Фаддей Булгарин «Мазепа»

Данный роман Ф. Булгарина заметно более интересен и самобытен, чем более ранний «Выжигин». Сам автор прямо указывал, что стремился дать не столь историческую картину, сколь изобразить просто характер самого Мазепы. Однако ж без исторического обрамления, понятно, не обойтись в любом случае, и вот оно-то весьма занятно. В силу известного современного противостояния двух сторон, из которых, право, ни одна другой не лучше, давний роман приобрел к тому же повышенную актуальность – тем более в связи с нашумевшими, во многом «фейспалмовыми», эскападами правящей элиты одной из помянутых сторон касательно «карт где нет Украины», «злодея Ленина, который Украину создал из ничего и породил там национализм», отсутствия украинского народа вообще и т.п. Поэтому мнения на сей счёт Булгарина, жившего много ранее Ленина и проч., к тому же поляка по происхождению, основную часть жизни служившего русскому государству, представляются весьма интересными. Прибегну к цитатам, указывая главы романа и страницы по первому современному изданию 1990 г.:

«... Хмельницкий, признавая власть русского царя, управлял Малороссиею и Украиною, как независимый владелец, на основании дарованных им прав и пребыл верен России. Но последовавшие за ним гетманы, избираемые вольными голосами … беспрестанно нарушали долг присяги и подданства, изменяли русским царям, возмущали народ, губя собственную родину и уязвляя общее отечество, Россию. Не имея постоянного, устроенного войска, Россия не могла держать в пределах законного повиновения вооруженный народ Малороссии и Украины. В опасностях и нуждах государства русские цари, наученные опытами, не смели полагаться на верность и помощь гетманов малороссийского народа, приученного к буйству и своеволию» (Глава I, стр.371);

«Малороссия и Украина, еще не сросшиеся с Россией и напитанные буйством..., несколько беспокоили государя» (Гл.I, стр.373);

«В то время в Малороссии и в Украине существовал свой особенный, местный патриотизм, своя народность и свои понятия о правлении. Казаки ненавидели поляков. Лях и папист почитались бранными словами, но и слово москаль не означало ласки. Малороссияне и украинцы не любили русских. С поляками разделяла казаков ненависть за веру и за прежнее господство, а с русскими соперничество. Все благомыслящие, все умные малороссияне желали пламенно, чтоб Малороссия и Украина были в подданстве России, но не было между ними тогда ни одного, который бы желал, чтоб Малороссия и Украина слились воедино с Великороссиею. В то время Украина и Малороссия имели весьма важные и основательные причины не желать сего тесного соединения, ибо в то время Россия была не то, что она ныне! Петр Великий только что начал тогда свои преобразования, а до него Россия была азиатским государством … малороссиянам и украинцам тогда нечего было завидовать русским. Впоследствии уравнение Малороссии с Великороссиею делалось благодеянием для первой – но в то время это было бы бедою…» (Глава VI, стр.439).

А вот как рассуждают казаки:

«...лучше было бы украинцам, когда б ни лях, ни москаль не вмешивался в казацкие дела, как было при Хмельницком!» (ГЛАВА XIII, стр.554);

«По-моему, ...так ... бы... московскому царю поклониться и сказать: мы не пустим к тебе ни турок, ни татар, а ты избавь нас от кацапов» (ГЛАВА XIII, стр.554). В примечании здесь же поясняется: «Замечательно, что каждое славянское племя почитает себя лучше другого и имеет бранные слова для своих соседей. – Русские бранят малороссиян хохлами, а малороссияне называют русских кацапами. Цап по-польски значит козел.».

Однако в целом наш автор, при всех оговорках, держит, естественно, всё же сторону воссоединения. Но не забывает отметить, что общество украинское по вопросу этому, в сущности, раскололось:

«Жители Малороссии разделились на партии, неприязненные одна другой ... От споров дошло до драк», однако ж «прежде нежели универсалы русского царя проникли в Малороссию, уже все благомыслящие люди приняли его сторону» (Глава XV, стр.597).

Значительный интерес представляют также авторские характеристики Петра I и русского народа в целом:

«С первого шагу Петр поставил себя в противумыслие с целым своим народом. Каждая мера его, каждое начинание и учреждение явно разногласили с нравами, обычаями, образом мыслей, понятиями, чувствованиями и предрассудками всех сословий тогдашнего русского народа. Петру невозможно было починивать и перестраивать. Ему надлежало сломить, разрушить до основания ветхое государственное здание, погрести под развалинами оного старинные предрассудки и из обломков создать новое, по европейскому образцу. Так он и сделал...» (ГЛАВА XII, стр.532);

«характерная черта русского народа есть уверенность в превосходстве своем перед иностранцами. Уверенность сия и ныне даже не может назваться справедливою, ибо дарование не есть привилегия одного племени, а в то время сия самонадеянность русских на собственные силы была столь же ложною, как и вредною, ибо большая часть вещей, о которых русские не имели никакого понятия, была на высокой степени совершенства у других народов» (ГЛАВА XII, стр.533); при том что в России раздаются «заунылые звуки русских песен» (ГЛАВА XII, стр.526).

А вот следующий пассаж явно не по нраву пришелся бы другой стороне помянутого мною выше современного противостояния (это рассуждения одного высокопоставленного казака):

«Украина не может быть независимым царством, и если б ... Господь Бог отторгнул нас от ... России, то мы впали бы или в турецкую или в польскую неволю.

– Мазепа покачал головою и сказал:

– Что ты это толкуешь, умная голова! Украина не может быть независимою! А Молдавия, а Волошина разве лучше Украины!

– Не дай Бог такой независимости, как независимость этих несчастных стран, сжатых между сильными и хищными соседями и обязанных беспрерывно то биться с ними, то служить им, то откупаться от беды!» (ГЛАВА XIII, стр.559-560). Воистину, в справедливости и актуальности высказанного сомневаться не приходится...

А следующее место любопытно также и тем, что отображает в какой-то мере личный опыт Булгарина – он некоторое время из-за конфликта с российскими властями был, как известно, наполеоновским офицером, но непосредственно против русских оружия никогда не обращал:

«Никогда рука моя не поднимется противу православного воинства; но у турецкого султана есть много врагов и без москалей…» (ГЛАВА IX, стр.481).

Заметим также, что в последующие десятилетия в русской общественно-исторической мысли некоторый вес приобрело такое течение, как областничество, одним из направлений которого было именно что противопоставление порядков и нравов «вольной и свободолюбивой» исторической Украины традиционным рабству, униженности и бесправию «московитов».

Вот настолько интересен и актуален может оказаться ИСТОРИЧЕСКИЙ роман, изданный почти 200 лет назад. Потому он и представляется мне достойным внимания, хотя и как развлекательное чтение он весьма даже неплох.