Какое первое словосочетание пришло мне в голову после прочтения?.. Довольно грубое.

Розовые сопли... (Кстати, похожее выражение было однажды использовано и в этой книге)

Какая-то диснеевская история про то, как забитый двоечник благодаря милой молодой психологине за несколько дней взялся за голову и стал милым старательным мальчиком, и вмиг подружился со всеми. А другой мальчик, хоть и не двоечник — показался сволочью. Но потом всё равно оказался милым и надежным другом. И противные девчонки тоже на поверку оказались милейшими и добрейшими.

И хотя психологиня недолго проработала в школе — она всё равно успела перевоспитать всех детей. Точнее, они сами перевоспитались.

Ну разве так бывает в жизни?.. Всё розовое, кукольное, ненастоящее... Как сказал бы Станиславский — НЕ ВЕРЮ! Даже если порой хотелось бы верить.

Единственный правдоподобный эпизод — то, как родители третируют психолога и, фактически, прогоняют её из школы. Вот такое в жизни встречается очень часто. Хотя в это порой не хочется верить.

Кстати, главный герой, «отпетый хулиган», «позор школы» и «монстр» — просто инфантильный и педагогически запущенный мальчик. И совершенно незлой притом. Это автор наших хулиганов не видел... И хулиганов из поколения наших отцов... Он бы сразу понял, что монстры все-таки есть. Да, кто-то хороший действительно сидит или сидел в них. И, возможно даже, какой-нибудь гениальный психолог или педагог действительно мог бы спасти этих детей. Но... а) этого не произошло. б) это произошло бы не по мановению волшебной палочки и не после нескольких милых бесед. На практике многие люди теряют этого «внутреннего хорошего человечка» и становятся монстрами.

И потом, монстр совсем не обязательно грубый и неприветливый, кого-то обижает, не здоровается с товарищами и т.д. Нередко монстры бывают совершенно вежливыми, воспитанными и приличными людьми...

Сказка... Детская сказка, в которую даже ребёнок вряд ли поверит.

Эту книгу я начал читать сразу после «Шантарама» Робертса. Из индийской жары – в северный холод… Чем не закаливание? Полярная тема с детства будоражит меня. В Севере я вижу больше романтики, чем в тропиках; полярные дни и ночи, замёрзший мир торосов и глетчеров, скупые, но интересные фауна и флора, причудливая и печальная мифология тамошних народов, смелые первооткрыватели…

Чтение я начал с воодушевлением: шутка ли – героиня-рассказчица родом из Гренландии! Да еще и наполовину эскимоска, и гляциолог по профессии! Нет, к такой героине я не могу быть равнодушным.

…Женщина-гляциолог берёт на себя роль детектива: смерть соседского мальчика кажется ей непохожей на несчастный случай. Поиски приводят её и в закрывшееся предприятие, и в этнографический музей… К произошедшему имеет некое отношение даже центр эволюционных исследований… Таинственные экспедиции, о которых не осталось архивных сведений… Загадочная гибель нескольких участников этих экспедиций... Непонятная связь событий с наркомафией… Неожиданное убийство одного из немногих людей, способных помочь…

Поначалу сюжет нешуточно увлёк меня. Мне виделось нечто зловещее и жуткое, некая страшная тайна, скрытая среди гренландских льдов. Невольно вспоминались лавкрафтовские «Хребты безумия», «Террор» Симмонса, фильм «Нечто», компьютерная игра «Penumbra»… Что же в действительности нашли те загадочные экспедиции?..

Впрочем, очень скоро воодушевление прошло. Сказалась моя вечная «болезнь»: плохая память на фамилии и имена германских народов. Все эти «-сены», «-соны» и «-борги» бешено путаются в моей голове; нередко приходится возвращаться, чтобы вспомнить, кем же является тот или иной герой. Несколько позднее я обнаружил и то, что стиль произведения очень похож на стиль «коммерческих» книг. А я не люблю «коммерческой» литературы. Многое я начал пролистывать, не вчитываясь…

Сюжет несколько ожил для меня, когда героине удалось проникнуть на корабль очередной таинственной экспедиции. Неужели она узнает, что за странное нечто таится среди вечных снегов?! Тайна раскрылась легко и быстро… Но меня, как биолога, она разочаровала.

Один из моих личных критериев хорошей литературы – то, насколько хочется прочесть другие произведения того же автора после прочтения одной книги. Честно говоря, после «Смиллы» у меня такого желания не возникло.

Каждый фанат Лавкрафта жалеет о том, что Лавкрафт написал так мало... И многие фанаты Лавкрафта пытались читать его литературных товарищей и соратников, его последователей и подражателей. И многие разочаровывались.

Не скажу, что все эти авторы и все их произведения плохие — но большинство из них с Лавкрафтом имеют очень отдалённое сходство. Атрибутика и характерные персонажи (Некрономикон, Аль-Хазред, тянущиеся щупальца, Ктулху, горячо любимый всеми эпигонами) остаются — но атмосфера уже совсем не та. Нет ни ощущения подлинного страха и надвигающегося безумия, ни отчаяния, ни безысходности... И, что самое главное — большинство лавкрафтовских произведений (кроме фэнтэзийных) кажется правдой, какими бы фантастическими они ни были. Читаешь Лавкрафта — и где-то в глубине души веришь, что они и в самом деле есть: и султан демонов Азатот, и Шаб-Ниггурат, черная коза лесов, и Ктулху, спящий в Р«Льехе, и гули, прячущиеся на кладбищах и в катакомбах... О постлавкрафтовских авторах этого, увы, сказать нельзя.

Более того, многие авторы (в том числе и Дерлет, благодаря которому мир и узнал о творчестве Г.Ф.Л.) существенно упростили и опошлили лавкрафтовскую концепцию. Великие Древние у них противостоят Старшим Богам (пиши — те же дьяволы и светлые силы), монстры пугаются Знака Старших Богов (чем не распятие?), человек может противостоять древним божествам и сверхсильным разумным расам... В итоге получается обычная бульварная мистика, только с более экзотической терминологией.

Ламли — бесспорно, один из лучших последователей Лавкрафта, но и его творения не лишены вышеперечисленных недостатков. В большей их части нет лавкрафтовской мучительной таинственности, напротив — всё предельно просто и понятно, как в Голливуде: вот хорошие герои, вот плохие чудовища, они будут сражаться, но хорошие всё равно победят (а может — и не победят, Голливуд плохие концовки тоже любит). Что мне понравилось в данном сборнике?

«Хаггопиана», «Цементные стены», «Поцелуй Бугг-Шаша», «Письмо Генри Уорси» — еще можно (с натяжкой) сравнить с лавкрафтовскими рассказами. Цикл об Изначальной Земле — чистейший фэнтези, отсылающий вовсе к Роберту Говарду, а не к Г.Ф.Л. Остальные — какая-то пародия, эпигония: то какая-то примитивная мистика с сатанизмом и библейщиной, куда за уши притянуты лавкрафтовские атрибуты; то нечто вроде киношной экранизации, в которой герой с дробовиком наперевес может одолеть целые своры бессмертных тварей...

У Ламли есть хорошие рассказы и повести. Но в этот сборник они почему-то почти не вошли.

Одно из любимых произведений Г. Ф. Л. — короткое, лаконичное и вычурное одновременно. Что есть сон и что есть реальность?.. И что, если безумец — прав?.. Сколько жизней проживаем мы в этом мире?.. Или это одна жизнь, общая для многих тел, живущих в разные эпохи и в разных странах?..

Есть произведения, читая которые, я проезжаю свою станцию метро или автобусную остановку. Есть произведения, в которые я могу провалиться с головой, даже читая их в сотый раз. Но произведений, от которых у меня выступают слёзы, всего два. Это «Бисэй» Акутагавы и «Полярис» Лавкрафта. Я — тоже сновидец, и тоже пытаюсь писать повесть, в которой всё завязано на сновидениях героя и трех мирах. И многое в «Цикле снов» оказалось мне знакомым. В особенности — ощущение после пробуждения, когда возвращение в наш, «настоящий» мир, шокирует и подавляет. А что, если ТЕ сны — действительно не сны?.. Я уверен, что наши сновидения — гораздо более сложное и разносторонее явление, чем считается в науке и в религии, и что толкования наших психологов, психиатров и оккультистов — наивны и очень фрагментарны. Иногда сны — лишь побочный продукт работы мозга, но иногда в них раскрывается нечто, пришедшее из... Других жизней? Других времен? Других миров?

Увы, ЭТИ сны посещают меня всё реже и реже...

Существует три перевода «Поляриса» на русский язык, и все — далеки от совершенства. У меня самый любимый — тот, где рассказ называется «Полярисом». Там самый лучший перевод десятистишья. Впрочем, его портят длинные и путанные сложные предложения. Да, Лавкрафт такими предложениями и писал — но на короткословном английском языке они выглядят совсем иначе. Если сохранять их при переводе — читается тяжело (особенно тяжело — если попытаться прочесть вслух), а также похоже на горячечный бред.

Книги я оцениваю по странному критерию: если читаешь книгу в общественном транспорте и проезжаешь нужную остановку — значит, книга однозначно хорошая, хорошая на 100%. Книга для меня ценится не жанром, не стилем, не объемом: как по мне, самое главное в книге — увлекательность. Когда книга затягивает тебя с головой, когда ты проваливаешься в нее и выпадаешь из жизни, когда её сюжет снится тебе, когда с нетерпением ждешь перерыва в работе, чтобы прочесть еще несколько страниц. Когда перестаешь замечать неувязки и нелепости (а они практически во всех книгах есть!). Таких книг в моей жизни было всего несколько. И одна из них (конечно, вы будете смеяться) — «Сага о Видящих».

Эта трилогия неожиданно затянула меня, хотя я начинал ее читать со скептицизмом. Женская фантастика? Женский фэнтези?.. Как ле Гуин и Нортон?.. Фи, плавали, знаем... Что меня затянуло? Герои выглядят на редкость живыми (хотя и не без странностей). Чего стоит герой-рассказчик, несчастный и неуверенный в себе убийца-циклотимик, постоянно колеблющийся между депрессией и эйфорией? Он туповат и (как ни странно для его роли) трогателен. Но, тем не менее, в него легче поверить, чем в типичных фэнтэзийных асассинов, бесстрашных и хладнокровных.

Также меня привлёк несколько непривычный фэнтезийный мир. Обычно фэнтезийные авторы стараются превзойти остальных в замысловатости и разнообразии, иной раз доходя до сюрреализма и гротеска. Здесь же всё в меру замысловато: нет ни множества разумных рас, ни комшарных чудовищ, ни мозгосносящих описаний волшебства и чародейства. Странные существа и иные цивилизации вроде бы и есть — но их никто не видел, и неизвестно, существуют ли они вообще. Магия есть — но довольно нестандартная, в основном, заключающаяся в бестелесной связи между людьми (или между людьми и животными). Фаерболов, ледяных стрел и полчищ скелетов здесь нет и в помине. Впрочем, они уже изрядно надоели. Примерно до середины трилогия читается как нечто авантюрно-историческое, просто средневековье — но средневековье другого мира.

Впрочем, самое примечательное, на мой взгляд, явление во всей элдерлинговской эпопее — это Шут. Среди фанатов Робин Хобб одна из любимых тем для дискуссий и срачей — половая принадлежность Шута. Очень многие считают его женщиной. А как по мне, Шут — даже не совсем человеческое существо, нечто вроде полубожества; в нём одновременно есть и мужское, и женское, и детское, и старческое.... Самый запоминающийся, самый интересный и самый непонятный персонаж. Странный трикстер, верящий в то, что может изменить историю (и, как оказывается в итоге, действительно может!). Его (её?) рассуждения о судьбе и предназначении человека, о многовариантности будущего и о плетении ткани действительности я даже записал в свой цитатник. О прошлом, будущем и вообще о биографии Шута говорится крайне мало. Но, к концу эпопеи, постепенно вырисовывается его (её?) настоящий облик: одинокое существо, критически отличное от людей вынужденное жить среди них; все его(её?) друзья умрут — а он(-а?) останется, и история будет формироваться на его (её?) глазах.

После «Саги о Видящих» есть еще несколько саг, но они уже сильно не дотягивают до первой трилогии. Морская трилогия затянута почти до мучительности, и очень мелодраматична; «Сага о Шуте и Убийце» снова возвращает нас к знакомым героям — но впечатление от нее уже слабое. «Хроники дождевых чащоб» — вообще нечто невразумительное: не происходит ровным счетом ничего, герои лишь плывут по реке и выясняют, кто кого любит. В лучших традициях мексиканских сериалов. Да еще и с яойной линией. И Шута там нет — а без него (неё?) уже пусто и скучно.

Идея не нова: попаданцы попадают в иной мир, но почему-то не гибнут и не теряются в нем, а устраивают в нем переворот и колоссальные перемены.

На этот раз в роли попаданцев оказался целый полк американцев-северян прямо с Гражданской войны. Причем в этом полку народ оказался весьма и весьма отборным: если не потенциальный полководец — то гениальный изобретатель, если не изобретатель — то боец-супергерой... Надо ли говорить, что все эти американцы — отважные и благородные? Сволочей среди них оказывается всего двое (и то один из них — не солдат).

В новом мире американцы встречают людей-землян, также таинственным образов «провалившихся» туда в разные времена. Валдения (так называется эта планета) уже населена цивилизациями потомков средневековых русичей, древних римлян, карфагенян, майя, китайцев и многих других. Естественно, пришельцы тут же вмешиваются в их жизнь и приносят им, темным и невежественным, свет демократии и современные (для XIX века) технологии. Но построить демократическую утопию не так просто: в Валдении также есть аборигены и хозяева, свирепые плотоядные гуманоиды, считающие людей своим скотом...

Мне это несколько напомнило политическую сатиру: одни считают других скотом и даже едят их, а третьи помогают первым есть вторых, иначе лишатся власти и богатства (или сами будут съедены). Но автор, вероятно, не намекал на это. Ведь очевидно, что в реальном мире первейшие людоеды — это как раз обожаемые писателем США...

Естественно, доблестные северяне не покоряются хозяевам планеты, они объединяют другие народы, организуют армии, производят современное оружие и дают отпор негодяям. Негодяи крупнее и сильнее людей, а также очень многочисленны — но ценой огромных потерь люди все же побеждают и освобождаются.

Рецензия у меня получилась иронической — но, тем не менее, не скажу, что этот цикл плохой. Первые две книги (там, где про войну с тугарами) — вполне читаемы и даже увлекательны. Конечно, неправдоподобие сильно бросается в глаза: очень сомнительно, чтобы удалось построить цивилизацию такими ударными темпами, даже если в полку целая куча гениев и вундеркиндов; трудно поверить, что средневековые люди так легко перешли бы к демократическому укладу жизни; каким образом хозяева (причем очень многочисленные и не умеющие ничего, кроме как убивать) кормились только за счет людей, и т.д. И, как уже было сказано кем-то выше, герои довольно опереточные: и русские, и римляне, и людоеды, и... американцы. Очень много стереотипов. Но, тем не менее, первые две книги я прочёл не без удовольствия.

После разгрома тугарских полчищ логично предположить, что «тут и сказке конец». Но одно лишь упоминание других орд намекало на продолжение... И продолжений оказалось очень много — всего получилось целых ДЕВЯТЬ книг! Кажется, я дочитал до шестой — до бантагов. А дальше не хватило терпения. Потому как дальше пошли очевиднейшие повторы... Всё стало однообразным и предсказуемым: к Республике присоединяется еще один народ, новая орда прёт на Республику. Республика, естественно, доблестно сражается — но людоеды снова давят напором и количеством. И снова чей-то отчаянный подвиг спасает всех хороших парней и обращает в бегство плохих. Меняются только мелкие подробности: враги учатся изготовлять и использовать огнестрел, появляются броненосцы и дирижабли (по обе стороны фронта — но американские, естественно, лучше)...