С этого романа началась моя переоценка любимых книг детства. В середине восьмидесятых подсунул «Плутонию» сыну, а он через день принёс её обратно и сказал, что читать ЭТО не будет. «Они же мамонта встретили, может быть, последнего на Земле! А они тут же стрелять!» -- сын заплакал и ушёл. И я взялся перечитывать книгу, глядя на неё новыми глазами, и увидел, что путь отважной шестёрки усыпан трупами. Убивают для коллекции, убивают, чтобы вырезать мякотный кусочек на обед, убивают просто так. Гигантские муравьи (кстати, такие в наше время существовать не могут, слишком мало кислорода в атмосфере) утаскивают коллекции. Герои травят муравейник серой и коллекции возвращают. А следом уничтожают ещё один муравейник, ничем не досадивший, просто так, из садистической склонности. И есть некая справедливость в том, что все результаты варварской экспедиции погибли.

Не только в романах, но и в научных работах Обручева нет ни единого слова о необходимости хоть как-то беречь природу. А ведь в ту пору, когда писалась «Плутония» уже погибла стеллерова корова и кочующий голубь, в тугаях Аму-Дарьи был взят на прицел последний камышовый тигр, а мерзавец, застреливший в Беловежской Пуще последнего дикого зубра, уже служил там лесничим. Зубра люди сумели спасти, собрав по зоопаркам уцелевших животных. Но в этом нет ни малейшей заслуги Владимира Обручева -- учёного, не сумевшего выйти за пределы своей геологии, и писателя, не умевшего глядеть дальше ружейного прицела.

Юмореска была опубликована в журнале «Аврора» ещё в середине семидесятых годов. С моей точки зрения это лучший из рассказов Бориса Романовского. Замечательна не столько фантастическая составляющая миниатюры, но её зачин. Шутку с посылкой фальшивого приглашения задумали два африканских астронома, обиженные тем, что европейские и американские коллеги не желают с ними шутить, а значит, не воспринимают как равных. Ничего не скажешь, шуточка получилась удачной.

Конечно, герои извращенцы. После гибели Кларисы Тим обнаруживает, что забеременел, от своей умершей любимой. Что это, как не извращение?

Самое забавное, что первым делом власти планеты Ц-215 поставили возле Синей дороги часового и установили прожектора. Хорошо хоть колючей проволоки не натянули.

Рассказ можно было бы принять за обычный памфлет советской эпохи, если бы не концовка. Когда понимаешь, что парень из послезавтра вовсе не пытался помочь предкам, что он сам натравил на них погромщиков, и всё это сделал только для того, чтобы пощекотать себе нервишки... В советскую эпоху так писать о будущем было не принято.

Триста шестьдесят пятый предатель имперской идеи на этой планете. Цифра внушает оптимизм. Жаль только, что сам автор ныне пестует ненавистную некогда имперскую идею. Рассказ чист и добр. Так пронзительно чисто умел писать только Вячеслав Рыбаков. Жаль, что ныне с его страниц веет злобой и грязью. Больно и обидно. А рассказ хороший, и он останется надолго.

Своеобразный ответ Наталии Никитайской на повесть братьев Стругацких «Малыш». Мир спасёт не наука, и не красота, а доброта.

Всё бы хорошо, но слишком уж назидательно, да и затянуто тоже. А эти два качества, собравшись вместе, делают повесть скучной.

Если бы этот текст показали мне до публикации в антологии и сообщили, что это глава из повести Стругацких, которую они вычеркнули, поскольку она не привносит в повесть ничего нового, то я бы поверил. Великолепнейшая стилизация под язык братьев, но нового автор сказать не сумел или не захотел.

Автор остаётся верен себе, написав жестокий и кровавый рассказ. Но в данном случае герою, хотя бы, есть за что мстить. А захватчикам: наука -- не селитесь в чужих домах.

Этот Иванов хотя бы ради премии старался. А сколько их старается только потому, что начальство приказало. Начальству нет дела, какой ценой будет исполнена их воля, а Иванову -- тем более. Не ему же отвечать, он уже старенький, концом света его не напугаешь.

Основная беда рассказа его предсказуемость. Прочитав первые строчки письма, я понял, что его написал людоед, замученный сварливой принцессой. Дальше интересовало только одно: почему героев, спасающих принцессу, -- двое. Но и здесь неожиданности не оказалось.

Милый рассказик. А если учесть, что автору, когда он это написал, ещё не было и двадцати, то рассказ просто замечательный. Лишний раз видим, что по-настоящему хороший автор непременно должен пройти школу малой прозы.

Сам по себе сюжет не является новым. Идея заложить программу самоуничтоженния в персонаж, созданный для выполнения разового задания, истоптана до невозможности. Сходу вспоминаются «Спокойной ночи, мистер Джеймс», Саймака или «Какую услугу оказали Трурль и Клапауциус Королю Жестокусу» Лема. Стиль автора без заметных ляпов (сказывается многолетняя редакторская работа), а вот лишних слов, которые просят, чтобы их вычеркнули, по нескольку в каждом абзаце.

В области оккультных наук автор, несомненно, начитан, но едва дело касается христианства, начинаются ошибки. То, что католическая и православная церкви рассматриваются как мистические структуры с теми же практиками и степенями посвящения, что и у дьяволопоклонников, входит в фантастическую посылку автора; с этим пусть разбираются верующие читатели, но по мелочам-то зачем врать? Плюс к этому -- абсолютное незнание бытовых реалий. Откуда еловый бор в центре Сибири? Как ночью пройти сквозь старый ельник и не переломать ног? И при этом героя за всю ночь 2 (два) раза кусил комар. Грибной шашлык жарится не на углях, а на открытом пламени, причём к концу беседы магистров ветки всё ещё стоят шалашиком, прогореть не успели. А шашлык -- прожарился, хотя на веточку наколоты «крупные шляпки». Короче, ни единой бытовой детали, соответствующей реальности. После этого не верится и оккультным откровениям автора.

Автор влезает на чужое поле и, выясняется, что играть на нём он не может. Перед нами дилетанские потуги изобрести велосипед. Альтернативная история -- жанр не новый, и Рыбаков или Лазарчук делали такие вещи на порядок лучше Сорокина. Огромным разочарованием оказалось также то, что наш прославленный стилист совершенно не владеет словом. Инверсия фразы при стилизации давно уже стала признаком графомании. Посмотрите, как осторожно пользуется этим приёмом Акунин, и как бездарно Сорокин. Вторая претензия к стилю: приметы нынешнего дня, новые для героя, упоминаются вскользь, а то, что для героя просто и очевидно, растолковывается в угоду малообразованному читателю. В результате читатель думающий не испытывает ничего, кроме обиды на автора, который держит его за дурака.

Какому-нибудь начинающему авторёночку можно было бы за такое поставить и шестёрочку, но ведь автор -- честь и гордость «большой» литературы...

В детстве книгу эту читал и перечитывал многократно. А лет пять назад сунулся на любимые страницы и ужаснулся. Я заранее был готов сделать скидку на сталинскую шпиономанию, я подозревал, что язык у автора не самый изысканный, но я-то полез перечитывать самое любимое место -- встречу с подводными динозаврами, и новыми глазами увидел чудовищную сцену избиения беззащитных животных. Я понимаю, можно убить динозавра, чтобы спасти товарища, но вот, все уже в безопасности -- и следует залп, просто так, ради утоления садистической жестокости. Это был знак эпохи:

Где вчера плескались рыбы,

Динамит взрывает глыбы...

Обломков у нас теперь много, рыбы -- мало. Кому от этого хорошо?

Я понимаю, эпоха, веление времени, но простые человеческие чувства должны быть! Не можешь ставить проблемы завтрашнего дня, не пиши хотя бы сцен избиения. А ведь голоса в защиту природы раздавались задолго до написания книги Адамова, достаточно вспомнить роман Боборыкина «Василий Тёркин». В годы детства и юности Адамова эта книга была очень популярна. Однако, не в коня корм, Григорий Адамов предпочёл пойти по стопам Обручева, который тоже устраивал гекатомбы на пути следования своих героев. Три поколения россиян выросли на этих кровожадных книгах, природы у нас почти не осталось. Пора бы остановиться.

Оригинален страшный дар, который ведьма никогда прежде не использовала. Автор великолепно прописывает архонта, его отчаянные попытки любой ценой спасти город. Сопереживание главному персонажу так велико, что читатель ждёт, что ведьма непременно поможет городу и всей стране. Жестокая и справедливая концовка больно бьёт по нервам и заставляет о многом задуматься.

Не смешно и устарело как раз к моменту опубликования. А кроме политической сатиры в рассказе и нет ничего.

Когда-то это был один из лучших рассказов советской фантастики, и назывался он «Встреча в пустыне». За этот рассказ было бы не жалко поставить десятку. Но потом автор растянул сюжет до скучнейшей повести, и читать стало невозможно. Огорчительно всё это...

Автор откровенно подражает азимовскому циклу «Я робот». Получается неплохо, хотя, конечно, и труба пониже, и дым пожиже.

Боже, какими простыми казались эти проблемы каких-то тридцать лет назад. А стоило науке всерьёз заговорить даже не о КД, а всего лишь о клонировании, и всё оказалось совершенно не так, как представлялолсь авторам.

Основная беда произведения -- отсутствие какой бы то ни было авторской индивидуальности. Читал рассказ меньше года назад в сборнике «Фэнтези 2007», но сейчас пришлось снимать книгу с полки и пролистывать заново, чтобы вспомнить, о чём идёт речь. Вспомнил... это тот самый рассказ о пиратах, который невозможно отличить от повести Пехова, опубликованной в этом же сборнике.

Это не ошибка, я просто процитировал свой же отзыв на рассказ Андрея Уланова. Обратное тоже верно; та же самая амнезия немедленно после прочтения. В манере письма та же безликая гладкопись. Не избавиться от ощущения, что авторы -- клоны друг друга.

PS. Полтора года назад я написал этот отзыв. Написал после двукратного прочтения рассказа. И вот теперь, несмотря на мою фотографическую память, не могу вспомнить ничего. Не помогли также чтение аннотации и чужих отзывов. Вместо рассказа в памяти чёрная дыра. Третий раз перечитывать не стану, лучше снижу оценку ещё на балл.

Основная беда произведения -- отсутствие какой бы то ни было авторской индивидуальности. Читал рассказ меньше года назад в сборнике «Фэнтези 2007», но сейчас пришлось снимать книгу с полки и пролистывать заново, чтобы вспомнить, о чём идёт речь. Вспомнил... это тот самый рассказ о пиратах, который невозможно отличить от повести Пехова, опубликованной в этом же сборнике.

Овеществлённая метафора, новое прочтение легенды о Пигмалионе. Любовь действительно оживляет, не будь этого, Двадцать Седьмой в голову не пришло бы сойти с пьедестала.

Редко в фантастике можно встретить столь чистый и лиричный рассказ. И лишь потом замечаешь, что в душе осталась тончайшая горчинка: а вдруг девочке удастся найти координаты Земли?

Недостатком работы является отсутствие обобщений и какой-либо классификации. Брошюра может служить справочником, но не является сколько-нибудь серьёзным критико-публицистическим сочинением.

Один из немногих рассказов Головачёва, которые я сумел одолеть до конца. Я конечно рад, что автор занимает жёсткую антиклерикальную позицию, но нельзя же при этом до такой степени быть не в материале и так плохо писать. Русский язык вопиет об отмщении.

Странно было такое читать... В первом сборнике, восстанавливающем старую традицию, и вдруг -- тусовочный прикол, прямо скажем, не слишком смешной.

Страшно, гадко и притягательно. Текст гипнотизирует, словно ядовитая тварь. На месте героя всякий нормальный человек почувствовал бы неладное, схватил бы детей в охапку и был таков. Но человек, культивирующий разложение собственной души, не видит мертвечины вокруг себя.

Классический образчик некроромантизма.

Рассказывают, что «Крылья Гарпии» -- самый первый фантастический рассказ Георгия Гуревича, написанный ещё в конце сороковых годов. Когда молодой автор принёс своё произведение в редакцию, он услышал: «Писать следует научно, а не о крылатых девках». Как раз в ту пору шли гонения на космополитов, был окончательно запрещён Александр Грин, так что Георгий Гуревич почёл за благо последовать совету и принялся писать о человеках-ракетах и стремительных тополях. «Крылья Гарпии» он сумел опубликовать лишь через двадцать лет. Георгий Гуревич -- один из немногих писателей, сумевших оторваться от теории ближнего прицела и найти себя в новой фантастике, но ничего подобного «Крыльям Гарпии» ему уже не удалось создать.

В чём-то повесть наивна, в чём-то научно несостоятельна. Астероид не просто оказывается кусочком поверхности взорвавшегося Фаэтона, это именно тот кусочек, где у фаэтонцев хранился золотой запас. И золото лежало не в слитках, и не самородках, а в виде золотой фольги, которую было очень удобно разрезать обычными ножницами и сделать антенну. И на камбузе планетолёта случайно оказался нужный том энциклопедии, где описано, как эту антенну делать. Короче, текст переполнен роялями в кустах. Научность всегда была слабой стороной Георгия Гуревича. А вот тётя Нада получилась как живая. А уж затронуть тему секса в далёком 62 году -- для этого нужно было обладать большой смелостью. «Не обещаю безумной любви, но верность гарантирую», -- конечно проклятый буржуин получил от советской женщины отлуп, но ведь слова были произнесены! За это -- дополнительный балл автору.

Сложная и до сих пор недооценённая повесть. Слишком многое автор уместил на ста двадцати страницах. Кое-что при этом устарело, например, работа математика, конкурирующего с вычислительными центрами. Устарела и памфлетность по поводу ужасающей жизни в странах западной демократии. Но тем сильнее звучат иные мотивы. Север Гансовский, пошедший на фронт добровольцем и воевавший разведчиком, не побоялся вести повествование от имени немецкого солдата, показал, что с той стороны были такие же живые, чувствующие люди. Страшные сцены войны перемежаются с удивительными по красоте и лиричности описаниями картин великих художников, которые собирал герой в странах покорённой Европы. До самого конца автор не сообщает, как именно его герой забирает картины, но читателю и в голову не может войти, что он выдирает их из рам и уносит с собой. Борьба красоты и варварства, неразрывное сочетание нового и дремучего в обществе и человеке составляют основу замечательной повести Севера Гансовского.

В преддверии третьего тысячелетия журналисты, напуганные грядущей остановкой всех компьютеров, а, следовательно, и производств, завязанных на компьютерное управление, немало возмутили спокойствия, угрожая близким апокалипсисом. В этом плане роман «Времена негодяев» следует по стопам жёлтой прессы. Основная идея автора: чем выше технология, тем более хрупкой она оказывается, в реальности совершенно несостоятельна. Впрочем, у автора есть право на любое фантастическое допущение, даже на безграмотное. Главное, чтобы в дальнейшем сюжет развивался в заданных рамках. Так автор вполне правомочно предполагает, что общество после кризиса деградирует до уровня средневековья. Но почему-то при этом деградирует и менталитет, и даже язык становится архаичным. Откуда возьмутся полки правой и левой руки? То есть, полки-то, возможно, будут, но средневековый владыка станет называть их лево- и правофланговая ударная группировка (даже если во всей группировке полсотни мужиков с ковыряльниками). На том же уровне достоверности прописан и весь остальной антураж. Каждый из этих ляпов объяснять дополнительным фантастическиим допущением невозможно, следует просто сказать о безграмотности и некомпетентности автора.

Язык, впрочем, вполне пристойный, приключеньица также имеют место быть. В бездельную минуту книжку вполне можно пролистать. Главное -- не задумываться при чтении.

Первый знаньевский альманах, вышедший в эпоху застоя, после окончания оттепели 60-х годов. Любители фантастики устали ожидать выхода этой книги и в мыслях своих похоронили всю серию. Когда, наконец, восьмой выпуск появился, впечатление он произвёл самое удручающее. Всего три произведения второстепенных авторов. Знаю, что весь альманах был мною прочитан от корки до корки, но совершенно не могу вспомнить, о чём повесть Полещука и рассказ В.Щербакова. В памяти остался только прекрасный рассказ Георгия Гуревича.

2 балла -- отметка не составителю, совершившему невозможное, а политической ситуации в стране.

Неизвестный составитель сборника -- Александр Сидорович, главный редактор Лениздата. Хотя антологией этот сборник называть вряд ли правомочно. Это, скорей, рекламная акция, направленная на раскрутку Андрея Мартьянова, ряд романов которого готовился в это время к выходу в Лениздате. Люди, купившие сборник ради знакомых имён (Лукьяненко, Логинов), прочитают заодно и Мартьянова и, если роман понравится, станут впоследствии покупать и отдельные книги этого автора. Судя по всему, расчёт составителя оправдался.

Оценка -- 4, не произведениям, входящим в книгу, а концепции составителя.

Перед нами один из тех рассказов, что создали образ советской научной фантастики, не стыдно его перечитывать и в наше время. «Скажи что-нибудь умное, и я тебя опровергну» -- не каждому дано так написать. Рассказ куда более сложен, чем кажется большинству. Наивно было бы видеть в отарках злую, невежественную толпу: отарки интелектуалы до мозга костей и такие же индивидуалисты. Наивно было бы видеть в них чужой разум: всякий разум сформировался в ходе эволюции, истинно разумное существо способно на куда более широкий спектр чувств, нежели голый интеллектуализм. А мертворождённое дитя безответственного эксперимента не способно нести ничего, кроме смерти, и автор это прекрасно показал.

Обычно при перечитывании книг, которыми восхищался в юности, удивляешься собственной наивности, но в данном случае перечитал повесть с неослабевающим интересом. Она ничуть не устарела, по-прежнему держит интрига и радует юмор авторов. И, конечно, замечательный язык, на который сорок лет назад как-то не обращал внимания. Настоятельно рекомендую всем, кто ещё не читал.

Просто не верится, что эту пустышку написал автор «Двоих у подножия вечности». Роман слеплен кое-как, переполнен аллюзиями сегодняшнего дня, плевками в политических оппонентов и просто недоброжелателей автора. Чувство меры изменяет автору на каждом шагу, описание гомосексуальных соитий и самогонки из обезьяньего дерьма ничуть не улучшает самочувствия читателя. Очевидно занятия политикой убивают любой, самый высокий талант. Если вы любитель отгадывать, какое реальное лицо скрывается под маской очередного мерзавца, тогда -- вперёд! Остальным не рекомендую читать эту книгу, и сам читать вторую часть не стану.

Родная земля -- это не просто территория на которой живут люди. Со времён Ура в этом ущелье проходила граница, именно здесь защитники армянской земли останавливались и принимали бой, потому что дальше отступать нельзя. И каждый погибший в неравном и, казалось бы, бессмысленном бою, превращался в камень, который ложился в основание баррикады, вставшей на пути врага. Горький и торжественный рассказ.

Тяжело, страшно и очень правдиво. Так писать может только профессиональный историк, который не боится разрушать сусальные представления об истории средних веков.

Одна из сильнейших, если не самая сильная повесть Льва Вершинина. Сражаются люди, сорванные с родных мест страшной годиной, и вместе с ними сражаются языческие боги монголов, меркитов и славян, оставшихся в глубине души прежними язычниками. За каждым своя сила, за каждым своя правда. Лев Вершинин -- доктор исторических наук, и в этой фантастической повести мы не найдём исторических ошибок. Антураж, менталитет и психология героев -- на должной высоте, так что невольно начинаешь верить в самые фантастические события. Автор рассказываепт о жестоких временах, и в повести много жестоких сцен. Читать тяжело, но надо.

Строго говоря, пересказать этот толстенный том можно в течение десяти секунд. Автор упорно втолковывает читателю: «Думай! Думай сам! Думай своей головой и ты сможешь многое понять в этой жизни». По частностям есть и ошибки, и передержки... А у кого их нет?.. -- главное, что автор умеет думать.

В монастыре хранится разужасная книга, убивающая всех, кто пытается её читать. Выживает лишь один -- неграмотный. А главный герой -- безбашенный гуляка и эгоист, ни с того, ни с сего жертвует жизнью ради того, чтобы никто больше не смог взять на прочтение эту книгу. Неужто весь пафос повести в том, что «грамоте знать вредно»?

Один из первых и лучший рассказ автора. В нём видно удивление перед чудесами мира. В дальнейшем, увы, наблюдаем медленный, но неуклонный регресс.

Непритязательная история о всеобщем раздолбайстве и неизбывном российском пьянстве. Было бы совсем скучно, если бы не уникальное оформление книжки. Чудовищной величины блин (in folio) с крупным шрифтом, минимумом текста и массой картинок, часть из которых читателю предлагают раскрасить. В конце книги -- настольная игра по рассказу. То есть, всё издание оформлено под книжку-игру для дошкольного возраста. Впечатление -- странное...

Гимн науке и человеческому всемогуществу. Наверное, такое могло быть написано только в шестидесятые годы, когда верили, что естествознание и учёные могут всё. И в то же время книга напрочь лишена барабанного энтузиазма, перед героем стоят не столько научные, сколько нравственные проблемы, решать которые ничуть не проще, нежели делать открытия на стыке информатики и биохимии. Антураж книги может устареть и , в значительной степени, уже устарел, её нравственный заряд -- вечен.

Один из немногих НФ рассказов, написанных в начале 60-х, который не устарел до настоящего времени. Сегодня мы очень нуждаемся в подобных, жизнеутверждающих рассказах.

Мало кто помнит, что в журнале «Знание сила», где в 1959 году был напечатан этот рассказ, автор назван Пашей Амнуэлем. Для ученика девятого класса, да ещё в середине прошлого века -- очень неплохо. А ныне -- устарело безнадёжно и представляет лишь исторический интерес.

Сейчас издаётся немало криптофантастики, повествующей о том, как наши прадеды летали в космос. А ведь самым первым в этом направлении отметился Александр Щербаков с банкой раритетных мясных консервов, неведомо как очутившейся на орбите.

Всякая система, достаточно усложнившись, начинает осознавать себя. И не следует думать, что супергород окажется благожелателен к людям, ведь стоит он на канализации, на подвалах, где прячутся бомжи, он видит нас с самой неприглядной стороны. На первый раз атаку гигаполиса удалось отбить, но ведь ему спешить некуда... Очень страшный роман.