Цвет времени — голубой!

Не буду пока говорить о теме книги — моё отношение к этому феномену определённое и однозначное. И потому о литературной форме.

Прежде всего, мы имеем дело с романтической драмой. О подростково-юношеской несчастливой типа любви, но со вполне определённым хэппи-эндом. Т.е. по всем признакам мы читали чисто мелодраму, со всеми присущими этому определению мелодраматическими ахами и охами, с мелодраматическими описаниями испытываемых персонажами книги переживаний и чувств на всех стадиях их существования начиная от зарождения и до финальной точки романа. И авторы книги старательно лепили из романа именно мелодраму, всячески педалировали мелодраматические эффекты и накручивали сюжетные ситуации именно в мелодраматическом ключе. Отсюда напрашивается предположение, что роман имеет своей ЦА вполне определённую часть читателей, причём вовсе не обязательно принадлежащих к так называемым секс-меньшинствам. А скорее ориентированный на девачковую составляющую читательского русскоговорящего легиона.

Эта сформулированная особенность романа важна для понимания того, что из себя эта книга представляет и как к ней следует относиться. Не как к смелой книге о страданиях (молодого Вертера — зачёркнуто) молодой гомосексуальной пары в годы бессильного засилья Советской власти на её излёте, а именно как к ромфанту — возьму на себя смелость причислить эту книгу именно к разряду так называемых дамских розовых романов (хотя тут уместнее было упомянуть цвет голубой — голубой роман). И тогда становится понятны и нарочитая сентиментальность, и выпуклое уси-пуси миленький мой, и соответствующий словарный запас с усилением ласкательно-умилительных оттенков в соответствующих местах, и всё прочее старательно сделанное мелодраматическое.

Что касается описаний реалий пионерско-лагерных, то тут тоже есть много вопросов и несуразностей — ваш покорный слуга отработал в летних ДОЛах довольно много сезонов и смен и потому кое-какое представление имеет. Правда можно возразить, что ты, мил человек, был уже в совсем другое время (мой стаж состоялся в период 2000-2003 гг.), т. е. когда пионерлагерей уже не было, и сравнивать потому нельзя. Возможно что и так, но тем не менее основные принципы работы с детьми во время летнего отдыха в детских оздоровительных лагерях остались прежними. И в общем, есть вопросы как по организации работы в «Ласточке», так и по распределению обязанностей, и по описаниям рабочих моментов. Например, наш вожатый Володя является худруком и по описаниям авторов иногда целыми днями торчит в клубе на репетиции и т. д. И в то же время он является вожатым отряда и должен выполнять туеву хучу обязанностей по внутриотрядной жизни и пр. — нестыкуется всё это. Да и при этом у него хватает времени торчать часами с Юрой, уходить с ним за пределы территории лагеря и вообще проводить с ним очень много времени наедине — очень большое сомнение, что так могло бы быть. Я это не к тому, что не возможно, чтобы возникла симпатия и чувства у мальчишки пионерского возраста и у молодого студента-вожатого, а к тому, что авторы очень старательно выстраивали этот мир п/л «Ласточка», подгоняли все ситуации именно для того, чтобы получилось то, что получилось. Я, конечно, не Станиславский, но всё-таки восклицаю «Не верю!».

И потому у меня возникло предположение, что просто авторы решили прогуляться по ныне модной и всё ещё отчасти скандальной теме гомосексуализма и именно из этих маркетингово-рыночных и хайповых соображений и взялись за эту книгу. И угадали — книга попала в списки хитов (по крайней мере на нашем сайте) и явно пользуется спросом. Хайп получен, рынок пошевелился (наверное пошевелился, я не проверял).

На мой взгляд и вкус книга не стоит того внимания и интереса к ней читателей, и уж тем более я бы не рекомендовал её как книгу для подростков. Но это моё маленькое частное мнение. Просто моё мнение слишком специфическое, и формировалось оно в весьма специфических условиях.

А теперь пара слов о вредности/полезности книги. С одной стороны, вроде как явной порнографией роман не является. Однако тут ловушка другого рода. Наши герои-влюблённые изображаются авторами умными, творческими положительными людьми (да они таковыми и являются). А вот многие другие люди с обыкновенной ориентацией вольно или невольно, но оказываются в сравнении с В. и Ю. персонажами плохими, ибо препятствуют отношениям влюблённой голубой пары, досаждают им и вообще как бы выступают на «тёмной» стороне (если наша парочка на «светлой»). Т.е. получается как бы скрытая, неявная реклама голубых отношений и людей с «голубыми» ориентациями по сравнению с людьми обыкновенными. Эти двое — необыкновенные, а все остальные — серая масса. Тем более, что один из них заявляет, что «я — как Чайковский» (нет бы сказать, что я как Васёк из соседнего подъезда, опущенный в зоне и отсидевший весь срок «за баней», так нет, именно Чайковский). По крайней мере такое восприятие книги и её героев может сложиться у читателя. Особенно у молодого и юного. И потому в этом смысле книга скорее вредна. Ну, или, как минимум, её следует обсуждать с прочитавшими книгу ребятами на серьёзном взрослом уровне. Но лучше — читать что-то более умное и правдоподобное. Пользительнее будет.

Какая мощная ностальгия! Ностальгия по своей давно уже бывшей и навсегда убежавшей в какое-то «никуда» подростковости и юности (когда впервые читалась эта книга). Ностальгия по своим щенячье-пацанячьим возвышенно-романтичным мечтам, которые практически любой современный молодой человек вероятнее всего решительно назовёт розовопузырчатой чушью. Ностальгия по тому непреложному и непрошедшему чувству веры в то, что рано или поздно, но всё написанное фантастами Стругацкими в этой книге — сбудется. Пусть не в деталях, а в общих чертах, но в самом главном — что люди Будущего будут более чисты и открыты, более искренны и одухотворённо-воодушевлённы — вот эта вера была неприкасаема. Что непременно рано или поздно объединившееся Человечество придумает самодвижущиеся Дороги, которые помогут справиться с всеобщим загрязнением. Что когда-нибудь в самом начале 21 века на Марсе родится первый ребёнок, и пусть его будут звать не Женя Славин, но зато его совершенно точно будет ждать непростая, но захватывающе интересная судьба. И что марсианские прыгающие пиявки сора-тобу-хиру совершенно точно на Марсе живут, потому что ведь и Георгий Мартынов в первой части своей эпохальной трилогии «Звездоплаватели» описал гигантских ящериц, очень похожих на стругацких пиявок, а значит всё это не просто так, не случайно! И что на самом деле в каких-то неведомых для простых людей подвалах и убежищах сидят и «слушают» пустоту и тишину Мироздания ридеры, коих число — единицы. И именно в связи с главой «Глубоководный поиск» связана любовь к морю и к маринистике, и книга Сергея Жемайтиса «Вечный ветер» была прочитана именно после этой книги АБС. И неписанный закон космодесантников «десантник тот, кто всегда возвращается» навсегда впечатался глубины собственного сознания. И ещё многое и многое другое, то, без чего само будущее представлялось ненастоящим и блёклым.

И я испускаю крик пандорского ракопаука, упустившего добычу...

Ничем орлят не испугать, орлята учатся летать (из песни)

При всей кажущейся подростковой простоте книга у Иванова вышла совсем не простая. А непростая!

Понятно, что основными являются три смысловых плана. Это пионерско-летние будни детского оздоровительного лагеря (впрочем, в те поры эти лагеря всё ещё звались пионерскими); это вампирско-кровососательная история типа детско-подростково-пионерской же страшилки, которыми во все времена вовсю стращают друг друга дети; это некоторым образом сатира на всю загибающуюся советскую идеологическую кухню 80-х. При этом первый смысловой слой плавно смыкается со смысловым слоем третьим.

Поскольку в ДОЛах мне привелось работать в течение нескольких летних сезонов (а кроме того полгода в «Орлёнке» и четыре месяца в «Прибое» (Сукко), то какую-никакую вожатскую кухню я знаю не понаслышке и не из хвастливо-приключенческих рассказов приятелей и приятельниц, а изнутри. И тут есть некоторые вопросы к Алексею Иванову. Потому что с организацией летней педагогики в лагере он слегка… скажем так — переподшутил. Хотя допускаю, что многое, видимо, и в самом деле соответствует тому, что и как там было в лагерях в описываемые Ивановым годы. Просто я работал уже на пару десятков лет позже и в наши времена планирование и обеспечение работы лагеря и проводимых мероприятий было уже слегка иным. Взять хоть те же педотряды, школы вожатых и прочие сборы и курсы будущих летних педагогов.

Зато крайне интересно и с полным внутренним правдоподобием описывает Иванов внутренние и внешние реакции детей на предлагаемые им в лагере дела и мероприятия. Да оно и понятно, при полном отсутствии какой-то вовлечённости ребят в планируемые дела лагеря и отряда никакой заинтересованности у них этими показушно-казёнными делами не вызовешь. Ну, и просто все детско-подростковые отношения со всей их иерархией и нюансами было читать крайне интересно. Дружбы и будущие влюблённости, секретики и тайные дневники, обмен галстуками и всё такое прочее. Да и многое из отношений вожатых друг с другом тоже не надумано, а живо и жизненно.

Про кровопийно-вампирско-упырскую направленность романа ничего критического просто не скажу. Во-первых, это в тренде. Во-вторых, позволяет писателю (и читателю) сделать некоторые смысловые переносы на реал тех лет, что-то запараллелить, а что-то прочитать иносказательно. В-третьих, Иванов классно продумал и изложил всю упырскую систему, начиная от стратилатов с переходом на рядовых кровососов и с деталировкой по обстоятельствам и уже наработанным в литературе схемам вурдалачества и вампиризма. В-четвёртых, некоторая ироничность материала позволяет воспринимать его именно как одну распространённых в лагерях детских страшилок историю (кстати говоря, Алексей Иванов очень дельно и толково включил в текст романа несколько таких детских полуночных пужалок и страшилок). В-пятых… и в-шестых... — при желании список можно продолжить.

В результате, читатель получил занятную, лёгкую в прочтении и глубокомысленную при всей своей простоте и лёгкости развлекательную историю. С подтекстами и сносками, с кавычками и скобками, с лукавым прищуром и ироническим смешком.

А поскольку я роман слушал в аудиоформате, то могу только порекомендовать его для тех, кто хочет сэкономить время и получить дополнительное удовольствие от мастерства чтеца. Интонации — великолепные!

Свершилось! Книга, однажды прочитанная что-то около 40 лет назад и навсегда впечатавшаяся в кластеры эмоциональной памяти, вновь вернулась в моё «сейчас» и заняла там подобающее для чего-то лелеемого место. И моя эмоциональная память меня нисколько не подвела — вот как помнилось давнишнее мощное и едва ли не чувственное отношение к читаемому тексту, таким оно и возникло наново сейчас. Вот что значит настоящая классика исторической литературы — изменилась эпоха (и даже уже не одна), читатель из пацана-подростка вырос в солидного дяденьку, а отношения «читатель-книга» остались прежними!

Прежде всего вызывает чувство глубочайшего уважения такой скрупулёзно-документалистский и, наверное, уже историко-научный подход к изучению автором темы. Свидетельством этому служат не только строки предисловия, написанного Львом Разгоном, но ещё и буквально вставленные в текст романа в виде сносок многочисленные отсылы к свидетельству тех или других авторов — современников Чингисхана, а также ссылки на мнения солидных академических историков — специалистов по этим жутким временам; а в необходимых случаях автор просто упоминает названия письменных научно-исторических трудов. По сути, Василий Ян не даёт себе свободы в творческом фантазировании — только то, что подтверждают учёные-историки и только то, чему есть письменные свидетельства современников!

И такое тщательное и внимательное изучение всего интересующего автора периода не может не сказаться и на качестве литературного материала, на качестве текста романа — многочисленные детали и подробности буквально всего, что попадает в поле зрения писателя Яна, настолько достоверны и не подлежат сомнению, что так и кажется, что просто находишься сам внутри тех самым времён, тех самым событий, тех самых обычаев и нравов — эффект погружения в книгу чрезвычайный, почище любого 3D.

Однако ведь можно просто детально и подробно педантично написать очень правдоподобную книгу, читать которую, тем не менее, будет скучнейшим занятием. И тут уже речь заходит о писательском мастерстве и литературном таланте Василия Яна — безукоризненное владение слогом, очень точно выверенное соотношение исторических фактов и романных драматических событий и описаний (опять таки основанных на фактическом историческом материале), интересность книги не только как исторического полотна, но и просто как художественной литературы...

Высшая степень читательского удовольствия и нетерпеливая дрожь копыт — скорей, к книге второй...

Автобиографическая в своей основе и тем не менее художественная повесть Пикуля о первой в СССР школе юнг ВМФ написана с присущим Валентину Саввичу мастерством и талантом. Портреты бывших мальчишек военной поры, ставших юнгами военно-морского флота и в 14-16 лет ушедших на большую войну совсем ещё не в окончательно победном 1943 году — ушедших на большие флоты и на речные флотилии, ушедших на боевые корабли — получились совсем живыми и наполненными теми характерными индивидуальные и неповторимыми чертами, которыми обладают только реальные люди. Да иначе не могло и быть, потому что в основу всех книжных персонажей легли личности тех реальных людей, с которыми столкнула и свела военная судьба самого автора. И поэтому же и личности офицеров и мичманов (на то время старшин) тоже совсем полнокровны и теплокровны.

А ещё в этой повести довольно много Моря — несмотря на то, что фактически морских страниц на самом деле мало, а основной объём 270-страничной книги занимают главы и страницы Соловков, где и была организована и расположена школа юнг, как раз в зданиях и на территории бывшего С.Л.О.Н.а — факт, который как-то в своё время видимо проскочил мимо меня и потому сейчас вызвал некоторое удивление при чтении книги.

Очень понравилось почти полное отсутствие парадной победно-советской риторики, скорее наоборот, было ощущение, что для книги, написанной в советское время, она излишне открыта в некоторых своих моментах. И опять-таки почти никакой романтики, сплошь суровая правда жизни военного времени. Такое оно, военно-морское дело...

Бесконечный космос и пылинка человечества в нём...

Наверное это одна из самых мощных коммунистических утопий середины прошлого столетия. И конечно нынешнее прочтение (перечтение) романа «Туманность Андромеды» значительно отличается от первого его прочтения. Ибо было мне тогда порядка полутора десятков лет и конечно на первом месте стояли космические приключения «Тантры», а также картины устройства Вселенной и нашей Галактики, описание мира звёзд, а также все эти мечты о Великом Кольце разумных миров. А детальные и тщательные описания мира коммунистического будущего человечества пробегались глазами если не диагонально, то всё-таки с меньшим вниманием и интересом — 15-летнему пацану конечно были интересней приключения и подвиги, ну и космическая романтика.

Теперь же эта книга была прочитана с ровным и не ослабевающим вниманием. И хотя конечно же многочисленные диалоги, посредством которых автор подробнейшим образом изложил читателям весь коммунистический быт, а также социальное (наверное о государственном нет смысла говорить, ибо получается, что в романе человечество едино и государств больше нет) устройство мира землян, механизм управления обществом и все прочие детали. А также погрузил в историю развития человечества, которую оно прошло начиная с наших дней и заканчивая описываемой эрой Великого Кольца. Кстати сказать, Ефремов не пытается как-то датировать описываемое в романе время и оставляет читателям возможность вволю пофантазировать на эту тему.

Роман издан в 1957 году, т. е. ещё в докосмическую эпоху, однако многое в книге предугадано достаточно точно — например, искусственные спутники Земли и космические орбитальные станции. Конечно, какие-то книжные моменты в нынешнее время воспринимаются с улыбкой — мощность вычислительных машин зависит от их размера, межзвёздные корабли стартуют непосредственно с Земли, хотя планетолёты имеются и проще (и выгоднее) было бы стартовать с орбиты, ну и разные другие моменты. Забавно автор переназывает звёзды разных типов и классов — «железной» звездой именуется скорее всего нейтронная звезда (или выгоревший и остывший белый карлик), звёзды класса «Э» — это чёрные дыры, ну и так далее. Однако по меркам середины 50-х космогонически книга написана без явных огрехов (насколько я могу судить как неспециалист).

Вообще роман очень оптимистичный и жизнеутверждающий, и во время чтения и после окончания оного настроение практически на порядок выше обычного ровного состояния. И конечно жаль, что ныне все эти мечтания канули в Лету и подёрнулись прахом и пеплом. Хотя… сами мечтания-то вовсе не смешные, и если человечество не наглупит по-крупному и не сотрёт само себя с лика земного, то у него есть шансы выстроить-таки более-менее благополучное общество. Надеюсь, что есть шансы...

Собственно говоря, рассматривать эту книгу в качестве отдельного произведения не совсем правильно, да и весьма часто о ней пишут как о второй книге дилогии «В дебрях уссурийского края». Да и хронологически и событийно она напрямую продолжает книгу «По уссурийскому краю». Так что лучше и правильнее всего читать обе книги подряд одна за другой либо сразу, либо если с перерывом, то непродолжительным — чтобы оставаться в общей энергетике этой своеобразной документально-научно-художественной литературы...

Всё-таки обе книги дилогии не совсем документальны, хотя полностью основаны на совершенно реальных событиях и экспедициях. Просто Арсеньев в интересах задуманной им книги о Дерсу Узала немного изменил время экспедиций, а образ книжного Дерсу всё-таки чуточку собирательный, хотя в основе его лежит реальный человек с точно таким именем — по крайней мере так я понял написанное в сопроводительной статье Игоря Кузьмичёва «Слава доброго человека»...

Сам принцип и основное содержание книги «Дерсу Узала» в сравнении с первой книгой практически не изменилось — читателя по-прежнему ждут описания походов и экспедиционного быта; мы вновь вместе с Арсеньевым будем наблюдать и записывать виды встречаемых растений и обозначать ареал их распространения в уссурийской тайге и на побережье; многочисленные встречи с пернатыми и лохматыми обитателями уссурийских мест привлекут внимание читателя меткими наблюдениями автора книги за поведением и тонкостями их жизни; множество деталей в описании сцен жизни коренного населения этих мест вызовут у читающего если не восторг, то восхищение и удивление и наблюдательностью Арсеньева, и его отношением к представителям туземного населения, и изумление тем, как тонко и точно всё было устроено природой для того, чтобы весь этот уссурийский массив живого — растений и животных, птиц, рыб и людей — мог не просто существовать, но относительно благополучно выживать и развиваться в своём природном естестве.

Но главное всё-таки в этой книге — это фигура и личность вот этого полулегендарного старика Дерсу Узала! Который умел читать тайгу как мы читаем написанное типографским шрифтом, который относился в тайге и её обитателям как к живому существу — вплоть до обожествления и анимирования природных объектов типа рек и ручьёв, не говоря уже о птицах и животных, не зря этот самобытный человек всех их называет одним словом — Люди. Который не раз и не два спас жизнь самому Арсеньеву и благодаря которому все экспедиции с его участием попросту благополучно заканчивались — и это вовсе не переоценка!

Возможно сейчас всё это выглядит примитивно и даже первобытно, но ведь тут же всплывают фамилии Вернадский, Рерих, Гумилёв... Да и просто, разве это не самое единственно правильное отношение к природному миру, частью которого (а отнюдь не хозяевами) мы являемся? И разве смешно вот это отношение Дерсу к сухарным и хлебным крошкам и просто любым остаткам пищи, которые по его убеждённому мнению нужно непременно высыпать в траву или в кусты, а никак не в костёр — потому что другие люди придут и съедят, имея ввиду под словом люди птиц и зверей тайги...

И конечно этот могучий таёжный старик был совсем не приспособлен к жизни городской, конечно он маялся в клетке, в ящике городской квартиры... И конечно он не мог не уйти назад, в тайгу, туда, где он был свободен...

Могучая книга! Вся дилогия могучая!

Часто бывает, что после прочтения очередной новомодной книги одобрительно цокаешь языком и выставляешь большой палец вверх в восхищении, и давишься словами и звуками, пересказывая краткое содержание другу-приятелю! И записываешь книгу в список самолучших, а автора производишь чуть ли не в мастерА. А потом проходит несколько лет, и оказывается, что и книга эта была у скороспелого «мастера» единственной приличной, и «мастер» уже сдулся давно как прохудившийся воздушный шарик, и просто отбывает «номер» и ваяет «нетленку», заполняя книжный рынок очередными томами литературной «попсы» и состригая купоны и прочую зелёную массу... И оказывается тогда, что стать калифом на час многие из молодых и рьяных способны, а вот перейти в МАСТЕРский разряд могут единицы. И что истинный твой список самых обожаемых книг и самых любимых Мастеров пополняется крайне медленно, штучно. И что нет б0льшего истинного удовольствия, чем взять в руки драгоценный старенький томик наизусть выученной книги и трепетно перелистывать его, лаская пальцами слегка пожелтевшие страницы и вчитываясь в Слово и в Мысль...

Вот о чём подумалось мне, когда я в очередной (какой уже по счёту раз?!! — не помню...) взял в библиотеке томик Станислава Лема, томик с повестью «Солярис»...

Так получилось, что «Солярис» я впервые прочёл уже будучи в достаточно взрослом состоянии, буквально перед службой в армии. Стаж мой читательский был к тому времени весьма и весьма солидный, а список прочитанных книг в жанре «научной фантастики» заполнял не единственную библиотечно-абонементскую книжечку. Со всеми вытекающими. И потому я считал себя почти «корифеем» science fiction и с некоторым снисходительным высокомерием (в котором сам себе конечно же не мог тогда признаться!) взял в руки томик «Солярис«а (хотя на тот момент уже страстно любил «Рассказы о пилоте Пирксе» и обожал «Непобедимый» и «Эдем»)...

И я пропал...Я потерялся... Я растворился в океане Соляриса, вся моя напускная наукообразность куда-то делась к чёртовой матери, и я впервые осознал тогда, что есть такие Вещи, которые могут быть «бездонно глубокими» и «необъятно широкими», и «недостижимо высокими», и что мне, молодому самонадеянному самоучке и сопляку, постигать и постигать всю мудрость и духовность содержащихся в романе «Солярис» мыслей...

Как мне кажется Солярис-океан, равно как и Солярис-планета, и Солярис-существо не так важен как объект для научного поиска и анализа, сколько как некая Сущность, выполняющая роль своеобразного «зеркала», в котором каждый может увидеть своё собственное истинное «лицо», увидеть самого себя «голеньким», неприкрытым никаким романтическим флёром или социальным ореолом. И масштабность и важность этой Сущности такова, что для этого «разоблачения» в общем-то вовсе не требуется фактически побывать на станции «Солярис» и заполучить своего «гостя». Для этого достаточно прочитать этот роман-откровение, роман-озарение, роман-катарсис, и попросту вглядеться в самоё себя, в глубины и тайники своего «Я»... И не убояться увиденного, потому что там — ТЫ САМ! Такой, какой есть...

Читанный в теперь уже далёком подростковом детстве и потому легендарный фантастический роман Георгия Мартынова. Конечно, первой любовью к автору стала трилогия «Звездоплаватели», послужившая толчком для чтения Мартынова вообще — последовали «Каллисто» и «Каллистяне», «Гость из бездны» и, конечно же, «Гианэя».

Верный себе самому, Георгий Мартынов, насколько это возможно, помещает в книгу довольно много космологической и астрофизической информации, в том числе и достаточно гипотетической для того времени. И потому любознательный молодой читатель сможет не только насладиться приключенческой и фантастической составляющей этого романа, но ещё и пополнить свой багаж знаний и представлений о Ближнем и Дальнем Космосе, о Галактике и о некоторых закономерностях (взять хоть гипотезу о повсеместном распространении явления кратности в строении звёздного населения Галактики, и о том, что для звёзд типа Солнца — спектральный звёздный класс G — кратность превращается в обращающиеся вокруг таких звёзд планеты и планетарные системы сродни Солнечной). Конечно, книга не безупречна и не лишена некоторых ошибок или просто смелых допущений (прежде всего, имеется ввиду генетическое тождество земного человечества и разумных обитателей Гийанэйи), но давайте просто вспомним, что мы читаем фантастику и не будем требовать полной научной достоверности от книги приключенческого характера.

Что скрывать, мальчишкой-подростком я был практически влюблён в эту странную стройную молодую фантастически красивую гордую девушку. И даже цвет её ногтей и оттенок кожи долгое время казался единство возможным у настоящей земной красавицы. И с каким азартом рассматривались иллюстрации в бумажной книге, и перерисовывались вездеходы и звездолёты, и фигурки космонавтов в скафандрах. И как сильно билось мальчишеское сердце, когда с Гианэей едва не произошла непоправимая беда, и как радовался, когда автор дал надежду...

Конечно, уже были книги Стругацких и явственно проглядывались очертания Полудня и контуры социальной фантастики, а «Гианэя» была вся такая достругацкая и слегка коммунистическая, донельзя романтическая и прогностически оптимистическая книга. Но вот читаешь сейчас строки об объединённом человечестве и думаешь — а разве вполне реальная Единая Европа не того же поля ягода? И при этом никто никакими коммунистическими пугалками и обзывалками эту идею не чернит и не хулит. И получается, что где-то в достаточно большом удалении в Будущее эти идеи сходятся и сливаются?..

А Гианэя-девушка, зеленокожая черноволосая дива с слегка раскосыми удлинёнными глазами наверное ещё будет продолжать волновать мальчишеские сердца и тревожить их души. И слава богу!

Впервые я этот роман прочитал сразу после его издания в СССР в 1972 году и с тех самых пор считаю его одной из самых лучших и важных книг жанра научной фантастики. И самое главное на тот момент ошеломление, возникшее в возбуждённой чтением и буйством собственной фантазии голове — это буквально зримая картина придуманного автором романа Холом Клементом мира. Мира совершенно необычайного по своим физических свойствам, мира совершенно неожиданного и странного с точки зрения жителя планеты Земля с ускорением свободного падения в 9,81 м/с2, мира фантастически выглядящего с точки орбиты естественного спутника Месклина (так называется планета, на которой происходит всё действо) Турея, мира, столь добротно проработанного автором, что кажется, что ничего не упущено и никакая подробность или деталь не лишняя — ни особенности метеорологии, ни нюансы атмосферной стратификации и сезонной динамики, ни физико-географические и геологические параметры, ни астрономические сведения о планете, ни зоологические и ботанические закономерности, ни нюансы психологии коренных жителей Месклина — ничто не пропущено мимо писательского и соответственно читательского внимания.

И другое соображение, возникшее уже гораздо позже и тесно связывающее для меня этот роман (написанный автором в 1954 г.) в переводе С. Бережкова с произведениями братьев Стругацких и с их идеей прогрессорства в отношении миров более отсталых, нежели мир человечества. Давно не секрет, что С. Бережков — псевдоним Аркадия Натановича Стругацкого. И вот иногда мстится мне, что вообще идея прогрессорства вполне могла быть почерпнута Стругацкими как раз из этого самого романа Хола Клемента. Правда здесь эта идея как бы вывернута наизнанку, потому что здесь о прогрессорстве землян просят сами месклиниты, здесь капитан океанского судна «Бри» Барленнан, азартный купец и рисковый торговец, прагматик и выжига, по сути не просит, а требует и вымогает прогрессорство в отношении своего народа. «Я пришёл к заключению, что имею право на любые действия, лишь бы заполучить знания, которыми владеет ваш народ» — говорит Барл землянам, и страстно мечтает о том, что месклиниты вступят на тропу науки...

Не знаю, в каком году Аркадий Стругацкий прочитал этот роман Хола Клемента, но вполне могло оказаться, что прочитал он его в самом начале своей литературной деятельности и кое-какие идеи могли быть взяты в том числе и отсюда. Но даже если это и не так, то всё равно, роман великолепный, роман мощный, роман красивый...

Счастье для всех, поровну, и даром. А кто не согласен — тому отключим свет и перекроем газ…

При наличии интереса к этой книге и возникновении желания её прочитать желательно обратить внимание, что это третья книга цикла «Великое Кольцо». И хотя напрямую предыдущие книги («Туманность Андромеды» и «Сердце Змеи») не являются событийными предтечами «Часа Быка», однако всё-таки без их предварительного прочтения читатель может столкнуться с некоторыми сложностями в понимании смыслов и сутей. Прежде всего в обозначении и расшифровке некоторых аббревиатур (хотя Ефремов то и дело раскрывает их значение и в этом романе). В понимании строения земной истории в описываемые в романе времена, и в том, какой путь прошло человечество Земли, прежде чем выстроило то общество, о котором в книге идёт речь. Конечно, Иван Антонович то и дело частично повторяет какие-то страницы из истории Земли, однако, как мне кажется, всё будет гораздо понятнее, если прочитать всю трилогию по порядку. Наконец, такой методичный подход позволит читателю глубже погрузиться в сам мир далёкого Будущего и проникнуться всеми идеями Ефремова-фантаста и Ефремова-учёного.

Книга первая по жанру представляет собой утопию — автор старательно описывает нам всё построение и всю структуру общества коммунистического будущего Земли. Вторая книга цикла скорее относится к жанру космической фантастики и частично дополняет и развивает какие-то футурологические идеи и представления Ефремова. А вот «Час Быка» одинаково относится ко всем трём упомянутым жанровым формам — тут и все признаки коммунистической утопии, тут же и космическая фантастика, и здесь же явная антиутопия. Сложно? В принципе, всё довольно органично.

Однако читатель и этого романа, да и всей трилогии, вряд ли может рассчитывать на лёгкость в чтении и на высокую приключабельность. Нет, конечно приключения в романах Ефремова есть. Однако всё-таки здесь больше социально направленных описаний и представлений, причём как об истории Земли и человеческих цивилизаций, так и вполне философско-футуристических представлений о том, как идёт развитие и какими именно путями развивается человечество, какие закономерности есть в этом развитии и какие ловушки и опасности, причём уровня, угрожающего самому существованию всей земной цивилизации и планете Земля в целом. При этом некоторые варианты негативных исходов Ефремов показывает на примерах других обитаемых миров Галактики (погибшая планета Зирда, упоминаемая в «Туманности Андромеды» и повторно упомянутая в «Часе Быка»).

И совершенно конкретный предупрежденческий вариант развития общества, основанного на всеобщей несвободе и тотальном олигархате и диктатуре, показывает нам Ефремов как раз на примере планеты Торманс. Понятно, что когда читаешь подробное и детальное описание нравов тормансианского общества и особенностей его государственно-политического устройства, то понимаешь, что Ефремов пишет на самом деле о нас самих, о землянах и о Земле нашего времени (книга написана во второй половине 60-х). И надо признать, что ярко и открыто изобразить все социально-государственные нелепости и несуразности нашего современного мироустройства у Ефремова получилось — читаешь и правда порой удивляешься, насколько всё (ладно, не всё, но многое) искусственно и вычурно, насколько оно, это многое, подчинено условностям или диктату чьей-то воли и выгоды. И хотя автор открыто критикует именно капиталистический мир и мир псевдосоциализма Китая, однако читатель понимает, что наша действительность немногим отличается от той, которую в негативном ключе показывает Ефремов читателю под видом тормансианской. К сожалению, все эти «блохи» вовсю скачут и у нас.

Понятно, что Ефремов надеется на прогресс человечества не путём развития и всемерного накопления технологического могущества и научного потенциала, а прежде всего посредством всеобщего воспитания Личности каждого землянина — развивать индивида, но не индивидуалистичность, вот что нужно делать, по мнению автора. И конечно же именно в этом и кроется вся закавыка, стоящая перед человечеством и сейчас и в будущем — если мы не преодолеем всеобщий цивилизационный кризис, то вероятнее всего человечеству Земли не суждено будет присоединиться к Великому Кольцу (или стать его основателями, если таковое пока не существует).

Какие-то конкретные моменты, описанные в романе, всё-таки вызывают в читателе некоторое сомнение. Например, вот это «право» высших цивилизаций напрямую и едва ли не силой вмешиваться в социальные и политические процессы на той или иной планете, если эти процессы по тем или иным критериям не соответствуют идеалам Великого Кольца. Но позвольте, примерно так поступают в течение уже нескольких десятилетий и даже столетий представители так называемого «западного мира» — вовсю осуществляют культурную экспансию, подкрепляя её вооружёнными силами, свергают неугодные им, западникам, режимы и правительства и буквально навязывают свои, западные, ценности и идеалы. Мне кажется, что тут Ефремов не прав.

Кстати, именно этим вопросом в своё время озадачились и братья Стругацкие — проблемой прогрессорства и прогрессоров, — озадачились сами и озадачили своих читателей. И, как мне кажется, однозначного ответа пока нет…

Прочитано специально для клуба КЛюЧ г. Валдай

Действительно далёкие годы. Более столетия отделяет нас теперь уже от событий, о которых пишет в книге Константин Паустовский. В первой из шести задуманных и написанных им автобиографических книг.

Повесть написана языком рассказчика. В том смысле, что во время чтения совершенно не задумываешься над тем, что ты читаешь книгу — так и кажется, что на самом деле ты просто слушаешь рассказ. Достигается это тем, что русский литературный язык, которым написана книга, чрезвычайно бытовой и повествовательный. В нём нет ни вычурностей, ни многомудростей, ни чрезмерно философских велеречивостей, ни изысканно красивых оборотов (так порой и хочется написать обормотов...) речи, метафор, гипербол и всего прочего литературного. Применение всего этого литературно-писательского инструментария зачастую украшает письменную литературную речь, но столь же нередко и отягощает её, делает такой переусложнённый язык чрезмерно специальным, специфическим, технологичным, искусственно выведенным — как овечка Долли. Иногда такая чрезмерная литературность автору и книге идёт, — и тогда мы говорим о собственном авторском стиле, — но часто книга становится тяжким бременем для читающего её.

Паустовский как раз относится к числу тех маститых и мастеровитых русских авторов, который всегда выступал за избегание искусственности в русском литературном языке. В его книгах, и в этой в том числе, практически невозможно найти что-то чрезмерное литературное специальное— если на улице смеркалось, то именно это слово он и употребит. Казалось бы такое строгое и требовательное отношение к собственному писательству делает книги Паустовского скучными, малообразными, мелкими и некрасивыми. Но думать так будет величайшей ошибкой, потому что в том-то и мастерство Писателя, в том-то и весь его гений, что искусно и мастерски сложенная из простых словесных кирпичиков книга и прочна, и устойчива ко всяким литературным сейсмическим колебаниям, и к придиркам любых изощрённых критиков и критиканов, и красива, гармонична и притягательна.

Говорить что-то по содержанию книги особого смысла нет, потому что можно легко свалиться в пересказ ключевых моментов книги или биографии Паустовского, но ведь всё это лучше узнать непосредственно из уст самого рассказчика и автора. Можно только сказать, что вот если бывают великолепные книги о детстве и юности мальчишки или девчонки, которые читаешь взахлёб и с полным погружением, то эта книга как раз к таким и принадлежит. Отчего удовольствие от чтения двойное.

Очень интересное время. Настолько интересное, что очень точно иллюстрирует древнекитайское пожелание-проклятие про жизнь в интересные времена :-)

Вообще в своё время слышал какие-то критические мнения о том, что Пикуль в своём творчестве довольно свободно обращался с историческими фактами и документами. Не знаю, насколько свободно, поскольку не заморачивался этим вопросом, но вот по прочтении этой книги сложилось впечатление, что в основном автор всё-таки следовал исторической канве событий — мнение это сложилось прежде всего потому, что Пикуль по ходу повествования то и дело апеллирует сам или отсылает читателя к тому или иному документальному источнику. То к чьим-то воспоминаниям, то к письмам и дневникам совершенно реальных исторических персонажей, то к документам той эпохи, то к свидетельствам очевидцев или участников происшествий, то к официальным версиям тех или иных событий... А там, где в интересах повествования он что-то меняет, он прямо указывает — например, какой-то персонаж (вполне реальное историческое лицо, я бы даже сказал, фигура) написал Николаю II записку определённого содержания, а Пикуль эти же самые слова вкладывает непосредственно в уста персонажа якобы при имевшей место личной встрече с царём. Т.е. всё-таки складывается ощущение, что автор в основе и в сути излагает нам конкретные реальные исторические события, разве что порой экстраполируя и увязывая реальные факты с фактами предполагаемыми и вероятными в их логике и взаимосвязи. Конечно, история не математика, и вслепую экстраполировать непозволительно, однако совсем без допущений в исторической художественной книге не обойтись.

И вот как хотите, но получается, что самодержавие само выкопало себе огроменную могильную яму — ведь получается, что практически целое десятилетие Григорий Распутин не просто влиял на внутреннюю и внешнюю политику огромной империи, но уже просто буквально формировал кабинет министров, определял ход военной компании в войне мирового масштаба, и вовсю махинировал сам (и позволял махинировать другим) в таких масштабах, что просто диву даёшься... Вот уж где урок всем царедворцам любой национально-государственной принадлежности!

Конечно, запутанность исторической информации об этом человеке такова, что до сих пор ведутся споры и высказываются мнения о достоверности тех или иных событий и происшествий, в том числе и о смерти Григория Распутина. И потому художественная версия жизни и смерти этого человека, изложенная Валентином Пикулём, ничем не хуже многих других.

С точки зрения литературной, на мой личный вкус и оценку, книга написана просто отлично — динамично, легко, ярко и сочно, с острыми сюжетными ходами, выразительными портретами громких известных исторических персон, с перчиком и гвоздичкой в описании смачных и скользких эпизодов... Так что роман этот нисколько не устарел, а может быть даже должен приобрести вторую жизнь и второе дыхание в среде новых читателей уже в XXI веке.

PS А убит Григорий Распутин был в ночь на 17 декабря 1916 года, т.е. 98 лет назад, день в день...

Для меня «Жук в муравейнике» — одна из любимейших книг АБС. Я помню, как она ко мне впервые попала — была середина восьмидесятых и мой коллега привёз мне из города в подарок сборник фантастики, книгу «Белый камень Эрдени», а первой повестью этого сборника как раз и была «ЖвМ» (собственно говоря, этот сборник жив и сейчас и стоит себе преспокойно на полке). И я отчётливо помню то ощущение ошеломления и почти преклонения перед масштабом мыслей Стругацких, перед их почти нечеловеческой способностью видеть вещи и события в тесной и всеобщей взаимосвязи и взаимозависимости. Перед их умением поставить перед читателем такие вопросы, которые, в принципе, стоят во весь рост перед самим Человечеством, приближая читателя тем самым к осознанию своей причастности и ответственности перед всем и вся, перед всей Вселенной, живой и неживой, одушевлённой и неодушевлённой, материальной и нематериальной. И пусть мои строки выглядят пафосно и вызовут кривые усмешечки у некоторых сообщан, пусть, всё это мелкое и преходящее...

Стоит ли писать о том, что это вторая книга из трилогии о Максиме Каммерере? Те, кто читали или читает Стругацких, знают это и без моей подсказки, а иным эта информация будет по барабану (или по пистолету). Однако же вот написалось, хех :) Особенностью и этой трилогии, и других связанных между собой книг АБС является то, что каждую из них, в принципе, можно читать в отдельности, а вовсе не по порядку — смысл каждой отдельной повести вполне понятен и ясен. Однако же в своё время я намеренно перечитал всю трилогию в той последовательности, в которой писались её отдельные повести: ОО, ЖвМ и ВГВ. Прежде всего было интересно посмотреть на стадии взросления ГГ, Максима Каммерера, ну и на стадии «взросления» самих авторов. Тем более, что последняя повесть трилогии является заключительной повестью всего «полуденного» цикла...

Знаете, в разных фанфиках по этой повести как-то осудительно и иронически писалось о «синдроме Сикорски», и я почти уже и сам уверился в том, что старый Руди, мудрый «Странник» совершил громаднейшую ошибку, так поступив с Львом Абалкиным. Но вот сейчас тщательно и внимательно переслушал эту повесть, и убедился в том, что Сикорски как руководитель КомКона-2 был совершенно прав во всех своих и предположениях, и сомнениях, да и в конечном поступке, пожалуй, тоже (как ни прискорбно это звучит). Потому что у авторов в тексте повести совершенно отчётливо прописаны все признаки включения у Льва «программы странников» и тот же самый Лев не дал возможности ни Сикорски, ни Каммереру убедиться в том, что таковой программы нет или что она совершенно безопасна для Земли и землян...

Если кто-то что-то в этой рецензии не понял, то всё можно исправить очень просто — нужно взять и прочитать эту небольшую и увлекательнейшую повесть братьев Стругацких. Чтобы вместе с Максимом и Рудольфом попереживать и поискать ответы на поставленные перед ними в повести вопросы. Поставленные перед ними, и перед всеми нами, перед каждым из нас и всеми нами как единым целым Человечеством...

Снятся людям иногда голубые города...

ГО́РОД — крупный населённый пункт, жители которого заняты, как правило, не сельским хозяйством. Имеет развитый комплекс хозяйства и экономики. Является скоплением архитектурных и инженерных сооружений, обеспечивающих жизнедеятельность постоянного и временного населения города (Вики)

Один из лучший романов одного из самых лучших американских писателей-фантастов своего времени. По крайней мере примерно так я подумал об этой книге Клиффорда Саймака, когда впервые её прочитал (лет этак сорок тому назад), и точно так я думаю и сейчас, перечитав роман наново. Хотя в творчестве Саймака так много великолепных творений, что на самом деле трудно сравнивать и тем более выбирать лучшее — всё равно, что в звёздном скоплении Плеяд определять самую красивую звезду (разве что по названию, однако каждая звезда носит такое романтическое имя, что никак не определишься, что звучнее — Майя, Электра, Альциона…).

Тем не менее, по изящности и интересности на первом месте для меня всё-таки стоит «Заповедник гоблинов» — шикарное совмещение научной и космической фантастики с фэнтези — для своего времени это просто было сказочное явление в мире НФ. Но ведь «Город» и «Заповедник...» разделяют более чем полтора десятилетия — целая эпоха и в мире и в литературе и в жанре тем более.

Роман «Город» входит в длинный список книг апокалиптического направления. Однако в отличие от множества произведений, повествующих о каком-то внезапном и чаще всего катастрофическом апокалипсисе, и о жизни после него, этот роман нам рассказывает об апокалипсисе длящемся, растянутом на годы, десятилетия, столетия и даже тысячелетия. Причём сотворённом землянами собственноручно. По мнению Саймака, таким триггером стало умирание городов, т. е. мест, где сосредотачивалась вся общественная, культурная, машинно-производственная и хозяйственно-деловая жизнь и деятельность человечества. А с умиранием городов стала затухать и вся социальная жизнь, стали сокращаться все связи между людьми, человек стал одиночкой. Затем по мере развития роботизации человек перестал что-то значить вообще в мире изготовления материальных благ. Далее последовали некие перемены в социософии и произошли некие мутации, и в конце-концов (не хочу раскрывать тайны сюжета для тех, кто ещё не читал эту книгу) на Земле остались считанные тысячи людей из всего многомиллиардного её населения.

Роман состоит из отдельных восьми глав. Однако назвать эту книгу сборником рассказов, связанных одной общей темой (как это сделано в одной из аннотаций) я бы не рискнул. Хотя бы потому, что все главы последовательно, и хронологически и сюжетно увязаны, и читать их нужно в определённом порядке. И развитие содержание происходит от номера первого и до последнего, восьмого (имеется ещё и позже написанный Саймаком «Эпилог», который я пока что не читал, но непременно прочитаю), и потому попытки читать всё вперемешку запутает всё дело и собьёт с толку.

Так что перед нами именно роман, со стройной логикой, с многочисленными важными (подчёркиваю — важными) идеями и смыслами в каждой главе. И я бы, опираясь на эти смыслы, определил эту книгу как роман-предостережение. Потому что многое из того, о чём предостерегал и что предугадывал Саймак в сороковых годах прошлого столетия, стало предметом обсуждения для видных современных политологов и социологов (например, автоматизация и роботизация производства и исключение человека из этой деятельности, т. е. высвобождение занятого трудом человека и превращение его в бездействующее существо; или то, что талантливо показано нам в трилогии «Матрица»: переход человечества на псевдожизнь в питающих коконах и «смотрение» снов; параллельные миры и вселенные, и опасности, могущие оттуда проистекать; появление на Земле других, конкурирующих с человеком разумных видов — какие из всего этого следуют риски, говорить не нужно!).

В романе довольно много философического и социософического содержания — там хватает и внутренних монологов персонажей, и диалогов на эти темы, и каких-то иных размышлительных абзацев и страниц. Однако от этого чтение книги не становится скучным, потому что и всякого рода незаурядным событийным рядом она начинена в достаточной степени, чтобы быть привлекательной и интересной для любителей экшена.

И эта книга по-прежнему остаётся актуальной, как ни странно. Книга, написанная ещё в докосмические и докомпьютерные времена, актуальна и сейчас — вот таков один из лучших американских писателей фантастов Клиффорд Саймак.

Одна из загадок этой повести — это адресат. Кому адресовано это послание Брэдбери? Десяти-двенадцатилетнему мальчику? Подростку 14-15 лет? А может быть юноше от 16 и до 21? Или взрослому молодому человеку? Но, может быть, мы ошибаемся и книга предназначена только людям среднего и старшего возраста — родителям и дедушкам-бабушкам? Где проходит возрастная граница, которая отделит «своего» читателя этой повести от «не своего»?

А ведь вопрос совсем не праздный. Потому что первый раз я читал «Вино...» в юношеском возрасте, а потом уже примерно каждое десятилетие своей жизни перечитывал (впрочем, возрастной диапазон между 50 и 60, кажется, прошёл без Гринтауна №1). И ни единого разу ни в каком возрастном слое не умалилось отношение к этой повести и не размылись смыслы этого послания Брэдбери, отправленного им из лета 1928 года вперёд, в Настоящее и Будущее...

Вообще мне думается, что эта книга не является попыткой выстроить мостик между старым и малым поколениями (такие мнения иногда встречал в реале). А самое главное — это обращение автора к тому внутреннему «Я» читателя, которое — многомерное, многофигурное и многоликое — находится внутри каждого из нас. Потому что, меняясь с течением времени, наши предыдущие «Я» никуда не деваются и уж тем более не умирают. А просто уходят внутрь нас, где терпеливо и ожидающе покоятся, в надежде, что рано или поздно, но они понадобятся своему владельцу — тому, чьим предыдущим естеством они были.

Многие скажут, что человек меняется постепенно и постоянно, что «Я»-вчерашний не тождествен «Я»-сегодняшнему и т.д. Однако мне кажется, что всё-таки изменения происходят как бы ступенчато: идёт некий период накопления мелких событий и появления-накопления нового опыта, а потом скачкообразно под воздействием того или иного обстоятельства человек переходит на новую ступеньку своего «Я»-состояния.

И именно вот такие новые «Я» и сохраняются и фиксируются в каждом из нас. И именно такие наши «Я» по мере изменения перестают быть актуальными и уходят в тень наших новых состояний — мы взрослеем, накапливаем Опыт, Умения, Навыки и Знания, а тот предыдущий «Я», которым был я до этого, остаётся где-то там в недрах моего тела и моего мозга и моей личности.

Именно о таких моментах и идёт речь в книге, именно к ним, к этим нашим внутренним составляющим и обращена книга. И именно они, эти наши предыдущие Тольки и Саньки, Томы и Дженни, Жаки, Мадлен и Гансы, и заставляют нас читать эту книгу Рэя Брэдбери взахлёб и с судорожными перебивками в дыхании — потому что эта повесть о них и для них.

Но и непременно для нас, неважно, сколько нам сейчас лет и как далеко мы ушли от своего 11 — 12-летия и от своего собственного лета 1928 года. И где-то там во Вселенной непременно есть кладовая, где хранится на полках разлитое в бутылки из под кетчупа одуванчиковое вино нашего лета «1928 года».

Каждый день в одной бутылочке.

Найди её, эту свою кладовую, открой бутылочку и сделай глоток...

Третья книга цикла «Семейный альбом» слегка отличается от двух предыдущих. Поскольку две первые книги сделаны, в общем-то, по одной и той же схеме: историко-художественная часть перемежается главами философского характера, дополняя при этом и разъясняя, так сказать, теоретическую основу примерами из практики жизни.

Третий роман состоит уже из трёх содержательных и смысловых слоёв.

Мы по-прежнему встречаемся со старыми знакомцами из двух предыдущих книг

Вторым смысловым и содержательным слоем романа как раз стали

И третьей частью нашего романа-матрёшки стала

Весь этот триптих читается (в моём случае — слушается в формате аудио, и тут хочется написать слова благодарности и признательности начитывающему эту книгу Александру Клюквину и издательскому дому «Союз») на одном дыхании, все части взаимоувязаны между собой в стройный узор и общее впечатление остаётся очень мощное, на все пять баллов.

И двойной смысл названия третьего романа трилогии «читается» совершенно отчётливо, и хотя судьбы многих персонажей обозначены уже до предела, однако остаётся смутное ощущение, что будет впереди ещё книга четвёртая...

Как, Григорий Шалвович, будет?

Культовый роман Ивана Ефремова вероятно в своё время был не только остросюжетным и приключенческо-фантастическим, но ещё и в некоторой степени пионерским и, возможно, даже революционным (1959-1962 гг.). Потому что насквозь материалистические установки — что в науке, что в литературе и в других видах и формах искусства — напрочь неприветствовали и отвергали иные, нематериалистические подходы, принципы и темы, а кое-что (и кое-кто) даже подвергалось гонениям и преследованиям. И потому учёному и фантасту Ефремову, вероятно, потребовалось не просто литературное дарование, но ещё и гражданское мужество и честность учёного, чтобы, пусть и в фантастико-приключенческой форме, но затронуть вопросы психофизиологии человека как биологического вида.

Соотношение психического и физиологического давно интересовало учёных разных специализаций. Что первично, что вторично, какова степень взаимодействия и взаимовлияния этих двух отправных точек бытия Человека (да и животных тоже), что определяет другую составляющую и что главенствует в этой паре — инвариантов этого центрального вопроса может быть множество. И учёный и писатель-фантаст Иван Ефремов пытается в своей книге поискать ответы на них.

Однако эта позиция поиска ответов одним только их поиском не ограничивается — Иван Ефремов со страниц своего романа напрямую обращается к Читателю и, в принципе, ко всему Человечеству ни много ни мало с призывом! То устами своих героев, то авторскими репликами Ефремов пытается убедить Читателя/Человека в необходимости перемены жизненных ценностей и ориентиров. По сути Ефремов выступает здесь апологетом идеи главенства духовного развития человека как биологического и как социального доминирующего вида.

Иногда при этом автор, на мой современный взгляд, слегка увлекается, и некоторые страницы романа превращаются в страстные и порой пафосные монологи одного из главных героев романа (и одновременно одного из самых ярких проводников взглядов и убеждений самого автора).

Некоторую трудность во время чтения может представлять обилие лексики из индуизма, но без некоторого погружения в отдельные нюансы этого философско-религиозного учения тут никак не обойтись.

Однако мощная приключенческая составляющая романа сглаживает и разнообразит его основное содержание, и потому книга в целом производит довольно сильное и в основном положительное впечатление. Конечно, некоторые крючочки уже устарели и отдельные смелые на тот момент рассуждения и предположения уже либо продвинулись далеко вперёд, либо трансформировались, а то и вовсе отвергнуты. Но, тем не менее, роман в целом не потерял свою актуальность и сейчас.

PS Там несколько раз упоминается имя Ленина как социального учёного, и термин «коммунизм», но всё это вполне терпимо даже для антикоммунистов, ибо суть книги поважнее будет.

Капризная память не сохранила не то что даты — даже примерного моего возраста, в котором когда-то была прочитана эта книга. Но зато имена капитанов Кука и Лаперуза, Крузенштерна и Лисянского, Дюмон-Дюрвиля навсегда поселились в недрах этой самой прихотливой забывчивой особы. И история маорийского пленника матроса Рутерфорда тоже порой всплывала в голове отталкиваясь от самых неожиданных странных побудительных мотивов и аналогий. И потому когда год назад появилась возможность заиметь эту книгу в бумаге, то даже тени сомнения не было — заветный томик был заказан, прислан по почте и получен, захватан руками и облизан жадными взглядами и поставлен на путешественную полку — до подходящего случая. И наконец случай подошёл...

Комментировать содержание книги — занятие не то, что трудное, но просто проигрышное и ненужное — эту книгу нужно брать в руки и читать, не обращая внимания на тег «Для среднего и старшего возраста». Нужны ли такие книги сейчас, в эпоху всемогущего и всезнающего интернета? Убеждён, что нужны и непременны, обязательны и громкоголосы. Не в смысле, что их нужно навязывать и втюхивать подрастающим 10-14-летним сорванцам и пацанкам, но говорить об этих книжках и о их героях подрастающим морякам и полярникам, лётчикам и геологам, туристам и просто будущим хорошим людям кроме нас никто не будет. И дело не в том, что больше нигде наш дети не смогут найти информацию про Кука и Дюмон-Дюрвиля, Лаперуза и Крузенштерна, Лисянского и Беллинсгаузена, Уэдделла и Пири — с этим как раз проблем нет, Яндекс и Гугл найдут всё что угодно. Но так доверительно и выверено адресно подготовленная информация с ориентиром на указанные возраста будущих читателей может быть встречена только в такой тёплой, интересной, настоящей приключенческой и одновременно исторической книге, как эта. Рассказанная голосом и интонациями Николая Чуковского. Потому что и любовь к чтению и страсть к путешествиям, и романтическая жилка могут попасть в наших отроков и отроковиц только так, по крохам и каплям, медленно просачиваясь сквозь барьеры контр-страйков, вархаммеров и прочих заманчиво доступных хотелок, стрелялок и выживалок.

Перечитанная книга вновь будет поставлена на своё место — ничего, не так уж и долго осталось ждать, всего-навсего 3-4 года, когда нынешний первоклассник-внук вызреет до жажды свиста ветра в вантах и гула натянутых парусов — вот тогда он непременно получит её в подподушку ;-)

Вообще книга ошеломительная. Причём в любой своей стадии чтения, в любой фазе развития сюжета. Начинаешь читать сначала как подростково-юношескую романтическую историю, переживаешь за всякие соблазны, встающие перед Никой и её друзьями-одноклассниками, и поневоле тащишь сюда свои собственные девятиклассные воспоминания... и радуешься за неё, когда она проскакивает мимо этих «ухабов и рытвин» в лице всяких ловеласов и донжуанов, стиляг и фарцовщиков. Вместе переживаешь чувство первой влюблённости и вызревание Любви... и начинаешь недоумевать, что же там автор припас во второй половине книги, коли тут всё вроде как-то определилось и устаканилось.

Но ведь никогда не бывает настолько хорошо, чтобы было всё время хорошо — всегда вмешается какое-нибудь «плохо» и сделает всё плохо, непросто, заковыристо. И гонят автор и вместе с ним сюжет нашу Нику-Веронику-Лягушонка-Никион по ухабам и кочкам жизни так, что впору караул кричать... И заканчивается Детство.

Автору крепко удались персонажи — каждый с характером, с изюминкой, со своим разговорным слогом, с привычками и ценностями, с внутренним миром и Поступками. Причём и положительные герои и отрицательные написаны с необходимой, но не чрезмерной степенью привлекательности, так что не всегда сразу поймёшь, что же хорошего или нехорошего в этом «плохом хорошем человеке».

Автор сумел-таки не свалиться ни в амикошонство, ни в назидательность или нравоучения, хотя возможностей и поводов у него хватало. Да и читателя подвести к тому, что «не судите, да не судимы будете» он сумел тонко и точно.

Хорошо, что автор оставляет открытым финал книги, хотя не без надежды на надежду — откровенная хэппиэндность тут явно была бы лишней. Потому что в реальной жизни ведь никогда нельзя поставить точку, разве что когда уже остаются только пластмассовые веночки-цветочки на холмике земли.

Книга в большей степени ориентирована на молодую читательскую аудиторию, хотя отнюдь не исключительно на старшие классы средней школы советских ещё времён, как может сгоряча показаться. В принципе интересна она может быть на любой читательский возраст, другое дело что люди, исповедующие нигилизм и пофигизм, найдут тут возможность вволю погорлопанить и пометать икру, ну, да это уже их личное дело.

Однозначно возьмусь читать другие книги автора, тем более, что некоторые истории имеют в них пересечения в разных временах и обстоятельствах. В том числе и с героями или эпизодами «Киммерийского лета».

Ироничная альтернативная история с элементами боевика и привкусом темпоральной фантастики. И никакого фэнтези.

Ироничная потому, что стиль и манера Джаспера Ффорде и ироничны, и не лишены здорового юмора. А любимый отче ГГ по имени... — да знаете вы, как её зовут, чего уж там, даже я знал ещё далеко до чтения книги — так вот, отец нашей Четвергини Майкрософт... ой, Майкрофт, перемещался по Пространству-Времени как хотел, когда хотел и куда хотел — потому и с темпоральным вкусом.

Довольно занятная фабула — попытки проникновения из реала и вмешательства, вплоть до полной их перекройки, в сюжеты всемирно известных и знаменитых литературных произведений. Подобные внутрикнижные литпутешествия расписывали ещё братья Стругацкие (помните путешествия Саши Привалова на машине времени?). Единственное, что мне здесь показалось слегка притянутым за уши — это то, что Главзлодей совершает все свои ахеронства и аидства из чистой любви к искусству злодеяния. Как-то оно не того... не вкуривает и не вторкивает. Другое дело, если бы он хотел изломать сюжеты книг-гигантов, скажем, из стремления разрушить человеческую цивилизацию (согласитесь, что есть такие книги, на которых человечество буквально выросло и повзрослело, которые впитало с молоком матери и с голосом бабушки, читающей такие книги вслух — и это вовсе не обязательно исключительно Библия, Тора или Коран, а просто та же самая «Джен Эйр», как справедливо предположил Джаспер). На примерах таких книг выросла многомиллионная армия читателей, и идеи и ценности, содержащиеся в таких книгах, буквально пропитали фундамент, сами основы и суть человечества — книги Достоевского, Толстого... Вот и представьте, что этих книг не стало, и что Раскольников превратился в, допустим, простого вампира и просто выпил/высосал старуху-процентщицу, а князь Андрей (Болконский) вместе с корешом Пьером дезертировали из армии и стали упоротыми самогонщиками... Конечно само развитие цивилизации пошло бы по другому пути, не будь многих великих книг — такова сила их воздействия... Но Ффорде решил, что нашему Аиду Ахерону достаточно стремления быть Злом в чистом виде просто так, из развлечения и протчего... И как-то от этого второй смысловой план помельчал, что ли. Помельчал и слегка выцвел...

Ну, вот, собственно, и все претензии к книге. А так — неплохая идея, симпатичные персонажи, лихие и удачливые рубаки и стреляки, лёгкий язык, запойное чтение...

Выходные, в общем, удались!

Мы-то думали, что оно вон как, а оказалось вон оно чё!

Хорошо сидеть на трубе и крутить вентиль по своему желанию. Даже если это труба информационная...

Этот уже довольно старый фантастический роман прославленного польского писателя-фантаста и футуролога Станислава Лема при новом нынешнем прочтении/перечтении вдруг заиграл новыми современными и актуальными смысловыми красками. Понятное дело, что когда было мне полтора десятка лет отроду (т. е. что-то около 1972 года), то и воспринял я эту книгу, прежде всего, как чистую космическую фантастику, ну и про контакт с внеземными разумными существами. Да, наверное, так оно тогда и было, и писал Лем свою книгу про трудности контакта и про величайшие трудности взаимопонимания. Ну и, конечно, про право любой цивилизации на самостоятельное развитие без всякого внешнего вмешательства, тем более вооружённого и силового — так сказать, проблема прогрессорства, миссионерства и прочего насильственного цивилизаторства. И конечно же, тема искусственного вторжения в естественную природную биологию своего вида и попыток евгеники — тоже тема чрезвычайно интересная. Все эти смыслы и сейчас явно в романе заметны и не менее важны, нежели тогда, шесть десятков лет тому назад, когда Лем писал эту книгу (1959 г.).

Однако Лем затронул и ещё одну весьма важную тему — управление обществом и государством при масштабном использовании методов искажения и сокрытия всей или части информации. И тогда эта тема воспринималась просто как признак тоталитарного общества со своеобразным механизмом государственного и общественного управления. Но вот мы теперь живём в эпоху глобального интернета и практически полной свободы информации. Однако же вместо ожидаемой полноты и объективности информации мы имеем на сегодняшний день широко развитые приёмы и способы ведения информационной (и, соответственно, идеологической, ментальной, эмоциональной и всякой прочей) войны, ведущейся как раз в общем информационном пространстве, и то, что с полным осуждением описывал Станислав Лем в этом своём уже стареньком романе, теперь красочно и могуче расцветает на нашей маленькой старушке Земле.

Вот вам и Эдем. И вот вам и писатель-фантаст — тут уж точно не обошлось без дара футуролога! В общем, Лем по-прежнему велик, любим и почитаем.

А ведь я, похоже, открыл для себя нового любимого русского классического писателя...

Понятно, что не новый, но ведь не читанный, ведь только-только знакомство начинаю сводить, так что всё равно что новый.

Роман с громкоговорящим ёмким названием «Хлеб» (в голове сразу мельничными жерновами закрутились поговорки и пословицы: «Хлеб всему голова», «Большому куску и рот радуется», «Без хлеба нет обеда» и прочие — хлебные, сытные...). В основу легли события второй половины XIX в. в Приуралье, когда бывший хлебный сытый край вдруг превратился в голодающие земли. Писатель Мамин-Сибиряк, будучи уроженцем тех мест, внимательно и пристрастно стал изучать события тех лет, дабы докопаться до истины, найти первопричину...

Чтобы роман не превратился в хроникально-документальное расследование, автор прослеживает предысторию и суть происшедшего совершенно художественными средствами —

Однако никакого политико-марксистского пафоса в романе автор не выписывает, он просто ведёт нас по жизненному пути Галактиона Колобова (его в первую очередь) и других персонажей, и роман долгое время так и воспринимается, как лирико-драматическое произведение. Да он, собственно говоря, и не перестаёт быть и лирическим, и драматическим, с любовными драмами и с жизненными трагедиями...

Про великолепный авторский русский литературный стиль Мамина-Сибиряка я уже упоминал в рецензии на «Приваловские миллионы» — в более позднем романе этот стиль ничуть не изменился в худшую сторону, не поблек и не выцвел, но, может быть, даже наоборот, набрал сочности и точности.

Какое великолепие классического литературного русского языка! При чтении книг современников Мамина-Сибиряка нет-нет, да и чувствуются архаизмы — и словечки тех времён, и фразеологизмы, и само построение фраз и предложений. А вот во время чтения «Приваловских миллионов» (1883 г.) ничего такого и в помине не было — было полное ощущение современности книги (ну, пусть не нашему времени, но ощущение современности её второй половине века XX было точно). И потому текст романа воспринимался без малейшей запинки.

Сюжетная составляющая задумана и выполнена с высочайшим мастерством. Тут вам и любовно-романтические истории (и даже не одна и не две), тут же и интриги и конфликты как производственного плана, так и в разрезе финансово-денежной состоятельности героев. Очень динамично простроены смены «декораций» — мы находимся то в одном доме, то в другом, то перемещаемся на заводы, а затем вдруг где-то на строительство мельницы или на ярмарку, бываем в театре-варьете и в кабаках, а потом вдруг на лоне природы... Ярко прописаны образы героев и персонажей романа — и положительные и отрицательные герои и героини обладают и характером и «ндравом», и внешней статью и внутренним наполнением, отчего все они быстро запоминаются и легко различаются в череде лиц, мелькающих на страницах романа.

А для любителей исторической литературы тут и вообще раздолье — плотная фактурная масса примет того времени, как внутрисемейных отношений, так и общей атмосферы небольших уральских городков, множество деталей, прорисованных автором с такой скульптурной рельефностью, что сразу и вдруг переносишься туда, в те времена и в те «палестины» — любой автор фантастической книжки с переселенцами и попаданцами может завидовать и сдирать у Мамина-Сибиряка антуражные колоритности...

Да и просто сама история молодого предпринимателя как человека не оставила равнодушным или скептическим. Так что иду в библиотеку и беру теперь уже роман «Хлеб» — дружба с Маминым-Сибиряком продолжается.

Живёт на свете старый... (стоп! это твой ровесник, а разве себя ты считаешь старым? разве себя ты называешь стариком?!) — не старый, но, в общем-то, уже довольно пожилой человек. Ворчун и доставала, педант и буквоед, заноза в заднице для всех соседей, гроза котов и кошек (не то что гоняет и преследует этих животин, но просто недолюбливает), при беглой оценке внешним взглядом вполне может сойти за хама. А какая куча всяких жалоб и претензий исходила и исходит из под его пера в адрес всяких чиновничьих структур и служб — его имя даже помнят назубок люди в белых рубашках! В общем, так себе человек, никому не нужный и ни на что не годный, с работы на пенсию отправленный, живущий в одиночестве и в бездетности, небо коптит...

Каким скорым на расправу и каким неверным в своей поверхностности зачастую является наш первый взгляд, первое восприятие и первый скорый суд над таким человеком! И как мало мы на самом деле знаем, что там делается внутри этого старпера, отчего он такой хмурый, неразговорчивый и ворчливый. Какую он прожил жизнь, что там в ней было, какая сумма приобретений и потерь, достижений и разочарований, радостей и обид, гордостей и унижений...

Вот уж где вовсю живёт старая как мир истина — хочешь получать от людей добро — сам всегда и везде излучай это самое добро. Улыбка вызывает улыбку. Свет, отражаясь, освещает всё вокруг. Именно так делают понаехавшая в страну персиянка Парване и её супруг и дети, и именно так делают другие люди, живущие по соседству с Уве и включающие его в свою зону света и добра. А когда счастьем и добром делятся, то оно не уменьшается, но просто растёт, увеличивается, прибавляется...

Понятно, что история отчасти придуманная и специальным образом подогнанная автором под запросы читателей и под ту целезадачу, которую вынашивал Фредрик Бакман, публикуя в своём блоге первые рассказы об Уве. Но ведь и читаем мы не документальную книгу, а именно художественную, где всё неправда и придумка, всё приукрашено и перепридумано...

Или не всё?..

«Уходя, оставить свет — это больше, чем остаться» (А. Тальковский)

Ну что, пожалуй, можно себя поздравить с новым хорошим интересным автором.

До этого в порядке знакомства читал отрывки из романа Николая Задорнова «Война за океан» об обороне Петропавловска от англичан с началом Крымской войны — тогда повествование открыло новые до того неведомые страницы истории государства российского. И, видимо, осталось подспудное желание прочитать ещё что-нибудь от маститого автора-историка, потому когда рецензируемая книга выпрыгнула в глаза при очередном визите в библиотеку, то раздумий и сомнений не было. Тем более старое издание!

Вторая половина XIX века. Казалось бы, совсем ещё не древние времена. Но что мы знаем о том, как жили люди тогда, особенно если брать не столичные Москву-Петербург, а самую что ни на есть глубинку, а то и окраинку России? Куда, к примеру, только простое переселение семей из Пермского края заняло ни много ни мало, а всего-навсего два года! Два года добирались люди до Амура-батюшки, два года шли и ехали подводами, зачиная, рожая и хороня детей и стариков, два года день за днём... Задорнов нам не описывает все эти повседневные путевые происшествия и будни, он просто упоминает о продолжительности этого переселения. Но даже от такого простого упоминания холодок ползёт по спине — ведь это надо было решиться тронуться с места всем семейством с чадами и домочадцами, распродать всю нехитрую свою утварь и уйти в совсем незнакомые места... Страшно! Страшно от неизвестности и неопределённости.

В романе мы знакомимся с семейством Кузнецовых (с ними ближе всего) и с другими пермскими переселенцами. Вместе с ними мы корчуем тайгу на круче — для будущей пашни и для будущего же дома, роем землянки, чтобы не вымереть в суровую зиму, вместе с ними учимся азам охоты в приморской тайге, знакомимся с гиляками, гольдами и прочими инородцами, живущими в этих приграничных с Китаем районах; с кем-то начинаем дружить, а с кем-то и враждовать... И, как противовес, как другая сторона тоже русского населения этих мест, нам представлен местный и потому уже опытный мужик и таёжник Иван Бердышов. Вроде бы нормальный человек, принявший переселенцев на «свои» земли без особых «нюансов» и по мере возможности и желания помогающий им, а также и местным гольдам, то советом, а то и чем другим. Однако по мере раскручивания сюжета и по мере врастания людей в места и осваивания Амурских побережий и притоков углубляется расслоение людей на удачливых и не особо, на хитрых и бесхитростных, на совестливых и на подверженных жажде наживы, ибо ведь ещё и золото есть поблизости и в доступности...

Куда вывернет судьба описываемых в двухчастёвом романе людей, мы узнаем, только прочитав часть третью — «Золотая лихорадка».

Вообще по стилю довольно близко с романом Вячеслава Шишкова «Угрюм-река», да и по содержательным моментам тоже — тайга, люди, судьбы, противостояния, драмы... Но по части языка Задорнов мне показался полегче и попроще Шишкова...

Не читанная ранее книга одного из любимых детских советских писателей. Наверное в ней автор наиболее чётко формулирует всю суть того, что является содержанием феномена «писатель Крапивин».

Классические герои — 10–12-летние мальчишки-девчонки. С горящими глазами, острым чувством справедливости-несправедливости, рыцарскими повадками и готовностью менять плохо выстроенную картину мироздания. Даже с риском для своей жизни, но в особенности для спасения жизней других. И главная, центральная мысль книги — Зло должно быть уничтожено, а Добро должно восторжествовать.

Однако не зря автор использует в повести образ Дракона — потому что даже побеждённый Дракон всегда имеет шанс возродиться в нас самих, даже тогда, когда мы стали его победителями. Потому что настоящий Дракон всегда находится не где-то вовне, не в пещере и не на дне глубокого озера, а в нас, в самых обычных нас, в геройских нас, в нас — победителях Дракона...

Читать такие книги Крапивина конечно лучше всего в своё время и в соответствующем возрасте. Но даже и сейчас, уже «возле пенсии», они вполне способны затронуть за живое и зацепить за глубинное, за спрятываемое и непоказываемое. И оставить свой отпечаток, свой след — сильный или слабый, заметный или крошечный, но в любом случае рано или позже обнаруживаемый...

Про песню «Алые паруса» барда Владимира Ланцберга иногда шутят, что если бы можно было присваивать научные звания и учёные степени песням, то она вполне заслужила звание «кандидат педагогических наук». Но тогда книги Владислава Крапивина и их автор вполне тянут на докторскую!

Одна из самых лучших книг жанра НФ середины XX столетия. Несмотря на практически герметичный характер, Кларку удалось наполнить свой роман энергетикой под завязку. Напряжение в череде событий непрерывно нарастает, концентрируется и заставляет читателя читать книгу без перерыва, заподряд, дунком, взахлёб, бессонно и безобедно. И потому в этом смысле книга выстроена практически безупречно.

С точки зрения фантастического допущения — ведь и в самом деле были гипотезы о существовании на Луне неких природных резервуаров лунной пыли, и особенные текучие и магнитные свойства её не были Кларком притянуты за уши в угоду приключенческому фантастическому сюжету, а взяты именно из научных гипотез. И потому твёрдость книги в принадлежности её жанру «твёрдая НФ» безусловна.

Однако Кларк не забывает и об интересе читателей, и потому параллельно с ситуацией проведения поисково-спасательных работ вводит в сюжет и любовно-романтическую линию, и некое подобие детектива, и вбрасывает на кончике пера технические загадки и задачи, которые читатель начинает решать вместе с героями романа. И чтобы всем стало ещё «веселее», Кларк жёстко ограничивает время как на принятие решений, так и на их исполнение — как инженерам-спасателям, так и читателям.

Тема встречи с представителями инопланетного Разума волнует человечество с самых давних пор. Очень много споров и различных гипотез и мнений было по поводу самого факта существования другого Разума во Вселенной вообще и в нашей Галактике в частности. Причём были весомые и авторитетные мнения как в пользу множественности разумных миров, так и об уникальности Земли как носителя Разума в Галактике (в частности этого мнения придерживался И.С. Шкловский).

Так вот если допустить, что этот самый пресловутый Разум является довольно распространённым явлением в космосе, и если представить себе, что такие планеты имеются в относительно ближнем соседстве с Солнечной системой, и если к тому же инопланетяне имеют развитую космическую технику, и если наши будущие космические пути пересекутся с их галактическими трассами... (чувствуете, сколько много собирается разных «если«!), то проблема встречи нас с ними и их с нами становится чрезвычайно любопытной и интересной, актуальной и волнительной.

Естественно, что многие авторы-фантасты писали на эту тему и по этому поводу. Начиная с маститых отцов-основателей современного фантастического жанра и заканчивая самыми низкопробными бульварными брошюрками. Нет смысла даже пробовать вспомнить и перечислить тут всех авторов и все книги — любители космической научной фантастики наверняка тут же навскидку предложат список как минимум из пары десятков произведений и авторов, и пополнение этого списка будет продолжаться кавалерийскими темпами. И всё-таки, интересно представить ситуацию, что в Солнечную систему прилетел чужой космический корабль...

С подросткового возраста помнимая и с тех же времён любимая научная фантастика. Самой большое впечатление, сохранившееся с тех пор — вот это явственно прочувствованное и буквально увиденное едва ли не глазами, а уж внутренним зрением, помноженным на мальчишеское умение фантазировать, нутро нашего Рамы. Как раз в тот момент, когда внутри корабля (или рукотворной планеты?) внезапно включился свет. Это ощущение очешуительного восторга и сладкого ужаса одновременно, так хорошо схваченное и описанное автором, буквально пронзило и сохранялось практически незапятнанным фактически в течение 40 лет. Собственно говоря, и само вот это стремление наново перечитать эту книгу наверное и возникло только от желания ещё раз испытать вместе с героями книги тот восторженный ужас и запредельный восторг.

Что ж, все ожидания оправдались с точностью хронометра. Потому что, как оказалось, прихотливая память только и сохранила от книги, что вот это эмоциональное состояние, напрочь стерев событийный ряд, так что перечитывание книги фактически превратилось в её новое прочтение едва ли не с нуля. Однако это только добавило и интриги к чтению, и неожиданностей к сюжетным эволюциям и пертурбациям — книга засияла новыми, не менее яркими чем предыдущие красками и оттенками.

Помимо всего этого великолепия самой идеи помноженной на грандиозное и впечатляющее описание внутренностей Рамы, Артур Кларк воспользовался возможностью просветить своего читателя и познакомить его с максимально уместными и возможными (и совсем не лишними и не гибельными для художественности сюжета) фактическими знаниями и сведениями, как из астрономии и космогонии, так и теоретической и практической космонавтики, а также популярными на тот момент теоретическими изысканиями и вполне научными гипотезами по проблематике внеземного Разума и прочих чрезвычайно интересных и завлекательных схожих тем. Что закрепило научность в определении жанра повествования.

А вот эта загадочная финальная фраза о том, что раманцы всё повторяют трижды, сразу делает понятным, что будут Рама-II и Рама-III — автор это своё обещание выполнил, а вот я узнал о существовании продолжений этой космической Рамаяны только сейчас, увы мне и ах!

Зато впереди радость открытия новых, неведомых приключений от Кларка!

Трудно победить в себе фюрера...

Опять повезло заполучить великолепный вариант аудиоспектакля. Отлично срежиссированного, качественно озвученного — и актёрские голоса и разные необходимые для усиления восприятия звуки. А от автора и вообще Игорь Костолевский читает — помните его голос?

Наверное, это самый фантастический и одновременно и самый реалистический из романов А. Беляева. С глубокой проработкой сути фантдопа, который на момент написания романа и фантдопом-то почти не являлся — настолько близкими и доступными казались передача и чтение мыслей на расстояние. По крайней мере, в этом направлении проводилась активная работа, ставились вполне научные опыты и высказывались вполне научные гипотезы. И хотя ничего из того, о чём написал Беляев в романе на практике не достигнуто, однако отголосок этой темы долго выплёскивал то в одном фантастическом романе, то в других повестях и рассказах (ну, вот навскидку — одна из глав «Полдень, XXII век» братьев Стругацких, там где про ридеров и всё такое). А в реальной жизни то и дело возникает информация то об одном уникуме с невероятными мыслечитательными способностями, то об другом мощном гипнотизёре — тема жива.

Да и приключенческая составляющая Беляевым явно не высосана из пальца и не надумана — легко можно представить попытки завладеть миром с помощью такого рода изобретения — управлять волей других людей всегда было занятием соблазнительным и привлекательным. И в этом смысле Штирнер фигура вовсе не гротескная и не гипертрофированная. Фюреров всех мастей пруд пруди.

Конечно, в этом романе есть и оттенки утопического коммунизма, по крайней мере описания советского общества, в котором широко используется мыслепередача, явно тянут нас дальше, к роману Ефремова «Туманность Андромеды» и прочим коммунистическим утопиям — уж больно идеализирует советских людей Беляев. Однако некоторые детали описания этого общества напрямую подводят нас к … Матрице и другим вариантам перехода людей из мира реальности в мир иллюзий и виртуальности. Вся активность как бы переходит в мир обмена мыслями, мир замолкает, однако всё громче шумит ментально.

И вот что точно предсказал писатель-фантаст — это массовое воздействие на психику людей и управление их волей — индивидуальной и общей. Правда сейчас это делает не с помощью каких-то машин с рычагами и рукоятками, однако и не без помощи цифровых устройств. Имеются ввиду возможности СМИ и глобальная информационная сеть. Ну, а примеров массовых «помешательств» и прочих массовых же действий вы и сами вспомните сколько угодно.

Всем ветрам наперекор

Классика советской научной фантастики. Написанная (страшно представить) в 1929 году, т. е. ещё до коллективизации (с её головокружениями от «успехов») и до всех прочих пятилетних прорывов в машиностроении, технологизации и электрификации страны.

Описывать фабулу романа, значило бы пересказывать разные аннотации и википедические статьи. Да и книга эта была в своё время весьма популярна (в моём детстве она просто стояла дома на этажерке и была в своё время прочитана вместе с романом «Властелин мира», с коим составляла сборник) и потому наверняка многим читателям знакома не понаслышке, а, так сказать, лично.

В принципе, этот роман является, с одной стороны, романом-предупреждением — предупреждением, адресованным человечеству и состоящим в том, что современные тому времени технологии и открытия науки могут при недобросовестном или злонамеренном их использовании нанести громадный вред мирового масштаба, а то и просто поставить всю планету на грань уничтожения.

Однако, по сути этот роман является одной из первых книг в жанре апокалипсиса, можно сказать, одним из предвестников этого жанра и его родоначальников. «Война миров» Уэллса да «Продавец воздуха» — вот азы апокалиптического жанра в современном его смысле. И хотя роман Александра Беляева в Вики в этом смысле не упоминается, однако думаю, что в нашем предположении большой ошибки нет. Правда, в романе Беляева апокалиптическая ситуация до критического конца не доведена, однако мир у Беляева проскочил буквально по краешку лезвия, ибо совсем не факт, что мистеру Бейли удалось бы справиться с теми разрушительными атмосферными процессами, которые он запустил и которыми управлять не умел.

Конечно, кое-какой наивняк и кое-какие несуразности в романе имеются. Например, когда Бейли показывает Клименко сверуплотнённые «воздушные» шарики и предлагает ему поднять один из них, то тот не может это сделать из-за громадного их веса, однако в финале романа Бейли берёт в руку горсть других, ещё более уплотнённых (!) горошин сжатого и сгущённого воздуха и буквально глотает их, после чего его вместе с проглоченными миллионами тонн воздушной массы несут на руках — явная нелепица.

Другая, не то, чтобы нелепица, но либо умолчание со стороны автора, либо прокол со стороны мистера Бейли. Потому что среди нескольких сотен работников его «предприятия» практически нет женщин — Беляев на это обстоятельство прямо указывает в тексте романа. Согласитесь, что собранные в одном довольно тесном месте несколько сотен молодых и здоровых мужчин будут явно испытывать определённый дискомфорт из-за отсутствия возможности нормально организовать свою сексуальную жизнь. Тут пожалуй и Красной Армии не надо, ибо рано или поздно, но они сами всё разнесут по кочкам.

Однако можно снисходительно пройти мимо таких несуразностей и просто насладиться чтением милой старой НФ.

Андрей Круз предлагает читателю довольно необычный, поствоенный, постядерный, постапокалиптический мир. В котором, несмотря на многочисленное, можно даже сказать, массовое применение воюющими сторонами оружия массового поражения, разрушена только властная и экономическая инфраструктура намахавшихся атомными дубинами государств. А жизнь простого человека в общем-то осталась почти такой как была. С поправками на ситуацию.

Многочисленные пятна радиационного заражения местности (которые теперь уже все отмечены на картах и потому их можно попросту объехать). Есть, конечно, целые зоны, куда вообще лучше не соваться (например, практически всё Подмосковье, куда упало несколько бомб, или зоны вокруг крупных промышленных и военных центров страны). А так, в целом, обстановка более-менее. С поправками на ситуацию.

С властными структурами дело швах. Конечно, какая-то центральная власть сохранилась и даже первое время пыталась как-то управлять, но много ли науправляешь, когда в твоих руках ни сил, ни средств. Т.е. реальная власть на местах перешла, так сказать, напрямую в эти самые места.

Ну и понятно, что в этих самых местных местах у власти оказались самые разные люди. От бывших профессиональных управленцев до бывших реальных военных и заканчивая разного рода братками и просто уголовными бандитами.

Прошедшие с момента «Х» 15 лет позволили не только радиационной обстановке смягчиться, но и притереться регионам друг с другом. Где-то люди живут нормально, но где-то просто сосредоточение бандитско-преступных элементов, и стиль жизни людей, соответственно, соответствующий. С поправками на ситуацию.

Вот такая, собственно говоря, вводная. Чтобы было понятно, где живёт главный герой романа Сергей Бережных. И как он живёт — потому что он бывший сотрудник органов, и относится ко всей этой мелкой и крупной уголовно-криминальной шушере соответствующим образом. Тем более понятно, ибо он потерял свою семью, и жажда мести виновникам их смерти и стремление повлиять и изменить ситуацию у него находится на первом месте.

Однако перед нами не очередной Рэмбо советского разлива, и не «крепкий орешек» отечественного производства. Бережных крепкий основательный опер, с развитыми аналитическими способностями и с умением вести полевую розыскную работу, входить в доверие к людям и получать нужную ему информацию. А в случае возникновения острых ситуаций, вплоть до силовых и огневых контактов, способный постоять за себя и за других и с помощью физической силы (однако он вполне реально оценивает свои возможности и излишне не геройствует) и с применением оружия и техники. С поправками на ситуацию.

В результате мы имеем довольно необычную постановку постапокалиптического толка, при этом все события происходят не в каким-то другом мире, а вполне себе в знакомых (по карте Валдай совсем рядом с Калининской областью и некоторые книжные названия просто на слуху просто по жизни) местах и обстоятельствах. Немножко сыска, немножко силовых и огневых контактов, немножко интриги и остроты, немножко везения и пр. и пр. и пр. С поправками на ситуацию.

Поскольку роман слушал в аудиоформате, то в качестве исполнителя был уже знакомый по циклу «Хмель и Клондайк», а также по предыдущей прочитанной/прослушанной книге автора ( Андрей Круз — Вне закона ) чтец. Который был мной высоко оценен по итогам «Хмеля и Клондайка», и который нисколько не утратил свои таланты чтеца-исполнителя. Театр одного актёра — с полным правом можно сказать про Андрея Кравца.

Когда Космос был совсем рядом, а инопланетяне похожи на людей

1967 год. Мне 10 и я уже вовсю открываю для себя мир фантастики и приключений. И тут мне в руки попадается толстенный (692 с.) том Георгия Мартынова с влекущим и интригующим названием «Звездоплаватели», в который я ныряю с головой и пропадаю там навсегда — именно эта книга Георгия Мартынова да ещё Станислав Лем с его «Непобедимым» и «Эдемом» стали первыми приманками для последующего увлечения, как оказалось, на всю жизнь, космической научной фантастикой и научпопом космогонического и космологического содержания.

Ну, а дилогия «Каллисто» и «Каллистяне» в моих читательских списках появилась уже чуть позже, году этак в 1972, когда попал в читальный зал городской/районной детской библиотеки и стал пропадать там по нескольку часов, читая всё фантастическое запоем.

Понятно, что с тех пор прошло почти полвека, многое подзабылось, и потому случайно увидев знакомое название в стенах той же районной библиотеки (только уже взрослой) руки сами потащили книгу в крепкие объятия — что ж, значит настало время перечитать.

Конечно, книга построена по классической фантастико-приключенческой схеме тех лет. Прилетают инопланетяне и волею судьбы приземляются на территории СССР. Ну ясен перец, первый контакт, и тут же же начинается всякая международная возня с попытками обвинить Союз в попытках присвоить себе и самих братьев по разуму, и, само собой, все их технические и научные достижения. Конечно же, обнаруживаются попытки теракта в отношении экипажа каллистянского звездолёта и диверсии в отношении их корабля, и, ещё раз конечно же, эти попытки пресекаются практически вовремя бдительными советскими спецслужбами.

Параллельно со всей этой шпионско-диверсионной линией читатель знакомится с экипажем корабля с Каллисто, прилетевшим из системы Сириуса, и вместе с нашими героями-землянами потихоньку изучает каллистянский язык и пытается показать им нашу красавицу Землю.

А вторая части дилогии посвящена межзвёздному перелёту обратно на Каллисто (куда в качестве гостей каллистянского звездолёта отправились и двое землян), некоей спасательной операции с участием уже знакомого нам корабля-шара и затем тщательному и подробному изображению деталей и подробностей жизни на Каллисто. Причём конечно же не столько географо-климатическим условиям, сколько организации социально-культурной и производительно-производственной деятельности каллистян и всему прочему каллистянскому. И нам понятно, что Георгий Мартынов постарался описать нам идеальное коммунистическое общество, общество-мечту.

Наверное, многим более молодым читателям книга покажется насквозь пропагандистской и утопической. Да она такая и есть — и пропагандистская, и утопическая. Но всё-таки читалась (перечитывалась с разрывом в полвека) с удовольствием. Наверное потому, что как ни крути, но то идеальное (или близкое к идеалу) общество Будущего, которое нам пытается показать Г. Мартынов, и в самом деле привлекательно и соблазнительно.

Никого ни за что не буду агитировать — хотите — читайте, не хотите — не читайте. Но я свою порцию ретро-удовольствия получил.

Космос велик, но не бесконечен — для нас всегда будут существовать какие-то пределы...

Повесть, которая для меня в творчестве Ивана Ефремова долгое время была на самом первом месте (на втором «Туманность Андромеды», а потом шли рассказы). Понятное дело, что такое ранжирование произошло ещё в подростковые времена, а после прочтения и перечтения произведений Ивана Антоновича уже в нынешнем вполне взрослом состоянии понимаю, что перемена мест неизбежна — явно стали выходить вперёд «Таис Афинская», «Лезвие бритвы»... Однако, как известно из науки математики, от перемены мест слагаемых сумма не меняется, и И.А. Ефремов для меня как и прежде является одним из самых авторитетных писателей-фантастов 50-70-х годов. Авторитетных и по литературному мастерству, и по ширине охватываемых тем, и по глубине их проработки, и по увлекательности сюжетов, и по яркости различных описаний, и по привлекательности героев и персонажей его произведений…

А «Cor Serpentis» для меня была (и осталась) интересна необычностью самого сюжета — случайная встреча в глубинах дальнего космоса двух космических кораблей из совсем разных планетных систем, причём разных вплоть до принципов организации живой материи на самом глубоком, биохимическом уровне. И романтическая линия взаимного интереса и практически взаимной тяги друг к другу столь разных и, вместе с тем, столь похожих друг на друга живых мыслящих существ (смотри, не влюбись в инопланетянку — говорят одному из членов экипажа «Теллура», и тот задумчиво отвечает — а я бы мог…), и торжество Разума (вот как был я романтиком, так им и остался) над догматом Природы (заключительная сцена, когда одна из землянок вдруг предлагает людям фтористоводородной планеты способ замены фтора на кислород, с тем, чтобы пусть в отдалённом будущем, но всё-таки изменить их биохимию и сблизить их цивилизацию с носителями разума на основе углеродно-кислородной энергетики).

И конечно впечатлили когда-то (и сейчас подтвердилось это впечатление) описания пульсационных земных звездолётов: как-то зримо представилось, каково это — прицелиться как следует и затем отправить свой корабль в слепой полёт без участия в управлении людей, а затем проснуться, всё заново рассчитать и перепроверить четыре раза и опять прыжок вслепую… Жуть какая!

Но Ефремов так тонко и подробно-основательно всё описал и в этой своей повести, и в «Туманности Андромеды», что у читателя не остаётся ни тени сомнения в том, что всё так и будет, пусть неизвестно когда, но именно так, как рассказал нам Иван Ефремов. Писатель и Учёный.

Гузель Яхина открывает глаза. Нам, читателям!

Для этой книги Людмила Улицкая написала замечательное предисловие. И то, что в России появился (появилась!) замечательный молодой талантливый двукультурный и двуязыкий прозаик, представляет собой особую ценность. Это вам не европейское мульти-культи, от которого, кажется, вскорости останутся одни только культи. А это и есть истинный мультикультурализм, когда русский читатель с удовольствием читает и принимает близко к сердцу литературу другого народа и сострадает этому народу равно как и своему собственному. И когда автор не накидывается яро и оголтело на острые и горькие страницы совместной истории, а просто изображает, отображает нам всё происходившее в один из самых трудных и горьких периодов существования СССР (начало 30-х — середина 40-х), предоставляя возможность читателю самому расставить предпочтения и симпатии, смысловые ударения и эмоционально-чувственные акценты (хотя с трудом представляю себе читателя, который будет симпатизировать негодяю Горелову).

Сила романа не в том, что Гузель Яхина до предела обнажила все мерзости и несправедливости описываемого периода, а в том, что она сумела, ничего не трагедизируя и не впадая в крайности оценочного подхода к освещению реалий той жизни, показать нам детали и повседневности непростой судьбы не только главной героини Зулейхи, но и трагедии и драмы жизней многих других раскулаченных и сосланных в Сибирь людей, а также и некоторых «бывших», которые попали в один эшелон с татарскими переселенцами. Но ещё и трагедию и драму жизни НКВДшника, который исполнял волю Партии истово и с глубокой верой в правоту совершаемого и затем волею уже всяких там вышестоящих над ним начальников принудительно стал комендантом поселения, постепенно превратившись в Коменданта. Разрыв между мотивациями «они же враги» и «спасти людей» был для Ивана таким сильным, что его буквально рвало на части, однако к его чести он всегда делал свой выбор в пользу гуманистического начала, отставляя в сторону партийно-социалистические принципы. Причём чаще всего такой выбор делался им не чистым умом, а скорее спонтанно, так, как велела ему его партийная социалистическая душа. Вот уж где поистине был разрыв шаблона!

Зулейха и Иван — безусловно именно эти два человека являются основными героями романа. Но вообще роман наполнен таким количеством важных и значимых персонажей, что кажется, будто он переполнен ими, однако во время чтения такого ощущения совсем не возникает — все на месте, все выделены ровно в той степени, которая необходима для раскрытия тем и образов. Причём яркость образов многих персонажей открывается нам порой краткими и мелкими деталями их внешности или поведения — Гузель Яхина умеет сделать образ выразительным при помощи короткого литературного мазка писательской кистью.

Замечательная книга, интересный автор!

Когда я был ещё довольно молодым и вовсю учился в некоей специфической Академии, то во время изучения курса лекций «История полиции и тюрем царской России» (да-да, был такой) в списке литературы, рекомендованной для дополнительного изучения темы, вместе с достоевскими «Записками из мёртвого дома» стояла рядышком и эта книга. «Записки...» были с интересом прочитаны, а вот до «Острова Сахалин» руки не дотянулись — то ли в библиотеке не было бумажного экземпляра, то ли просто забил на это дело, теперь уже и не вспомню. Но, видимо, должок крепко засел в памяти, потому что едва речь зашла о том, что бы этакое прочитать у Чехова, как мой речевой аппарат самостоятельно выпалил «Остров Сахалин» и мне осталось только подчиниться.

Книга имеет несколько совершенно чётких определяющих и характеризующих признаков.

Это дневники писателя. Литературно обработанные и изложенные им в соответствии с совершенно определённым внутренним ритмом, разбитые на смысловые главы, но всё-таки именно дневники. Записи делались автором во время его поездки на каторжный остров Сахалин и имели чёткую конкретную цель — быть опубликованными.

Это сборник совершенно конкретных структурированных по определённым признакам фактических сведений об острове и его населении на момент пребывания там Чехова. Во время поездки Чехов лично производил опросы ссыльно-каторжных и службу надзора, и все интересующие его сведения по каждому (!) опрошенному заносил в специальную разработанную им самим персональную статистическую карточку. Причём основную работу по опросу всего населения острова Чехов осуществлял самостоятельно, лишь частично доверив заполнение незначительно количества своих карточек другим людям.

Т.е. мы уверенно можем говорить о совершенно научном подходе писателя Чехова к изучению им социально-демографического положения на этом необычном острове.

Эта книга содержит в себе целый ряд замечательных по точности и полноте личных наблюдений Чехова над совершенно разными людьми, с которыми он сталкивался во время своей поездки. Тут вам и высшие государственные чиновники (начиная от губернатора и спускаясь вниз по иерархической лестнице), тут же многочисленные чиновники, осуществляющие надзор над каторжными и ссыльными, тут некоторые личности из местного населения, и конечно же, довольно много наблюдений непосредственно за каторжанами — всё это с фамилиями и именами, с кличками и прозвищами.

Помимо всех этих наблюдений значительную по важности часть очерка составляют прогнозы и рассуждения Чехова о вариантах развития ситуации в дальнейшем: это касается как судеб отдельных конкретных людей, так и целых малых народов (айно, нивхи и гольды). И конечно же это мысли и высказывания Чехова о сложившейся форме ссыльно-каторжной жизни на острове и о необходимости перемен в отношении исправительной политики и практики в России.

И значительный интерес представляет чтение многочисленного и объёмного приложения, в котором разъясняются смысловые ссылки и отдельные моменты в тексте очерка. В электронном виде всё это читать не очень удобно (слишком много этих ссылок в тексте очерка и просто устанешь туда-сюда перекидывать себя), а вот в бумажной книге наверняка будет интересно сразу получить разъяснение по мере чтения того или иного эпизода.

В итоге эта не особо интересная с худлитовской точки зрения книга наполнена интересом совсем другого толка. Мы как будто изучаем разносторонний портрет. Составленный из сотен портретиков разных человеческих лиц-судеб. С портретиками местных островных сюжетно-жанровых картинок-зарисовок. И с своеобразным портретом ссыльно-каторжной системы того времени. Вот такое художество получилось у Антона Павловича...

Просто небольшой совет для тех, кто решит взяться за чтение книг этого писателя. На мой взгляд чтение циклов всё-таки правильнее будет расположить по хронологии исторических событий, в них описываемых. Просто потому, что причинно-следственные цепочки тогда выстраиваются более отчётливее. И потому сначала следует читать тетралогию о Невельском (1848-1855 гг.), затем трилогию о Путятине («Сага о русских аргонавтах» («Черные корабли с Севера») и трилогию о Владивостоке, и только потом переходить к «Амуру-батюшке» и «Золотой лихорадке». Понятно, что всё написано автором в разные не то что годы — десятилетия, и может быть тогда (в 1944 г.) Задорнов при написании «Амура-батюшки» совсем ещё не думал о стройном объёмном дальневосточном амурском цикле, и потому энергетика романов может разниться друг от друга. Но всё-таки событийный и причинно-следственный ряд выстроится в последовательном исторически-хронологическом порядке. Так-то оно вернее будет.

В этом четвёртом заключительном романе цикла мы вместе с Невельским и его командой живём в Приамурье в самые сложные, голодные и холодные первые годы экспедиции. Первые зимовки, уносящие десятки матросских жизней, преступная халатность чинуш и хапуг, и сопротивление высших чинов предложениям капитана Невельского об освоении Амура и переносе центра финансовых и экономических вливаний России в Дальний Восток с Камчатки именно на Амур, судьбы многих полюбившихся нам героев и персонажей романа — начиная от высших чинов типа губернатора Муравьёва и адмирала Путятина и заканчивая простыми матросами и гиляками и гольдами, личная жизнь капитана, первый сплав по Амуру — событийный ряд весьма насыщенный и чрезвычайно интересный. И ведь только личный сплав Муравьёва вниз по Амуру и события Крымской войны с её эпизодами на Камчатке доказали правоту Невельского в необходимости переноса центра внимания России именно на Амур и на открытие и освоение более южных и удобных бухт и гаваней — не было бы всего этого, не было бы и бухты Золотой Рог и не было бы Владивостока.

А вот не верьте аннотации к этому изданию романа Ремарка. Потому что содержание и смыслы романа лежат совсем в другой плоскости, хотя генеральная антивоенная линия безусловно совпадает по вектору с аннотированной. И хотя в романе есть и зверства фашистов на оккупированных территориях и в особенности в СССР, и есть сочувствие автора борьбе прогрессивных сил, всё-таки главной мыслью Ремарка, вероятно, было стремление показать все ужасы и бессмысленность войны, всю малость человеческой личности и бессилие этой личности тому военному тотальному механизму, который образуется в военное время и подчиняет себе всё и вся, переламывая и если надо, то и перемалывая всё, что попадает в жернова этой страшной мельницы.

В качестве главного героя Ремарк выбирает обыкновенного немецкого солдата, не шибко героя (однако имеющего не одну и не две боевые награды), но и не трусливого подлеца, а простого солдата-ветерана, за плечами которого и французская компания, и африканский поход, и теперь вот уже длящаяся три года война на территории СССР. Гребер воюет, по сути, сразу с окончания школы, и все эти предыдущие компании воспринимались им, как и абсолютным большинством немцев, совершенно справедливыми и законными со стороны Германии, потерпевшей поражение в Первой Мировой и стремящейся восстановить «справедливость» по отношению к себе и своей стране. И даже все те потери среди своих и все те осмысленные и бессмысленные, но в любом случае неизбежные потери среди населения оккупируемых Германией стран воспринимались и Гребером и всеми немцами как неизбежное зло (о реакциях и отношениях к убиваемым и погибаемым упёртых наци и фаши мы здесь сейчас не говорим, потому что с ними вообще всё ясно, про них в других книгах можно прочитать). Однако русская кампания стала для Германии совсем другой, и когда рейх стал терпеть поражение за поражением и когда война, пусть пока только в виде бомбардировок немецких городов, переместилась и на германскую территорию, то многие немцы вдруг прозрели и протрезвели.

Наш немецкий солдат едет в очередной отпуск на родину, желания его понятны и просты — родители, отдых, встретиться с друзьями, навестить старика-преподавателя, возможно закрутить роман... Обыкновенные солдатские желания и чаяния. Однако реалии тыловой немецкой жизни теперь совсем иные, нежели когда война только начиналась — как говорится, и дым пожиже, и труба пониже. И Гребер вовсю хватил лиха и в поисках потерявшейся родительской семьи, и пережив бомбёжки союзной авиации, и испытывая сильные личные чувства и всё больше понимая, что ничего ему изменить невозможно и остаётся только исполнять свой солдатский долг.

Концовка романа автором сделана трагичной, и это безусловно верный ход, ибо иначе полетела бы к чертям собачьим суть ремарковской идеи и мысли — война бесчеловечна в любом случае. Нельзя было в этом романе делать хэппи энд. Вот Ремарк его и не сделал.

На самом деле книгу эту я уже читал, но это «уже» было так давно, что не имеет теперь ровно никакого значения. Помню только, что она понравилась, и оставила сильные впечатления и желание когда-нибудь непременно перечитать. А на фоне сегодняшних мировых и европейских событий года этак 3-4 назад осозналось, что время это пришло...

Роман для меня (и, соответственно, для вероятного читателя) представляет интерес в нескольких плоскостях.

Для тех, кто мало что знает об этом периоде истории Европы (вторая половина XIX века), может быть будет интересно прочитать сам событийный ряд и узнать, пусть вот в такой историко-художественной форме, о движущих силах истории в те годы и десятилетия.

Для любителей хорошего, интересного исторического чтива книга может стать спутником на пару-тройку дней — мне, правда, хватило одних суток.

Для тех, кто интересуется всякого рода политическими и дипломатическими казусами, будет интересно проникнуть в тайны тонких и сильных политико-дипломатических ходов мощных европейских и мировых игроков — России в лице Горчакова, и Пруссии и Германии в лице Бисмарка — двух «железных канцлеров», навсегда вписавших свои имена в золотую памятную доску Истории Европы и мира.

Но внезапно (внезапно?..) книга удивительно точно и без зазорно, как правильно выбранная деталька паззла, легла на современное историческое, политическое поле и кое-какие моменты дополнила, напомнила и уточнила. Углубляться в этом направлении не буду, дабы никого — ни русофилов, ни русофобов — не возбуждать, но зато могу с чистой совестью порекомендовать роман к чтению любому человеку — практически уверен, что хотя бы по какому-то одному критерию он покажется интересным.

А те незначительные кусочки советскости, которые местами встречаются (их совсем немного и они попадутся читателю на глаза ближе к финалу), можно легко понять и пропустить мимо себя — книга написана в 1975 году и иной в те времена быть не могла.

Честно говоря я думал, что времена такой фантастики уже прошли и причём прошли давно. Как будто началом космической эры пахнуло со страниц книги. По крайней мере с первых страниц как-то сразу Рей Брэдбери, Айзек Азимов, Артур Кларк и Клиффорд Саймак на ум пришли, в общем конец 50-х — начало 60-х. Возможно всё дело в стилистике книги — как это было в те славные твёрдофантастические времена, автор много книжного времени и авторско-читательского внимания уделяет многочисленным бытовым (если можно называть бытовыми условия жизни в жилом модуле на поверхности Марса), техническим, ботаническим, астрономическим и прочим научным деталям и подробностям, при этом стремится всячески обосновать свои выкладки и конструкции при помощи математики, геологии, астрофизики и прочих точных наук. Не гнушаясь едва ли не приводить разного рода математические формулы и расчёты, но во всяком случая нашпиговывая текст приключенческой книги цифирью. И от этого первые страниц 50-60 скучновато — кажется всё, фабула закручена, ситуация понятна и ясна и начинаешь опасаться, что вот так автор и будет менторски-методично снабжать тебя информацией о ботанике и биологии, геологии и биохимии, ареографии и ареологии и вот-вот тобой овладеет лёгкое уныние...

Но тут автор решительно берётся за включающий событийную динамику и подключающий других персонажей и прочие вводные рычаг, следует нажатие клавиш Load и Enter и ты внезапно оказываешься уже в центре горячих и горячечных событий и происшествий, маленьких рукотворных и случайных взрывов и взрывчиков, споров и производственных конфликтов (не спешите зевать при термине «производственный конфликт», в данной ситуации это завуалированное обозначение всякой событийной всячины и лёгкого триллера с психодрамой и прочей философятиной и психологией). А потом уже просто перестаёшь следить за временем и стараешься не отвлекаться от книжной яви, куда ты впадаешь с головой, и только иногда тебя зашкирно безжалостно вытаскивают домашние и зовут то пообедать, то прогуляться, то ещё чего-нибудь выходное поделать, и ты чертыхаешься и делаешь и стремишься вновь вернуться в книгу и на Марс...

В общем не знаю как там кино, но книжка определённо удалась!

PS Пока этот отзыв отлёживался и ждал своей очереди, вдруг посмотрелся фильм. Как-то киношники умудрились убрать всю драму переживаний и эмоций, как-то всё у него (у героя фильма) получалось легко и просто, как-то не получилось у них внятно всё объяснять и только книга помогала разобраться в том, что и зачем делает наш марсианин. Ну и вот эта шутка с проколотой перчаткой стала конечно чисто киношным трюком...

Путешествие Боурджеда

Всё-таки Иван Ефремов великолепный рассказчик. И допускаю, что в этом его мастерстве отчасти «виновато» научное академическое естество писателя — во всех картинках природы и во всех диалогах явно просматривается способность автора не только внимательно наблюдать, но и связно, полно и точно излагать, детально и беспристрастно описывать наблюдаемое. А при необходимости автор скрупулезно делает ссылку на научность перевода той или иной фразы своего героя — кажется совершенно излишняя дотошность автора, но, с другой стороны, ловишь себя на полном доверии к автору и к тому, что и как он нам подаёт. И отсюда же возникает полная включённость в повествование, ощущение документальности этой художественной исторической повести.

На краю Ойкумены

Опять-таки — совсем не хочется как-то комментировать сюжетные детали и подробности этой великолепной исторической книги (причём слово-термин «исторической» пожалуй вполне применимо в обоих его значениях). Потому что о сюжете этого повествования проще всего и правильнее всего узнать непосредственно из уст самого рассказчика — Ивана Ефремова. Но хочется просто сказать следующее:

Эта книга, при всей её схожести с фантастико-приключенческими книгами на исторические темы, всё-таки сильно смахивает на реконструкцию. И не только потому, что (повторюсь) её автор и в самом деле крупный учёный и специалист в области археологии, палеонтологии, наверное отчасти антропологии, геологии и разных прочих других -логий, но ещё истории, а также социологии, футуристики и философии... Но ещё и потому, что автор книги пишет эту (и другие свои произведения) не как вольную фантазию на знакомую тему, но максимально детализирует любое своё описание — хоть картин природы и ландшафта, хоть мелочи быта доисторических и прочих древних обществ. Вот просто открываешь книгу в любом месте и тут же буквально тонешь в крупных ярких красках и пьянящих запахах, узнаёшь давно тебе известные растения и познаёшь африканскую природу во всей её красе — будь это пустыня или полупустыня, или же степи и саванны, а может быть лесистые зоны или какие-то иные ландшафтно-природные районы и местности. И автор старается не придумывать ни одной ненужной детали, не вводит в повествование никаких таких саблезубых и прочих гипотетических животных, но вместе с тем его манера может стать хорошей школой для любого начинающего фэнтезийного писателя — так описывать мир, как это сделал Иван Антонович Ефремов, станет честью для любого современного фЭнтаста!

Ну, говорить о писательском целомудрии автора наверное даже и не нужно — даже там, где казалось бы напрашивается эротическая картинка или сцена, Ефремов делает всё с такой нежностью и осторожностью, что вытаскивает за собой наверное любого адекватного читателя. И читая эти повести из дня сегодняшнего просто поражаешься, как можно было обходится теми деталями и подробностями сюжета, которые включил Иван Ефремов в свои произведения, и не потерять при этом ни капли привлекательности и интересности, волнительности и остросюжетности написанных книг. Вот мастерство!

И вот ещё в голову пришло во время чтения, что вот писал-то он такую романтическую и немного возвышенную книгу во времена далеко не романтические и совсем далёкие от высоких материй — 1945-46 гг. (время написания книги) совсем не отличались ни сытостью ни красотой бытовой жизни. Но знаете, вот лично мне понятно, откуда растут ноги у «Туманности Андромеды» — первые ростки этого романа вполне можно разглядеть в этих повестях о Великой Дуге.

PS Непременно перечитаю «Туманность Андромеды» и ещё прочту «Лезвие бритвы«!

Мастерски закрученная история. Автор сразу берёт события за рога и заставляет их нестись с изяществом и скоростью утыканного бандерильями матёрого быка во время корриды. Никаких рассуждалок или размышлялок, сплошные догонялки и обгонялки — формат рассказа не позволяет вольготно раскидываться словом по бумаге и мыслию по древу.

Сюжет невероятно прост и кажется буквально плоским. Вроде бы, чего там, прочитал и забыл! Только почему тогда имя этого писателя навсегда вбито золотыми буквами в фундамент здания Фантастики и вышито золотой нитью в одежды этой прихотливой, своенравной и капризной барышни?

Свойственные Генри Каттнеру тонкий мягкий юмор, невероятная лёгкость языка, виртуозное владение сюжетом, мастерское создание ярких запоминающихся образов и персонажей, умение сделать финал не по шаблону, закрутить и поддержать интригу — в общем, всё это делает чтение весьма приятным занятием.

Так что, если у вас внезапно возникли пара часиков ничем не занятого времени, вдруг образовалась лакуна между двумя солидными обстоятельными вдумчивыми романами или занимательными весёлыми повестями, — неважно что там у вас произошло, — но тогда можете смело брать в руки этот рассказ и увлечённо читать, улыбаясь на происходящее и заодно на то в своём реале, что заставляет вас морщить лоб и кусать губы.

Эх, какое же это было великолепие — слушать объёмный, шершавый и раскатисто-бархатный голос Эммануила Виторгана, и представлять все те совершенно отчётливо «прорисованные» авторами «картинки» с юношеского возраста знакомой и любимой книги, и одновременно вспоминать все свои первые восторженные впечатления от первого её прочтения! Если есть ещё те, кто не читал это без дураков самого настоящего детективного жанра произведение, то не пожалейте своих драгоценных полутора-двух-трёх часов и непременно прочтите, прочтите эту книгу. А если вы уже читали эту повесть, и знаете или хотя бы представляете себе её содержание, то всё равно найдите возможность скачать себе эту аудиокнигу в исполнении непременно Виторгана, и вы обязательно по-новому «увидите» и услышите знакомое произведение. И получите в любом случае удовольствие. Итак — ДЕ-ТЕК-ТИВ!!!

Классический герметичный детектив. Небольшой частный пансионат, или дом отдыха, отель невысоко в горах. Не то Швейцария, но вероятнее всего Франция, а, значит, Альпы. Весьма ограниченная количественно разношёрстная группа самыми различными образами попавших сюда людей.

Читайте, господа, читайте, и не говорите, что вас никто не предупреждал о том, что это замечательная «ЕЩЕ ОДНА ОТХОДНАЯ ДЕТЕКТИВНОМУ ЖАНРУ» :)

Открывающий эту книгу «Меморандум» Айзека Бромберга о прогрессе прогресса и эволюции эволюции, о Монокосме — потрясающее великолепное размышление-рассуждение авторов на указанную тему. Поневоле напрашивается мысль-аналогия о прогрессорской деятельности самих Стругацких. По крайней мере для моего личного «роста» эти авторы сделали одну из самых основных работ (если не считать ту, которую над собой проделываешь сам).

Занятно, в моём представлении люди отчётливо делятся на два лагеря — в одном те, кто любит книги, а значит и идеи Стругацких, и я с ними заодно. В другом — те, кто уничижает всю значимость их творчества. Они для меня практически иные, едва ли не чужие. Есть ещё и третьи — те, кто не читал, но это нулевой вариант, эти пока пребывают в латентном состоянии, они ещё не инициированы... И выбор, кстати говоря, от самого человека не зависит, он попросту говоря либо проходит тест-отбор, либо отсеивается. И это ни хорошо, ни плохо, просто это имеет место быть.

Вообще эта одна из самых последних повестей Мастеров о мире Полудня, повесть, которая расставила точки над i в отношении авторов к прогрессорству, однако оставила возможность читателю самому порассуждать на эту тему, равно как и на тему воспитания и на тему вертикального прогресса и на всё остальное «стругацкое».

Как обычно для оценки книг этих авторов 10 из 10 (и, несмотря на уже многократное перечитывание и личное взросление, эта оценка не переменилась, но только упрочилась).

Вот так и строится храм человеческой культуры — с кровью и болью...

Четвёртое, а может быть уже пятое прочитывание/перечитывание этой повести в очередной раз убеждают читателя в универсальности и всевременности идей братьев Стругацких.

Конечно, эту повесть можно просто читать как приключенческую — средневековый антураж, сплошное нищебродство как на уровне материальном, так и в бездуховном, оригинальный внешний мир с занятной топонимикой (Икающий лес и вепрь Ы меня в своё время просто сразили наповал, так с тех пор наповаленный и живу), красивые и качественные положительные и отрицательные герои — приключайся — не хочу!

Однако авторы сумели сформулировать и поставить перед читателями сложные и неоднозначные вопросы.

Можно ли ускорять развитие той или иной цивилизации?

Допустимо ли вмешиваться внешним силам в естественный ход событий в обществе?

Корректен ли вообще принцип мультикультурализма?

Ну и так далее.

При этом сами Стругацкие однозначных ответов на эти свои вопросы не дали. Хотя понятно, что уже сама постановка вопросов такого уровня говорит о гуманитарной и гуманистической направленности их собственных взглядов и убеждений.

Ну и конечно вопросы более личного, так сказать, плана.

Можно ли сидеть и отмалчиваться, если совершается непотребство?

Один в поле воин или всё-таки лучше кучно и организованно?

А если кучно и организованно, то что это за организация должна быть? (и тут мы плавно переходим к понятию политическая партия, программа, устав и прочие политпартийные конструкты).

А если партия, то непременно появляются лидеры и вожди, боевые организации и прочие дела. И встаёт вопрос насилия одних над другими и т. д.

Всё-таки наверное прав Будах, сказавший, чтобы боги оставили людей в покое, да и Арата Красивый по-своему прав. Как ни прискорбно, но добро, привносимое извне, зачастую является злом. Не надо спасать рыбу, плавающую в воде, вытаскивая её при этом на берег, чтобы не утонула. Не надо!

На нашу современную действительность вообще переносы делать не хочу и не буду. Хотя подозреваю, что при обсуждении книги на клубе непременно такое произойдёт — есть у нас горячие головы.

PS А ни одну из двух экранизаций я так и не посмотрел. И вряд ли буду — мне кажется, сложно передать всё стругацкое богатство экранными способами.

Прочитано специально для январского заседания клуба любителей чтения г. Валдай КЛюЧ.

Все мы космонавты, летящие на нашем космическом корабле под названием Земля...

В этой повести Ефремов слил воедино сразу две науки — палеонтологию и космологию. По палеонтологической части (в которой он дока) возник фантдоп об обнаружении костей и черепов динозавров с явными следами воздействия какого-то оружия. Поскольку давность костных останков составляла что-то около 70 млн лет, то говорить о человеческом происхождении этих огнестрельных (или лучевых) поражений пресмыкающихся гигантов не приходится (а крутить вариант с путешествиями во времени Ефремов просто не стал, ибо его цель была совсем иная). И соответственно возникает гипотеза о давнем прилёте на Землю каких-то ребят с другой планеты совсем другой звезды (версии Марса и Венеры в повести рассматриваются и отбрасываются). И далее следует уже космологическая гипотеза, в которой замешано движение звезды по имени Солнце (Цой, мы тебя помним) по галактической орбите и возможные сближения его с какими-то другими звёздами. Сближении, давшем возможность инопланетчикам слетать на нашу планетку в эпоху мезозоя и оставить здесь во славу науки следы своего пребывания.

Однако ум учёного-палеонтолога даёт Ефремову возможность сделать ещё одно научное предположение — о причинах массового и привязанного к определённым местам Земли вымирания динозавров. Насколько эта гипотеза соответствует истине, ничего сказать не могу, но тут важно, что писатель-учёный, даже будучи фантастом, весьма отличается от писателя-фантаста простого, не обременённого системным научным знанием. И именно этим книги писателей с учёными степенями весьма отличаются от просто фантастических и тем более фэнтезийных книг — наличием научно обоснованных подходов к формированию и фантдопов и всяких прочих обстоятельств. И именно такой подход присутствует и в любимой мной повести Ефремова «Сердце Змеи». К чтению которой немедленно приступаю.

Ну вот и закончился путь к всему месклинитскому циклу — путь протяжённость почти в полвека (если первые два романа цикла прочитал примерно в 1973-74 гг, то до полувека совсем недолго осталось).

Хол Клемент верен себе — вновь перед нами ещё одна странная планета (о статусе которой не всё понятно — может это и вообще звезда), снова мы встречаемся с нашими старыми знакомыми и друзьями по экспедиции «Тяготение» (тут и хитроумный капитан океанского судна «Бри» Барленнан, и его бывший старпом Дондрагмер, и вообще целая куча уже давно знакомых нам разумных членистоногих клешнеруких гусениц — месклинитов), и тут же встреча с Изи, с той самой Изи, которая ещё девчонкой вместе с малышом-дроммианином провалилась на Тенебру, и о всей этой невероятной спасательной операции мы взахлёб читали в романе «У критической точки».

И в общем-то даже событийно-сюжетная схема-модель знакомая — исследовательский вездеход месклинитов попадает в аварийную ситуацию, и вновь спасением потерпевших занимаются и люди, и дроммиане (по крайней мере о них как-то упоминается в тексте), и сами месклиниты. И вновь хитроумный Барленнан (эх, как он мне своим хитроумием напоминает Одиссея из Итаки) совсем не прост, и в рукаве его спецкостюма запрятан не один козырной туз. И мы вместе с персонажами романа переживаем за судьбу попавших в ловушку Дондрагмера и его экипажа, и заодно многое узнаём (как обычно это бывает в романах Хола Клемента) о необычной геологии, географии и метеорологии нового для нас мира (вновь все события происходят практически на границе разных сред, и потому многие происшествия связаны с внезапными фазовыми переходами местной атмосферы и самой поверхности планеты (язык не поворачивается назвать это почвой) из газообразного в жидкое и твёрдое состояния и обратно (опять всё у «критической точки»). И параллельно ещё решаем проблему доверия двух разных разумных рас друг к другу, доверия и взаимовыгодного сотрудничества.

Вот, казалось бы, перед нами модель-схема, знакомая уже по четырём романам Хола Клемента, и потому чтение этих книг может стать занятием скучным, без неожиданностей и сюрпризов. Однако опасения эти совершенно несостоятельны — по-прежнему поражаешься тому, с каким искусством автор придумывает и продумывает свои необычные миры, выстраивая их невероятные космографии и метеорологии, тектоники и геологии, физико-химические особенности атмосфер и жидких поверхностей (водой это называть нельзя, ибо это растворы аммиака и прочих невкусных для нас веществ); и в не меньшей степени поражаешься виртуозному искусству создания яркого захватывающего приключения.

Огромное удовольствие! И вполне допускаю, что ещё когда-нибудь вернусь к этим книгам и перечитаю в очередной раз.

А в козырях-то нынче мизер

Я не большой знаток азартных игр. Вернее даже так — небольшой. Однако было время, мало-помалу игрывал. В картишки. И мой совсем маленький игровой опыт подсказывает мне, что играть нужно с холодным умом и медленно бьющимся сердцем — во избежание полного проигрыша и выворачивания карманов наизнанку (было дело).

Как по мне, так эту книгу нужно рассуждать, обсуждать и может быть даже осуждать (если осуждать) с холодным умом и медленно бьющимся сердцем. Потому что если отпустить эмоции, постоянно возникавшие по мере чтения книги, то они могут увести совсем в другую плоскость и перевести разговор-монолог в разряд ругательно-оскорбительных и нелицеприятных. Именно поэтому написание вот этого отзыва на прочитанную с десяток дней назад трилогию было отложено до полного, так сказать, эмоционального выхолаживания.

Знаете, я не люблю сталинистов. Не люблю ярых твёрдых «большевиков» с Лениным в башке и с наганом в руке — они непременно тычут ленинскими и сталинскими цитатами всем в зубы и добавляют тычок тем самым наганом, а то и маузером. И всегда готовы пустить свой летящий паровоз с бронепоездом, который стоит на запасном пути, в ход. Вместе с маузером.

Но ровно настолько же я не люблю и антисталинистов. И даже не антисталинистов, а просто тех, для кого слово «СССР» и «Россия» априори являются олицетворением всего ругательно-хулительного и плохого. К сожалению товарищ-господин Аксёнов в этом своём романе прямо поместил себя именно в этот разряд. Т.е. он не просто критически описывает советский, а точнее — сталинский период существования страны с названием СССР, а именно нагнетает и гонит волну, он тщательно наделяет всё советское прилагательными совершенно уничижительного свойства и значения, он переносит своё личное отношение к Стране и Сталину и к Системе (между всеми этими тремя понятиями он явно проводит параллель и попросту ставит знак равенства — вот такой: Сталин=Страна=Система) на всех своих героев и персонажей. Ну, кроме тех персонажей и героев, которые являются частью системы. Т.е. просто взял и разделил всю страну на два лагеря: одни — часть системы и потому несгибаемые борцы и угнетатели с поработителями (прежде всего это партаппаратчики, ну и затем НКВДшники, ГПУшники и прочие МГБшники), а другие — сгибаемые и порабощённые страдальцы и несоглашенцы. Третьих нет. Ибо!

С самого начала романа у Аксёнова практически все (ВСЕ) персонажи, главные персонажи, герои, а также просто случайные люди — все они либо тайно либо активно являются критиками (как минимум) или хулителями или борцами. Возможно в той микросреде, в которой рос сам Аксёнов, и было так, но всё-таки это явно сгущение и передёргивание — хотя бы потому, что я и сам из поколения, родившегося в пятидесятых, а мои родители уже родом из конца 20-х — начала 30-х, а мои деды и бабки и вовсе от начала века XX. И потому ведь за время совместной жизни и общения и с родителями и с дедами и бабками я слушал и слышал что и как они рассказывали и вспоминали. Помню рассказы бабушки о барщине и о работе в господском доме, помню рассказы матери и отца о военном и послевоенном периоде — всякое вспоминалось и рассказывалось, но такого оголтелого отношения к стране они точно никогда не упоминали. И тут у меня возникает конфликт с личным, субъективным и пристрастным отношением Аксёнова к тому периоду существования страны, о котором он пишет, и ощущается проблема противоречия между личным отношением Аксёнова и моим (в пересказах и воспоминаниях моих родственников о том же самом периоде) отношением — он верит себе, а я верю своим близким.

И не то, что Аксёнов говорит неправду и сосредотачивает в книге сплошную ложь, но он просто концентрирует только одну сторону бытия и игнорирует или намеренно уничижает сторону бытия другую (жалкое московское метро — это сильно у него написано, и главное что как точно, ведь московское метро и в самом деле самое жалкое в мире, верно?). Метро жалкое, люди несчастные, ДнепроГЭС дрянь, песенки убогие, физкультурные парады чёрт те какие, армия беспомощная, военачальники бездарные уроды, Жуков генералишка и маршалишка, генералиссимус Суворов противный был старичок, ну и так далее. Вот такой встроенный в себя и в своё мироощущение и мировосприятие фильтрик демонстрирует нам господин-нетоварищ Аксёнов. Такой вот ниппель.

Теперь о литературных достоинствах трилогии. Знаете, у меня ведь это не первая и не единственная прочитанная книга от Аксёнова (поисковик выдал на гора четыре предыдущих книги — трём из них мною выставлены твёрдые четвёрки, а сборник «Время ноль» и вовсе заполучил четыре с половиной звезды). И вот как мне кажется, «Московская сага» Аксёнова как раз с точки оценки литературных достоинств слабее всех предыдущих. Не то, что слабее, но как-то видимо вот эта его анти-всякая заряженность сказалась на нормальном восприятии романа просто как книги, просто как литературного труда. Хотя вот и ляпы ведь явные налицо: там где-то в тексте у Аксёнова написано «паровозы зиждились в депо» — ну ведь явная смысловая ошибка, зиждиться — значит основываться на чём-то, а паровозы в депо просто стояли на рельсах. Эх, Василий Павлович! Пролитая и выплеснутая аксёновская желчь разлилась не только в эмоциональное поле, но и заразила своей горечью поле литературное. А жаль.

Что касается судеб градовских людей, то всё-таки нужно отдать должное Василию Аксёнову — герои и персонажи получились и характерные и яркие. И с некоторыми точно можно было бы и подружиться и сблизиться.

Вот и получается, что я глубоко уважаю противников, борцов и критиков системы Шаламова, Астафьева, Гранина, Кочергина, Никулина и многих других, но вот Аксёнова к уважаемым не отношу. Краплёная колода, знаете ли, да и валет наколот. К тому же передёргивает. Вистовать не будем.

Степень моего восхищения литературным дарованием и, наверное, даже гением Эмиля Золя приближается к совершенно невообразимому числу, именуемому в математике гугол (не путать с Гуглом). И насколько в своё время поразил меня своим великолепием роман «Чрево Парижа», настолько же добавил, усилил, умножил и присовокупил к этой и так высшей оценке вот этот роман.

Ну, о богатстве и точности, насыщенности образами и эпитетами литературного языка, на котором с читателями разговаривает Золя, я уже написал не раз — наверное почти что в каждой своей рецензии на читаемые последовательно романы из цикла «Ругон-Маккары». И в этом смысле роман, опять-таки, превосходит многие из романов цикла (на сегодняшний день это уже 10 книга из «Ругон-Маккары» и такое же сильное впечатление оказал только уже упомянутый мной «Чрево Парижа»). Снимаю шляпу!

Второй повод для преклонения заключается в глубине проникновения Золя в психологию торговли. В психологию и вообще во всю машинерию торгового дела. Столь тщательное изучение автором всех нюансов существования громадных универсальных магазинов, всех тонкостей рекламы и всех деталей организации самого торгово-маркетингового процесса не может не привести в восторг! Вот ей-ей, впору одну из лекций по психологии торговли выполнять на основе этого романа. Снимаю шляпу!

Наверное немного найдётся писателей, которые смогли бы с такой безжалостной филигранностью показать все теневые и все положительные стороны всё более раскручивающегося маховика обуржуазивания современного (конец XIX века) общества и общественного устройства.

С одной стороны мы видим все выгоды осуществления Огюстом Муре всех новых приёмов и форм организации торговли, который не только двигает саму торговлю, но и способствует движению денежных потоков в обществе, а также расширению масштабов промышленного производства: Спрос усиливает и катализирует Производство, а произведённый Товар посредством Торговли влияет в свою очередь на Спрос. И крутится машина буржуазно-капиталистической формации. Бежит молочко по вымечку, а с вымечка через копытечко да на сыру землю. И порой хочется снять шляпу уже перед этим самым талантливым ловкачом Огюстом Муре.

С другой стороны, мы не можем не сочувствовать всем тем мелким лавочникам и ремесленникам, которые в результате всех этих процессов, олицетворённых в этом романе универмагом «Дамское счастье» и его владельцем Огюстом Муре, разоряются и оказываются на свалке жизни вообще, и при крахе жизни своей собственной и членов их семей.

И вот эти качели Эмиль Золя раскачивает всё время, все 480 страниц романа — мы то радуемся бизнес-успехам и ловкому процветанию Огюста Муре, то переживаем и огорчаемся личным трагедиям всех прочих друзей и знакомых мадемуазель Денизы. Согласитесь, немного найдётся авторов, способных вычеканить свой профиль одновременно на двух сторонах монеты. Снимаю шляпу!

Ну и, наконец, невозможно оставить за бортом своего внимания историю личных отношений и чувств между молодой и бедной продавщицей универмага «Дамское счастье» Денизой Бодю и богачом и владельцем этого суперунивермага-гипермаркета Огюстом Муре — интересно, обретёт ли Дениза своё личное «дамское счастье»?..

И на Тихом океане свой закончили поход

Вряд ли смогу сейчас точно вспомнить, в какой именно момент осознал свой особый интерес к событиям XIX века. Возможно это связано с углублённым чтением романов полюбившегося автора Мамина-Сибиряка. А может в процессе чтения романов Николая Задорнова. Или когда вернулся к творчеству Валентина Пикуля... Но скорее напрасно стараюсь определиться с опорой только на одно имя, скорее всего все эти писатели и их книги вкупе и пробудили это особое отношение к котлу века XIX — читалось-то всё примерно параллельно-последовательно и потому взаимодополняло и взаимоподстёгивало, подторапливало и подогревало.

В общем, как бы там ни было, но совершенно отчётливо представляю, что именно век XIX стал предвестников всего того, что потом будет происходит с людьми и между людьми во все последующие годы и десятилетия вплоть до времён нынешних. Причём чем ближе подбираешься к веку XX, тем весомее прямое и непосредственное влияние. И в этом смысле развитие дальневосточного тихоокеанского региона представляет особый интерес — и в плане просто историческом, и в развитии государства, и в международных делах, и в расстановке сил в этом регионе и вообще в мире.

Пикуль знакомит читателя с дворянским родом Коковцевых, с давних времён служившего государству российскому. Молодой мичман Владимир Коковцев на корабле флота российского оказывается в Японии, стране в современном смысле совсем молодой, только что вышедшей из средневековья. Новая страна, новые для молодого офицера обычаи и нравы, новые отношения. Так в его жизни появляется Окини-сан, жена за деньги.

Однако личная жизнь Владимира Коковцева для Пикуля является не самоцелью, но просто на примере и с непосредственным участием флотского офицера Коковцева читатель пройдёт сквозь тернии войны в Китае, затем русско-японской войны и Цусимского сражения, и в конце-концов вместе с главным героем романа окажется за бортом политической и военно-морской жизни уже постреволюционной Советской России.

Как обычно великолепный язык, филигранная композиция романа, яркие диалоги и не менее сочные и красочные описания. И как и то было ранее, сохранившееся и упрочившееся желание идти и дальше вдоль по творчеству этого замечательного автора.