"Полдень" НЕ стал "стартовой площадкой": публикации лучших авторов оказались замеченными не в журнале, а уже в книжных изданиях; в номинационных процедурах мейнстримовских литературных премий журнал никак не участвовал; публикации авторов уровнем пониже не стали "звездным билетом" для продолжения карьеры; единичные великолепные рассказы начинающих авторов вообще никем не были замечены — ни премиальными списками, ни критиками, ни издателями; отсутствие журнала в "журнальном зале" привело к почти полному выпадению опубликованных текстов из литературного процесса.

"Полдень" НЕ стал рупором "четвертой волны", как некоторые (и ваш покорный слуга) ожидали от него поначалу: "Параграф 78" и несколько рассказов С.Соловьева, Е.Лукина, С.Логинова плюс пара рассказов В.Покровского за десять лет — маловато будет; гонорарная политика, про которую никто не сказал доброго слова, вряд ли способствовала привлечению столпов жанра; редакционная модель была сформирована на основе работы с самотеком, что вообще не предполагает концентрации на одном из творческих направлений; полная непрозрачность редакционной политики не способствовала привлечению представителей "четвертой волны", работающих за пределами окрестностей Санкт-Петербурга; отсутствие раздела литературной критики привело к тому, что платформа "четвертой волны" так и осталась не оформленной в явном виде.

"Полдень" НЕ стал идеологической площадкой: отсутствие раздела литературной критики привело к тому, что журнал не участвовал в оценке ключевых художественных произведений, как относящихся к жанру, так и расположенных за пределами жанра, и не давал содержательных оценок произведениям, опубликованным на его страницах; опора на самотек в публицистике стала причиной того, что актуальные события общественной жизни освещались фрагментарно и непоследовательно, зато дилетантским взглядам давался полный ход; публицистика А.Мелихова и К.Фрумкина, жанроведческие заметки П.Амнуэля и В.Окулова отложились в памяти, но в целом "вторая тетрадь" все эти годы была для журнала пустой обузой; ни разу ни в одном номере не было попытки сформулировать идеологическую платформу журнала — в результате на вопрос, а что именно вы хотели бы продолжать издавать, сегодня никто не дает простого и ясного ответа.

"Полдень" НЕ стал "колыбелью" для качественной фантастики — слишком много слабых, откровенно никудышных произведений, лишь слегка укладывающихся в общую формулу "типичный человек в нетипичных обстоятельствах", увидели свет на его страницах за прошедшее десятилетие.

"Полдень" НЕ стал инструментом для капитализации бренда "Вокруг света" — как в силу невнятной редакционной политики, так и из-за принципиального отказа подчиняться внутрикорпоративным процедурам; неудивительно, что при первой возможности руководство издательского дома предпочло избавиться от "чемодана без ручки".

Теперь немного о том, чем "Полдень" все-таки стал, несмотря на всю непоследовательность редакционной политики (и благодаря ей в том числе).

Во-первых, "Полдень" стал небезынтересной площадкой для серьезных авторов. "Эвакуатор" Быкова и "Столовая гора" Хуснутдинова впервые появились все-таки на его страницах.

Во-вторых, "Полдень" стал в последние пару лет настоящим питомником, издательской лабораторией для начинающих авторов, имеющих серьезные амбиции. Если пять лет назад в годовой подшивке с трудом можно было найти три-четыре заслуживающих внимания рассказа, и из них половина принадлежала авторам "четвертой волны" то в последние два-три года опора на самотек начала давать наконец результаты. В 2011 году, например, я отметил для себя более тридцати рассказов, заслуживающих внимания и высокой оценки, — 2-3 рассказа в каждом номере, почти половина всех текстов.

В-третьих, "Полдень" стал последним литературным журналом, распространявшимся в сети киосков. Такого больше не будет. Всем, кто захочет последовать по намеченному им пути, нужно будет серьезно проработать независимую от существующих сетей систему распространения.