Брался за повесть с сомнениями — имею предубеждение против позднесоветских книг. Но произведение оказалось лучше, чем я ожидал. Практически на уровне того же «Грача». Повесть написана где-то в конце семидесятых годов. Её успели издать в сериях «Пламенные революционеры» и «Историко-революционная библиотека». Посвящена книга жизни большевички Конкордии Самойловой. Легло на душу наличие у героини родственников, не разделявших её взгляды. Несколько утомило наличие нескольких (кажется, четырёх) сцен допроса в одном произведении. Ещё у меня начало складываться впечатление некоторой «большевистской межавторской вселенной», поскольку в книге упоминался киевский генерал Новицкий, уже знакомый мне по «Грачу».

До чего же уныло читать одному унылому человеку про другого унылого человека! Не даром я пару лет сомневался, читать эту книгу, или нет. Зачем же я взялся за «Новь»? Во-первых, она есть у меня в бумажном виде. Во-вторых, там должно было быть что-то про народников. Что в результате? Первая часть беспросветностью навевала воспоминания о бунинской «Деревне». Вторая часть и вправду была пободрее. Но до чего же унылый центральный персонаж! Вообще же на всём лежит печать иронии. Нежданов — полнейшая размазня. Деятельность смутно маячащей на задворках повествования «организации» кажется несерьёзной. Судя по всему, деятельность народников автор не одобрял — тут мне нечего возразить. А какова же положительная программа? Не ясно. Похоже, симпатии Тургенева на стороне инженера Соломина, по книге по-другому и не получается. В итоге радует разве что то, что этот самый большой роман Тургенева всего страниц на двести пятьдесят. Что такое нынче двести пятьдесят страниц?!

С этой книгой у меня получилось одно из самых коротких «цундоку» за последние годы — я прочитал её всего лишь через два месяца после покупки. Почему я взялся читать именно её? Во-первых, мне понравились романы «Строговы» и «Сибирь» этого же автора. Во-вторых, эту книгу вроде бы упоминал Михаил Попов. Роман небольшой (вдвое меньший «Поднятой целины»), и без усилий читается за неделю. Нравится мне именно советскость этой книги. Интересно читать, как советская власть проникает в глухие уголки Сибири. Действие первой части, посвящённой Бастрыкову-старшему, происходит летом 1921 года, а второй, посвящённой его сыну, — позднее, в годы первой пятилетки. Природа колоритна. Возможно, автор сумел сохранить дух первых десятилетий советской эпохи и во второй половине двадцатого века.

Статья, написанная и опубликованная в нескольких частях в 1860—1861 годах, описывает историю нарезного ручного огнестрельного оружия начиная с Раннего Нового времени вплоть до появления казнозарядных винтовок. Описаны причины возникновения нарезного оружия, преимущества над гладкоствольным, недостатки, основные типы. Для меня как почти полного профана в этой области явилось открытием существование дульнозарядных винтовок, скорое исчезновение которых предсказывается в статье. Поскольку я читал по собранию сочинений, серьёзным недостатком было отсутствие иллюстраций. Но в целом интересно — понравилось.

Прочитанная мной впервые с дюжину лет назад короткая повесть запомнилась мне именно финалом, который кому-то кажется слащавым или пафосным. Я же считаю его вдохновляющим. Именно о нём я вспоминал годами, прежде чем перечитать сегодня. Да, эффект неожиданности пропал, но неизменной осталась атмосфера преемственности. Ассоциации есть с рассказом Михаила Пухова «Костры строителей» и пьесой Маяковского «Баня».

P. S. Текст в доступных мне изданиях 1966 и 2012 годов немного отличается.

«...каждый человек способен на многое. Но, к сожалению, не каждый знает, на что он способен».

Только прочитав книгу, я понял, что это произошло к восьмидесятилетию описываемых событий. Признаться, брался за роман без особого энтузиазма, поскольку это не тот период, что интересует меня в первую очередь. Читал именно вторую редакцию «Молодой гвардии», имеющуюся у меня в бумажном виде (при том, что, судя по базе «Фантлаба», в постсоветское время печатают первую).

Книга понравилась. Узнал в подробностях о подвиге героев Краснодона, приобрёл некоторую эмоциональную связь с персонажами книги. Единственное, что было трудно, это уследить за всеми героями из-за их многочисленности. Хочу теперь когда-нибудь ознакомиться с первой редакцией романа, узнать, что именно было изменено в книге, уже получившей премию.

Запомнились два второстепенных персонажи. Первый — бургомистр Стаценко. Сколько таких тихих людей было и во время Перестройки и сейчас тоже! Второй — Фенбонг. Это персонаж запросто мог пережить войну и открыть свой маленький пристойный бизнес.

Свежий экземпляр этой книги мне подарили в начальной школе (буквально в самой школе, вероятно их дарили всему классу). И на фоне «реформ» 90-х, тогдашних СМИ и массового сознания, а также не слишком критического моего мышления книжка шла на ура. С удовольствием читал её несколько раз — в ней и захватывающие приключения, и начальные знания об экономике (конечно же рыночной). И только намного-намного позже до меня дошло количество, скажем так, подколок по отношению к почившему Советскому Союзу (хотя книга была написана ещё при нём). Тут тебе и шоссе единого плана с «кризисами недопроизводства», и печальная история города Хозрасчётово. Не обошла книгу и модная тогда «фреоновая угроза».

По своим нынешним понятиям я бы не стал специально покупать позднесоветскую книгу, но здесь сошлись два фактора: во-первых, мне понравились «Строговы», а, во-вторых, у меня лежало бумажное издание «Сибири». И знаете, роман оказался лучше, чем я ожидал. Его непритязательное на первый взгляд название оправдывается полностью. Зимняя природа впечатляет. Нашлось даже чуть-чуть «мистики», но с рациональным объяснением. Слишком ли много ли в книге «казённого оптимизма»? Не знаю — я всё ещё слишком мало причёл советских историко-революционных книг. «В оправдание» можно сказать, что если бы не было помощи главным героям со стороны других персонажей, то не было и бы сюжета романа. Отмечу особенность композиции — в трёх четвертях книги сюжетные линии, в основном, разделены: первая в целом описывает приключения Акимова, вторая — Кати, третья — Поли.

P. S. Планирую когда-нибудь прочитать «Отца и сына».

Уже не помню точно, зачем я внёс себе в список перечитывания «Тени лунных кратеров», впервые прочитанные с дюжину лет назад. Вероятно, это связано с понравившимся описанием обстановки на Луне. Мне оно кажется довольно ёмким для небольшого произведения (я оба раза читал «Тени» в антологии «Фантастика 1973—1974», где они вдовое короче чем в сборнике «Хрупкое время Ауэны»). Детективная интрига в первый раз была интересна, но при перечитывании уже было скучно. Фантастическое допущение теперь кажется совершенно бредовым, хотя и довольно современным.

«На берегу неширокой речки [с неблагозвучным для русского уха названием] Залюпе... стоят дома рыбацкого посёлка...»

Мои ожидания — это мои проблемы. Книга отнюдь не плохая, но не для меня, я искал другого. Чего-то, на мой взгляд, в романе оказалось слишком много, чего-то — наоборот. Мелодраматизма, пусть и замечательно закончившегося, для меня многовато. Я ждал подпольных латышских коммунистов и забастовок — а в романе только мелькает учитель, которого посадили за тихое распространение книжек. Критика существующего строя — это пожалуйста. Кому понравятся разоряющие его спекулянты и кредиторы? Альтернативы? Прогрессивные снасти и рыболовный кооператив. Вероятно, это максимум, что можно было издать в Латвии тридцатых годов прошлого века.

Мне стоит внимательнее выбирать книги.

Действие повести (или даже романа) происходит в первой половине тридцатых годов. Это уже не период восстановления после Гражданской войны, а эпоха индустриализации, но беспризорников ещё много. Вместе с несколькими такими мы попадаем в «исправительное учреждение». Произведение продолжает историю, начатую в «Марше тридцатого года», только коммуна имени Дзержинского здесь именуется колонией имени Первого Мая, а её руководитель зовётся Алексеем Степановичем Захаровым, и не совпадает с фигурой рассказчика. И да, ещё город не называется. Автор утверждал, что описанное в книге — реальность, а не мечта, о чём писал в открытом письме литературному критику Ф. Левину. Это был уже второй опыт Макаренко, а создание колонии с нуля и без опыта описано в «Педагогической поэме».

P. S. И ещё это книга об импортозамещении.

Ещё одна книга, найденная мной в Интернете, купленная в прошлом году в бумажном виде и прочитанная только что. Четырёхсотстраничная повесть, по мне так целый роман. Действие происходит в двадцатых годах прошлого века в неназванном городе, наверно, где-то между Москвой и Крымом, как мне показалось. Сравнить книгу могу пока только с «Педагогической поэмой», поскольку это всего лишь второе произведение на подобную тему, которое я прочёл. Книга более жёсткая, поскольку описывается и быт беспризорных шаек, и употребление психоактивных веществ, и даже жизнь в тюрьме. Никакой специфически макаренковской педагогики нет, но мораль в целом та же: совместный труд перевоспитывает косвенных жертв мировой и гражданской войны, правда, не всех, к сожалению.

Я взялся читать этот небольшой роман, поскольку сошлись два фактора. Первый — это книга про революционное движение, второй — у меня на руках есть бумажное издание. Правда, как я писал год назад в отзыве на роман «Андрей Кожухов», я не фанат разночинского этапа. Как оказалось, «Одеты камнем» не столько о революционерах, сколько о событиях вокруг. Рассказчик, не сочувствовавший борьбе с самодержавием, к старости раскаивается. Текст представляет как бы его записки, сделанные в 1923 году, и описывающие события 1860—1887 годов. Причём роман содержит даже некоторую мистику, поскольку не ясно, действительно ли рассказчик обладает некими духовидческими способностями, или просто сходит с ума. Кстати, Михаил Бейдеман, вокруг фигуры которого вращаются события романа — реальное историческое лицо.

Кажется, я узнал про «Ташкент» в Интернете, потом его рекомендовали как альтернативу «Эшелону на Самарканд» Гузели Яхиной. Повесть легко читается за пару дней. Язык простой, даже простонародный, почти сказочный. Я бы не стал обвинять автора в лакировке действительности, всё и так сурово, дальше была бы только явная чернуха. Высказывание Кафки про это произведение, возможно, является вымыслом, но оно вполне справедливо.

Это первое и последнее прочитанное мной в этом году фантастическое произведение (не считая элементов фантастики в «Дороге на Океан»). Перед этим бумажное издание «Холодной зоны» два года простояло у меня на полке. Проглотил роман в три дня, благо было свободное время, и в целом доволен. Но снизить оценку меня вынудило наличие некоторых, скажем так, моментов «18+». Нет, никаких подробностей там не было, просто такие мелочи мне показались лишними. Если сводить это моё замечание к шутке, то можно сказать, что в этом году я слишком много читал соцреализма. Нет, ну серьёзно, куча хороших книг как-то обходилась без этого.

Сюжет мне обсуждать трудно, чтобы не спойлерить, ибо нечто важное дошло до меня лишь к последней трети книги. Заметно отражение автора в романе — Германия, салверология. Возможно лучшее в книге — это развенчание БОД, чем на практике может оказаться такая замечательная, казалось бы, штука как безусловный основной доход. И да, всё описанное в романе — это не альтернативная история, нечто подобное ещё вполне может быть нашим будущим (как и произведения сборника «Хроника мировой коммуны»). И, кстати, действие рассказа Завацкой же «Диктатура пролетариата» происходит в этой же вселенной. С идеологическими мелочами можно спорить, но за макаренковскую педагогику спасибо!

Ещё одна книга, про которую я узнал в прошлом году, тогда же купил и только теперь прочитал. И если в отзыве на «Даурию» я жаловался на долгую экспозицию, то в этой книге мне её не хватало. Действие начинается летом 1918 года, герои отправляются воевать на север из Петрограда. Получается, что сразу начинается основное действие, но трудно сопереживать героям, про которых почти ничего не знаешь. Так что несмотря на непрерывное действие интерес к повествованию появился у меня только после первой четверти книги. Упоминание одно населённого пункта заставило меня прослезиться, но это был «персональный фансервис», который не смог изменить моего общего отношения к роману, хотя Русский Север мне ближе, чем Поволжье, Сибирь, Средняя Азия или Дальний Восток. В целом же несмотря на «правильность» произведения и множество интересных событий, персонажи оказались слабо запоминающимися. Я озадачен, поскольку не могу понять, чего книге не хватает. Возможно, на моё восприятие повлияло то, что в последние годы я немного ознакомился с историей Гражданской войны на Севере, и это в некоторой степени «проспойлерило» мне общий сюжет книги. В общем, к сожалению, я разочарован, хотя ничего особенного от книги и не ожидал.

P. S. Оказывается, Павлин Виноградов — историческое лицо.

По словам автора название статьи переводится с саамского как: «Дитя тундры, иди к нам!». Также она имеет подзаголовок: Снежный человек в 1989 году. И, честно говоря, меня эта статья пугала ещё до того, как я научился читать. Ну, в девяностом году меня пугали иллюстрации к ней, изображавшие «героя» статьи. И через годик-другой я уже с чувством жгучего ужаса читал это творение Майи Быковой. Намного позже выяснилось, что в нём уже нет таких близких массовых контактов со снежным человеком, как в статье «У избушки на курьих ножках», печатавшейся на полтора года раньше. Да и художник зачем-то снабдил бигфута вертикальными зрачками, вроде кошачьих.

Что-то этим летом прорвало на отзывы по «Строговым». Не знаю, читал ли кто-нибудь до меня купленное в восьмидесятых годах издание (также без упоминания Сталина, если что), но я волне доволен книгой, хотя, пожалуй, и не так сильно как «Хребтами Саянскими». Возможно, в силу некоторой читательской неопытности я воспринимаю «Строговых» слишком буквально, в соответствии с генеральной линией Партии. Что ж, сюжет действительно дискретен. События книги происходят примерно в 1898—1920 годах и периодически происходят скачки до нескольких лет длиной, между концом первой и началом второй части проходит вообще около пяти-семи лет. Роман Сартакова, описывающий примерно то же период, что и первая книга «Строговых», имеет вчетверо больший объём, там нашлось место и описаниям Русско-японской войны и событиям Первой русской революции (в Сибири), но у Маркова книга больше про деревню.

Я узнал про этот роман из статьи в книге, где читал «Железный поток». Взялся его читать из-за наличия в нём стачки. Собственно, стачки там оказалось немного. В целом это роман о РКМП, написанный ещё во времена РКМП, между двумя революциями. Кто-то назовёт это очернительством, кто-то — реалистическим изображением развития капитализма в России на рубеже XIX—XX веков. Показана пара десятков лет из жизни посёлка, возникшего при строящейся железнодорожной станции, через личные драмы его жителей. Книга чем-то отдалённо напоминает мне бунинскую «Деревню», только, кажется, «Город» менее депрессивен. Может быть, эта стачка и есть самый светлый момент в книге.

Возможно, я просто не искушён в спортивных драмах, но рассказ интересно читать и перечитывать спустя десятилетие. Ёмко описаны природа и чувства главного героя. В принципе, гидробег мог бы быть заменён на другой спорт, например, конькобежный. А так возникают лёгкие ассоциации с прочитанной в этом году гриновской «Бегущей по волнам», только с чуть более материалистическими основаниями. Плюс приятный «фансервис» для уроженца Ленинграда и окошко в светлое будущее, возможно, чересчур оптимистическое. И ещё за время с первого знакомства с рассказом я успел забыть, что он не только про спорт.

В общем, Гуревича я читал мало, но «ТРОЯ» и «Таланты по требованию» мне запомнились положительно. Чем-то они схожи, возможно, светлой атмосферой.

Ещё одна книга, которая нравилась Ивану Ефремову. Иначе я бы не стал её читать. Да и перечитывать вряд ли когда-нибудь буду.

Начат короткий роман при царе, закончен при НЭПе, впервые издан во времена «махрового сталинизма». Интересно, что в нём такого нашли, кроме бессмысленной жизни интеллигенции Серебряного века и ужасов Первой мировой? Хотя язык Паустовского чудесен — всего парой коротких предложений он создаёт живое и сочное описание природы и настроения.

P. S. Сто лет назад пиндосами называли греков. «Кивки головой» всё ещё преследуют меня. С огнями семафора сложнее.

Статья также имеет подзаголовок: «Вместо предисловия». Обычно её печатают перед собранием сочинений. Паустовский сам кратко описывает свою жизнь и творчество. Содержательно и с любовью к людям и природе. Автор ушёл от экзотики, но романтика осталась с ним навсегда. Впервые увиденный писателем Босфор оказался прекраснее воображаемого. Автор пишет про облагораживающую силу романтики. Паустовский признаётся в любви к югу, северу, но больше всего — к Средней России.

Сюжет рассказа забылся за десять лет, но в целом оставалось позитивное впечатление. Я помнил про химер, но это было всё, что я помнил. На середине повторного знакомства даже промелькнула мысль: «а то ли я читаю, что хотел?» Но положительное ощущение осталось и после перечитывания. Неидеальный, в чём-то спорный, но добротный советский рассказ про контакт с нетехнической цивилизацией. Гуманистическое произведение, насколько термин «гуманизм» применим к негуманоидам. Прав он или нет, но автор наделил столь непохожих на нас существ схожими с нами чертами.

Возможно, я должен был читать эту книгу по школьной программе, а может быть и нет, но тогда я её определённо не прочитал. Я и сейчас бы не стал читать, если бы не узнал, что это была одна из любимых книг Ивана Ефремова. Он, вероятно, познакомился с ней лет в двадцать, а мне сейчас значительно больше. Так что, возможно, я упустил время для «Бегущей», а может быть я не романтик, или понимаю романтику как-то по-другому, приземлённее, что ли. Да, море в книге описано замечательно, но всё остальное... Зачем герои живут? Теперь я могу понять претензии некоторых совработников к произведению: главный герой — слоняющийся без цели рантье, нашедший своё обывательское счастье.

Я озадачен разумом и в душевном смятении. «Ум с сердцем не в ладу», как говорится. Короткая повесть запомнилась, но при перечитывании моё мнение о ней ухудшилось. Это скорее даже не гуманитарная фантастика, а притча о пустословии и искренности. Но насколько она удалась? Возможно, это произведение нужно воспринимать, что называется, сердцем, а не умом, поскольку при вдумывании возникает слишком много вопросов к логике происходящего. Неужели никто из жителей Города хотя бы случайно не обнаружил другой способ борьбы с пузырями, который нашёл герой, попавший на планету по воле обстоятельств?

Вроде бы простая короткая история о самопожертвовании ради общего блага, но запоминается. Желание перечитать этот рассказ сохранялось у меня около десятилетия. И вот... он всё ещё достоин внимания. Да и тема терроризма остаётся актуальной. Отсылки к «Моби Дику», к сожалению, оценить не могу. А вот лёгкую экстрасенсорику привлекать было не обязательно.

P. S. Дмитрука я читал не много, но его советские произведения нравятся мне больше постсоветских.

Читал и перечитывал эту коротенькую повесть (или рассказ?) в антологии «Фантастика 82» (вероятно лучшее, что было там напечатано). И сюжет за десять лет не выпал из памяти, и интерес к произведению сохранился. Шедевром я его не назову, но и дурного ничего о нём не могу сказать, в отличие от предыдущего рецензента (я не специалист по литературе). По мне так добротное, гуманистическое повествование о контакте в духе Ефремова или «Звёздного пути» (в хорошем смысле). Возможно, подобный сюжет уже где-то встречался, а может это только кажется из-за повторного чтения.

Читаю статью, и как-то не откладывается она у меня в голове. Возможно, это не беда автора, а моя. На двадцати страницах рассказано про Ивана Ефремова и Николая Рериха, русский язык и санскрит (привет «фолк-лингвистике»), науку и фантастику (и историю советской фантастики в частности). Но всё это меня слабо задевает и проходит мимо. И я не знаю почему. И автора ругать не хочется. Я в растерянности...

Не сказать, чтобы я когда-либо особенно любил комиксы. И почти всё, что я из них читал, было по «Звёздным войнам» из-за увлечения этой киновселенной. «Наследие» — на мой взгляд одна из лучших серий комиксов по ЗВ как по сюжету, так и по качеству рисунка.

С «Наследием» я познакомился практически тогда же, когда этот комикс начал выходить в США. Это был один из первых звёздновойновских комиксов, который я читал. Совпало несколько факторов. Во-первых, в 2006 году моё увлечение ЗВ было в самом разгаре — тогда я поглощал всё, что мог найти на русском языке. Во-вторых, у меня появился домашний Интернет. В-третьих, фанаты «Звёздных войн» начали переводить эту серию комиксов. Тогда я с увлечением прочёл, кажется, всю первую арку «Сломленный». Потом первый фанатский проект перевода застопорился, и я стал читать комикс в оригинале (опять же через Интернет). Появление другого фанатского сайта позволило продолжить читать переводы. Так лет за пять я прочёл всю историю, включая комикс «Наследие: Война». После окончания этого глобального сюжета была ещё серия комиксов по той же эпохе, но с ней я так и не познакомился.

Чем же примечательно «Наследие»? По-первых, время действия было перенесено на сто лет в будущее относительно всего, что было на 2006 год в «Расширенной вселенной». Во-вторых, авторы попытались увеличить количество действующих сторон. Обычно в ЗВ есть дуализм: повстанцы — Империя, джедаи — ситхи (ситы), Старая Республика — сепаратисты. В комиксах «Наследие» сторон стало по три (баланс — отдельный вопрос): Империя под контролем Единых ситов — остатки империи Фелов — остатки Галактического альянса; Единые ситы под руководством Дарта Крайта — имперские рыцари («серые» форсъюзеры, верные династии Фелов) — джедаи в бегах (уже в который раз). Необычен и главный герой, хоть и очередной потомок рода Скайуокеров, но бегущий от своего наследия, скрывающий способности к Силе и работающий охотником за головами.

Одна из самых любимых мной в детстве книг. Она пропагандирует научно-технический прогресс. Листал её, ещё когда не умел читать, привлечённый яркими иллюстрациями. Затем много раз читал, благо текста немного. Храню до сих пор и надеюсь передать будущим поколениям.

Трауновская трилогия — это то, с чего началась знакомая нам книжная «Расширенная вселенная» Звёздных войн (нынешние «Легенды»). До неё были только новеллизации эпизодов Классической трилогии, невнятный «Осколок Ока разума» и общекосмооперные трилогии о ранних приключениях Хана Соло и Лэндо Калриссиана. Многие фанаты воспринимали три романа Тимоти Зана как официальное продолжение полюбившихся фильмов, хотя Джордж Лукас не считал их своими «Звёздными войнами», пусть и внёс некоторые правки.

Лет в двенадцать эти книги меня не заинтересовали, хотя я пытался начать читать «Наследника Империи». Прочёл я трилогию только спустя лет восемь, когда завершилась приквельная кинотрилогия и на горизонте была пустота. Получил огромное удовольствие (это было также вскоре после чтения замечательной «Уязвимой точки» Стовера) и заразился книжными «Звёздными войнами» лет на десять (пришлось потом приложить сознательное усилие, что прекратить это увлечение). Издание двухтысячных от «Эксмо» я ещё минимум один раз перечитывал. Откопал в магазинах старой книги и прочитал старое «азбучное» издание из девяностых. Пожалуй, оба перевода были неплохи.

На ниву «Звёздных войн» я уже несколько лет почти не захожу, не считая перечитывания двух-трёх романов в оригинале, но вспоминать о Трауновской трилогии и сейчас приятно. Качественное развлекательное чтиво, как-никак. Да и трёх изданий на русском удостаивались немногие «зэвэшные» книги (я не учитываю вал пиратских изданий новеллизаций Классической трилогии из ранних девяностых). Думаю, что и современный «Канон» могут через энное количество лет послать в «Легенды», но лучшие книги останутся.

Когда я увидел в продаже этот журнал, то сразу же купил его. Надо же, думал я, какая удача, целый номер посвящён одному из моих любимых писателей! Однако, домучив этот спецвыпуск «ТМ» спустя более чем полгода после покупки, могу сказать, что разочарован. Самое лучшее, что есть в журнале, — это ранее неизвестное интервью Ефремова Адаму Галису. Неплоха статья Николая Смирнова «Космизм Ивана Ефремова». Остальные материалы мне показались малоинтересными (возможно, из-за того что я относительно хорошо знаком с жизнью и творчеством советского учёного и писателя). Меньше всего мне пришлась по нраву спекулятивная статья о взрыволётах. И всё же этот журнал может быть полезен для привлечения внимания к Ивану Ефремову незнакомых с его творчеством.

Я — одна из жертв этой мистификации. Когда статью про остров Барса-Кельмес опубликовали в журнале «Техника — молодёжи», я ещё не умел читать, но иллюстрация с ящером, несущим в клюве летающую тарелку, запомнилась надолго. Прочёл статью я в середине 90-х, когда ещё всерьёз воспринимал тот вымысел, на котором не написано: «художественная литература». Естественно, со временем моя вера в аномальную зону на Аральском море исчезла. А на признание Лукьяненко я наткнулся в Интернете лет десять назад. Спасибо, что он хоть сознался. И что там писали в известной книге про мельничный жёрнов?! Ах, море высохло?! Ну тогда ладно...

Данная статья — компиляция основных идей Ефремова, составленная неким Юрием Моисеевым, членом комитета по изучению наследия писателя (как указано в предисловии к журнальной публикации). Заметны буквальные цитаты из произведений, в том числе из «Часа быка» (и это, заметьте, в 70-е годы!). Не знаю, кому именно принадлежит фраза: «Теперь советские юноши и девушки понимают мир через законы диалектики, и ее могучая сила служит каждому.» Если бы это действительно было так, мы бы сейчас жили в совсем другом мире.

Рубеж 80—90-х годов был эпохой, когда гуманоиды, барабашки и снежные люди были за каждым углом, ну, таково было тогдашнее общественное сознание. В то время я был ещё ребёнком, и мне всё это здорово попортило психику. Конкретно эту статью я прочитал лет на десять позже, в подростковом возрасте. Она и подобные ей остаются для меня образцом «реальных» ужасов. Конкретно здесь: мол, поехали люди в 88 году на Север, чтобы встретить «йети», и встретили. И всё это подаётся на полном серьёзе. И кто тогда автор статьи — сумасшедший или шарлатан? Это только сейчас я понимаю, что это скорее всего выдумка или приукрашивание. Но дрожь до сих пор пробирает. Спасибо хоть, что тогда пресловутому бигфуту ещё вроде бы не приписывали способностей к телепатии, а то и к телепортации.

P. S. Какой-то критик потом писал, что у Майи Генриховны было богатое воображение (куда же без такого?), что пресловутая рука за окном была всего лишь куском кровельного материала с крыши, что сама крыша этой «избушки» (точнее времянки, собранной из чего попало) не выдержала бы двухсоткилограммового примата и т. д.

P. P. S. Только теперь заметил, что статья напечатана в апрельском номере.

В статье описываются общие философские воззрения Ивана Ефремова на основе романов «Туманность Андромеды», «Лезвие бритвы» и «Час быка». Содержит множество прямых цитат из вышеуказанных произведений и пересказов из них же. Годится для беглого ознакомления с идеями, но для их раскрытия и примеров необходимо читать сами романы.

P. S. Николай Смирнов очень метко написал, что «...при недостаточном знании жизни творчество легко вырождается в скороспелые выдумки, хотя бы и наполненные эзотерической терминологией». Это вполне применимо к нему самому.

P. P. S. Судя по упоминанию 40-летия полёта Гагарина, статья могла быть написана ещё в 2001 году.

Спасибо автору статьи за поддержание интереса к знаменитому писателю и учёному.

Возможно, статья оставляет у меня искажённое впечатление, из-за того что я не читал переписку Ефремова. И, скорее всего, мой кругозор несравним с таковым у Николая Смирнова. Надеюсь, что автор глубоко знаком с темами, которых он касается в статье. Обилие неясных околонаучных терминов вызывает у меня некоторые сомнения. Претит чрезмерная витиеватость речи. Возможно, автор путает вульгарных материалистов с марксистами. Кроме того, когда пишет, что бытие определяет сознание, забывает прибавить слово «общественное».

P. S. Мои благодарности сайту «Нооген» за возможность прочитать статью онлайн!

В небольшой статье критикуется фантастика «новой волны» (упоминается имя Харлана Эллисона) за отход от научности. Автор показывает, что это ведёт к мелкотемью и деградации в литературе. Также декларация «ненаучной» фантастики связана со разочарованием в науке, происходящим из односторонности технооптимизма. Проблемы не решаются по щелчку пальцев? Вот и повод для эскапизма.

Расцвет научной фантастики в двадцатом веке был связан с взрывным развитием науки и техники. Человек освобождался от монотонного труда для творчества. Этой свободе должны соответствовать целеполагание и ответственность ради блага человечества, о чём мы забыли за десятилетия, прошедшие с выхода статьи.

Да-да, та самая пьеса, бичующая бюрократов... Но мне она понравилась больше «Клопа», оптимизмом, наверное. Некоторые моменты показались удивительно современными. Например, речь Понта Кича наполовину состоит из мисхёрдов. Или приём спектакля в спектакле (да что это я? модернизму уже сто лет!)

В качестве Победоносикова мне представлялся Игорь Ильинский (возможно, мне просто не из кого выбирать). В конструкции машины времени было что-то уэллсовское.

Да, Фосфорическую женщину можно назвать «богом из машины», но это «бог» будет создан трудом Чудаковых и Фоскиных.

Закончить хочется цитатой из самой пьесы: «...Будущее примет всех, у кого найдется хотя бы одна черта, роднящая с коллективом коммуны, — радость работать, жажда жертвовать, неутомимость изобретать, выгода отдавать, гордость человечностью...» И это будущее не отменено, оно просто отложено. Боритесь за него!

P. S. А почему растратчик Ночкин всё же попал в будущее? Читайте пьесу!

Главный герой этого слегка сатирического рассказа — попаданец в далёкое светлое будущее, причём не наш современник, а гражданин Советского Союза середины XX века. Приём с попаданием современника в будущее был любим в фантастике первой половины прошлого века. Так же он часто использовался в фельетонах того же времени. Но почему современный автор послал в будущее именно советского человека послевоенной эпохи? Вероятно, это важно для него. Но чем?

Итак, наш «герой» — крестьянского происхождения, пробившийся в среднее звено госбезопасности. Его «противник» — старый во всех смыслах большевик, попавший в лагерь. Ясно, что симпатии автора на стороне последнего. Очевиден конфликт между идейным борцом и приспособленцем. Правда, он разрешается несколько смазано. Мне финальное столкновение кажется неубедительным. Вероятно, автор рассказа пытается найти ответы на вопросы о том, что погубило советское государство, и каковы границы перевоспитываемости человека.

И всё же, чем-то мне нравится это произведение. Было интересно читать и перечитывать его.

Автор рассказа ставит вопрос: стоят ли борьба и жертвы того светлого будущего, ради которого они совершены, и сам же утвердительно отвечает на него. И речь тут идёт не только о собственной жизни героя, но и о жизнях его близких. Прав ли автор, решать тебе, читатель. Один рецензент нашёл этот рассказ схожим с «Горячим камнем» Гайдара (сам я эту сказку не читал). Если так, то Гайдар мог писать о подобном на собственном опыте, а автор данного рассказа — вряд ли.

В системе, где расположена земная колония, начали пропадать космические корабли. Земля отправляют на разведку звездолёт...

В середине рассказ напоминал космическую оперу вроде «Звёздного пути». В целом это, скажем так, экономическая фантастика. Хоть нам и показывают светлое будущее, не всё однозначно, утопии нет. Даже на Земле есть проблемы, например, перенаселение, не говоря уж о трудностях в колониях. Финал рассказа открыт и оставляет простор для размышлений.

В общем не шедевр, но остаётся желание перечитать, что для меня уже многое значит.

Рассказ начинается как нечто в ефремовском духе, но затем всё больше скатывается в научно-фантастический очерк. Спойлеров здесь быть не может ввиду практически полного отсутствия сюжета. Марсианка и выходец с далёких островов спускаются с орбиты на космическом лифте, посещают город на берегу озера Виктория и катаются по самому озеру. Вот собственно и всё. Остальное (самое интересное) мы узнаём из их разговоров. Тут всё почти как у классиков, только со второй попытки и без окончательной (пока) победы. Напоминает близкое будущее у советских фантастов 70—80-х годов.

Трудно писать в России левую фантастику, когда опыт двадцатого века всё ещё не завершён. И наверное пройдут ещё годы, прежде чем подобное творчество приобретёт популярность.

Это произведение почти и не выглядит фантастикой. Так, небольшая зарисовка из другого времени. Наверно это в чём-то наивное произведение, мол мы учтём все ошибки и тогда... Но иначе нельзя — приходится извлекать опыт из неудач. Также, вероятно, читателю стоит быть немного подготовленным.

И несмотря ни на что, спасибо автору за попытку! Есть время, чтобы подготовиться...

Читал повесть между делом, поэтому отзыв, возможно, будет ещё рыхлее обычного.

Непривычная фантастика. В данном произведении столько всего намешано — хватило бы и на роман [не я придумал]. Автор не пророк, но если верить ему, будущее нас ожидает с обывательской точки зрения неожиданное. Тут и не «настоящее с примочками», и не дежурный «конец света», хотя как кому. С другой стороны это будущее кое в чём очень знакомо и ожидаемо, если смотреть с определённых позиций. Жаль, что автор не изложил предыстории и общей ситуации в мире, хотя для такого формата это и не обязательно. Но читать было интересно. И по «попаданцам» прошлись, что приятно.

Чёрт, я сейчас в подобное будущее верю. Хотя, если честно, как обывателя оно меня не во всём радует. А там... поговорим лет через двадцать-тридцать...

Я заинтересовался этой повестью, когда узнал, что она представляет собой расширенный вариант рассказа «Артаксеркс». Не то чтобы тот рассказ был очень хорош, просто хотелось узнать продолжение неплохой истории.

Я опасался, что сюжет пострадает от переноса в Солнечную систему, но при чтении повести ничего такого не заметил (хотя за несколько лет и подзабыл подробности рассказа). Зато теперь мне кажется, что «Багряная планета» является в некотором смысле продолжением океанской дилогии Жемайтиса — мелькают знакомые имена и названия (хотя «Большая лагуна» была издана позже). Чёрт с ними, с биоволнами, но вот стиль повествования в виде воспоминаний стал несколько утомлять. Забавны момент ознакомления марсианского робота с брэдбериевскими «Марсианскими хрониками» и перепалка роботэссы с киборгом.

Но в целом хаотические экскурсы в историю Красной планеты придают повести неприятную рыхлость. Так что, похоже, Ефремов был прав, утверждая, что Жемайтис гораздо лучший маринист чем фантаст.

Первый раз я прочитал «Испытание джедаев» вскоре после выхода перевода. Желания перечитать не возникало, и я как-то постепенно забыл про существование этой книги. Теперь вот перечитал в оригинале (язык, скажем, попроще «Алисы в стране чудес», несмотря на обилие военных терминов).

В романе две основные сюжетные линии. Первая — джедаев Энакина Скайуокера и Неджи Хэлсиэна (Нейя Халкион у «Эксмо») — деда Коррана Хорна (интересно фанатам бывшей «Расширенной вселенной»). Вторая — пилота Эрка Х'Армана и дозорной Оди Субу. Меньше внимания уделено Зозридору Слейку (его «Сыновья (и дочери) свободы» упоминались до этого в паре книг), сепаратистскому адмиралу Порсу Тониту и главе межгалактического центра связи Рейдже Момен.

В книге присутствует редкая для «Звёздных войн» окопная война. Но всё таки роман какой-то одноразовый, не знаю как это лучше описать. Да и заканчивается повествование уж очень резко.

P. S. Обложка книги вводит в заблуждение — Энакин в книге ещё падаван, а Асажж Вентресс появляется только в виде голограммы.

Я одолел «Зазеркалье» на английском (переводы никогда не читал). Ну, что одолел, это громко сказано. Процесс был балансированием между чтением со словарём и без словаря — обе крайности неприятны, но по-разному, ибо в первом случае распадается текст, а во втором теряется его смысл. Крайний случай — это «Бармаглот» («Jabberwocky»), кажется, не слишком-то понятный и носителям английского языка. Как и «Страна Чудес» книга полна забавными стишками и каламбурами, но появилось и новое — инверсии, шахматы и прочие игры ума. Запоминаются пассажиры, думающие хором (коллективный разум?) и вопрос, кто кому снится (Кэрролл — предтеча модернизма и постмодернизма?). Что касается общего впечатления, оно то же, что и от первой книги — выше среднего, но не более того. Либо прочёл не в том возрасте, либо у меня недостаточно хорошо с языком. Что же касается глубокого смысла, то тут я боюсь уподобиться Шалтаю.

P. S. Кажется, мультипликационная Алиса Селезнёва видела мюмзика (борогова) на Блуке — уж очень облик птицы, продающей шаровика, напоминает об иллюстрации Тенниела.

Некоторое время назад я сообразил, что никогда не читал «Алису в Стране чудес», а знаком лишь со множеством её адаптаций, начиная с советского аудиоспектакля и заканчивая фильмом Тима Бёртона.

Находясь в смятении от количества переводов книги на русский язык, я решил познакомиться с оригиналом, благо немного изучаю английский. Читать трудно, но не сказать чтобы язык полуторавековой давности сильно устарел. Вообще я не в восторге от книги, возможно, именно из-за плохого знания языка, ведь большинство шуток в ней основано на игре слов. Кстати, я с трудом представляю, как их вообще можно перевести, когда схожи «axis» (ось) и «axes» (топоры), а глагол «draw» означает «рисовать» и «черпать». Наибольшая проблема со стихами, ведь почти все они представляют собой пародии на произведения, широко известные в Англии середины XIX века, но почти не знакомые в России.

Повторюсь, сейчас я считаю книгу неплохой, но и на шедевр она для меня не тянет.

P. S. Занятно, что многие персонажи книги отсутствуют в адаптациях, зато туда могут помещать персонажей из «Зазеркалья».

Читал данную пьесу несколько раз. Больше — перевод Вайсброта. Перевод Душенко, к сожалению, не запомнился. Поэтому свои впечатления оставляю по первому варианту. Повествование постепенно усложняется, начинаясь почти что с анекдота и заканчиваясь беллетризированной версией вопросов, рассматривавшихся автором в «Фантастике и футурологии». Общее впечатление от пьесы: забавно, но не более того. Возможно, я упустил что-то важное из-за сокращённого перевода — вот и повод ещё раз перечитать.

Кстати, из даты рождения Эйнштейна получается, что действие произведения происходит примерно в год написания, а не в далёком будущем.

P. S. Действительно, в переводе Вайсброта выброшен один из посетителей, а сцена с предвосхитителями сокращена.