Все отзывы на произведения Ивана Ефремова

Ny, 21 января 2011 г. в 06:44

Эта книга оказалась для меня едва ли не самым сложным для восприятия художественным текстом. Сразу хочется предостеречь тех, кто еще за роман не брался и широтой познаний блеснуть не может. Уверения автора, содержащиеся в предисловии, что книга, мол, только по началу трудна из-за обилия незнакомых деталей, — наивное заявление, а куцая справка (опять же авторская) для читателя и пояснения в тексте положения не спасают. Для полноценного понимания и интерпретации книги, на мой взгляд, необходима отдельная подготовка. «Таис» потребует знания не только истории греко-персидских войн и похода Александра Великого, но и знания истории всего древнего Средиземноморья (не путать со Средиземьем и Земноморьем! — эти знания не пригодятся ). Обязательно следует уделить внимание общественному устройству и образу жизни хотя бы греческих полисов, сделав упор на традиции и обряды. Общие представления о зарождении и развитии религиозных культов, мифах и космогонии древности, философских учениях, организации армий, государственных законах, экономике и иерархии, символике, торговых связях будут совсем не лишними. Обязательно надо разбираться в физической и политической географии IV века до нашей эры. Наконец, неплохо иметь под рукой энциклопедический словарь, чтобы не ломать голову над очередным названием какого-нибудь анахронизма. Можно, конечно, и плюнуть на все это дело, но тогда свободно ориентироваться в происходящих событиях и делать какие-либо выводы о прочитанном сможет, вероятно, лишь профессиональный историк или подлинный эрудит. Мне, например, пришлось практически перечитывать книгу заново, обложившись справочниками.

Однако, хватит предупреждать. Перед непосредственно впечатлениями, хотелось бы сделать несколько замечаний о подходе автора к написанию книги. Прежде всего, меня озадачила пометка «исторический роман». Ефремов сделал столько умозрительных дополнений к истории (даже не в смысле достоверности событий или фактов, а, просто, фантазируя жизнь главной героини), что роман, пожалуй, можно назвать «псевдоисторическим». Действительных исторических (известных по письменным источникам) событий в романе слишком немного, значительная часть — мысленная реконструкция.

«Таис Афинская» оказалась довольно необычной книгой – философским произведением с углублением в истоки культуры человечества, причем краеугольным камнем стала… эротика. Зачин любопытнейший (тем более для советского времени), если бы не двойственность подачи событий и самой идеи. С исторической точки зрения возникают сложности, когда реальные или выдуманные личности начинают тезисно излагать основы современной космогонии или делать точные прогнозы будущего. Не смотрится это, на мой взгляд. Такая подача (устами персонажей) рассуждений автора не всегда согласуется с обстановкой и атмосферой романа. С другой стороны, увязка хода событий в философскую канву в книге опять же с недостатком – автора здорово ограничивает действие, за которым надо поспевать, и явно не хватает объема произведения. Отсюда, как мне показалось, недораскрытость отдельных вопросов и невнимание к достоверности обобщений.

Например, критика института рабства выглядит чужеродной, ведь рабы в то время являлись основой могущества практически любого государства, а этика, законодательство и религиозные нормы находились в соответствии с таким положением. Всерьез с идеологических позиций рабство могли осуждать разве что редкие «утописты» античности. Или взять, к примеру, авторское представление о «слабости» в военном и культурном отношении народов, в религии которых присутствует табу на эротику, женщина ограничена в правах и не почитается как символ красоты. Почему-то с ходу вспоминаются достаточно патриархальные по нраву и религии викинги, арабы, монголы, гунны, чьим завоеваниям мог бы позавидовать сам Александр, а культурные достижения весьма ощутимы. Словом, мне показалось, что Ефремов не слишком удачно и ровно расставил акценты на причины отдельных исторических процессов и сделал недостаточно точные заключения о роли некоторых явлений в древнем и современном обществе. Кроме того, постоянное чередование (несмотря на замечательное исполнение) философской аналитики, исторических фактов, нравоучений с художественным действием не всегда проходило гладко. Например, автор по какой-то причине «забыл» завершить историю покорения Персии, оборвав её на Персепольком пожаре, переключился далее на личную жизнь Таис и войну со скифами. Гибель Дария осталась за рамками повествования, хотя это был немаловажный эпизод в создании империи Александра Македонского.

И, наконец, можно заметить уж очень поверхностное местами изображение жизни человеческого общества. Стоило ли делать главным персонажем именно эту женщину? Если стоило, то почему вместо сравнения социального статуса, культурного уровня и образа жизни свободной гетеры с аспектами жизни женщин других классов общества, автор сразу погнал Таис по пирушкам, полям битв, мистериям, дворцам правителей? В тексте можно встретить, главным образом, только упоминание о наличии разницы в социальном статусе между жрицей любви и гражданкой Афин. Конкретных фактов нет, а истории рабынь Таис ничего нового не добавляют. Мне кажется, что если бы автор по мере повествования, для контраста сравнил Таис с женщинами Эллады, Египта, Аравии и Двуречья, то роман получился бы менее сухим. Кроме того, это позволило бы избежать восприятия непростого образа служительницы Афродиты через призму современных представлений об «элитной» куртизанке. Да и не так-то уж гетеры были свободны, как пытается представить автор: в летописях встречаются упоминания о покупке услуг гетер одним лицом для другого, о дарении «нанятых» гетер и т.п. Другому ключевому персонажу — Александру Македонскому — уделено достаточно мало внимания, не рассмотрен период восхождения молодого царя к власти над Элладой, нет анализа македонской экспансии в Грецию и экспансии искусственного Панэллинистического союза на Восток. Александр представлен в первую очередь как талантливый полководец и практичный романтик, но о дипломатическом гении и почти дьявольском политическом коварстве этого человека автор умолчал. Нет замечаний и о роли Филиппа во всей истории Македонских завоеваний. Таким образом, личность Александра, как и общая подача событий с ним связанных, получилась несколько однобокой. Птолемея постигла иная судьба — автор его «потерял» и персонаж, так основательно раскрученный в первой части романа, практически исчез в дальнейшем из поля зрения читателя.

Теперь непосредственно ощущения от персонажей и событий.

Ефремов без сомнения прав, пытаясь ретроспективно продемонстрировать нам косность современных сложившихся традиций, касающихся культуры тела. Физическое совершенство и красота не должны затмеваться нелепыми табу, появившихся из-за каприза истории. Возможно требуется пересмотр эстетических и моральных аспектов отношения между членами общества. Однако для этого понадобится перестройка социального сознания, привыкшего в массе воспринимать наготу грубо и однозначно. Автор, по ходу повествования, постепенно формирует у читателя новое представление о эротике, как искусстве, одновременно (правда, на мой взгляд, неуверенно и невнятно) предостерегая от уклонения в порнографию. Эротика (способность ощущать гармонию тела, и, прежде всего, в любви) должна служить созидающим и возвышающим началом в человеке. В то время как стремление к порнографии (откровенной и однозначной демонстрации половых отношений) раскрывает в человеке примитивные черты, низводя красоту до роли посредницы в сексе. Роман Ефремова указывает путь к некой «золотой середине», возвышению культурного сознания, способного противостоять ханжеству и прямой грубости, почти безраздельно властвующих в нашем обществе.

Тем не менее, некоторые способы и методы подобного указания опять же не показались мне достойными подражания. Сознание античного человека, каким его передаёт автор в романе, нравственно лишь в зачаточной степени, и поэтому, в первую очередь, органичнее воспринимает эротику и поддаётся порывам тех или иных поступков. Идеализированные люди древности, как видно из текста, почти не знают глубокой духовной любви, верности в интимных отношениях и в жизненных ситуациях, терпимости между личностями и народами, сострадания (не жалости, а именно сострадания) и прощения. Эти духовные свойства станут культурным достоянием позже и возникнут в лоне тех цивилизаций, которые автор обозначил «замкнутыми в кольцо», противопоставив их «открытым», спирально развивающимся культурам. Современный человек во многом сформирован нравственными достижениями и промахами «кольцевых» культур, как ни странно. Критиковать его легко, а найти способ преображения (не возвращения к античным нормам, но способ обогащения и переосмысления) социального сознания куда сложнее.

Что касается самой Таис, то её жизнь, несмотря на женственность, ум и готовность служить прекрасному, не показалась мне верной. Гетера не сделала для родного полиса и народа практически ничего значимого. Искренне полюбить Птолемея (как впрочем и любого другого своего поклонника) Таис не смогла, стать хорошей матерью у неё не получилось (детей воспитали другие люди). Таис ни дня не работала физически (не опошлять! ) для своего материального благополучия, получая деньги в дар. Не смогла она проявить себя и как царствующая особа – в жизни подданных не наступило каких-либо перемен (не считать же за достижение организацию спасательных команд на Ниле, отбивающих у крокодилов глупый скот и не менее глупых пастушков). Красота, искусство и знания этой женщины, выразившиеся в её влиянии, требовались (если, конечно, опять не опошлять ) и были доступны только верхушке знати – для рядового обитателя Ойкумены её всё равно что не существовало. Географические данные, сбором которых царица занималась со скуки, остались невостребованными. Сожжение столичного города персов также, несмотря на классическую трактовку событий (а почему бы вместо возвышенной мести не предположить дикий каприз фаворитки завоевателя? – остальные участники пожога были сильно пьяны), вряд ли можно считать заслугой. Персеполис прежде всего был архитектурным памятником, принадлежащим всему человечеству. Какое бы он символическое значение не имел, для кого бы не строился, город всё равно мог бы послужить для будущих поколений уроком и предостережением. Странно, что Таис, при всей её просвещенности, этого не осознавала. Вдвойне странно после трогательного посещения руин на Крите. Служение Таис людям в качестве жительницы утопического идеального полиса (куда гетера удалилась на старости лет), вообще не имеет описания и, как мне кажется, любого смысла. Так что же осталось от прекрасной и умной афинянки, кроме нескольких недолговечных статуй и воспоминаний летописцев? Сомнительный символ женской свободы?

Всё, пора заканчивать – отзыв уже превращается в сочинение графомана. Роман понравился в первую очередь интересной реконструкцией истории, подробным перечислением деталей и фактов, во многом достоверными и живыми персонажами. Общее направление авторского замысла и многие-многие размышлизмы-нравоучения особого одобрения не получили.

fan2mas, 20 января 2011 г. в 14:38

Обычно о классике либо хорошо, либо ничего. ТА — классика. Но это живая классика, которую переиздают, потому как читают. Я представляю, какой могучей эта книга казалась в 50-е, в пору изобретений атомных супермолотков и неснашиваемых подошв. И вдруг — иная Галактика, звездолеты, конец то ли ХХХ-го, то ли XL века (если я правльно начертал римские цифры). Ныне я повзрослел, уровень допамина, отвечающего за яркость восприятия, упал, так что... Но все равно, планета Мрака впечатляет. Интересно, что книга бессюжетна, как и «Лезвие бритвы», но читается, хотя полна анахронизмов. Атомные планетолеты, радиолокаторы, неуклюжие подобия роботов, малоприспособленные для полетов компьютеры и пр. — это антураж XXI-го века, но никак не ЭВК. Но наряду с убожеством техники — высочайшее духовное развитие, подлинное духовное благоденствие. Откуда? Я уважаю веру Ефремова в то, что лишь при коммунизме разумные полетят к звездам, и будут наши братья-сапиенсы исключительно человеками, но это именно вера. Кредо. Откуда взяться высокоморальным индивидуумам? Воспитание поможет? Извините, но пока педагогика — это смесь дидактики с шаманством. Учитель заклинает детей: «Будьте добренькими... Будьте добренькими...», но при этом никто в мире не знал и не знает, КАК воспитывать ребенка, как отыскать в нем талант и развить его. Теории Воспитания не существует, четкой методики того, как из ребенка взрастить человека, нет. Отдайте коллективу лучших учителей мира ребенка с улицы и попросите их воспитать в нем хотя бы одно положительное качество. скажем, ответственность. И что? А ничего. Позаклинают, пошаманят, и отступятся, бубня: «Воспитывать надо примером» или еще какую банальность. Так откуда взяться Человеку Будущего? А хочется, чтоб взялся... Испаскудили слово «коммунизм», а ведь суть его хороша — высшая форма общества. Пожить бы в этой форме. Вот только, если форма высшая, то она же и конечная? Следовательно, на ней развитие остановится? И жизнь замрет? И по Великому Кольцу пройдет сигнал смерти, какой подали Рыцари Счастья? Вот и думай...

terrry, 17 января 2011 г. в 18:05

Иван Антонович здесь снова говорит, почему и как он пишет художественные произведения. Вспоминаются известные из школьной программы слова Горького о том, что прежде чем начать писать что-либо, он четко представляет себе, что именно, кому и зачем он хочет сказать своей книгой. Это явно не похоже на производство современных «бестселлеров», штампуемых по несколько штук за год, но, видимо, такой писательский метод имеет ценность. При этом Ефремов весьма критичен в отношении художественных достоинств своих произведений. Полуторастраничная заметка дает повод задуматься о многом.

terrry, 11 января 2011 г. в 17:23

          «Лезвие Бритвы» — самое большое по объему произведение Ефремова. Это действительно «роман приключений» и, в большой мере, приключений мысли. Ефремов, как известно, считал его своим лучшим, любимым романом, несмотря на многочисленную критику, в основном, профессиональных критиков и писателей. Мне кажется, что одна из причин такого отношения писателя к своему творению заключается в том, что в «Лезвии» речь идет о его современниках, или, шире говоря, о современности со многими её животрепещущими проблемами. А ведь, как бы то ни было, степень эмоциональной вовлеченности писателя (речь, очевидно, идет именно о писателях, а не о производителях псевдолитературного хлама) в судьбы современников по естественным, так сказать, причинам всегда будет выше, чем в судьбы далеких предков или гипотетических потомков. (А вот для читателей такой вывод, пожалуй, менее справедлив (?))

             Но современность интересует Ефремова не только сама по себе. В ней он видит живое развитие и истоки будущего, которое мыслилось ему коммунистическим. Об этом говорят строки из письма В.И. Дмитревскому.

Москва, 20.06.61.

«Сущность «Лезвия» в попытке написания научно-фантастической (точнее — научно-художественной) повести на тему современных научных взглядов на биологию, психофизиологию и психологию человека и проистекающие отсюда обоснования современной этики и эстетики для нового общества и новой морали. Идейная основа повести в том, что внутри самого человека, каков он есть в настоящее время, а не в каком-то отдаленном будущем, есть нераскрытые могучие силы, пробуждение которых путем соответствующего воспитания и тренировки приведут к высокой духовной силе, о какой мы мечтаем лишь для людей отдаленного коммунистического завтра. То же самое можно сказать о физическом облике человека. Призыв искать прекрасное будущее не только в космическом завтра, но здесь, сейчас, для всех — цель написания повести».

          А формирование этих «могучих сил», по Ефремову, началось еще десятки тысяч лет назад у наших предков.

          В книге, конечно, имеются, свои «приметы времени». Например, такие малосимпатичные персонажи как Дерагази и Трейзиш иной раз кажутся сущими «младенцами» по современным меркам, не говоря уже об Иво Флайяно. Несколько натянутым, на мой взгляд, выглядит и способ «внедрения» Таты в семью Иверневых. Образы явно отрицательных персонажей, построение детективной интриги — не самые сильные (правда, это не значит — откровенно слабые) стороны Ефремова-писателя, что и понятно. Но чисто приключенческий накал повествования высок, особенно в главах об Индии. В этих главах об Индии (они же, на мой взгляд, самые удачные литературно) очень красивы описания гималайских пейзажей. Я думаю, Ефремову здесь помогли его путешествия по пустыне Гоби, описанные в «Дороге Ветров» (о широком использовании гобийских реминисценций в ефремовской прозе писал А. Шалимов). В описаниях бытовых деталей Ефремов проявляет себя как большой мастер слова. Это видно уже в первой главе романа. И здесь же, с самого начала, начинает проявляться узнаваемый ефремовский стиль — бытовые и прочие детали перемежаются с мыслями и выводами самого общего плана. Очень достоверно описаны картины палеолитического мира, открывшиеся сибиряку Селезневу. Но, пожалуй, еще больший мастер Ефремов в передаче оттенков человеческих чувств, включая и самые высокие. Здесь его отличает лаконичность, даже некоторая суровость.

              Диалоги и монологи Гирина и Симы (и прочих персонажей тоже) кажутся иногда несколько ригоричными и книжными. Несколько непривычно читать, как Сима рассказывает Гирину о правильной женской «породе», и в доказательство демонстрирует полное отсутствие волосков на голени. А влюбленный в нее Гирин добавляет, что этот признак справедлив и для мужчин (!). Часто герои выступают в роли декламаторов. Забавно представлять, как Сима перед телекамерой бодро и уверенно живописует стиль советских девушек в одежде в противовес «западным», а Мстислав Ивернев мельком весьма критично оценивает Джину Лоллобриджиду. А ведь в это время даже в столице Советского Союза стиль основной массы населения определялся не столько личным вкусом и достатком, сколько тем, что обозначается словом «дефицит» и прочими внешними ограничениями, часто выдаваемыми за сознательный выбор. Впрочем, это не искажает сути эстетических взглядов Ефремова. И всё же персонажи книги выглядят живыми людьми, а не, как говорят, плакатными образами. Автор слегка идеализирует своих героев и советское общество (намеренно?), что в таком «интеллектуальном» романе как «Лезвие Бритвы» выглядит, на мой взгляд, простительным, хотя нельзя, может быть, отнести это к безусловным достоинствам книги.

               Как всегда у Ефремова, настоящие люди занимаются настоящим делом, или находятся в поиске своего пути. Многие из них очень молоды, но одновременно очень далеки от инфантилизма. Вообще, они живут как СВОБОДНЫЕ люди, то есть, УПРАВЛЯЯ своей жизнью. В этом, пожалуй, тоже литературная примета эпохи, на мой взгляд, положительная. В любимом романе Ефремова, я думаю, просто не могли не появиться (даже дважды!) образы художника-скульптора и вдохновляющей его модели. Вспоминаются и Антенор из «Каллиройи», и Пандион, и Карт Сан из «Туманности Андромеды». Впоследствии появятся тормансианский скульптор, создающий статую Фай Родис, и античные скульпторы в «Таис Афинской». А профессия Мстислава Ивернева — горный инженер, напоминает об одной из специальностей самого Ефремова. В романе вообще много информации о геологах и геологии, которую мало где можно так запросто почерпнуть. Много в книге и этнографических сведений — тоже своеобразный ефремовский «конёк», максимально проявленный в «Таис Афинской».

               Мировоззренческие идеи Ефремова наиболее ярко выражены через слова и мысли Гирина и Витаркананды. Эти идеи, может быть, представляют наибольшую ценность или, если угодно, интерес в книге. Не следует только воспринимать их как догматическую декларацию автора. Главное — это постоянный поиск понимания сути каких-либо явлений и их взаимосвязи, развитие высших человеческих качеств. И здесь возникает вопрос: устарели ли главные идеи Ефремова, архаичны ли они, как то заявляют некоторые читатели? На мой взгляд — ни в малейшей степени. Опровергнуть ефремовские утверждения могло бы только развитие реальной жизни, рассматриваемой в аспекте строгой науки, философии, искусства, социологии, медицины и т.д. Причем, и это главное, не просто опровергнуть (отвергнуть), а предложить свои парадигмы, более близкие к истине. А этого, насколько я понимаю, пока не произошло. Как справедливо заметил Гирин в романе: «… спорная книга — напишите другую, с других позиций, спорная теория — создайте другую. Причем по тем же самым вопросам и предметам, не иначе». Да и тот же Дерагази в гипнотическом трансе, в который его погрузил Гирин, излагает простые, но довольно интересные (и современные!) социологические выводы. Гирин и Витаркананда — олицетворение в книге, если можно так выразиться, мудрости Запада и Востока, две стороны одной медали, которая есть истина, точнее, её поиск.

              Размышления Ефремова о красоте не ограничиваются одной лишь биологической целесообразностью. Он всесторонне, на различном материале пытается исследовать это понятие. Здесь уместно вспомнить прекрасную и очень полезную для понимания данного вопроса статью А.Ф. Бритикова «Целесообразность красоты в эстетике Ивана Ефремова». Так, рассказывая о найярских племенах, Ефремов не забывает и такой «непреходящий» вопрос, как связь сексуальной жизни и экономики.

Это «исследование» вопроса о красоте проводится Ефремовым с присущей ему особой эмоциональной интонацией. Проницательный взгляд автора (придумавшего Академию Горя и Радости) часто обращается к взаимосвязи красоты и гибели, что находит и прямое свое отражение в сюжете романа (гибель Тилоттамы). Эта связь, по видимому, имеет глубокий, не осознаваемый до конца смысл, но отображаемый, тем не менее, как в «высоких», так и в более «популярных» образцах искусства. Позволю себе привести такой пример — слова из одной известной песни (экранизация «31 июня»):

Так было в мире всегда,

Так будет в мире всегда.

Вслед за беспечным летом

Осень приходит следом,

Рядом со счастьем ходит беда.

Витаркананда говорит Даяраму: «Сейчас нет меры страдания в этом мире». И может быть, эти мысли в какой-то мере послужили Ефремову отправной точкой в его концепциях «инферно» и «стрелы Аримана», изложенных позднее в «Часе Быка». В статье-интервью «Как создавался Час Быка» Ефремов говорил, что начал обдумывать этот роман с начала 60-х годов.

             Взгляды Ефремова на христианскую религию и церковь (речь не только об инквизиции), может быть, слишком категоричны, но заслуживают уважения и пристального внимания, так как выглядят последовательными и логичными. Как мне представляется, в конечном счете речь идет о том, что «христианская цивилизация» оказалась не в силах указать человеку его истинный смысл жизни, указать «выход из инферно». В итоге — сплошные «тупики». Не это ли мы наблюдаем сейчас в Европе, в мире вообще? В наиблагополучнейшей Финляндии самый популярный продукт, я слышал, — «набор от похмелья».

              Среди всего прочего, отмечу один интересный момент. В романе описан случай выздоровления онкологического больного с помощью «психики». Ефремов, как того и требуют художественные каноны жанра, показал этот эпизод (и другие подобные) намеренно несколько преувеличенно, может быть, «приукрашенно». Но, во-первых, не будем забывать, что «Лезвие Бритвы» — отчасти, и фантастический роман. Во-вторых, в этом же эпизоде Ефремов устами Гирина предостерегает от поспешных выводов и лженауки в лице медицины. Наконец, такой скептик как С. Лем, в своей «Сумме Технологии» указывал на существенное влияние психики, а именно, желания выздороветь, победить болезнь, на течение серьезных (смертельных) заболеваний. Он писал об этом как об установленном, хотя и непонятом, не объясненном строго наукой явлении. Уж кто-кто, а и Ефремов и Лем были далеки от веры в мистическое чудо. Так, к примеру, Ефремов, устами Гирина, хотя и вскользь, но «разоблачает» «чудеса» В. Мессинга. Вообще, у Ефремова эпизоды и сцены, где идет борьба человека (врачей) со смертью написаны с какой-то особенной торжественностью, вспомнить хотя бы сцену спасения Рен Боза в «Туманности Андромеды».

               Эта книга очень индивидуальна и оригинальна как по тематике, так и по структуре (композиции). Высказывались мнения, что роман «Лезвие Бритвы» выглядел бы лучше с литературной точки зрения, будь он написан в виде цикла новелл. Трудно сказать, но лично я такого мнения не разделяю. Для меня эта вещь ценна именно в ее существующем виде. Несколько, казалось бы, далеких друг от друга, сюжетных линий как бы подталкивают читателя к мысли о сложности и многообразии мира, который, тем не менее, управляется строгими общими законами, доступными человеческому познанию. Случайность и закономерность диалектически проявляются в судьбах героев романа, иногда — удивительным образом. Кажется, что рамки романа действительно тесны для «Лезвия» — не всегда выдержана стилистика, довольно много и чисто дидактических рассуждений. Но с другой стороны, можно сказать, что любые рамки по определению тесны для полноценного отражения всей сложности жизни в литературе. А в «Лезвии Бритвы» для такого отражения находятся порой удивительно точные и волнующие слова. Вообще, книги Ефремова подтверждают давнее наблюдение о том, что подлинно значительные литературные произведения не умещаются в определенные рамки, формальные классификации и т.п.

               Некоторых читателей раздражает «коммунистическая идеология», якобы присутствующая в романе как некий мешающий, искажающий «правильный» взгляд на мир, элемент. Такие читатели, на мой взгляд, не понимают, что эта «идеология» суть неотъемлемая часть ефремовского мировоззрения, в котором целесообразность физической красоты имеет прямую связь (и даже аналогию) с целесообразностью («красотой») социального устройства. Красота служит ориентиром человеку, как в личных, так и в общественных отношениях — так я понимаю идею Ефремова. Стоит ли говорить, что коммунизм Ефремова и коммунизм СССР — не одно и тоже? (К слову, нынешним критикам, стоило бы задуматься, что лучше, коммунизм СССР или, скажем, ельцинская или даже путинская Россия?) Речь, по сути, идет о соотношении эволюционных и инволюционных тенденций в развитии общества, как заметил А.Ф. Бритиков в письме Ефремову по поводу «Часа Быка». Вообще говоря, «Лезвие Бритвы», как всякое стоящее произведение и должно вызывать вопросы и давать повод для споров по самым разным темам. В этом одна из причин долгой жизни книги. Но противоречивые оценки романа возникают, на мой взгляд, просто потому ещё, что часто читатели снижают художественную ценность произведения из-за того лишь, что персонажи придерживаются ошибочных, с точки зрения этих читателей, идейных (идеологических, этических, эстетических и проч.) воззрений. Они, эти читатели, готовы были бы дать автору добрый совет типа: «Послушайте, ну сколько можно об одном и том же и с таким умным видом? Книги так не пишутся. Люди так не говорят!» и т.д. Едва ли это правильный подход, ведь он выдает собственную идеологическую «зашоренность», узость кругозора, может быть. Но в конце концов, каждый прочтёт именно ТУ книгу, какую хочет, даже если это один и тот же текст.

             Кому-то может показаться, что Ефремов в «Лезвии» больше философ, чем писатель-беллетрист. Я думаю, это всё то же обманчивое впечатление, возникающее по причине, в целом, непривычной для художественной литературы (но обычной у Ефремова) насыщенностью текста научными, антропологическими, «философскими», «культуроведческими» и прочими сведениями. Один из советских философов (по фамилии Ильенков) заметил, что занятия философией вообще неизбежны для человека, т.к. философствовать и просто думать, по-сути, одно и то же. Для полного понимания «Лезвия» требуется особенно вдумчивое отношение к этому тексту, в чём, кстати, помогают аудиокниги.

             По мере прочтения романа проникаешься все большей симпатией и к автору и к его героям. Жаль расставаться с ними в конце. «Лезвие Бритвы», несомненно, можно отнести к разряду классической литературы двадцатого века. Пользуясь терминологией Э. Фромма, по-видимому, ценимого Ефремовым, можно сказать, что чтение таких книг «может быть продуктивным и вызывать внутреннее сопереживание — то есть представлять собой чтение по принципу бытия», а не потребления. Осмелюсь сказать, что эта книга будет полезна молодым людям, находящимся на стадии формирования своего мировоззрения.

             Хотелось бы также отметить радиоспектакль, созданный по роману — дух времени передан очень удачно, хорошо обозначены образы героев. Игра актеров придает тексту большую художественную выразительность, живость и убедительность. Хороша и аудиокнига от «Ардис». С. Кирсанов хорошо исполняет произведения Ефремова (он же читал «Туманность Андромеды»).

мрачный маргинал, 09 января 2011 г. в 16:35

В «Таис Афинской» запоминается образ пределов Ойкумены: неудача индийского похода Александра Македонского не в последюю очередь связана с грубой ошибкой его учителя — Аристотеля — в определении реальных размеров обитаемого мира, — Земли.

Этот образ малости освоенного пространства проходит по разным произведениям мастера. И люди далёкого будущего (Туманность Андромеды) также сетуют, что со своими зваездолётами «топчутся» на крохотном пятачке в несколько десятков световых лет. Не случайно Ефремов фиксирует высшей точкой развития грядущего человечества Эру Встретившихся Рук, — эру подчиняющихся сверхпространств...

Редкостная авторская цельность и последовательность делает «Таис» как бы «встроенной» в систему широчайшего и мощного — «ефремовского» — мировоззрения и мироздания.

мрачный маргинал, 09 января 2011 г. в 13:21

Приходилось и классику писывать послесловия, объясняющие ампутацию авторского текста...

Впрочем, такая жертва цензуре помогала публиковать основной текст практически без купюр.

И. А. Ефремов, — кого АБС называли за мудрость и рассудительность «чиф», — вполне поднаторел в сложном искусстве общения с издательскими чиновниками, что, увы, не избавило его и самого от цензурных запретов на переиздание. «Час Быка» оказался на полтора десятилетия в единственном издании и — незавершённым из-за отсутствия обратной связи с читателями...

Возможно, где-то в грядущем и будет издана антология «Фантастика под цензурой». Означенный текст может оказаться туда включённым.

мрачный маргинал, 08 января 2011 г. в 14:50

Автор уверенно проводит умозрительное доказательство, что все разумные во Вселенной будут созданы по нашему образу и подобию. Интересно, сколько понадобится времени, чтобы получить хотя бы один ф а к т экзопалеонтологии?

Если экзогеология сделала уже значительные успехи, — есть уже специалисты по ареологии и афрологии, — с внеземной палеонтологией дело обстоит... пока никак, — и спустя все десятилетия после написания статьи.

Противоэнтропийный принцип развития высокоорганизованной жизни серьёзно вооружил учёного и фантаста и позволил сделать интереснейшие умозаключения, не прибегая к методам полевых исследований. Палеонтологи до сих пор, как и во времена Ефремова, стоят на пороге Космоса. А мысленный эксперимент учёного и фантаста не потерял своей значимости. И. А. Ефремов уже стал первым космическим палеонтологом.

мрачный маргинал, 05 января 2011 г. в 16:30

И. А. Ефремов полвека назад сделал предположение, что н. ф. в обозримом будущем сольётся с литературой «основного потока», — т. е., литература «главного русла» вберёт в себя ценнейшие свойства н. ф.

О справедливости этого прогноза мы можем судить уже сейчас.

мрачный маргинал, 05 января 2011 г. в 16:01

В биографии И. А. Ефремова есть интересный эпизод: молодого писателя в 1944 г. пригласил к себе в больничную палату А. Н. Толстой. О чём   и как долго они беседовали — маститый классик и едва издавший первый сборничек «начинающий автор», -теперь уже, наверное, не узнать, но сохранилось воспоминание об одном, заданном классиком молодому автору вопросе: «Как вам удалось выработать такую холодную элегантность стиля?» А. Н. Толстого, очевидно, весьма заботила эта особенность писательства, — тем более, ярко проявившаяся в творчестве нового для классика автора.

В ранних рассказах Ефремова всюду присутствует элегантность стиля, но холодная ли? Скорее, это эмоциональная точность описаний в ярко индивидуальной художественной стилистике, выработанная И. А. Е. как учёным-путешественником.

Но есть там и некая загадка, — как и в творчестве каждого незаурядного мастера.

Botanik, 02 января 2011 г. в 13:19

С самого начала книга заинтересовала, но дочитав до половины я ее откинул в сторону.

Идея с другой планетой, заселенной человеком, попавшим туда случайно вообще интересная. Но позже я понял, что роман очевидно ориентирован на женщин. Я сначала перелиставал по две страницы всего этого описания того во что были одеты земляне и бесконечное восхищение прекрасной половиной человечества, пока это мне не надоело. Привело в недоумение то, что космонавты в обязательном порядке занимаются ежедневными танцами?! Особенно это было в тему после гибели первых трех членов экипажа. А это неуместное соревнование в танцах? Более глупого ничего нельзя было придумать?

Не хочу выглядеть как женоненавистник,но насторожило то, что автору явно симпатизирует матриархат. Все важнейшие решения в романе принимают женщины. Мужчинам отводится лишь вторичная роль или роль мерзавцев. Задаешься вопросом: «А роман случайно не женщина писала?»

Само по себе глупо посылать разнополый экипаж на столь долгое и ответственное задание. А потом еще выясняется, что это супружеские пары.

Интересно также, что автор в пылу своего гнева, который он выплескивает на капитализм, ни разу не вспомнил про такое слово как «демократия». Видимо в то время о таком и не слышали. Книга явно кое-кем была подредактирована в «нужном» направлении. Сейчас конечно все это вызывает улыбку, хотя у С. Лема похожие «варианты» будущего показаны вполне реалистично. Честно сказать о таком можно только мечтать.

Короче говоря откладывайте в сторону это роман и берите Стругацких «Трудно быть богом». Похожая тема раскрыта намного интересней и глубже.

мрачный маргинал, 27 декабря 2010 г. в 16:21

Неужели это и всё, что осталось в архивах писателя из незавершённого? (В «Ефремовской» странице данного сайта — всего три названия). А где не законченный роман из жизни Древней Руси? Такая скудость списка незавершённого показывает, насколько архив классика фантастики до сих пор не систематизирован.

мрачный маргинал, 27 декабря 2010 г. в 16:10

Из всего эпистолярного наследия И. А. Ефремова опубликованы считанные тексты. Сколько ещё не открытого в архивах писателя! (Разумеется, если эти архивы открыты и доступны). Интересно, а хоть кто-нибудь занимается наследием классика в систематических поисках новых , до сих пор не опубликованных, текстов? Есть ли дневники писателя? Читатели Ефремова пока частично знакомы только с дневником гобийской экспедиции («Дорога ветров»).

Хотелось бы предложить издателям идею «Эциклопедии Ефремова». (Ведь есть же двухтомная «Энциклопедия братьев Стругацких«!)

мрачный маргинал, 27 декабря 2010 г. в 15:54

В «Звёздных кораблях» есть эпизод, где учёные пытаются классифицировать вид обнаруженного пришельца и не слишком удачно придумывают ему названия на мёртвых языках. Бестия астралис, терион целестис... — «Небесный зверь»... — Автор явно пытался провести своеобразную «игру в называние», — и тем самым доказать, что латынь и древнегреческий вполне применимы для научной систематизации в Галактике. Как и таблица Менделеева.

А в целом — весьма удачный приём сообщения реалистической достоверности выдумке. И — начало авторских размышлений о гипотетической эволюции инопланетных разумных. Тут впервые автор зримо представил образ негуманоидного (догуманоидного) пришельца, — вида, пришедшего к разуму гораздо более коротким эволюционным путём, — на десятки миллионов лет раньше человека разумного. «Визуализация» образа инозвёздного пришельца выполнена безукоризненно.

Автор выстроил повесть на сцеплении разных гипотез, реальных и вымышленных фактов: тут и необычное объяснение «кладбищ динозавров», и «вычисление» гипотетической орбиты Солнца относительно иных «звёздных архипелагов» Галактики... Соединяясь воедино, все эти идеи и создают уникальное и устойчивое сочетание, — то, что мы называем «твёрдой» НФ.

Удивительная подробность в том, что почти за семидесятилетнюю историю произведения эта «кинематографично» написанная повесть так и не оказалась искусно и убедительно проиллюстрирована. Впрочем, будем надеяться, — грядущим иллюстраторам это ещё удастся.

И ещё: если внимательно вчитаться в повесть, — можно обнаружить удивительное свойство её текста. — «Звёздные корабли» написаны как своеобразный сценарий обширной «ефремовской» темы. Впрочем, попыток экранизации не было.

мрачный маргинал, 27 декабря 2010 г. в 15:06

В одном из номеров киевского журнала «Вселенная. Пространство. Время» в 2009 г. опубликована красочная картинка нашей Галактики с изображением гипотетического «галактического пояса жизни». Согласно идее авторов, он имеет вид сверхисполинского кольца, а, точнее, — тора, — с внутренним радиусом в 25000 световых лет и диаметром поперечного сечения в 600 световых лет. Именно внутри этого медленно расширяющегося сверхтора (проще, — «супербублика») и должны, по идее астрономов начала ХХI столетия, размещаться все галактические цивилизации. Вот оно, — своеобразное наглядное «эхо» идеи «Великого Кольца» И. А. Ефремова!

мрачный маргинал, 25 декабря 2010 г. в 13:45

«Час Быка» и «Туманность Андромеды» многократно рассматривали как утопию и антиутопию, даже попытались интерпретировать как неудачную модель хозяйственной жизни общества будущего, а вот попытки увидеть в них «посткатастрофные» романы что-то не встречалось. А ведь при внимательном прочтении текстов, особенно «Час Быка», становится ясно: блестящая реальность Земли далёкого будущего — мир, построенный после разрушительных столкновений с применением термоядерного оружия! С чего бы тогда археологи грядущего в таком изобилии откапывают подземные бункеры-музеи?

Вообще ипостась Ефремова-провидца и автора-«постапокалиптика» представлена в литературоведении и критике мало. Между тем, относительно будущего писатель не питал особо радужных надежд. Напротив, его видение ближайшего (для нас) будущего было, судя по всему, далеко не оптимистичным. Писатель верил в древние негативные прогнозы о переломной эпохе в истории человечества, куда мы уже вступаем, и даже в одном из писем зарубежному корреспонденту-учёному выражал чувство облегчения, что не доживёт до тех грядущих потрясений. Оба известнейших романа Ефремова — действительно послание в отдалённое будущее. Поэтому ставить им оценки не следует: нет для этого шкалы.

Ещё один аспект интерпретации творчества И. А. Ефремова — переложение его произведений на язык движущихся изображений. Традиционное кино показало неудачу такой попытки (единственная советская экранизация «Туманности Андромеды»). Представляется, — самым адэкватным средством «перевода» образов Ефремова является ни что иное, как художественная анимация, — с копьютерными эффектами и проч. Тогда не будет проблем ни с артистами, ни с естественными диалогами. Как ещё убедительно передать заключительую строку из «Туманности Андромеды»:   «Лебедь» будет доступен нашему зову ещё девятнадцать часов!

Сам И. А. Ефремов как-то писал о «магии героя», — редкостный термин применительно к советской фантастике. Хоть автор и предупреждал, что в романе «Час Быка» этой «магии героя» будто бы нет, она всё же там ощутимо присутствует...

Следует отметить и ещё один аспект романа. По существу это — незавершённое произведение. При жизни писателя вышло единственное издание, и обратная связь с читателями не успела вполне сработать. Аналитика текста в 21 в. показывает, что в хронологии и последовательности внешней канвы событий в произведении осталось много несообразностей и нестыковок. Некоторые склонны полагать, что это сделано автором намеренно. Но, по-видимому, причина всё же в том, что И. А. Е. так и не успел отредактировать произведение для следующего издания. Над «Часом Быка» уже висела тень цензурных запретов...

gri9527, 28 ноября 2010 г. в 18:10

Несомненно, одно из самых ярких произведений в русской и советской фантастике. Сегодня оно наверное ещё более актуально, чем в момент написания. Мы прожили уже почти полвека с тех времён и можем оценить дар Ефремова-провидца. Ведь мы сами погружаемся в инферно, весь наш мир несётся в очередные «тёмные века». «Логические ошибки» есть у каждого автора, но «психоэмоциональное воздействие» книги перевешивает логику(почитав чужие отзывы, не мог удержатся от цитирования, потому взял в кавычки). Читал неоднократно. С годами становится интереснее, открываются новые смыслы. В личном рейтинге «Час Быка» — в первой десятке.

Евгений Борисов, 19 ноября 2010 г. в 01:14

Фантасты беседуют о «вечных» темах, поэтому беседа ни в коем случае не устарела. Большая часть из сказанного верна и актуальна и сегодня, и новые фантастические произведения создаются наверное как-то схоже с описанным. Интересный «Регистр идей» описал Г. Альтов — мне он сразу напомнил картотеку, в которой Жюль Верн хранил и собирал информацию о новых открытиях в науке и технике.

terrry, 18 ноября 2010 г. в 16:22

         Уже очень много высказано самых разных мыслей и мнений по поводу книг И.А. Ефремова. И сам я написал отзывы на его произведения, и всё же хочется сказать что-то еще. Прежде всего, я уверен, что буду вновь и вновь перечитывать книги Ефремова.

         Так почему же всё-таки люди читали, читают, и, я уверен, долго еще с интересом будут читать книги Ефремова о далеком будущем? Причин тому много, и мне бы хотелось выделить, на мой взгляд, главные из них.

1. Утопий было написано немало, но в своем цикле «Великое Кольцо» Ефремов дал развернутое, философски и социологически СОСТОЯТЕЛЬНОЕ художественное изображение будущего. Хотим мы того или нет, но цивилизация имеет свой вектор развития во времени (На эту тему, кстати говоря, много писал С. Лем). От направления этого вектора во многом зависят судьбы отдельных людей. «Мы стоим на том, что обязаны усовершенствовать этот мир для человека». «Оптимизм коммунистического будущего у Ефремова убедительно обоснован историческими аналогиями» (А.Ф. Бритиков). Привлекательна ли социологическая модель Ефремова? На этот вопрос каждый отвечает самостоятельно. На мой взгляд, в достаточно далекой исторической перспективе (речь идет о тысячах лет, а не о миллионах) человечество должно придти к устройству мира, аналогичному (не идентичному) ефремовской модели, либо его ждет инволюция. Ефремов не только в своих произведениях о будущем, но и всем своим творчеством как бы внушает основную мысль. Цивилизация Земли в развитии своем не может застыть, подобно какому-нибудь сказочному королевству, утопии. Это общее онтологическое свойство всех процессов – они должны иметь исход. А потому, её ожидает либо «коммунистическое» будущее, либо распад всей земной культуры и даже, возможно, самого понятия «человек», как мы его сейчас понимаем.

2. Ефремов показал научно обоснованный идеал человека будущего. Человек, по сути, сознательно эволюционировал в качественно иное существо, близкое нам, но уже не до конца, «до прозрачности», понятное. Не столь важна степень отличия, сколько НАПРАВЛЕНИЕ развития. Незабываемы образы главных героев — Дар Ветра, Эрга Нора и Веды Конг, Фай Родис (её некоторые читатели называют «богоравной»). Действительно, ЛЮДИ как боги. Эта «божественность» привлекательна, так как кажется достижимой, а не мифической. Она есть результат долгого исторически (миллионы лет) развития человека. В доказательство лучше всего привести слова самого Ефремова: «Сын Земли, полностью погруженный в ее природу, — таков человек, и в этом он диалектически велик и ничтожен. Велик по возможностям и бесконечности своего познания этого, не чужого для него мира, в котором он по существу — микрокосм. Ничтожен по тугим цепям инстинктов и рефлексов, опутывающих его рвущееся к звездам, красоте и радости сознание. Я говорю об инстинктах самосохранения, продолжения рода, охраны потомства, полового отбора и соперничества, голода и эгоизма.

        И все же на скелете этих простых инстинктов выросло чудесное здание психики человека-мыслителя, создателя, гуманиста и врача, несмотря па все извилины и трудности жестокого пути.

        Итак, вооруженный научным предвидением, социальным опытом и знаниями, человек должен строить и новую психику, идти к новому мироощущению, к жизни сложной, напряженной и, конечно, тоже нелегкой. Однако если нервная организация будет крепкой, тренированной, психика — развитой и закаленной, тогда будет гармония с новыми требованиями, с новым, изменяющимся вокруг нас миром. Человек будет здоров и счастлив, а это уже само по себе — твердый фундамент всех будущих успехов».

         Мало кто из писателей говорил о человеке под таким «углом зрения».

3. Ефремов, на мой взгляд, берет на себя смелость ответить на вопрос о наиболее общем смысле жизни человека как личности и как части социума. Он (смысл) заключается в бесконечном познании безграничной сложности бытия и человека в нем как микрокосма. Цель этого познания — развитие и победа живой, мыслящей материи над неживой, как говорит Ефремов, — косной, неограниченное (в перспективе) преобразование её по собственному замыслу. (Здесь идеи Ефремова смыкаются с идеями представителей философского течения «Русский Космизм».)

4. Стиль повествования. Передать его словами очень сложно. Уже начальные рассказы, как известно, заметил находящийся, фактически, при смерти, А. Толстой. С точки зрения чисто литературного мастерства вымышленные миры описаны так, что в них трудно не поверить, а, скорее, хочется поверить. Но этого достигали многие. У Ефремова же нужно отметить переданный с особой силой сплав научно-философского стиля мышления и художественной выразительности. Поражает его умение соотносить отдельные явления и мир в целом, выявлять их взаимосвязь. Читателю передается совершенно особая радость познания, радость новизны и открытия новых граней мира, свойственная, вероятно, нашим далеким предкам и придающая жизни полноту. Может быть, дело и в том, что Ефремов умел говорить о высоких идеях и чувствах убедительно и проникновенно, в сочетании с точностью мыслей, формулировок. Как никто другой он говорил об идеале без пафоса, без «громких слов», не кривя душой. Если есть в мире литература, которую можно назвать воодушевляющей в смысле обращения к высшим человеческим качествам и, одновременно, далеко не сентиментальной, лишенной, по выражению А.Ф. Бритикова, идиллического прекраснодушия, то это, в первую очередь, — произведения Ефремова о далеком будущем.

5. Творчество Ефремова представляется мне человеко-ориентированным, человеколюбивым. Ведь, в конечно счете, не столько даже важно то, достигнет ли человечество звезд (я на это надеюсь) и когда, встретит ли собратьев по разуму, сколько то, какой в принципе будет жизнь людей на Земле. Собственно говоря, нет более важной темы в искусстве. Потому, видимо, Ефремов и придумал свою Академию Горя и Радости.

             Этим, конечно, не исчерпывается всё богатство мыслей, поведанных Ефремовым в цикле «Великое Кольцо». В нем рассмотрено много самых разных «частных» вопросов, как, например, первая встреча двух космических рас («Сердце Змеи»). Психология, медицина, педагогика, физика и космология, соотношение науки и искусства в жизни человека — всё это темы ефремовских текстов. Да и вообще, «Великое Кольцо» — повод задуматься о том кто мы, откуда пришли и куда идем.

Показал Ефремов и своё видение взаимоотношений полов. Критики часто отмечали феминизм его произведений. Этот «феминизм», на мой взгляд, гораздо привлекательней той его разновидности, что существует в мире сегодня.

             Еще одна цитата: Москва, 14 окт. 1963. Дмитревскому.

«…трудами и душой налаженное Вами, интересное и полезное для других оказывается выброшенным за борт как пустая бумажка, и нет никакой возможности отстоять его, потому что сражаться с паровым катком или бревном без противотанковой пушки нельзя. Вот тогда получается на душе тоскливо от внезапного понимания, что мир вовсе не так уж хорош, как кажется и как хочется, и главное, будущее не обещает чудесных превращений…

            Все это я переживал не раз за свою длинную научную жизнь и так и не научился не огорчаться и не надеяться на лучшее…»

          И всё же знаменательными кажутся мне слова С. Лема из его послесловия к «Войне миров» Г. Уэллса: «Течение исторического времени воздействует на литературу, словно ветер на огонь: маленькие огоньки гасит, а большие разжигает». Прошли десятилетия, но притягательная сила «Туманности Андромеды», «Сердца Змеи», «Часа Быка» неумолима. Источник этой притягательности — непоколебимая вера в гуманистический идеал человека, в могучую созидательную силу непреходящих ценностей разума, добра и красоты.

terrry, 13 ноября 2010 г. в 17:21

После многократного прочтения «главных» книг Ефремова было любопытно прочесть этот, в общем-то, этюд, набросок, послуживший как бы черновиком к первой главе «Таис Афинской». А «профессию» главного героя рассказа унаследовал Пандион из «На краю ойкумены». Здесь уже видно отличие от широко публиковавшихся в то время ефремовских расказов. Если в «В расказах о необыкновенном» в центре внимания автора находится какое-либо явление, природное ли, социальное, то в «Каллиройе» — внутренний мир героев, по сути, лейтмотив всего зрелого творчества писателя. Здесь впервые столь ясно, откровенно звучит тема женской красоты. Отсюда, наверное, берет начало особый «феминизм» ефремовских романов. По-видимому, поскольку рассказ не собирались публиковать, в нем присутствует несколько больший (озорной) эротизм (или, как справедливо замечено, Эрос), чем в других вещах Ефремова, написано это красиво, бесконечно далеко от пошлости. Да и вообще, у рассказа есть свое собственное очарование.

terrry, 12 ноября 2010 г. в 18:19

         Для меня самыми «главными», самыми поразительными произведениями из всего творческого наследия И.А. Ефремова являются его романы о будущем. Но я, пожалуй, соглашусь с мнением А.Ф. Бритикова, что роман «Таис Афинская» — лучшее, в литературном отношении, произведение Ефремова. Кажется, что весь накопленный писательский опыт Ефремова воплотился в его последнем крупном произведении. Взвешенность, особая гармоничность и «зрелость» текста чувствуются с первых строк. Повествование, подобно эпосу, развертывается неторопливо и мощно.

         Обращение писателя к историческому жанру после романов о далеком будущем кажется закономерным. Ефремов, как, наверное, никто другой ясно представлял медленный и мучительный процесс исторического развития как цивилизации в целом, так и отдельного человека внутри этой цивилизации, внутри непрерывной цепи поколений. Истоки коммунистического будущего, представлявшегося Ефремову, начинали формироваться со времен образования древнейших сообществ не столько в социальном плане, сколько в психологическом. Таис — далеко еще не Фай Родис, но она, несомненно, обладает многими из важнейших качеств человека эпохи Великого Кольца и Эры Встретившихся Рук — великодушием, независимостью суждений, цельностью натуры. Вероятно, Таис — собирательный образ многих прежних героинь Ефремова. (Можно даже уловить аналогию между Таис и посвященным философом-орфиком с одной стороны, и Фай Родис и её учителем Кин Рухом, специалистом по истории ЭРМ, с другой.) Е. Брандис и В. Дмитревский назвали образы героев «Великой Дуги» «явно модернизированными». С этим, пожалуй, можно согласиться. Герои «Таис Афинской», на мой взгляд, более соответствуют своей эпохе. Но в любом случае, художественная фантастика Ефремова не вступает, на мой (правда, дилетантский) взгляд, в противоречие с общей исторической и научной достоверностью. Предисловие к роману вполне может быть расценено как информативная научно-популярная статья. (Мне не встречались развернутые комментарии «Таис» специалистов по древнему миру.)

         Как раз человеческие качества и привлекают всегда в героях Ефремова. Стоит отметить, что Таис показана не только в роли свободной независимой подруги мужчины, но и в роли матери, чего практически нет в других произведениях Ефремова. В этом мотиве через мысли героев озвучены и некоторые педагогические идеи автора, которые можно назвать «спартанскими».

         Позднеантичный период интересен тем, как об этом писал сам автор, что жизнь общества была сосредоточена в большей степени вокруг искусства, нежели вокруг философии и политики. Искусству, говоря шире, культуре, прежде всего, посвящен этот «исторический» роман, а, точнее, его роли в «формировании внутреннего мира человека в гармоническом соответствии с его собственными потребностями и потребностями общества» (слова самого Ефремова из его статьи «Наклонный горизонт»). Слово «исторический» я пишу в кавычках потому, что роман не вполне укладывается в привычные рамки жанра, как и многие книги талантливых авторов. Действительно, обычно хорошие исторические романы (к примеру, «Фараон» Б. Пруса) базируются на политических событиях. Но в «Таис», как мне кажется, реальные и значимые события истории не определяют как таковой сюжет. Это, в первую очередь, литература, а не историческая хроника. И поэтому более важной представляется внутренняя жизнь, развитие героев, многие из которых являются личностями историческими, знаменитыми. Роли искусства в мире посвящена и «Великая Дуга», но в «Таис» Ефремов вышел на новый виток (любимой им) спирали. Множество исторических и этнографических сведений вплетено в ткань повествования, создавая своеобразную «насыщенную знанием и смыслом» атмосферу. Причем, вплетено искусно, гармонично — здесь нет уже явно лекционных вставок как в «Туманности Андромеды» и «Лезвии бритвы». Конечно, все эти рассуждения о красоте у Ефремова носят не отвлеченный, а очень конкретный образный характер — прекрасные и умные женщины, благородные (и не очень) мужчины-воины, мудрецы-философы и их учения, художники и скульпторы, жрицы и их ритуалы… То же касается архитектуры и предметов быта. Описания женщин возвышенно эротичны и, часто, поэтичны, оставаясь, однако, в рамках реалистичности, что придает им особую выразительность. А описания картин природы навевают воспоминания о той же «Великой Дуге». Сила ефремовской прозы как раз в том, что он мог соединять яркую образность персонажей и событий с выводами (доступными, наверное, всем) общефилософского плана. В этом, кстати говоря, видна и вообще сила научного метода. В «Таис», правда, эти «выводы» звучат приглушенно, не преподносятся в виде готовых формулировок. Читатель, если сможет и захочет, придет к ним самостоятельно. В этом романе Ефремов немного иначе, на мой взгляд, еще более глубоко трактует тезис о целесообразности красоты, впервые в мировой литературе, так ясно выдвинутый им в «Лезвии Бритвы». Красота есть критерий целесообразности не только в отношении строения биологических организмов, но и в отношении человеческой деятельности, психики, которые, в конечном итоге, определяют целесообразность построения общества в целом, преобразуют мир. А значит красота — ОБЪЕКТИВНЫЙ ориентир, маяк в жизни человека. Здесь, как мне кажется, уместно привести цитату из письма Ефремова В.И. Дмитревскому: «...взгляд в прошлое должен находить отзвук в настоящем, иначе историческую вещь будет скучно читать, как то и случилось с романами Мордовцева, Лажечникова, Загоскина. Иными словами, исследуя историю, надо искать в ней то, что интересует нас сегодня, и находя его, ликовать перед силой человеческого разума и чувств. Тупое перечисление событий, костюмов и обычаев, хотя и имеет известный интерес, мало для жадной души пытливого человека».

             Один из ключевых моментов романа — сожжение Персеполиса — всегда вызывал противоречивые оценки. Не вандализм ли это? С точки зрения наблюдателей из отдаленной исторической перспективы (нас) — возможно. Но с точки зрения живых участников исторического процесса — скорее, закономерное явление. (Что-то здесь есть от нашего «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…») Свое мнение по этому поводу Ефремов во многом, видимо, высказал словами Таис в этой кульминационной сцене. Во всяком случае, здесь автор снова, как и всегда, показывает двойственность любого поступка и суждения. По сути, это означает, что не может быть раз навсегда дан (кем-то) единственный и правильный ответ на все вопросы. Человек снова и снова должен делать осознанный выбор.

              Многие «недоброжелатели» Ефремова (как правило, из писательской же среды) утверждают, что, мол, писатель он был не только не великий, но даже не крупный. На мой взгляд, такие эпитеты как «великий» и «крупный» действительно не очень подходят Ефремову-писателю, как подошли бы, например, Достоевскому и Шолохову. Возможно, дело здесь в том, что художественное творчество Ефремова неотделимо от его мировоззрения, которое многие, мягко говоря, не разделяют. А отдельные недочеты, недостатки, промахи в чисто литературном аспекте, вероятно, имеются. (А имеются ли те, кто таких недостатков не имеет?) Однако, вынося вердикты, следует помнить об оригинальности тем и вопросов, выбранных Ефремовым для исследования средствами литературы, во многом он — первопроходец. На правах достаточно искушенного читателя могу все же утверждать, что роман «Таис Афинская» — это хорошая литература по любым непредвзятым меркам и стандартам. А обилие в этом романе философских диалогов и размышлений, эмоциональных описаний красоты, во всех ее проявлениях — достаточно изысканная пища для любого «читателя-интеллектуала» или «гурмана».

            И еще в этой книге присутствует некоторая печаль, может быть, та самая, что приходит с приумножением, знаний, иначе — мудрости. Становится грустно потому, что очередной раз отчетливо понимаешь, что жизнь человека, даже такая насыщенная, яркая как у Таис и её друзей и подруг имеет неизбежный конец. И это кажется несправедливым человеческому духу и сознанию. В романе не мало и просто суровых сцен. Иногда они озадачивают, как, например, сцена ритуального самоубийства скульптора Клеофрада, достигшего шестидесятилетия. Есть и страницы, полные романтического очарования.

         Я думаю, что сейчас, в обществе, названном Э. Фроммом «патриархальным», эту книгу нелегко воспринимать обывательскому «клиповому» сознанию из-за того повышенного внимания, которое уделил автор роли женщины в жизни социума, прежде всего, эллинского.

          В заключение хочется снова привести слова Ефремова из статьи «Наклонный горизонт»: «Успехи искусства не могут нарастать столь быстро, так как путь искусства глубоко индивидуален и не развивается непосредственным суммированием открытий. В то же время эта слабость искусства диалектически оборачивается сильной стороной, так как высшие достижения искусства остаются и проходят сквозь всю историю человечества, доставляя радость множеству поколений..».

          Потому, видимо, и история жизни Таис не может оставить читателя равнодушным.

Anatoly, 11 ноября 2010 г. в 21:26

Ни одна книга в жизни не оказала на меня такого влияния, как «Туманность Андромеды». Первый раз прочитал в 11 лет, затем перечитывал очень много раз в разном возрасте. И ни разу книга не казалась «скучной, старой, неактуальной, наивной и т.п.», а только открывалась новыми гранями. Не хочу повторяться, отмечу комментарии Сат-Ока и terrry. После прочтения «Туманности» всякие там «Звёздные войны» и иже с ними вызывают только глубокое презрение. От себя также, без пафоса, скажу, что это великая книга, написанная настоящим человеком Эры Великого Кольца.

Dan-Master, 11 ноября 2010 г. в 14:32

Великолепная книга. Прочитал ее в детстве. Недавно приобрел ее для своих детей — не удержался, открыл и погрузился в прекрасный мир созданный Ефремовым. — Замечательно.

LadyMuse, 08 ноября 2010 г. в 10:13

В первый раз в жизни Ефремова прочитала в 27 лет...наверное немного поздновато, что-то в книге зацепило, что-то прошло не замеченным...мир в котором живут его герои безупречен, черезчур безупречен, такой сладко-приторный, в итоге после прочтения оказалось что самые интересные главы для меня были самые первые.

terrry, 26 октября 2010 г. в 15:38

С годами приходишь к выводу, что выбор книги для чтения – довольно ответственная задача, иначе и читать не стоит! А достойные книги (в том числе НФ) требуют анализа, классификации и т.п. Такие работы как «Наука и научная фантастика» помогают читательской ориентации в мире книг, иногда, пожалуй, даже помогают лучше понять содержание какого-либо текста. Здесь нет той глубины анализа, какую можно найти, скажем, в литературоведческих работах С. Лема, или в трудах профессиональных критиков. Однако ценными могут быть работы разного уровня, не говоря уже о том, что интересно узнать мнение выдающегося писателя по концептуальному вопросу.

terrry, 25 октября 2010 г. в 18:10

            Всем известно, что повесть «Сердце Змеи» была написана как продолжение, дополнение «Туманности Андромеды». Возможно, поэтому литературно она выглядит слабее романа, повествование представляется несколько схематичным. Всё же повесть имеет и самостоятельную ценность, связанную с темой непосредственного контакта людей из разных миров. В ней представлена ещё одна грань ефремовского мира будущего, в частности, как бы зафиксирован фрагмент переходного периода между Эрой Великого Кольца и Эрой Встретившихся Рук («Час Быка»). Этот переходный период, несомненно, должен быть связан с этапами освоения космоса. Поэтому пульсационные звездолеты — это тоже некоторая ступень перехода от анамезонных кораблей «Туманности Андромеды» к ЗПЛ «Часа Быка».

            Можно услышать мнение, что отправка космической экспедиции, которая должна вернуться на Землю только через семьсот лет, заведомо бессмысленна. И это, несмотря на то, что Ефремов устами героев своей повести предельно ясно обосновал тезис о необходимости НЕПРЕРЫВНОГО процесса познания. Мне бы хотелось добавить еще следующее. Люди ЭВК живут до ста пятидесяти лет. В «Туманности Андромеды» упоминается, что и триста лет – не предел. Очевидно, что при такой продолжительности жизни семисотлетний срок будет восприниматься совершенно иначе, чем сейчас. Но главное, земная цивилизация ЭВК характеризуется такой культурной и «психо-социальной» стабильностью, которую сейчас трудно представить. Поэтому вернувшиеся домой участники далекой экспедиции не должны испытать ничего похожего на так называемый «культурный шок», какого-либо непонимания со стороны своих потомков.

             Наиболее часто эту повесть критикуют за «ненаучность», связанную с описанием «фторных» людей. Как-то неудобно об этом напоминать, но уже со времен Ж. Верна обозначились существенные различия в художественном методе и функциях НФ и научно-популярной литературы. Во всяком случае, в гипотезе фторной жизни есть более широкий предмет для дискуссии. Могу только сказать для примера, что в начале двадцатого века один известный ученый строго «доказал» невозможность космических полетов… Удивительно, но я нигде не встречал подобной критики в адрес, скажем, знаменитого произведения Лема «Солярис». Спрашивается: почему? Потому только, что океан планеты Солярис описан автором как практически непознаваемый, и, следовательно, недоступный для критики объект? Сомнительный аргумент. Как бы то ни было, а фантазия Лема (как и Ефремова) заслуживает всяческих похвал. А вот с точки зрения драматичности сюжета, эмоционального воздействия на читателя и нравственной определенности повесть Ефремова, на мой взгляд, весомее.

             Вообще, меня очень привлекает в ефремовских вещах именно эта глубокая нравственная (идеологическая, если угодно) определенность. С его принципами можно соглашаться или нет, но невозможно их игнорировать. А встречающаяся в иных литературных опусах сюжетно-идейная аморфность, часто маскирующая отсутствие, по выражению С. Лема, проблемно-содержательной начинки, в познавательном отношении совершенно бесплодна, и потому быстро утомляет. Рассказ же М. Лейнстера (послуживший как бы поводом для написания «Сердце Змеи») по сравнению с «Cor Serpentis» — произведение совершенно другого масштаба и другой семантической направленности, а именно, это формально-логическая игра, которую с тем же успехом можно было бы изложить, не привлекая никаких космических мотивов. Поэтому, возможно, даже напрасно Ефремов включил в свою повесть эпизод с обсуждением «рассказа времен ЭРМ». Возникающий при этом оттенок дидактичности, кажется, не идет на пользу произведению, хотя и обоснован сюжетно.

             Мысль о неожиданной встрече в невообразимых просторах космоса собратьев по разуму, причем, ИМЕННО (почти) людей кажется мне грандиозной, поразительной и по настоящему смелой. Чувства людей (и землян и фторных), впервые переживающих такую встречу, и есть главная тема «Сердце Змеи». Пронзительная драматичность ситуации заключена в удивительной разнице их физической природы и одновременном несомненном сходстве физической формы и разума, заключенного в эту форму. Здесь Ефремов широко развивает идеи, впервые изложенные им в другой замечательной повести — «Звездные Корабли». Вера в безграничное могущество разума, способного даже, возможно, преобразовать фторных (либо каких-то «других», не суть важно) людей в «нормальных» — ещё один лейтмотив «Сердца Змеи». Думаю, мало кому из писателей удавалось так глубоко показать и радость неожиданной встречи братьев по разуму, и горечь их последующего расставания навсегда. Сцена прощания звездолетчиков написана особым ефремовским возвышенным стилем, который у любого другого писателя показался бы, пожалуй, чересчур пафосным.

              В этой повести, в силу ее лаконичной формы, вероятно, некая «неестественность» героев, которую часто усматривали в «Туманности Андромеды» проступает еще отчетливее. В связи с этим хочется закончить отзыв одной замечательной цитатой (А. Славов), так как невозможно, кажется, сказать лучше: «…возвратимся к вопросу — естественны ли герои Ефремова? Если идет речь о бытовой достоверности современного мозаичного городского человека — НЕТ! Естественность Эрга Нора, Вира Норина, Чары Нанди, Фай Родис, по-моему, кроется в их Эстетстве. Это человеческие существа, у которых высшее качество разума сняло в себе естество биологического уровня, не игнорируя его, но и не потакая. Поэтому в их красоте можно найти что-то от красоты горных вершин, зеленых долин, кристального блеска озёр. Правда, это не человеческие черты в современном понимании. Нужны ли кому-нибудь такие литературные персонажи? Ну, это каждый решит сам для себя».

               Хочется добавить еще одно соображение. Повесть «Сердце Змеи» представляется мне метафоричной. Ведь сегодняшнее человечество не вступило еще в Великое Кольцо. Надо признать, что не исключена вероятность очень редкого (хотя и не уникального) возникновения жизни в космосе. И одинокая (пока) Земля сама подобна звездолету фторных людей, и надеется (все-таки надеется ?) на встречу с братьями по разуму в своем пути через Галактику.

lord_lex, 23 октября 2010 г. в 22:13

Ну вот я тебя и нашел! Долго пытался вспомнить название книги, и автора так запомнившегося научно-фантастического произведения. И не мог... Кажется, помню всё до мелочей с детства, а вспомнить произведение не могу. Но, к счастью, изучая замечательную советскую фантастику, я познакомился с не менее замечательным писателем — Ефремовым. И как будто в памяти что-то проснулось, и я давай быстрее листать страницу вниз и искать своё произведение. Как я был рад, открыв «Звездные корабли» и прочитав аннотацию. Моральное удовлетворение нахлынуло и пробудило бурю воспоминаний о моем первом опыте чтения фантастики. Это, бесспорно, твердая НФ, которая читателю, мало интересующемуся наукой, вряд ли будет интересна. Но повесть я полюбил еще в те детские годы, когда не знал, что грань между реальностью и фантастикой настолько мала. Очень понравилась сама идея — сближение галактик и возможность развитых гуманоидов перелетать в другие звездные системы с минимальными затратами. И вообще, тема «чужих» еще до появления человека меня взбудоражила и взволновала. Я думаю, что не забуду «Звездные корабли» еще очень долго.

terrry, 14 октября 2010 г. в 18:57

         Много я читал критики произведений И.А. Ефремова и, иной раз, вполне конструктивной. Но стоит вновь взять в руки давно знакомый ефремовский текст, или послушать аудиокнигу, как вся критика куда-то «улетучивается». Это ли не та самая волшебная сила искусства, подвластная лишь истинному художнику?

          «На краю Ойкумены» — роман (или повесть) с ярко выраженным приключенческим сюжетом. Но по мере прочтения становится ясно, что приключения, написанные необыкновенно увлекательно, являются, главным образом, сюжетообразующей канвой. Особенно интересно перечитывать этот роман после поздних произведений Ефремова. Тогда отчетливо вырисовывается внутренняя взаимосвязь всего художественного (и не только) творчества писателя. «На краю Ойкумены» — прежде всего, произведение об искусстве и культе красоты людей и природы. Уже в этом произведении Ефремов формирует свою эстетику, вводя понятие целесообразности красоты, которое получит дальнейшее развитие в «Лезвии бритвы» и «Таис Афинской». Ефремов использует, как и в других своих произведениях, прием противопоставления, в данном случае, любимого им искусства Эллады (Крита) и подавляющего (как бы вырождающегося) искусства Египта. Здесь можно спорить по существу, но предмет такого спора и точка зрения автора выражены вполне определенно. Ефремов считает, что искусство не есть только предмет сам по себе, а, прежде всего, является отображением уровня общественного и нравственного развития народов и государств. Более того, Ефремов (убежденный коммунист), следуя, по-видимому, известной мысли К. Маркса, художественными средствами показывает, что искусство не только отображает мир, но и преобразует его. В этом смысле время Египетской цивилизации, в романе, подходит к концу, и видится подход новой эпохи — эллинской, более прогрессивной. Помимо этой основополагающей идеи, автор щедро насытил свое произведение конкретными историко-этнографическими сведениями. Строгий историзм повествования переплетается с художественной фантазией. Палеонтолог Ефремов придумал даже встречу героев с реликтовым зверем «гишу» (мотив, похожий на тот, что использован в его раннем рассказе «Олгой-хорхой»).

            Еще одна важная мысль этого романа — утверждение об общности всех людей на земле. Эта общность коренится в миллионах лет антропогенеза и, поэтому, гораздо крепче различий, привнесенных цивилизациями. Об этом стоило бы помнить современным людям, налаживающим «взаимовыгодное» сотрудничество между странами. Интересно отметить, что все древние народы, о которых говорится в романе, (не только общепризнанные Греция и Египет) представлены высоко культурными обществами. (Сейчас, кажется, многие так не считают.) О каких-то дикарях, людоедах лишь упоминается вскользь.

          Здесь впервые Ефремов начинает формулировать, на мой взгляд, также и идеал человека будущего. Пандион, например, уже обладает некоторыми чертами Дар Ветра и Мвена Маса — он больше думает о товарищах, чем о себе и, подобно персонажам «Туманности Андромеды», стремится к познанию мира. Часто говорят, что ефремовские идеалы в наше время выглядят утопично и наивно. Не могу с этим согласиться. Я думаю, дело в том, что, возможно, в это самое «наше время» мы просто всё больше отодвигаемся от этого идеала (к сожалению). Идеал гармонично развитого человека и гармоничного взаимопроникновения культур, на мой взгляд, наивным быть не может. Это представляется очевидным.

         Язык романа — узнаваемый ефремовский стиль, оставляющий, прежде всего, сильное эмоциональное впечатление, которое трудно передать словами. Основные мировоззренческие идеи автора здесь еще не столь явно обозначены и отточены, как, например, в «Часе Быка». Но уже можно сказать, что со страниц книги веет «настоящей жизнью». Образы людей, животных, картин природы созданы с большим мастерством (может быть, это и есть т.н. «эйдетические описания»). Замечательная книга, которую можно рекомендовать всем.

Как всегда, с интересом прослушал аудио-вариант. Неплохо, хотя произношение исполнителя иногда, что называется, режет слух. Самый яркий пример: в слове «нарочито» ударение делается на букву «о», или в слове «сгрудились» — ударение на второй слог (даже как-то забавно в последнем случае).

papkovs, 03 октября 2010 г. в 16:58

отличная и одна из самых любимых моих книг еще с детства! перечитывала много раз, с удовольствием. масса идей. красота, гармония, искусство. многоплановое масштабное полотно, где все-все линии продуманы и логически завершены (в отличие от многих современных авторов, которые понаштампуют героев и сюжетных линий и не знают, к чему их всех потом пристроить). у меня даже коммунистические идеи не вызывали отторжения и отвращения (все-таки время!).

Farit, 03 октября 2010 г. в 12:28

Ценность (и немалая) этой книги в том, что она преподает системный подход. Да, герои немного ходульны и плакатны, но они абсолютно адекватны поставленной автором художественной задаче.

wooldoor, 25 сентября 2010 г. в 17:41

читал в возрасте 12 лет, до сих пор помню много, оставила только приятные воспоминания.

massaen, 20 сентября 2010 г. в 10:25

Произведение цепляет своим драматизмом. По-моему, Ефремову прекрасно удалось передать эмоции героев книги: с одной стороны, радость и волнения землян от первой встречи с инопланетной цивилизацией, их гордость от того что они стали членами космического клуба, что они эволюционировали, достигли, добились этого... С другой стороны, боль инопланетян, ищущих спасение и родственную форму жизни — и снова не нашедших этого в очередном контакте.

Я очень четко представил как они сотни лет бороздят космос, раз за разом встречая представителей различных цивилизаций, с надеждой идут на контакт... и снова вынуждены отправляться на свои поиски, унося в сердце лишь разочарование, граничащее с отчаяньем... ведь шансы на успех уменьшаются с каждым разом.

terrry, 17 сентября 2010 г. в 12:30

          Для меня в оценке любой книги (художественной, прежде всего) особенно важно её «психоэмоциональное» воздействие на читателя — интерес, волнение и т.д. С этой точки зрения «Час Быка» (ЧБ) — книга едва ли не невероятная. Далеко не каждого из читателей, конечно, тронуло это воздействие, но зато каждый, кого оно коснулось, так или иначе, думаю, меня поймет. Удивительная сила ефремовской логики, беспощадная точность формулировок проявились в этом романе с особенной выразительностью, усиленной драматизмом, даже трагичностью сюжета.

          ЧБ неразрывно связан с «Туманностью Андромеды» (ТА). Вероятно, не буду оригинален, если скажу, что ЧБ отличается от ТА также как Фай Родис — от Веды Конг. Кстати говоря, образ Фай Родис, центральный в романе — несомненно, большая писательская удача Ефремова. Вернее будет сказать — успех, так как это не случайный результат, а итог напряженного труда. В ЧБ все основные идеи автора, выдвинутые им в ТА и других произведениях получили своё дальнейшее закономерное развитие и углубление. Эти идеи формируют особую целостную систему взглядов на человека и весь мир, и не так просты для восприятия, как может показаться при не очень внимательном прочтении. Нужно проникнуться образом мыслей автора, отрешиться от предубеждений, на что, как известно, требуется определенная смелость. Возможно, именно поэтому одни читатели говорят о тяжелом языке романа, другие — о заказной коммунистической пропаганде, третьи — о сатире на советский строй, памфлете и т.д.

          Образ человека будущего (идеал) сюжетно рассмотрен в романе в его противопоставлении образу жителя планеты Торманс (по сути, образу «среднего» современного человека Земли). Хотя нельзя, наверное, назвать это полным противопоставлением — сама Фай Родис говорит командиру звездолета Грифу Рифту о том, что жители Торманса ничем не хуже их, землян, и так же достойны выхода из инферно. И ради них (не только ради своей любви к тормансианской девушке Сю-Те) Вир Норин навсегда остается на Тормансе. Это дает автору возможность образно, рельефно, точно рассмотреть огромное количество основополагающих проблем и вопросов, которые его волнуют и волнуют (должны волновать) всё человечество. Главный из этих вопросов — о направлении генерального вектора развития цивилизации, о «смысле» её существования.

Отступление: Как-то раз, я услышал по радио «Передачу о новых книгах» писателя Петра Алешковского и его соведущей. Речь шла как раз о ЧБ, причем в рубрике «Книги нашего детства». Было сказано много явных нелепостей вроде: «йога и другие маргинальные течения». Рассуждения о «стреле Аримана» названы скучными. К сожалению, в программе чувствовался «подтекст»: Ефремов — кто-то наподобие идейного вождя «секты» своих фанатичных последователей, в число которых входят толи прекраснодушные мечтатели маниловского толка, толи все те же «йоги-маргиналы». Приходит, почему-то, на ум оценка, данная на Тормансе Вир Норину автоматом, выдающим советы по выбору работы: «Туп и глуп. Но реакция хорошая». Весь писательский успех Ефремова Алешковский выводит из неожиданности его текстов. Не странно ли, что эта «неожиданность» длится уже более сорока лет, если иметь в виду только ЧБ. Для меня, как и для многих других, очевидно, что творчество Ефремова ориентировано на читателя думающего, склонного к самостоятельным оценкам. Герои Ефремовских книг, как говорят, «органически» не способны ни творить себе кумиров, ни быть таковыми для других. Вообще-то, не стоит удивляться тому, что Ефремов не оценен и сегодня в полной мере. Разве он один? Впрочем, на момент создания романа были и другие мнения о нем в писательской среде. Из письма В. Дмитревского И. Ефремову, 15 ноября 1968 г.: «Роман уже прочли Бритиков, Брандис, Гор, Ольга Ларионова, Борис Стругацкий, Аскольд Шейкин, Меерров. Сейчас он у Шалимова. Все читавшие его, я бы сказал, ошеломлены грандиозностью и множественностью проблем, поставленных автором в самых различных сферах: и социологической, и экономической, и морально-этической, и ещё… и ещё». А. Ф. Бритиков, со свойственной ему бескомпромиссностью, критиковал роман в своем письме Ефремову. Но вот его слова: «Вам удалась – при всех моих придирках, высказанных и не высказанных, — удалась диалектика утверждения и критицизма. Роман убеждает, что хотя и чертовски труден этот путь, но только на нем можно что-то сказать человеку». И далее в постскриптуме: «Я не сказал главного: «Час Быка», безусловно, самая значительная вещь после «Туманности Андромеды» в нашей фантастике. Да и на Западе не знаю романов такого масштаба. Так что придирался с самой высокой меркой».

            Невозможно, кажется, сказать сразу обо всех проблемных полях, затронутых в ЧБ — ассоциативные ряды захлестывают несовершенное сознание человека ЭРМ. Глубочайшая мысль писателя — «теория инфернальности», которая необыкновенно ясно и убедительно, используя логику научного познания, раскрывает причины страданий человека в несовершенном обществе, а также вообще всех живых существ на Земле. Это источник идей более высокого порядка, чем привычные (анти)утопические мотивы. А.Ф. Бритиков назвал это произведение романом-трактатом. Я бы хотел обратить внимание на вопросы человеческой психики, которые неизменно находились в фокусе писательских интересов Ефремова. Здесь открывается целый «гносеологический космос»: от банального «все болезни от нервов» и до предвидения будущего. Идеал человека будущего, по Ефремову, воплощает в себе овладение и контроль огромной психической энергией, потенциально, имеющейся у каждого. Вспомним необычайную даже для людей ЭВР психическую силу Фай Родис, «особую чувствительность» Вир Норина. Кажется, именно этим, в большей степени, чем чисто физическим совершенством, земляне отличаются от тормансиан. И именно это вызывает восхищение. Ведь определенная «психическая сила» нужна даже и для того, чтобы внимательно прочесть и воспринять ЧБ. Неразрывную связь психики и интеллекта в человеке Ефремов подчеркивал всегда. Поэтому ЧБ — все-таки не сухой философский (социологический) трактат, но необыкновенно насыщенное мыслью произведение искусства, в чем-то даже поэтическое. Эта поэзия иногда сурова и страстна, иногда — щемяще печальна, но никогда — холодна, равнодушна, абстрактна. Это поэзия людей, «подобных натянутым струнам», которые знают, что «наивысшее счастье человека всегда на краю его сил». Здесь мы наблюдаем удивительный сплав животрепещущей темы и убедительности (очарования) вымысла.

              При читательских обсуждениях романа часто возникает вопрос о гибели трех землян, а затем и самой Фай Родис. Одна из читательниц замечает, что «…нечаянная смерть землян вообще вызывает улыбку». Оставим в стороне то прискорбное (и симптоматичное ) обстоятельство, что смерть, хотя бы и «нечаянная», может и в самом деле вызвать у кого-то улыбку. Понятно, что в данном случае речь идет о сюжете. И все же, не стоит так свысока относиться к этому авторскому решению. Действительно, можно, наверное, было придумать и другой, более правдоподобный ход событий (возможно, кто-то полагает, что сделать это легко). Но и здесь мне видится особый авторский замысел. Земляне гибнут потому, что иначе они НЕ МОГУТ поступить. Не в смысле совершения самоубийства, а в том смысле, что они следуют своей земной морали, преступить через которую для них так же невозможно, как для нас отменить указом президента закон всемирного тяготения. «Не избивать же их лазерным лучом, спасая наши драгоценные жизни» — спокойно говорит Тор Лик (!). Моральные нормы, а равно и полное их отсутствие — сила, может быть, посерьезней небезызвестной лемовской бетризации. Нельзя быть «идеальным» человеком на Земле и одновременно с этим — «чойо чагасом» на Тормансе, и получается, что «нельзя безнаказанно пройти через инферно»… Это, пожалуй, наиболее трудный для восприятия момент ЧБ, но он же, может быть, и наиболее важный. «Я, наверное, никогда не научусь думать так, как вы — прежде о других, а потом о себе». Кажется, так говорит, обращаясь к Фай Родис, тормансианский инженер Таэль. И Тивиса Хенако: «Кто эти существа? Они неотличимы от людей и в то же время не люди.» — вот суть противоречия, которые должны были разрешить земляне. Но разве только перед людьми ЭВР стоит эта, отнюдь не абстрактная задача, разве сегодняшние люди Земли не обречены на её чуть ли не каждодневное решение? А решение людей ЭВР таково: «Дикую толпу можно было бы уничтожить, но такая мысль даже в голову не могла прийти землянам.»

              Сам Ефремов в статье-интервью «Следы человека, которого еще нет» высказался на эту тему вполне определенно: — «Мне кажется, что одной из самых важных проблем, которая не снимется и у весьма отдаленных поколений, будет именно психологическое исследование мотивировки поступков и глубокого анализа их причин. Разумеется, не в порядке бихевиоризма. Есть такое течение (оно во многом смыкается с фрейдизмом), которое вообще оправдывает поведение человека, по большей части неблаговидное. Оправдывает какими-то атавистическими инстинктами, какими-то древними психологическими пережитками, подсознательными эмоциями. Вспомним, сколько романов написано на тему о том, что человек низок, гадок, что человек есть убийца, что он с трудом подавляет в себе изначальное желание убивать, разрушать, уничтожать. …. Именно для того, чтобы парализовать все эти псевдоученые разговоры и мнимые научные обоснования, мы и должны разрабатывать свою психологическую науку, которая должна опираться на философское осмысление мира. Разрабатывать ее в том направлении, чтобы показать человеку правильный путь развития своих склонностей, анализировать ошибки, устанавливать их причины и, так сказать, закрывать его на ключ от всего дурного, аморального. Это очень важно. Только тогда в мире переведутся изуверы, преступники, маниакальные ученые, которые ради своей науки готовы пожертвовать весьма многим. …Разные ученые и мыслители в разные времена задавали себе и миру вопрос: каков критерий нормальной психологии? Творческий экстаз, фанатичная увлеченность любимым делом, одержимость гениальной идеей, — где здесь грань между нормальностью и психопатией? …Единственный критерий — общественное поведение человека. Его забота о ближнем, о счастье людей. Все другое, что не связано с человеколюбием, — более или менее замаскированные честолюбивые устремления, завуалированный практицизм, растворенный в красивых словах эгоизм». Таким образом, Ефремов, как и подобает истинному ученому, последователен в своих убеждениях, излагавшимся им как в художественной, так и в публицистической формах.

                 Рассуждения автора (некоторым читателям они кажутся скучными) в ЧБ о медицине, науке, психологии и социологии нисколько, на мой взгляд, не устарели. Скорее, наоборот, по мере т.н. «глобализации» сходство между современной земной цивилизацией и тормансианской как будто усиливается. У нас, в России, слово «олигарх» стало почти обиходным, в отличие от времени написания романа (поневоле задумаешься о ефремовском предвидении!). Не следует, конечно, упорно отыскивать прямые (памфлетные) аналогии, они лежат гораздо глубже — в общих законах развития человека и социума, цивилизации, и Ефремов помогает их лучше увидеть, распознать, предлагает (самостоятельно!) задуматься и сделать, образно говоря, первый шаг вверх по лестнице выхода из инферно. И если героев ТА можно порой упрекнуть в некоторой склонности к декламации, то в ЧБ этого нет. Остаются не вполне ясными, правда, способы перехода от «инфернального» мира, или ЭРМ, к миру коммунистическому. На этот недостаток указывал и А.Ф. Бритиков в одном из своих писем Ефремову. С другой стороны, излишняя конкретика таких «рецептов», конечно, повредила бы тексту (всем нам знакомы судьбы футурологических прогнозов). Здесь, наверное, уже поле для (деятельной?) фантазии самих читателей.

              И еще раз хочется отметить особую поразительную, местами, завораживающую атмосферу романа, начисто лишенную всякой суеты и пустословия, создающую истинный «феномен достоверности». Вот уж действительно, невозможно оторваться. Один мой знакомый университетский преподаватель говорил по этому поводу, что Ефремов сам обладал теми «гипнотическими» качествами, что были, например, у Гирина из «Лезвия Бритвы». Трудно освободиться от такого влияния, пусть даже передаваемого через книжный текст, так же как трудно не поддаться притягательной силе образа Фай Родис и других землян.

                ЧБ следует читать, на мой взгляд, обязательно после ТА, возможно, с некоторым перерывом, чтобы не смешивать впечатления. По собственному опыту могу сказать, что полнее эту книгу поймет человек зрелый (может быть, не случайно в романе упоминается о сорокалетней зрелости Родис), но, конечно, эта книга для всех возрастов, за исключением разве что самых юных, что понятно. Как альтернативный способ восприятия я рекомендовал бы в дополнение к тексту и аудиокнигу, хотя там сокращенный (немного) вариант.

               Трудно вообразить, каким могло бы быть «продолжение» ЧБ. Для этого, наверное, нужно быть Ефремовым. Известно, что он задумывал роман «Чаша отравы». «В этом романе писатель хотел развернуть картины отравления ноосферы, как говорил Вернадский, человеческого общества и собственно мозга человека всеми видами злых, вредоносных, унижающих, ошельмовывающих, обманывающих влияний. И, разумеется, сказать о том, что надо предпринять для очищения ноосферы — психической атмосферы земли, показать, что надо сделать, чтобы уничтожить все фантомы, насилующие природу человека, ломающие его разум и волю» (цитата). Есть ли сейчас что-либо более актуальное? Мне думается, это и было бы «продолжением» ЧБ. Очень жаль, что мы никогда не сможем его прочитать. Но, несомненно, оно, это продолжение, обязательно показывало бы нам пути дальнейшего развития идеала человека, о котором говорил талантливый критик (исследователь НФ) А.Ф. Бритиков, анализируя «Туманность Андромеды». «Час Быка» уже прочно укоренен в ноосфере Земли, и дав волю фантазии, можно придти к выводу, что каждый из соприкоснувшихся с творчеством Ефремова, независимо от того, как он оценивает конкретные произведения (конечно, при осмысленности и ответственности таких оценок), делает свой маленький шаг в направлении этого развития, и тем самым вольно или невольно исполняет великую мечту и замысел Автора.

terrry, 16 сентября 2010 г. в 14:06

Если бы я писал на эту тему развернутое эссе, то, наверное, озаглавил бы его так: «Моя Туманность» (рефлексии на тему книг И.А. Ефремова). И эпиграф: «Я – Парус. Я – Парус. Иду от Веги двадцать шесть лет…».

            Х.Л. Борхес говорил: «Иные гордятся написанными книгами, я же — прочитанными». Так и я чувствую некоторую «гордость» всякий раз, обратившись к «Туманности Андромеды» (ТА). Наверное, так бывает всегда, когда соприкасаешься с чем-то действительно значительным. О ТА хочется сказать очень много, но именно поэтому сделать это не так просто. Хотелось бы всё же высказать несколько своих замечаний.

            Сейчас, прежде всего, заметна, бросается в глаза значительная полярность оценок этого произведения, что само по себе говорит о многом (вспомним полярные оценки, которые земляне, участники экспедиции на Торманс, дают обманной инсценировке, устроенной Фай Родис для владык планеты («Час Быка»)). Ведь и с самого начала роман вызвал серьезную полемику. Со времени первой публикации романа ТА прошло довольно много лет, а он продолжает вызывать большой интерес (или неприятие), продолжает регулярно издаваться и после «успешного завершения перестройки», «либерализации», «демократизации» и т.д. — словом, в другие исторические эпохи, переведен на множество иностранных языков, и это, как некоторые выражаются, медицинский факт. Говорить и спорить о ТА — значит, говорить и спорить о целом (целостном) мировоззрении. А мировоззрение это оригинально и отнюдь не примитивно, идеологически тенденциозно, как то пытались и пытаются представить иные категоричные критики.

             Некоторые читатели пишут: «Вера в моральный прогресс человечества — это наивно». На мой взгляд, как раз трудно придумать что-либо более наивное, чем такие вот заявления. Я не хочу здесь полемизировать по существу вопроса, а только обращаю внимание, что автор ТА — состоявшийся крупный ученый, обладавший весьма широким кругозором (в отличие, вероятно, от многих критиков), вообще, человек много чего повидавший в жизни. Над своим романом Ефремов работал, как ни банально это звучит, долго и упорно. («Мучительно далась мне «Туманность» — вспоминал Иван Антонович.) Его мысли — не плод досужего вымысла, но результат глубокого анализа действительности, разнородных научных данных, исторического прошлого. Да и писательский опыт у автора ТА уже имелся. Хотя и в ранних его рассказах довольно сложно отыскать явные следы литературного ученичества. И поэтому легко и непринужденно называть главные, основополагающие идеи ТА наивностью, по меньшей мере, странно. Как будто какой-то первокурсник называет труды Аристотеля или Канта детским лепетом и чушью. Сегодня, мол, всё это стало общим местом и вообще неправда. А дело, насколько я понимаю, в том, что общество с ущербной моралью воспроизводит, так сказать, для своих нужд морально ущербных людей. Естественно, что они-то и не способны поверить ни в какой моральный прогресс (соображения подобного рода высказывал, например, советский философ Э.В. Ильенков). Возникает своего рода замкнутый круг («инферно»), выйти из которого чрезвычайно сложно. У каждого, конечно, должно быть свое мнение, но далеко не каждый сможет так обоснованно, доказательно, убедительно, зримо его высказать, как это сделал Ефремов.

              Других читателей «раздражает» то, что герои романа называют друг друга на «Вы». Мне представляется, что на самом деле в языке будущих землян используется не наше привычное местоимение «Вы» и не фамильярное «Ты», а что-то вроде английского “you”, которое герои безошибочно понимают в зависимости от ситуации: разговор влюбленных, беседа учителя с учеником и т.д. В этом обращении, переданном нам Ефремовым как «Вы», бесконечное уважение к собеседнику и столь же неколебимое чувство собственного достоинства, возможные только в совершенном («коммунистическом») обществе. Впрочем, в «Часе Быка» говорится о возросшем богатстве языка людей будущего. Здесь, и в других подобных моментах, писатель дает пищу воображению читателя. И в этом одна из многих граней его литературного мастерства.

              Случается, ищут технические «недочеты» и «ошибки» ТА. Подобное занятие, вероятно, может быть интересным и в чем-то даже поучительным, но, очевидно, что это не метод анализа научно-фантастического романа как произведения литературы в целом. Об этом писал и сам Ефремов в статье «Наука и научная фантастика». Абсурден был бы такой подход к «Аэлите», например, или к «Первым людям на Луне». В ТА «техника» играет если не второстепенную, то, во всяком случае, подчиненную роль. Знаменитое изречение Протагора «Человек-мера всех вещей» является и ефремовским кредо, многомерно раскрытым в его творчестве. (К слову, интерес Ефремова к античности – отдельная большая тема.)

              Кому бы я порекомендовал ТА? Наверное, тем, кто серьезно задумывается о смысле жизни, и видит его не в религии и не в достижении материального благополучия и личного успеха (единственно). Я вот никак не могу поверить в то, что развитие цивилизации всегда (!) будет происходить на базе товарно-денежных отношений. Действительно, как видят его (этот смысл) люди, согласившиеся на сорокапятилетнее заключение в звездолете ради того, чтобы побывать на Веге? Или те, ушедшие в полет без возврата на Ахернар ради будущих поколений? По-видимому, не так, как те, кто строит невиданные морские суда для личного пользования и покупает футбольные клубы. Такое чтение, на мой взгляд, гораздо занимательнее пусть даже талантливых фэнтезийных и не очень выдумок, где зачастую идет речь все о той же борьбе тем или иным подобием дубины за самку, доминирующее положение, личный успех, спасение очередного «средиземья» и т.д. (Я намерено здесь несколько утрирую и не хочу равнять всех авторов фэнтези.) Какая-то часть человечества всегда находится в поиске великих целей, и именно эта часть обеспечивает, в конечном итоге, его прогресс. В будущем, по Ефремову, это стремление должно охватить всех людей. Да, наверное, нужно совершить усилие, чтобы приблизиться к такому пониманию жизни. Но, как мне представляется, оно того стоит…(На данном историческом этапе отсутствие, например, по-настоящему достойных целей у России как государства грозит, на мой взгляд, ее распадом.).

                Тибетский опыт Рен Боза и Мвена Маса, являющийся смысловой кульминацией романа, с очевидностью демонстрирует, что земное сообщество в ТА – отнюдь не пасторальная, либо любая другая, идиллия, но мир, полный серьезнейших противоречий. Эти противоречия качественно и масштабно иного плана, чем те, что мы знаем из истории и те, что имеем возможность наблюдать сейчас. Но именно эти противоречия – источник всякого движения и прогресса, в этом суть диалектики ТА. Говоря о бесчисленных ушедших поколениях, Ефремов пишет, что они «требуют раскрыть загадку времени, вступить в борьбу с ним! Победа над пространством и есть победа над временем.» Это крупнейшая, подлинно великая научно-философская и гуманистическая идея романа. Именно такого масштаба идеи отличают лучшие произведения НФ и литературы в целом.

               Никакой анализ не заменит личных впечатлений от прочитанного текста. Трудно передать чувства, переживаемые в моменты, когда сознаешь и понимаешь грандиозность авторского замысла, мысли и сомнения героев. Кто-то говорит и о слезах восторга… Честное слово, я совершенно не вижу «ходульности» персонажей, о которой часто говорят. Они другие, не такие как мы, жители ЭРМ. Особенно впечатляет их спокойствие, уравновешенность, которые многими читателями, похоже, и воспринимаются как неестественность. Это спокойствие, дисциплинированность, характеризуют не только внешнюю, коммуникативную сторону жизни героев, но и, что особенно важно, их внутренний мир, личные переживания. Именно так и задумывал их автор. Они не прячут свои эмоции за маской вежливости, они действительно таковы, какими мы их видим. Здесь мне хочется привести цитату из статьи болгарского писателя-фантаста А.П. Славова «Психологические и ценностные механизмы неприятия героев Ефремова некоторыми типами интеллигенции»: «Ефремов позволяет себе то, что в нашем обществе практически не прощается — яркая индивидуальная свобода его героев сочетается с глубокой нравственной определенностью. Такое сочетание для современного скептичного, ироничного человека, недоверчивого ко всему гармоническому, живущего в мире где «всё на продажу» и «у каждого своя цена», в преобладающем большинстве обрекает его на восприятие ефремовских персонажей как дразнящего обвинения в безнравственности. И ещё (за границей сознательного) зависть, которую он ни за что не признал бы, потому что зрелый, опытный, современный человек не может завидовать каким-то выдуманным красавчикам и красавицам, которые успевают быть одновременно и интеллектуальными и чувственными, гуманными и решительными, страдающими и счастливыми! И то (представьте себе!) в мире без серости и ничтожеств, потому что каждый вырос в «силовом поле» индивидуализированной артистической педагогики, которая зарядила его убеждения, естественные как дыхание, — если он ещё не реализовал себя, не нашел той задачи, того дела, в котором уникален и неповторим, то может снова и снова возобновлять попытки, без риска прослыть неудачником в глазах общества». Прекрасные, предельно точные слова.

                Мне кажется, что в случае с ТА произошло то, что бывает нечасто — творение в некотором смысле «превзошло» своего творца. И творец не стоял на месте — возник «Час Быка», но о нем особый разговор. Как всякое хорошее художественное произведение, ТА неразложима на отдельные идейные и прочие «пункты», несводима к какой-то одной афористической квинтэссенции. Очевидно, что интерес к ней — это не только читательская влюбленность, но и стремление разделить с автором его идеи.

                Немного «шутки». Я, пожалуй, мог бы покритиковать Ефремова за слишком частое употребление слова «чудовищный». Конечно, по тексту оно везде к месту, но в нашем «великом и могучем» можно найти достойные синонимы, чтобы избежать повторений. Некоторые другие особенности языка тоже, при желании, можно причислить к недостаткам. Но это всё же мелочи. Какие угодно языковые красоты и «лихо закрученный сюжет» не скроют отсутствия достойного внимания читателя содержания, и наоборот — огрехи языка не умаляют сути произведения. Сам Ефремов писал, что осознает, что он не Толстой и не Чехов, но также ясно осознает и то, что ни Толстой, ни Чехов никогда бы не могли написать того, о чем пытается написать он. Вообще, для понимания ТА и других вещей полезно почитать статьи и интервью Ефремова.

               Еще мне понравилась аудиокнига «ТА» (Читает С. Кирсанов). Слушая текст со стороны в сочетании с удачным музыкальным сопровождением, воспринимаешь его несколько иначе, по-новому. Особенно это касается глав о полете «Тантры». Космос так велик, что, строго говоря, размеры его НЕВОЗМОЖНО вообразить, хотя и можно выразить численно. Но, песчинка звездолета начинает преодолевать пространство, разум с невероятными усилиями, но торжествует над косной материей. Вот это действительно «ввергает в трепет восхищения», чувствуются «ужас и восторг» Низы Крит. К слову, даже в советском фильме 1968 г., который никак нельзя назвать удачной экранизацией, можно уловить отголоски грандиозного замысла автора романа. У Ефремова речь идет о реальном космосе, а не о «космосе» космических опер. Преодоление трудностей космических полетов на межзвездные расстояния показано в ТА настолько достоверно, настолько ярко в эмоциональном отношении, что когда позже, в «Часе Быка» Ефремов придумал звездолеты Прямого Луча, то это авторское нововведение стало восприниматься (я несколько раз ловил себя на этой мысли) как реальное достижение земного разума. Этот эффект обусловлен внутренней логикой развития, заложенной в авторскую концепцию будущего.

               И напоследок немного серьезной «взрослой» критики. Читателям, интересующимся таковой, я бы порекомендовал ознакомиться с очень содержательной главой «Великое кольцо» из фундаментального труда А.Ф. Бритикова «Русский советский научно-фантастический роман» (доступно в сети). Здесь я позволю себе привести наиболее интересные и глубокие по смыслу, на мой взгляд, цитаты из этой работы.

«Смысл Великого Кольца не в переговорах, а в том, что расширение масштабов освоения мира неизбежно перерастает в более высокое объединение людей, в более высокую мораль и гуманизм. И, наоборот, подобно тому как закапсулирование цивилизации на своей планете чревато инволюцией (Шкловский), общность разумных существ не может остаться общностью, не распространяясь на все разумные миры. Более развитая цивилизация не может не заботиться о менее развитой уже хотя бы как о своем резерве. Технологический фактор диффузии разума в космос неотделим от идеологического. «Туманность Андромеды» внушает именно эту мысль».

«Физическое сближение миров, конечно, только часть великой цели. Даже безмерное могущество над природой, которое даст разуму межпланетное единение, тоже не вся цель. Самое главное — стремление разума к бессмертию или точнее к практически сколь угодно долгой жизни. Биогенная эра отдельной планеты, даже расширенная за счет освоения своей солнечной системы, имеет начало и конец. Выход в ближний космос может отсрочить, но не исключает конец планетного разума. Лишь в лавинообразном распространении по Вселенной разум может противостоять ее бесконечности, столь же неизбежно гасящей жизнь в одном конце, сколь закономерно она зажигает ее в другом. Вот почему наши предполагаемые братья по разуму не меньше нас должны быть заинтересованы в объединении».

«Ефремов вовсе не пытается, как это нередко бывает, свести многосложные социальные явления к элементарным законам природы. Но он нащупывает аналогии и диалектический переход между наиболее общими законами социальной жизни и наиболее общими законами жизни биологической. Сила ефремовской фантастики в том, что эта интеграция вносит в его концепцию определенность как «вверху», так и «внизу». Не может быть никаких «иных» мышлений, абсолютно недоступных нашей логике, потому что любое сознание везде отражает законы природы. Но если так, то на высшей ступени любой отличающийся от нас разум не может не быть гуманным, иначе он уничтожит себя».

«Люди остро нуждаются в оптимизме. Но человечество сегодня слишком много знает, чтобы его устроил прекраснодушный, волюнтаристский оптимизм, ему надо утвердить свой оптимизм убежденностью, объективным знанием противоречивых тенденций нашей эпохи. Это единственно приемлемая точка зрения».

«Ефремов предусматривает целую эпоху Упрощения Вещей. А для украшения женщин драгоценные камни у него привозят даже с Венеры. Предмет расточительной роскоши стал символом тонкого чувства изящного. Потребность в красоте стала значить для людей слишком много, поэтому ее культивируют наряду с противоположной — скромностью в жилье, бытовой обстановке. В некоторых утопических романах 20-х годов предполагалась физическая и психическая нивелировка мужчин и женщин. Драгоценные фаанты на шее прекрасной Веды Конг — одна из многих деталей, которыми в «Туманности Андромеды» подчеркнута противоположная мысль: подлинное равенство с мужчиной в делах и трудах нисколько не помешает еще больше быть женщиной».

«Мы стоим на том, что обязаны усовершенствовать этот мир для человека. Разумеется, никакое гениальное воображение не способно в точности угадать, как будет на самом деле. Но диалектически мыслящий фантаст может и должен дать почувствовать неизбежность эволюции идеала. Вот это ощущение и необычайно важно в «Туманности Андромеды». Оно уже нравственно настраивает на то, что мир не идет по кругу...... но поднимается по спирали. О спирали диалектического развития говорят в «Празднике Весны» Олигера. У Ефремова идея развития и возвышения жизни реализована в концепции человека. И эта концепция начисто лишена идиллического прекраснодушия, тень которого можно заметить и на иных утопических страницах братьев Стругацких, писателей в общем-то мало сентиментальных. В «Туманности Андромеды» появилась — впервые, вероятно, в советской социальной фантастике — суровая аскетическая интонация, и она в известном смысле программна».

«Пройдет время, и ефремовская концепция человека будущего устареет. Но время не отменит главного — переданной в романе мысли о движении, развитии идеала человека. Вот это движение и вливает жизненность в ефремовские «схемы».

              Всем известна хрестоматийная фраза: «Всему хорошему во мне я обязан книгам» (М. Горький). Безусловно, это относится не ко всем без исключения книгам (а тем более, людям), а лишь к тем, что формируют мировоззрение и, даже более того, личность человека. И таких книг не может быть много. Если имеет смысл говорить о «главных» книгах в жизни, то для меня «Туманность Андромеды», при всем обилии и разнообразии других великолепных книг, мною прочитанных, всё-таки наверное на самом первом месте.

Artemcheremin, 14 сентября 2010 г. в 19:18

Главный герой равняет просветление с лсд, лечит рак внушением, посвящает индийских йогов в тайны коммунизма, который есмь диалектическое единство между западом и востокомъ, суть лезвие бритвы. Последняя глава сильно портит впечатление от романа, слишком уж сильна там идея коммунизма, а до неё рассуждения о природе красоты, красочные описания индийских храмов, гималайских гор, и природы вообще, приключения и интересные мысли.

vilda, 26 августа 2010 г. в 19:11

Исторические экскурсы, диалоги, тезисные заключения — практически повсюду напоминают об искренней увлеченности писателя своей героиней. Согласно теме, целям и задачам, на уровне непревзойденного мастерства той обособленной когорты фантастов-философов, которые сумели остаться и рассказчиками, и медиаторами, и историками. Многое служит уроком, многое заслуживает того, чтобы задуматься о том, для чего существует бессмертие духа, имени, литературного наследия. В каких-то немыслимых захоронениях праисторизма Ефремов нашел Некрономикон с содержательным историческим фэнтези, и отреставрировал его согласно требований литературной достоверности.

Сюжеты Ефремова — это еще и определенная мифологическая кастовость, некромантический синкретизм и конвергенция апокрифический стилей, формы и содержания, в том числе и содержания реалистического, что напрямую отвечало требованиям в том числе и советской фантастики. Это уже и достояние мировой культуры, и его особая археологическая территория, где еще слишком многое только предстоит изучать.

«Таис Афинская» — произведение неповторимое и бесценное. Которое конечно же существует лишь по своим собственным канонам.

(!) Картина «Остался один» Ефремова с красной пустыней Марса — это магическая картина. Где-то есть еще одна ее копия. Название следует понимать: «остался один роман». Подвал жилого дома, дом-сталинка, зеленая дверь без номера, дом после бомбежек восстанавливали, трибуна особый вход-спуск с балюстрадой, рядом монумент и несколько солдат. Парк и река. В доме частная коллекция книжных старожитностей. За дверью было книгохранилище, архив. Туда приходили писатели. Еще дверь за стеллажом, где-то рядом с картиной. Вместе с другими рукописями находится и рукопись Ефремова. «Туманность Андромеды» и «Таис Афинская» начинаются: «Т.А.». Это символ Тарковского. Нужно будет не забыть о дозиметрах.

16.12.2015 Книга Ефремова была найдена. Возможно, она будет издана после современного литературного редактирования. С рукописи были сделаны копии. Предчувствие.

fantazer, 16 августа 2010 г. в 14:41

Очень трогательная повесть о первой встрече землян с другой цивилизацией.

fantazer, 16 августа 2010 г. в 14:36

Практически полностью реальная история. Одно из возможных объяснений: идеи реинкарнации души, родовой памяти. Прочитал на одном дыхании. Спасибо вам, Иван Антонович!

fantazer, 16 августа 2010 г. в 14:34

Я этот роман начинал читать с огромным трудом лет 15 назад. Прочитаю несколько страниц и закрою. И только недавно нашел в себе силы прочесть его полностью до конца. Роман мне понравился. Для такой литературы нужно созреть. В принципе понятие «Лезвие бритвы» — это литературное и, наверное, жизненное кредо Ефремова.

jane20, 02 августа 2010 г. в 23:57

Великолепнейшая книга! Мне она понравилась больше всего из произведений Ефремова, это книга, по существу, стала моей любимой из всех прочитанных, я ее переслушивала несколько раз. Некоторые тут пишут, что вроде и фантастика не та, и приключения, и много «воды». Но ведь книга писалась именно РАДИ «воды». Для меня сюжет как таковой не имеет особого значения, а нечаянная смерть землян вообще вызывает улыбку. Но ведь книга не об этом. Это глубочайшее произведение социально-философской направленности, где, к тому же, энциклопедические знания из различных отраслей наук (физика, антропология, лингвистика, социология, психология, да всех не перечислишь). Я считаю, что по философии Ефремов гораздо сильнее Лема, потому как у Ефремова есть четкое мировоззрение, ясное видение мира и явлений в нем. А Лем вопрошал в своих произведениях о наличии бога или Конструктора. Очень жаль тех людей, которые пишут, что «зря потратили время», это и есть яркие представители Торманса, пребывающие в невежестве и желающие лишь зрелищ и хлеба, отученные думать. В «Часе Быка» есть «хлеб», но интеллектуального, а вернее, духовного характера. После этой книги я уже не могу читать дешевые поделки, где лишь приключения и никакой идеи. После «Часа Быка» я читаю всего Эриха Фромма, (на которого в книге ссылаются как на мыслителя 5 периода ЭРМ Эрфа Рома) и получаю огромное удовольствие. Читаю Канта, слушаю Шопенгауэра, Шпленгера, дело дошло уже до «Капитала» Маркса. Ефремов принадлежит именно к этой чете мыслителей и те, кому их мысли трудны для восприятия, конечно, концентрируются на экшене и приключениях. В таком случае Стругацкие подойдут больше, они вдохновлялись идеями Ефремова, но излагали в гораздо более общедоступной форме. Как писал один критик, прочитав Ефремова наша жизнь отныне делится на две части: до Ефремова и после. Потому как после прочтения вы уже не сможете быть прежним, в вас всколыхнется та часть, которая отзывается на человечность и искренность.

2480, 02 августа 2010 г. в 17:26

Легенды дают пищу для размышлений. Легенды объясняют какие-либо явления через мифологию, а учёные даже мысли о мистическом объяснении тех же фактов не допускают. И как результат не просто их объясняют, но и это объяснение приносит ощутимую пользу в материальном плане.

Himaera, 29 июля 2010 г. в 20:42

А так ли уж хочется жить в этом мире, елейном до безобразия? В нем даже ошибки совершаются во имя человечества. По моему созданный Ефремовым мир — это антиантиутопия. Мир в котором человек до такой степени изменил облик земли, что океаны похожи на огромные лужи. А по желанию нажал на кнопочку и идет дождь или светит солнце. А дети воспитываются в глобальных интернатах. А кто не хочет так жить, ссылаются на необитаемый остров и живут как дикари. Хотя описание Ефремовым Космоса и приключений в нем мне понравилось, в этом я согласен с другими ораторами.

morbo, 28 июля 2010 г. в 14:39

Что мне нравится в Ефремове, так это его широкий кругозор, потрясающее внимание к деталям. Кажется, что он годами собирал научный материал для своих произведений: читал разные энциклопедии и историческую литературу, чтобы сначала выработать в себе детальную картину, а уже затем погрузившись в неё писать произведение.

Насколько я знаю, Ефремов никогда не бывал в Египте, но атмосфера, элементы быта и общественных взаимоотношений переданы просто великолепно! Пожалуй именно этим и отличается писатель-профессионал от просто писателя. Профессионал может весьма достоверно изобразить то, чего он никогда не видел.

По поводу сюжета можно сказать, что он скорее вторичен. Главная функция сюжета этой книги — дать возможность писателю преподнести читателю описания различных народов, их цивилизаций, окружающей их природы, показать родство духа всех людей Земли. Писателю хотелось показать, что деление на национальности, племена, культуры в некоторой степени условно: во всех людях есть нечто общее. Общее — это любовь к родине, взаимовыручка, дружба, чувство прекрасного, сила духа. Все люди — братья.

К великому сожалению, в наше время идеалы писателя кажутся несколько наивными. Эту книгу я бы посоветовал прочитать в юношеском возрасте, когда ещё не угасла фантазия, а мировоззрение ещё не сформировалось. Эта книга насытит голодающую фантазию яркими красками образов моря, ночного неба, природы и народов африки, воспитывая мировоззрение молодой личности. Прочитавший эту книгу в детстве никогда не станет нацистом и никогда не будет громить памятники. Жаль, что не все прочитали эту книгу в детстве. Мир от этого стал бы значительно лучше.

тессилуч, 24 июля 2010 г. в 13:45

Когда в конце 1964 года журнал Техника-молодежи дал анонс на выход в следующем году повести И.Ефремова «Долгая Заря», я ждал её целый год, но так и не дождался. Потом перестал ждать. И вдруг в конце 1968 начал печататься «Час быка». Это было очередное откровение в фантастике. Ждал каждого следующего номера и упивался слогом и развитием сюжета. Даже сейчас мне кажется, что читать настоящие произведения с продолжением является наслаждением. А потом перечитываешь его полностью и опять радуешься встрече с героями. Это неповторимый роман.

тессилуч, 24 июля 2010 г. в 13:32

По-моему это самый прекрасный «морской» рассказ Ефремова. Есть такая морская поговорка: Нет ничего прекрасней скачущей лошади, танцующей девушки и чайного клипера под всеми парусами. «Катти Сарк» была именно таким клипером. Ефремов же в своем полудокументальном рассказе донес до нас историю этого прекрасного парусника. Для моряков он остается легендой до нашего времени, когда настоящих парусников становится все меньше и меньше.

diam777, 23 июля 2010 г. в 02:53

1 — Как мне показалось, автор старался передать представление о РАЗВИТОМ обществе,

но вынужден был называть это «коммунизмом», иначе шансов на встречу с читателем у произведения бы не было.

2 — Периодические упоминания терминов «Раджас», «Тамас», «Ариман», мелькнувшие воспоминания о Тибете, о Буддийском Храме, о восстановленных Православных храмах (о чём и речи не было в конце 60х) намекают на знакомство автора с ЭЗОТЕРИЧЕСКИМИ трудами, в которых рассматривается идея построения идеального общества.

Цитата:

« Ни малейшей тревоги о будущем, ... кроме желания стать лучше, смелее, сильнее, успеть сделать как можно больше на общую пользу. Гордая радость помогать, помогать без конца всем и каждому... Привычка опираться на такую же всеобщую поддержку и внимание. Возможность обратиться к любому человеку мира... Чувствовать вокруг себя добрую направленность мыслей и чувств, знать об изощренной проницательности и насквозь видящем взаимопонимании людей. Мирные скитания в периоды отдыха по бесконечно разнообразной Земле, и всюду желание поделиться всем с тобой: радостью, знанием, искусством, силой…»

Вышеприведённая цитата очень хорошо совпадает с идеями эзотериков Блаватской и Бейли, уделяющими внимание самосовершенствованию каждого и единению всех.

4 — Среди размышлений о невыносимом шуме инопланетного города мелькает фраза о горожанах «никакой необходимости в чтении, раздумьях или тем более МЕДИТАЦИИ», что подтверждает знакомство автора с некоторыми «несоциалистическими» методами саморегулирования, возможно это опять эзотерика. Почему не Буддизм, ведь там тоже медитации? Потому, что в Буддизме нет идей общего братства, а в работах Бейли указывается порядок один в один: «чтение, раздумья и медитация» — так что точно — ЭЗОТЕРИКА.

5 — В эзотерической литературе часто упоминаются учителя, приходящие «с небес» и дающие сынам человечества знания и направляющие на ПУТЬ. В этой книге именно так и происходит: сыны неба дают человечеству (пусть и на другой планете) знания, идеалы и путь.

6 — Автор предсказывает вырождение и капиталистического и социалистического общества в олигархию, что весьма СОВРЕМЕННО во многих странах. Предсказывается и излишнее упрощение массовой культуры, что опять же — СОВРЕМЕННО.

ВЫВОД 1:

Книга, рассматривающая проблемы современного общества и размышляющая над путями выхода из неизбежного кризиса, вызванного крахом несовершенных систем общественного устройства.

ВЫВОД 2:

Желающие найдут массу эзотерических ссылок на страницах произведения (это и постоянно встречающаяся символика змей, и «чёрные» каратели, соединение музыки и цветом спектра, и ранее мной описанное и многое другое).

Так что поклонники эзотерики могут воспринимать «Час Быка» как хорошо и точно описанное противоборство Светлых и Тёмных сил в эпоху Кали-Юги.

P.S.

«Час Быка» — самый тёмный час, т.е. чем не Кали-Юга?

Иприт, 23 июля 2010 г. в 00:45

Путями Старых Горняков — рассказ древнего диггера. Вот ведь штука — в подземельях нет метровых крыс, зомби, путейцев-людоедов, а читать интересно...

Finefleur, 19 июля 2010 г. в 20:12

Есть книги, которые становятся любимыми, а есть те, что врезаются в память, оставляют глубокий след в душе. Для меня «Час быка» из разряда вторых. Впервые прочитала его в подростковом возрасте и увидела всю историю глазами своих ровесников, ребят из пролога, восхищаясь героями-звездолетчиками: они стали для меня людьми из легенды, их имена до сих пор звучат как имена из учебников истории, их образы по-прежнему ярки в памяти благодаря прекрасным портретам (много раз возвращалась к любимым страницам с описанием памятника экипажу «Темного пламени»). Всегда воспринимала и воспринимаю героев как прекрасных физически и духовно, почти идеальных, но очень живых людей, а с годами смогла глубже понять и почувствовать нежность Тивисы, сдержанность и печаль Грифа Рифта, огромную внутреннюю силу Фай Родис. Перечитываю сейчас — и книга вновь созвучна моим мыслям, моему внутреннему состоянию. Мы живем в том будущем, о котором написал великий фантаст. Мы живем на Тормансе. Цитировать можно абзацами. И с каждой страницей становится страшнее...

stewra darkness, 16 июля 2010 г. в 15:52

«Лезвие бритвы» нельзя отнести строго к художественной литературе хотя бы потому, что роман просто перегружен научным материалом. Однако, нарушение канонов оправдано. Иван Ефремов писал в период быстрого развития НТП, когда гуманитарным направлениям науки уделялось недостаточно внимания. Фактически развитие гуманитарных наук остановилось. Вопросы именно этих направлений поднимал в романе писатель, а так же рассмотрел новые для того времени проблемы экологии.

Главный тезис романа — красота, как физическая целесообразность, — нашел отклик в сердцах многих читателей. Роман оказал огромное влияние на умы того времени, к сожалению, не всегда позитивное влияние. Многие поклонники творчества Ефремова и просто случайные читатели активно увлеклись так интересно описанной в романе системой хатха-йога. Направление действительно интересное, но не адаптированное к условиям нашего климата и образа жизни. Кроме этого, йога — система не столько спортивная, сколько философская, а научные труды индийских ученых и древнеиндийские трактаты тогда не были доступны широкому кругу читателей. Последствия этого увлечения для многих были ужасны не только в плане здоровья, но и приводили к нарушениям психики. Хотя автор сам предупреждал о недопустимости самодеятельности в отношении системы йоги.

Я бы порекомендовала роман людям, читающим осмысленно, которые если и применят для себя положения, выдвинутые автором,то только взвесив все «за» и «против» и подробно изучив. Остальным теоретическую часть «Лезвия бритвы» лучше просто пропустить и обратить внимание на динамичный приключенческий и прекрасный романтический сюжет.

stewra darkness, 15 июля 2010 г. в 23:37

Недавно слышала мнение коллег-педагогов, что «Час быка» устарел и не будет понятен нынешнему поколению. Возможно, мир достаточно далеко ушел от инфернальной опасности, описанной в романе. В современном обществе свои проблемы, некоторые уже перешли в разряд очень серьезных проблем и решаются не силами отдельных правительств, а всем мировым сообществом. И, если задуматься, то так ли уж устарел «Час быка»? Может просто мы не разглядели в книге проблемы современного общества, а ведь они там есть, только не конкретизированы. Так может не стоит забывать это самое старое, стоит еще раз примерить его на современное общество?

stewra darkness, 15 июля 2010 г. в 23:01

Эта книга — настоящая находка для любителей истории. Иван Ефремов придерживался исторических фактов без ущерба художественности произведения. Но главная ценность романа не в исторической достоверности. Как и в других своих романах, Ефремов восхищается красотой человека, не только физической, но и духовной. И учит читателя видеть эту красоту, понимать необходимость тесной связи телесного и духовного в человеке.

Образ Таис не только ярок и убедителен, это образец для подражания. Недаром целое поколение женщин стремилось быть похожими на героинь романов Ефремова.