[/p]
«...И видя, что движение к миру их идеала, «миру, в котором им хотелось бы жить» явно начинает тормозиться – писали и о том, что мешает к нему двигаться – и о том, в какой ловушке можно оказаться испугавшись движения к нему. Отсюда целый ряд их антиутопий – их «Проклятые миры»: Саракш, Гиганда, «Град обреченный».
[/p]
Последний они написали, находясь по их словам, в состоянии идеологического вакуума, опасаясь, что до создания коммунизма – далеко, но не считая возможным «принять буржуазную идеологию, осознавая ее ущербность». И написали его об ужасе существования в деиделогизированном мире. Кстати, уже в прошлогоднем интервью на вопрос о том, с каким из их Миров он соотнес бы сегодняшнюю Россию, Борис Стругацкий ответил: «С миром Фрица Гейгера». — Это «Град обреченный» в той стали, когда его безумие и распад прекращены твердой рукой совершившего переворот автократора, установившего порядок, накормившего жителей. Справившегося с влившимися на Град катастрофами – но как понимает сам Фриц – в котором явно что-то не в порядке. Потому что нет целей. Нет смыслов. Нет искусства и ценностей.
И тот, кто однажды испугается идти вперед и вверх, идти в Будущее – будет обречен идти по кругу – зажатый между скалой и обрывом – и никогда никуда не придет.
Борис Стругацкий не скрывает, что последние двадцать лет он сознательно голосовал за самые рыночные партии – считая, что рынок нужен, чтобы обеспечить материальное изобилие. Но он никогда не скрывал и того, что не считает материальное изобилие главным – потому что если не будет «высокой теории воспитания», способной воспитать Нового Человека – то человек Мира Потребления – так и останется либо «желудочно-неудовлетворенным кадавром», жадно, пока не лопнет, пожирающим селедочные головы – либо станет «гением-потребителем» — который хочет всего и сразу — и в этом стремлении, соединенном с всемогуществом – готов уничтожить мир.
Но дело даже и не в том, коммунисты они или либералы. Дело в том, что это величайшие мыслители, причем родившиеся и творившие в нашей стране. И один из них – к счастью жив. Ему исполнилось 79 лет – и нужно сказать то, что есть на самом деле – и отрыто признать их великими политическими философами, а не только писателями-фантастами.