Юрий Корчевский «Броня. "Этот поезд в огне…"»

Начну с того, что гл. герой (наш современник) — не «попаданец», а «вселенец»... его окликают знакомые парня из 1941 года, вот только памяти аборигена-реципиента наш вселенец не имеет... Но, тем не менее, каким-то «волшебным» образом наш гл.герой моментально и без напряга осваивается в декабре 1941 года и нигде никоим образом не прокалывается (и даже не задумывается над этим) на незнании обыденно-бытовых реалий. И, честно говоря, это сразу снижает интерес к чтению романа: ведь при таком неведении повседневной жизни «вселенца» — окружающие люди тут же должны были бы заподозрить его как закордонного шпиона из детей белогвардейских эмигрантов.

Ну, пока парень (как это было в планах аборигена-реципиента) уходит добровольцем на бронепоезд и работает помощником машиниста паровоза (тут автор объясняет, что наш современник не просто учился в железнодорожном училище, а был фанатом именно паровозов) — он, может быть, и мог под подозрение не попасть. Но после гибели бронепоезда, пробыв некоторое время с контузией в госпитале, он вдруг вызывается добровольцем (сказав, что якобы он был на бронепоезде в развед-подразделении) в полковую разведку — вот тут и начинается «почти фантастика»: на проверке стрелковой подготовки он для начала (неожиданно для самого себя) их трофейного автомата(!) на полста метров пятью одиночными(!) выстрелами сбивает четыре банки из под консервов, потом семью выстрелами по мишени из револьвера «рисует» звезду — две пули в десятку и пять в девятку геометрических вершин звезды.

Гл. герой и сам не ожидал от себя таких талантов, а уж откуда они взялись у молодого паренька из паровозного депо, в которого вселилось его сознание, — автор умалчивает. Но далее — пошло ещё хлеще: комиссар из нагана попадает в высоко подброшенную банку и предлагает попробовать так же нашему попаданцу, а тот и не оплошал — из трофейного вальтера высадил всю обойму по подброшенной банке да так, что (цитирую по тексту) «после каждого выстрела банка подлетала и переворачивалась, пули не давали ей упасть, и с их помощью она раз за разом преодолевала силу земного тяготения». И уж такая-то публичная(!) стрелковая подготовка — просто обязана была быть сразу же отражена в личном деле и взята под самую тщательную проверку первым же сотрудником НКВД.

Ну и примерно на таком же спецназовско-высочайшем (непонятно откуда взявшемся) уровне гл.герой геройствует (извините за тавтологию) ещё примерно три года, пока автор (наверное уже почувствовав, что попаданец/вселенец «по восходящей» должен уже «прокачаться» в нечто немыслимо-геройское) не возвращает своего героя в тот же миг, откуда он попал в прошлое. И это — очень правильное решение автора — потому как читатель уже уверен, что роман не превратится в бесконечный цикл об очередном сверх-супер-пупер попаданце.

В целом не смотря на обложку где явным диссонансом «звучит пулемет», ГГ попавший в «суровые годы войны» получает лишь место машиниста. Военные приключения конечно присутствуют, но не в стиле «спецназ против СС» (все скромно, без преувеличений). Если исключить сам факта попаданства — это лишь очередная (хоть и неплохая) история на тему 2-й МВ (никакого прогрессорства или АИ).

В этой книге автор вообще отбрасывает условности: зашёл в старый паровоз — вышел и уже 41-ом году, то есть «попаданство» как приём, чтобы перенести главного героя в то время.

Дальше главный герой воют на бронепоезде, потом в разведке, попадает в Сталинград, где участвует в его защите и в конце концов автор ловко посередине войны выдёргивает ГГ в его настоящее.

Как книга про войну — интересно, но фантастики никакой, нельзя же назвать фантастикой те ситуации, в которые попадал главный герой во время тех событий?