Сергей Рябых «Последний день детства»

Весьма достойный, атмосферный хоррор-рассказ.

Пугать можно по-всякому, и поджанров у хоррора потому великое множество. Однако в глобальном смысле у него два подхода. Можно использовать ощущение опасности — когда нечто страшно потому, что представляет реальную угрозу того или иного толка. А можно пугать самим явлением чего-то ужасающего по сравнению с обыденной реальностью. Оно может не представлять для героя реальной угрозы, однако сам факт того, что придётся увидеть нечто такое, вгоняет в дрожь.

Последний подход сложнее, и требует тщательной работы над образом — ибо, описывая что-то пугающее своей ненормальностью, шокирующее или омерзительное, легко не дожать, или наоборот, перегнуть палку. И получить просто нечто странное в плохом смысле, невнятное или гадкое.

И что сказать… Автору удалось использовать этот подход.

Каникулы, самый зенит лета, отдых в деревне и двенадцатый день рождения… Лепота. Буквально веет ощущением беззаботности и веселья под ярким солнцем с безоблачного неба. Казалось бы, что может произойти в таких условиях, когда ты живёшь не в какой-то поганой чернушной дыре, и когда самой страшной трагедией в жизни должна быть двойка по математике?

«Э, ты чего? Это же идеальные декорации для начала какой-нибудь жести!» — тут же возопят матёрые ценители хоррора. И окажутся правы на все 111%! Правда, никаких кровавых бань, прорывов хтонической жути или самогонщицы-людоедки, чавкающей за сараем незадачливым заблудившимся грибником, не будет. Даже загадочного исчезновения не случится.

А случится столкновение протагониста — городского мальчишки Вадима, несколько избалованного и не слишком довольного его помещением в деревенские условия — с жутким секретом одной из не самых благополучных семей. Таких, знаете ли, к которым обыватели любят испытывать снисходительное презрение, а малолетние хулиганы придумывать дразнилки пообиднее. И нет, с Вадимом ничего фатального не случится. Физически. Ему придётся просто увидеть. Столкнуться лицом к лицу с тем, что более взрослый и сформированный человек мог бы описать как слом самих представлений об окружающем мире, то, чего не может и не должно существовать, а ребёнок просто как что-то невыразимо страшное и отвратительное.

Почти не спойлеря — не позавидуешь такой трактовке и искажению образа Ехидны, ставшими по факту семейным проклятьем…

Надо сказать, достаточно оригинальная концепция. Не слишком часто увидишь в хорроре именно такие образы.

Последний день детства. Весьма меткое название. Конец детства… Которое не только невинность, наивность и посредственность. А ещё и детская же глупая жестокость, непосредственный эгоизм и поверхностность.

Только такое вот преждевременное прекращение детства не ускоряет течение естественных процессов. А ломает. Как, судя по всему, сломало в конце и главного героя. Сделав смешными его прошлые, незатейливые мысли и поступки, как приятные, так и не очень.

Едва ли он сможет до конца отойти от пережитого. И страшно от мысли о том, что девочку Свету может ждать такая же жуткая судьба, как её несчастную бабушку.

Хотя и не всё так с ней просто по зрелом размышлении. Пожалуй, эта девочка сама при определённом ракурсе может испугать ничуть не меньше самого скрываемого секрета…

Единственное, что немного смазывает впечатление — нет ни малейшего намёка на истоки этих жутких, поистине лавкрафтианских преображений. Что всё-таки не так с этой семьёй, почему и как она стала такой?

Нельзя сказать, что это критично. Столкновение в лоб с сокрытой от тебя доселе стороной реальности, без малейшего понятия о том, что же произошло на самом деле — тоже допустимый и работающий литературный приём. Однако он больше хорош для каких-то мимолётных, подобных яркой вспышке соприкосновений с чем-то загадочным и/или страшным.

Но автор поступил иначе. Столкновение с ужасом описано хоть и без каких-то объяснений, однако яркими, пусть и скупыми штрихами. Это была не «вспышка», а занявший достаточно времени эпизод, когда протагонист успел не только рассмотреть эти самые «штрихи», но и даже немного обсудить их с действующими лицами. Пусть и без особого результата — ни для него, в плане успокоения души, ни нам, в плане получения дополнительной информации…

А ведь хочется получить хотя бы тоненькую ниточку, хотя бы слабый намёк, чтобы хоть самому додумать и предположить какие-то варианты! Напиши автор буквально пару строчек, вроде того, что ещё задолго до революции юная девушка загадочным образом на несколько недель потерялась в тайге или провалилась в какую-то странную пустоту, оказавшуюся под погребом, и с тех пор жизнь всей этой семьи изменилась навсегда… А уж читатель додумает какой-то свой, пусть самый невероятный и спорный в его же глазах вариант! Увы. Досадно…

…но эта досада ни в коем случае не настолько сильна, чтобы портить общее впечатление от рассказа. Литературное гурманство хоть и бурчит недовольно, но обязано признать, что рассказ в целом удался. Как часто бывает, даже жаль, что такой потенциал не оказался задействован в рамках хотя бы небольшой повести, для чего были все карты. Хоть прелесть рассказов как раз в их краткости, этой концентрации всего сюжета в небольшом объёме, отчего она воспринимается только ярче.

По итогу, если вы ценитель хоррора, не отягощены повышенной сверх всякой меры брезгливостью, а иллюстрация к рассказу, наличествующая на «Даркере», не вызовет у вас острый приступ одной весьма распространённой фобии — рекомендую к прочтению сей малоизвестный рассказ.

Мне это рассказ показался по-настоящему страшным. Страшным, поскольку необычайно фантастическая и отвратительная концепция показаны с какой-то обыденностью и без особенно суровых ляпов.

Впрочем, возможно, симпатии и антипатии к рассказу — дело личных фобий. Как и со всеми рассказами ужасов.