На что только не пойдут коммивояжеры ради продажи товара. История о судьбе несчастного торговца, который стал заложником страсти своего богатого, но помешанного на коллекционировании дядюшки, должна высекать слезу даже у самых чёрствых, у самых непробиваемых «каменных сердец». Собственно, это хлеб торговцев, рассчитанный на простаков, которые поддаются на такие истории. Потому актуальная тема, как ни крути.

Время идёт, но методы воздействия и привлечения потенциальных покупателей, в целом, мало изменились. И пусть герой рассказа повёлся на трюк коммивояжера и купил то, что ему совсем не нужно, автор как бы предупреждает, чтобы мы были осторожны и не шли на поводу у красивых историй, покупая условное эхо.

Очень смешной рассказ. Кроме того, что описано явление, то и дело случающееся с большинством людей, рассказ является сюжетом для подобных историй (в ином антураже и со своими нюансами, разумеется) в массовой культуре. Навскидку припоминается глава из «Приключений Гомера Прайса» Мириам Мейсон (там вообще используется именно та песенка, о которой пишет Марк Твен) и одна из серий «Спанч-Боба Квадратные Штаны».

Как человек ироничный, Марк Твен не делал ограничений насчёт объекта высмеивания: нравы, бюрократия, церковь, политика, бизнес и так далее. В данном рассказе «досталось» науке. Точнее, не самой науке как таковой, а то, во что она превращается, когда она погрязла в консерватизме, когда мнение «светилы», даже явно противоречивое, требующее дополнительных исследований, значит куда больше голоса здравого рассудка. Иными словами, когда в науке заправляют звания, чины и регалия, науке это только во вред. Тогда и человек «из пресмыкающегося превращается в птицу». Попутно автор наглядно объясняет, как выглядят попытки археологов и историков того времени делать открытия.

В целом история презабавная. Даже если не акцентировать внимание на иронической составляющей. Действительно интересно, как знакомые нам предметы становятся совершенно иными только из-за восприятия под другим углом. И,несомненно, нужен недюжинный талант сочинить и описать такое.

Большинство знакомо с «яжематерями» или гипертревожными родителями, которые изводят и ребёнка, и сами себя в попытках отгородить чадо от неизбежных напастей. О таких мамах и папах рассказ. Возможно, местами Марк Твен перегибает палку, но, ей-богу, иные моменты в рассказе вызывают улыбку. В тех моментах, когда мать пытается доказать врачу, что он ничего не понимает, что она лучше него разбирается. Пожалуй, автор хочет напомнить старую истину, что лучше не паниковать, а действовать рассудочно. По ходу он также не удерживается от колкостей в сторону особенностей супружеской жизни. В общем, Марк Твен в своём стиле.

В аннотацию закралась ошибка — место действия рассказа не Саргассово море, а таинственная область между мысом Доброй Надежды и Антарктидой, где всегда стоит полный штиль и парусники, веками попадающие в этот капкан, вынуждены встретить там свою медленную смерть. Можно провести аналогии с «Островом погибших кораблей», на мой взгляд Твен написал интереснее Беляева.

Рассказ напомнил современный коучинг: мастер-классы, семинары, лекции от специалистов по тому, как добиваться успеха. Красивая картинка, умопомрачительные цифры, заманчивые перспективы. Вот только никто не задаётся вопросом: а система-то рабочая? В случае с рассказом Твена подошёл бы вопрос: а такое вообще возможно?

Также напомнило о том, как из года в год по интернету гуляет объявление, мол ночью такого-то числа на небе Марс будет размером с Луну, и такое случается раз в 100500 тысяч лет. Не пропустите! И люди наивно репостят, не задумывясь, а реально ли это вообще? Не фейк ли? В общем, рассчитано на вау-эффект. Видимо, Твену хорошо были известны методы манипуляций посредством СМИ, вот он и решил посмеяться над объявлениями такого толка. Убеждён, ежели такое опубликовали в газете тех лет, нашлось бы немало простаков, жаждущих прокатиться на комете.

Иронично, что Марк Твен, который был одним из первооткрывателей и популяризаторов «попаданческой» литературы, в своем романе «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» говорил на серьезные темы в основном при помощи юмора и сатиры. Пятьдесят лет спустя Лайон Спрэг де Камп будет полемизировать с Твеном в «Да не опустится тьма!» используя уже иронию. А еще через восемьдесят лет российские читатели смогут наблюдать «попаданцев» исключительно в пафосном и зубодробительно серьезном ключе. Но вернемся к роману Марка Твена.

Простой американец Хэнк из штата Коннектикут, неожиданно для себя обнаруживает простой способ перемещения во времени: удар ломом по голове. Справедливости ради стоит отметить, что таким нехитрым способом люди и раньше перемещались на несколько часов вперед, испытывая незначительные побочные эффекты, вроде головной боли и головокружения. Но Хэнк умудрился переместиться в прошлое, в Англию времен короля Артура. Естественно, быт средневековья обычного американского парня устраивал мало, поэтому Хэнк быстро взялся менять окружение под свои нужды.

Самое интересное, что, фактически, главный герой романа не перемещался в прошлое. Все приключения Хэнка необходимы были Твену, чтобы сатирически высмеять рыцарские романы прошлого, в которых образы воинов в сверкающих доспехах были чрезмерно романтизированными. Так что да, Хэнк скорее попал в стандартные декорации для некоего рыцарского романа, а не в реальный исторический период. Но кого волнуют такие мелочи?

Схема «попаданческого» романа, открытая Марком Твеном используется до сих пор. И в этом нет ничего удивительного, ведь она прекрасно работает. Вот только «попаданец» Твена не вламывается в рабочий кабинет короля Артура. Твен действовал тоньше и его героя ждал совсем другой финал…

Классика мировой литературы, отлично читающаяся и сегодня. Рекомендую всем любителям веселых и интересных историй.

Кажется, Марк Твен своим рассказом хотел показать не столько методы борьбы на политическом поприще во время выборов, столько саму грязь политики как таковой. Ибо ради места губернатора конкуренты готовы на всё. И откровенная ложь и клевета в их исполнении — ещё не самое убойное оружие, какое известно истории в вопросе борьбы за власть.

Автор известен бескомпромиссным негативным отношением к власть имущим: как к современным, так и к правителям былых времён. И лишь напоминает, что мерзавцев и бесчестных людей среди политиков никак не меньше, чем в неблагополучных кварталах и трущобах американских городов. А «методы политической борьбы», с которыми герой рассказа столкнулся, всего лишь отражение существовавших в то время нравов. В былые времена отравили или убрали по-тихому — и дело с концом. Так что ему ещё повезло, что отделался лёгким испугом.

Излишне напоминать об актуальности рассказа. Во всяком случае, для постсоветского пространства. Да и для многих других стран. Разница лишь в том, что чёрный пиар нынче стал изощрённее, создаётся по науке, по методичкам. То есть стал ремеслом. Что лишний раз напоминает: политика синоним грязи. Вляпаешься — потом не отмоешься.

И напоследок добавлю известный афоризм Марка Твена, который очень ко двору: «Если бы от выборов что-то зависело, то нам бы не позволили в них участвовать.»

Vorsicht! Внимание! Рассказ «Об ужасающей трудности немецкого языка», Марк Твен!

Читать всем, кто пытался учить, учит или все-таки выучил (хотя бы чуть-чуть) немецкий язык.

С крайней осторожностью принимать особо впечатлительным людям с отличным чувством юмора во избежание сильнейших приступов хохота и сопровождающих их непреодолимых спазмов, приводящих к падению под стол!

Впервые читал в детстве, ещё в советское время, в сборнике «И граянул гром». Но то ли там вторая половина, где становится ясно, что новичок сверх естественное существо, была срезана цензурой. То ли был использован какой-то совершенно недописанный автором вариант. Пока не ознакомился с полным текстом, думал, что городок посетил инопланетянин. И этот вариант «Школьной горки» даже сейчас нравится мне больше полного. Впрочем, Марк Твен и сам понял, что Сатану-млачшего лучше явить в другом антураже. Ставлю восемь за срезанный вариант.

Роман на семи страницах. Думаю, Марк Твен вполне мог бы написать полновесный средневековый роман, если бы захотел. Но он захотел посмеяться над псевдоистрическим чтивом, с их клише и высосанными из пальца сюжетами. Очевидно, во время Марка Твена такие романы были популярны, впрочем, как и сейчас.

А ведь это талант — характерными росчерками, ключевыми фразами описать то, на что у других бы ушло страниц пятьсот. Собственно, а зачем больше? И, конечно, великолепен финал: неожиданный и в духе автора.

Есть такое выражение: «каждая хозяйка готовит борщ по-своему». Видимо, с починкой часов такая же история. Во всяком случае, в США во второй половине XIX века. Собственно, выражение актуально и в наши дни, но безотносительно к часам. То есть оно применительно к любому роду занятий. Поставить пластиковые окна: у каждого мастера свои секреты и лайфхаки, которые опровергают секреты и лайфхаки других мастеров. Или вырастить помидоры: каждый, кто этим занимается, мнит себя экспертом в этом искусстве и критикует методы других помидороводов. Жарка картошки, написание книг, секреты успешных постов в соцсетях и так далее. В общем, Марк Твен, как обычно, высмеивает каких вот экспертов, которые на словах мастера, а на деле... На деле — как повезёт.

История, на самом деле, очень печальная. Хороший мальчик таки попал в книгу, но не для воскресной школы, а в рассказ Марка Твена. Тоже с нравоучительной целью: книги книгами, но о реальной жизни забывать не стоит. В них часто всё не так, как написано. Ну и подтекст, конечно же, очевиден: будьте внимательны при выборе книг. Задурить голову легко. Труднее от дури в голове избавиться.

Кстати, при прочтении «книги для воскресной школы» можно без потери смысла заменять на «рассказы о Ленине» или другую псевдопедагогическую литературу, которой пичкают несчастных детей для научению их уму-разуму.

Как оказывается, от бюрократии страдают не только у нас в стране (впрочем, иллюзиями по этому поводу я не обременён). Во времена Марка Твена «хождения по мукам», то есть попытки чего-то выяснить в государственных конторах, напоминают семь кругов ада (и нашу действительность), выбраться из которых суждено не каждому. Не случайно автор упоминал, что все обладатели говяжьего контракта умерли. При этом не указывается причина смерти. Но намёк прозрачен: приключения в недрах ведомств и их кабинетов засасывают, но дела решаются с такой скоростью, что скорее рядовой гражданин дождётся смерти, чем чего-то добьётся о чиновников-бюрократов.

Марк Твен в своём репертуаре: не скупится на пинки порокам государственного аппарата, делает это легко, с иронией. Очень яркий рассказ.

Рассказ «Обстоятельства моей недавней отставки» ведется от имени «Марка Твена — письмоводителя в сенатской комиссии по конхологии». Автор надевает привычную маску фольклорного простака, который вообразил, что он принадлежит к составу правительства, и начал вмешиваться в государственные дела и подавать непрошеные советы, обнаруживая при этом здравый смысл простолюдина и злой юмор. Его «наглость» вызывает издевательства, и оскорбленный писец «подает в отставку». Этот несложный сюжет дает возможность Марку Твену с помощью героя-«простака» дать критику политических нравов, антинародных авантюр, показать продажность, царящую среди государственных чиновников.

Твен сатирически высмеивает военную экспедицию против индейцев, предпринятую генералом Ли. Рассказчик «Твен», явившись к военному министру, доказывает ему, что «лучше всего на индейца действует бойня». «Если же он считает немыслимым допустить до этого, — добавил я, — то весьма хорошее средство против индейца — мыло и просвещение. Они действуют не столь быстро, но в конечном итоге неизбежно приводят к смертельному исходу. Недорезанный индеец еще может оправиться; но если вы возьметесь просвещать и умывать его, то так или иначе вы его прикончите».

Сатирические выпады Твена напоминают читателю историю физического истребления индейцев в США: войны, водка и резервации привели к тому, что от 3,5 миллиона индейцев, населявших ранее США, в XX веке осталось меньше 250 тысяч. Показав истинную цену «мудрости» «государственных мужей», Марк Твен в заключение язвительно пародирует в рассказе счет правительственного чиновника, запускающего руки в государственную казну: при 36-долларовом жалованье он приписывает себе 2950 (!) долларов за «консультации» и «проезд».

Вот куда направлены усилия государственных чиновников, указывает Твен читателю. У правительственного руля стоят головорезы, воры, тупицы. Беспечный народ отдал им государственную власть.

Написан рассказ «Загадочный визит» в тот период, когда в американских деловых кругах следовали скандал за скандалом, раскрывающие преступления должностных лиц, замешанных в финансовых спекуляциях, тайных доходах и, конечно, в их сокрытии. Мошенничества эти совершались людьми, занимающими видное общественное положение.

Вот как представляет Марк Твен того, кто обучил рассказчика тайнам финансовых махинаций…

«Я знал одного очень богатого человека, который жил во дворце, ел по-царски, тратил массу денег, а между тем, судя по отчетам о сборе подоходного налога, никаких доходов не получал. Я отправился к нему за советом… Этот джентльмен пользовался высоким уважением в среде почтенных мужей города — мужей, имеющих моральный вес, репутацию, деловую добросовестность и социальную безупречность, — и я, естественно, преклонился перед его примером».

В язвительном рассказе «Важная переписка» рассказывается о том, как автор вздумал пригласить «на пост проповедника» в сан-францисский собор «преподобного» епископа Хокса. Рассказ состоит из письма Твена, ответа епископа Хокса и двух телеграмм — пастора Брукса и пастора Каммингса. Письмо Твена к Хоксу написано в духе фамильярной болтовни одного преуспевающего деляги к другому. Твен-рассказчик расхваливает свой «товар» — работу пастора в Сан-Франциско: «это похоже на спекуляцию землей: огромные прибыли при малых затратах», — уверяет он. Он — журналист — «катает» проповеди для пасторов; самая бессмысленная и путаная из них «выловила» 118 «ужасных грешников», прозвучав в церквях всего города и обслужив общины «всех оттенков верований»; сочинитель лишь «подкрашивал чуть-чуть основные догмы» и пускал ее дальше по церковному конвейеру.

Расписывая легкость «работы» пастора («до смешного просто»), рассказчик располагает к цинической откровенности американского обскуранта. «Преподобный» делец Хокс доверительно признается, что, торгуясь об окладе с советом сан-францисской церкви, он тем самым «набил себе цену» в Нью-Йорке, где и «подписал выгодный контракт» («десять тысяч в год»). Вообще же этот «труженик на ниве господней» выгодно торгует хлопком («сам себя прокормлю») и играет на бирже («вложил капитал в одно дельце»). Дальше оказывается, что и «преосвященный» Брукс — человек того же типа: он успешно спекулирует нефтью и немало «зарабатывает в филадельфийской церкви», а «отец» Каммингс совершает удачнейшие операции на хлебной бирже в Чикаго и получает преизрядный годовой церковный оклад.

Твен выписал выразительные портреты «темных людей»- американских «дельцов церкви», раскрыв «церковный бизнес» как доходнейшую золотую жилу, разрабатывая которую, церковники опережают в погоне за прибылями самых удачливых бизнесменов. Издевка и презрение Твена к этим «пастырям духовным» характеризуется развязным «блатным» языком, которым он наделяет пастора Каммингса. Это гангстер-делец, а не духовный пастырь — вот убийственный вывод Марка Твена.

Выразительная индивидуализация речи приводит к тому, что от «святости» пасторов не остается и следа. Перед читателем — гангстеры от религии, биржевые маклеры, привыкшие «улавливать души» не в духовные сети, а покупать их за шуршащие кредитки («даю пятьсот» отступного).

Рассказ «Когда я служил секретарём» представляет собой описание лихих шуток простака, который, подобно Эйленшпигелю, все пожелания, приказания и советы понимает буквально. Благодаря этому секретарь — «простак» раскрывает плутни изворотливого сенатора, который хотел бы прослыть доброхотом в глазах своих избирателей, не считая нужным при этом хоть в чем-либо удовлетворить их справедливые требования.

Коротенькая юмористическая острота в ответе секретаря хорошо раскрывает характеры двух: сенатора — наглого, зарвавшегося чинуши, и деликатного простака из народа. Разъяренный сенатор орет: «Вон из моего дома! Убирайтесь, чтобы я не слыхал о вас больше!» Простак-рассказчик скромно комментирует: «Я понял это как осторожный намек на то, что в моих услугах больше не нуждаются…»

Твеновский юмор имеет множество оттенков. Здесь читатель не хохочет. Ему грустно, и в то же время он улыбается. Деликатный и честный простак (его давно уже любит читатель!) терпит оскорбления от грубого сенатора, но читатель и автор знают, что это все же несущественно: главное в том, что простак — человек, а сенатор — животное.

Рассказ Твена «Как меня выбирали в губернаторы» стал классической сатирой на гангстерские методы буржуазной предвыборной агитации, на цинизм и продажность буржуазной прессы. В рассказе Марка Твена банда продажных газетных громил бесцеремонно присваивает себе права «общественного мнения», являя при этом типичные «образцы» приемов желтой прессы в США.

Твен раскрывает один из самых распространенных, без промаха бьющих приемов политической борьбы в США. Версия о «распущенности» и «безнравственности» политического соперника — верный козырь в политической игре. Для буржуазного обывателя обвинение в «безнравственности» кандидата на выборную должность равно обвинению в политической несостоятельности.

Рассказчик у Твена наивно полагает, что репутация порядочного человека в США — «важное преимущество» для политической деятельности, а позорные преступления его противников — препятствие для их политической карьеры. Но вот пущена в ход лживая стряпня продажных газет — белое превращено в черное, и наоборот. Герой рассказа становится «бывшим порядочным человеком», не совершив ничего бесчестного. Политический бандитизм действует, как хорошо слаженная машина. Когда уничтожена репутация человека, любое насилие над ним можно изобразить «естественным» результатом «негодования» «оскорбленной и разгневанной публики». Достаточно провокационного намека в газете — и дом злосчастного кандидата разгромлен и ограблен.

«Свобода» слова, «свобода» печати существуют только для клеветников, которые свободно поносят честного человека на страницах газет. Оскорбленному же негде выразить свой протест, ему остается только молча проглотить угрозы и оскорбления и «спустить флаг» — то есть отказаться от участия в политической борьбе, в политической жизни. Это-то и является целью, к которой стремятся его противники.

«Подлинная история великого говяжьего контракта» представляет собою шарж, похожий скорее на сатирический гротеск. К рассказчику попал счет на поставку мяса войскам генерала Шермана во время Гражданской войны.

Некий поставщик Мекензи пытался найти войска Шермана, гоняясь за ними 68 дней с 30 бочками мяса (Твен любит точность: цифры внушают доверие читателю, любая гипербола выглядит правдоподобной), пока не попал к индейцам, которые конфисковали 29 бочек мяса, а поставщика оскальпировали. Одна бочка все же досталась солдатам Шермана. Счет на это злополучное мясо побывал в десятках рук и через восемь лет достался рассказчику.

Марк Твен не скупится на гиперболы. Оказывается, чтобы получить по этому счету, нужно доставить клерку, к которому рассказчик добрался после сотни других чиновных лиц, того самого индейца, который оскальпировал Мекензи, тот самый томагавк, которым злосчастный поставщик был «затомагавкан» (tomahawked), того свидетеля, который при сем событии присутствовал и мог бы доказать факт смерти Мекензи, и т. д. Лишь тогда, быть может, «удастся провести через конгресс билль о соответствующей ассигновке» и «дело будет — рассмотрено быстро»; даже дети рассказчика доживут до уплаты, обещает истцу американский Полип.

Марк Твен гротескно наделяет счет о поставке мяса смертоносной силой: к кому он попадает — все умирают. Постепенно владельцы счета превращают его в орудие мести. К «Твену»-рассказчику счет попадает от родственника, который его ненавидел; «Твен» тоже, желая отомстить клерку-волокитчику, дарит ему счет, будучи уверен, что убьет того наповал.

Этот заколдованный круг рождается у Твена не случайно; он имеет свой художественный смысл: пусть ехидна погибнет от собственного яда; перед смертью клерк, наверное, передал счет другому бюрократу-взяточнику.

«Журналистика в Теннесси» — один из лучших юмористических рассказов Марка Твена — воспринимается как шарж, рожденный необузданной фантазией автора. В рассказе даны шаржированные и вместе с тем характерные для США картины нравов журналистов. Журналисты обливают друг друга бранью, устраивают дуэли прямо в редакции, хлещут своих противников плетками, выбрасывают один другого в окно, подкладывают бомбы. Юмор рассказа основывается на буквальном изображении того, что употребляется в переносном смысле.

Обычно конкурирующие газеты ведут словесные дуэли, хлещут друг друга словами, а не плетками (у Марка Твена то и другое), «подкладывают мины», от которых не взрываются печки. Твен вкладывает буквальный смысл в метафорические понятия. Несравненный юмор Твена имеет здесь дальний прицел. Твен показывает, что смысл происходящего в редакции газеты выходит за пределы журналистской среды.

Это обрисовка общественных условий, в которых работают журналисты. Не то существенно, что редактор теннессийской газеты «Боевой клич округа Джонсон» бретёр и привык разговаривать с «этими скотами» языком площадной брани, а важно то, что за любое слово правды газетчика ждет кровавая расправа со стороны «видных подписчиков» или по меньшей мере побои, поношения и оскорбления.

Журналист — лакей, с которым «принято» разговаривать с палкой в руках. От него так уж привыкли ждать угодничества и приспособленчества, что проявление независимости суждения с его стороны влечет за собой расправу.

В юморе этого рассказа есть ощутимая горечь. Твену-журналисту этот привкус был хорошо знаком.

Рассказ «Как я редактировал сельскохозяйственную газету» ведется от имени простака, описывающего свою деятельность в роли временного редактора сельскохозяйственной газеты. Простак оповестил своих читателей, что «репу никогда не следует рвать руками, потому что это ей вредно», а нужно «вместо этого велеть мальчику влезть на дерево и потрясти его».

Марк Твен прекрасно пародирует наукообразный стиль газетчиков-невежд, выдающих себя за специалистов, их напыщенно-дидактический, самоуверенный тон и наигранную «ученость»:

«Тыква — единственный плод из семейства апельсинов, растущих на крайнем севере, кроме одного или двух видов зеленого горошка. В то же время замечено, что тыкву реже сажают в садах, так как опыт показал, что тыквенное дерево дает очень немного тени…»

В этой абракадабре, которую нельзя читать без хохота, есть своя пародийная логика. Твен воспроизводит стиль тогдашних лубочных изданий — календарей для фермеров, сельскохозяйственных брошюр, издаваемых безграмотными ловкачами, сельскохозяйственных газет и журналов, в которых не было ни грана науки, но их издатели из кожи лезли вон, чтобы показать, что они предлагают читателям первосортный материал.

Автор довел свой рассказ до кульминации — толпа запрудила всю улицу («люди сидят даже на заборах») и намерена расправиться со злополучным простаком. Но закончить рассказ сценой юмористической расправы с редактором Твен не может, хотя бы тот и рекомендовал «стрижку коров» и уверял, что «раковины лежат неподвижно, когда около них что-либо играют». У Твена иная цель, и ей подчинена композиция рассказа.

Рассказ о невежде-редакторе превращается в руках мастера слова Марка Твена в злую пародию на состояние периодической печати в США. На протяжении пятистраничного рассказа образ простака-редактора получал все новые краски, но лишь здесь предстал в завершенном виде.

Твен вплотную подвел читателя к выводу, не считая нужным ни формулировать, ни подчеркивать его.

И уже никакая сила не заставит читателя поверить, что редактор американской газеты не раскается, потеряв своего оригинального заместителя. Невежда? Зато как умел «делать» деньги!

«Наивный простак» знает о жизни США самое сокровенное — и вместе с тем самое простое (дураки и те знают!) — то, что приводит в движение все пружины деловой жизни в стране. В своей комико-патетической речи он выражает эту суть: само дело — ничто; те, ради кого оно делается, тоже не имеют значения; средства и пути могут быть любыми. Важен конечный результат — он выражен в деньгах.

Саркастическая фраза «чем меньше человек знает… тем больше получает денег» приобретает такой обобщающий смысл, что он выходит далеко за рамки циничной практики буржуазной прессы, высмеянной Марком Твеном. Рассказ этот — сатира не только на нравы буржуазной американской прессы, но и на «философию жизни» тупого, невежественного и самонадеянного американского бизнеса.

«Новое преступление» — это история о преступлениях американских богачей, только не моральных, но и уголовных. Молодой самодур Болдвин совершил ряд насилий и преступлений над детьми и взрослыми, за которые ему нужно было бы пойти на виселицу. Но… «Болдвины были очень богаты».

Это актуально и у нас, в 2019 году.

Статья «Что Поль Бурже думает о нас?» вызвана оценкой американской жизни, которую дал Поль Бурже, побывав в США и выступив с рассуждениями об «американской душе». В своей статье Марк Твен ведет спор о романе, избрав своими противниками французских натуралистов, с которыми был связан Поль Бурже. Твен считает, что натуралисты вообще способны лишь на описания деталей частной жизни, а они претендуют на создание истории жизни народов.

Статья Марка Твена противоречива. В ней есть ошибочные утверждения. И в то же время она заставляет читателя испытывать глубокое уважение к автору: статья рождена страстной любовью и преданностью Марка Твена своему народу.

Исходя из своего огромного опыта художника слова, Твен-теоретик улавливает существенное и принципиальное отличие реалистического метода от натуралистического: реализм изображает правду жизни, натурализм дает лишь мертвую имитацию.

Твен ведет полемику по конкретному поводу, но его суждения приобретают более широкий эстетический смысл. Статья — ответ Полю Бурже — превращается в выражение литературного кредо Марка Твена.

В статье «Чем занята полиция?» Марк Твен с гневным негодованием, с язвительной насмешкой рассказывает о том, как в Сан-Франциско «лавочник Зиле проломил череп несчастному бродяге, утащившему у него мешок из-под муки, который и стоил-то всего семьдесят пять центов». Полиция арестовала не лавочника Зиле, совершившего явное преступление, а бродягу, который скончался в тюремной камере через четыре часа.

Выступая в роли «защитника» полиции, Твен восклицает: «А что здесь такого, что полисмены бросили раненого человека в камеру, не позвав даже врача, чтобы осмотреть его рану?» Для бесчеловечных «блюстителей порядка» «ничего такого».

В том, чем занимается полиция, Твен видит жестокость, равнодушие, подхалимство, расточительство государственных средств — и яростно негодует.

Но самого главного — что полиция состоит на службе не у народа, а у денежных тузов города — Твен не понимает, хотя факты, им приводимые, буквально вопиют об этом. Отсюда у него и желание заставить полицию заниматься «своим делом». Буржуазные иллюзии владеют Твеном: он верит, что Америка — страна, где человек, его жизнь, его права находятся под охраной закона.

Так должно быть. И Марк Твен надеется добиться этого через печать, гласность. Этим же путем он пытается обуздать обнаглевших «отцов церкви».

В рассказе «Возмутительное преследование мальчика», повествуется о том, что в Сан-Франциско полиция задержала хорошо одетого белого мальчика, который по пути в воскресную школу избил китайца камнями. Название очерка пародирует фарисейское «возмущение» городских буржуа тем, что полиция «преследует ребенка».

Воспользовавшись реальным фактом повседневной жизни, Марк Твен анализирует причины, породившие его. Что заставляет юного члена общества думать так: «А, вот идет китаец! Бог не будет меня любить, если я не побью его камнями!» Откуда взялась у маленького хулигана эта формула поведения?

Твен делает обзор газетных сообщений и показывает, что дух расизма, который владеет всем обществом, обусловил и поведение ребенка. Родители, школа, улица, газеты, разговоры взрослых сделали из ребенка расиста. Твен анализирует поведение реакционной буржуазной прессы, которая науськивает население на китайцев. А что за этим скрывается? — спрашивает Марк Твен.

Газеты расписывают «китайца, совершившего грошовое преступление, горемыку, чьи провинности раздуваются в нечто чудовищное, — с целью отвлечь внимание публики от настоящих мошенников», — утверждает писатель.

Твен полон уважения и преклонения перед законами недавнего прошлого: они для него — мерило справедливости. Его негодование направлено на последующие действия «законодательной власти». Как можно отобрать у бедного иммигранта наглым, мошенническим путем деньги, которых ему вполне бы хватило, чтобы купить себе шестьдесят акров земли и стать полезным человеком нового общества?

Марк Твен требует ответственности общества (печати, семьи, школы) за воспитание юношества, защищает бесправных китайцев.

Произведения американского писателя Марка Твена любят взрослые и дети. Столько света, доброго юмора, остроумных шуток есть на каждой странице книги этого автора! Известнейшие его герои — Том Сойер и Гекльберри Финн. Том — обычный мальчуган, шалун, озорник. Его жизнь преисполнена приключений, света и радости.

Не всем дано в будничном видеть необыкновенное. А Том умеет и сам прийти в изумление от обычного, казалось бы, события, и другим показать ее с непривычной стороны. Новые, удивительные возможности открывает перед ним и вырванный зуб, и задача побелить забор, и любой предмет быта: ключ, ком мела, померанцевые корочки и т. п. Мальчик — верный друг, умеет беречь тайны.

Ум Тома, ответственность и благородство помогают ему и Бекки, девочке, в которую он влюблен, выбраться из пещеры. События, в которых принимает участие Том Сойер, делают книгу Марка Твена захватывающей. А Том Сойер стал моим добрым другом.

Имею отношение к издательству газет и потому прискорбно отмечаю, что этот рассказ Марка Твена актуален до сих пор. Что и говорить, компетенция и знания отходят на второй план в угоду маркетинговым соображениям. Да, при свободной конкуренции (таковы реалии рынка) приходится изыскивать пути повышения тиражей и сбыта, но количество при этом не всегда переходит в качество. Точнее сказать, в погоне за количественными показателями всегда следует помнить о качестве. Ибо успех рискует оказаться кратковременным, а вот репутацию потом восстанавливать (или даже зарабатывать заново) очень долго и тяжело.

Однозначно, рассказы Твена об американской журналистской кухне не только злободневны, но и смешны. Не мудрено — за плечами автора огромный опыт работы в газетах на самых разных должностях. Насмотрелся всякого. И думаю, он мало что придумывал. Скорее приукрашивал, придавал определённую форму тем ситуациям, с которыми сталкивался.

С изобретением современных методов определения возраста археологических артефактов история с Венерой Капитолийской не могла бы произойти. Но в 19 веке — почему бы и нет? Впрочем, дело ведь не в археологической методологии. Рассказ об искусстве и маркетинге. О том, что большинство людей в искусстве ничего не понимает. О том, что при правильном подходе можно продать что угодно. Ведь люди (особенно те, кто думает, что разбирается в искусстве) платят не за продукт, а за упаковку, за красивую легенду.

Грустно, конечно, что талантам от искусства трудно пробиться, и приходится идти на жертвы и даже в чём-то предавать себя ради банального выживания. Увы, искусство тоже продаётся, а раз продаётся, то это бизнес. Где нет месту сентиментам. Нужно уметь себя (прежде всего) продавать. Сам по себе талант и даже гений в большинстве случаев мало интересен публике. Собственно об этом и рассказ.

Понравилась необычная форма рассказа. Не встречал ещё, чтобы столь короткие произведение были разбиты на главы.

Сложно сказать, насколько Марк Твен преувеличил особенности журналистской кухни в южных штатах. Но почему-то язык не повернётся сказать, что написанное — ложь. Утрирование и выпячивание негативных сторон будней газетчика в немалой доли присутствуют — это бесспорно. Но кажется, что автор просто живописно и иносказательно описал те страсти, которые характерны для журналистики США тех лет. Если в 21 веке на постсоветском пространстве преследование и угрозы в адрес работников средств массовой информации — вполне обычное явление, что уж говорить об Америке 19 века?

В очередной раз Марк Твен не разочаровал. Рассказ написан в характерной, узнаваемой, типично «твеновской» манере, где юмор — лишь инструмент для выражения серьёзных тем.

Не всем дано быть секретарём сенатора. Политика — ремесло не для всех. Особенно для таких правдорубов и юмористов как Марк Твен.

Казалось бы, ответь на письмо так, чтобы все были довольны, то есть никакой конкретики и сплошь обтекаемые фразы. И чтобы генеральная линия политики сенатора была соблюдена. Легко сказать — а попробуй воплотить. И вроде бы все пожелания заказчика (сенатора) выполнены, а результат — диаметрально противоположный от задуманного. Почему? А потому что нужно более конкретное ТЗ ставить))

А если без шуток, то в таком небольшом произведении читатель знакомится с тем, как работает пресс-служба. Конечно, в упрощённом, как для наших дней, варианте. Но суть передана верно. Часто чиновники не утруждают себя лично проверять свои «послания избирателям».

А сатира? Как всегда — на высочайшем уровне.

Если подходить строго догматически, то это, безусловно, антихристианское и антиклерикальное произведение. Марк Твен умудрился вставить в него даже проповедника, с которым полемизировал в реальной жизни — разумеется, в крайне негативном ключе.

Но можно взглянуть на вопрос несколько шире, или под другим углом зрения. Вот тут, на сайте, выше, приведено совершенно не соответствующие действительности утверждения какого-то госполитиздатовского автора предисловий. Вчитайтесь сами. В раю автора достигнуто экономическое равенство — все жрут от пуза и живут в тепле, путешествуют куда хотят, общаются с кем хотят и болтают, что хотят. У каждого есть свой нимб, пальмовая ветвь, арфа и псалтырь. Нет нищеты и экономического неравенства.

Про справедливость вообще не хочу ничего говорить. Рай Марка Твена изумительно справедлив — тот, кто не получил своего при жизни, получает после смерти. И вообще, все выполнимые желания, кроме кощунственных — исполняются.

И расизма нет у Марка Твена — и негры и индейцы, и «голубые существа с одной ногой» попадают у него в один и тот же рай, только в разные места. Я бы даже сказал, что тут есть некий антирасизм — на миллиарды ангелов-индейцев приходится горстка белых.

И цари всякие, императоры — не говоря уже о Рокфеллерах и Морганах — не получают в небесах никаких привилегий и преимуществ.

Так ли все это противоречит духу христианства? Или противоречия только с буквой Писаний?

С другой стороны автор признает Небеса строго иерархизированной системой; я бы даже сказал кастовой. И что? Везде в христианстве говорится о Царстве Небесном. Тут скорее, я заметил бы, что Марк Твен уже полемизирует не с религией, а с ненавистной ему политической системой США. Никакой «демократии», выборов, сенаторов, президентов. Потому что они не особо-то и нужны; по крайней мере, в том виде, в каком они присутствовали тогда и наличествуют сейчас в США.

Перечитывая текст (в детстве этого не замечал), я был крайне поражен тем фактом, что Марк Твен сравнивает небеса ... с Российской империей! То есть, он считал, что российское царство устроено по крайней мере не хуже, чем «демократия» на его родине.

Отвлекаясь от всей этой политики, отметил бы еще безусловно четко проведенную автором линию о неизмеримой громадности всего небесного, в сравнении с земным — громадны расстояния, скорости, размеры и сроки.

Из минусов — только излишняя публицистичность, да еще отсутствие завершения сюжета. Нет, само текстовое окончание изумительное, запоминается как крылатое выражение, но вот сюжет не закончен. А жаль.

В целом думаю, 8 баллов поставить справедливо. Догматическим верующим читать не стоит, а всем прочим — рекомендую.

Страшный рассказ. Страшный своей сокрушающей правдой. Ибо про законченного негодяя, каких много в законодательной (и любой другой) власти. Про негодяя, который пользуется всеобщим уважением.

Сама по себе манера изложения истории притягательна, ибо по привычке ждёшь возмездия или хотя бы какой то неоднозначности. Но автор не лукавит, а реально смотрит на вещи. Поэтому концовка без хэппи-энда.

Сатира сатирой, но Твен предлагает один из вариантов, откуда берутся гнусные политики. Из дурных мальчиков, которые не получали по заслугам. Печально, конечно, что при таком раскладе читателю предстаёт картина мира, где нет справедливости (тем более — социальной). Но с другой стороны, виден призыв не закрывать глаза на несправедливость, не принимать позицию «моя хата скраю» или «меня это не касается».

Зная, кто такой Марк Твен, понимаешь, что название рассказа — чистый сарказм. Весёлое произведение, иллюстрирующее, «осведомлённость» людей в лечении такой простой болезни как простуда.

Что мы видим? Сколько людей, столько и рецептов. И один абсурднее другого. Разумеется, выздороветь при таком таком количестве «экспертных» мнений можно, лишь загнав себя в могилу. С другой стороны, герой рассказа тоже хорош. Нет чтобы проконсультироваться с врачом или кем-то, кто имеет отношение к медицине. Но он, несмотря на явное ухудшение состояния, упорно слушает советы друзей и знакомых. И слепо им следует.

Что из этого всего следует? А то, что и в наши дни пруд пруди вот таких людей, которые занимаются самолечением, используя самые бредовые рецепты. Стало быть, сатира мистера Твене по прошествии полутора столетий не утратила своей актуальности.

Джин с луком, голод и мокрые простыни...

Юмористический рассказ Марка Твена «Как лечить простуду» — это назидательное повествование, но в то же время и замечательное развлекательное произведение. Рассказ можно было бы назвать «Пособие о том, как лечить простуду не нужно», или «как, следуя добрым советам можно её успешно подкормить и выпестовать до уровня «экстра». Конечно, советы по избавлению от болезней люди, как правило, дают от чистого сердца, однако именно бездумное использование насоветованного и спаивание рецептов в одну кучу могут привести к крайне негативному результату.

Марк Твен в рассказе высмеивает людей, способных на большие глупости в попытке быстро выздороветь, но ведь давно известно, что «если простуду лечить, она проходит за 7 дней, а если не лечить, то за неделю». А уж фразочки, которыми автор описывает свое состояние после экстремального лечения, просто уморительны, чего стоит только например, эта: «одна-единственная рюмка (декокта) сорвала с меня, как шелуху, все мои высокие нравственные качества и пробудила самые низкие инстинкты моей натуры». Ознакомившись с адским составом данного декокта, понимаешь, что герой выражается весьма мягко и завуалированно. Честно говоря, вообще странно, что бедолага после всех перенесенных процедур выжил. Однако, в рассказе «Как лечить простуду» есть также и моменты, говорящие о пользе нетрадиционной медицине. Вывод автор сделал такой – лечиться самостоятельно можно, но с умом, не впадая в крайности. И это касается любого заболевания, а не только простуды.

Ни в коем случае не лечите простуду обертываниями намоченной в ледяной воде простыней, и будьте здоровы!

Горничным и подушкам посвящается

Маленькая юмористическая зарисовка Марка Твена «О горничных» — это крик души постоянного постояльца отелей, адресованный горничным, выполняющим свои обязанности, но не так, как хотелось бы дотошливому клиенту. Коротенькое произведение, представляющее собой «холостяцкое проклятие всем горничным», обеспечивает читателю минутку смеха.

В свойственной писателю манере зарисовки, приправленной легким искрометным юмором, автор акцентирует внимание на мелочах, которые вроде бы и несерьёзны, но в то же время могут вызывать у кого-то раздражение. Иногда приводимые автором примеры просто абсурдны, либо настолько гиперболизируются, что кажутся странными. Например, «правильное» положение подушки на кровати может быть проявлением крайней жестокости по отношению к хозяину кровати, и оттого причинять ему невыразимые мучения. И таких смешных примеров приведено несколько. Возникает вопрос, а неужели столь сложно переложить подушку самостоятельно? Получается, что Марк Твен адресует свою ноту протеста еще и «безруким и безъязыким» снобам, не желающим высказать свои пожелания вслух, или сделать что-либо самостоятельно, но предпочитающим молча терпеть «несправедливость» и лелеять в себе обиду и злобу.

В результате, автор выдвигает весьма оригинальную гипотезу, что горничные представляют собой особый вид человека, делающий все из вредности и совершенно не имеющий чувств. Впрочем, подобную характеристику отчасти можно было бы дать представителю любой профессии, качественно выполняющему свою работу по инструкции и не отклоняющемуся от неё ни на йоту.

На дух не переношу всю, без исключения, литературу о попаданцах. Однако, это произведение исключение, ибо автор является реалистом, а потому всё, что он описал очень даже похоже на реальность, и поступки героев, и их реакция на нововведения и, конечно, финал. Хороший текст, увлекательный сюжет, характерные герои, много толковых мыслей, которые интересны даже в наше время. Одним словом книга, которую читали, читают и будут читать, а потому ей самое место в коллекционном списке.

Странно, но идея с кометой и путешествием на ней вполне оригинальная и увлекательная. Жаль, что никто её не осуществил более развернуто, я сужу по той горе произведений, что прочитал лично я на данный момент. В остальном тонкий юмор и великолепный текст. Всё же классик и рука мастера чувствуется.

Прочитано 20 лет назад — но по памяти «я тоже немогу сказать кто выиграет — если только не я здавал» :))))

Очень рекомендую !

Жалко что нет оценки 11 ;)

Немножко страшно за современную русско язычную аудиторию — в смысле что так мало, или отсутствуют отзывы на творчество Великого сатирика — пиндосы убили образованность у себя, и похоже побеждают на пост совецком пространстве :(

«Настоящая сатира не устаревает... к сожалению.»

Плагиат но факт.

И это далеко не единственый случай «Не устаривания» — в торчестве Твена !

По мне — апофиоз статиры, актуальный пару сотен лет как минимум — вот что называется талант — есть несколько произведений Великого Твена которые совсем не утратили смысл спустя более 100 лет !!!

Твен высмеивает штампы , высмеивает приклонение перед дикарями которые именно дикари — тем кто этого не видит преклонятся перед красотой арабов и т. д. — в наше время дико актуальная тема — думайте блин хоть чучуть.......

Великий сатирик — тема поднятая до того как кстала немыслимо актуальна через сотню лет.....

Твена очень люблю — притом не попсу, а Простаки за границей, Налегке и т.д. — может поэтому увидел здесь то, что Вы не заметили ;)

Для тех, кто не может понять затруднений автора, сравнивая со своим опытом езды на современном велосипеде: рассказ относится ко времени, когда автору было лет 20, то есть к середине XIX века. Просто посмотрите, какие были тогда велосипеды, и все станет понятно.

Душераздирающий рассказ о животном благородстве и человеческом скотстве. По духу написания больше напоминает произведения Джека Лондона, чем Марка Твена.

Эта книга появилась у меня в детстве. Но в юном возрасте я так ее и не прочитал)) Каждый раз откладывал, находилось под рукой какие то другие книги. А она так и простояла на полочке 25 лет. И стоит дам до сих пор не тронутая) А книгу собственно я прочитал в другом издании, которую купил у соседа за 10 рублей. Читать я ее вроде не собирался, но не взять Марка Твена, за такую смешную сумму, было бы не правильно. И опять она поставилась на полочку и простояла там еще пол года) И тут думая что взять-почитать, она попалась мне под руку. Издание это было Средне-уральского книжного издательства и полистав меня зацепили иллюстрации. Уж очень они хороши) Ну и вот сегодня я ее прочитал) За два дня. Читается очень легко. Приключения Том всем, я думаю известны. Притом что экранизации Говорухина снята практический по тексту, за исключением некоторых моментов. Поэтому если кто не смотрел, стоит посмотреть) В книге два романа. Один про Тома, другой про Гекльберри Финна. И я поймал себя на мысли что первый я знаю с детства, а другой даже не знаю про что. Буду читать) Книжка детская, но правильно сказано что не бывает взрослых, взрослые-постаревшие дети. Так что уважаемые взрослые читайте детские книжки. Они учат быть нам добрее и лучше. Спасибо всем тем кто прочитал мой отзыв)

В детстве читано неоднократно; издание развалилось на страницы. Но вот вчера, руководствуясь утверждением автора в предисловии, что это книга для взрослых в том числе, и, достигнув 50-летнего возраста, решил её перечитать. И у меня, так сказать, возникли очень нетрадиционные мысли, не отраженные здесь в отзывах, и имеющие весьма спорный характер. Посему, изложу их, хотя и рискую вызвать полемику в оценках.

Чем ЗАПОМНИЛОСЬ.

Прежде всего, потрясающей в своем цинизме и близости к реальности, цитате, которая, в вольном цитировании звучит примерно так: некоторые уже предсказывали Тому, что он станет президентом страны, если его к этому моменту не повесят. Я не стану гадать — то ли американские висельники возвышены как президенты, то ли президенты низки, как уголовники — скажу только, что тут просматривается близость духа руководителей и мерзавцев, вплоть до степени тождества. Надо заметить, что это и до сих пор так.

Далее, величие, исключительность и богоизбранность американской нации проистекает вовсе не из речей современных властных мерзавцев, а из того потрясающего воображение факта, что полтораста лет назад, американе присваивали своим скопищам лачуг и сараев названия Великих Городов Мира — Парижа, Иерусалима или Санкт-Петербурга. Каково?

Эпизод, в котором Том объясняет Геку политическое устройство Европы, согласно которому в Старом Свете кишмя-кишат короли, сидящие на головах другу-друга и прыгающие (!) — невольно вспоминаются прыжковые упражнения знати в Лилипутии — играет новыми красками, когда далее Том сравнивает этих самых королей с американскими неграми, по мотиву отсутствия у обоих категорий фамилий; только имена.

Все культурные люди знают, что Джордж Вашингтон, по своему призванию и истинной природе, является вовсе не отцом-основателем и автором американской конституции, а самым что ни на есть заурядным рабовладельцем, который не только не собирался своих рабов освобождать, но даже наделять их какими-то правами.

Где-то дальше, в глубинах текста имеется и потрясающее признание Гека в том, что он иногда ел (!!) вместе с неграми, причем, подается это чуть ли не как библейское чудо.

Страна, образованная скопищем мерзавцев и уголовников со всех концов света, до середины прошлого века страдавшая от рабства, расизма и сегрегации, никак не может быть моральным ориентиром для прочих стран, на что она претендует.

Конечно есть исключительная в жестокой выразительности «Хижина дяди Тома» (да и «Приключения Гекльберри Финна» значительно сильнее в этом отношении), но, в основном, отношение американского белого патрицианства (включая детей!) к рабам было как раз таким; их не считали за людей, отказывали им в разумности и обращались с ними, как со скотами.

Следуем за мыслями автора далее, преломляя их под необходимым углом. «Великий дух Америки» «Дух истинного предпринимательства», «американская мечта» — как это все показано Марком Твеном? Вот как:

1. Все «предпринимательство» Тома, которому он безусловно научился у взрослых окружающих, состоит в облапошывании сверсников, что считается высшим признаком доблести и благолепия.

2. Когда дети играют в цирк, выясняется, что это никакая не игра, так как за посещение этого «цирка» взимается плата булавками (по три и две штуки)

3. Игрушки Тома — как-то алебастровые и хрустальные шарики, куски мела, рыболовные крючки, лакрица и даже пресловутая «шишечка от каминной решетки», описываются не как игрушки, а как настоящие сокровища, демонстрируя тем самым отношение детей к собственности вообще.

4. Наконец, отличный сюжетных хэппи-энд в виде обогащения героев, что означает он? Вот что: это обогащение не есть плод упорного руда и даже не следствие наследования, нет — это гора золота имеет вполне разбойничье и преступное происхождение. Что же делают с награбленным мудрые наперсники героев? Ничего — кладут их в банк под 6%. В общем, ничего не изменилось за полтора-два века. И посейчас американские разбойники поступают ровно аналогичным образом.

Американское образование. Прямо, нечего тут сказать.

1. Чудовищные суеверия, которые имеются на каждой странице, присущие как взрослым, так и детям, говорят сами за себя.

2. И почему это так? А потому, что практика воскресных школ состоит в тупом зазубривании тысяч библейских стихов, без понимания их смысла и — о Боже — тем более без применения их к реальности.

3. А вот эпизод декламации в главе «Красноречие...», в котором приведены, по утверждению автора, совершенно истинные плоды графомании и бумагомарательства (извлеченные Твеном из бульварной литературы тех лет) действительно приводят читателя в некий шок и прострацию.

Чем ПОНРАВИЛОСЬ?

Невозможно охарактеризовать одним словом. Это и детский роман, про детей и для детей, и робинзонада, искусно встроенная в сюжет. Кстати, прочие «серьезные» робинзонады с участием детей вызывают у меня неприятие и отвращение. Это и Мариэтт и Балантайн, и Висс и даже Жюль Верн. Тут — не так. Тут — юмор и веселие, изрядно поднимающие настроение. Это и некоторый шпионский роман и роман приключений, и прекрасные в своем роде, и высоконравственные эпизоды с разоблачением злодеев (Не могу удержаться чтобы не напомнить об основном антагонисте, коим является «Индеец Джо». Индеец! отношение к которым было не лучше отношения к неграм). Это и чистые, непосредственные и наивные взаимоотношения полов. В целом это некоторая энциклопедия американских до-военных нравов, изложенная с точки зрения ребенка. Сюжет излагать не стану4 это уже сделано до меня с разной степенью подробности.

Герои романа — дети. Взрослые если где-то и присутствуют, остаются как бы на границе поля зрения, мелькают и расплываются.

А мы созерцаем пиратов. разбойников, лесных братьев (то Робин Гуд), озорников и шалопаев, в исполнении бравого Тома и прекрасного Гека.

Бесспорно несмотря на все деструктивные мысли, которые у меня возникли; в силу непосредственного детского восприятия, незамутненного политикой и общей мерзостью современной жизни, оцениваю на 10 баллов. И автору, и его героям.

Независимо от того, насколько плох Фенимор Купер, Твен этой статьей совершил половину грехов литературной критики.

1. Заявляются — причем, как общепризнанные! — XIX «обязательных для художественной литературы» законов. Названо из них восемнадцать и все суть либо придирки, либо чистая вкусовщина.

«Герои должны довольствоваться возможным и не тщиться совершать чудеса» — пишет сочинитель мемуаров пажа Жанны д'Арк.

«Роман должен воплотить авторский замысел и достигнуть какой-то цели. Но «Зверобой» не воплощает никакого замысла и никакой цели не достигает» — а как насчет издания романа? В т.ч., после смерти автора. Чем не замысел, чем не цель.

«Авторская характеристика героев должна быть предельна точна, так чтобы читатель мог представить себе, как каждый из них поступит в тех или иных обстоятельствах» — нормальный читатель после первых подтверждений этого закона, зевнет и книжку закроет навечно. Характеристика бульварщины, в лучшем случае, дамского романа или пьесы классициста.

«Писать простым, понятным языком» — у всех книг всех авторов, видимо, только один читатель. И этот читатель, по какой-то причине, не управится с куперовскими «мишурный», «феномен» и «вероломный».

2. Критик приписывает автору то, что тот не писал.

Это про баржу. «Низкая бревенчатая хижина занимает «две трети ковчега в длину»-значит, имеет 90 футов в длину и 16 в ширину, то есть по размерам напоминает железнодорожный вагон». Ну, 16 футов — это куда больше габарита железнодорожного вагона, но важны не лишние метра полтора, а откуда они вообще взялись.

А ниоткуда. Цитата: «Купер описывает плавучее жилище, но очень невразумительно. Оно было «чуть побольше современных плоскодонных барок, плавающих по каналам». Всё. Любые оценки без привязки к плоскодонкам, которые протискивались по каналам САСШ 1840 г. — фикция.

3. Критик мерит всё на свой аршин.

Твеновский закон №15: «Не опускать важных подробностей.» Чего же не хватает роману Купера?

«В романе «Зверобой» Купер описывает речку, берущую начало из озера, и ширина ее у истока — 50 футов, но затем она сужается до 20 футов. Почему? Непонятно. Но ведь если река позволяет себе такие вещи, читатель вправе потребовать объяснения».

Твен лоцман по профессии, для него всё, связаное с течением и берегами, жизненно важно. Пароходнику с Миссисипи очевидно, что все реки текут через наносы и излучин меньше 900 футов не бывает. А не лоцманы, представляющие при слове «речка», скажем, Нерль, не увидят беды — Купер описал совсем другой, гидрологически похожий на среднюю полосу, регион.

Это у Твена старая болезнь. Еще в «Налегке» отмечал, что индейцы пустынных районов Дальнего Запада не похожи на куперовские описания добытчиков оленей Восточного побережья. Да с каких фиников?

В качестве вывода — цитата совсем другого автора.

«Мастер Ли быстро пробежал глазами по следам цыпленка. — Обычные критические замечания: комковатые, неотчетливые конструкции, неоригинальные метафоры, тусклые персонажи и так далее.

— Чтобы он писал получше! — прокричал я в ответ». (Барри Хьюарт, Восемь умелых мужчин»)

Фенимор Купер, устарел, конечно, сильнее Твена, который протянул его в своем эссе, оттоптался и отплясался на костях отца американской литературы.

мне очень нравится Твен-писатель, но надо помнить, что бОльшая часть исполинского наследия Твена — чистой воды публицистика.

на полемике он съел, наверное, целую стаю злющих собак.

так что высмеять Купера, который ответить, по понятным причинам не мог, было ему проще простого.

и не то, чтобы Твен был совсем не прав.

Купер на самом деле бывал равнодушен к матчасти, да и вообще, читать сейчас книги, в которых индейцы говорят как герои античных драм, непросто, надо запастись не то ангельским терпением, не то снобизмом в изрядных дозах.

тем не менее, статья Твена предстает мелковатой, не по-делу злобной, и порой кажется, что Твен метит не в Купера, а в что-то большее, стоящее за его спиной.

наверное — в Романтизм вообще?

что ж, сатирик и бытописатель, Твен, как будто, имел на это право.

но от этого «каланство» (кто сейчас помнит «битву за калана...») не перестает быть «каланством».

что же скрывалось за такой яростной атакой на Купера, кроме битвы Романтизма с Натурализмом?

осмелюсь предположить, что не только эстетическое неприятия куперовского стиля.

для литературы, для национальной мифологии, для самой молодой американской нации Марк Твен сделал очень много и пожинал заслуженную славу.

и все же он был ВТОРЫМ.

и хронологически, и по масштабу замысла он второй (после Купера!) певец американских просторов и американского духа.

сколь ни скачи на поверженном «куперовском индейце», а индейцев в литературу привел Купер...

своеобразную иронию этой заочной расправе Твена над Купером, придает то, что с самим Твеном так же заочно и так же безжалостно расправился другой талантливейший писатель, один из создателей литературы XX века — Джордж Оруэлл.

Абсолютно идеальное издевательство над дамскими романами трёх веков как минимум. Единственное незаконченное, вернее с незавершенным сюжетом, произведение, которое мне нравится безоговорочно. Тонкий и в лоб сарказм над основными сюжетами. Герои, которых хочется отправить в ссылку, но за действием которых все равно следишь не отрываясь. Если бы Марк Твен захотел, он был бы популярнее Остен и сестёр Бронте вместе взятых, первую он категорически не любил, об отношении ко вторым не знаю. Но иногда и в своих произведениях он был сентиментален и романтичен. Но не здесь.

В этом рассказе он просто великолепен. А сюжет я с удовольствием пересказываю всем знакомым, которым лень читать. Его перепитии никого не оставляют равнодушным, но все жаждут окончания, а автор пошутил так, как может шутить только АВТОР.