Радпар
(Фантастические зарисовки)
Часть 3
Верность
Кирс нетерпеливо переминается с лапы на лапу, натягивает привязь, оглядывается на хозяина. Радпар нервничает. Он не понимает для чего на него надели эти тугие ремни? Зачем опоясали грудную клетку? Почему раб крепко держит в руках тонкую прочную цепь, закреплённую на ремнях на холке Кирса? Ведь скоро начнётся самое интересное. Вот-вот караван перевалит последнюю дюну, сделает остановку перед соляными столпами, чьи кривые главы с самого утра горят сквозь бурую дымку испарений, отражая свет обоих солнц. Затем караван пройдёт заветной тропой и, наконец, спустится в зелёную пойму Священной реки.
Так было раньше всегда, сколько Кирс ходил с хозяином этим путём. Но сейчас что-то не так. Хозяин строг, неподвижен. Он одет празднично. Руки сложены на груди. Глаза прикрыты. Губы шепчут загадочные слова. Чем ближе подходит караван к столпам, тем светлее голос хозяина, тем проникновеннее его речь. От непонятных слов сознание Кирса наполняется величественным трепетом. Он уже не переминается с лапы на лапу, он стоит, горделиво вытянув морду к лучезарным столпам. Он статуей замер возле хозяина.
Томные дарипы останавливают свой неторопливый ход. Щёлкают бичи, заставляют опускаться на колени угрюмых великанов. Из пёстрых шатров спускаются люди, сбираются в группу и медленным торжественным маршем направляются к столпам.
Кирс неотрывно следит за удаляющейся спиной хозяина. У него неспокойно на сердце: раньше хозяин туда не ходил. Радпар делает движение, но привязь, плотно сжимает основание шеи и грудь, врезается под лапы.
Людей становится больше, группа отходит дальше. Исчезает за чужими спинами знакомая спина хозяина. Кирс отчаянно следит за алым плюмажем, но вот и он смешивается с толпой других, таких же плюмажей, и кажется – огромная пёстрая птица распростёрла по серебряной равнине своё искажённое тело.
Птица медленно переваливается, перекатывается по земле, подобно вертопёрой монгасу, способной выворачиваться из самых острых когтей. Тянет голову, поджимает крылья, разводит хвост, плотнее сжимает оперение. Птица собрана, птица готова, птица парит.
Огромная чёрная пасть разверзается у основания одного из столпов.
Вздрагивает Кирс, взвивается, рвётся с привязи, оглушая священную пустынь криком отчаянного страха. Вторят ему полтора десятка радпаров, рвут свои глотки, вопят. Но хозяин не слышит. Хозяин уже поглощён пёстрой безумной птицей. Вытянув длинную шею, плотно прижав к телу крылья, ухает в чёрную бездну глупая птица монгасу.
Кирс неистово вонзается в руку раба, желающего удержать его на привязи. Тот вскрикивает, выпускает тонкую цепь. Верный радпар большими прыжками несётся к захлопывающейся пасти. Он готов вцепиться в неё когтями, вгрызться зубами, разорвать или самому умереть ради хозяина. Но губы пасти сомкнуты. Они ровны, тверды как замёрзшая озёрная гладь. Бессилен смелый радпар перед их непоколебимостью.
Рабы пытаются схватить его, оттащить от пожравшей хозяина пасти. Он выворачивается, царапается, шипит. Рабы неумолимы и злы. Кто-то догадывается притащить сеть. Кирс отчаянно кричит, пытаясь вырваться, но верёвки прочны. Во рту появляется вкус крови, его собственной крови. Безжалостные рабы! Они желают смерти хозяина, они волокут Кирса прочь от захлопнутой пасти! Он изворачивается, хочет полоснуть острыми когтями по мускулистой спине раба. Ячейки сети узки, и лапа застревает в них растопыренными пальцами.
Кирса приносят в шатёр. Он смотрит вокруг, сжавшийся, рычащий, ненавидящий. Сто́ит отпустить сеть, как радпар превращается в бешено крутящийся волчок с торчащими лезвиями когтей. Рабы шарахаются, но сеть слишком крепка, и чем больше крутится Кирс, тем сильнее впиваются в его гибкое тело верёвки.
Голос осип, лапы устали сопротивляться. Кирс лежит на боку и тяжело дышит, собирает последние силы. Из-за полога доносятся счастливые голоса. Уши радпара напрягаются, сердце подпрыгивает в голову, и Кирс, с радостным воплем, вновь рвётся из пут.
Полог распахивается: в лучах сияющих столпов стоит величавый хозяин.
Журнал "Союз писателей" № 2 — 2016
(Продолжение в следующей статье.)