Вечер. Пора ложиться спать. Злата (наши 4 года) деловито ходит по детской, приложив к уху красный телефон-раскладушку. Это серьезный разговор. Воображаемые друзья попусту не звонят.
— Нет, Лиза, — говорит она в трубку. Плечиком Злата придерживает телефон -- как делает мама. — Я не могу сейчас играть. Мне нужно делать уроки. Да-да, уроки. Так много задали.
Уроки -- это она обезьянничает за старшей сестрой. Василиса в последнее время засиживается допоздна. Пятый класс, задают много, а у Василисы каждый день по несколько часов репетиций в хоре и в театре. Злата на своем маленьком столике раскладывает тетрадь и пишет фломастером. Страница за страницей. Если смотреть с расстояния и прищурившись, это выглядит как работа старательного и аккуратного ученика. Или волны с гравюры Хокусая.
— Злата, иди чистить зубы. Злата!
Девица поднимает взгляд.
— Я же разговариваю по телефону!
Первый испуг, заставивший Злату каждый день, как по часам, надраивать свои молочные резцы, прошел. Теперь девица все чаще отнекивается и от электрической щетки, и от помощи родителей. Загнать ее чистить зубы становится все сложней.
— Злата! Что доктор сказал?!
Девица слушает в телефон, потом говорит:
— Лиза сказала, что не хочет сегодня чистить зубы.
Это серьезный аргумент. Воображаемый друг Лиза частенько выражает потаенные златины мысли.
— Хорошо, — я протягиваю руку. — Дай мне телефон, я поговорю с Лизой.
Злата смеется. «Папа, ты глупенький».
— Папа, ты что! Телефон же игрушечный!
Так. Съел? Папа ретируется из комнаты. Надо придумать обходной маневр.
Через пару минут я возвращаюсь. Девица все еще бродит с «раскладушкой», перебирает тетрадки и карандаши.
— Злата, — говорю я.
Дочь оборачивается с тем же недовольным выражением лица, что и жена, когда прерывают ее маленькую полуторачасовую беседу.
— Злата, я только что звонил лизиному папе. Мы поговорили, и лизин папа сказал, что Лиза сейчас идет чистить зубы.
В глазах дочери -- всплеск изумления. Рот приоткрывается...
— Спроси Лизу.
Злата, ворча, бредет в ванную. Победа!
Папы должны держаться заодно, думаю я.
Я представляю, как где-то в зазеркалье Лизин папа стоит в дверях ванной, сложив могучие руки на груди, и терпеливо ждет, пока Лиза чистит свои мелкие зубки. У него усталые голубые глаза. Он чем-то похож на меня, только выше и крупнее, на щеке у него шрам от лазерного луча, на плече -- татуировка космического десанта, кугуар, Сатурн, вторая Марсианская. Он прошел сквозь десятки космических сражений. Он выжил в огне Меркурия и в ледяной пустыне Оберона. Он задушил голыми руками шестиногого чупакабру и слизал азотистый лед с обтекателя ракеты, чтобы выжить. Он три раза спас мир и два раза -- Солнечную систему. Он сверхчеловеческим усилием сделал предложение лизиной маме. Он остановил нашествие венерианских роботов-убийц. А теперь ему нужно всего лишь уложить дочь спать...
Я невольно ежусь.
Даже страшно представить, каких реальных нервов стоит это воображаемому папе.
— Папа, я все! — заявляют Злата и Лиза. — Пошли читать книжку?
И мы идем.