На первом этапе «новой» фантастики, когда коммунистическая опять же «бритва» сменилась большей, чем прежде, свободой авторского самовыражения, когда были открыты шлюзы в понимании западных произведений, самых наработанных образцов текста, что произошло с принятием закона об издательских кооперативах, кажется, в 89-м, никто отчетливо не понимал, что с этой свободой делать. Все читали, и при том, мало что понимали в прочитанном. Не хватало ни объема знаний, ни цельности картины, представления общего ландшафта жанра, и даже привычки «широкого» мышления не хватало. Не хватало связности в представлениях жанра.
Так мы вступили в полосу, которую можно назвать любителькой фазой развития, аматорством. Тут было много всего разного, иногда забавного, чаще нелепого, я сам видел, как двое ребят, из разных издательств, не могли найти общий язык только потому, что оперировали разными объемами прочитанного, и не чувствовали связей между ними — одним был я, другим... мой будующий издатель, фанат и очень неплохой читатель ужастиков, которые мне были в тот момент вовсе незнакомы, за исключением считанных классиков (Кинга, МакКамонна и Кунца).
В рассуждениях в тот момент о нашем «большом жанре», то бишь, фантастике, присутсвовал элемент грубости, небрежности суждений, напора и энергии невежества. Разумеется, нашему сознанию в тот период, не хватало организованности, письмо сколько-нибудь подобное западным образцам казалось невозможным, а отношение к тому, что все же выходило из под пера русских авторов было преувеличенным как в почтительную сторону, так и в негативную. Именно тогда бешенной популярностью пользовались «Космическая проститутка» или плохие переводы. Период этот, к счастью, стал быстро проходить, хотя и не во всех издательствах и регионах страны разом, подтверждением чему может служить широко распространенное тогда среди торговцев мнение, мол, «что не продается в Москве или Питере, отлично продается в провинции». Что поделаешь, Россия, самая «широкая», «пространственная» страна человечества, иннерционность наших процессов измеряется годами. Период этот закончился, примерно, в 95-м, с вторжением на рынок наших авторов, в первую очередь, «Волкодавов» Семеновой.
Начался период профессионализации, жанр вступил в полосу «проффи». Это был очень успешный по многим параметрам период. Отношение к тому, что издавалось тогда, стало более разумным, взвешенным, заметно «подросло» качество текстов, их художественная сила и эффекты воздействия. Конечно, было и много штампов, того, что Булычев определял как «в крови и сперме по колено», но литература, к счастью, определяется по своим лучшим образцам. В журналах стало интересно читать рецензии, да и рецензенты появились более грамотные, чем на первом этапе.
Писать и издаваться авторы стали ритмично, именно тогда возникла формула — «три тома в год», и соответственно, определился норматив гонораров (200-250 уе за лист, без учета тиража). Представление о том, что есть фантастика как «большой жанр», вся наша «делянка», окончательно оторвалось от ложных, принижающих фантастику мнений высоколобой, «филологической» части книгоиздания, и мнения эти стали вырабатываться с учетом собственных задач фантастики, с учетом ее специфики и эффективности.
Именно тогда в нашем жанре рухнули «госниковские» издательства книжного формата, которых «лишь» добил дефолт 98-го. С рынка ушли все, кто работал с книжками из-за «высоченной» прибыли, как это происходило на первом, любительском еще этапе. Профессионализация привела к возникновению и укреплению действительных «монстров» в издании и торговле, а также создалась почти реальная конкурентность между ними.
И конечно, появилось очень много «новых» авторов, которые почувствовали «общественный вызов», отозвались на него, и сумели вписаться в ситуацию. Период этот закончился, примерно, в 2000-м, возможно, закончился бы раньше, но помешал дефолт, который страшно замедлил все экономические процессы, и возникла необходимость снова набирать «ход», разгоняться, чтобы войти в новую фазу, так сказать, во всеоружии.