Евгений Цымбал «Рождение «Сталкера»: попытка реконструкции»

Прошу прощения за лонгрид, но иначе никак.

Начнем сразу с середины.

Список выразительных средств в “Сталкере” краток: свет, фактура, медленный наплыв, перемещение фокуса трансфокатором.

Колорит максимально аскетичен и в основной список не входит. И это, безусловно, правильный выбор для осознанного отказа от развлекательности. Почти половина фильма исполнена в вирированном монохроме, другая половина, по выражению автора книги Евгения Цымбала, – в “зелени с йодом”.

Еще одно средство – ритм – отсутствует. Точнее, он есть, но вырожден, и это ритм оцепенения. Любопытно, что, элементы ритма (быстрого) таки рассматривались, но в конечном счете были отвергнуты. Согласно Цымбалу, БНС предложил необычный, ранее якобы не встречавшийся аудио-визуальный прием. Я бы назвал его предвосхищением “гранжа” – звуковой удар с абсолютно неожиданным обрывом звука при абсолютном спокойствии всего видимого в кадре (подробности – на стр. 168). Технари назовут такой эффект чирпированным импульсом. Тарковский ранее применял прообразы подобного приема. В “Зеркале” – это испаряющийся с ускорением след от чайной чашки.

И, естественно, еще одно выразительное средство, без которого фильм не состоялся бы – запредельная, внеземная музыка Эдуарда Артемьева. Исключительно сложные, колышущиеся звуки на унтер- и обертонах, благодаря резонированию симпатических струн тара. С точки зрения музыки – это грязный звук, но при этом красоты необычайной и мощнейшего эмоционального и едва ли не физиологического воздействия.

Что характерно, книга Евгения Цымбала “Рождение “Сталкера”. Попытка реконструкции” исполнена в том же стиле, что и фильм, и с той же должной мерой перфекционизма.

Если в “Сталкере”, как отмечает Цымбал, всего 146 кадров, то в книге их 128. Под кадрами понимаются отдельные эпизоды (они же главы) и выдержаны они в том же ключе, что и в фильме: неторопливое повествование – наплыв, перевод фокуса – прямая речь интервьюируемого, новый фокус – цитата другого интервьюируемого, затемнение – окончание эпизода. Затем следующий эпизод: наплыв, перевод фокуса, и т.д.

Из 128 эпизодов (кадров) 47 приходится на вступление и предысторию, 71 на годы съемки (1977-1978 гг.) и 10 на события послесъёмочного периода и приложение.

Согласно титрам фильма Евгений Цымбал – ассистент режиссера (по реквизиту), однако, фактически – человек, выполнявший обязанности второго режиссера. Свидетель и летописец длинного и утомительного процесса съемок всех трех “Сталкеров” (по факту оказывается, что даже пяти(!); с Рербергом фильм переснимался трижды), напрямую сопричастный к сотворению шедевра. Летописец и, я бы сказал, – евангелист. Только вместо седмицы – страстное трилетие (с весны 1976-го, когда дали добро на съемку фильма, по весну 1979-го, когда “Сталкер” был сдан на “Мосфильме”). Книгу, стало быть, можно назвать – “Страсти по Евгению”.

Не рискну причислить Евгения Цымбала к апостолам (к ним безусловно отнесу принимавших участие в съемках и оглоушенных “Сталкером” – Кайдановского, Лопушанского, и немалое количество других режиссеров, напрямую к съемкам отношения не имевших; все они, увы, так и не достигли и тысячной доли уровня мастерства Тарковского). Не уверен, что это сравнение ему польстит. Все-таки, апостолам по умолчанию приписывается беззаветное слепое поклонение, растворение в идее и как бы потеря индивидуальности. Но у Евгения Васильевича не так. При всей привязанности к картине у Цымбала свой авторский взгляд на вещи.

Многоплановость, объективность, достоверность, а также баланс между живым, невыхолощенным словом из разговорной речи и литературным изыском – вот, пожалуй, основные ключи к успеху книги.

Читателю крупно повезло, что автор книги о создании “Сталкера” – не какой-нибудь там кинокритик или искусствовед, высасывающий из пальца пустые бессмысленные интерпретации и жонглирующий наукообразными терминами ради красного словца, а практикующий кинодеятель, знающий всю подноготную процесса изнутри, красным словцом владеющий, но не злоупотребляющий, а умеющий неожиданно и смачно пригвоздить гарпаксом легоменоном (“гаерствовать”, “кракелюры истории”, …), точно и тонко сформулировать.

Из объективного неспрятываемого – юморное, но правдивое описание обязательной для советской эпохи атмосферы безустанного творчества в духе “… и немедленно выпил” (наверное, на каждой третьей странице).

Повествование чередуют эпизоды высокого драматического накала с приземленным. Читатель узнает массу историй, сопровождавших съемки. Одни из самых ярких – с Кайдановским (ночь в обезьяннике), Княжинским (история с кепкой) и Довлатовым (история в духе довлатовских рассказов).

Есть и реальные откровения (и не только от Ионна Богослова при подводном панорамировании во время сна Сталкера) – это развенчание мифов. Такого в книге много, не буду все перечислять, упомяну лишь следующие. 1) Окончательный характер Сталкера как персонажа-юродивого сформировался не весной 1978-го, когда Тарковский поправлял свое здоровье после перенесенного инфаркта, а гораздо раньше, в сентябре 1977-го, и уже второй “Сталкер” с Калашниковым снимался по этой новой версии сценария. 2) “Мосфильм” вовсе не препятствовал, а наоборот, всячески помогал съемкам и позволял режиссеру делать то, что другим не позволил бы никогда. Только благодаря настоянию “Мосфильма” возобновились съемки “Сталкера” в 1978-м; Тарковский не успел доснять в 1977-м и хотел отказаться от фильма совсем. 3) Сама история с браком при проявке – мутная, как и часть пленки при проявке. Согласно мнению Е. Цымбала, далеко не все отснятое Рербергом было браком.

Что касается подводной панорамы во время сна Сталкера, то безусловно признаю этот кадр самым выдающимся кадром в истории кино. Как следует из книги, Евгений Цымбал – полноценный соавтор этого шедевра. Каким образом родилась идея проезда камеры по воде, какую роль играет эта сцена в драматургии фильма, как она готовилась и снималась, как удалось сверстать такую необычную топологию – камера движется все время прямо, не сворачивая, при этом стартует с крупного плана лежащего в воде Сталкера и на нем же и заканчивает – это все надо читать. Преданность кадру – потрясающая! Автор книги приводит полный список всех задействованных в панораме предметов. Вот что пишет Евгений Цымбал: “Я разложил там приготовленные мной артефакты (перечисляю их в порядке появления). Обычная тряпка, испачканная черным печным лаком, старый медицинский шприц,…”. Этот раздел всем прочитать обязательно!

Съемки каждого фильма для Тарковского – что средних масштабов мировая война. Выжженное дотла творческое пространство с массой кадровых потерь. Режиссер постепенно пришел к состоянию почти полного творческого и человеческого одиночества. Разругался с большинством соратников, оставив возле себя минимальный минимум. Во-первых, беззаветно преданных делу и верящих в талант режиссера. Таковых оказалось, вообще говоря, не мало: Ришат Сафиуллин, сам Евгений Цымбал в конце концов; автор приводит массу примеров героических поступков, когда они с Сафиуллиным, не щадя себя, рискуя своими жизнями, спасали сцены. Во-вторых, равных или соразмерных Тарковскому по таланту и без которых тот не мог бы обойтись, но таких к завершению фильма фактически не осталось, разве что Артемьев (да простит меня опять же Евгений Васильевич, что я не указываю его в этом пункте, все-таки во время съемок он был еще начинающим кинодеятелем). Работу остальных Тарковский мог бы выполнять и сам, включая операторов и актеров, будь у него такая чисто физическая возможность. Сподвижники (операторы, соавторы сценариев, художники) исчерпали себя и ушли в прошлое, в то время как сам Тарковский унесся в небеса. Непонятно, как и с кем вообще Тарковский мог бы продолжать снимать кино в Советском Союзе после “Сталкера”. Поэтому и не снимал.

Отдельно про АБС и про “Пикник на обочине”, личное, сугубо субъективное мнение.

Увы, АБС не всегда следовали принципам Тарковского и допускали к публикации весьма посредственные вещи. Я понимаю, безденежье, тяжело, и Тарковский заныкал половину гонорара за сценарий АНС к фильму “Берегись! Змеи!”, но потерпите или публикуйтесь под псевдонимами. К началу 1980-го года АБС задрали планку НФ-публикациями в журнале “Знание-сила” повестей ЗМЛДКС и ЖВМ до небес. Тарковский же, когда фильм вышел на экраны в начале 80-го, унес ее на границу Вселенной. И вот на тебе, в том же году объявляется “Повесть о дружбе и недружбе”. АБС, конечно, каялись потом...

“Пикник” после “Сталкера” кажется очень детским и перечитываешь его без вдохновения. И это при том, что, первая часть “Пикника”, вероятно, самый гениальный фрагмент НФ-литературы в отечественной, а может, и в мировой НФ. Но, раз уж речь зашла о топологии, грех было бы не ввести другую характеристику произведения – его сочлененность (неразделимость). Как выразился бы мой предшественник, тоже Sophus, всё можно разложить на неприводимые (т.е. неразложимые далее) представления. “Сталкер” – это реальный монолит, а “Пикник” распадается на фабулу, антураж (назовем это правилами игры; Чудеса там всякие, необъяснимые и будоражащие, но выглядящие очень физичными) и содержание (“И пусть никто не уйдет обиженным”). Так вот, “и пусть никто не уйдет обиженным” выглядит наивно. Можно тихонечко отвинтить содержание и безнаказанно заменить его другим, похожим. Или не слишком похожим, что и было сделано в “Сталкере”. А можно и вовсе оставить без него, книга не много потеряет. Я лично уверен, что хотя Тарковский и увлекся фабулой, но по-настоящему его заманил антураж, который позволил ему, по его же словам, “легально прикоснуться к трансцендентному”.

Тем не менее, мы все должны быть благодарны АБС за их понимание извилистости пути к идеалу и за беззаветную преданность Тарковскому, несмотря на сложность характера режиссера. В 1978-м тот вообще поставил сценаристов в игнор, хотя, наверное, так было удобнее, чтобы ничто не отвлекало от съемок.

АБС отдали больше года жизни, беспрекословно выполняя требования режиссера и это сделало фильм таким, какой он есть. Вот что об этом пишет ЕЦ: “Написать план сценария и послать Стругацким в Ленинград. Аркадию письмо – мне показалось, что они бездельничают и не понимают, что я от них хочу – пишет Тарковский. Последнее утверждение Тарковского совершенно несправедливо – Стругацкие весь последний год работали на него неустанно, честно и безропотно.”

Как пишет БН к АН, и фрагмент этого письма приводит ЕЦ, “ Ни о каком бросании Андрея не может быть речи. Я всегда говорил и повторяю вновь, что наша беззаветная и безропотная помощь Тарковскому является на ближайший год ГЛАВНОЙ творческой задачей.”

Еще одной из основных заслуг АБС стало то, что они подсказали Тарковскому с самого начала правильное решение – максимально удалить фантастику из фильма.

Время ушло, многие ушли, и хорошо, что хоть кто-то из членов съемочной группы решился изложить историю рождения “Сталкера” во всех деталях. Я восхищен тем, с какой вдохновенной скрупулезностью и скромным, обаятельным, соразмерным картине сверхреализмом Евгений Цымбал выполнил свою миссию. И последнее: не могу не отметить автора книги как человека с безупречной гражданской позицией.

Возможно, я мало читаю, но это точно лучшая книга, которую я прочёл за последние немало лет.

Неожиданно увлекательнейшее чтение, остросюжетный роман, со своими драмами и коллизиями, героями и антигероями, гениями и бездарностями. Трудные, но творческие будни киноэкспедиции, сложный, требовательный характер Тарковского, талантливые, даже фанатичные люди в его окружении, с которыми не всегда он ладил, рок, довлевший над «Сталкером», которому мешало то землетрясение, то инфаркт режиссера, то порча пленки. Всего даже с избытком, хватило бы на три фильма. Но это все про один. После прочтения книги немедленно бежать пересматривать — фильм откроется намного глубже, значительнее.