***
А она все шла. Шла и знала, что нет пути назад на этой бесконечной улице, что зовется жизнь.
Не было ни ветра, ни тумана, ни рытвин, ни канав, ни гор, ни холмов, преграждающих ей путь. Не было даже спутников, которые могли бы разделить эту дорогу с ней. Их просто не было.
Трудно, почти невозможно так идти. И все же она шла. Мелкие неприятности, время от времени преграждавшие ей путь, она преодолевала или просто обходила. Что ни говори, не была она сильным человеком. Кое о чем знала, кое-что слышала, кое-чему научилась. Этого было достаточно для жизни, такой, как ее.
Но, «разменяв» третий десяток, жизнь все-таки подкинула ей сюрприз. Она привела на порог ее одинокого и не нуждающегося дома одинокого и нуждающегося человека, и их пути пересеклись.
Он был полной ее противоположностью. Очень умен, потрясающе красив, невероятно хитер и столь же невероятно артистичен. Он был звездой, еще не взошедшей пока, но уже сверкающей из-под грязи и предрассудков общества, облепившей его с ног до головы.
Их история была похожа на сотню других, но была и одна такая. Заурядность и оригинальность сплелись и воспарили, оставляя след в небе – звездный след. Она дала ему все: деньги, влияние, свою любовь. Он брал и тоже дарил, не скупясь, все, что мог.
Как всегда, деньги делают чудо. И настал-таки момент, пусть не скоро, но настал, когда звезда очистилась и взмыла, даря свет и лаская лучами. Он был королем, он блистал, он находил себя и терял, и находил заново, он умирал и воскресал в блеске, еще более ярком, чем прежде. Он жил в каждом своем герое и в сердцах миллионов, таких, как она, заурядных, и таких, как он сам, гениальных. Но всегда, кому бы ни дарил он обещания, и для кого бы ни играл нежность, возвращался он к ней. А она просто жила, идя по своей улице и не сворачивая, потому что не верила в повороты.
Но чужое счастье всегда тревожит умы людей. И зависть и ненависть уже делали свое черное дело, потому что нашли ту, с чьей помощью вновь вернуться в мир. Они всегда возвращаются, как бы далеко не загоняли их люди.
В сердце ее не было темно, в нем просто царили сумерки, такие, в которых все кажется одноцветным и теряющим блеск. Она сама приглушала все цвета, появляясь где-то, подавляла чувства и сердца, делая людей серыми, как ее серое сердце.
Он стал ее вызовом, потому что лишь ярче блистал на ее фоне. Ярче была его душа, и ярче сверкали краски. Она не любила его, — ненавидела, и жаждала потушить, но не видела источника его света, ослепленная его яркостью. Гадая, искала этот источник, чтобы погасить навсегда. И пришел этот день – она нашла его, и сама Земля содрогнулась, когда пересеклись их взгляды.
Серая мышь и огненная дьяволица в вихре приема и танцев встретились и узнали друг друга. Мышь стояла рядом с ним, держа его за руку, и все видели невзрачную женщину, спокойную и уверенную в себе, но пустую. Паучиха же видела свет, идущий из глубины ее глаз, видела насквозь душу, дающую ему свет и волю к жизни, и ненавидела.
Спустя еще полгода они, наконец, сошлись в последний раз. Ничто не могло разлучить его с Мышью. Она пробовала все – соблазняла, уговаривала, подкупала, но он лишь кивал головой, смеясь про себя, а потом шел к истинному свету, купаясь и расцветая в нем.
В страшный час она обрушила на нее все, что имела, разрушая ее дом, ее работу, ее душу. Губя посаженные ею цветы и давая волю отвратительным поганкам лжи, ненависти и предательства. Оболганная и униженная, Мышь услышала его слова: «Я верил тебе. Ты обманула меня. Прости, но даже тебе я ложь простить не смогу».
И он ушел, тихо закрыв за собой дверь, а дом обрушился за его спиной. Он шел к Паучихе, думая и веря, что она принесет ему новое и неизведанное счастье, полную страстей жизнь и новые повороты судьбы. А Мышь уехала из города и старалась не возвращаться сюда, потихоньку доживая свой век.
Эту историю рассказал мне мой старый знакомый – кладбищенский сторож. Он часто видит здесь уже далеко не молодого человека со следами былой жизни на лице. Нет в нем теперь света, а глаза и душа не горят звездой. Он стал никем – одним из многих, потерявшим все. Она выжала из него все краски и, подобно чудовищной Паучихе, чуть не высосала жизнь. Он с трудом вырвался. В ту ночь знакомый образ пришел к нему во сне и сказал: «Иди за мной, оглянись, прозрей, наконец».
И он прозрел. В ужасе бежал он из старого дома, оплетенного паутиной, в свое прошлое, чтобы искать, но не найти.
Паучиха и по сей день живет где-то далеко, ища подобных ему и убивая в свет в мире, а он приходит сюда, на старое кладбище, где над крестами шумят старые липы, и ветер пригибает к земле летом – высокую траву, а зимой – сухие былинки, торчащие из-под снега. Кладбище «оживает» лишь по большим праздникам, но тогда вы его здесь не найдете. Он приходит сюда в тихие дни, когда колышется чуть слышно листва, и из церквушки доносится тихое пение хора на заупокойной службе. Он приходит сюда в такие дни, говорит сторож, потому что только они в полной мере возвращают ему ее покой, ее уют, даря сладкие слезы памяти и надежды. Надежды на воскрешение и памяти о счастье. О ее счастье – быть заурядным человеком.
(с)ТЛГТК 2002г