В 1939 году, закупоренный в гроб с глиняным пражским големом, замаскированным под мертвого литовского гиганта, Йозеф Кавалер умудряется выбраться из оккупированной немцами Чехословакии; это — и это тоже — называется «эскейп», фокус с высвобождением из оков по методу Гудини. Этому искусству Йозефа учили, но никто не объяснял ему, как вытаскивать других и, в частности, как заработать в чужом городе миллион, чтобы выкупить застрявшую в Европе семью. Вместе с кузеном Сэмми Клейманом Йозеф — уже Джо — придумывает Эскаписта, комиксного супермена с исключительными способностями, напоминающего комбинацию Гудини, Робина Гуда и Альберта Швейцера; добывая свободу для униженных и оскорбленных, он лупит фашистов в хвост и в гриву. В считанные месяцы кузены, оказавшиеся гениальными рисовальщиками и сценаристами, завоевывают своими комиксами Америку, но для того чтобы перехитрить бюрократию нацистского рейха, нужны годы. С одной стороны, Кавалер и Клей прожженные американцы — они всего лишь делают свой бизнес; но еще и наивные евреи, верящие, что с помощью своего комиксного голема и искусства они смогут изменить не только свою жизнь, но и мир в целом (и очень удивляются, что Гитлер, которого они взяли на карандаш еще в 1939-м, в 1941-м все еще трепыхается). «Кавалер и Клей» — по-англосаксонски остроумная и по-еврейски трогательная двойная биография рисовальщика комикса и автора текстов, унтерменшей, выдумавших сверхчеловека.

В 2001-м за «Кавалера и Клея» писатель Чабон получил Пулицеровскую премию, и неудивительно: здесь были налицо все признаки «великого американского романа» — миф об американской мечте, эпический масштаб, панорама эпохи 30-50-х, популярное по форме и национальное по содержанию искусство комиксов, self-made-герои, натурализация иммигрантов, тема свободы, внятная символическая система, свингующий Нью-Йорк, жизнь еврейской диаспоры и гринвич-виллиджской богемы, фашизм и антифашизм, мировая война, сюрреализм, гомосексуализм — одни темы этого 750-страничного талмуда можно перечислять до вечера. Но это именно «приключения» — Джо и Сэмми ведут жизнь, которой позавидовали бы Бэтмен с Человеком-Пауком: чуть не на каждой странице они из чего-то выпутываются — только эскейпы у них, в отличие от их персонажей, скорее экзистенциальные (хотя, бывает, и буквальные, очень зрелищные — так на одной вечеринке в Нью-Йорке Джо с помощью своего умения открывать замки спасает из заклинившего батискафа полузадохнувшегося Дали). Это очень захватывающая книжка, хотя полагать, что этот «комикс» можно употребить за один присест, было бы ошибкой: замечательно ироничная манера изложения, в совершенстве освоенная Чабоном, требует инвестиций времени и интеллекта. Среднестатистическая фраза в романе выглядит примерно так: «Судя по всему, меньше всех от себя этого ожидая, Дизи вдруг обнаружил в себе определенную нежность к обоим кузенам, но в особенности к Сэмми, который по-прежнему видел трамплин к литературному обновлению в той работе, которую Дизи давным-давно окончательно и бесповоротно оценил как «Длинный спиральный желоб, смазанный регулярными гонорарами, что ведет в Тартар псевдонимической поденщины».

Медленно поднявшись в обществе М.Чабона по этому спиральному желобу, никто уже никогда не состроит презрительную мину, когда в его присутствии зайдет речь о комиксах; автору «Приключений» удалось создать лучшую из возможных апологию этого искусства, дисквалифицировать которое можно только по невежеству.

Удивительнее всего, однако ж — и в этот фокус вообще сложно поверить, — что Кавалер и Клей, которые, судя по роману и особенно по авторским примечаниями, были реальными американскими рисовальщиками с реальными биографиями, на самом деле такие же выдуманные существа, как Эскапист и Лунная Бабочка. Сотни страниц прорассказывав о техниках штриха, генезисе персонажей, связи кавалеровских раскадровок с современным кинопроцессом, с искусствоведческой точностью переведя сотни их комиксов на язык литературы, Чабон, оказывается, тоже создал их и весь их мир, просто щелкнув двумя пальцами. Роман Чабона из тех, что можно брать с собой в гроб — не соскучишься; сорока-с-чем-то-летний писатель, уже сейчас видно (а переведены и «Вундеркинды», и «Тайны Питсбурга»), один из верховных големов американской литературы — слепленный из той же глины, что Рот, Джон Барт и Апдайк; и, независимо от того, написано ли у него на лбу слово EMET («правда»), он и так живой, стопроцентно.