 |
|
Всё целое присутствует во фрагменте, а фрагмент может отображать целое (с)
Принцип фрактальной геометрии на основе бесконечного вложения самоподобных структур соавторы этого романа представят по-своему. И к слову сказать, сделают они это достаточно интересно, предложив своему читателю неплохо сбитый образчик гуманитарной фантастики. Ко всему прочему в «Бегстве охотника» причудливым образом сплелись сразу несколько жанров изложения: детектив с вкраплениями психологического триллера, философский экшен с элементами погони и непосредственно планетарная фантастика с необходимым набором клонирования и ксенофобии.
И украшает этот роман очень удачная вариация рассуждений на тему текучести и потокового мышления азиатов. Именно этот значимый срез подобной тематики, положенный на динамику приключенческого экшена и держит основное напряжение романа в первых трёх достаточно крепко сбитых частях романа.
Живой и осознающий себя поток создателям удалось представить очень красиво и поэтично. Эти вещи получились интересными и цельными по манере авторского изложения. Они удачно сглаживают многие нестыковки финальной (четвёртой) части повествования. В том числе из-за этих фрагментов стоит хотя бы раз ознакомиться с концептом данного произведения о приключениях ключевого антагониста Рамона Эспехо.
Рамону снилось течение. Лишенные смысла существительные обретали значение и снова забывались, оставшись позади. Ощущения, такие существенные, как любовь или сон, пронизывали его, не оставляя за собой ничего, кроме ужаса. Небо сделалось океаном, и поток заполнил собой все пространство между звездами. Он следовал этому течению сотни тысяч лет, он плыл среди звезд, беременный нерожденными еще поколениями, в поисках убежища, места, обещающего безопасность, где его не нашла бы погоня, где он смог бы укрыться и исполнить свое предназначение. И все это время за ним гнался кто-то неутомимый, неуловимый, кто-то черный и зловещий, и этот кто-то взывал к нему голосом, ужасным и одновременно манящим. Рамон пытался не слушать его, не позволять ему тащить себя обратно. Красота потока, его мощь, глубокое, беззвучное обещание — он пытался занять свой ум этим, не думая о преследователе, который тянулся к нему своими щупальцами, мертвыми и все же сочащимися кровью.
История создания «Бегства охотника» не менее интересна, чем замысел самого произведения. В далёком 1976м Гарднер Дозуа начал писать свой рассказ. Годом позже на суд Джорджа Мартина он зачитал один из его фрагментов. Четырьмя годами позже Дозуа предложил Мартину дописать и расширить его сюжет. И судя по многим аннотациям в сети, Мартин вложил в это повествование много именно своих концептальных находок и личных фэнтезийных вывертов. Что-то не клеилось у двух соавторов на стадии завершения произведения. И привлечение Дэниела Абрахама, третьего соавтора, стало спасительной «соломинкой» для той идеи, которая долгое время дрейфовала в беспокойном водовороте фэнтезийного мышления Дозуа и Мартина. В создании «Shadow Twin» — повести, вышедшей в печать в малом издательстве в 2004 году — свой окончательный вариант внёс Дэниел Абрахам, известный массовому читателю по циклу «Пространство» (Expanse), который был написан под псевдонимом Джеймса Кори.
Для русскоязычного читателя повесть «Shadow Twin» канула в лету непереведённых изданий. И лишь спустя через три года в 2007 году, расширенная до размера романа, вышла новая версия трёх соавторов под заглавием «Бегство охотника» (Hunter's Run / 2007).
Забавно, что известная брутальная ирония Дэниела Абрахама, который поясняет своё участие в этом проекте, в определённом смысле стала для меня назиданием и руководством к действию.
В повести были вещи, которые мы специально урезали, т.к. был ограничен объем. Теперь каждый работал над своими кусками текста. От других людей, которые работали в подобном соавторстве, я слышал, что обычно знаменитый писатель заставляет нескольких несчастных сукиных детей делать всю работу. Но ни в моем случае. Я надеюсь, что люди, которые будут читать эту книгу и говорить что-нибудь вроде «Что это за человек Дэниель Абрахам, и почему он испортил замечательную историю Джорджа Р. Р. Мартина», пойдут и прочитают мои собственные работы.
Так уж вышло, что меня сильно заинтересовали слова этого фантаста. Я пошла и прочитала его «Пробуждение Левиафана» (Leviathan Wakes / 2011), хотя до этого ничто не предвещало моей любви к космоопере, как таковой. Вероятно, всё дело в том — Абрахам великолепно владеет искусством эклектики в смешении жанровых составляющих. И возможно, именно по этой причине «Бегство охотника» вышло таким цельным и динамичным произведением. Определить, где начинается Мартин, где плетёт свою интригу Дозуа, а где шлифует Абрахам не так уж просто. И это основная фишка романа в качестве некоего занимательного сканворда для фанов знаменитых авторов.
Абрахам в своём оригинальном творчестве пишет о галактических приключениях ключевых героев ярко, эмоционально, с эпическим библейским размахом, при этом ловко заигрывая со свойственным ему жаргоном. В «Бегстве охотника» его участие отнюдь не случайно, ибо Абрахам идеально попал в стилистику Мартина.
Быть может, не стоит требовать от этого романа слишком много экзистенциальной философии. И в качестве взрослого комикса — элементами которого «грешит» Абрахам в цикле «Пространство» — роман трёх соавторов написан великолепно.
Замысловатую историю похождений самоучки-геолога Рамона Эспехо я, признаться, читала через призму любви к Джорджу Мартину. И на мой взгляд, его креативного вмешательства в этот притязательный сюжет через край. Роман удалось сделать динамичным и заводным в том числе по факту проработки отличной идеи — вплести в приключения ключевых героев ниточку психологического триллера.
Есть некое ограничение в аннотации издания: 16+. По той тривиальной причине, что герои весьма недвусмысленно изъясняются на махровом блатном диалекте прописных мирских истин. И по расхожей метафоре при таком плотном брутальном нажиме текст настолько пестрит обильным просторечием, что просто «топор вешать можно». Эти фрагменты на стадии вдохновенного сочинения могли принадлежать в равной степени как Мартину, так и Абрахаму. И по моей личной иронии — если бы этот гнев по принципу сублимации энергии Мартин направлял в своё оригинальное творчество чаще обычного — его две обещанные части «Песен Огня и Льда» давным-давно уже порадовали фанов своим закономерным завершением цикла.
В «Бегстве охотника» непосредственно у соавторов превалирует их фирменный сленг и оригинальные речевые обороты. Они большую долю повествования пишут на разговорном наречии, вероятно сознательно желая в своё время выйти на больший охват возрастной целевой аудитории.
И это в качестве прикладного примера самые мягкие фрагменты подобного самовыражения трёх знаменитых фантастов.
Ему сказали правду. Он не человек, всего лишь гадость искусственная. Холодный пот выступил у него на лбу, под мышками, под коленками. Приходилось поверить в то, что говорил Маннек: он не настоящий Рамон Эспехо, он даже не настоящий человек — он монстр, рождённый в ванне, искусственное существо трёх дней отроду. Всё, что он помнил, — обман, потому что произошло это с каким-то другим человеком, а не с ним. Он никогда прежде не бывал в горах, не проламывал головы в пьяных драках, не трахал женщины. Он даже никогда ещё не встречался с настоящими людьми, чего бы там ему ни помнилось.
Как он жалел о том, что забрался в эту чёртову глушь, взорвал этот проклятый заряд! И тут он сообразил, что он сам ничего не делал. Это сделал совсем другой. Всё прошлое принадлежало другому. У него не имелось ничего, кроме настоящего, кроме Манннека и окружавшего их леса. Он — ничто. Чужак в этом мире.
Рамон Эспехо — махровый негодяй, алкоголик, выскочка и убийца в той прежней серой убогой жизни, которую он коротал рядом с похожими друзьями. Этот перманентный разгильдяй бежит из шумного города с поэтичным названием Прыжок Скрипача от всего прежнего и наносного — с хрупкой надеждой начать новую жизнь в необитаемой глуши.
С брутальным набором отвязных ругательств и отборного непечатного сленга Эспехо каждый день трепался в городе о своей большой удаче, которую он вот-вот уловит за хвост — стоит ему только найти новое месторождение минералов. Цветистые бравады и радикальный выпендрёж — вот тот стиль жизни, который был привычнее всего для Рамона Эспехо. И тем самым растягивая свои кредиты в просто безнадёжные долги, он ставит под сомнение сам факт своего существования в том числе перед уголовной системой города. Положение, в которое он сам себя поставил, просто аховое. Не раз авторы этого романа назовут Эспехо крутым чуваком и редким ублюдком.
Зубастые шутки и отборные ругательства при таких обстоятельствах главного персонажа будут составлять основную канву повествования в попытках становления характера этого героя.
К слову заметить, известные фантасты среди прочих тем попытались в причудливой форме ответить здесь на извечный философский вопрос: можно ли убежать от самого себя?... По замыслу этого романа, оказывается, можно.
Кусочек плоти прежнего Рамона, которого он лишится по причине трагической случайности, послужит моделью для сборки нового существа, который при должной трансформации и всяческих попытках интеграции в разум иной расы инопланетян вновь родится на этот свет для поимки прежнего Рамона. И это ни в коем случае не спойлер повествования, которое ярким коленкором развернётся на протяжении трёхсот страниц романа. Сюжет будет долго петлять возможными хитрыми уловками для впечатлительного читателя, как петляет звериная тропа, по которой терпеливо идут два главных протагониста романа.
Ещё один Эспехо создан искусственно и выращен в резервуаре. Именно в этой части романа диалоги «нашего брата» и инопланетян приобретают особую остроту, иронию и нужный драйв.
Живой юмор в прорисовке ключевого героя виртуозно сглаживает все трудные места восприятия не совсем простой темы об иллюзии и потоке.
Безусловно, в понятии инопланетян функционалом коммуникации является знание, а отнюдь не ругательства, которые отборным сленгом обычного гуманоида сыплет направо и налево новый дубликат Эспехо.
Он больше не человек? Или всё же прежние, такие до боли знакомые рецепторы восприятия, роднят его с прежним Рамоном как никогда раньше?..
Как бы то ни было, его прошлое уже не существенно. Будущее не столь различимо. А настоящее представляет собой цепочку злоключений по лесу в поисках другого Рамона под строгим надзором неусыпного конвоира Манннека — представителя иной расы и высшего сознания.
Маннек с отлаженной точностью логического мышления во всем ищет смысл: в каждой улыбке, в каждой выкуренной сигарете и в каждом анекдоте из флэшей нового Рамона. И то, и другое, и третье — бездонная пропасть его сверхразумного восприятия. Он не в силах понять нашего мышления. И каждое новое изречение Эспехо заставляет его ум сильно перенапрягаться, буксовать и тормозить в своём новом познании. В этих главах роман обрастает отвязным юмором хорошего комикса, в котором два антагониста тщетно ищут взаимное понимание.
На волне безудержного веселья Рамон не раз пояснит «на пальцах» Маннеку значимые привычки человечества, многие из которых ведут в могилу. Любой серьёзный вопрос Манннека о необходимом функционале Рамон обращает в ребячество. Маннек, по иронии ситуации, оказался ниже понимания подобного человеческого мышления. И как бы то ни было, он не менее обаятельный персонаж, чем Рамон. Талант трёх авторов сделал этих героев амбивалентными по сути проявления своих чувств. У Мартина, Дозуа и Абрахама вышел очень интересный симбиоз представления своих героев — они умело замикшевали шуточное и серьёзное, легковесное и концептуально осмысленное, философски сложное и банально простое в своём понимании.
Это совместное путешествие с представителем иной расы по поимке другого Рамона написано живо, увлекательно и динамично. Весь их сложный путь по звериной тропе пропитан сложной тарабарщиной Манннека, которую Рамон на свой вкус и лад транспонирует в привычное понимание земного человека.
Рамона воссоздали на удивление точно и архетипично — с полным сохранением всех прежних повадок и острот.
Можно ли противопоставить человеческие рефлексы мироощущению иного разума? Этот вопрос среди прочего будет часто всплывать в уме героя, который с лисьей смекалкой быстро научится управлять своим новым «боссом». Маннеку на другом конце поводка (сахаила) трудно постичь необходимый арсенал человеческого естества. Все предложения Рамона он по умолчанию проверяет на предмет их эффективности и рациональности. Маннек логичен до тотальной шизофрении и чёткой последовательности любых действий. Именно оттого до боли предсказуем. И в случае с Рамоном он совсем не опасен.
Абсолютно мирным путём Манннек в начале их путешествия виртуозно считает структуру мысли Рамона. Всё то, о чём Эспехо только подумал, без намерения ближайшего осуществления — ложится причудливым узором на «карту» восприятия его спутника.
Эти удивительные существа хотят остановить ту другую версию Рамона, чтобы никто не узнал об их существовании. Ибо среди прочих на них охотится более агрессивная раса серебряных эний.
Второе «я» Рамона первым заметило инопланетный артефакт. И вмешательство в жизнь этого горе-специалиста по прикладной геологии уже к середине романа примет форму тотального порабощения.
Эта раса участвует в течении. Их присутствие на планете Сан-Паулу неизбежно. В определённом смысле все они чужаки на этой планете. И все они причиняют боль друг другу своим присутствием бок о бок.
Настоящий Рамон пустился в бега после взрыва этого опасного террикона, занятого чужим разумом. У его клона иная цивилизация растит прозрение в вероятное течение (ближайшее разумное действие) обычного человека. Эти монстры требовательно просят нового Рамона отобразить его в действии. То есть установить и обезличить поступки настоящего Эспехо, обратив его существование в иллюзию присутствия. Хотя, кто из них при таких обстоятельствах настоящий — эта загадка и составляет спойлер повествования (необходимой развязки сюжета).
Прежнему Рамону в его одиночестве и вынужденной изоляции выпала роль дичи, на которую охотятся эти двое — Маннек и его подопечный. Такая себе замысловатая игра двойниками в плане того, кому выпадет фатальная участь вынужденного размена (избавления одной версии Эспехо от другой).
Ещё не до конца сформировавшийся созданный иной расой мозг Эспехо, все время крутит флэши воспоминаний недавней жизни прежнего Рамона. И здесь в концепте романа местами проскакивают нестыковки и противоречия. С одной стороны, иная раса запрещает ему вспоминать того Рамона — ибо это вредит необходимой интеграции и новой сборке его личности. С другой — именно эта особенность человеческого восприятия героя и составляет канву повествования и смысл этого путешествия.
То ли я не уловила концепт «Бегства охотника». То ли соавторы не везде чётко представили структуру своего замысла.
Но как бы то ни было, тема клонирования представлена в «Бегстве охотника» весьма необычно — она возведена в особую степень афоризмов азиатов, для которых интеграция со всей вселенной представляет собой высокий уровень осознания любого индивида.
И смысловые определения этой расы, о которых подробно пишут авторы, не передаются обычным человеческим языком. Привычная терминология не в силах передать аутентичность происходящего в романе. Читателю среди прочего придётся постичь тайну новых слов — вернее их глубоких концептов — не подлежащих для полного понимания обычного мышления землянина.
Э-юфиоли, таткройд, каатенаи, гэссу, кии, ретехуу, атекка, ойбр, сахаил... Этот причудливый курсив не раз поставит в ступор логиков. И именно он наполнит «Бегство охотника» необходимыми фэнтезийными нотками.
А поскольку это путешествие продолжается под чирикание и свисты сотни видов полуящерец и полуптиц в непроходимых чащах с дубами-божеруками и ледокорнем, этот основной антураж составит живописную визуальную составляющую романа.
Всё живое и сущее всегда цепляется за фундамент прежних привычек: стоит убрать одно несовершенство и на его место быстро встраивается похожее.
Стать лучшей версией себя даже при наличии технологий будущего у клона Рамона Эспехо едва ли получится. При встрече со своим двойником, напичканный новыми целебными истинами иного разума, Рамон вновь съедет в тотальное изворотливое враньё. Вероятно, таков и был изначальный замысел создателей — дать своему читателю определённую долю юмора в местах якобы переосмысления (перерождения) ключевого героя. В жанре приключенческой фантастики такой приём, безусловно, оправдан.
Однако для того, чтобы по замыслу романа понимать течение и быть частью чего-то большего, Рамону не хватило цельности своего героя.
У авторов, вероятно, всё же оказалось недостаточно сил или времени на более тщательную проработку фабулы произведения.
Концепт и символику потока в четвертой заключительной части расплескали. Повествование ближе к завершению романа станет скомканным и сбивчивым. Многие арки сюжета выглядят банально недописанными.
Линия с геноцидом всего живого от внедрения серебряных эний работает в романе вхолостую. Какой смысл было вводить на флэшах таких мощных антагонистов, если уже к середине романа оборвутся связи с этой концептуальной составляющей?
Сюжет к финалу начинает бросать из одной крайности в другую. И многие события выглядят громоздко, а местами представлены весьма инфантильно в пользу приключений как таковых. События буквально налетают друг на друга. Развязка в финале четвёртой части проработана не важно, словно трём соавторам нужно было быстро-быстро-быстро любой ценой закончить сборку этого романа.
_____________________
В любом случае «Бегство охотника» это тот редкий случай, когда чтение затягивает с головой, даже если знаешь интригу наперёд. Быть может, тема двойников в гуманитарной фантастике и не нова. И тот же Ф. К. Дик не единожды обыгрывал её в ключе своей экзистенциальной философии.
Но сам замысел «Бегства охотника» представить это в аспекте течения стоит многого. А то обстоятельство, что соавторам удалось переложить серьёзные вещи в формат комикса, делает этот роман по умолчанию ориентированным на большую аудиторию читателей.
Несмотря на незначительные нестыковки романа, фанам творчества известных фантастов рекомендую хотя бы раз ознакомится с этой совместной работой. Кто знает, быть может, именно такие художественные вариации в плане креативного сотрудничества способны явить в мир современной литературы нового Мартина, Дозуа или Абрахама?..
Очень достойный роман вне цикла. И мне в качестве преданного фана Джорджа Мартина чуточку жаль, что он «расплескал» своё творчество на сагу, которую до сих пор не может завершить.
цитировать
свернуть ветку
Талантливый, 
