Роман не понравился. Нет, читать начал не сам, а по рекомендации знакомой, которая была в восторге от книги. Лучшая книга десятилетия! В общем, прочёл.

С жизнью в детских приютах знаком не понаслышке, поэтому когда начались описания жизни Дома, сразу возникли вопросы — что это? Из какой реальности? Так же не бывает! Решил для себя — хорошо, действия происходят в неком параллельном мире, или вообще во сне, поэтому не буду так придирчив.

Первую книгу прочёл довольно быстро, втайне надеясь найти здесь черты раннего крапивинского творчества, дальше стало труднее, потому что скучно. Такое ощущение, словно читая ты пробиваешься сквозь слои старой пыльной паутины. Герои пытаются быть рельефными но им это удается очень плохо, и я не мог сочувствовать никому, все они словно плохо оживленные манекены играющие роли, которые им не хочется играть.

Дочитывал третью книгу из чистого упрямства, узнать чем кончилось, уже не ожидая никакого чуда, но хотя бы проблеска чего то необычного. Увы.

Чем то мне эта трилогия напомнила трилогию Лю Цысиня, про темный лес. Много слов, много хайпа, очень много восторженных отзывов, глубоких философских разборов. А начинаешь читать — так себе, любительская графомания какая то. Может сам способствовал разочарованию, возлагая завышенные ожидания на ещё не прочитанную книгу. Возможно.

Моя самая любимая и уважаемая часть книги и вот почему: в начальной сцене нам показывают прибытие безрукого ребенка-инвалида в некий Дом, таким образом дается установка, что это некий интернат именно для детей с ограниченными физическими возможностями. Иногда сопровождающиеся расстройствами психологического поведения.

Отсюда — Могильник (лазарет, больница, госпиталь, врачи, санитары, изолятор-карцер для буйных и др. приметы)

Первоначально рассказ ведется от имени вполне здравомыслящего человека, только недавно ставшего инвалидом, потому что ему успели подарить новые красные кроссовки и куда-то делись мать с братом.

И, как человек, воспитанный на традициях советской и в общем-то нормальной литературы, до всяких повесточек, я, как читатель наблюдаю вполне разумное видение и понимание ситуации в Доме глазами обычного подростка.

Такого, который подобно героям Крапивина и прочих (Владик из «Та сторона, где ветер», «Я умею прыгать через лужи», Гагик из «На берегу Севана») стремится к общению с обычными детьми и считает себя не хуже прочих детей, несмотря на некоторые физические ограничения.

Тот же Арктур, гончий пес — все нормальные существа стремятся быть или стремиться быть «как окружающие» здорового социума, а не ограниченного мирка.

Демосфен целую систему преодоления своих недугов разработал.

На самом деле в первых главах очень точно подмечены особенности подросткового мировоззрения и «стайного» поведения.

Характеры учеников, особенно Слепого и Кузнечика переданы ярко и точно.

Если Кузнечику важен стимул и мощная агитационная мотивация извне, пусть в виде «примитивного» желания стать сильнее и побить обидчика, то у Слепого мотивация генерируется изнутри.

Он самодостаточен и выглядит более цельным, когда замечает, что в этот раз нас побили не всей толпой, а на 1 человека меньше. Физический урон с каждым разом уменьшается, а «ответная мощь» наоборот, увеличивается.

Мальчишки здесь показаны как обыкновенные мальчишки, пусть и с некоторыми физическими недостатками. И все эти неземные оеролы Стервятника-знатока «изнанки» , «Хранителя времени» еще отсутствуют.

Есть просто пацан, которому нравится толпой «обрабатывать новичков», и есть Вонючка, который всех достает, приседает на мозги и который пользуется нечестными приемами. (шантаж, вымогательство, синдром плюшкина и сороки-воровки).

С этой стороны все отлично.

Яркий метафоричный язык, достоверно описанные психологические реакции.

Даже обилие «кличек» всему и всем, а также излишняя драматичность (Мальчик по прозвищу Смерть) вражда между некими группировками, драки и всякое местечковое мифотворчество с раскрашиванием стен кажется вполне допустимым и вписывающимся в концепцию вселенной.

Однако потом начинается «изнанка», «Лес» и прочий лютый трэш.

И Гезалов в «Соленом детстве» и Лиханов в «Благие намерения» подробно рассматривали поведенческую психологию детдомовцев и отказников.

Однако сама идея бытописания пребывания в интернате для детей-инвалидов постепенно и незаметно скатывается к тому, что нормальное здоровое стремление думать рационально, не поддаваться различным мракобесиям и суевериям (Очевидно, что это боги наслали на островную цивилизацию Крит землетрясение, а затем и цунами. Значит, боги их не любят — привет Дробышевскому!), а наоборот, развивать свои сильные стороны (рисование, музыкальность, паралимпийские движения) становится чем-то нездоровым и запретным.

А быть «не вписывающимся в социум» — это круто, похвально и престижно.

Если герои других книг несмотря на свои ограничения стремились влиться во взрослое гражданское общество, не быть обузой, изгоем и отщепенцем, замкнутым в своем узком мирке, то здесь воспевается стремление к бодипозитивизму и побегу в вымышленные миры галлюциногенов и психиатрических расстройств.

Нечто похожее есть у Несса, когда герой узнает про «посвящение во взрослые», или противопоставление вымышленного иллюзорного мира с феодальной системой и иерархией и реальностью настоящих ученых и инженеров у Ларионовой (Зеленый Джаспер, владетельный Эрл Асмур и благородная мона Сэниа).

Книга может использоваться в качестве своеобразного «быстрого теста» на устойчивость к различным манипуляциям, подмене понятий и внушениям.

Какое счастье, что во времена античных греков не придумали еще терминов вроде «паническая атака» или «биполярка». А то Демосфен и прочие деятели могли бы почивать на лаврах несчастного страдальца и на собственной пятой точке . Равно как известный альпинист и полярник Наоми Уэмура, который по первости не мог даже подняться на Фудзияму.

Вместо этого здравая позиция и адекватные поступки Черного и Курильщика прямо осуждаются как «предательство», отсутствие оригинальности «белой снежинки» и фантазии, ну и вообще, вещь крайне несовместимая с модной «повесточкой» и трендом на крайнюю индивидуализацию.

На мой взгляд, это произведение — что-то вроде современного аналога «Героя нашего времени».

Как говорится, сами внушаем такие мысли и сами подобных «героев» воспитываем.

Так что первая часть, где минимум Леса и всякой псевдо-мистики — 7, а все остальное — это вообще какая-то ерунда не выше 4.

и вообще, будьте человеками разумными, смотрите и читайте Дробышевского!

Роман мне не понравился. И прочитал его с трудом.

По мере чтения писал критический отзыв, но когда дошел до концовки, все стёр.

Напишу только вот что. Про это здесь вроде никто не писал.

Очень мне напоминает это Карлоса Кастанеду. Уход партии нагваля в иную реальность. Есть у автора и прямые отсылки к этому. Вот так вот: нагвали, сталкеры и сновидящие в доме инвалидов. Идея интересная, но воплощение невероятно нудное, скучное, затянутое, вторичное и недостаточно проработанное. На этом, пожалуй, я и остановлюсь.

Галлюциногенные грибы, дурман, тыквы-горлянки, прыгуны, ходоки, спящие... всю книгу мне это кое-что напоминало, но я гнал от себя эту мысль. И вот оно в конце книги: «Сумерки — это щель между мирами». Прямая цитата из Карлоса Кастанеды.

Третий роман такой же затяжной и унылый, как первые два. Строго дозированно и очень скупо, полунамеками, чуть приоткрываются некие тайны, медленно-медленно автор подвела нас к концовке. И если раньше магичность реализма можно было списать на изменённые состояния сознания вследствие приема субстанций, то в конце началась

Мало того, что роман долгий и унылый, так он ещё и вторичный идейно.

Прочитал ещё один кирпич. Наверно фанатам не приятно будет, но мне вот не понравилось вообще. Самое страшное, что этот роман может быть бесконечным. Что нового мы узнали в этом немалом объеме? Появились новые персонажи. Старые персонажи чуть подробнее раскрылись. Появился новый закон Слепого согласно которому

Магическая составляющая в этом томе демистифицирована, так как дан прямой намек, что связано это с приемом наркотиков или галлюциногенов.

Я ещё раз могу упрекнуть автора в небрежности. Акцент полностью сделан на общении, игнорируется объяснение того мира, в котором это все происходит. Типа любую чушь можно списать на магический реализм, он все стерпит. Ну вот например. Выпуск там происходит один раз в семь лет. А дети в Доме разновозрастные. То есть всех разом выпускают из Дома и переводят в Наружность. Это вот как вообще? Автору на это полностью наплевать, как и на многое другое. Зато можно бесконечно описывать грязь, курение, туалеты, коридоры, комнаты и бесконечные разговоры и разборки.

По моему, естественно, субъективному мнению это какая-то унылая графомания.

Из тумана небытия и безвременья, а точнее недосказанности проступает для читателя дом-интернат. Законы, правила и принципы по которым живёт наш социум, в доме не существуют, они здесь другие. Почему они именно такие, нам не известно. Просто даны как декорации, которые надо принять и не думать над этим. Дети там живут в какой-то грязи, курят, пьют, принимают наркотики, убивают друг друга. Есть там директор, воспитатели, даже учебные занятия проходят. И вот этому всему уделено примерно 3% текста. А 97% — это общение детей между собой и их внутренний мир. Но интриги довольно линейные и простые, читать это вообще не интересно (мне не интересно). Детьми жильцов дома назвать сложно. Не воспринимаешь их как детей, симпатии и сочувствия нет. Некие существа с физическими, психическими и моральными дефектами. И вот они там варятся в этой среде. Ни добра, ни зла, все перемешано в серое месиво, опасное и отвратительное. Для кого это написано, для чего, какой во всем этом смысл? Есть немного мистики, буквально несколько раз упомянуто о чем-то необычном (ходоки, прыгуны, ликантропия). И даже это меня оставило равнодушным.

«Курильщик» явно не является законченным, отдельным произведением. Его можно рассматривать только как часть романа-эпопеи.

Книга очень понравилась, даже и не замечаешь что дети инвалиды.

Как и писала, есть отличный альтернативный финал — фанфик «За порогом Дома» авторства Пеннивайз.

дело в том, что в оригинале Петросян кому смогла сделала «хорошо», Спящим — вернули тела в Изнанке, взрослому Сфинксу — мелкого Слепого без Лосячего обожания, а мелкому Сфинксу-Кузнечику — заботливого вонючку-Табаки плюс Встречу с конфетти

Однако мелкий Слепой — совсем не тот, который прошел со Сфинксом огонь и воду и который с ним на равных. Это как Кей Дач получил в конце всех книг не Артура Кертиса, а Томми Арано

А Слепой который в Лесу — одинокий и без Сфинкса как без какой-то части себя

К тому в изнанке у него нет Крысы с помолвочным кольцом и перспектив активной половой жизни и душевных отношений)))

При этом уже где-то с 2-3 главы 1 книги у меня Кузнечик четко ассоциировался с Генкой Кузнечиком(!) О как! Крапивина просто так не вытравишь и не забудешь.

Курильщик — должен быть крут, как тот самый Курильщик из Секретных материалов, а Крыса — это конечно же кто-то из Крыс, который разбойничали вместе с Цири

Сфинкс — это конечно же «Египтянин» группы «Пикник» и Кречмер- герой Никополя.

Слепой у меня ассоциируется с Хозяином дорог и проводником отсюда Лукьяненко

Как видите, как бы ни старалась автор придать персонажам черты уникальности, загадочности и проч. «характерности» герои затмеваются другими персонажами с похожими именами, внешностью и поведением.

Как-то недостаточно оригинально и полно Петросян их прописала.

а Табаки у меня ожидался не Хранителем времени, а подпевалой и мерзким предателем и трусом, как у банд из Сандалика или Колыбельная для брата

апд. вот еще раз прочитала книгу и в недоумении, что это?

С одной стороны похоже на «крапивинскую банду какого-нибудь Пыни или Валета», но они какие-то бесцельные и статичные. Еще они инвалиды и их по идее надо жалеть, но автор так все описывает, что жалеть надо жителей близлежащих домов и персонал. Ну и заранее полицию, соцработников, всех кто столкнется с ними в будущем.

Что движет ими и автором? Как Слепой стал «лидером Дома»? Есть статусы, роли, теория малой группы и персонажи настолько не дописаны что «вожак» по идее не может быть вожаком. Нет харизматичности, амбиций, ораторских способностей, воли и проч. Персонажа просто нарисовали в таком статусе и все. Каких-то логичных или других подводок к этой роли я не вижу.

Мотивации между персонажами тоже как бы и нет. Автор большую часть сюжета сказала в начале (чем заканчивается и чем закончится, а также «система» правил Дома) и как бы всю книгу можно описать в 3 предложениях.Дети разбиваются на группы, слабо взаимодействуя между собой и почти не контактируя с воспитателями и персоналом и придумывают Игру,чтобы занять оставшееся время до выпуска из заведения и боятся выхода «в мир».Все эти «нюансы», порезал кого-то Слепой, не порезал, перевели из одной палаты в другую как-то описаны, что в принципе «что воля, что не воля — все одно«Самый главный посыл получается примерно такой: «их надо в поликлинику сдать, для опытов». (зачеркнуто.Такие дети «чужие», прям как какие-то с другого измерения. Аномалия. их надо отселить в какой-нибудь провал между измерениями и закупорить. Все. Ну или усиленно проводить политику стерилизации родителей. Какой-то зверский вывод, но так все описал автор.

АПД — 2. Дм. Гоблин Пучков в «Когнитивных войнах» Семена Уралова говорил простую вещь: Когда при каком-то событии «давят на эмоции» , будь уверен, что тобой манипулируют. Много слов, нацеленных на вызывание эмоций, но это рассчитано на внушаемых людей и инфантилов-подростков, а на деле 5 предложений

***

Я читала достаточно книг в которых действие происходит в закрытых учреждениях, подобных больнице или интернату.

(Благие намерения, Соленое детство, Не наступите на жука, какая-то детская книга в синей обложке про больницу, Президент Каменного острова, к примеру)

И чисто «детдомовские», и чисто больнично-палатные, и когда в интернате проходит часть сюжета книги и часть жизни персонажа, поэтому то, как описано все это здесь, мне представляется некоей сомнабулической иллюзией после дозы сильнодействующих лекарств/препаратов.

в конце кто-то должен очнуться и окажется, что все эти «сверхспособности» были всего лишь глюком.

Текст можно читать с любого места, как мне кажется. Собственно как иногда у меня получается, около 3-4 книг таким образом «прочла».

Тыкаете в понравившийся абзац, если интересно, читаете до первой непонятной главы, затем ищете последнюю предыдущую главу, где рассказано/описана ситуация которую вы не знаете и из-за которой пошли «в начало». Потом добираете другие кусочки, потом можно скакнуть вперед, глянуть финал и отталкиваясь от деталей, которые упомянуты в конце ищете важные пропущенные недостающие эпизоды.

Можно спокойно пропускать какие-то главы, абзацы, описания, страницы — в конце все утрясется и все расскажут.

Описания характеров чисто визуальные, как в аниме и манге, и комиксах.

Т.е. зеленоглазый, тощий, слепой, с острым подбородком, без рук, блондин.

Чем хороши такие шаблоны, тем что можно «подстраивать перса» и сюжетные повороты под себя.

Т.е. от персов только костяк, вот он имеет того-то в друзьях, он сделал то-то. Мотивация, предыстория и глубинные черты , скажем прямо, множество авторов об этом даже не имеют представления, что это такое.

Вот если сравнить со стилем Страуба, там никаких особых поползновений в альтернативные варианты мотивов героя не может быть. Внутренний мир, система ценностей и мотиваций прописаны четко.

поэтому можно любой эпизод трактовать так, а еще так, в 10 разных сторон и кучу взаимоотношений.

Эта недосказанность отлично стимулирует фанбазу и среди фикрайтеров обязательно отыщутся пара-тройка упоротых фанатов с хорошим языком, грамотной речью, которые напишут ау-шный маленький шедевр, который компенсирует всю незадачливость оригинала. Главное примерно ориентироваться кто с кем, в какой команде против кого, а фаны все растолкуют и приведут убедительные доказательства.

Мне так повезло с «Потерянными душами» Поппи Брайт, всякими «атаками титанов», «Психо-пасс», «Блич, кое-что у Кинга и даже Скабиор из «Гарри Поттера».

Структура сюжета как бы интригует, потому что в начале описан флэшбэк и есть цель узнать как все совершилось и закончилось много лет назад. в принципе, уже глянула гид по персам, кто есть кто, но интересно как помер или погиб брат стервятника.

Нож которым убили Лося — прям напоминает нож, которым Набу полоснул героя Такеши Китано в «Королевской битве».Был еще момент пыряния ножом в «Сонатине», но там другой акцент.

Книга ненапряжная, слегка интригует, но без фанатизма, слог автора средненький. Глюков и «потока созгнания» много, но как при просмотре бразильского или индийского сериала отдельными страницами можно пренебречь, т.к. финал более-менее предсказуем и сюжет тоже.

подростково-школьные идеи-фантазии.

Но расслабляет и отвлекает от серьезных книг, для «перекуса» между анализом и сопоставлением воспоминаний 4 разных моих «любимых» американских ветеранов войны во Вьетнаме пойдет. (Мои любимые — это Цыпленок и ястреб, Глаза орла, Кровавые следы, Намсенс и Нижние уровни ада, в данный момент перечитываю 2, 3, 5 и еще Дорогая мамочка Уарда)

Оценка низковатая, но все равно прямо=таки активно плюсую за симпатичность и няшность/анимешность персов и анимешную атмосферу. Есть несколько фанов-артеров которые прям крутые рисунки нарисовали, в отличие от оригинала. вот что значит «стимулирование фанатской активности»

Зачем вы читаете?

Лично я читаю, чтобы отвлечься от проблем реальной жизни и прочувствовать эмоции другого персонажа.

Отсюда фантастика и POV от одного классного героя.

Дом, в котором мне этого не дал...

Море героев и куча проблем реальной жизни...

Паззл, из которого состоит книга, я составила еще на первой трети, а дальше тупо скучала. Читать с блокнотом в руке, выписывая все детали: так себе удовольствие.

Перетасовать главы, сократить — и был бы даже сюжет...

Кстати, а о чем сюжет?

Существует две версии:

для прагматиков как я, считающих, что это странно завернутая интеллектуальная проза про обдолбавшихся и обкурившихся детей-инвалидов, коих целая малоприятная толпа, выживающих в пансионате,

и для романтиков, которые в граффити на стенах умеют рассмотреть магию.

Для меня книга стала:

Игрой, правила которой писали до меня, без меня и не для меня.

Произведением для литературных снобов, которые боятся выглянуть наружу и поискать более интересные жанры, предпочитая сидеть в разваливающемся ветхом доме классики, давно приговоренном к сносу.

Навороченной кормушкой, куда насыпали не корм, а фуагра...

Пищей для ума, но не для сердца...

Книга написана отличным языком, но сюжет здесь служит протезом, который вроде как не нужен, но удобен.

Для фанатов книги скажу: я училась на кафедре СРЯ (совр. рус. литературы) и могу таки заявить: Петросян крута и ее смело можно ставить в ряд с Рубиными и прочими гигантами интеллектуальной литературы, но это не комплимент, имхо.

Если будете говорить, что такого в фантастике я никогда не найду, я возражу с Дяченко и Нессом, которые ровно те же самые мысли пишут шикарным языком, только без зауми, растекания мыслью по древу и с интересным сюжетом!

Как итог: Я честно осилила этот безразмерный том, но не прониклась...

Близится последний выпуск, а вместе с ним и завершение длинной истории Дома. Грустная книга, в силу того, что расстаешься с полюбившимися героями, уходящими во взрослую жизнь и оставившими сказку Дома за спиной. То что ранее можно было с натяжкой списать на воображение детей, окончательно разделилось на два мира, разделились в своем выборе и герои. В отличие от прошлых выпусков, последний выпуск не закончился кровавой драмой, но тем не менее добавил седых волос взрослым.

Не знаю как у других, но у меня от последней книги осталась пустота, я вместе с героями попрощался с Домом. Странно, но в сравнении с этим циклом прочие прочитанные книги кажутся пустыми, настолько много эмоций выплеснуто на страницах книги главными героями и настолько яркие сравнения, образы и персонажи. Мир Леса является неотъемлемой частью Дома, и возможно книга ни сколько бы не потеряла, если бы этот мир не был реальным, а остался воображаемым. А с другой стороны без Леса, ходоков и прыгунов, не было бы этой атмосферы Дома, полной тайн о которых многие знают, но о которых не принято говорить, и далеко не каждому Дом откроет свои секреты. Мне хотелось бы понимать и чувствовать как Сфинкс, но думается мне, что я пока только Курильщик...

В Дом вернулся воспитатель Ральф, единственный кто осмеливается жить среди воспитанников на втором этаже и больше других проникший в тайны Дома. В Дом вернулся Лорд, Курильщик балансирует между нашей реальностью и реальностью Дома, в Доме принят новый закон и в корпусе мальчишек появились девчонки и в Доме наступила самая длинная ночь... Какие изменения она принесет обитателям Дома?

Книга по-прежнему хороша и восхитительно сказочна, и так же по сказочному жестока. По моим ощущениям во-второй книге больше жизни и больше мистики. Коридоры и классы наполнены детьми, девушки попавшие в мужской корпус вносят свой колорит в ежедневную жизнь парней, стало больше общения и сильнее раскрыт мир Дома. И одновременно появилось больше мистики, то что раньше можно было списать на воображение детей, теперь уже не так однозначно выглядит. Все еще можно притвориться, что в Доме нет ничего сверхъестественного и все происходящее только детские «игры», но делать это становиться все сложнее. И я по-прежнему восхищен авторским мастерством слова, удивительная книга.

Книга давно появилась у меня в рекомендациях, долго валялась в закладках и я все никак не решался приступить к ее чтению. Однако настал момент, когда бесконечные незаконченные книжные сериалы побудили прочитать что-то законченное... Прочитал первую часть «Курильщик» и чувствую, что чтение следующих частей придется отложить на некоторое время. Просто потрясен развязкой первой части и восхищен мастерством автора.

Начал читать книгу как что-то сказочное и далеко не сразу пришло осознание, что Дом — это школа интернат для детей инвалидов. А где есть дети, пусть даже не полноценные, там есть и свой собственный жестокий мир, в котором нет места взрослым. Два мира существуют параллельно, соприкасаясь, но не пересекаясь. Мир взрослых обычен и привычен, а вот мир детей заполнен тайнами и не детским противостоянием. Здесь нет имен, только клички, которые нужно заслужить. Здесь царит собственная иерархия сильных. Здесь правят стаи по неписанным законам и живут в домах-логовах. Здесь мирятся со взрослыми как с неизбежным злом и не пускают их в свой мир. И над всем этим царит Дом, полный тайн и легенд, передающихся от поколения к поколению. Дети жестоки, а детское воображение способно наделить волшебством, даже самую неприглядную действительность и я, впечатлен, насколько мастерски Мариам Петросян удалось об этом рассказать. Исключительно образный язык, читаешь и временами совершенно забываешь о реальности и тем страшнее эта реальность, когда в нее возвращаешься...

Если вы совпадёте по мироощущению с этим романом, то ваша оценка ему будет 10 баллов из 10-ти; если нет, то оценка будет низкая. При этом не важно, какую литературу вы любите и читаете.

(Я сам долго опасался читать «Дом», опасался что это будет некая муторная психоделика в духе Франца Кафки, но это роман совершенно иной и особенный. И совпадение мироощущений в моём случае произошло.)

Это самое мироощущение берёт своё начало в том времени, когда автор придумала и создала Дом. Хотя действие романа происходит не в полне определённом времени, по многочисленным деталям и культурным кодам не трудно узнать это время — примерно самое начало 90-х. Мироощущение этого романа — это мироощущение именно того времени. Тот мир безвозвратно потерян, его место занял новый. Теперь кусочки того мира можно уловить только в воспоминаниях, старых журналах и в редких заброшенных уголках, куда новый мир ещё не добрался. Но Мариам Петросян удалось невозможное — наполнить свою книгу концентратом ушедшего мира и таким образом сохранить его. Только в то особенное время, или лучше даже сказать Безвременье, и могла материализоваться подобная история.

(В начале 90-х был такой популярный молодёжный литературно-художественный журнал «Мы». Там помимо различных интересных для молодёжи статей о психологии, музыке, массовой культуре и т.д. печатались произведения как известных авторов, так и начинающих, и даже творчество самих читателей. Так вот «Дом...» идеально вписался бы в формат этого журнала; легко представить, как фрагменты романа и иллюстрации к нему выглядели бы в таком журнале.)

Где территориально происходит действие также не упоминается. Даже редкие имена собственные — Ян, Агата, Эрик — не могут прояснить ситуацию относительно того, в какой стране происходит действие. Об этом можно судить только с большой долей приблизительности. Герои дома слушают «Лед Зеппелин» и Ингви Мальмстина, читают «Джонатана Ливингстона», на стенах лазарета там изображены Микки-Маусы и Винни-Пухи; при этом никаких привязок к конкретным странам и национальностям практически нет. В прочем, в реальности такой Дом не мог бы существовать. Никто бы не разрешил детям жить так, как они живут в своём Доме.

Одна из основных идей романа — эскапизм, бегство от реальности. Поэтому не удивительно, что автор — женщина. Мужчинам эскапизм зачастую не так близок. По сути, каждый из нас живёт в своём отдельном мире; и внутренний мир женщин кажется более привлекательным, им легче создать мир, в который хочется сбежать. Трудно представить, что подобную книгу мог бы написать мужчина.

(То обстоятельство, что автор женщина и большая часть читателей (по крайней мере судя по отзывам) тоже женщины, также в некоторой степени вызывало у меня сомнения по поводу того, читать ли этот роман.)

Место действия романа — дом-интернат для детей инвалидов. Пожалуй, более страшного места для ребёнка не существует. И вначале мы не ждём от книги положительных эмоций. Но постепенно Дом становится понятнее, уютнее, волшебнее, и происходит терапия — то, что казалось самым страшным, больше страха не вызывает.

Жанр романа определяют как магический реализм, но к нему вполне можно отнестись, как к условной фантастике или фэнтези, где действие происходит в похожем на наш, но не совсем в нашем мире; где герои похожи на обычных подростков, но всё же они не обычные подростки и даже не обычные люди.

Эти персонажи-подростки не кажутся несформированными личностями, которым ещё только предстоит стать взрослыми; наоборот, перед нами предстают образы необычных, мудрых, духовно сильных героев. Это дети, которые не просто равны взрослым, как личности, но и превосходят многих взрослых в этом плане.

В целом, «Дом...» это попросту хорошо написанная книга. (Окончание дочитывал едва ли не до утра, как будто сам переживал ту самую Самую Длинную Ночь.) То, что поначалу кажется фантазиями героев, их снами, галлюцинациями, наркотическим бредом, иллюзиями затем оказывается чем-то, что действительно происходит в реальности. И в этом отношении, если вспомнить фантастику, Мариам Петросян даёт фору Филипу Дику по части вопросов реального и нереального.

Автору удалось создать редкое явление в литературном мире — субкультурное произведение. По пальцам можно пересчитать книги, которые вызывают появление фанатской субкультуры. Есть, например, толкиенисты, есть поттероманы, и есть домовцы.

Чтобы полюбить эту книгу, нужно быть (или попробовать стать) хоть немного шизоидом, в хорошем смысле этого слова (а хоть бы даже и в плохом). И хорошо, что существуют такие книги, которые помогают ощутить мир по новому, увидеть существующее в нём волшебство.

Сложно писать отзыв на такую книгу... 10 баллов — это минимальная оценка, которую я могла бы поставить. Книга меня увлекла, захватила и не отпускает. Хотя может это Дом впустил меня и стал местом, которое мучительно было покидать и куда хочется вернуться. Я прекрасно понимаю, что испытывал Седой по возвращении.. Я, если бы могла, поступила так же.

Дом не всем нравится, не все его понимают, но он стОит того, чтобы на него обратили внимание.

А если серьезно, то я согласна — книга местами и даже многими не соответствует литературным законам (неким законам, о которых у меня есть интуитивное представление). Многие истории не имеют начала и резко обрываются, о многих героях ничего не известно, даже сама автор не всегда знает, что с ними происходило, книга задает много вопросов, но дает крайне мало ответов, внешний вид героев возможно вводит в замешательство, все ли ружья на стене выстреливают?

Однако... История крайне реалистична. Читатель как будто становится новичком, ему приходится погружаться в сонм героев, пытаться их запомнить — их имена, внешность, кто-то становится его другом и он проникается симпатией, кто-то проходит мимо и в памяти не остается четкого образа, и конечно же новичок не узнает всей предыстории. Он видит лишь последнюю сцену и по ней пытается реконструировать весь спектакль. Это очень жизненная ситуация — социальная адаптация, поиск своего места в сложившемся социуме.

Что касается инвалидности, то Дом является прибежищем для разных людей: тех, кто не может ходить, людей с эпилепсией, сирот, Русалок. В таком контексте инвалидность не существует в нашем обычном понимании, это скорее что-то наподобие особенностей у людей икс или марвеловских героев. Между Сфинксом и Мистик принципиальной разницы нет. Мистик могла бы запросто оказаться в Доме. Она в некотором смысле одна из них, «домашних».

Эту книгу нужно читать не так как другие, нужно быть морально готовым к тому, что Дом — настоящий хозяин, он может повернуться к читателю глухой стеной и всё, что останется делать — это пройти вдоль по улице и оставить это место позади.

Я приступила к прочтению этой книги, благодаря рекомендации от сайта. Мне очень нравились алгоритмы, они всегда удачно подбирали литературу, но этот цикл — это «потеря потерь» и «подстава подстав».

Я понадеялась на сайт и не почитала про это произведение. В свою очередь, автор и издательство не позаботились о том, чтобы составить хоть сколько-нибудь удобоворимую аннотацию.

И так, приключения начинаются. Во-первых, это история про детей. К сожалению, подобное мне просто не интересно. Надо быть редким, крайне талантливым экземпляром, вроде Гарри Поттера, чтобы мне понравиться. Во-вторых, это история про лиц с ограниченными возможностями здоровья. Это вторая категория не понятных и не интересных историй, мне просто не нравится наблюдать за историями людей с расстройствами, особенно с ментальными.

Мне непонятен восторг вокруг этой книги. Создаётся впечатление что он также куплен как и реклама Зулейхи, которая открывает глаза. Знаете эту историю, когда книга объявляется бестселлером, чтобы продажи её настигли?

Книга читается очень медленно, повествование тянется, а на страницах ничего не происходит. Персонажей настолько много, что автору пришлось составить таблицу с их характеристиками.

Жанр заявлен как фантастика, но этого не заметно вплоть до конца первого тома. Да и то, если бы не разъяснения автора, это могло сойти за простые суеверия. Чтобы понять авторский замысел, НУЖНО ЧИТАТЬ ФОРУМ, где она прямо описывает смысл произведения?! Крайне талантливый с точки зрения писательского мастерства ход.

Мир существует в вакууме и абсолютно не продуман. К автору МИЛЛИОН вопросов, на которые нет ответов. Вот только некоторые из них:

Откуда у детей деньги? Как они покупают еду и запрещённые вещества? Где их родители? Почему они не контактируют с детьми? Где сотрудники дома? Почему они не контролируют детей?

Дело не только в том, что это не соответствует действительности, дело в том, что это никак не объясняется. Допустим, у вас такая вселенная, так объясните её правила, и мы их примем. Пояснены законы детских группировок, но они существуют в мире, а мир пуст и непонятен.

Диалоги слабые, модели отношений неправдоподобны, читать это скучно и утомительно. Никому не советую. Разочарована.

На окраине города, среди стандартных новостроек, стоит Се­рый Дом, в котором живут Сфинкс, Слепой, Лорд, Табаки, Македонский, Черный и многие другие. Неизвестно, действительно ли Лорд происходит из благородного рода драконов, но вот Слепой действительно слеп, а Сфинкс — мудр. Табаки, конечно, не шакал, хотя и любит поживиться чужим добром. Для каждого в Доме есть своя кличка, и один день в нем порой вмещает столько, сколько нам, в Наружности, не прожить и за целую жизнь. Каждого Дом прини­мает или отвергает. Дом хранит уйму тайн, и банальные скелеты в шкафах — лишь самый понятный угол того незримого мира, ку­да нет хода из Наружности, где перестают действовать привычные законы пространства-времени.

Дом — это нечто гораздо большее, чем интернат для детей, от которых отказались родители. Дом — это их отдельная вселенная.

Дом изобилует лицами. У каждого из них своя история, свои секреты и свои мечты. Жители Дома являются основой романа. Именно им уделяется наибольшее внимание — их общению, привычкам, традициям. Все они разные, но в то же время имеют то, что всецело их объединяет — сам Дом.

Все персонажи книги имеют строгую иерархию, которая поддерживается на протяжении всего повествования.

Директорат

На момент пребывания в Доме Курильщика директором является Акула. На первый взгляд может показаться, что это просто «неприметный дядька», никак не связанный с событиями, происходящими в Доме. Но после разговора с ним Курильщику становится понятно, что Акула получил свою кличку не просто так.

Воспитатели

За проживанием и учебой детей следят воспитатели.

На каждую группу приходится по одному педагогу, но Ральф прикреплён сразу к двум группам. Он является единственным, кто пытается проникнуться философией жителей Дома.

Воспитанники

Основное повествование направленно именно на детей, которые проживают в Доме. Воспитанники делятся по группам, как проходит распределение неизвестно. Каждая группа относится к определенной комнате Дома. При чем по обстановке жилья легко понять, какая стая в нём живёт.

Фазаны — первая группа. Любимчики Акулы. Одержимы чистотой и порядком, навязывая свои идеи любому доступному уму. Хоть и являются любимой группой директора, среди других стай не пользуются авторитетом. Особенно презираются логами.

Крысы — вторая группа. Шумная и яркая, в прямом смысле этого слова. Отличается от остальных пренебрежением чистотой, агрессивностью и неформальной одеждой. Вожак — Рыжий

Птицы — третья группа. Находятся в вечном трауре после смерти Тени. Отличаются депрессивным состоянием, а также непонятной любовью к комнатным растениям. Вожак — Стервятник.

Четвёртая — четвертая группа. Единственная не имеет животного названия. Малый состав группы компенсируется именами её участников. Почти все они — уважаемые в Доме люди. Именно в Четвертой проживает вожак всего Дома — Слепой.

Псы — шестая группа. Одеваются так же ярко, как Крысы, но с большим чувством стиля. В их комнате никогда не бывает тихо. Вожак — Помпей, впоследствии — Чёрный.

Стаи Интермедии:

Череписты — старшая группа, подчиняющаяся Черепу.

Маврийцы — старшая группа, подчиняющаяся Мавру.

Хламовные — младшая группа, проживающая в Хламовнике. Вожаком являлся Спортсмен.

Певчие — младшая группа.

Проклятые — младшая группа. Состояла из четырёх отбросов других стай.

Чумные дохляки — младшая группа, образованная Волком, Слепым и Кузнечиком после того, как Спортсмен выгнал их из Хламовника.

Именно с описания иерархии в Доме стоит начать писать отзыв на данное произведение, так как впоследствии описывая впечатление от каждого героя, и как следствие от Дома в целом, не может сложится целостное впечатление о произведении. А оно того заслуживает! И так, кто же из самых ярких героев населяет «Дом»?

Курильщик — пытливый ум, художественный талант и малость сварливый характер отличают хорошего мальчика Эрика Циммермана. Выдающаяся личность в доме, был переведён из первой в четвёртую после того, как умудрился настроить против себя всех фазанов, независимым поведением, красными кроссовками и нездоровым образом жизни. В четвертой, конечно, такими выкрутасами никого не удивишь, но и тут Курильщик сумел отличиться, проявив незамутнённую искренность в стремлении докопаться до правды и развенчать мифы. Его неуместные вопросы и любопытство новичка часто выглядят неуважением к сединам общеизвестных авторитетов.

Македонский — очень хозяйственный, тихий, безропотный юноша, любит и умеет быть незаметным, но при этом совершенно незаменим: варит кофе, моет полы, устраняет пыль, при необходимости подтирает за состайниками следы пищеварительных неурядиц. И всё это он проделывает молча. Просто ангел, не правда ли? Есть что-то ещё, что вы хотели бы узнать об ангелах, но стеснялись спросить? Так вот: лучше не спрашивайте. Если ангела довести, то он может обернуться огнедышащим драконом, или чёрт знает кем ещё. Берегите ангелов, ведите себя хорошо.

Табаки — человек без возраста, стыда и совести. Признанный мастер террора. Любит изводить товарищей мрачными песнями, безумными вопилками, безрадостными предсказаниями и пространными речами. При этом обладает тонкой душевной организацией и нередко сам себя доводит до истерик. Недаром четвёртая негласно считается самой авторитетной группой в доме: поживёшь с Шакалом, волей-неволей достигнешь просветления. Хобби — поиск и сбор некому ненужного барахла, среди которого, на проверку, встречаются очень интересные вещи, например такие, с помощью которых можно попасть на «другой круг» и начать жизнь с чистого листа.

Слепой — он действительно слепой, а ещё плевал на всё с высокого дерева. Не потому, что много времени проводит в лесу в обличье оборотня, просто ему на всё положить. На то, как он выглядит, что ест, и с кем спит. Эмоций Слепой особо не проявляет, лишних телодвижений не совершает, страха не испытывает. Слепой — это дзен. Дзен такой же чистый, насколько грязны его рубашки и штаны. Потому его и угораздило стать вожаком в четвёртой и хозяином в доме, что порой снижает его уровень пофигистичности: большая ответственность как никак. Но не стоит его считать чёрствым. аки сухарь. У него был Бог, у него есть друг. За первого он мог бы убить, а из-за второго разбил свою зрячую руку.

Сфинкс — несмотря на протезы обеих рук, назвать его инвалидом мало у кого язык повернётся. Если Слепого условно можно назвать отцом для чад дома, то Сфинкс безусловно их мать. Строгая и справедливая. У него много «трудных детей» и обострённое чувство справедливости. Поэтому время от времени мамочка нервничает, и может надавать ногами по морде. А в целом Сфинкс — добрая душа, философ и даже где-то мечтатель. Просто детство у него было тяжёлое.

Чёрный — одна из причин тяжёлого детства Сфинкса. Впрочем, это было так давно, что почти уже и неправда. Чёрный вырос и остепенился, потому что много читал и совершенствовался. Осознал, что курить ,вредно, наркотики — дерьмо, а слабых обижать нехорошо, грубая мужская сила у него по-прежнему в избытке, но первым в драку, он как правило, не ввязывается. Разве что вы лишите его самообладания, обидев его воображаемую собаку. В конце концов, у самого прожжённого флегматика есть точка кипения.

Горбач — романтик, поэт, музыкант, гуманист и зоофил — в хорошем смысле этих слов. Человек, за которым увязываются голодные щенки и котята, потому что все бедолаги инстинктивно чувствуют его доброту. Горбач предельно толерантен и часто служит «буфером» для конфликтующих состайников. Не приемлет насилия. Дайте уже этому человеку арбалет.

Лорд — неземная красота и оголённые нервы — таков Лорд, дракон и эльфийский принц в одном флаконе. Бог знает как этот флакон не разлетелся вдребезги, ибо коктейль вышел чрезвычайно взрывоопасным. Однако и самый крепкий коктейль выдыхается. Пара попыток самоубийства, несколько выбитых зубов. Эксперимент с наркотиками, психушка — и вот перед нами уже несколько иной Лорд: обчекрыженный, потухший, влюблённый — просто душка. Чуть меньше Дракона, чуть больше эльфа; так и двинул в леса, грибы и травы собирать.

Рыжий — многострадальный вожак истеричных Крыс. В нежном возрасте не вылезал из лазарета, слыл «не жильцом» и потому звался Смертью. Зато после отыгрался на все сто за неходячее детство. Сводник и один из самых сексуально ответственных жителей дома: презервативами запасается где-то в неимоверных количествах. Рыжий — это клоунские манеры, одежды игривых расцветок и огромные очки с зелёными стёклами. Но под яркой оболочкой прячется тот, кто слишком хорошо помнит свою старую кличку. У ангела смерти печальные глаза, он приходит к умирающим во снах и почему-то ненавидит полиэтиленовые пакеты фирмы «ФЕНИКС».

Ральф — он же первый воспитатель первой и четвёртой. Единственный из педколлектива, кто не запирается от детишек по ночам. За это пользуется авторитетом у коллег. Бессовестно пользуется. Почему он первый? Это как Пётр Первый, знаете ли. Пестователь, но Мужик. Дети дома его уважают, а многие откровенно боятся. Он первый из взрослых, кто задумался о сущности Дома и попытался «влиться» в его реальность — общаясь, наблюдая.

Рыжая — у Рыжей инсургентский нрав и идеалы: свобода, равенство, братство. Хрупкая, не слишком красивая, но грациозная Рыжая с оголённой грудью, размахивающая красными трусиками, вполне уместно смотрелась бы на картине Делакруа. Бунтарство в её натуре удивительно сочетается с материнской заботливостью: своих товарищей по дому Рыжая приручает, как щенят. Слишком часть дома, чтобы быть девушкой, и слишком девушка, чтобы быть частью дома. Она с детства стремилась на изнанку, так и не сумев стать ходоком, мечтала о сказочном принце, который переведёт её на другую сторону. Что характерно, нашла.

Стервятник — птичий вожак-первый спец в доме по кактусам и прочим произрастениям. Исследователь по натуре, он тщательно испытывает их свойства, посему находится под кайфом. Иногда часто обладает незаурядными талантами: откроет любой замок, и подделает чей угодно почерк. Чистоплотен, безукоризненно вежлив, к своим птицам добр и снисходителен. а в детстве, скажем прямо, противный был парнишка, ворюга и садист, но тогда у него был брат близнец — хромее, добрее духом, сильнее. Ключевое слово — был. А теперь стервятник один за двоих. Пришлось измениться к лучшему.

Крыса — «летун»-контрабандист. Совершающая вылазки в наружность. Опасная, неуловимая и не слишком общительная особа. На шее Крыса носит коллекцию маленьких зеркал, а под одним из ногтей-лезвие бритвы. Через зеркала она смотрит на мир, а лезвие — так, на всякий случай. Ведь мир её велик и небезопасен. Точнее миры, которые она связывает, как проводник. Наружность, Дом, Изнанка... Порой это чересчур, даже для стальной крысы.

Габи — Ходячий секс на прекрасных, длинных ногах, одетых в чёрные чулки. Если вас снедает любовный жар в чреслах, сосредоточьтесь на этих ногах, ибо лицом девушка, увы не вышла. Только не думайте ей об этом сказать: рука у Габи тяжёлая. Впрочем недостаток воспитания Габи восполняет известной долей проницательности и невероятной чуткостью. Ведь только очень чуткий человек способен удовлетворить всех страждущих.

Русалка — в свои шестнадцать лет Русалка выглядит ребёнком. Волосы ниже колен, зелёные глаза и заштопанные кеды. Мечтательная, добрая и неконфликтная девушка, нежная как котёнок. Несомненно всеобщая любимица, но предназначена она лишь Сфинксу. Кажется она слишком хороша, чтобы быть настоящей.

Вот, пожалуй, характеристика на тех героев романа, которые произвели на меня наиболее яркое впечатление! Это не говорит о том, что другие персонажи менее яркие, и заслуживают меньше внимания читателя, это сугубо личная точка зрения автора данного отзыва. И описанные персонажи произвели наиболее яркое впечатление на меня, как на человека, которого Дом впустил!!! Если абстрагироваться от мистической составляющей романа, то это рассказ о доме-интернате и его обитателях. Об их становлении и взрослении, вплоть до их совершеннолетия, и выхода их в «Наружность» Об отношениях между педагогическим составом и сверстниками каждого воспитанника «Дома». Дома. который далеко не всех пускает, и так же тяжело отпускает от себя. Мне как читателю, было бы интересно почитать продолжение романа, о том, как сложилась жизнь воспитанников уже после, в наружности. Безусловно получилось колоритное полотно, для творчества фанатов произведения в том числе. Хоть и немного местами затянуто, прочитать однозначно стоит! Кто знает, может Дом пустит и тебя?! «Дом — это те, кто обитает в нём!!!»©

3/10 -- «Дом в котором» – психологический роман для подростков с элементами фантастики. Произведение мне не понравилось с самого начала и, потому, дочитывать я его не стал. Учитывая перелистывания, суммарно прочел примерно 10% от этого здоровенного кирпича.

Я однозначно не являюсь целевой аудиторией романа, которая по моему представлению состоит из девушек-подростков различного возраста. Несмотря на то, что роман в основном повествует об отношениях юношей лет 16-ти, ведут они себя как эмо-девушки (сужу по фильмам): гиперчувствительные, сочувствующие, откровенные, обидчивые и, вообще, «не такие» -- так себя парни не ведут (сужу по своему опыту). У парней своя культура, о которой писательница, по-видимому, знакома понаслышке. Среди подрастающих мужчин обычными являются: соревновательность, ограждение внутреннего мира от других, игнорирование боли окружающих, некоторая беспринципность, унижение слабых – почитайте Крапивина, например, хотя и там мальчики часто излишне эмоциональны, как я считаю. Да и общаются эти «дети» абсолютно нереально: складывается ощущение, что все они любители стихов и романтической литературы. Считаю, что психологическая составляющая романа провалена.

Сюжет: инвалиды со сверх-способностями (до описания которых я, правда, не добрался) живут в доме-интернате. Весь сюжет, как я понял, вертится вокруг притирания их друг к другу, подростковым проблемам. Мне это не интересно.

«Мира, куда их выбрасывают, когда им исполняется восемнадцать, для них не существует. Уходя, они уничтожают его и для других.»

Дом мог не принять меня, такое бывало с другими читателями, и мне об этом говорили не единожды. Но книги, как и люди, появляются в нашей жизни именно тогда, когда мы в них нуждаемся больше всего. Поэтому Дом поглотил меня с первых строк — с длинного прямоугольника обнесенного сеткой двора, с жмущихся друг к другу мусорных баков и собачьих будок, с плачущего трещинами фасада здания, которое предпочли бы не видеть жители соседних многоэтажек. Но все же, не могу назвать это погружение легким. И об этом чуть подробнее...

«В любом сне, детка, главное — вовремя проснуться.»

Никогда бы не подумала, что книга про мальчишек-подростков, обитаемых в доме-интернате для инвалидов, может вызвать во мне шквал абсолютно разноцветных эмоций. Сразу хочу оговориться, что чувства, переживаемые мной во время чтения романа, не имели ничего общего с сопливой жалостью, которую по всем законам жанра можно было бы испытывать в контексте затронутой «инвалидной» темы. Цель автора была создать изолированную от окружающей действительности группу людей, живущую по своим законам. А разного рода неполноценность героев служила лишь маленьким способом удовлетворения условия их пространственного обособления. Поэтому многие мальчишки абсолютно не воспринимались калеками, несмотря на имеющуюся и периодически упоминающуюся их физическую ущербность. У автора очень образный, по-колючему пронзительный и по-литературному художественный слог. Я читала с опаленным восторгом лицом, и каждая фраза сладким мороком проникала в кровь. Книга завораживала не только игрой слов и магнетизмом придуманных образов, но и наслоением реальностей, которые в духе магического реализма иногда перемещались перед глазами неожиданными голограммами. Сюжет склеен из кусочков разновременных линий, принадлежащих разным героям, а иногда и разным пространствам. Со многими мальчишками мы прожили тот фундаментальный «школьный» жизненный период, который обычно связан с интенсивным физическим и психическим развитием. Основная доля повествования посвящена переломному выпускному году жизни подростков, находящихся на пороге окончательного взросления.  

«Музыка — прекрасный способ стирания мыслей, плохих и не очень, самый лучший и самый давний.»

Автор писала роман 18 (!!!) лет, поэтому в нем хранилась большая частичка внутреннего мира творческого человека. Мне не хотелось пробежать по этим страницам, не поняв хотя бы толики колючей, но такой завораживающей действительности книги. Я смаковала каждую фразу, представляя в мельчайших деталях прочитанное и пропускала все это через призму своего мировосприятия. Она заняла мои мысли, поселилась в сердце и драматическими фрагментами бередила старые душевные раны. Я не просто читала этот роман, я в нем мистически пребывала. Большую часть времени мы с героями находились в пространстве комнаты, где от пола до потолка все было забито полками и шкафчиками, увешано коллажами, разрисовано всевозможными рисунками. И как ни странно, в этом ворохе всевозможного вещизма, в атмосфере прокуренного помещения, мятых кроватей и беспросветного кутежа я чувствовала себя на удивление удобно, хотя все вышеперечисленное шло вразрез с моими понятиями о комфорте. Возможно всему виной оказалась максимальная подлинность происходящего, вывернутая перед читателями картина видимо-невидимого мира подростков безо всякой розовой фальши и напускного оптимизма. Все это было заметно каждому, кто давал себе шанс приглядеться. Наверное, такая искренность в словах происходит всегда, когда автор не просто высказывает свои слова-мысли, а распахивает душу. Ведь не для кого не секрет, что книга была написана Мариам Петросян в первую очередь для себя самой и уже в последнюю — для широкой общественности.

«Улыбка, малыш, улыбка. Лучшее, что есть в человеке. Ты не совсем человек, пока не умеешь улыбаться.»

Наличие в сюжете замкнутой группы подростков явилось основой для раскрытия множества межличностных тем, жестко снабженных большими трагедиями жизни маленьких людей. Прекрасно передана тема появления новичка в утвержденном коллективе, вопросы взаимоотношения отцов и детей, жестоко-кровопролитная Большая Игра в борьбе за лидерство, а так же психологически-необъяснимый страх еще вчерашних мальчишек и девчонок в шаге от взрослой жизни. Дом принадлежал им, и каждый в нем поддерживал любые личностные порывы его обитателей, не ограничивая их самовыражение. Они уродовали тела наколками, раскрашивали лица, прятались за ширмой небрежной мрачности в одежде и создавали из стен Дома кроссворды, вглядываясь в переплетение надписей которых, можно было понять их страшные мысли, своей обреченной невысказанностью терзающие штукатурку. В этих стенах обитали липкие и острозубые, мягкие и пушистые их фантазии-видения, призраками слоняющиеся по обшарпанным коридорам. Они были такими же ненужными и нереальными за гранью Дома, как и сами его обитатели. Восхищали так же потрясающие образы отдельно взятых воспитателей, находящихся всю жизнь на круглосуточном дежурстве. Являясь Ловцами Детских Душ по призванию, некоторые из них не имели права ни на ошибки, ни на случайную смерть.

«К входящему Дом поворачивается острым углом. Это угол, об который разбиваешься до крови. Потом можно войти.»

Ненавидящий часы балагур с шутовской улыбкой, суровый мудрец с ледяными лужицами слепых глаз, мальчик в красных кроссовках и бесконечными вопросами, лысый философ, девушка-чайка с плюшевым мишкой, немногословный красавец с эльфийской внешностью, утративший половину себя самого страдалец и рыжеволосый миротворец с душой то ли ангела, то ли дракона... Вот те прекрасные герои, по которым я буду невероятно скучать. Кто-то из них писал незрячему любовные письма, кто-то влюблял в себя, несмотря на уверенность в собственном уродстве, и все они вели странную борьбу за жизнь в замкнутом пространстве черной краской по прозрачности стекол. Их облик менялся от настроения, иногда превращая детей во вневременных созданий. Они воспринимались старцами в обличье подростков, которые для отвода глаз читателей совершали безрассудства, адресуя всем намек на свой физический возраст. Взрослость этих людей исчислялась не количеством прожитых лет, а ворохом вопросов, задаваемых себе и Судьбе. На их личностном росте автор показала, что чувство ответственности за других доводит людей до священного безумия, за пределами которого подростки оборачиваются во взрослых незнакомцев. Связь между героями была настолько фантастически необъяснимой, что незаметно сковывала всех в одну стаю. Где самые чувствительные и добродушные проникали в сердца других настолько глубоко, что ничем позже не могли смыть с себя следы чужой боли. А абсолютно неслащавая дружба сопровождалась глубокой преданностью и превращала мальчишек в братьев до конца дней.

«Выпуск близко! Грядет вселенский швах! Готовьте гробы!»

В поддержку жанра магического реализма понятие времени в романе то искажалось до кажущегося отсутствия, то превращалось в цикличность. Поэтому «сказочная» заключительная часть и сам финал превзошли все мои ожидания. Я бы сказала, что категория «12+« немного занижена для этой книги, а вот старшеклассникам, находящимся перед лицом внешкольной жизни, многие основополагающие темы романа будут более, чем актуальны. Автор увещевала здесь важные истины, поэтому подросткам на страницах этой истории будет, что послушать. Буду ли я перечитывать роман? Однозначно буду! Чтобы снова бесшумно бежать по темным коридорам Дома, незаметно унося с собой Лес. Переживать ужас раскаяния мальчика с грустными умными глазами, напоминающего сказочного человека. Впитывать ночную мглу, в которой ненавязчиво играла мелодия флейты, отпугивающая страшные мысли и призывающая сны. А так же, чтобы вновь пережить холод в позвоночнике от страшных событий Самой Длинной Ночи и встретить вместе с ребятами первый рассвет их новой жизни, нетерпеливо подтолкнув саму неподвижность времени.

»...любой предмет — это времена, события и люди, спрессованные в твердую форму и подлежащие размещению среди прочих, себе подобных.»

...Дом мог не принять меня, такое бывало со многими. Но то НЕЧТО, что было самим Домом или его духом, или сутью поглотило меня буквально с первых строк и уже не отпустит никогда. Сюда нельзя войти и уйти, когда пожелаешь. И если уж когда-то вошел, то будешь помнить этот Дом всегда.

История об эскапизме, разросшемся в целом сообществе до мистической величины. Раскрывают тему два мотива: вопрос свободы физически ограниченного человека и чувство чуждости по отношению к себе, окружающим и миру в целом.

Книга определенно не для всех, о чем и говорят противоречивые оценки отзывов. Отсутствие привычно четкой сюжетной линии и условность описываемых событий людей дотошных и прагматичных могут заставить страдать. Логика описанного автором мира раскрывается обрывочно, часто полунамеками, и хотя она существует, читатель может утонуть в куче вопросов без ответов. С другой стороны, такой стиль написания делает мир и персонажей живыми, подчиненными самим себе, а не логике повествования, что в литературе скорее редкость и однозначно является одним из главных достоинств романа.

Еще один плюс «Дом, в котором…» для меня открылся во второе прочтение. В первый раз я находила больше общего с одними героями и сопереживала им, во второй раз — совсем с другими. Оценка, впрочем, осталась прежней.

Очень странная книга. Точно не для всех. Причем я похоже среди тех, кому ее не понять. Читал и читал, ждал какой-то развязки, а все только завязывалось и завязывалось... Ну, вроде и слог и интересный, и напряжение какое-то. Только почему то все вокруг предельно несчастны. Кто кого зачем?) Ни обьяснений. Ничего. И мир какой-то мутный, нечеткий. Персонажи разве что хорошо так прописаны, а сюжета похоже и нет никакого. Но почему-то fantlab отрекомендовал мне с ней прям ознакомиться....

Отдельное спасибо книге за гуманизм и попытку проникнуть в ранимую душу ребёнка. Сюжетом она немного напомнила мне «Град обречённый» братьев Стругацких. Та же атмосфера всеобщей загадочности и глубокого смысла, который прячется где-то неподалёку, и порой остаётся неуловимым... Конечно, основная претензия у читателей к роману из-за множества вопросов, которые остались без ответа. Лично мне не удалось понять, откуда взялся Дом и что за силы в нём обитают.

Неоднозначно...

О книге я узнала от подруги и, по вине интернета, начала читать со второй части. Ничего, справилась, разобралась и получила огромное удовольствие. Потом только узнала, что есть первая и третья части... :)

С одной стороны, превосходная книга, в которую не грех влюбиться без памяти (что я в своё время и сделала, через год прошло). Объёмные и понятные персонажи, каждый со своим характером. Сюжета, правда, как такового нет, но это совсем не мешает — постоянно что-то происходит, действие не замирает на месте.

Тут есть смысл, глубокий, философский. В первую очередь, на мой взгляд, вопрос самоопределения. Вопрос того, что важнее — реальность или иллюзия. Жизнь или смерть... За что можно убить — тоже вопрос. Без ответа. Ответы надо искать самим. И это определённо плюс.

Конечно, и обещанное противостояние личности и коллектива тоже есть. Причём с довольно необычной точки зрения — не «если ты плюнешь на коллектив, коллектив утрётся и забудет, а если коллектив плюнет на тебя, то ты утонешь», а «есть я, есть коллектив, и мы оба правы по-своему». Курильщик прав относительно настоящей, реальной жизни, а Дом — относительно своей собственной, с переходом с круга на круг. И обе имеют право на существование.

Ещё тут есть юмор. Хороший, качественный, действительно смешной. Ловля крысы — вообще бесподобна.

Отдельный плюс — головоломка. Чтобы понять, кто есть кто, придётся изрядно помучиться, сравнивая слова, характеры и факты.

Но... Да, есть одно большое, жирное но. До смысла «Дома...» надо донырнуть. А это тяжело, не каждому под силу. Мне, например, толком так и не удалось. До этой книги нужно дорасти, и критериев этого «доращивания» я, к сожалению, не знаю. Смысл точно есть, философия точно есть, но они глубоко. Даже очень глубоко!

Так что больше восьми — поставить не могу. Меньше — нечестно по отношению к книге: книга-то прекрасная, хорошо написанная. Больше — нечестно по отношению к читателю: шансов, что вы сможете таки донырнуть, увы, не так уж много. Но просто ради удовольствия почитать стоит (если вы любите просто юмор, то первые две части, если любите фэнтези — то и третью тоже).

Есть книги, которые невозможно понять без наличия жизненного опыта или определенных знаний. Без этого опыта/знаний произведение кажется бредом, а его высокие оценки результатом всемирного заговора.

Так вот «Дом в котором..» к таким произведениям не относится.

Графоманский бред объемом с «Анну Каренину» с претензией на интеллектуальность и остросоциальность. Отсутствие внятного сюжета можно было бы простить, если бы оно компенсировалось хоть чем-то. Но оно не компенсируется. Автор пыталась изобразить грязь и безысходность жизни в интернате для инвалидов, но получилось так жалко, что даже смешно. Герои беспрестанно курят и ведут многозначительные диалоги, похожие на монологи, потому что говорят они однотипные вещи однотипными фразами. К середине книги все персонажи слились у меня в голове в одно сплошное месиво, настолько они неотличимы друг от друга.

И вообще, откуда у них сигареты те же? На что они их покупают? Или им их на обед каждый день выдают? Что с родителями, где они, есть ли? Почему никто не ругается матом? Самое тяжелое ругательство — «черт». Серьезно? Такие вопросы возникают в голове постоянно и мешают погрузиться в «Дом», поверить в него и его обитателей. Складывается впечатление, что автор никогда настоящих сложных подростков (да и вообще подростков) не видела в глаза. Либо видела, но не хотела рейтинг 18+ на обложке и решила грязь сделать менее грязной. Получилось тухло.

А обилие магического реализма это «тухло» только усугубляет. Зачем он там вообще? Чтобы не так бросались логические дыры?

Мол, какие-то вопросы — так это же магический реализм! Ааааа, ну раз магический реализм, то ладно..

В общем, осилила только половину, дальше уже не стала мучиться.

Прошло 7 лет с тех пор, как я прочла эту книгу. Это второй мой отзыв о ней. Дом со мной, по прежнему) Я помню, как продиралась через начало, путаясь и ничего не понимая. Как постепенно этот мир проникал в меня, захватывая все больше, пока я просто не стала в нем жить. Я рекомендую эту книгу всем своим друзьям, знакомым, упреждая сразу:легко не будет. Не всем она даётся. Не всех пускает в Дом. Недавно дала читать товарищу, большому любителю литературы. Крыл меня дико, что за муру ты мне подсунула? Бросил читать. Потом в разговоре с другим его товарищем вдруг услышал от того суперхвалебный отзыв, задумался и сел перечитывать. Ещё не дочитал, но вижу: теперь его пустили в Дом) Редкая книга, уникальная. Почему то при воспоминаний о ней в голове начинает звучать музыка... Нет не совсем музыка, такой ритм, с маракасами. Ни одна книга больше такого эффекта не вызывает) Читайте!)

Изначально я думал, что это «женская культурная» проза, вроде Дины Рубиной и Людмилы Улицкой, и даже подарил эту книгу теще. Потом выяснилось, что ошибочно, но теща прочитала и даже не поперхнулась.

Первое, что привлекло и затянуло — это атмосфера ночных страшилок в детском лагере. Вся книга именно такая — темно, страшно, скрипы, шорохи, коридоры. Самым интересным был первый том — открытие Курильщиком мира Дома, а также меланхоличные интерлюдии о прошлом Кузнечика и других ребят. В первом томе ребят жалко, всех без исключения. Потом вся крапивинщина куда-то испаряется, и мы обнаруживаем, что брошенные ребята-инвалиды тоже могут быть жестокими и властолюбивыми.

В дальнейшем атмосфера тайны и открытия постепенно испаряется, и читатель привыкает к повседневной жизни обитателей Дома, в которой мистика — обычное явление. Мне показалось, что общение с женской половиной Дома испортило сюжет. Качественно прописанных девушек, которые бы заинтересовали читателя и вызывали сопереживание, я не обнаружил. А визиты в спальню с целью пообниматься-поболтать-потрахаться стали порядком раздражать. Наверное, это слишком буднично и разрушает ту остроту отношений, которая была в сугубо мужском коллективе. Возникло ощущение, что автор – женщина кстати – лучше понимает психологию мальчиков, нежели девочек. И монашеская уединенность делала атмосферу дома пронзительной, даже звенящей, как в хорошем хорроре. А женщина – существо земное, обыденное – разряжает и вульгаризирует эту обстановку как в книге так и в жизни. (Это была шутка, если что!)

Поначалу думал, что в каждой стае есть ребята со сверхспособностями, и основная интрига будет заключаться в их противостоянии. Но потом обнаружилось, что все дети Индиго и люди Икс сосредоточились в Четвертой, а остальные просто подстраиваются и живут в этом странном Доме.

Безусловно, мне понравилось прочитанное. Но мне претит многозначительность и постоянно подразумеваемый тайный смысл в подростковых фразах. Может я стал менее чутким и внимательным, но с возрастом меня стали раздражать открытые, подлежащие истолкованию финалы, недоговоренности.

Таким недоговоренным и недопонятым стало для меня понятие Наружность. С одной стороны Наружность – это внешний повседневный мир, где живут родители, опекуны, преподаватели, где люди делятся на здоровых и инвалидов, часть которых сослана в Дом. С другой стороны, Наружность – это потусторонняя реальность, куда отправляются Ходоки и Прыгуны. Представлена она довольно маргинальными камерными локациями, и почти не имеет общего с Наружностью в первом понимании. Я учился на философском факультете и привык к тому, что многие понятия описываются в терминах единства противоположностей: амбивалентность, самодвойственность, диалектика. Потому предлагаю толковать Наружность в этнографическом смысле. Архаичный человек мыслил (По мнению части исследователей, разумеется. Как он на самом деле мыслил, никто не знает) понятиями «Мы — они», «свое – чужое». Поэтому есть мы, свое – Дом, и чужое, они – Наружность. Это и поляна за дверью в пещеру, где все знакомо, и далекие земли, где чудеса и леший бродит, русалка на ветвях сидит, Гоги и Магоги, Гранкены и Снарки и прочие недобитые Белые Ходоки. Так что Наружность сплетается из повседневного и мистического планов и становится полем для исследования, или же местом отдохновения или эмоционального выплеска Ходоков и Прыгунов.

Часто бывает, что книга появляется в моей жизни несвоевременно. В круге общения времен моего студенчества «Дом, в котором...» стал бы наверное чуть ли не священной книгой. Я легко могу представить, как мои друзья и подруги тех времен примеряют на себя персонажей, и даже спорят из-за них. Мировоззрение того времени как раз было «избыточно духовным», чувственным, впечатлительным, и обитатели Дома стали бы для нас родными. Мне бы отдали роль Чёрного, поскольку считали рациональным брюзгой, хотя я бы, наверное, рассчитывал, по меньшей мере, на Сфинкса. (долбанный Word заставил меня поставить четыре запятых, которые я ставить не собирался, а потом подчеркнул все предложение)

Отдельное спасибо автору за Шакала. Создать молчаливого таинственного персонажа не составляет труда: пусть себе молчит, делает вид что что-то знает, да глаза закатывает. В Доме таких полно: Сфинкс, Слепой, Македонский, Лорд и прочие. Но Табаки – это радио Дома. Это такое мощное информационное поле, которое создает дискурс Дома. Без него Дом был бы печальным собранием неврастеников. Табаки – историк и потому создатель и хранитель Дома. При этом, когда читаешь главы от его лица, кажется, что он наиболее прост и понятен. Особенно восхитителен день первый – похоже на главу из Денискиных рассказов, где наивно перечислено, что «я люблю» и что «не люблю». Сам я скорее отношусь к задумчивым молчунам, поэтому считаю фигуру Шакала просто шедевром.

В ходе чтения захотелось написать фанфик про будни Хогвартса в стиле «Дома»: мелкое колдовство, амулеты, обстановка спален, досуг и различные истории по вечерам. Могло бы получиться очень колоритно.

Похоже, что мой отзыв распадается на отдельные части и не представляет собой осмысленного единства – то чего я всегда жду от литературы. «Дом, в котором…» в моем сознании также распался, и я, конечно, перечитаю и попробую еще раз разобраться что к чему. А пока что ставлю оценку

Только через несколько лет смогла сформулировать для себя отношение к этой книгe.

«Дом, в котором» действительно необычный сильный роман, новая классика. Но очень «не для всех». Многие читатели стали преданными фанатами, частью фандома, но многие не смогли дочитать или бросили в начале и вообще не поняли, что это было и зачем. Про таких говорят, что Дом их «не впустил».

Если бывают люди, которых Дом не пускает и те, которых впускает надолго, то я побывала там гостем. Я люблю большие неторопливые романы со всесторонним раскрытием темы. Я читала в схожем с героями возрасте, мне близки их чувства, отсылки и символика текста. Но я не люблю замкнутые пространства, закрытые субкультуры и камерные истории. Заглянула, с большим интересом изучила, прониклась всяческими положительными чувствами и ушла. Двинулась дальше. И никакого «кусочка себя» или что-то вроде того не оставила. Обычное дело, книга поправилась, но не зацепила, но немного неловко с романом, который казалось все вокруг обожают всем сердцем либо напрочь отрицают.

Книга, конечно, сносит крышу. И её сила — не в магреализме, не в ходоках-прыгунах и не в каком-то мифическом взрослении (кто там повзрослел?).

Вам она понравится тем сильнее, чем Вы более одиноки, чем более необычны, чем более интроверт и, если хотите — социопат (в хорошем смысле).

Сила Дома в сотне моментов узнавания. Любое долгоживущее сообщество людей вырабатывает сложную систему символов, неформальных правил, секретов. Хочется быть частью этого. У большинства это было в жизни, а кого не было — тому хочется, чтобы было.

Другая сила Дома — в потрясающих образах героев. Персонажи Дома — это шедевры, я запомню их навсегда. Сфинкс, Стервятник, Слепой, Македонский — гениальные образы. Особенно Слепой.

Третья сила — в десятках блестящих мини-историй. Огромная, неровная, рыхлая, хаотичная книга состоит из множества отдельных историй, некоторые из которых уникальны (волшебное лето в пустой школе, Курильщик в Клетке, история Македонского, расшифровывающий надписи Ральф и др.), а другие (которых намного больше) — пусты, тяжелы для чтения, неинтересны. Если первая часть удивляет и захватывает, третья часть и, особенно, концовка просто душу разрывает на части, то вторая часть — это очень недружелюбное к читателю, тяжёлое, заунывное чтение. Не то, чтобы текст какой-то сложный; он бесцельный. Когда читаешь и не понимаешь зачем. Я читал Дом два месяца, быстрее просто не получалось.

--

И всё же — это гениальный текст. Его гениальная концовка («Счастливый мальчик» и Возвращение Сфинкса в Дом через Перо Цапли) потрясает. Просит высшей оценки. Но, я не могу забыть болотное уныние середины романа. Может если середину убрать, то погаснут все «Кванты Радости»? Я не знаю.

Есть темы – слеза ребенка, страдания в концлагере, некоторые другие – которые почти всегда вызывают у читателя сильный эмоциональный отклик, сопереживание. Эту свою эмоцию многие читатели путают с оценкой качества художественного произведения. Роман «Дом..» о жизни в интернате для детей-инвалидов – как раз на такую тему. Большая часть высоких оценок этой книги объясняется именно такими эмоциями.

Если же посмотреть на художественные достоинства самого романа, то они оказываются довольно скромными. Сюжета в книге нет, концовка разочаровывающая. Магические фантазии – скучные. Персонажи – картонные. Диалоги автор писать не умеет. Главное – нет идеи. Поэтому «Пролетая над гнездом кукушки» здесь и не могло получиться. Впрочем, не только поэтому..

По объему и количеству персонажей роман приближается к «Войне и миру» и «Гарри Поттеру». Но зачем такой объем, тем более без идеи? (Зачем вообще пишут такие толстые художественные книги, может быть, это кому-то выгодно?) Или был замысел создать эпическое полотно широкими мазками? Но если это эпическое полотно, то почему не описаны многие существенные, даже базовые особенности жизни показанного общества? Например, какие отношения воспитанников с родителями, любят ли они их или ненавидят? У многих ли родители есть? Какие отношения у них с «наружностью» до выпуска, насколько это изолированное общество? Какое отношение у юных инвалидов к Богу, есть ли там верующие? (Было бы интересно посмотреть, как автор отвечает на вопрос: если Бог есть, то за что он наказал инвалидов от рождения, создав их такими?)

Ну а хорошее — есть ли что-то в романе, неужели ничего нет?

Есть немного юмора – иногда тянуло улыбнуться. Впрочем, так и не улыбнулся.. Юмор этот по большей части интеллигентский, и у детей-воспитанников интерната выглядит неуместным — только добавляет фальши.

Есть интересные места, в основном – специфика быта в интернате. Например, то, что горбунов в интернате зовут «ангелочками» за их профиль – такую деталь самому не придумать.

Мне показалась правдоподобной атмосфера аморальности с туманными представлениями, что такое хорошо, и что такое плохо. Главный моральный принцип в Доме – верность стае. Это, хотя и производит отталкивающее впечатление, выглядит довольно реальным для замкнутого мира малолетних инвалидов.

Знаете...

Есть книги, которые читаешь и забываешь.

Книги, которые ненавидишь, книги, которые любишь.

А есть эта Книга, в которой вот это все есть, разбитое на сотни оттенков градациями от лютой ненависти и до обожания. И когда будет тот или иной оттенок — Шакал его знает!

На одной странице ты можешь чуть ли не плеваться от гадливости, а на другой — буквально рядом — сидеть с открытым ртом.

На одной — наслаждаться удачным и красивым языком, а на другой — обалдевать, а зачем вот так все преподнесено-то, автор?

Это как в жизни. И книга совершенно и уникально потрясна тем, что Живая от первой строчки и до последней.

Жива мириадами оттенков.

Жива десятками персонажей.

Жива «хаосом» вариантов сюжета, параллелей сюжета, параллелей параллелей сюжета...

Да я только с десяток уникальных развязок насчитал — и потом сбился со счета и перестал это делать, потому что эту книгу ну не просто читать надо, ее надо впитывать всеми клетками.

Я не помню уже много-много лет, чтобы какую иную книгу я так проглотил за несколько дней, такого объема... такой сложности... такой невозможности.

И наравне с парой книг именно эта Книга-Жизнь будет мной перечитываться раз в год стабильно, чтобы... Вспомнить, что такое Жизнь и сколько в ней всего намешано. И почему жить — это чудесно. Просто Жить!

И именно такими должны быть книги. Книги, которые Живут.

Автор, простое человеческое спасибо тебе.

Хвала Всевышнему, я не одинок в своём глубоко негативном отношении к тексту. Причём — исключительно в идейной части литТриады («Тема + Идея + Антураж»). Что касаемо левой и правой частей оной литТриады — вопросов нет: исключительно грамотно, добротно, технически практически безупречно. Но вот отсутствие четкого ответа на вопрос «зачем» (зачем Автор этот текст вообще создавал-то) — ставит в тупик.

То есть отзывы-то я — читал, и со статистикой — ознакомлен (около половины оценок — 10). Но... — увы. Не убеждают аргументы. Ибо нет адекватных аргументов-то (ИМХО, естественно). Полностью согласен с другой половиной оценивающих, что открыто и нелицеприятно характеризуют текст как «...бред...» или даже «...невероятный бред...». Полностью разделяю оное мнение и — искренне не понимаю причин восторгов.

Вот в этом разделении «чисто идейном» — есть некая тайна, некое мистическое знание тонких настроек Личности, что делают таковые «противостояния словесные» — в принципе возможными. ИМХО — речь о неких специфических психологических установках, на уровне сверхценностей или сверхзадач, которые довольно трудно выразить словесно (ибо — повторюсь: те слова, что есть в отзывах — не впечатляют, не раскрывают сути и ничего не поясняют).

В любом случае — создаётся впечатление некой манипуляции Разумом. Не берусь судить о причинах или целях оной манипуляции, но — тем не менее

Невероятный бред. По мере чтения ждал, когда же появится нечто, что заставляет писать хвалебные отзывы и восхищаться многих. Но когда нелепицы и фальшь в характерах и поступках превысила разумные пределы, то пришлось закончить знакомство с этим автором.

Я прочитала и, наверное, следует сказать, что мне понравилось... Но я не могу понять, чего мне не хватает. Такое ощущение, будто мне должны были дать что-то и не дали, и хорошо, если меня при этом не ограбили.

Я очень долго въезжала в произведение. И каждый раз, когда я отвлекалась на какие-то другие дела или когда брала книгу на следующий день, мне приходилось делать это заново. Атмосфера совсем не моя. Чувство несопричастности преследовало меня постоянно, но по завершении книги оно прямо-таки грызёт. Я люблю загадки. И намёки, и противоречия, нелогичности, и когда ничего не понятно и приходится складывать картину по крупицам, словно пазл. И знаете, к середине книги мне показалось, что я поняла общий смысл, и что автор хотела всем этим сказать, и к чему мы придём в итоге... Не-а. Финал показал, что мы с автором смотрели на книгу совершенно по-разному. Я думаю, именно моё понимание книги у меня и украли.

Я ждала от финала конца, а он циклический.

Я-то ждала, что нам покажут, что всё в мире имеет свойство заканчиваться безвозвратно, а последние три главы эпилога показали ровно противоположное. Нет, я никаких претензий в принципе не имею, просто хочу сказать, что всё моё впечатление от книги (придуманное только мной и принадлежащее только мне) оказалось в этих главах вдребезги разбито.

Во всяком случае, я благодарна за пищу для воображения. Вот уж чего там было предостаточно.

P.S. Повторное прочтение меня, возможно, с цикличностью примирит — намёки на неё попадались задолго до финала.

P.P.S. Слишком много «я» в этом отзыве.

Уникальная книга, ни на что не похожая. Колоритных персонажей много, но мне интересны Слепой и Сфинкс, особенно тот выбор, которые они сделали. По сути, Слепой олицетворяет тех, кто решил остаться c Домом и его миром, а Сфинкс выбирает наружность и реальный мир. Слепой — это свобода, приключение, творчество... Сфинкс — это долг, ответственность, самопожертвование... И если я хоть немного понимаю Мариам Петросян, ее решение больше не писать книги и посвятить свою жизнь семье, это уход из Дома в наружность — в свой настоящий дом. Выбор Сфинкса-это выбор Мариам Петросян.

Синие занавески. Что хотел сказать автор тем-то и тем-то? Да ничего он не хотел сказать! Это просто, мать их, синие занавески! Этот роман — голый король, только почему-то ещё не нашёлся мальчишка, который ткнул бы в него пальцем, и не закричал на всю площадь. Причём роман просто плохо написан. Я пытался читать, но не смог. И дело не в стилистике, которая спорна, не в сумбурности повествования и не в невнятных описаниях. Просто скучно. Неимоверно, до зевоты, до вывернутой челюсти. Впрочем, псевдоэстетам, и прочим, читающим книги «не для всех», и только на основании этого смотрящим на остальных сверху вниз, наверняка понравится. Вернее, им скажут, что это круто, и они радостно согласятся, находя подтверждения гениальности этой книги. Помните сцену из фильма «О чём говорят мужчины»? Дефлопе с семечками кациуса... Так вот «Дом, в котором...» — это типичное дефлопе. С крутоном.

» — А гренка в нашем ресторане называется «крутон». Это точно такой же поджаренный кусочек хлеба, только гренка не может стоить восемь долларов, а крутон может.

И дальше, ты уже за эти деньги начинаешь искать хоть какой-то вкус, принципиально отличающий этот крутон от гренки. И находишь...»

А можно сказать проще:

«Новый русский писатель, новый русский роман,

Огромные тиражи.

Это русский Кен Кизи, это он написал русскую «Над пропастью во ржи».

Поведясь на рекламу, покупаю книжку,

Просто так, ни с того не с сего.

Открываю, листаю, читаю, понимаю —

Вот оно... Унылое г@но.» (с)

Я читала не спеша, ровным счетом три недели...

И вопросов была уйма. Главным образом, из-за того, что я искренне воспринимала жанр как реальную современную прозу и не допускала ни мистику, ни фантастику.

Потому и не понимала поначалу, кто такие Прыгуны, Спящие и т.д. Все ждала, что в конце нам объяснят, что же понапридумывали себе дети-инвалиды и как все было на самом деле.

Но объяснений, как раз таки и нет! Приходится переосмысливать и делать спешные выводы.

Невероятно сильная книга!

Меня просто потрясло, какое огромное значение придавалось словам, фразам и, соответственно, — молчанию:

Вид этих толп и этого терзанья

Так упоил мои глаза, что мне

Хотелось плакать, не тая страданья.

«Зачем твой взор прикован к глубине?

Чего ты ищешь, — мне сказал Вергилий, —

Среди калек на этом скорбном дне?»

Данте Алигьери «Божественная комедия»

Часть 1.

Дом этот — страшное и, к счастью, несуществующее место. Конечно, счастливыми людьми обитателей таких мест назвать трудно, но их места обитания всё же специализированные детские учреждения, а вовсе не зоопарки, подобные описанному Мариам Петросян*. От настоящего зоопарка Дом существенно отличается лишь частотой производимых в зоопарке уборок. В остальном же...Птицы (в т. ч. Фазаны, Филин и Конь, тоже птица, однако) и Псы, Крысы и Бандерлоги, Шакал Табаки (аллергия на часы, непревзойдённый трепач, в обращении с едой наиболее близок к обыкновенной свинье, способной, правда, наизусть цитировать «Илиаду» и даже У. Б. Йейтса**) и Стервятник, Волк (вызывающий наибольшее сочувствие по многим причинам, одна из них — ему там не место, лечили бы в обычной больнице, остался бы в живых, а другая — очень уж он умный, по человечески умный, а не как дьяволёнок Табаки) и Три Поросёнка (Ниф, Наф и Нуф) и, наконец, царящий в этом мире Слепой удав, пожирающий мышей живьём и отрыгивающий на подушку их шерсть***. Правильнее было бы называть это место не зоопарком, а просто джунглями, ведь в зоопарках звери не ходят друг к другу в гости, а тут полно незапирающихся клеток и всё к услугам несчастных детей, начиная от кофе, сигарет и презервативов и кончая наркотой и спиртом.

Воспитатели Дома — отдельная песня. Судя по эпизоду с Вонючкиными посылками, это сборище придурков, которые не понимают самых простых вещей — надо вскрыть, проверить и отдать, а не устраивать на пустом месте грандиозный балаган. На один ход вперёд не просчитывают эти специалисты с педагогическим, вероятно, образованием. Единственным нормальным среди них поначалу кажется Ральф, но и тот из-за собственных амбиций, действуя, как ему кажется, из лучших побуждений, хорошенько заложив за галстук (да и плохо он, как выяснилось, знает, на что способна зоопарковая общественность, особенно Слепой), доводит дело до гибели другой воспитательницы. Легко при этом отделавшись полученным от Слепого фингалом, а мог бы и без глаза остаться. А ведь совсем немного времени прошло с той ночи, когда Фитиль чуть не вырезал ему глаз бритвой. Опасная это профессия — воспитатель. Начинает складываться традиция — что ни выпуск, то труп воспитателя, неважно, реален этот труп или он находится в преображённом виде в мистическом лесу из чьих-то сновидений. Читатель же ещё раз припомнит, какой субстанцией вымощена дорога в ад.

Есть в книге и элементы реальности, например, воспитатель по кличке Лось (встречаются, и не так уж редко и в наше время такие ловцы детских душ, макаренки и викниксоры), а ещё машины на стоянке перед Домом, принадлежащие работникам интернатской столовой. И вот это: «В Доме полно здоровых, у которых в бумагах значатся страшные вещи. И таких, у кого записано не то, что есть на самом деле.» Есть в Доме парочка вполне реальных воспитанников, которые должны представлять огромную ценность для КГБ — это читающая за сотню метров по губам Русалка и Македонский, способный по собственному желанию телепатически убить кого угодно, не оставив ни малейший улики даже для патологоанатома. На правду похожа больница при интернате, врачи которой делают невозможное, ставя на ноги таких уникумов, как Мертвец, Смерть и Волк. Автор, ничего не понимая в медицине и уж тем более в детской патанатомиии, придумывает какие-то несуществующие болезни, подводя и сюда мистическую базу, как в случае с неизвестным науке заболеванием Кузнечика, из-за которого он становится сначала Тутмосиком, а потом Сфинксом. Эта болезнь, отдалённо напоминающая синдром преждевременного старения, в действительности никакого отношения к нему не имеет. Это же надо умудриться, столько лет работая над книгой ни слова правды не написать о тех причинах, которые, собственно говоря, и приводят детей в подобные места на всё детство. Насколько такая правда была бы интересней и полезней присутствующего в книге передоза всяких чудес! Как туда попал, например, Фокусник, маленький мальчик, а уже талантливый артист, играющий на нескольких музыкальных инструментах? Ну и в целом всё написанное безусловно не что иное, как оскорбление (редкое сочетание оскорбления с литературным шедевром) воспитанников и воспитателей подобных интернатов. И поэтому книга обязательно должна быть в их библиотеках, чтобы дети понимали, какими их могут представлять обитатели Наружности, благодаря отдельным пишущим о них талантливым обывателям, пытающимся скомпенсировать недостаток правдивости толстым слоем мистики.

Почему же тогда такая высокая оценка? На этот вопрос убедительного ответа у меня нет. Есть неубедительный. Очень уж сильно всё меняет эпилог, остроумный и полный неожиданностей. Например, появление у Сфинкса, ставшего детским психологом (!), слепого воспитанника. Цель Сфинкса — «исправить кое-какие ошибки одного хорошего человека»; ясно, что хороший человек — Лось. Это замечательно. Другое достижение Автора — удивительное возвращение на трёх последних страницах к первой интермедии. Вонючка встречает Кузнечика салютом — Шакал знает, что в Доме появился Сфинкс. Шакал — вечный путешественник во времени, он так и будет крутиться в Доме, переходить из одного Дома в другой, и никогда не появится в Наружности, потому что жить в мире, где тесно от часов он не может. Есть в эпилоге и другие приятные и даже счастливые моменты.**** Но, тем не менее, счастье — хорошо, а правда — лучше.

Хочу обратить внимание читателей на один из отзывов, написанный так, как это мог бы сделать Шакал («ну раз вы так, то мы этак» — цитата не точная). Это отзыв VAI от 24.11.2010 г.

*) Судя по её биографии, эта книга написана по чьим-то воспоминаниям, приправленным изрядной долей фантазии. Что-то подобное написано было когда-то Геродотом о жителях далёких стран, где он никогда не бывал.

**) Этот автор есть далеко не в каждой библиотеке. В Доме библиотека, очевидно, очень хорошая, но чувствуется некоторый перекос в сторону Махабхараты, Шекспира, Диккенса, Кэрролла, Киплинга, Ричарда Баха, Андерсена, Мэлори (его читает Горбач по совету Волка, у которого этот автор один из любимых) и т. п. в ущерб русской классике — никто из воспитанников как будто и понятия не имеет о Пушкине, Толстом, Чехове, Лескове или Гончарове. На русские народные сказки нет и намёка, дети о таком явлении и слыхом не слыхивали (см. PS2). Дело, очевидно, в том, что эта несуществующая, как и весь Дом, библиотека подобрана Автором «Дома...» и отражает, к сожалению (русофобия?), её личные вкусы.

***) Справедливости ради надо сказать, что там не только зверьё всякое водится. Среди Крыс есть Гибрид и Викинг, среди Псов — Рикша и Гном. Есть ещё Пышка, ставший Соломоном (тоже из Крысиной стаи). И т. д. Но они всё равно Псы и Крысы. Встречаются и весьма далёкие от зоопарка кликухи: Помпей, Череп, Хромой (с этим персонажем связан один замечательный эпизод, сильно сближающий всё описанное с реальностью, — Хромой пытается отучить малявку Рекса, впоследствии Стервятника, мучить животных; но эта картина настоящего практического воспитания в книге, к сожалению, только одна), Лорд, Русалка, Бедуинка, Валет (бывший Фокусник), Длинная Габи (пример вообще нереальной воспитанницы, как продукта деятельности тупого воспитательского коллектива; мне она показалась олицетворением проституции, ожившим персонажем Фелисьена Ропса, и не так ли думает о ней Сфинкс? Посмотрите ещё раз одну из интереснейших глав — «Василиски»).

****) Сказочное могущество Слепого проявляется в том, что он предоставляет Ральфу возможность искупить вину перед известной старой ведьмой. Ральф должен помочь маленькой белобрысой девочке прожить вторую жизнь. Ральф соглашается и принимает свою «последнюю пожизненную должность». Всё это красиво, но мне по прежнему кажется, что тема этого романа не допускает решения в жанре магического реализма.

PS. Одно замечание, которое многим покажется мелочью. Любящий поумничать Сфинкс однажды, хихикая, говорит, что Лорд поживает как любимый бурундук святого Франциска. Это означает, что Лорд жизнью доволен, но причём здесь бурундук? Франциск любил всяких животных, птиц и даже пойманных рыб отпускал обратно (но ни одна не заговорила с ним, из чего можно сделать вывод, что этот святой не имеет отношения к нашему Емеле); отпустив как-то на волю пойманного зайчонка, Франциск стал со временем святым покровителем зайцев (об этом упоминает и Честертон). О бурундуках в житии св. Франциска нет ни слова. Кто-то тут перепутал зайца с бурундуком, вот только кто — сама Мариам Петросян или Сфинкс?

Вывод — книгу было бы интереснее читать, если бы она была с комментариями. Например, почему книга переведена на македонский язык? Потому, что кличка (неизвестно, откуда взявшаяся, да и кличка ли это?) одного из главных героев Македонский? Или были другие причины? Много ли современной русскоязычной литературы переводится на македонский, на котором говорят не более полутора миллионов человек?

PS2. Это примечание к примечанию, написано через неделю после отзыва. Продолжая размышлять на темы, связанные с Домом, решил, что нужно объяснить, почему я уверен, что дело происходит в России (СССР)*. Автор прикладывает массу усилий, чтобы создать у читателя впечатление заграницы вокруг Дома. Оставить безрукого маленького мальчика и чемодан на безлюдной улице можно только за границей. Особняк дедушки, доставшийся в наследство Стервятнику, — тоже, вроде бы, не Россия (но м. б. одна из республик СССР). Настоящее имя и фамилия Курильщика прямо указывают на Германию или Австрию, но и в СССР такие встречаются. Альбом репродукций Босха в то время было почти невозможно достать в СССР, но в Доме он есть, и безусловно оказывает нужное докторам из Могильника влияние на детей с красными полосками в личном деле (очевидно, развивает воображение). Наличие среди преподавателей такого оригинала, как Мастодонт, в России просто исключено, трудно представить такое и на Западе. Что хотела сказать этим персонажем Мариам Петросян? Может быть, ответ есть в последнем издании книги. Возможно ли длительное проживание на дереве одного из выпускников? Тоже спорный вопрос, скорее всего, нет, но при таком воспитательском контингенте нет ничего невозможного. Из мира музыки в книге встречается ещё Лакримоза и Мадригал Генриха VIII, что тоже как-то не помогает представить вокруг Дома Россию прошлого века. Есть лишь одна зацепка, которая сводит к нулю все попытки Автора сбить читателя с толку. Думаю, это сделано сознательно. Кто догадается, пусть возьмёт с полки пирожок. В столовой на требование строгой работницы сообщить фамилию Курильщик кричит ей в ответ: «Раскольников!». Это не заграница, а точно Россия, потому что «удовлетворённо кивнув, женщина скрывается в дверях столовой» и ещё потому, что будь это не в России, Курильщик не назвался бы русской фамилией. Представился бы Уленшпигелем или уж на худой конец Румпельштильцхеном. В Европе выбор тоже не маленький.

*) Время действия довольно точно указано — семидесятые, начало восьмидесятых. На это указывают упоминания Лед Зеппелин (кто-то из старших объясняет Кузнечику, почему дирижабль свинцовый) и Игги Попа.

Часть 2.

Первая часть моих заметок об этой книге была посвящена довольно таки очевидным, лежащим на поверхности вопросам, в ней поставленным. Именно вопросам, ответов в книге нет, нет даже намёков на них. Этакие наблюдения фенолога и ничего больше. Теперь несколько слов о том, что скрыто Автором, не знаю — сознательно скрыто или не получилось написать, потому что слишком тяжело. В основном книга рассказывает о мальчиках и какими они стали через несколько лет. Маленьких девочек в книге нет*; жили они в другой части Дома, малыши ими не интересовались. Когда Автор переносит читателя в год последнего (предстоящего) выпуска, оказывается, что в Доме многое изменилось. В разделе «Курильщик. Некоторые преимущества спортивной обуви» сообщается, что «в библиотеке занимаются девушки», а «в выходные там собираются картёжники». Последнее говорит кое-что о роли библиотеки в образовании воспитанников, но сейчас речь не об этом. А о том, что в разделе «Курильщик. Взаимопонимание белых ворон» (это примерно на 200 страниц вперёд) встречается фраза «А девушки общей библиотекой не пользовались» (вроде бы пользовались когда-то, давно). Так пользовались или не пользовались? Или там две библиотеки? Получается, что у девушек не только столовая отдельная, но и библиотека, и школьные уроки тоже проходят отдельно. За многие годы работы над книгой Автор так и не пришла к единому вИдению порядков Дома, но что ещё хуже она даже не знает, сколько в его женской половине спален (!), т. е. плохо представляет план этого учреждения. На общем собрании воспитателей Крестная утверждает, что спален там тринадцать, но уже через семь строк (не страниц) она же уточняет, что спален четырёхместных девять и шестиместных пять. Так они там считают (или это Мариам Петросян не в ладах с арифметикой?). При этом Крестная замечает Шерифу, не знающему количества девушек в Доме, что «стыдно не знать элементарных вещей о месте, где вы работаете не первый год». По моему, тут не Шерифа упрекать надо, а того, кто всю книгу «устроил» так, что каждая мелочь в повествовании имеет большое, иногда очень большое, значение. Но я отвлёкся.**

Так о чём же не получилось, о чём — тяжело? Да, о девушках, конечно. Их там среди действующих лиц не очень много (а всего около пятидесяти, точное число не сообщается). Некоторые проходят в коротких эпизодах. Это, например, девчонка с невероятным прозвищем Стёкла (тут только выясняется, что буква Ё в типографии существует, просто Автор употребляет её по своему усмотрению; в слове Крёстная можно обойтись и без неё). Именно так — множественное число от слова стекло. Табаки в её лице прозевал подходящую ему по характеру подругу, ничего уже не исправить — её забирают в Наружность. В другом коротком эпизоде мы встречаем Химеру, страшненькую, но очень умную девушку, у которой вроде бы всё на месте, т.е. непонятно, почему она в Доме (но это часто не понятно, в смысле в отношении многих героев книги). Есть пара эпизодов с участием Бедуинки, которую одна из воспитательниц называет «сексуально озабоченной коровой». Даже в душах ЭТИХ несчастных девочек Автор не пытается высветить ни одного уголка. Что им делать, кому они нужны, что творится в их головах? Но есть в Доме персонаж, о котором не то что писать в книге, думать даже страшно. Это почти незаметная Кошатница, за которой присматривают её соседки по комнате Русалка и Рыжая (и немного Крыса, часто и надолго уходящая в Наружность). Что делать девушке, не имеющей рук (да и всё ли в порядке у неё с ногами? почему она называет себя обрубком?)? Котов дрессировать? Этим она и занимается, добиваясь таких успехов, что и Куклачёв позавидовал бы. Парень без рук или ног, может ещё на что-то рассчитывать. Сфинкса любит замечательная девушка Русалка. Рыжей нравится сильный и красивый Лорд, а что он на коляске, с этим жить можно. Лэри и Спица самая благополучная пара, через много лет Курильщик дарит картину (не свою, его живопись слишком специфична) к свадьбе их старшей дочери. Но бывший Бандерлог Лэри и Спица вообще не инвалиды. И не они одни такие, кто-то был здоров изначально, кто-то (как девочка Муха) преодолел последствия полученной в детстве психической травмы. Но, как сложится жизнь у девушек-инвалидов, таких, как Кукла, Бедуинка, Кошатница? Тут и магический реализм бессилен, и у Автора книги не нашлось слов ни для описания чувств этих девушек, ни тем более их судеб, в конце этих туннелей света нет.

В заключение, ещё немного арифметики. Такая сцена есть в книге. Вместе с Кошатницей и её тремя котами в спальне находятся Рыжая, Крыса и Русалка. Рыжая начинает рассказывать о дне, проведённом на мужской половине Дома. Авторская ремарка такова: «Они смотрели пристально, не шевелясь. За дверью самозабвенно вскрикивал телевизор. Десять пар глаз, считая котов».

Комментарии излишни. Даже и при «изумительном» стиле не мешало бы иногда просматривать написанное.

*) Исключение — Рыжая в Могильнике, её знакомство с Кузнечиком.

**) Вообще при этом повышенном внимании к деталям надо особенно тщательно проверять буквально каждое слово, чтобы не возникало у читателя вопросов, на первый взгляд кажущихся дурацкими. Вот один из таких. Лорд и Сфинкс, очевидно, друзья (Чёрный просто не всё понимает). Лорд в Доме два года и три месяца. И он не знает, что Сфинкс не всегда был лысым. Я не верю, что такое возможно, ведь это не тайна и историю Сфинкса знают все.

После прочтения внезапно поймал себя на мысли, что книга устойчиво ассоциируется у меня с «Остаться в живых» (теми, что «LOST») — и там, и там достаточно... нет, затянутым его назвать нельзя. Скажем так, продолжительное произведение, за время которого искренне привязываешься к персонажам. Многим из них, по крайней мере.

И там, и там — постоянные прыжки от персонажа к персонажу, смены рассказчиков и времени действия. И там, и там — достаточно неожиданный финал. Вот только в книге он цепляет гораздо сильнее.

Все эти сходства не делают книгу хуже: все-таки, это совершенно разные виды искусства, не говоря уже о совершенно разных сюжетах. Хуже, на мой взгляд, его делают проявления прагматичной жестокости обитателей Дома, не гнушающихся и убийств, спокойного отношения к этому со стороны окружающих, а также некоторой вседозволенности в плане потребления алкоголя, никотина и иже с ними (кстати, для меня так и осталось загадкой, откуда все это в таком количестве попадало в Дом).

Но, не смотря на все это, книга вызывает больше положительные эмоции, не заставляя пожалеть о ее прочтении. Вот только так и остались загадкой подробности произошедшего с Лосем и случившегося после выпуска со многими обитателями Дома. Что, правда, дает надежду на продолжение, потому что, как уже сказал, автору удалось создать персонажей, к которым невозможно не привязаться, и Дом, который не отпускает тебя даже недели спустя окончания прочтения книги.

Очень перехваленная книга. Для неискушенных читателей, которые одолеют толстенный том, а потом думают, что каким-то образом прикоснулись к шедевру, когда мучили этот кирпич. Тут голимый пиар книги, который уже настраивает на нужный лад, а в итоге пустышка, растянутая, неумная, но с претензией. И такие бабки за нее вываливать? откуда рейтинг вообще? Фуфло — очень подходящее слово для книги. Фуфло, которое нам прогнали рекламщики. Надо «Тихий Дон» перечитать, а то всяких Петросян читать как-то смешно, пардон за каламбур.

Мало мне встречалось вещей, настолько настоящих, правдивых и чистых, ка «Дом». Правда, ради таких дел стоит жить на белом свете человеку. Моё признание Мариам Петросян, женщине, оставившей часть своей большой души в этой книге.

Перечитываю и буду перечитывать не раз.

А что касается инвалидов... это ведь мы с вами. Все, без исключения.

С самого начала у меня не складывалось цельного ощущения от этой книги. Она была будто разодранная на части и потом сшитая, как лоскутное одеяло. Или как калейдоскоп со сменяющими друг друга цветными картинками. Визуализация превосходная, а что еще? Оказалось, много что. Персонажи очень интересные, колоритные, но вот то, что с ними происходит… Картинки калейдоскопа, сменяющие друг друга слайды, эпизоды. Они связываются в голове в единый эпик далеко не сразу. История, за которой следишь, отсутствует – и не за что зацепиться глазу, мозгу, душе. Вернее, только зацепишься, а калейдоскоп тут же поворачивается, и та цветная картинка, что тебя держала, исчезает, сменившись другой. И снова надо искать, за что зацепиться. В такие моменты возникает искушение бросить, но если с ним справиться, книга мало-помалу прибирает тебя к рукам. Во-первых, картинки калейдоскопа таки начинают складываться в единое полотно. Во-вторых, прилипаешь к некоторым героям, которые постепенно раскрываются во всей красе, благо их там много, и выбор богатый. А в-третьих, пропитываешься атмосферой дома. Смешной и трагичной, безумной и мистической, тоскливой и радостной, доброй и безжалостной, страшной и чудесной. Происходящее кажется то цирком, то трагедией Шекспира, то драматическим реализмом, то мистикой в духе «Призрака оперы», а то и вовсе Кастанедовским пейотным безумием от Дона Хуана. Чем дальше, тем больше открываешь для себя нового. Характерная цитата из разговора двух героев: «Это гора окурков лишь для того, кто не умеет слушать. Научись слушать, Курильщик, — и тебе станет легче жить».(с) Она в полной мере относится ко всей книге: научишься слушать – и будешь двигаться дальше, уже настроенный на Дом в полной мере, получая истинное наслаждение. Разговоры в Доме можно раздергивать на цитаты. А многие образы в авторской речи поражают своей глубиной и оригинальностью. Сюрреалистичность повествования нарастает постепенно, пока, наконец, ты не оказываешься пленником Дома, кажущегося уже некой версией Кинговского отеля «Оверлук» из «Сияния», загадочной, мистически мудрой, но в чем-то не менее жестокой. Дом раскрывает свои тайны медленно и неохотно. Читая, ты срываешь с них покров за покровом, неизменно обнаруживая под ними еще и еще, и еще… Дом, конечно, — место особенное, но он ли виноват во всех событиях, что там происходят? Или виноваты все же люди, а Дом – лишь катализатор, выводящий бушующие в них страсти на небывало высокий уровень? Книга оставляет множество вопросов и дает полный казан пищи для размышлений, которой хватит надолго.

Представим что у вас есть дикое желание написать роман, но вы графоман, у вас подростковые комплекс и не хотите работать над сюжетом.

Вот именно так получился «дом в котором...» на 900 с лишним страниц описания шизоидного мира пубертантных подростков, боящихся покинуть дом. Тут нет мистики(почти), это не сюр «улитки на склоне» или «процесса», сопереживание героям тоже нет, на них просто плевать, так как и им самим по большому счету все ровно.

В общем край не спорное произведение, может лет в 14-16 этот поток сознания взошел бы, но сейчас до конца дослушать помогла ненапряжность аудиокниги.

Особенность. В романе нет чётко выстроенной основной сюжетной линии. Вместо этого здесь зарисовки из жизни обитателей Дома. Стоит просто принять это как данность и не ожидать привычной завязки, развития и кульминации.

Из плюсов:

Читается легко; вызывает положительные эмоции и чувство умиления. Считаю, что по жизни я малосентиментален, но в книге порядком трогательных моментов, а некоторая недосказанность и домысливание несказанного напрямую придают оттенок загадочности.

Нравится, что автор (как и сами обитатели Дома) не сильно акцентируют внимание на том, что они инвалиды. Не дразнят друг друга, группы формируются не по видам инвалидности, а по другим критериям, завязанным скорее на личных качествах и характере.

из минусов:

Cлишком длинная. Если бы не аудиокнига, сам бы я её не осилил. Кажется, без особых последствий можно было сократить книгу по крайней мере на четверть.

Примерно треть прочитанного просто проскакивает мимо понимания, оставляя чувство недоумения. Само настроение книги не располагает к скрупулёзному её анализу, поэтому я просто перестал задаваться вопросами мотивации персонажей, причин происходящих вещей где-то к середине, а просто плыл по течению. Так что тут либо сразу читать всё конспектируя желая разобраться во всём досконально, либо перечитывать по многу раз. Оба варианта для многочисленных фанатов, к которым я, скорее, не принадлежу.

Чтение этой книги — занятие, сопряженное с большим риском. Может обойтись и без последствий (и, судя по предыдущим отзывам, таковых немало). Значит, эта книга не из твоих.

Но в противном случае происходит нечто, сопоставимое с мистическим опытом. Книгу не просто читаешь — в ней живешь. Жить в ней, как и в том самом Доме, страшно и поначалу очень неуютно. Но, подобно обитателям Дома, не желающим и боящимся выходить из него в наружность, покидать эту книгу вовсе не хочется, а закрывать последнюю страницу — очень грустно. Сразу же возникает желание вернуться. А со временем начинаешь понимать, что тебя уже никогда так и не отпустит окончательно, подобно тому, как Дом не желал отпускать некоторых своих обитателей.

Так получилось, что книжка Мариам Петросян «Дом, в котором...» в своё время прошла мимо меня. Вокруг неё было море хайпа, вилось множество восторженно пищащих девочек, я считал (высокомерно считал, каюсь), что их вкусы не могут совпасть с моими и поэтому книга мне не зайдёт. Сегодня днём я перевернул последнюю страницу толстого томика и... Мне сложно это описать, но я честно попробую. Во первых, как мне показалось, она в первую очередь для детей и подростков, потому что написана про них и на их волне. Это не значит, что взрослым её нельзя читать. Нет, просто наиболее полно она раскроется перед юным читателем. А ещё лучше наверное прочесть её в детстве, а потом перечитать пару раз, повзрослев. Да, «Дом, в котором...» — та книга, которую не грех перечитать ^_^ О чём же она? И вот тут начинаются сложности. У «Дома» минимум два прочтения, две интерпретации происходящего.

Прочтение «Дома..» — важный для меня читательский опыт. За последний год прочитано много хороших книг — и «культовых», и «бестселлеров», и «модных» — но этой книжицей я зачитался, погрузился, делал всё, чтобы не всплыть. И грустно. что закончилось, и радостно, что отпускает к обычной жизни.

Книга про бегство от реальности, сама по себе провоцирующая читателя на эскапизм. Обстановка для этого располагает — интернат для детей-инвалидов, у которых почти никакого выбора, кроме как уйти — или в себя, или проживать другие жизни на «изнанке», либо устанавливать иерархические и территориальные взаимоотношения, свойственные для многих млекопитающих. Но вот про последнее тут мало, и про жизнь в изолированных сообществах лучше почитать что-то другое. Первые полторы книги «Дома...» примерно про это, но стайность и разборки между вожаками не раскрыты до конца и оказываются тоже завязаны на магической (сюрреальной?) составляющей. Хотя безусловно большая доля атмосферности приходит от взаимоотношений внутри и между группировками.

К третьей части акцент сильнее смещается на конфликт между реальностью-наружностью и Домом с его изнанкой. Многие старые конфликты забываются и остаются в первых частях, что вообще говоря может вызвать неодобрения у гуру литературной критики, потому что многие персонажи, события, напряженности просто исчезают, никак не раскрывшись, не объяснившись. Сумбура много, и нельзя сказать, что он к месту. К сожалению.

Тем более что создавать персонажей и простор для симпатии к ним, а потом почти для всех отделаться полунамеками и эпилогами разной туманности, мягко говоря не очень (профессионально? благородно?) этично. Куда делся Македонский власти скрывают от самого автора. Возникает ненужный простор для дофантазирования, С.П.Г,С. и т.д. Для меня эта проблема решилась просто — персонаж Курильщика более или менее раскрывается от начала до конца, от падения со стерильного Эдема Фазанов прямо в пантеон языческих богов со Слепым во главе. Они так и воспринимаются, как снисходительно смотрящие на жалкого смертного боги интерната, прожившие несколько жизней.

И ещё занятно, что автор симпатизирует или уважает тех, кто сбежал от наружности, а не остался в ней, как мне кажется. А среди тех, кто в наружности, благоволит (опять же как мне кажется) Курильщику и Сфинксу, которые продолжают бежать от реальности, просто более обычными, не магическими-мистическими методами. Такая вот меланхоличная песнь эксапизму.

Книга из тех, которые или выстреливают читателю прямо в мозг и оставляют там куски себя, или не выстреливают вообще. Что-то определенное должно быть у человека в голове или в левой пятке, и в зависимости от этого история или пойдет-понесет, или останется просто буковками.

Сначала просто читаешь. И задаешься нормальными вопросами вроде «И где во всем этом родители детишков?» или «Да как оно так функционирует?». А потом вдруг понимаешь, что уже не читаешь, а находишься во всем этом, и функционирует оно ровно так, как должно, и всё становится очень понятно, даже если не понятно почти ничего.

Очень долго я подозревала, что на самом деле нет никакого Дома и никаких героев, есть только образы, проекции, воплощения.

Впрочем, одно другого не исключает!

Как бы там ни было, говорить, что вещь ни о чем — довольно странно. Это история о самоидентификации. О выборе, об изменении себя и реальности вокруг себя после того, как выбор сделан.

Просто в данном случае суть не в том, О ЧЕМ история, о чем эти персонажи и т.д. – суть в том, КАК это сделано. Поэтому никакие формулировки не дают представления о том, что внутри, и любой короткий пересказ будет звучать плоско и скучно. Нужно брать и читать, этот роман либо однозначно заходит, либо категорически нет.

*замогильным шепотом*

Потому что он сам как Дом: или пускает в себя, или нет.

Чтобы вызвать жалость к обычному человеку, автору нужен талант. Ребёнку-инвалиду, чтобы вызвать жалость, достаточно просто быть. Герои этой книги не вызывают других эмоций кроме жалости. Мерзкой липкой жалости.

Сюжет книги тянется и тянется, так долго, что к середине испаряется даже малейший интерес к происходящему, даже жалость к персонажам. И при этом ничего существенного в нём не происходит – он просто топчется на месте. Самое обидное, что в нём есть небольшие зацепки, которые даны намёками и поддерживают желание читать (вроде обстоятельств смерти Лося), но они до самого конца так и остаются намёками.

Обещанный магический реализм первую половину книги, а то и больше, кажется наркотическим бредом и несмелыми шагами детского разума навстречу шизофрении. И от этого становится грустно в самом плохом смысле слова. Безнадёжная грусть от осознания, что у подобных детей при таких обстоятельствах нет будущего, вот они и прячутся от реальности в наркотиках, алкоголе и психических заболеваниях. Хоть автор не показывает всё это как нечто ужасное, ощущается это как ещё одно грубое давление на жалость. Под конец магический реализм раскрывается в полной мере, но первое впечатление у меня так и не изгладилось.

В целом, читать «Дом, в котором…» для меня оказалось всё равно что жевать подушку – невкусно, бессмысленно, вызывает сомнения в собственной разумности и недоумение от того, что ты продолжаешь это делать, потому что кто-то сказал, что через несколько дней жевания подушка станет вкусной.

Уж не знаю почему эту книгу ругают за скомканную и слабую концовку.

Она гениальна от начала до конца.

Несомненный шедевр.

Одинаково трогательно играет и на извилинах корки мозга, и на струнах души.

Великолепно. Смело могу сказать, что верил каждому слову.

Атмосфера была создана просто потрясающая, на неё здесь работает абсолютно всё. И, наверное, это и есть самый главный барьер для читателя — если этой атмосферой не проникнуться, то книге предложить будет попросту нечего. А вот если это удастся, то его будет ждать поразительно глубокая и затягивающая история.

Дом, его история, разные стороны его настоящего — всё это читатель собирает по кусочкам, и получившийся результат стоит всех усилий — настолько он выглядит правдоподобным. Даже персонажи — все они живые — и ощутимо разные. Их интерпретация событий, их взгляды на происходящее и на жизнь в целом, всё оно пересекается и переплетается в такой изящный клубок, что распутываешь его страница за страницей, теряя счёт времени. Даже ощущение осторожного «а вдруг правда?» из времён санаторных приключений в детстве передано настолько точно, что действительно пробивает.

Однозначно рекомендую к прочтению.