С каких пор живенькие тексты ни о чем стали у нас эталоном хорошей литературы? Я, конечно, извиняюсь, но через сто лет после Джойса можно было бы рассчитывать на что-то более оригинальное, чем эти очень слабые потуги на тщательно замаскированную эпичность бытовых деталей. А у Сальникова ничего кроме этого нет, и даже эпичности-то никакой не видно, сплошная скучная бытовуха. Первую главу мне было очень противно. Господи, до каких пор современные авторы будут считать, что герой, бухающий по кухням и подворотням с сомнительными корешами — это «герой нашего времени»? Ребята, опомнитесь, времена вашей юности давно прошли, у нас тут в моде ЗОЖ и тревел-блоги, а не вот это все.

Дальше пошло чуть более терпимо, хотя и непонятно, зачем. Ну то есть вот есть семья Петровых, мама-папа-сын. Екатеринбург, дело под Новый год и все хором болеют гриппом с высокой температурой. Петров-старший при этом умудряется жестко бухать и ввязываться в какие-то приключения в стиле 90х типа катания на катафалке с покойником. Петрова работает библиотекарем и подрабатывает местным Чикатилло. Петров-младший хочет (и идет в итоге) на елку в ТЮЗ. А больше в романе ровно ни черта не происходит.

То, что автор умудрился все это изложить так, что можно прочитать, не вывихнув челюсть за зевотой, конечно, большая заслуга и редкий талант. Я только не могу понять, зачем он это сделал. Нет, я не получила никакой радости от собственно текста — он оставляет как раз какое-то довольно небрежное впечатление, что автор навалил грудой всего, чего у него там было, включая скрытые ссылки на того же Джойса (ну кто бы мог подумать!), присыпал это какой-то неестественной кучей бытовых деталей, которые в нормальном быту человек и не замечает даже. Но никаких красот стиля или языка, чтобы можно было что-то процитировать и сказать, как же это хорошо, извините, не заметила. Да, читать можно, и на фоне тотальной убогости многих других текстов этот может в чем-то выигрывать, но это вопрос, на что мы ровняемся. Мне все-таки хотелось бы что-то выносить их литературы, интерес в процессе, наслаждение текстом в процессе, новые знания, эмоции от героев и сюжета. Из «Петровых» нельзя вынести ничего из этого, и я давно не помню книг, которые бы умудрились не произвести ровно никакого эмоционального или эстетического впечатления. Такое образцовое никак.

Решил посмотреть за что же выдают сумму эквивалентную 10 000 долларам США. Прочтитав роман я так и не понял за что.

За оригинальность замысла? Ни капли, — легион таких жизнеописаний простых/маленьких людей на русском и не только, знает мировая литература.

За образность и легкость стиля? Но стоит только познакомиться хотя бы с такой выдержкой из текста :

«Он обычно принимался читать с самого начала и постепенно доходил до места в сюжете, которое Петров успел дорисовать с того времени, пока сын забывал про отцовские рисунки, до того, как он о них вспоминал.» ,

то становится понятным, что текст труднопроходим.

За привлекательные, живые образы персонажей? Ну, может кому-то Петровы и покажутся рельефными, но я не увидел в них ничего, кроме сплошной плоской равнины, как в песне Стинга, упоминающейся в романе.

За увлекательный, запоминающийся сюжет? Но ведь книга-то ни о чем... Вот и отзыв-то пишу сразу после закрытия романа, иначе уже завтра и не вспомню на что потратил свободное время трех дней.

Не понял я как можно серьезно относиться к произведению наполненному такими построениями:

«Петров страдал, что не полностью сопереживает страданиям сына, и вот это страдание за свою черствость переживалось Петровым полностью. Только болезнь самого Петрова казалась Петрову настоящей, а болезнь Петрова-младшего – игрой, в которую тот сам отчасти играет и заигрался настолько, что может умереть уже от этой игры, но не может остановиться.»

или:

«Петров пил воду из-под крана в ванной и прикидывал, часто он ходит пить по ночам или нет, и пришел к выводу, что не совсем часто, чаще у него бывает что-то вроде приступов лунатизма, когда ему снилось, что он все еще на работе и руки его в литоле или масле, и он во сне принимался вытирать их краем простыни, либо полз в ванную и начинал отмывать руки под краном, тщательно их мыля, и только потом просыпался окончательно – во сне было светло, а тут вместе с прозрением наступала неожиданная пугающая темнота.»

Короче говоря, вместо действительно значимого явления литературы (каким и должен быть лауреат НацБеста) я получил неинтересный роман о неинтересных людях, к тому же написанный корявым языком, имеющий структуру аморфной массы.

Убогие герои, убогие мысли, убогие события... Если роман о Петровых попал в число лучших, то что же делается с рядовой отечественной литературой?...

Завтра назовут лауреатов «Большой книги», где «Петровы и т.д.» внесены в шорт-лист. Ни один из романов, которые я ставлю на книжную полку «лучшее», этот конкурс не выиграл ни разу (кроме «Дома, в котором», получивший там приз зрительских симпатий), но если вдруг чудо произойдет и народ заинтересуется, пусть уже лежит отзыв заранее, правда же?

Впрочем, с отзывом тут у нас небольшая проблема — что ни напиши, все будет спойлером. В аннотации есть намеки на то, что нас ожидает магическая проза, но магичность тут дело десятое или даже двадцть пятое. Как бы так сказать, чтобы никого не обидеть...а, собственно, никто и не обидится, поскольку текст совершенно уникальный и другие штучные работы с ним никак не пересекаются. Кроме одной, но назвать её не могу, потому что спойлер, опять же. Хотя там, кажется, есть на неё оммаж, вплоть до имени проходного персонажа — но, может, мне прочто почудилось.

Говорить надо о двух различных аспектах, так что по отдельности —

Первое, стиль. Так взламывает и переписывает восприятие, что всю дорогу я только молилась, типа «милый автор, пусть все так и продолжается, без говорящих сверчков и фиолетовых иноплянетян, пусть даже все умрут на крайний случай, только чтобы также и оставалось, обыденность как молочная река с кисельными берегами; сансара-нирвана». Никто не умрает, кстати, не пугайтесь. Сверчков и инопланетян тоже не появляется, а стиль выдерживается до конца, такой, как бы сказать, стиль наших шестидесятников из лучших, если убрать из них (шестидесятников) предапокалиптическое напряжение и прогрессорскую эйфорию. Кто помнит, молодой Аксенов, Трифонов, Нагибин, когда появился такой особый уютный реализм, как бы протертый тряпочкой...в фильмах Рязанова еще, помните? Такой себе стиль, в котором душа себя чувствует, как замерзшие руки, погруженные в теплую воду со взбитой пеной из польского шампуня. Человек болеет, надевает шарф, ему становится жарко и он расстегивает дубленку, едет в автобусе, снимает дома ботинки, а ты за всем этим чувствуешь такое удовольствие от жизни, от каждой мелочи, формы, цвета и запаха (снега, например, я живу в бесснежной стране и очень по нему скучаю) как только бывало в детстве. Жизнь, являющаяся себе лучшим смыслом и оправданием. В русской литературе мы этим не очень избалованы, большого формата, кажется, никто так и не писал, кроме того же «Дома». Что странно, — пьющие люди говорят, что именно для того и пьют, чтобы почувствовать себя в ладу с пространством и вещным событийным ежедневным миром, а их вроде всегда в отечественной литературе в достатке.

В общем, удовольствие, близкое к сексуальному.

Второе, композиция. Тут удовольствие проходит по, миль пардон за выражение, верхним чакрам, причем не слабее первого, но затейливей — приход начинается на последних страницах и длится, когда книга дочитана, заново открыта и перечитываются соответствующие места, те, которые приход требует перечитать. Очень необычно; то есть не то чтобы необычно, в свое время Палп Фикшен очаровал такой игрой в паззлы и вообще прием потихоньку проникает в массы, — но подобного совершенства конструкции до сих пор не встречала. Голливуд по автору плачет, просто рыдает.

Хтони и жути, обещанных в аннотации не то чтобы совсем не заметно, но, во-первых, они под большим вопросом до самых последних страниц (да и там ничего жуткого, а сплошь новогодние подарки, как на мой вкус), а, во-вторых, очень уж утешительный стиль. Хотя приход потом догоняет будь здоров, да. Когда все называется своими именами, принадлежащими другой реальности (это же не очень спойлерно, нет?). Ну и стиль, хотя об этом я уже говорила. И приход, когда композиция складывается с характерным звуком «щелк»...хотя об этом я уже тоже...

Немножко напрягает неуверенность в смысле того, что автор будет писать дальше. Как говорили средневековые японцы, «ребенок был так хорош, что становилось тревожно за его будущее». Ну дай-то нам всем, чтобы это стало началом долгой дружбы.

UPD от мая 2019.

Ну и действительно, следующие книги уже как будто написаны другим человеком. По крайней мере «Отдел», очень слабо, тут и говорить не о чем. В «Опосредованно» прорывается волшебный стиль «Петровых», есть несколько замечательных моментов, но чаще все-таки тот же «Отдел», откровенно слабо. Больше того, это слабое в обоих романах и написано иначе, это не то чтобы концентрация пожиже, тут рука неузнаваема. Сильное же в «Опосредованно» написано той же рукой, тем же почерком, что «Петровы», — впрочем, его мало. Загадка, однако — не два же человека пишут под одной фамлией, право слово.

Сальников поступил хитро – в первых главах вроде бы ничего не происходит: лишь многословное, с обилием деталей бытописание персонажей. Все это так знакомо, тут и там узнаешь ситуации, в которых бывал сам. Читать реально скучновато, порой начинаешь уже плеваться от многословия – мне лично все время хотелось бросить, на 30, потом на 50, потом на 100 странице, и вот уже середина книги, но все не бросаешь… почему? Думаю, дело в реалистичности. Пусть тут нет экшена и автор будто намеренно не заботится о создании интриги – но обилие (даже переизбыток) деталей делает рассказ очень жизненным. Тем, кто решился читать и быстро заскучал, советую потерпеть до середины, станет интереснее. Кусочки истории начнут собираться в паззл и к концу романа все встанет на свои места. Тягучая, длинная, «кирпичная» подача в итоге себя оправдывает. Содержание определяет форму: от скучных реалий, сдобренных гриппозной бредовостью, через вспышки трэша к мистической концовке. Языком автор владеет мастерски, язык богатый фигурами речи и сдобренный юмором, так что совсем скучать не придется. А стилистические «корявости», на которые пеняют критики, введены явно с умыслом.

Теперь о собственно истории. Она заставила вспомнить роман Брета Истона Эллиса (кстати, Сальников упоминает его в тексте) «Американский психопат». Нет, сюжет несколько другой, однако сам принцип построения цепочки «герой – мир – сюжет – идея» схож: персонажи – на первый взгляд заурядные члены общества, но с жуткими скелетами в шкафах. О книге Эллиса заставила вспомнить манера протагониста вдруг не к месту рассуждать о современных фильмах, книгах и т.д., это прямая аллюзия на «Психопата». Помимо Эллиса на ум пришли ранние фильмы Тарантино – он тоже любит долго погружать зрителя в обыденные и по-своему интересные ситуации, заканчивая их неожиданными кровавыми вспышками. Поведение героя в «Петровых» выглядит естественным и на удивление хладнокровным, когда надо вдруг разнести из пистолета голову своему лучшему другу и потом подчистить следы самым рациональным и где-то даже благородным способом.

Обозначение всех членов семьи просто фамилией «Петров», даже без имен, превращает ее в коллективного героя. По ходу сползания кусочков паззла в единую картину – сползаются и родственно-дружеские связи едва ли не всех персонажей, и возникает что-то вроде коллективного мегагероя – у которого нет определенной сюжетной задачи: это большой портрет вроде мистерий Ильи Глазунова, перенасыщенный деталями, нарисованный на фоне новогодней екатеринбургской суеты, слегка размытый гриппозным сюром. Вчитываясь, внимательнее присматриваясь к деталям, начинаешь прозревать: все это нагромождение персонажей и вовсе является грандиозной фантазией самого Петрова. И жену-маньячку он выдумал. Между прочим, ни одного убийства она по сюжету так и не совершила, лишь даны какие-то бледные намеки-фантазии. «Не нужно уподобляться юному Сергею, — думает Петров о своем творчестве, — и поэтому идея про супергероя-женщину, которая днем учит детей в начальной школе, а по ночам режет всяких отморозков, — это очень плохая идея». Выдумал и друга-покровителя Игоря (воплощение его мечты об успешности). И сына (его внутренний ребенок, персонаж его комиксов — то есть воплощение мечты о супергеройстве). И друг юности, писатель Сергей – это часть личности, которую он в себе метафорически убил. В итоге Петров – это одинокий, неустроенный, бедный современный русский человек около тридцати лет, живущий в значительной степени в своем воображаемом мире. К тому же больной и пьяный.

Интересно, что на этот роман много восторженных отзывов и много ругательных. И забавно, что и те, и другие по-своему правы. Автором проделана очень хорошая работа. Но читатель (даже «квалифицированный», ха-ха) не всегда способен считать скрытые послания, даже если спокойно и скрупулезно читает книгу дома на диване – а не листает торопливо «читалку» в транспорте в коротких промежутках между офисными и домашними хлопотами. Даже современный читатель, знакомый с довольно сложными литературными конструкциями. И как автор имеет право затеять на страницах прихотливые игры разума, так и читатель имеет полное право заявить, что он так не играет.

Роман Сальникова заслуженно отмечен премией «Национальный бестселлер». Книга достойна встать в длинный ряд современных талантливых (без всякой иронии) авторов, живо, с юмором, рисующих свинцовые будни одинокого и неприкаянного героя, бухающего в депрессии, сходящего с ума, бредущего за ложными или неясными целями, или просто плывущего по течению. Под серым знаменем, на котором начертано «не мы такие – жизнь такая». Наверное, и в самом деле у современной российской интеллигенции такая жизнь, а все эти презентации с винишком, красивые интервью, округлые улыбчивые лица авторов – просто маска, чтобы скрыть кричащий экзистенциальный вакуум.

Не буду вдаваться в сюжет — вполне достаточно изложено на первой странице книги. Поскольку я ее честно дочитал — порой зевая, а порой подавляя позывы на тошноту, — но ДОЧИТАЛ — вот вам мое мнение вкратце:

Ранее мне этот автор не попадался, так что не сочтите это рецензией на все его творчество — это конкретно об этой книге.

Писать Сальников умеет, хотя, порой, ох как хочется чтоб по тексту прошелся редактор. Который бы выбросил половину метафор и сравнений, делающих поток текста мутноватым. Но не это главная слабость книги — она в другом.

Любое фантастическое (фантазийное) произведение создает контекст для будущего действия, контекст специфический, нереальный, но имеющий некие свои правила и законы. И уже в этом контексте действуют герои — люди, со своими характерами и своими способами решения возникающих жизненных проблем. Вот этим лучшая фантастика и ценна — она о людях.

Сальников создает интересный контекст, который дает базу для не случившегося замечательного романа, но вместо этого контекстом (описанием правил игры) все и ограничивается. Реальной интриги так и не появляется (хотя она — «угольки» — намечена). Не прилёт марсиан интересен в Войне Миров, а жизнь человеческая под этим ударом (что и делает роман классикой).

На этом же споткнулся Сорокин в «Дне Опричника», но будучи мастером он мудро назвал это «Днем», то есть описанием одного дня (привет Иван Денисовичу!). И этим спас книгу.

Вторая проблема автора в крайней неприятности героев (и сам автор их ну очень не любит). Такое ощущение что напишет о них пару страниц — и идет руки мыть, так они ему противны. У хороших авторов даже мерзавец имеет человеческие черты (и это правда — вот уж каким выродком Ленин был, а кошек любил сгрести и потискать. Да и к Арманд испытывал живые человеческие чувства).

В общем, попал выходец из продвинутого Тарту в уральский Нижний Тагил, и никак не может отплеваться от того, во что окунулся. По ассоциации вспомнился мне рассказ Бабеля, где вокруг героя — грязное русское крестьянское и солдатское стадо, гадко, тошно, а вдруг — как лучик света — сын местного раввина. Здесь, увы, сына раввина не встретилось, поэтому автор давится от гадливости до самой последней страницы.

Итог. Стоит ли читать? И да и нет. Скорее-нет. Это не очень забавно. Но, повторю, автор умеет писать, пусть и где-то на границе литературы и графомании. А после Быкова, признанного чуть ли ни классиком, графоманы — в почете. В особых кругах, откуда повалятся скоро хвалебные рецензии и на сей труд. (зря что-ли автор старался описывая какая гадкая и неприятная российская «глубинка» — салага, он в Совке не жил. И даже вставил вот такое замечательное сравнение: «он был похож на промежуточное звено в эволюции советского утюга во Владимира Путина» (цитирую по памяти).)

Взяла почитать в библиотеке эту книгу, которую только ленивый не похвалил. Почему-то ожидала чего-то забавного и ироничного. Начала читать... Первые 50 страниц — просто унылая чушь. И надежд (исходя из стиля автора) немного, так что время тратить жаль.

Уважаемые товарищи пояснили, что здесь цепляет «магия погружения в этот будто бы бессмысленный и необязательный, чуть ли не случайный мир, в котором живут эти фантасмагорические = обычные люди. Причём никаких особых красот или, тем более, изысков стиля совершенно не наблюдается».

Задумавшись, поняла, что именно это мне и не нравится. Именно вот эта «обыденность абсурда» или даже скорее «абсурд обыденности». У меня вообще тяжело с абсурдом, видимо из-за нехватки воображения и тонкости восприятия. А когда еще он упакован в рамки будничной серости дождливого мира сквозь бликующее стекло алкогольного морока, так и вообще...

Новый роман Алексея Сальникова я ждал. Не так, чтобы очень-очень, с зачеркиванием дней в календаре и сопутствующими переживаниями. Просто ждал. Тем более, что «Оккульттрегер» обещал быть, судя по аннотации, весьма интересным представителем городского фентези. Забегая наперед скажу — роман великолепен.

Итак. Небольшой уральский городок. В бесконечном танце сотрудничества кружат демоны (бесы), ангелы (херувимы) и ведьмы-оккульттрегеры. Взаимоотношения сторон разнятся от города к городу. Иногда они весьма натянутые, иногда дружеские, бывает даже любовь, в той мере, в которой она возможна. Но факт остается фактом — для выживания друг друга, и для существования города, все стороны должны работать сообща. Опять же в меру возможностей. Очень странная, возможно извращенная, версия l'amour de trois. Или симбиоз (это я подсмотрел).

А это Прасковья, тот самый оккульттрегер, и роман — год из ее жизни. Сюжет, думаю, нет смысла пересказывать. За год Прасковья и на муть поохотится, и в соседний город на подмогу сгоняет, и умрет пару раз, и еще много всего. Автор никогда и ничего сразу не раскрывает, обычно детали и нюансы созданного им мира читатель открывает для себя постепенно, а нередко даже «задним числом».

А вот сеттинг, думаю, стоит описать поподробнее. Конечно же при помощи героев.

Вот Надя, идеальная девушка, звезда инстаграмма, очень красивая, но той милой красотой, которая сразу и в сердце. У Нади идеальный дом, идеальная жизнь, идеальная улыбка, идеальный смех. А еще Надя — демон. Шутка в том, что демоны не стремятся уничтожить мир, или активно подвигать людей на очередное грехопадение. Они просто есть, настолько идеальные и запоминающиеся, что люди всю работу демонов делают сами — бесконечная зависть, желание понравится, достигнуть совершенства.

Вот Сергей, запойный алкаш, весь потасканный и засаленный, с такой же квартирой, с такой же жизнью. Он перебивается подработками, ворует металл, орет про конец времен в пьяном угаре, да и по трезвой тоже орет. Просто херувимам на земле нужна подпитка — алкоголь или сахар. Сергей, очевидно, херувим на алкоголе. Но есть и другие алкогольные херувимы, не такие вредные.

Ну и о самой Прасковье, оккульттрегере. У нее есть способность взламывать что угодно, почти вечная жизнь (убить оккульттрегера можно, но и воскресить тоже), напарник гомункул и лакуны в памяти. Живет она в одной и той же квартире-убежище, три раза в год «линяет» — полностью меняется ее внешность, внешность, а иногда и пол, гомункула, меблировка квартиры. Основной работой Прасковьи, кроме некоего посредничества между бесами и херувимами, считается переосмысление мути, странных аномалий, и последующее «подогревание» города. Потому что город замерзает...

Это в общих чертах. На самом деле все не так просто, а огромное количество небольших «фишек» героев не хочется спойлерить. И так уже наговорил многовато.

Книга вызывает чувство какой-то экзистенциальной тоски и меланхолии. Даже весной город, в котором происходят события, ощущается серым, с бесконечными типовыми домами, покрытыми грязным снегом. Герои объемные, им веришь, сопереживаешь, завидуешь, на них злишься. У каждого из них свои проблемы, в основном обусловлены их природой, и свои же способы решения этих проблем. Сама же история напоминает сериал — есть отличные серии, есть замечательные сюжетные арки на несколько эпизодов, есть т.н. «бутылочные» эпизоды, где вроде ничего не происходит, но которые не менее важны.

Для меня чтение «Оккульттрегера», в плане атмосферы, это как смотреть из немного грязного окна на старую заброшенную многоэтажку декабрьским вечером. Уже зажигаются фонари, пролетают снежинки, и вроде ничего не происходит, но там, внутри меня, какое-то гнетущее чувство, одновременно трепет и грусть. В соседних домах загораются окна квартир, но в этом доме, на который я смотрю, живёт теперь только ветер, а ему свет без надобности.

Надеюсь «Оккульттрегер» вам понравится.

Жизнь не готовила меня к российским писателям. Я правда не знаю, зачем все это создавалось, издавалось, читалось. Короче, есть, значит семья Петровых: Петров, Петрова, Петров-младший. В разводе, но живут почти вместе. Родители тоже в шоке, ага.

Так вот, Петров, простой автослесарь, чинит машины в гараже, бухает, а в свободное время рисует мангу. Мангу, Карл! Дядька не без греха, на Петрове числится труп, про которого никто не знает.

Петрова. Работает в библиотеке, ненавидит людей, особенно быдловатых мужиков, в свободное время разгуливает по ночным улицам, следит за оными. На барышне числится не один десяток трупов, про которых никто не знает.

Петров-младший. Школьник, ведет себя почти как труп, никаких переживаний, никаких эмоций, крайне подозрительная личность. На счету ребенка точно будет числится не один труп, про который никто не узнает.

И тут внезапно появляется Снегурочка. Снегурочка настоящая, с ледяной кожей на руках. Ну Петров, во всяком случае так считает, когда встречает ее на своем утреннике, еще в свои шестьилисколькотам лет. Зачем она тут? Видимо просто, чтоб показать что и у нее на счету труп ребенка. Наверное.

А вообще может я ничего не понял, а роман на самом деле гениален до безобразия

Довольно шизофреничная книга о бытовухе. Достойный продолжатель Достоевского.

В рамках своего жанра она написана хорошо. На этом можно бы и закончить отзыв, потому что вам либо нравятся подобные вещи — от «Преступления и наказания» до «Москвы-Петушков» — либо нет. Насколько мне кажется, читателей можно разделить по отношению к ним на три группы:

1) Те, кому они почему-либо нравятся,

2) те, кому не нравится содержимое книги, но они считают, что иногда такие вещи _нужно_ и _полезно_ читать; они вроде как обличают то, что в них описано,

и 3) те, кому они просто отвратительны и всё.

К группе (3) отношусь и я, поэтому, если писать отзыв, он неизбежно выйдет ругательным. Ругаться тут легко: невыносимо затянутые описания, абзацы в несколько страниц, всепоглощающее уныние и отсутствие сюжета, вялое...

стоп. Именно этого я решил не делать. Глупо придти в обсуждение какой-нибудь фэнтези и раздражаться на эльфов и гномов. Не нравится — не читай. Так же и здесь: не нравится бытовуха — не плюйся ядом, а просто найди почитать что-то ещё.

Если у Достоевского мы встречаем слегка бытовушную чернуху, то эта книга помягче — слегка чернушная бытовуха. Подробная, дотошная, очень узнаваемая для любого жителя постсоветского пространства. Есть несколько очень метких наблюдений. Никакой «развесёлой хтони и жути» тут и в помине нет: мистический элемент эпизодический, подспудный и крайне... недоброжелатели скажут — блёклый, фанаты скажут — тонкий. Вот и всё.

Однако я хотел заострить внимание на двух моментах в этой книге, которые меня очень сильно напрягли и были крайне нездоровы, а автор пишет о них так, словно это — нечто нормальное.

Первый — это когда

Второй, похожий — это когда

Не знаю, что автор хотел этим сказать, был ли это какой-то странный литературный приём или он действительно считает такое нормальным, но это ненормально. Совсем.

Я категорически против цензуры, но если бы она существовала и я был цензором — то, честное слово, из-за этих двух моментов я бы книгу завернул.

По прочтению романа даже немножко растерялся. Тем более, что прочитано было на работе, что несколько отвлекало от размышлений о прочитанном ))

Первое впечатление по мере чтения было таким — вот если такое явление, как поток сознания в художественном произведении, нам уже давно известно, то теперь мы, как читатели, а Сальников как автор, постигли подлинный дзен данной стилистики — поток бытописания. Если о романе «Отдел» я сразу сказал, что сюжет там вторичен, то в «Петровых» автор пошёл ещё дальше и написал почти бессюжетный роман. Читатель всю книгу занимается созерцанием. Созерцанием авторского бытописания вообще, и протеканием болезни у конкретной семьи в частности.

Вы думаете, я сарказмом побрызгиваю? Да, так может показаться. Но — нет. Ибо даже если бы всё было так просто, уже было бы хорошо. Удержать читателя весь роман и дать наслаждение романом одним лишь бытописанием — уже Талант. Но это лишь первый слой. Первое впечатление.

Если вы позволите себе прочитать этот роман вдумчиво, осмысливая мелочи в формулировках, то придёте в некоторое замешательство — уж больно странная семейка нарисована автором. И всплывает второй слой — магреализм. Магический реализм здесь неявный (то есть такой, как, например, в «медведках» Галиной). Что по моей вкусовщине — в минус. Я бы взялся на спор доказать и то что весь роман чистый реализм, и то, что весь роман — магреализм. Лично мне по вкусу более явные маркеры фантастического (как, скажем, в «Затворнике» Кузнецова), но это мои проблемы, а не автора или произведения. Но и оценка — мой субъективизм. Потому минус балл. И ещё минус балл — за финал. Вот с финалами у автора точно проблемы, это я ещё в «отделе» отметил. Финалы даже не открытые, а просто никакие.

Тем не менее, я отлично понимаю, за что роман получил премии. Вижу, чем хорош роман. И получил от чтения изрядное удовольствие.

Шикарный авторский язык. Масса интереснейших точных деталей взаимоотношений и ситуативного поведения людей. Концентрированная шизофрения окружающей нас с вами повседневной реальности. Большинство персонажей, начиная с самих Петровых, вокруг нас. А то и кто-то из нас. Я, вот — Иванов. Ну чем не Петров....

Начну с того, что роман мне понравился. Практически всем, хотя этот тот случай, когда основную массу впечатлений приносит концовка, а не сам процесс. Вернее — не сама даже концовка, а скорее окончательное понимание и осознание того, что же действительно в книге произошло, о чем она на самом деле была. Именно в этот момент понимаешь, насколько все в романе взаимосвязано, насколько все переплетено и все те детали, которые казались лишними, выстраиваются в четкую картинку общего смысла.

Внезапно оказывается, что все ответы на твои вопросы уже были в книге, что ты их уже прочитал, просто не понял, тогда еще не понял, или даже пропустил мимо ушей (или глаз, что точнее), но концовка ставит все на свои места, и тебе приходится лезть в самое начало книги (и не только) и перечитывать уже прочитанное. Только тогда все окончательно становится ясно. При том, что трактовок сюжета здесь может быть несколько, хотя лично мне нравится только одна, к которой я больше всего и склоняюсь.

Язык — замечательный. Он словно течет одним неспешным потоком, слова и предложения перетекают одно в другое, глазу просто негде споткнуться, отчего остановиться читать очень сложно. Порой возникало ощущение, что Сальникову не нужны даже знаки препинания — настолько текст плавный и текучий, что все эти знаки его как будто даже и тормозят.

Атмосфера — замечательная. Сальников в «Петровых» коснулся практически всех аспектов жизни современного человека, таких обыденных и привычных вещей, которые мы уже практически не замечаем из-за их обычности и однообразия, но тем они и прекрасны, что каждый может сказать: «Да, а ведь так оно и есть». Общественный транспорт, больницы, поездки на дачу, работа, походы на елку в ТЮЗ — да много всего.

Есть один момент, который поразил лично меня. В одной из глав Петров рассматривает книги своего отца. Берет одну в руки и начинает описывать картинки, которые в ней изображены. Сальников при этом не говорит название книги, не говорит о чем она. Только описывает картинки. И уже по первому описанию я начинаю понимать, что тоже это видел. В этот момент я словил мощнейшее дежавю. Да, это были «Звездные войны». Именно та книга, именно то издание, которое я также в детстве, как и Петров, любил рассматривать, хотя даже читать тогда еще не умел и фильмов по теме не смотрел. Я понимаю, что эта книга в те времена могла быть почти в каждом доме, ибо выбора-то особо не было, но все-таки... Этот момент очень тронул.

Отдельно хочу сказать про аннотацию к книге. Она ужасна. Серьезно. Будто бы человек, который ее писал, книгу не читал вообще, хотя на самом деле скорее всего читал, конечно, но от того еще более не понятно, почему написал именно такое. Какая развеселая хтонь и инфернальная жуть? Что это вообще и где оно там? Книга до самой последней главы читается как обычный реализм, но и даже после осознания сюжета все равно никакой хтони и жути не лезет. Про какое выбивание почвы из под ног у читателей нормальных книг идет речь? У читателей, которые сложнее Колобка ничего не читали? Пишет Сальников интересно и здорово, но абсолютно доступно для читателя любого уровня. Даже детям дай — они и то прочитают без проблем, разве что, может, итоговый смысл не постигнут, так сказать. И это хорошо, на самом-то деле, это плюс, но вопрос в том, зачем писать в аннотации непонятную чушь?

Итого — буду ждать новых книг Сальникова, это без вопросов. «Петровы» вещь действительно сильная, интересная и атмосферная, к тому же очень грамотно и занятно построенная. Отлично.

Потраченное время. Думал что-то оригинальное, а по факту сантабарбара с матершиной из без внятного сюжета. Больше похоже на сценарий дешевенького сериала уровня «b» в чисто «глубинных» декорациях

Истопники

Кто-кто так держит мир в узде,

Что может птенчик спать в гнезде?

Александр Кушнер

Об «Оккультреггере», я писала для Либа большую статью. Новый роман от автора, которого широкая публика знает благодаря «Петровым в гриппе». А те, кто не смог после той книги вот просто так взять и перестать читать Сальникова — еще по нежно-психоделическому «Опосредованно» и «Отделу» — одновременно страшному и смешному.

Наверно нет смысла повторять сказанное, уточню лишь, что у Сальникова, на самом деле удивительный провидческий дар: он пишет книгу про грипп, неожиданно смертельный, а через несколько лет на мир обрушивается ковид. Пишет про Отдел — и вот пожалуйста, мы живем в этой реальности (кто читал — поймет). Пишет про стишки, и внезапно пространство наполняется поэзией, не потому, что все вдруг стали лириками, а потому, что стихи позволяют сказать, что думаешь, не прибегая к языку Эз-жопа.

Предвидение это не буквально, скорее опосредованно, но вот Прасковья — героиня «Оккульттрегера», при всех сверхъестественных способностях, аномально забывчива и что-то подсказывает читателю, что вытесняет она именно воспоминания о своей жестокости в отношении тех, кого считала необходимым наказать и наказывала. Эта забывчивость в сочетании со смутным чувством вины и потребностью убедить себя, что все правильно делала, что иначе нельзя было — что-то сильно напоминает.

Маленький уральский городок, молодая мать с сыном живут в обычном многоквартирном доме и никто не знает, что девушке, которую чаще принимают за его сестру, больше двухсот лет. Да и мальчик не совсем человеческий ребенок. Вернее — совсем не ребенок и даже не человек.

Алексей Сальников продолжает «Оккульттрегером» уральское мифотворчество, которое начинал «Петровыми в гриппе» неповторимым смешением фантастического и обыденного, даря так необходимый сейчас опыт отстранения от чудовищности происходящего. И невозможную веру, вопреки всему, в глобальную справедливость мироустройства.

За себя скажу, что чтение, примерно месяц назад, стало для меня одним из первых моментов. когда посреди клубящейся мути Сайлент-Хилла забрезжил просвет чистого пространства.

Букв будет много – книга заслуживает.

У этого романа непростая дорога; ко мне он тоже шёл долго, через неприятие и скепсис, как и к широкой публике, и я очень благодарен глубоко уважаемым мной Галине Юзефович и Владимиру Ларионову – именно их искреннее восхищение сподвигло в конце концов меня на прочтение. Если честно, я хотел расковырять «эту пустышку», чтобы аргументированно, с оттяжкой, с удовольствием разгромить, предъявляя экспертам косяки и кривости.

Получилось ровно наоборот.

Где-то слышал мнение, что уральцы просто пищат от романа, вызывающего узнавание. Когда-то я был лучшим выпускником спецкласса и должен был поступать, как минимум, на физфак Ленинградского университета (но лучше бы в МФТИ или Баумана); однако судьба хмыкнула и, обернувшись инструктором ЦК ЛКСМЭ, выписала мне комсомольскую путёвку в Свердловское военное училище. И я прожил в столице Урала четыре года.

Первые впечатления были ужасными: барак при заводе, а не город. И это после великолепного Ленинграда, в котором я родился, после неповторимого Таллинна, в котором вырос.

Однако очень быстро я понял: Свердловск/Екатеринбург не пытается влюбить в себя, понравиться; ему вообще на тебя плевать. Он работает, выживает, кашляет грязными испарениями в серое небо; ты либо становишься своим, либо сбегаешь – и тебе даже не посмотрят презрительно в спину, потому что презрение – это тоже эмоция, а на эмоции здесь не особо размениваются.

Да, я узнавал в романе Сальникова эти улицы, эти троллейбусы, этих людей; это скрипящее существование, пропитанное истиной – несложной и настоящей. Я читал роман и тонул в тексте, словно в тёплом болоте; ветер растаскивал мою душу над ледяными пространствами зимнего Екатеринбурга, пустыми и наполненными одновременно – как страницы «Петровых». Сальникову часто пеняют за «примитивный язык», за воду и пустоту; они не знают, наверное, что Алексей – поэт, то есть знает цену каждой букве, каждой запятой; что автор чувствует язык хребтом, всей своей сутью, и никогда не потратит вхолостую и абзаца. Мне это напомнило тщательное грунтование холста – просторного, широкого, бесцветного. На таком метафоры взрываются подобно салюту – и надолго зависают в душе читателя, как в ночном небе. А метафор там богато; вы запомните на всю жизнь и нервно курящую перед свиданием урну, и серых усталых осликов в погонах, и многое другое.

Возьмём, например, водку. Что может быть проще? 60% воды, 40% дешёвого химического продукта; состав примитивен, каждый мог бы догадаться, но сумел только Менделеев. И каков эффект!

Сальников не использует сложных ингредиентов; язык его – это язык обычных людей. Но каков эффект!

Это совершенно волшебная, алхимическая, колдовская книга; она затягивает, топит, реанимирует – и совершенно непонятно, как она это делает.

Если не боитесь, что изменитесь навсегда – читайте.

Чудилы с Нижнего Тагила

«И это тоже к чему-нибудь. да примета.»

Это Алексей Сальников, которого вы не читали, несмотря на феерический взлет «Петровых в гриппе», повышенный интерес мужской части аудитории к «Отделу», женской — к «Опосредованно» и обеих к «Оккульттрегеру» — подкрепленный в этом последнем случае отменным промоушеном, номинациями на все значимые литературные премии и уже победой в Новых горизонтах.

«Нижний Тагил» не знает почти никто, он неуловим как Пелевин (Виктор), и вовсе не по той причине, по какой известный Джо. Просто в цифре нет, а на бумаге издавался однажды, в 2011 в Издательстве Уральского Университета каким-то совсем крохотным тиражом. Однако в книжном сообществе о нем ходят легенды. Мне повезло прочитать эту мифическую книгу, рассказываю о ней.

Это неоконченный роман, задуманный как четырехчастный, но в изданном варианте существуют только две первых части: меньшая «Паракрапивин» и вторая «Нижний Тагил», которая по объему примерно раз в пять больше. Несвязанные между собой истории объединены только местом и временем, в обоих случаях это уральский магический реализм, которым в той или иной степени отмечены произведения всех талантливых авторов региона. Ольга Славникова, Алексей Иванов, Анна Матвеева, Дмитрий Скирюк, Павел Селуков — пишут по-разному, но что-то бажовское сквозь их прозу проступает. Сальников с его жестоко-нежной усмешливостью не исключение.

Вообще, это же особенность последнего времени — интерес к нестоличной России, наша литература до последнего десятилетия словно бы не видела ничего, кроме Москвы и Петербурга, которые по-своему прекрасны и разнообразны, но сильно не Россия. Еще лет пять назад в опросе книжного сайта Лайвлиб о причинах читать современную русскую литературу абсолютное большинство отвечало, что не видят таковых, и некоторые интересовались: «А что, она существует?» Так вот, Сальников, со своей уральскостью, совершенно попал в резонанс к запросу на «о нас», в его героях узнают своих и себя даже не уральцы.

О жестокой нежности. Первую часть условно можно соотнести с «Иронией судьбы», такое «просто встретились два одиночества»: простоватый мужик Владимир Александрович с зашитой головой (кто-то ударил сзади в темноте, он только что вышел из больницы) и мать-одиночка, живущая в соседней квартире. Обычные такие люди, не красавцы и не первой молодости, он как после лоботомии, у нее зубы кривые, но глаза хаски. Раз столкнулись в подъезде, другой раз, поздоровались, заговорили о чем-то незначащем, взяли в ларьке пива (это сейчас мы все трезвые, а в нулевых стандартная ситуация).

И вот они пьют пиво, разговаривают о советском провинциальном детстве, которое у нашего поколения плюс-минус общее, о книжках, которые мы тоже читали примерно одинаковые. Приходят к рискованным умозаключениям, а потом выясняется, что у В.А. в квартире с некоторых пор живет такой вот крапивинский мальчик. Буквально завелся. Но, т-с-сс, не буду раскрывать всех секретов. Автор ведь когда-нибудь вернется к этой вещи, допишет две недостающие части, которые соберут автономные истории воедино и чего-нибудь нам объяснят про нас самих. Хотя именно это я стопроцентно читала в каком-то из сборников с участием Сальникова, не могу только вспомнить, в каком именно.

Вторая часть жесткач а-ля Тарантино. Скорее не нуар даже, а гиньоль с элементами абсурдистской фантастики. Пятерка наемных убийц (?) едет в Нижний Тагил, по дороге их останавливает гаишник, но вместо ожидаемого шмона пытается отговорить от поездки, в Тагил, мол, на ночь глядя не ездят, потом пытается всучить пистолет, на что водитель Дима резонно интересуется: «Тебе что, нужно, чтобы отпечатки пальцев на вещдоке остались?» Но нет, похоже, что милиционер искренне проявляет несвойственную его профессии заботу.

Потом случаются разные другие передряги с аццкой зубастой девочкой и криминальными разборками в отдельно взятой квартире. Но они здесь тоже все время говорят о литературе. Примерно с тем же уровнем увлеченности-осведомленности, с каким герои Тарантино рассуждают о кино. Это странно, контрастно, прикольно, местами страшно, местами трогательно. Не то, чтобы совсем понятно и не дюже оригинально. Скорее такая постмодернистская игра, из которой позже вырастет «Отдел», и вот он будет совершенно аутентичным.

В общем, крутейшая книга, но я понимаю, почему нигде нет — целому дураку пол-работы не показывают. Вот закончит Сальников этот свой роман, тогда и почитаем.

#Современная русская литература, уральский магический реализм, Алексей Сальников, поэтическая проза, роман-сценарий, как в картине Тарантино, неоконченное, провинция, настроения 90-х

В качестве традиционного придесловия к рецензии — я хочу сказать, что это в первую очередь книга от екатеринбуржца для екатеринбуржцев. Если вы никогда не жили в этом городе, то от вас ускользнет некоторая часть очарования этого романа. Ну и я ниже ещё порассуждаю об её жанре, так что вполне можете понять надо ли оно вам, прочитав отзыв целиком.

Итак, в моих руках наш знаменитый Уральский Пелевин. Номинант множества наград и премий, прославленный — Алексей Сальников!

Как обычно, я избегаю длинных отзывов с потенциальными спойлерами, а те короткие, что я прочёл — не дали особого представления о книге. Впрочем, в этом случае и аннотация книги, кроме указания жанра — магический реализм — не дала ровным счётом ничего... а к чёрту всё, так будет даже интереснее!

Итак, ожидании какого-то микса Ночного Дозора с Пелевенщиной, я погружаюсь в какую-то балобановскую чернуху...

Главный герой Петров, простой обыватель, болеющий гриппом. Он едет в троллейбусе по знакомым мне улицам и остановкам, но трэшовость начинается с дедка, который начал рассказывать уступившей ему девятилетней девочке про то, что в Индии и Афганистане с 7 лет выходят замуж и что она могла бы уже 2 года быть женатой и изменять мужу. За это он получает в морду от сидящего рядом мужика и драка переходит за пределы тралика. Ну а потом наш герой оказывается в газели, везущей гроб, вместе с другом Игорем, пьющие водку втроём с водителем.

А потом мчат на Эльмаш на такси к какому-то профессору, который их не особо хочет видеть.

И эти разговоры под водку о том, что христианство это адаптироваться вера в Зевса, Геракла и Гермеса... Перетекающий потом в козлов соседей и затем, внезапно в материальность информации...

Ну и нам немного раскрывают нашего Петрова — оказывается он автослесарь и чинил уазик этого самого элмашевского профессора.

И дальше всё идёт как-то совсем не магически, но очень уж реалистично. Такое ощущение, что Алексей лично ездил в автобусах и маршрутках, чтобы насмотреться этих историй... Слава Тесле, великому Илону и дядюшке Цзюню, что я нынче лешился этого удовольствия и даже маршруты забывать начинаю.

Ну а шутка про «три настойки боярышника и гематоген» — просто сделала мой вечер!

А Петров всё больше раскрывается перед нами. Автослесарь, который рисует на досуге мангу! Где же это видано!?

Ещё по некоторым признакам становится ясно, что дело происходит не сейчас и не в 2017, когда вышла книга. Милиция, кажется, ещё не переименована в Полицию, Е-карты ещё особо не в ходу, на телефонах преимущественно кнопки, да и звонят ещё с домашнего на домашний. Хотя, раз электронные книги в ходу, то наверное это как раз какой-нибудь 2010, когда до переименования осталось чуть-чуть. Да и развязки у Вечного огня ещё нет. А в подъездах всё ещё пишут HSH и Prodigy, хотя надо писать The Prodigy, но инглиш ещё не столь распространён, как в нашем 2020, когда мы рофлим, чилим и агримся даже после тридцати.

Тут мы узнаём о жене Петрова — Петровой. Она тоже безымянная, как и главный герой. Всё по классике, маленький сын, развод, всё сложно... Ипотеки разве что не хватает.

А мысли про Игоря, который возможно и не существует вовсе, как Тайлер из Бойцовского Клуба.

Любопытно погружение в детство героя. Позднесоветский быт, туалет с эмблемой писающего мальчика, воспоминания о книгах, фильмах. Даже Звёздные Войны, старую трилогию вспомнил! Разные забавные вещи — вроде осы, которая летом залетела в окно, а потом пропала, ёлки, которая непонятно светилась, красивого круглого будильника... а уж детали новогоднего праздника в местном театре — это просто вышка! Если у кого-то из вас есть хотя бы остатки этих детских воспоминаний — то вы можете обнаружить, что всё действительно казалось весьма странным в том возрасте. Лично я вспомнил Ёлку в ДК Лаврова в 1993 году. Правда у меня был костюм моряка... а впрочем не буду вам спойлерить.

Ну а Петрова, жена Петрова, простите за каламбур, оказывается той ещё штучкой... вот чего-чего, а этого от неё не ждёшь, ведь они же как-то смогли построить длительные отношения, родить ребёнка... но если я вам щас начну рассказывать, то это уже будет слишком спойлерно, потому я пожалуй кончу с этим.

Скажу лишь, что она библиотекарь и через неё, как будто бы автор пытается рассказать нам о своём отношении к некоторым авторам и книгам. Крапивину, на тот момент ещё живому и продолжавшему творить, вроде бы завидует. Над наивностью советской фантастики смеётся. Вспоминает нашего Олега Корякина и его повесть Парень с космодрома, иронизирует над тем, какой могла бы быть 2 часть. Если хотите узнать какой — то послушайте трек группы 25-17 Вернись.

Любопытны размышления Петровой о том, как приучить сына к чтению и то, как она вспоминает маленькую девочку, подошедшую к ней с книжкой фэнтези с драконом на обложке — я почему-то сразу вспомнил Не время для драконов, совместного творчества Лукъяненко и Перумова.

Довольно приятно очутиться на родном Юго-западе времен... а хз каких времён — наверно 2007го или 2009го. Как-то так тепло от этого 21го автобуса с гармошкой, в котором на самом то деле было обычно холодно. От ещё не асфальтированного парка Чкалова и жёлтых газелей-маршруток на конечной, на Онуфриева.

Как же обойтись без пьянок? Пьянки сопровождают сюжет, как бы сами собой разумеющиеся события. Их не то чтобы много, но они органично вкрадываются в повествование.

Закольцованная линия сюжета из прошлого в настоящее. И грипп её неотъемлемой частью. Мы не получаем всех ответов на вопросы, мы не видим развития многих сюжетных линий, но автор заканчивает так, как хотел и это его личное дело.

Я не могу назвать это шедевром, но это действительно что-то новое, по крайней мере для меня и это очень живое и хорошо читаемое произведение. Хочется сказать словами Станиславского — Верю! Я верю, что нечто такое вполне могло бы быть и нет тут никакой магии, я её так и не увидел, потому не ждите — просто читайте и получайте удовольствие.

Буду краток. Это ню. Жанр такой. Он не требует сюжетности. Но он требует от художника чрезвычайно тонкого вкуса и мастерства. Чтобы не свалиться в пошлость, не рухнуть в порнуху. Автор удержался. На самой грани, однако.

Ах, да. Я забыл сказать, что это ню не телесное, а психологическое и даже местами душевное. Во всех смыслах. Фантастическое владение русским языком позволяет автору совершенно простыми словами, без всяких там экивоков, описывать... что? Тончайшие душевные движения? А вот нифига. (Тут почему-то вспомнился заяц из анекдота: «А зато я богат духовно!») Описана на самом деле кондовая бытовая психология, но герои будто вывернуты наизнанку, автор проговаривает за них многое из «грязного белья» тех порывов и мотивов, которые и составляют самую обычную жизнь и которые подавляющее большинство из нас в себе фрустрирует. Именно поэтому сия бытописательная нудятина читается взахлеб: в читателе просыпается вуаерист, который буквально заставляет подсматривать в щелочку за всем этим слегка циничным оголением порывов и мотивов. А еще интонация, весьма точно выбранная: отстраненно-ироничная. Даже не знаю, с чем сравнить. Ну вот если взять Веню Ерофеева, убрать куда-нибудь разудалость, но добавить въедливость взгляда, интраверсию развернуть наружу... как-то так, наверное.

Понятно, что книга пойдет не у всех. Но мне трудно сказать, у кого. Изысканность вкуса вряд ли играет существенную роль. Хотя «нырнуть в стиль» поможет. Пол? Наверное, любой. А вот возраст... Возраст — видимо, средний. Потребен читатель в соответствующем кризисе и вокруг него.

Все порядочные люди прочитали сперва «Петровых», а потом именно «Отдел», ну и высказывались в духе того, что первый блин не комом и задатки, дескать, видны. Я «Петровых» не читал. «Отдел» начинается с сильного условного допущения насчет того, что уволенный клерк ОБЭПовского направления МВД так хочет попасть в общество скомпрометированных единомышленников, что активное участие в массовых убийствах для него ( с некоторыми переживаниями) — плевое дело. Почти смирился с таким допущением и даже усмотрел определенные достоинства в авторской рефлексии на тему обыденности зла. К примерно середине романа автор вышел на утверждение важности круга единомышленников, иллюстрации того, что свинства коллективные помогают выдержать синдром Раскольникова. И все бы ничего при условии соблюдения условности и туманности цели, но как только выдан основной секрет — это совершенный ахтунг. Второго такого допущения, увы, перенести не смог. Пошла чушь, муть, авторские рассуждения насчет «мы» и «они» — такая ерунда, что роман, в общем, не графоманский, с амбициями, несколько даже и дивовской до поры тенденции (Выбраковка) определенно пошел ко дну. Ох, надеюсь у Петровых все получше.

Даже и не знаю, что сказать про «Петровых в гриппе и вокруг него», за исключением того, что это отличная книга. Здесь только повторить можно вслед за классиками: «...арбуз – не арбуз, тыква – не тыква, огурец – не огурец… Черт знает, что такое!».». А «.. на вкус — точь-в-точь смесь вишневого пирога, омлета, ананаса, жареной индюшки, тянучки и горячих гренков с маслом...»

Если же пойти на поводу своей склонности приклеивать ярлычки, то можно сказать, что это такой скандинавский детектив шиворот-навыворот. (На самом деле — нет, замес покруче:))

Ведь оно как в скандинавском детективе-то? Каждый третий — убийца-душегуб, каждый второй — извращенец, и у каждого первого в голове сплошной экзистенциализм, а Пер Гюнт, Туве Янссон, Снорри Стурлусон и Кафка (для комплекта) хороводы водят на фоне горящего драккара. В реальности же главный герой действует на фоне идеально чистых, красивых, но мрачных и зловещих пейзажей. А в «Петровых» что? А там — раз! И тулупчик овчиной наружу. Красивый, но дремучий и зловещий пейзаж у всех в головах, а на улице — горящий драккар и сплошной экзистенциализм, и хоровод из Кафки (все остальные из хоровода потихоньку отстали где-то в районе реки Нарвы). Каждый третий встречный — привОд в органы имеет, каждый второй — неслабо за воротник закладывает. Но в общем — нормальные люди, обыкновенные. В «Петровых» — начинаешь читать смешную историю про предновогоднее пролетарское времяпрепровождение: сам герой не в себе — гриппует, случайно друга встретил, из тех, с кем идешь пивка выпить под пиццу в каком-нибудь городе Центрального нечерноземья, а в результате оказываешься в плацкарте поезда до Кировска, потому что вдруг захотелось посмотреть на северное сияние над Хибинами. Смешно, да. Неплохое чтение. А читаешь дальше и глазам не веришь. Минуточку, товарищ писатель! Это вы о чем вот сейчас? Ну нет! Не может такого быть!

Необычная книга. В ней есть всякое-разное, от чего мурашки бегут по спине. Что-то такое, непонятно чем тревожащее.

P.S. А если возникли вопросы по прочтении, можно перечитать первую главу. :)

Произведение подается как оригинальное в современном художественном мире, вон нашумевший режиссер оперативно даже выдал экранизацию. Читается, конечно, легко, да и все эти узелочки-скрыжаванки плюс интеллегентная мистика со смотрящим ада. Но, по-моему. это тот случай, как процесс подменяет цель. Мы к чему пришли по окончанию чтения? Такое впечатление, что автор водил-водил по тропинкам, привел на опушку и кинул. Где малинник, где болото, люди, в коце концов где? Ау.

Конечно, любопытно читать бытовуху, приправленную болезненным маревом. Можно даже поиграть в бисер — убил ли кого Петров, убила ли кого Петрова или это авторские крючочки. А что выловилось на эти крючочки? И почему автор именно на этой странице сказал «Стоп»? А не показал, к примеру, философа. читающего комикс с учительницей Петрова-младшего. Или не намекнул. что Птров-младший это реинкарнация Игоря. Да бог знает чего можно было ещё наворотить. все равно автор как-то структурировать произведение и не собирался. Не модно это теперь, наверное.

Прочитал некоторые хвалебные отзывы на эту книгу и решил ее посмотреть поближе. До сих пор так и не определился — зря прочитал или нет.

Роман произвел двоякое впечатление. С одной стороны он отлично написан. То есть к тому как написано — вопросов нет. Легко читается, логика происходящих событий на месте (в целом), действующим лицам присуща яркая индивидуальность и они очень живые. Вот сразу в них веришь и даже сопереживаешь, несмотря на их характеры и деятельность. Сюжет тоже начинается весьма заманчиво, предвосхищая что-то эдакое, дает повод подумать о какой-то загадке, которая будет раскрыта позже (она и будет, но лучше бы не была). И вроде бы все замечательно, но потом возникает одно, но очень большое но.

О чем это? Что это вообще такое? Для чего это было написано? Какой смысл данного произведения и что именно хотел сказать автор? Для себя я так и не смог найти ответ на страницах книги. Во время чтения иногда казалось, что писал сие шизофреник. Настолько происходящее кажется безумным и бессмысленным. Какой-то абсурд.

Итого, по сути это производственный роман о жизни некоего отдела, который занимается специфической и слишком безумной, чтобы быть правдивой или осмысленной, работой. То есть если рассматривать его именно с этой стороны — как попытку описать жизнь обычных людей в не совсем обычных обстоятельствах — получился вроде бы и неплохой роман. Но в таком случае в нем нет никакой изюминки, то есть это будет просто описание бытовухи. Замечательное описание, но имеющее очень мало смысла. Откройте какую-нибудь газету, почитайте описание нашей жизни в любой статье, добавьте характеры героям — и получится что-то подобное, просто написанное более талантливо и ярко.

И тут возникает еще одно но. Может быть автор хотел с помощью гротеска и эпатажа описать нашу жизнь, то, как мы живем и трудимся, всю бессмысленность нашего бытия, работы и выполнения приказов? Ведь если заменить работу отдела на работу какой-нибудь полиции, или чего-то подобного, мало что поменяется. Кроме того, что все станет еще более реалистично. Может быть все дело в этом? Ничто не имеет смысла и все тлен?

И да, есть еще самый-самый финал, он очень скомканный и представляет из себя небольшой диалог двух человек в эпилоге. Но он мало что объясняет ибо если его воспринять буквально, окажется, что это просто какой-то шаблон из дешевого фантастического боевика. Можно, конечно, воспринять его как аллюзию на реалии современного мира. Но в таком случае возникает странное противоречие между явно талантливым написанием основного текста и неумелой попыткой закрыть все вопросы одной примитивной страницей текста с привлечением теорий заговора.

В общем, вот такое неоднозначное произведение, со своими плюсами и неожиданными минусами. И оставляющее после себя больше вопросов, чем ответов. Но ожидания явно были больше, чем то, что оказалось в итоге.

Как ни странно, я, как и Ябадзин, только вчера закончил сагу о Петровых. Действительно, сюжета нет. И если бы автор догадался ввести еще с десяток действующих лиц, можно было бы продолжать в духе многих американских писателей: «Петровы в кори», «Петровы в свинке» и, наконец, «Петровы в коронавирусе». Все эти восторженные хлюпанья видных интеллигентов и советы , что прочитать в карантине и подвигнули меня на чтение этого опуса. Кроме как упоминания знакомых улиц и мест Екатеринбурга, где когда то учился, ничего интересного я не нашел. Действительно — ничто о ни о чем.

Сложно давать оценку этой книге. С одной стороны, я ее дочитал и не жалею. С другой — не очень понял, что мне это дало ) Сюжета здесь нет, все строится на конкретных сценках и их описании. Если не знаете, стоит ли читать — просто откройте в любом случайном месте и прочтите пару абзацев. Вся книга будет точно такая же. Ровная как стол. Не будет ни кульминации ни развязки.

Про мистическую изнанку произведения и его тайные намеки: ну знаете, мне кажется это настолько всем тут по фигу, настолько это не имеет значения, как пытаться определить вкус гомеопатического зелья от прыщей, может даже интереснее. Я либо не понял, либо понял не так, либо автор вообще ничего не хотел сказать... Ну абсолютно фиолетово, как можно видеть в этом какие-то пророчества и откровения? Совершено непонятно.

А вот когда книга кончилась, я долго смотрел на последний абзац и не мог поверить, что это все. Такой резкий грубый конец, словно последнюю пару глав автор сжег в память о Гоголе. Ощущение недосказанности, незаконченности буквально висело в воздухе. Хотя в принципе генерировать такое чтиво можно до бесконечности, ведь оно не привязано ни к каким незаурядным событиям и персонажам. Просто автору нравится играться словами, собирая их именно таким образом, а про что именно — не так уж и важно, повод всегда найдется.

Тем не менее, больше всего у автора получилось за детей. Взрослые вышли беспричинно глупыми и каким-то жестокими. Лично у меня большинство их тупизма вызывало только недоумение и не развлекало. Особенно «хорошо» вышло начало за пьяного мужика, которое в принципе-то ничем не отличается и от реального поведения, почти без всякого сарказма. Так что можно сказать, что книга в начале даже пытается прикинуться чем-то другим. А вот младше-петровские главы были интересны.

Прочитав роман, почитал чужие отзывы на него. И так скажу: то, что каждый находит/видит в романе что-то своё — уже плюс. Большой плюс.

Если читать произведение просто по сюжету — фигня получается. Нельзя этот роман читать буквально по центральной сюжетной линии. По центру перед нами флегматичная шизофрения с пачкой неправдоподобных допусков. Другого определения не смог подобрать. Но ведь не о том книга! Уверен, роман — обо всём, что рядом. А рядом с центральным сюжетом мы видим море изумительного бытописания микросоциумов. Рабочих коллективов, семьи, производственных отделов. Масса мелочей и фразочек приводят ну просто в восторг, вспомним слова завхоза:

«Из дома можно носить всё, отсюда ничего уносить нельзя». Верите-нет, но я сам сейчас на такой работе работаю. Ручки туда ношу. Календарь перекидной, ещё всё что надо для удобства на рабочем месте.

А семья главного героя, семьи и личностные судьбы каждого из персонажей? Веришь в каждое и в каждого. Плюс-минус нюансы, они вокруг нас.

А в целом, сейчас я сильно удивлю читавших: на мной взгляд, роман бесконечно позитивен. Чем же, почему? А всё просто. Вы помните, что всё познаётся в сравнении? Практически вообще всё. И наша жизнь, и наши поступки, наша судьба, наши горести и радости... И роман «Отдел» очень наглядно показывает, что у нас с вами всё ещё очень даже неплохо.

В плюс авторский юмор и ирония.

----Цитата из книги: «Мало нам того, что мы единственная котельная в городе, которую отапливает другая котельная, так ещё и полная парковка машин...». (с)

В минус, кроме уже названных глобальных сюжетных неправдоподобностей, финал. Финал в такой книге и не может быть другим по сути. Лишь так — сказав что хотел сказать, автор, под каким-то предлогом, сворачивает сюжет. То есть, прекращает писать эту книгу. Но что иначе никак — хорошим это не становится.

По сумме — очень доволен проведённым за книгой временем. Спасибо автору.

Аргентина манит негра. А меня манит Екатеринбург. В основном потому, что там живет та четверть моей родни, на которую я безумно похожа, но которую ни разу не видела. Еще потому что это родина «Чайфа», «Агаты Кристи», Чичериной. Но не только.

Действие романа «Петровы в гриппе и вокруг него» происходит именно в Екб. Все начинается с того, что глава семейства Петровых заболевает гриппом. Потом подключается его жена и ребенок. Обыкновенная история. Но не так просто!

Первая глава — это трэш, я читала, стены в комнате дрожали. Смеялась, потому что узнавала. У кого есть знакомые, умеющие пойти вынести мусор и вернуться поздно, пьяным и не одним, тем тоже будет весело. И вся первая половина книги — череда случайных событий, каких-то историй, людей. У героев грипп, поэтому что-то кажется температурным бредом, что-то галлюцинацией, потом им начинаншь верить и немного ужасаться, а потом принимаешь их правду, и не вешаешь никаких ярлыков. Интересно, оторваться не можешь, но не понятно. Тебя накрывает волна, и чем внимательнее ты читаешь, тем сильнее она бьет, во второй части, когда все случайности становится неслучайными.

Как пишет Алексей Сальников, каждый писатель старается расширить список смертных грехов. Но не он. Он работает с тем, что есть. А еще туго связывает сегодняшнюю Россию с древней Грецией, размышляет о политике, профессионализме, родительстве. Сальников использует красивый язык, чем-то похожий на набоковский (но как аме же зовут того Петрова-Лужина мы так и не узнем), мастерски работает с крупными планами и детализацией частностей. Мне всегда нравится цикличность в книгах, и здесь ее не могу не отметить: сын повторяет отца, события повторяются с промежутком в 20 лет. Экскурсии по Ё-бургу заслуживают отдельных слов! Теперь и я знаю, где стоит объехать большую яму, а где можно перекусить, и куда идет 7 троллейбус.

Книга многогранна, наспойлерить здесь сложно. Каждый читатель сделает свои акценты. Мне лично очень понравились состояния стыда, удивления и родительской усталости. Все мы люди, все у нас очень похоже, но таких слов о своих эмоциях я еще не читала. Очень метко!

Прочитайте! Сейчас самый сезон для этой книги! Да и финалист «Большой книги» достоен внимания. И хоть роман еще не вышел в продажу, но я уже заказала себе три экземпляра, и наметила тех жертв, кому их подарю!

Пару лет назад наделал шума роман Алексея Сальникова «Петровы в гриппе…». Признаюсь честно, я прочитал его чуть с запозданием, но книга мне безумно понравилось. Как-то так удалось Сальникову передать всё это гриппозно-пандемийное сумасшествие накрывающее Россию. Роман немного проседал по сюжету, но языком был написан волшебным, хоть волшебство это было пропитано тоской и какой-то нашей родной грустинкой. Я как-то наткнулся на интервью с Алексеем и в нём он мне показался болезненным, худым, изнуренным человеком. Позже я узнал, что у него диабет. Вот и «Петровы», они все как бы болезненные. Не умирающие, но какие-то медленные, еле шевелящиеся, но по-своему завораживающие.

И вот спустя несколько лет, я увидел новую работу Сальника. Почему-то я пропустил его предыдущий роман, но вот «Оккурьттрегера» решил прочитать, да и аннотация к книге интригующая.

Перейдём к впечатлениям об прочитанном:

На мой взгляд совершенно неудачное название произведения. Его не то что запомнить сложно, его выговорить то не получается. Ну это мелочи конечно. Начинаем читать.

С первых страниц, если не со строчек, узнаешь язык Сальникова. Все эти медлительные и неторопливые описание самых обычных, каждый день окружающих нас вещей. Все эти удивительные словесные обороты типа «льдина пепельницы», «- Геранью пахнет… — герань не пахнет…» — всё это по Сальниковски остроумно и мило. Складывается ощущение, что попадаешь в какой-то мультиверсум автора.

С самого начала нас погружают в мир, где живут демоны, ангелы, гомункулы и те самые оккульттрегеры. Все это цепляет, ждёшь как же вселенная раскроется, когда же нам пояснят правила мира. Когда расскажут его историю…

А вот тут начинается сильное проседание. Сальникову совсем на мой взгляд не удалось создать целостную картину. Появление всей этой нечисти на Земле почти буквально описывается, как «люди натворили дел и демоны с ангелами попали в наш мир»….. Идея с гомункулами-детьми – занятна. Но по ходу романа почти не раскрывается. По сути – это такой живой гаджет что-ли просто с определёнными функциями. Пускай оккульттрегерры его любят и ценят, но это потому, что так захотел автор. Может это намёк (или мысль), что дети – цветы. Но как-то, знаете ли не убедительно. Кстати, о детях. Где-то после трети романа ловишь себя на мысли, что читаешь женский роман. Не скучный, не про розовые слюни и шампанское, но женский. Почти все герои девушки-женщины. Нет они не картонные и фактурные, но как-то я не готов был к чтению женского романа. Это не стало проблемой в итоге, роман я дочитал, но как-то странно получилось.

Снова про сюжет. В целом его нету. Это скорее описание пары лет (или года) из жизни всего этого демонического бестиария. Вот оккульттрегеры разгоняют очередную муть (а это их прямое назначение – решать проблемы людей. Разгонять муть). Вот ангелы пьянствуют, вот демоны почему-то выглядят человечнее и милее всех…. Но масштаба как-то не чувствуется. Что хотел сказать автор? Я не уловил. Вернее можно на придумывать себе много смыслов, но я совершенно не уверен, что они там имеются и закладывались.

Фактически роман как начинался ничем, так ничем не закончился. Жили были не тужили и дальше живём. Зачем? Почему? Зачем вся эта нечисть на страницах? Разве что это первая часть серии книг, потому что сериал литературный по этой вселенной мог бы получиться длинным. Но нужным ли.

Итог:

Плохой ли роман у Сальникова получился? Да нет не плохой. Он просто как бы не понятно для чего нужен? Погрустить от авторских коронных фишек со всей этой меланхолией и под пледом. Возможно. Но точно на большее он не тянет.

Из неоспоримых плюсов.

1) Язык. Он такой же красивый (по-своему) как и в «Петровых». Если вы любите все эти филологические изыски – вам понравится.

2) Персонажи. Почти все персонажи в книге действительно живые. Иногда не понятно зачем они нужны, ибо появляются просто в какой-то зарисовке, которая потом никак не влияет на сюжет, но они яркие, не картонные и как будто списаны с живых людей со всеми их минусами, но с милотой, которую замечаешь только у любимых и близких.

3) Эпилог. Он очень удачен на мой взгляд. Конечно он не расставляет точек над «Й» даже и близко. Но вырисовывает такое красивое, романтическое, с грустинкой многоточие

Читать ли вам «Оккульттрегер»? Совершенно не знаю. И посоветовать не могу, и отговаривать не собираюсь. Что-то в романе есть, но он сыроват и не отточен. Лично я ещё пару лет подумаю читать ли новые работы автора.

Моя оценка 7 из 10-ти. Всё же ниже не поднимается рука поставить.

«И все?» — подумала я, когда дослушала последнюю минуту книги сегодня утром, собираясь на работу. Она настолько резко оборвалась, что я как-то даже растерялась. Книга очень специфичная, но при этом слушается/читается легко. А вот сюжет бессмысленный и все, что происходит в книге какой-то сумбур на фоне болезненного состояния героев. «Такой развеселой хтони и инфернальной жути» в книге я не обнаружила, то ли плохо слушала, то ли ее и правда нет.

Описание бытовухи, елки, разговора родителей в детстве Петрова старшего возвращали меня в детство. Все эти поездки в общественном транспорте, магазины… я все это вижу каждый день. А звонок в скорую, когда у Петрова младшего была температура заставил поморщиться от безысходности, да, вот так у нас скорая работает. Особенно, вспоминая прошлый и позапрошлый год в период эпидемии. И от этого как-то грустно на душе.

Герои неприятны своей неоднозначностью. Вроде похожи на обычных ваших знакомых, а вроде бы холодные и безэмоциональные. Петрова пугала своим Зверем, который требовал своих жертв. При чем, пока читаешь, думаешь, что это какая-то метафора. Но когда она начинает охотиться с ножом на мужчин, то становится жутко, что такие люди и правда есть в твоем городе, а может это вообще твоя милая соседка по площадке. Поразило, как сильно не любим сын. Сравнение с какой-то собачкой, опять же, подвергает в шок. Так же как и участие Петрова в суициде друга.

Я не знаю, как относится к книге. С одной стороны, язык автора мне понравился. Во всяком случае, слушать было приятно. С другой – происходит какой-то сюр, постоянно меняется время действия, а окончание книги должно было бы поставить точку в повествование, какое-то логичное заключение, а не вышло. Возможно, я не прониклась и не поняла, потому что на слух книга воспринимается иначе. Пока оставлю книгу без оценки, потому что не знаю, как оценить ее. Возможно в будущем, я перечитаю глазами, замечу то, что не замечается при аудиокниге и вернусь к своему отзыву, чтобы дополнить.

Если бы меня спросили, какая самая необычная книга из прочитанных мной за последние пять лет, я бы сказал «Отдел». Читая это промзведение попадаешь в дикую ситуацию. Когда по моральным меркам полные отморозки оказываются понятными, душевным людьими за судьбу, которых переживаешь не смотря на их поступки. Главный герой уволенный со службы устраивается в засекреченный отряд ликвидаторов. Члены отряда оступившие люди, но при этом невероятно близкие и человечные. А вот поступки, которые по приказу они творят это действительно что то за гранью морали. Но автору каким то образом удаётся наделить каждого персонажа такими узноваемыми качествами, что им начинаешь сопереживать. В них узнают я знакомые и соседи. Непонятно как, но мозг отрезает их бесчеловечную деятельность от их образов. Магия литературы, но «Отдел» оставил одно из самых ярких впечатлений из всех опубликованных раннее в постах книг. Она не лучше, она нечто необыкновенное и обязательное к прочтению.

Instagram: @detective.book

Отдельные недоработки

Ты присягаешь стране и всё: сегодня страна дает тебе приказ бороться с этим типом людей, завтра с тем. И неважно, кто это: террористы и коррупционеры, оппозиционеры или нарушители авторского права.

Не знаю, как отнеслась бы к «Отделу» имея в анамнезе только «Петровых...» , которых приняла со спокойной приязнью, не более. Но случилось «Опосредованно» восторг абсолютного узнавания запустил механизм импринтинга, Алексей Сальников маркирован «своим» автором. Теперь все, исходящее от него, проходит лишь малый круг внутренней премодерации. Так будет, пока пару раз сильно не разочарует. «Отдел» оглушил, ошеломил, оторопил, но не разочаровал. Кто имел несчастье читать Мамлеева и (не к ночи будь помянут) Масодова, того абсурдистской жестокостью не напугаешь и не оттолкнешь. А был ведь еще безвременно ушедший, но чертовски талантливый Владимир Данихнов с «Колыбельной».

В общем, кое-какой опыт восприятия вещей, которые кажутся потенциально невоспринимаемыми, имеется. Это не отменяет того, что книга ввергает в тихий ужас, а фраза, сказанная коллегой и тезкой во время символического инструктажа при приеме на работу, в дальнейшем раскроется, как и предположить не можешь сначала. Что за фраза? Про то, что лучше сразу избавиться от романтических шор и представить, что тебе предложили работу охранника в Освенциме. Что, так плохо? Местами даже и хуже.

Тут, понимаете, какая штука. Все хотят быть хорошими и сочиняют оправдание самым гадким своим поступкам. Пусть не произнося вслух, пусть не обращенные к другим, но самому себе непременно объяснишь, что это не ты виноват, а обстоятельства так сложились или сторонняя сила тебя заставила — не мы такие, жизнь такая. А как быть, если и перед собой нечем оправдаться? Ты пришел туда, где твоей работой будет убивать гражданское население. Да, доведен до отчаяния тем, что после увольнения из органов год не мог никуда устроиться. Да, самооценка на нуле и в семье дрязги. Но по миру ведь не пошли? С голоду не пухнете? Руки-ноги есть у тебя, голова на месте, не старый еще,неужто не мог найти себе более достойного применения?

В «Карателях» Адамовича все ясно: пути, какими люди приходят сюда, разные, но кто пришел, человеком быть перестает. Ни обстоятельства, ни отсутствие внутренней склонности не оправдывают. У Сальникова с точностью до наоборот. Игорь и другие сотрудники отдела не только очеловечиваются в процессе, но раз увидев в каждом из них человека, уже не можешь воспринимать кучкой монстров, рассудку вопреки, наперекор стихиям, продолжаешь наматывать-пристегивать-приклеивать к каждому симпатичные человеческие черты. Вот Фил, который вообще-то Михаил, а ник от «педофил» — к финалу ты его почти любишь. а ничего, что головы гражданским, как курятам, сворачивает. Вот Игорь и эта идиотическая история с картиной (гранд-оммаж Иронии судьбы» с фотографией Ипполита). Вот Молодой, дающий интервью в образе московского мажора галериста — смеешься, ничего не можешь с собой поделать. «Отдел» вообще офигенно смешная книга. Как такое может быть? А вот поди-разбери.

Мы смотрим на мир через многие волшебные стекла. Вопреки расхожему мнению, там не только розовые или черные, и даже пятьюдесятью оттенками серого не исчерпывается. Отдел позволяет взглянуть через линзы оттенка, какой вы прежде и вообразить не могли. Но без специальной подготовки не рекомендую.

Это был необъяснимый магнетизм причастности к защите страны. Многие люди, очарованные этим магнетизмом, строили генеральские дачи или крышевали бизнес,

Почему: «бесспорно» лучший роман прошлого и этого годов по мнению всех рецензентов. Даже как-то боязно было начинать такой шедевр. «Нацбест» роман уже получил, на «НОС» и «Большую Книгу» номинировался. Уже успели издать ещё один роман Сальникова на волне хайпа.

В итоге: очень, очень своеобразное чтение. Безостановочная вязь метафор и бытовых зарисовок, непрерывных аллюзий и обычной жизни. Плотно написано, но очень легко читается. Глава про детство Петрова вызвала острый приступ ностальгии по детству, благо времена как раз моего детства описывались. Причём ностальгию спровоцировала не какая-то там сентиментальность, а именно описание ощущений ребёнка, который особо и не понимает, что с ним происходит, зачем его куда-то ведут, и так далее. И всё это просто с огромным количеством точно подмеченных деталюшечек. Этих деталей так много, что начинает казаться, что это происходило именно с тобой и ты просто вспоминаешь прошлое.

Отлично написанный, немного путанный роман.

Так динамично и интересно начавшееся произведение, затягивающее в начале и прямо-таки засасывающее в середине (в стиле «читать противно и страшно, но оторваться невозможно»), к концу растеряло не только интригу, но и смысл. Последние 200 электронных страниц дались нелегко: медленно, скучно и вязко монологами подвыпивших (или нет, но это неважно) героев автор преподносит разгадку, — которая кажется откровенной глупостью. При этом не даёт ответа на самые интересные темы: Почему вопросов в допросом списке именно 168? Почему они всегда разные? Кто их составляет?

В общем 7/10, только за первые три четверти книги и за то, что я дочитала.

Клод Лелуш: «В Спилберге мне больше всего нравится Годар». Не могу сказать, чтобы в романе Сальникова мне нравились больше всего Славникова ( две главы про Петрову представляют собой облегченные вариации «Стрекозы, увеличенной размером с собаку») и Зайончковский ( глава «Елка» совершенно из «Петровича», но и не только), а все же у достаточно молодого автора очень сильно следование традициям и образцам. Роман получился неплохим, описание бытовых угрюмостей не утрировано, но и без метафизических выходов, а нерефлексивные сомнабулические персонажи разукрашены с тщанием. Опять таки, без крупных стилистических провалов, но и без претензий в отличие от той же Славниковой. Второй несколько ряд, но вполне себе нормальный уровень. Из несомненных плюсов отмечу Игорька, который, конечно , никкой типаж не представляет, а выписан тщательней остальных и реплики у него самые удачные; хорошее чувство юмора без перегибов и утрирования; Екатеринбург. Прочитал с интересом, местами хорошо, а в общем совсем неплохо. Последняя глава про Марину ( где мелькнул мальчик в хоккейной форме), заканчивающаяся тезисом про аборт — пристегнута искусственно и лишняя.

По издательской аннотации складывается обманчивое впечатление, будто Сальников докатился до заурядного жанрового технофэнтези. Альтернативная реальность, аномальная зона, империя драконов, путевой квест с девочкой-аристократкой и двумя спутниками, офицером безопасности и проводником. Но хотя эти ингредиенты формально в романе присутствуют, тем не менее, обыгрываются они совершенно инаково и немного сумасбродно.

Начинается книга абсолютно заурядным образом с канцелярских будней старшего лейтенанта МГБ, Константина Константиновича Константинова, разбирающего обращения от граждан. Нескладная личная жизнь, тросточка, таблетки от боли после ранения да добродушные соседи по коммуналке. Однажды вечером, когда тихую и почти уютную рутину нарушает лишь жужжание запертой между оконными рамами осы, будто вестницы перемен и приключений, начальство отдает приказ — сопроводить юную дракониху в ее родную половину мира. И лишь едва заметные подсказки сигнализируют, что у недавно отпраздновавшего двадцатишестилетие старлея, драконьего ребенка с вышитыми серебром иероглифами на куртке и проводника, уже много лет выживающего в Зеркале, где иногда гибнут группы ветеранов спецназа в полном составе, есть свои скелеты в шкафах.

Пространство Зеркала в «Когнате» — это не столько аномальная зона «Пикника на обочине», сколько территория Сказки, живущей по своим особым законам, с волшебными существами и помощниками. В интервью Сальников рассказывал, что больше двадцати лет вызревала и усложнялась первоначальная простенькая задумка с крапивинской атмосферой. И пронзительная вера в чудеса сохранилась после всех правок, пробиваясь даже сквозь дым от горелой человечины или вони сваленных в ямы трупов. А вот судьбы героев многократно усложнились, превратившись, как и вся история, в объемную молекулу-глобулу, плотно свитый клубок трагедий и побед, дружбы и предательства. С первых же страниц и до самого конца автор раскладывает ключики для будущих загадок, которые еще только предстоит найти и сформулировать; развешивает ружья, причем некоторые так и не выстрелят. Впрочем, несмотря на всю избыточность и сложность сюжета, формально линейного и короткого, но спутанного перекрестными флешбеками, роману все же не хватает дополнительного измерения, полноценного катарсиса или же преобразования, метаморфозы ключевых персонажей или социумов.

Следует отдать должное Сальникову, который причудливым образом соединил революционно-пионерские рассказы с советской взрослой прозой, а их обоих с традиционной сказкой, примкнув к шеренге повестей Веркина. Роман переполнен отражениями, отсылками и параллелями, но искаженными и абсурдными. Человеческо-драконий мир — бесконечная плоскость, где Луна — не спутник планеты, а огромная гора за ледяными полями. Да и сами драконы здесь — отнюдь не крылатые ящеры, а гуманоиды, лишь немногие из которых могут летать или испускать огонь. И хотя аристократы зовут себя рыцарями, но пишут иероглифами, и говорят высокопарно как магистры Йоды.

Но при внимательном рассмотрении, однако, из драконьего пламени возносится все тот же ницшеанский сверхчеловек, а напротив него встает знамя коммунизма. Значит, неизбежны и большая война с бомбардировками, танковыми клиньями и оккупированными поселениями; и разлом между культурами, и зеркальный занавес, оказавшийся полноценным многомирным порталом и шансом для обеих цивилизаций на нечто иное, чем вечная вражда. С другой стороны, драконы отлично умеют воевать и с драконами, а люди с людьми. И потому, вероятно, секрет надежного мира следует искать в чем-то ином... Возможно, в упрямой вере в добро и правду, которая вела Костю через драконий плен и работу в госбезопасности? Или в трогательной любви и заботе о детях, которые способны превозмочь и месть, и отчаяние Максима Сергеевича? Или в дружбе между вздорной рыцарем-подростком и упрямым семилеткой, протянувшейся на десятилетия?

Итог: сказочно-недетский роман-лабиринт с алчностью, эгоизмом и ненавистью в роли минотавров.

Как надо!

»- Как ее зовут? Что вы говорите! Грубит, отвечает: «Как надо»?»

Девочка-дракон не грубит, хотя на слух сотрудника органов, который «гимназиев не кончал», латинское Когната звучит диковато. В этом имени концентрированный смысл нового романа Алексея Сальникова, (лат. cognati, букв. «родственные»), и да, здешние драконы родственны скорее людям, чем ящерам из мифов и фэнтези-романов. Выглядят как люди, с некоторыми отличиями, впрочем — не спутаешь. Относятся к нам как к дикарям, называют «мартышками», не гнушаются употреблять в пищу, изначально враждебны От покорения и уничтожения людей спасает климат — физиология у драконов рептилоидная, в холода они впадают в спячку. Дракон ни при каких условиях не станет человеком, человек, при определенных — может.

Ребенком войны, Константин попал к драконам и некоторое время прожил там оруженосцем юной аристократки, которая не сомневалась, что сделает из него стопроцентного дракона. У него, однако, импринтинг не случился. Ну. потому что сам не захотел. Сейчас ему за тридцать, сотрудник органов, живет в коммуналке — в советской стране все более-менее так живут, это у драконов капитализм и разные степени гедонизма. И именно Константинову (да, фамилия и отчество такие же, постоянство в кубе — его невольное кредо) выпадает доставить на родину девочку Когнату — наследницу одного из драконьих правящих родов.

Путь лежит через Зеркало — порождение драконьего технического гения и магии. Своего рода вселенский хаб: как «лес между мирами» Нарнии, Кузня из «Кесаревны Отрады» Лазарчука, Талисман Кинга, Алеф Борхеса. У Сальникова это пространство довольно хаотичное, чертовски опасное и парадоксальным образом, уютное. Оксюморонный уют свойство его прозы, создающей миры откуда должно бы хотеться бежать, но хочется остаться на подольше и возвращаться.

«Когната» вышла на Букмейте в сериальном формате, рассчитывать что в небольшом объеме, чуть больше шести часов звучания в аудио, удастся уместить непростую концепцию, с многообразием внутри- и межвидовых отношений, было бы чрезмерным оптимизмом. Остается надеяться, что Алексей продолжит эту историю, подарив нам еще того аутентичного «как надо!», за которое мы благодарны его прозе.

Если бы меня попросили одним словом обрисовать стилистику прозы Алексея Сальникова, то я бы использовала слово «суматошная»... Это первое, что пришло мне в голову сначала при попытке почитать «Петровы в гриппе», а потом при чтении этого романа. Как-то проваливаешься разом в этот авторский стиль, густо насыщенный деталями и бытовыми подробностями — так много здесь предметов из разных эпох в комнатах, так много здесь просмотренных сериалов и роликов на ютубе в головах героев, — и плаваешь в нем довольно беспомощно, не слишком понимая, в чем там фишка и на что стоит обратить внимание.

И это при том, что в «Окульттреггере» автор вроде как принудительно попытался вставить некие идеи, да еще и в явном виде. Есть тут у него «вредный» персонаж — по имени Сергей и по статусу херувим, — который раздраженно и нудно рассуждает, особенно на пьяную голову. И вот в числе прочего он говорит:

«Мир создан так, чтобы все в нем противоречило чуть ли не само себе, в этом и есть его стройность, так он в равновесии и держится... Реальность неизменна, но многолика настолько, что каждый раз поворачивается к людям такой гранью, которую они еще не видели.»

Словом, книга обрушивает на читателя огромное количество будничных бесед об устройстве жизни, о несовершенстве человеческой (и не только) природы, в которые временами вклиниваются разговоры обо всякой чертовщине — ну, это уж тема у книги такая.

Главная героиня Прасковья — с некоторыми оговорками, молодая женщина. Однако с подружками они довольно мало обсуждают мальчиков, зато — ожидаемо — обсуждают общих знакомых — в основном, тоже не-людей — и перебирают случаи из своих не коротких жизней и события в мировой истории. И бесконечно сравнивают, как раньше было и как сейчас.

Но поскольку над воспоминаниями в этой «Организации» работают специально обученные люди, выборочно стирая ненужное по запросу владельца памяти или на свое усмотрение, то в итоге и самой Прасковье бывает сложно разобраться, что к чему:

«Оглядываешься назад и уже не можешь различить: где твое, где за тебя уже придумано, где придумала сама.»

Возникает этакая «хаотичная амнезия».

У разбросанной по городам и весям «подпольной сети» «не-людей» имеются собственные цели и задачи — вроде бы, направленные на благо человечества. И потому чаще всего рассуждают они, ни много ни мало, о векторе развития цивилизации. «Жонглируют теплом, мутью, знаменитостями, переосмыслением», и «переосмысление» здесь, пожалуй, ключевое слово.

У «не-людей» собственные взгляды на новейшие тренды в обществе — например, на всякую политкорректность:

«А еще эта нынешняя движуха с обижающимися людьми, с этим: тут обижаться имеешь право, тут не возникай. Знаешь, что она мне благодаря моему возрасту напоминает? Книгу Жарикова «Судьба Илюши Барабанова». Там про мальчика, единственный талант которого – безупречное классовое чутье.»

Ну, и конечно, поиски смысла в отечественном исполнении в интерпретации героев стоят тут особняком:

«Русская реальность так выстроилась сама собой, что можно двигать не только в позитив это все. Можно углубить тоску, отчаяние, и в этих тоске и отчаянии начинает светиться надежда, у нас люди от депрессняка, если его углублять и расширять, начинают получать своеобразное удовольствие. Чем беспросветнее, тем светлее. «В раю мне будет очень скучно, а ад я видел на земле». «…И хоть мы и врем, потому ведь и я тоже вру, да довремся же наконец и до правды».»

Но если вы думаете, что в книге говорливые люди, чей состав меняется, просто сидят на кухне, квасят и обсуждают философские аспекты бытия, то это не так. Имеется в романе и движуха, и имеются в довольно специфической форме схватки со Злом (в романе Зло примерно соответствует так называемой «мути»), так что вполне себе увлекательная книжка в итоге получается.

Нелепо, смешно, безрассудно,

безумно... волшебно!

Ни толку, ни проку,

Не в лад, невпопад... совершенно!

Юлий Ким.

Песня из к.ф “Обыкновенное чудо”

Алексей Сальников чудесен.

Чудесен начиная с того, как он вплетает в обыденность самые, что ни на есть, волшебные вещи. Как ты читаешь книгу про нормальных сибирских людей, простых, как три рубля, как когда-то говорили, и опа… неизвестно откуда выползают самые настоящие чудеса. И вдруг чудеса эти оказываются так плотно вплетены в книжное “здесь и сейчас”, что ты не уверен, надо ли считать их чудесами.

Стоп. Я вам говорил, что у него абсолютно волшебный язык? Если читать медленно, никуда не спеша, а только так и надо, получаешь просто бешеное удовольствие от того, как Алексей Сальников обходится с русским языком и с твоей головой одновременно. Волшебно, вот как.

Потому и шагают по страницам романа демоны, херувимы и черт знает что такое, что называют оккульт трегерами. Шагают, живут, ругаются и мирятся, умирают и воскресают. И опять живут. Все эти создания света и тьмы отнюдь не мешают друг другу, их странное со-существование длится сотни лет. Их жизнь среди людей обусловлена довольно странными законами. Они и сами почти, как люди, а иногда куда человечнее людей, ибо им присущи как наши недостатки, так и наши достоинства. Вот только ведут они себя чаще всего так, как люди должны бы, но не хотят.

Люди же… они много чего должны (бы), но мало что из этого делают. Потому, что они всего лишь люди, и спросу с них ноль и ответственности на них ноль. Иное дело оккульт трегеры. На их хрупких плечах лежит тяжкий груз заботы о нас, хотим мы того, или нет.

Пересказывать сюжет я даже пытаться не буду. Но о чем эта книга скажу.

Живет в глуши, в каком-то маленьком уральском городке женщина по имени Параша. Прасковья то есть. При ней мальчик, который и не мальчик вовсе, а гомункул. Сколько ей лет Параша не помнит толком. Память ее похожа на решето, которое какой-то добродетель хренов изрезал ножиком, чтобы воду удобнее было носить. Впрочем, ее это сильно не смущает. Она и без памяти прекрасно обходится, а, на крайний случай есть гомункул. Каждые четыре месяца Параша проходит линьку: меняет внешность, ее гомункул тоже меняет внешность, а иногда и пол. И обстановка квартиры меняется. Всего-то дел: объяснить соседям, почему «новая» жиличка сменила прежнюю.

А что же не меняется? Догадайтесь сами.

Иные герои проходят сквозь книгу, как раскаленный нож сквозь масло. Иные страдая, мучаясь и заставляя попутно страдать окружающих. Герои Алексея Сальникова — это и есть жизнь во всей ее обыденности, простоте и безумии. И эта жизнь течёт от первой страницы до последней, несёт нас от начала романа к его концу словно жить среди пьяных херувимов, эмпатичных демонов и ни в какие ворота не лезущих оккульт трегеров это нормально. Словно это и есть — жизнь. Стоп. А что тогда жизнь? Вот это вот то, что мы видим вокруг, без всякого смысла? Без огня?

Может, так оно и надо. Не знаю. Одним не дано тихо, без геройства. Другим не дано свершений. А кто-то вообще посередине застрял. Но все ведь такие странные — хотят того, чего у них нет. И люди. И херувимы. И демоны. И оккульт трегеры.

В заключение скажу: мне не нравится финал. Но придумать лучший я все равно не смог. Потому что в книге

Из миража, из ничего,

Из сумасбродства моего

Вдруг возникает чей-то лик

И обретает цвет и звук,

И плоть, и страсть!

И плоть, и страсть!

А картинка стырена со “Сноба”.

© Юрий Супоницкий

Все стремятся к некоему идеалу жизни, который пытаются достигнуть через определенные маяки, при том что жизнь бушует вокруг этих маяков, совершенно непредсказуемая и неостановимая.

Удивительно, но я помню тот момент, когда о Сальникове не говорил только ленивый. Буквально волна читателей и отзывов, перебивающие друг друга и публикующие восторженные рецензии. Ну, я человек не из торопливых, могу ждать десятилетиями, когда схлынет волна популярности)))

Самое поразительное, что даже спустя пару дней, сложно сформулировать, — почему роман понравился-то? Есть у нас семейство Петровых, живущих своей странной, но забавной жизнью. Петров старший — автослесарь, заболевший гриппом перед Новым годом. У него есть бывшая жена Нурлыниса, которую все зовут по фамилии мужа — Петрова, и сын — Петров младший.

Все они благополучненько заболели и... А вот их полет мыслей казался мне каким-то наркоманским, но связным, бредом. Особенно забавно наблюдать за Петровой, женщина не без скелета в шкафу)

Странно, вот где-то отдаленно сюжет выстроился, а в целом сказать что поняла роман — не могу. Он не напрягал, слушала с удовольствием, но при всем этом, внятно выразить не могу. Будем считать, что была в хорошем настроение, так что цепляться не будем)))

Жанр этого произведения — магический реализм, но чтобы прийти к такому выводу придётся приложить некоторые усилия. Начну с самого магического персонажа.

«Петрова не помнила, сколько их у неё было. Если бы она оглянулась на свою жизнь глазами* нормального человека, то ужаснулась бы, что даже первый уже исчез из её памяти или перемешался с остальными настолько, что она не только не помнила первого, но и даже не помнила, в какое время дня и в какое время года у неё с ним это произошло.» Прочитав эти строки и немного дальше о том, что Петрова «обычно как-то планировала свои действия и присматривалась к будущим мужчинам попристальней, чтобы не было потом так стыдно, чтобы не думать потом о разбитой чужой семье, плачущих детях и собаке, которую некому будет выгуливать; такие моменты накатывавшего стыда были Петровой тоже не чужды.», ... так вот, прочитав это, а позади уже более трети книги, начинаешь понимать, что описываемая в ней семья уж никак не среднестатистическая для России, а долгое время именно так и казалось. Петрова-то не совсем человек, а демон в человеческом облике, попавший неведомым путём в тихую городскую жизнь из какой-то бесконечной огненной пропасти. И этот демон уже потерял счёт мужчинам, которых зарезала эта женщина! Она, безусловно, самый колоритный персонаж романа, что подчёркивается наиболее полным представлением её читателю. Зовут её Нурлыниса Фатхиахметовна**. Это вам не какая-нибудь Татьяна Ларина, хотя, с другой стороны, ничего особенного в этом сочетании, как будто бы и нет. С удовольствием повторю — Петрова Нурлыниса Фатхиахметовна — звучит, по моему, очень приятно, даже гармонично.

Для Петрова-старшего Автор на имя и отчество поскупился. И это справедливо, поскольку Петров за свою жизнь убил всего лишь одного человека, правда, своего друга и, что весьма существенно (смягчающее обстоятельство !), по настоятельной просьбе убитого. Ну, какая уж тут среднестатистическая?!

Но это для нашей реальности, а если дело происходит в параллельном мире (одной из Земель Веера миров по-Головачёву), тогда почему нет? А реальность-то и в самом деле другая, и на эту мысль наводит одна малозаметная, теряющаяся в потоке других таких же, сцена, когда Петров наблюдает за старичком, выбивающим пыль из половиков — «... старичок продолжал бить пыль пластмассовой хлопалкой, похожей на эмблему олимпийских игр на ручке, только, как если бы материков на Земле было не шесть, а около двенадцати.» Отсюда с очевидностью следует, что в олимпийской эмблеме этого мира шесть символов (не обязательно колец) материков, а не пять, как у нас. А это, в свою очередь, означает не более и не менее, как то, что Антарктида там, у них, не покрыта многокилометровым слоем льда, а представляет собой нормальную, обитаемую землю с пригодным для жизни климатом. Есть и другая более заметная разница между мирами, которая тоже не сразу бросается в глаза, тоже слегка припрятана в огромном количестве слов, как последнее зелёное яблоко среди многочисленных трепещущих на ветру листьев. Это поистине чудесный факт исцеления находящегося в шаге от смерти Петрова-младшего таблеткой аспирина двадцатилетней давности. В нашем мире фармацевтическая промышленность даже и мечтать не может о таких сроках годности лекарств. Завершает эту картину маслом странная фигура с инициалами АИД, которая каким-то чудом через много лет находит ставшего взрослым мальчика, когда-то прикасавшегося своей горячей ладонью к холодной ладони только что пришедшей с мороза Снегурочки, благодаря чему была спасена жизнь ещё не родившегося ребёнка.

Но и в этой, параллельной реальности, был некто, написавший историю девочки со спичками, хотя звался ли он Гансом Кристианом Андерсеном, читателю остаётся неизвестным. И, разумеется, там есть «Звёздные войны» — непременный атрибут любой реальности.

Итак, реализм, почти всегда нарочито детальный, в этом романе смешан с фантастикой, добавка которой, пусть и в гомеопатической, но тем не менее убедительной дозе, превращает его в реализм магический. Что и требовалось доказать.

*) Оглянуться глазами — словосочетание русскому языку, мягко говоря, несвойственное, и сразу трудно сказать, развитие это или деградация. Задачка для специалистов.

**) Не обиделась бы на Автора за такое имя для демона-убийцы весьма значительная часть российского народа! Шутка же!

Пока ещё лишь журнальная публикация, но по объёму и содержанию – вполне себе законченная книга, ничуть не хуже в этих планах «Отдела» или «Петровых».

В этот раз Сальников рассказывает историю полноценного взросления некой девочки, от школьных времён до семейной жизни, попутно задевая своим острым языком всё, что попадётся на глаза: перемены в государстве, перемены в окружении, в характерах людей… За авторские наблюдашки о наших жизнях и бытовухе в целом и их юмористическо-саркастичную подачу автора хочется исключительно хвалить, как и за новый для него полуфантастический-полунаркотический элемент: торкающие стишки. Такой вызов цензуре и повальному увлечению лёгкими препаратами в одной искромётно-сатирической упаковке.

Довольно сложно оценивать эту книгу или сказать о ней что-то определенное. Понравилась ли она мне? Затрудняюсь ответить. С одной стороны, написано здорово, Сальникову очевидно не откажешь в таланте составлять слова друг с другом. С другой стороны — книга вообще ни о чем. Зацепившись за факт эпидемии гриппа в одной отдельно взятой семье, автор умудрился поговорить? прочитать монолог? рассказать? посмеяться? сразу обо всем, что приходит на ум. Так, обычная необычная жизнь обычных необычных людей (из провинции? не понял) — возможно именно это и цепляет, так как получившееся в результате произведение заметно больше суммы биографий трех разнополых и разновозрастных людей, связанных родственными узами. Вся книга — хождение по кругу и хождение по мукам,

как будто взяли весь хлам, копившийся на антресолях годами и осторожно, с любовью и любованием, разобрали. Все эти обрывки, обмылки, осколки для рассказчика — манифестации определенных историй, памятных и важных, сцепленных друг с другом, все это занятно, но все равно хлам и мусор. Из книги мог бы получиться полифоничный (полифонический?) роман, но не получился, и возможно, у автора не было такой задумки. Литературный эксперимент, что ли? Я слишком стар консервативен для такого дерьма.

Слепленный в один аморфный ком сборник полубаек-полуисповедей на переломе СССР/РФ, написанный увлекательно, живо и убедительно, однако бесцельный и бес/конечный, с каким-то туманным нрзб намеком на мистику и странную связь между персонажами. Чем закончить, автор то ли не знал, то ли сроки поджимали, в результате пропали и Петровы и грипп. Не жалею, что прочитал, но советовать другим не буду.

Это было по-странному прекрасно. Невообразимо увлекательно, тягуче, обволакивающе, как тот самый грипп в острой форме, который сначала проявляется легкими симптомами, но к пику переходит в жар и горячечный бред, а ближе к концу выздоровления ты чувствуешь облегчение и пакостное желание пойти начихать на кого-нибудь здорового, поделиться бактериями aka эмоциями от прочитанного. Книга на первый взгляд кажется кирпичом из неуемной графомании с практически полностью отсутствующими диалогами. Сплошные мысли, авторские колкости и остроумные подмечания, совершенно бытовушные действия и бесконечные повторения известной русской фамилии. Кстати, только фамилии, имена из автора приходится вытягивать буквально как трехметровую аскариду из задницы пациента, жрущего суши на завтрак, обед и ужин: то Сальников сошлется на ребус с частью первой буквы имени героя, симметричной своему отражению, то впервые адски непроизносимое имя представит как невразумительный набор букв, оказывающийся зеркальным отражением ровно столь же стремно звучащего имени, так что разница между их написаниями практически нулевая в плане запоминания. Еще у каждого Петрова есть некий кровавый пунктик: кровавые помыслы, наиболее яркие в воспаленном от гриппа сознании, или, наоборот, полное безразличие к крови, а то и вовсе целый эпизод посвящен кровотечению из носа или из порезанного пальца. А некоторые кровавые подробности подаются настолько ненавязчиво и одномоментно, что можно запросто их пропустить, как, например, мимолетное упоминание автором Храма-на-Крови или что кровь по ч/б телевизору была серой, или эпизод в прошлом Петрова, где тот, будучи ребенком, сравнивает цвет маминых сосков с пятнами высохшей крови. И вот, кажется, из таких мини-ребусов, игр с читателем в западающие в память сценки (последняя глава книги намеренно повторяет некие уже упоминавшиеся события от другого лица, и вообще все заворачивается в какой-то пространственно-временной хтонический рулет с легким налетом мистического трэша и совпадений, что даже не раздражает, а наоборот – забавляет) и показушного владения русским языком где-то на грани лютого выпендрежа и состоит вся книга. По стилю построения сюжета – если так можно назвать связь отдельных сценок! – и описанию бытовухи это больше всего ассоциируется с чернухой и беспросветностью Данихнова, написанной метким колким языком Пелевина или Задорнова, что мигом расцвечивает всю тьму, унылость, прозябание, болезненность и грязь в жизнях Петровых, словно включенная гирлянда на полностью опустившей лапы, оставшейся почти без хвои ёлке, которую так и не убрали до мая. Жалкое, но вместе с тем какое-то по-ироничному легкое и смешное зрелище обшарпанности, разбавленное кленовым сиропом или мишурой для придания безуминки и жизненной силы. Живости. Жизнеутвердительности. На подобных контрастах, метафорах, авторских подмечаниях интересных вещей, совпадающих с жизнями миллионов таких же семей, и высасывающей мозг бытовухе вся книга и строится. И заканчивается она будто в традициях русского народа что-то строить до поры до времени, а потом забухать и все свернуть.

Этот роман хоть и описывает наш мир (более того, мир, конкретно привязанный к 2019 году), но главные герои в нём вовсе не люди, хотя во многом ведут себя очень по-человечески. Автор допустил, что более-менее комфортному существованию нашей реальности помогает присутствие в ней сверхъестественных существ, маскирующихся под обычных рядовых граждан. Это херувимы и демоны, обеспечивающие некую земную стабильность, взаимно друг друга уравновешивающие и дополняющие. Именно демоном была супруга Петрова в полюбившемся мне романе «Петровы в гриппе и вокруг него» (2018), поэтому инфернальная сущность персонажей нового произведения Сальникова меня не особенно испугала. К тому же, все они довольно милые… Конечно, в определённых пределах...

Роль регулятора (точнее – регулировщиков) всеобщего равновесия и спокойствия в книге отведена оккульттрегерам, работа которых заключается в своевременном «переосмысливании» индивидуумов, предметов и событий. Говоря словами автора, оккульттрегеры отвечают за разгон «мути» и сохранение «тепла» в остывающей стране. В первую очередь подразумевается тепло душевное, но не только. Роман Сальникова как раз – про оккульттрегера Прасковью Головнякову, девушку несколькосотлетнего возраста, которая вместе со своим гомункулом (что-то среднее между биороботом-телепатом и суперкомпьютером, выглядящее, как ребёнок лет восьми) со сдержанным оптимизмом несёт тяжкий крест оперативного переосмысливания. Чтобы подробнее рассказать, какая она, Прасковья, что умеет и как устроена её жизнь, мне пришлось бы написать целую книгу, но, к счастью, эту книгу уже написал Алексей Сальников. А вам осталось лишь прочесть его мистическое бытовое фэнтези «Оккульттрегер», в котором всё очень скрупулёзно и максимально интригующе разложено по страничкам.

Плутониана

Сказанное слово может размножаться в человеческой среде как живое, по сути дела слово – это как квант света, имеет сразу несколько сущностей, только свет может иметь корпускулярную и волновую сущность одновременно.

Ты вот придумал себе, что если ты в ямке своей сидишь, но при этом тушью рисуешь, то тебя это как-то оправдывает.

А ведь, и вправду — мы принимаем, как данность что Олимпийцы, в придачу к прочим сверхчеловеческим качествам, должны славиться плодовитостью. Забывая о том, что Лебедь, Бык и Золотой дождь — все это образы, которые принимал, нисходя до простых смертных, Зевс. Хотя Посейдон тоже отметился на поприще воспроизводства. Из старших богов один только Аид бездетен. Он и Персефону вынужден на полгода отпускать в Верхний мир, дабы выход красавицы из царства мрачного супруга знаменовал приход весны. Никаких условий для нормальной семейной жизни, не правда ли?

Теперь скажите, о какой из областей современного мира бог подземного царства мог бы сказать: «Я дух этого места»? Намекаешь на Свердловскую область, с чего это? С того, что столица Урала — ворота Сибири, а дальше сибири не сошлют (Елисейские поля отчизны). И с того, что рудниками испокон веку славится, а рудное дело по части Аида. И с того, что птенцы гнезда Свердловского рок-клуба не на одно десятилетие окрасили российскую музыку инфернальными тонами андеграунда. Да с того, что Алексей Сальников так сказал, а слово — это квант света.

Я ведь не ошибусь, утверждая, что книга выстрелила и полку читалей прибывает по экспоненте, а значит отзывов, которые рассмотрят ее со всех возможных сторон, будет достаточно. Я астролог, я понимаю толк в литературе и могу утверждать, что хорошая книга непременно несет отпечаток архетипической энергии определенной планеты, даже если автор ничего подобного не имел в виду в процессе работы над ней. И мне интересно проследить, как в романе последовательно разворачивается линия Плутона (на случай, если кто не знает, Плутон в римской мифологии соответствует Аиду в греческой, как Юпитер Зевсу, Меркурий Ганимеду, а Венера Афродите).

Очень кратко: Плутон в астрологии — планета смерти и возрождения, неотвратимых роковых ситуаций, ям, подземелий; толп — вообще больших скоплений народа; политики и манипуляции общественным сознанием; больших денег: наследование, страхование, инвестиции, банковское дело (плутократия — власть богатства); странной сексуальности (совершение и расследование серийных преступлений на почве секса). В ведении Плутона спецслужбы и любая секретная деятельность.

Теперь поехали. Начало, троллейбусы, которыми любит ездить Петров — общественный транспорт предполагает большое скопление людей. Кстати, сумасшедшие, что то и дело подсаживаются к герою, это не плутонианская вотчина, скорее затуманенное искаженное восприятие действительности по части Нептуна. Однако разговоры эти странные люди ведут совершенно в русле Плутона: мировые заговоры, конспирология. А старичок. который подсаживается к девочке, вещая о положении дел с ранними браками в Индии и Пакистане — он прямой плутонианец.

Дальше, Игорь, в книге мы встречаем его пассажиром катафалка (смерть, Плутон), беззастенчиво предающимся возлияниям над непонятно кому принадлежащим мертвым телом. Рассказ о предыстории отношений — панегирик деструктивной харизме человека, умеющего кого угодно убедить в чем угодно, в анамнезе попойка с нарядом милиции, который прибыл арестовать дебошира. Он и здесь сумеет напоить водителя катафалка прямо по ходу движения. Всегда при деньгах (при очень больших), одет в черное, не выказывает признаков опьянения после количества спиртного, несовместимого с жизнью и еще вот это — он умеет так взглянуть на тебя, что мгновенно почувствуешь себя инфузорией на предметном стеклышке микроскопа.

Теперь Петров, он автослесарь и он любит свою работу, а по-настоящему счастлив бывает, когда порой случаетлся сутками не выходить на свет, ковыряясь в яме (подземелье, Плутон) с особо сложным случаем. Странные преференции, — протянет досужий наблюдатель. Просто каждый реализуется так, как для него оптимально. Этому парню хорошо вот так. В свое время он оказал большую услугу Аиду, оказавшись в нужное время в нужном месте и в нужном состоянии и теперь находится под особым покровительством. Что ж не сделал его всемогущий Дух Этого Места банкиром или знаменитым художником, чьи мрачные полотна снискали бы мировую славу? Не знаю, возможно банкиром ему не надо, а для художника таланта недостаточно — видит же он сам несовершенство своих комиксов. А потом, Аид вам не Зевс, у него и дары специфичные. Но любить свою работу — это немало, доложу вам, господа. Он и копать, кстати, любит, как герой «Котлована» Платонова», помните?

А женой у него Эриния. Нет-нет, если кто недостаточно знаком с мифологией, к Эросу, сыну Афродиты это божество отношения не имеет. Эринии — богини мести, обитающие в Аиде. Нет, я не буду подробно рассматривать образ Нурлынисы (угу, не знаю, насколько автор имел в виду зашифровать архетип в имени, однако ему это удалось) Петровой. Оставлю это удовольствие читателям. А другом у него, обиженный на весь свет и выбравший самоубийство в качестве способа мести, Сергей. Да, при непосредственном участии Петрова (а что делать, если бог смерти осенил тебя печатью?) А основная тема книги — умирающий от инфлюэнцы ребенок, которого удается спасти в последнюю минуту волшебным средством (да, я о просроченой четверть века назад таблетке аспирина из города Невьянска). Смерть и возрождение в ведении Плутона, помните? А главная награда Петрову-старшему — любовь сына к его графическим романам «Про мальчика». Как-то так.

Долго не решался писать отзыв, но потом захотел поделиться забавной ситуацией.

Книгу эту читал летом прошлого года. За несколько дней до чтения сдал на конкурс Литкреатива рассказ,

который в финале Елена Щетинина прокомментировала примерно так: «На вас явно произвели впечатления «Петровы в гриппе...».

Мне было приятно, что мой рассказик оказался «независимым» от творчества Сальникова, с которым сравнили мой текст )))

«Петровы...», помню, произвели во мне маленький фурор.

Изумительный язык, обороты, метафоры, изящнейший стиль и добротный сочный юмор, -- как еще расхвалить роман?

Но самое удивительное в том, что я сегодня АБСОЛЮТНО НЕ ПОМНЮ... о чем там речь, чем занимаются главгеры, как закручена интрига.

В памяти сохранилось начало: кто-то куда-то едет на троллейбусе (или трамвае?),

причем с первых строк все выглядело увлекательным и вкусным, приглашало к чтению...

и уникальную, имхо, концовку -- хладнокровно выстрелил в друга,

который пронзительно надоел ему своим нытьем и экзотической мечтой о суициде.

Вот и все.

Остальное стерто из памяти.

Можно ли, таким образом, утверждать, что книга оказалась пустышкой и погремушкой?

Ни в коем случае!

Название живет во мне, как маяк, периодически вспыхивает и зовет вернуться.

Я обязательно перечитаю еще раз эту очаровательную вещь, поскольку она незаурядна в плане положительной реакции организма

на столь эффектный деликатес.

После «Петровых в гриппе и вокруг него» эта книга выглядит гораздо слабее. Чернушный сюжет про криминальных товарищей из органов, убивающих обычных людей по непонятной причине (еще и основной поворот aka эта самая причина по чьему-то недосмотру или умыслу люто проспойлерен на первых же страницах), тоскливая бытовуха, практически ничем не расцвеченная, мерзкое окружение главного героя. Все вытягивают стиль и мелкие детали. Как и в «Петровых», здесь полно авторских наблюдашек, ироничных замечаний, горьких послевкусий от жизненных судеб каждого персонажа, какой бы дрянью он ни был. Да и вопросики теста прикольные, отвечал на них с удовольствием! Не знаю, получил бы в итоге пулю в лоб за ответы или же прошел проверку, но увы, основную интригу, как я уже сказал, бездарно слили на первых же страницах.

Великолепная, весёлая и добрая повесть о приключениях лишенца-фермера с магическими способностями Фомы Фомича в компании с автономным космическим скафандром, страховым агентом Михаилом и юным медведем-наследником престола. Мой любимый Алексей Сальников очень верно подобрал интонацию и стиль.

Тут весь подвох в том, что порой человек начитанный, является жертвой доступной и очевидной для авторов, не способных сочинить нечто связное и цельное, но умеющих сотворить что-то такое многозначительно расплывчатое, полное намеков и ускользающее из рамок здравого смысла...

Потому как натренированный нужным образом мозг легко начнет видеть Харона в водителе скорой помощи, в гаражах за брежневскими пятиэтажками узрит царство Аида, а бегающую с ножом в поисках жертвы психопатку того и гляди отождествит с Гекатой...

Если еще немного постараться, то с легкостью все эти шатания главных героев по городу, по своим воспоминаниям и по галлюцинациям, вызванным нашествием вирусов на организм, накладываются на личные( и да, чувак, ты крут, ты сделал это сам) или полученные из вторых рук впечатления о том, как шастали по джойсовскому Дублину-Даблину-Никогдаблину мистер Дедалус и мистер Блум...

Сальникову стоит сказать спасибо, что это все вот у него не столь затянуто и не столь хаотично, как у великого ирландского гения графомании. И местами даже забавно, и напиши нечто такое кто-нибудь сто лет назад, он покорил бы мир, но нынче лавры первоткрывателя ему не светят, поскольку все эти хтонь, чернуха и прочий пролетарский постмодернизм давно уже доступны каждому посетителю литературного блошиного рынка...

Алексей Сальников, «Оккульттрегер»

К Алексею у меня особенное, тёплое отношение, как к родственнику или однополчанину, хотя в реале мы с ним так до сих и не встретились.

Я не знаю, в чём тут дело; может быть, в том, что он проделал такой же маршрут, родившись в Эстонии и в юности переехав на Урал; я читаю его книги, будто сижу на крохотной свердловской кухне, колченогий стол с подложенной под инвалидную ножку смятой сигаретной пачкой занят распотрошённой воблой на газетке, разнокалиберными стаканами и мятой сковородкой с остывшей картошечкой (только не пустыми бутылками! ибо они сразу убираются под стол); зажигалка выдохлась, но цветёт голубым подсолнухом газовая плита на две конфорки... И Алексей, потушив бычок в банке из-под сайры, прикуривает следующую и продолжает историю об удивительной планете Урал, где всё по-другому, где снег, небо и людские лица серы особенно безнадёжно, где чтобы выжить, надо очень всё это любить: и переполненные скрипучие троллейбусы с замороженными окнами, и растянутую майку на безволосой груди соседа-алкаша, и вымотанную тридцатилетнюю продавщицу в несвежем халате, с несвежей кожей и несвежим дыханием...

Где города замерзают не с октября по апрель, а с рождения до смерти, и спасти могут только оккульттрегеры, вывалившиеся (изгнанные?) из людей и тратящие вечную жизнь на то, чтобы продышать на замороженном стекле крохотное пятно и пустить внутрь луч света.

Волшебство в повседневной рутине, хтонические узоры на лужах спёкшейся крови, обыкновенное чудо (зачёркнуто) работа спасателей всего и всех.

Это очень хороший роман. По мне так лучший у Алексея на сегодня.

Ещё один флагман сборника «Новое будущее».

Прекрасная картина будущего, очень выигрывающая от контраста нарочито приземленной коммунальной бытовухи с антуражем постхуманизма.

Расщепленные личности на каждый случай жизни, бэкап сознания в облако. Телепорты.

Дети, с рождения обладающие сознанием, могущие с младенчества побороться на равных с волками и медведем.

Но чувства остаются прежними.

По мне так некоторый перебор и несовместимость элементов будущего. С другой стороны, ни одного лишнего элемента и всё работает на идею и сюжет.

Практически Стросс.

9(ОТЛИЧНО)

«Отдел» – первый написанный, но второй опубликованный роман Алексея Сальникова. Как и любой начинающий писатель он не смог избежать некоторых типичных ошибок, что в общем не является такой уж большой проблемой.

Главный герой, Игорь, был уволен из органов с «волчьим билетом». Дело в том, что он раскрыл преступную махинацию своих коллег, чем навредил многим людям. Не любят в органах, когда копают под «своих». Год прошел в бесплодных поисках работы, и вот теперь Игорь идёт устраиваться в загадочный Отдел. Что предстоит ему делать, главный герой пока не знает. В глухой промзоне в полузаброшенной котельной ему предстоит выполнять некую работу.

Постепенно Игорь знакомится со своими новыми коллегами. Начальник, Сергей Сергеевич, по прозвищу СС, типичный руководитель родом из СССР. Кажется, что он будто врос в свой кабинет. СС суров и требователен, с подчинёнными шуток не любит. Ринат, местный завхоз, несколько отстранён от остального коллектива. Он сдержан, педантичен и аккуратен, возводит свою работу в абсолют. Подобные качества делают его превосходным управленцем, но довольно спорным человеком. Конечно же, у него есть некая семейная драма, о которой мы узнаем ближе к концу. Игорь Васильевич – добродушный здоровяк с таинственным прошлым, из-за которого у него сохранились навыки превосходного убийцы. Фил – бывший боец спецназа и по совместительству неудавшийся педофил. После того как его тяга к маленьким мальчикам стала общеизвестной, от него ушла жена. Теперь он живёт прямо на работе в котельной. Молодой – проштрафившийся сынок генерала, привлеченный за киберпреступление и в качестве наказания отбывающий ссылку сисадмином в Отделе. Стоит отметить, что характеры данных персонажей прописаны очень хорошо.

Возникает вопрос, чем же занимается Отдел. А вот тут все очень непросто. Игорю с коллегами приходится убивать людей, причем из совершенно разных слоев общества. В чем они повинны, герои не знают. Цель деятельности большинству не ясна. У них есть приказ и этим все сказано. В этом раскрывается одна из важных тем романа – безликость приказа и важность долга при его выполнении. Отдел служит государству, но формально нигде не значится. Приказы поступают откуда–то «сверху», а контролируются безликим Олегом, которого никто никогда не видел. Жертв не просто убивают, а подвергают предварительному допросу, вызывающему поначалу некоторое недоумение. Все это настолько абсурдно, что даже хорошо. Однако убийства занимают лишь малую часть времени – в основном сотрудники Отдела строчат целую гору отчётов, в деталях описывая все свои действия. Поражает, насколько точно автор сумел передать всю абсурдность современной бюрократической машины. В общем и целом, этот таинственный Отдел передает обычную российскую действительность без налета таинственной брутальности «Бондианы». Сотрудники – самые обычные люди, а не супергерои.

Неплохо Сальникову удалось описать рефлексии главного героя. Ему сложно смириться с теми смертями, которые преследуют его на службе. Остальные коллеги относятся к этому более спокойно. Судя по большой текучке кадров проблема психологического здоровья сотрудников стоит не на последнем месте. Кто-то из бывших убийц сходит с ума, кто-то заканчивает жизнь самоубийством, а некоторые просто сбегают.

Параллельно с этим нам показывают рутинную бытовуху. Герой приходит домой, общается с женой и сыном, и в общем живёт самой обычной жизнью. Родные Игоря показаны очень схематично, что, по моему мнению, сделано умышленно. Практически каждый в этих людях может увидеть в них своих родственников. В этой отдельно взятой семье показана бытовая драма – жена сначала изменяет, а потом уходит от Игоря к более молодому любовнику. Этим скрупулезным описанием российской жизни «Отдел» мне напоминает роман Алексея Иванова «Географ глобус пропил» – та же серая беспросветная рутина без надежды на лучшее. На фоне семейной жизни раскрывается тема бытового зла. Главный герой прощается с женой, ест завтрак, и идёт убивать. На мой взгляд, довольно угнетающе.

Пишет Алексей Сальников очень подробно и даже нудновато. В романе присутствует своеобразный черный юмор, несколько разбавляющий повествование. На мой взгляд, «Отдел» можно было бы сократить без особого ущерба для сюжета. Главным минусом для меня стала концовка и главная тайна деятельности Отдела – слишком уж она абсурдна и невнятна. Хотя, возможно, автор этого эффекта и добивался?

Итог: «Отдел» – необычный и интересный роман. Он совершенно не подходит на роль лёгкого чтива на вечер. Читать его тяжело, он заставляет о многом задуматься. Не могу его рекомендовать людям слабонервным и излишне впечатлительным. При всём при этом, по стилистике он напоминает собой некоторые известные произведения классической русской литературы.