Не всегда человек встаёт на кривую дорожку, потому что лямка натёрла плечо. Чаще обстоятельства не оставляют иного выбора. Гарри Морган циничен и резок, и он идёт, куда толкает его судьба — ниже и ещё ниже. Рыбак не может остаться рыбаком, если нет денег на снасти, а бутлегер — продолжить возить груз без руки.
История Гарри Моргана, если вырезать её из контекста, — на десять баллов. История антиромантическая, отрывистая и чертовски правдоподобная, как и он сам. Чем-то отдалённо напомнила Кормака Маккарти, но у Кормака романы былинно-отстранённые, а здесь бурлит страсть — к жизни, к женщине — словно озеро терпкого вина, заключённое плотиной хлёсткого, лаконичного стиля, и плотина выцеживает благородную жидкость — брызги падают вниз, с плотины, и читатель счастлив. Такую страсть, наверное, можно было увидеть в глазах всамделишных пиратов минувших столетий: щетина, губы плотно сжаты, их уголки презрительно опущены книзу, во всей позе сила и уверенность. Очень мужская, маскулинная история. Как, впрочем, и другие, что читал у Хэма, за исключением романа «Прощай оружие», где герой больше смахивает на юношу, чем на мужчину и ведёт себя порой инфантильно.
Контекст слаб. Много второстепенных персонажей — характеры не запоминаются и чувств не рождают. Кругом алкоголь, как и всегда, мужчины и женщины, любовники и любовницы, блондинки, писатели, совсем уж опустившиеся личности, привлечённые к общественным работам, и даже член тайного общества «Череп и кости». Много маленьких историй, и все герои на пределе, но «полотнА» не рождается. Чувство, будто писатель взял запредельно высокую ноту, и ты сначала думаешь: «Вот это да!» а потом «Чёрт, пискляво-то как» и хочется даже зажать уши — пролистать скорее всю эту муру про местную мадемуазель, которая всем даёт, и как она чуть не дала заезжему писателю, а он пришёл домой в её помаде и жена сказала, что это последняя капля, и она уходит с профессором, и писатель пошёл в бар, надрался вместе с ветеранами общественных работ (все сифилитики), заметил вдруг профессора, и чуть его не избил. А профессору было потом жаль, что он не дал себя избить — так он снял бы груз с души писателя. Мура же, друзья, — она и есть! Конфликт бедности и богатства, о котором заявлено в аннотации, если и можно здесь разглядеть, то с трудом.
В целом, то, что читал раньше у Хэма, нравилось больше («Фиеста», «Старик и море», некоторые рассказы) либо гораздо больше («Прощай, оружие!»). На очереди «По ком звонит колокол». Кстати, эпиграф там глубокий — про человека, который часть материка, но никак не остров. Любопытно, что и в этой книге (в конце) Гарри Морган высказывает схожую мысль: «человек один ни черта не может». «Ему понадобилась жизнь, чтобы прийти к такому выводу», — поясняет автор. Если честно, зачем это конкретно здесь, — не понял. Может, действительно упустил некий пласт в романе? Надо будет перечитать.