Ехали мы ехали…

Честно говоря, была некоторая предвзятость перед чтением этой книги. Непонятно на чём основанная, ведь предыдущие два романа Гузель Яхиной мне понравились. Впрочем, предполагаю, что негатив был создан шумихой в соцсетях после выхода экранизации Зулейхи — сам фильм я не стал смотреть, ибо мне показалось, что может быть искажено то, что было главным в романе — наверное, именно так и вышло. В общем, видимо, возникли какие-то опасения, что Гузель кинется очертя в голову в модное ныне очернительство и злопыхательство в адрес сами понимаете кого и чего.

Однако уже первые несколько страниц книги прошлись по моим ощущалам свежим ветерком, избавив читательское нутро от коварного ждуна. И дальше чтение пошло-поехало-поплелось, вторя скорости передвижения «гирлянды» по стальным рельсам-рельсам — шпалам-шпалам. И уже не было никаких жданчиков и нежданчиков, а было только сопровождение героев романа по всем их терниям к их же звёздам.

И мне показалось правильным и важным то, что Гузель Яхина смогла показать нам, что дело спасения детей от голода не оставило в равнодушии зачерствелые мужские сердца ни одной из противостоящих друг другу и противоборствующих друг с другом сторон. И красные комиссар и уполномоченный, и белые казаки, и национальные бандиты-басмачи — все они приняли участие в этих голых и голодных, развращённых временем и образом существования, но всё-таки пока ещё просто детях. Сказочно? Возможно… Однако справка по роману от автора рассказывает нам о списке источников информации о тех временах и событиях, причём не поздние воспоминания и исследования, а написанные практически сразу после совершённого. И вот эти имена и названия документов сразу придают художественному повествованию совершенно другой оттенок и смысл.

Знаете, в своё время на меня очень сильное воздействие оказали «Донские рассказы» Михаила Шолохова. И хотя после них было прочитано множество других художественных, а иногда и вполне документально-публицистических книг с похожим содержанием, однако именно рассказы Шолохова держали пальму первенства по силе эмоционального воздействия. И вот теперь по прочтении романа Гузель Яхиной уверенно присоединяю эту книгу к шолоховской, думаю, что там под номером первым им места хватит.

Для лиц впечатлительных рекомендовал бы эту великолепную книгу с осторожностью — в ней хватает сильных переживательных моментов, физиологии и других острых местечек. Всем прочим — однозначно читать!

Я поняла, почему у этого романа столько ругательных отзывов. Издательство перестаралось. Рекламировало “Зулейху” как литературный шедевр, все возлелеяли надежды и обломались. Потому что о традиционных семейных ценностях и бесправии крестьянской женщины, например, куда сильнее написал в “Кайдашевой семье” Иван Нечуй-Левицкий https://fantlab.ru/work991031. О переселенцах и выживании в тайге — в “Амур-батюшке” Николай Задорнов https://fantlab.ru/work558589.

Но, хоть и не шедевр, мне понравилось. Захватывающая, пусть и слегка попсовая литература. Читала с удовольствием.

Начинается в 1930 году. Зулейха Валиева живёт в глухой татарской деревне, работает, как вол, её бьёт муж и чморит свекровь. Зулейха, правда, думает, что так и должно быть. Валиевых раскулачивают, мужа убивают, Зулейху — в Сибирь. Этап займёт больше полугода, в конце концов переселенцев высадят и бросят на необитаемом берегу Ангары. В пути выяснится, что Зулейха беременна, а комендантом с переселенцами оставят того самого раскулачивальщика, который застрелил её мужа. Зулейха родит сына, герои сумеют выжить в дикой тайге, начнут прибывать новые ссыльные, возникнет и разрастётся посёлок. Будет несколько сюжетных линий о дружбе, о свободе, о творчестве, любовная — куда ж без неё, немного о политике, но больше о людях. Кончается роман после войны.

Мне понравился баланс между эмоциями и экшеном. Автор показывает глубину пучины, в которую погружает героев, но не настолько, чтобы ввергнуть в неё и читателя. После сцены в бане, где муж бьёт Зулейху, а потом пытается изнасиловать, хочется завыть. Но действие идёт дальше, вот и этап, и Ангара, и всё остальное. Жизнь продолжается. Эта тема вообще одна из основных: не цепляться за прошлое, а смотреть в глаза настоящему. Пример — сцена родов, где доктор разбивает “яйцо”.

Понравилось, как в неволе, в изоляции, в каторжном труде без перспектив и надежд в каждом персонаже раскрывается его призвание, см. Константин Арнольдович и его дыни.

Кстати о персонажах. Мой любимый — художник Иконников с ангелами, хотя ярче всех, конечно, вышла Зулейха. Гимн сильной женщине. В начале она просто терпит жизнь, какая ей досталась, а на Ангаре, с рождением сына, делается супервуман (к вопросу о том, что в экстремальных условиях проявляется суть человека). Когда она снайперским выстрелом показывает местному стукачу, чтО будет, если тот покусится на мальчика, — уух!

Остальные герои удались не хуже. С Юзуфом разве что перебор, и когда он по-французски говорит, и потом, когда он вырос в цельного, развитого юношу — это про ребёнка, вся жизнь которого прошла в крошечном глухом посёлке на лесоповале, который до шестнадцати лет спал с матерью в одной кровати. Хотя … и не такое бывает.

По поводу фактических неточностей в романе — я не историк, так что если ошибки и есть, я их не заметила. Книгу критикуют, что она дюже антисоветская — да, это едва ли хвалебная ода тогдашней власти, но я с трудом представляю себе, как можно написать про-советскую книгу о ГУЛАГе. Что касается национального вопроса — мне роман не показался особенно этническим. Яхина употребляет много татарских слов, а так... Положение татарки Зулейхи в семье Валиевых ничем не отличается от того, как живёт хоть та же украинка Мелашка в семье Кайдашей у вышеупомянутого Нечуй-Левицкого. И в ссылке Зулейха не раз думает, что все законы, на каких она росла и воспитывалась, в Сибири обнулились, а ссыльные законы не имеют ничего общего с происхождением или вероисповеданием. Главная героиня могла быть, наверное, любой другой национальности, родом из любой другой деревни Советского Союза, и в книге ничего бы не поменялось.

Но в целом, на мой вкус, книга удачная. Интересно, захватывающе, местами даже есть, о чём задуматься. Главное — смотреть на неё как на развлекательный роман, лишь отдалённо основанный на реальных событиях, и не искать философской глубины или исторической точности.

После хороших «Детей моих» и невероятной «Зулейха открывает глаза» эта книга — откровенно слаба.

Читается легко. Где надо за душу берет, где не надо просто читаешь.

Но героям не очень веришь. Точнее веришь, но они говорят «правильно», поступки совершают «в соответствии с образом», да и слишком затянуто, и это видно практически сразу.

Не прошла мимо меня шумиха вокруг «Зулейхи». Бралась я за книгу из литературного любопытства: какова она, современная русская проза, которую щедро осыпают премиями и жадно переводят на все языки мира? И в то же время бралась не без страха, что слава обрушилась на роман только за его антисоветский посыл. Увы, да. В литературном плане я ждала большего, но в плане идеологическом – худшего. Так что мы с моими ожиданиями квиты…

В центре повествования жизнь депортированной татарки Зулейхи. Но я не обнаружила сколь-нибудь внятного национального колорита, которым так восхищалось предисловие. Да, автор впихивает в русский текст какие-то нерусские слова. И всё. К тому же, добротный (и не более того) русский язык искусственно ухудшен постановкой фраз в настоящем времени. Не важно, что для рядового читателя это усложняет восприятие, важно, что для литературного жюри это выделяет книгу.

В центре повествования жизнь депортированной татарки Зулейхи. И более безликого, более пресного персонажа я в литературе не помню. Честная, работящая, скоромная и так далее по списку. И при этом несправедливо страдает от советской власти. Не спорю – страдает. Этот персонаж просто создан для того, чтобы страдать! В семье мужа ведь она страдала не меньше, просто её мозг был запрограммирован считать жизнь с мужем счастьем. Но и даже будучи царской фрейлиной, она была бы самой большой страдалицей при дворе. Таков уж персонаж. Я пойму, когда стоически страдают за идею; я пойму, когда страдают во искупление; я пойму, когда страдают безвинно и жаждут справедливости. Зулейха же просто покорно страдает ради самого страдания.

В центре повествования жизнь депортированной татарки Зулейхи. Но то ли автор сама понимала, насколько безлика главная героиня, то ли захотелось замахнуться на эпопею, но вокруг Зулейхи нагромождена толпа второстепенных персонажей разного идеологического толка. Порадовал Игнатов. Живое олицетворение эпохи (страшное олицетворение!): для того, чтобы сделать счастливыми одних, он делает несчастными других. Это мучает его, но он продолжает это делать. Честно хотелось поблагодарить Яхину за такой объективный баланс просоветского и антисоветского начал. Пока не стало очевидно: никакого баланса нет, Игнатов такой же страдалец, как и любой из переселенцев. Лишь поэтому он показан Человеком, остальные же просоветские души вышли настолько звериными, что, ей-богу, лучше бы Яхина их вообще бездушными оставила. И лучше бы не было приговоров истории курсивом – в роли судьи слишком ясно видится сама Яхина, а суд слишком смахивает на судилище.

В центре повествования жизнь депортированной татарки Зулейхи. И я не отрицаю ни сам факт депортации, ни то, что она проходила с определённой долей бардака. Бардака – но не бреда! А первая зимовка – это именно бред. «Не верю!». Весь роман насквозь пронизан разнообразной степени недостоверностью: сюжетной, исторической, логической. Депортация крымских татар – это 44-й, а не 42-й год, об этом знает любая энциклопедия, но только не Яхина. Режут глаз логические ляпы. Ах, какой Муртаза хороший хозяин! – и тут же этот «хороший хозяин» прётся по зимней метели в лес за дровами; всех крепких переселенцев (включая бабу на сносях) в трюм, всех хилых (включая сытого урку) на катер; таёжным охотником-следопытом становится женщина, не знающая ни леса, ни зверя, ни природы, ни оружия. Но самый главный парадокс книги в том, что какое-то подобие собственной личности в Зулейхе просыпается только в ссылке – в доме мужа она до конца своих дней просуществовала бы мебелью, не умеющей пользоваться ни сердцем, ни душой, ни мозгом. То же с Иконниковым. То же с Лейбе. Кстати, чудесное исцеление Лейбе и видения самой Зулейхи – это тема для психиатра. Профессионал может и найдет объяснение, а я «не верю!».

Итак, по всем статьям книга должна была вызвать у меня острый негатив. Но почему-то не вызвала – прошла ровно и не глубоко. Может, это заслуга книги, сумевшей обойти защитные механизмы моих убеждений (образ Игнатова всё-таки зацепил). А может, это душа подсознательно закрылась, не желая впускать в себя очередную антисоветчину. Я не хочу этого знать.

Издалека долго течёт река Волга...

Давно я подбирался к этому роману, очень давно. Наверное сразу же после прочтения «Зулейхи...» , т е. сразу после появления книги в продаже. Однако всё время что-то решительно вставало между мной и книгой и не подпускало к роману…

Сразу скажу, что книга стала для меня неожиданностью. Ведь ожидалось, что это будет реализм во всём его реалистическом великолепии. Однако книга оказалась жанрово сложнее, чем можно было себе представить. Потому что вместе с реализмом обыкновенным мы получили и элементы магического реализма, и посылы к прозе исторической, и какие-то модернистско-постмодернистские завитушки, и сказочно-фольклорные мотивы. И потому читать роман было, наверное, всё-таки чуть легче и намного интереснее, нежели это был бы реализм чистой воды, т. е. если бы Гузель Яхина пошла по пути Михаила Шолохова с его «Донскими рассказами» и крупными реалистическими романами и стала бы живописать все события двух постреволюционных десятилетий в таком разрезе. Всё-таки лёгкий налёт недостоверной нарочитости и магической сказочности позволил читателю не ужаснуться до всех глубин своей совести (хотя кучи смёрзшихся тел нерождённых телят до сих пор стоят перед глазами) и пройти книгу до последних строк. До вполне реалистического эпилога.

И вот этот образ народной Реки, вобравшей в себя всё сущее за все времена существования племени людского на её берегах, автору удался как нельзя лучше, тут метафора такой мощи и силы, что и додумывать ничего не надо, тут ментаформа отчётливая.

В своё время матушка моя впечатлилась Зулейхой от данной писаки, да с какими горестями и придыханием она рассказывала мне о тяготах и лишениях Зулейхи и её народа, ужас. Ну, женской долей я, признаться не впечатлился и читать подобное не стал, решил попытать счастье с «Эшелоном». Так вот, лучше бы я этого не делал. Немного отойдя от всяких Архипелагов Гулагов, я отдышался и решил, что подобным увлекаться больше не буду, но нет же... угораздило. И ладно бы писака позиционировала свои творения, как художественный вымысел, так нет же, у нас замашка на историчность. И совпадение ли, что именно этого автора так рьяно пихают везде и всюду, как её пиарят. Дело в том, что даже её литературные навыки оставляют желать лучшего. Язык у неё отвратительный, персонажи — картон, штамповка, описания убогие и порой несуразные. Я рад увидеть на данном ресурсе низкий рейтинг, значит, обожатели с литреса и лайвлиба сюда не добрались, остались только адекватные, понимающие люди.

Перечислять все глупости и откровенную брехню не хочется, но всё же... У Яхиной дети голодные, грязные, рваные драные, в сопровождении парочки людей, тогда как в реальности детей отправляли в вымытых санитарных поездах, купали в бане (коммуняки первым делом необразованное население пытались гигиене приучить, поищите агит плакаты, даже игры для сельских устраивали для повышения грамотности в плане гигиены, зачем бы им детей грязными оставлять), четыре сотни сопровождали человек двадцать персонала (там и педагоги и воспитатели). В противовес царская Россия не вывозила детей из голодных регионов, хотя в те времена голод повторялся с ужасающей периодичностью. Да что там царская Россия, о Великой депрессии в США слышали? Сколько там миллионов померло от голодухи? В общем, Солжеяхина выполняет норму видать. Чем больше польёшь грязью прошлое, тем больше получишь звенящих в карман. И как всегда, вот у нас голод — это ужас, какой ужас, нельзя такое повторять, нельзя коммунистам к власти, а то что такой голод был и до коммунистов и в кап странах — вы не понимаете, это другое.

Короче, фу. Не рекомендую никому, бессмысленная трата времени и денег.

Обстановка какого-то безвременья, одинаково подходящая как пол конец 18го века, так и под начало 20го. Поход за дровами это прекрасно демонстрирует. 30летняя женщина, живущая в бесправном положении с мужем абьюзером Муртазой, взявшем её в жёны 15летней, при том что ему было 45 — чистой воды педофилия по нашим меркам. И по моему мнению никаких других мерок не существует, если это будут читать в некой ужасной России будущего, вошедшей частично или полностью в какой-нибудь фундаменталистский Халифат, то это вновь может стать в порядке вещей. В условной прекрасной России будущего лево-леберальная цензура пометит этот абъюз сносками, объясняющими ситуацию и извиняющими перед женским полом (или перед теми, кто считает свой гендер женским).

Но, впрочем, я отвлекаюсь, давайте к книге. Бедная женщина ворует пастилу из домашних запасов, чтоб задобрить духов, которые в свою очередь передадут духам кладбища сберечь могилы дочерей.

И тут керосиновая лампа в руках мужа-тирана выдаёт время конец 19го — начало 20го века. Рассказ о печи, построенной по чертежу из журнала — тоже.

Свекровь Зулейхи, которую она прозвала Упырихой — под стать своему сыну — весьма неприятная женщина, возрасте около 100 лет — лишённая слуха и почти не видящая, однако, успевает бодро говорить. Да такие гадкие слова, что хочется, чтоб она лучше была бы немой. Впрочем, в то время такие разговоры могли присутствовать наверное и в христианских семьях, тут мой укор скорее не конкретной религии, а консерватизму и традиционализму в целом.

Зулейха страдает виктимблеймингом, считает себя виноватой, не пытается защищаться. Сцена попытки изнасилования, ибо по-другому эту сцену назвать трудно — как будто ирония над образом мужчины доминатора, вроде героя 50 оттенков серого. А Зулейха в этой части книги выглядит такой деревенской версией героиней этого же романа. Хотя, в отличие от Анастейши, персонажа Эрики Леонард — Зулейха давно уже не юная девчонка и уже должна была давно осознать себя, понять своё тело и сексуальность... но о чём это я опять — мы же в деревне раннесоветского периода...

Любопытный взгляд на советскую власть со стороны деревенских. Именовать красноордынцами — это очень странно, ведь татары сами являются потомками настоящих золотоордынцев, бравших дань с русских. А теперь, по иронии судьбы — русские берут дань с бывших «хозяев».

Странное и страшное прошлое объединяет мать и сына — как будто бы они съели умерших в голодный год братьев, хотя мать это отрицает. Это добавляет в историю какой-то элемент хоррора. Как и Муртаза с топором, разрубающий корову, чтоб не досталась комиссарам. Если честно, начинает хотеться, чтобы красные, к которым я никогда не страдал большой симпатией — выжгли эту мразь поскорее, настолько эта семейка неприятна, лишь бедная Зулейха здесь осталась человеком... хотя осталась ли?

Она застряла в непрерывном круге злодей-жертва-спаситель, где муж абъюзер выступает одновременно в двух ипостасях, а она то убегает, то тянется к нему. Но всему в этом мире когда-то приходит конец...

Игнатов — командир отряда ГПУ, гроза кулаков и безжалостный боец революции! Так вышло, что после 3‑го сезона Психопаспорта — эта фамилия чётко связана с определённым образом персонажа и приходится заставлять мозг нарисовать новый с такой же фамилией. А ленивый мозг так и хочет объединить дубликаты.

Новый век выковал новых людей и Игнатов как раз кажется таким — антирелигиозным борцом с мракобесием, разрушителем старого порядка, свободным от предрассудков прошлого, готовый умирать и убивать ради новой страны.

Но, красная идея не вытравила из него всё человеческое и он рефлексирует по поводу Зулейхи, жалеет её. Впрочем, мыслям этим развиться он не даёт — ведь жалеть кулацкую сволочь — против дела революции! Да не люди это — так — кулацкие элементы. Потому мысли эти он отбрасывает. Ночёвка отряда и перевозимых кулаков в реквизированной мечети — апогей слома старых порядков — ведь женщинам-кулачкам удаётся побывать на мужской части храма, что кажется немыслимым!

Председатель татарской деревни — русский моряк-балтиец — в этом есть некий колониализм.

И будто бы есть какая-то справедливость в исторической справке о его дальнейшей судьбе, в которой инициатива, что называется — больно ударила по инициатору. Но есть она лишь в головах тех, кто верит в эту самую вселенскую справедливость, а на деле — судьба бывшего председателя очень банальна и обеденна. А в 37м году может быть даже и неплоха — не расстреляли же...

Хотя, никакие эти справки не исторические, но это не лишает их правдоподобности. Правда, упор на справедливость и карму уж слишком сильный порой, хотя и так тоже случалось...

Кусочек зимней Казани 30го — очень красочный. Тут все признаки эпохи — трамваи, транспаранты, колокола, которые везут на переплавку и ещё не безумный, но уже кровавый вождь пролетариата — Иосиф Виссарионович улыбается с плаката.

Талантливый акушер-генеколог и хирург Вольф Лейбе в своём прекрасном забытье, вызванном, по-видимому, каким-то психическим расстройством — способен быть галантным. Он мило общается с только пытающейся наконец-то осознать себя Зулейхой. Зулейхе, которая открывает глаза на мир, мир в котором нужно думать своей головой и принимать решения, а ещё нести за них ответственность.

Игнатов же не исчезает из повествования — его переводят в коменданты эшелона. Прощальный подарок от начальника и товарища, который тем самым отделяет его от себя, так как находиться под подозрением и потенциально может кинуть тень на подчинённого. А подчинённый и рад такому повороту, хотя благородный порыв тянет его заявить, что начальника оклеветали, но негоже новому человеку тратить время на чувство вины, кто иначе новый мир-то построит?

И он построит. И эта человечность поможет ему в нелёгком деле. Она же поможет и многим другим выжить и достойно прожить свои жизни.

И Зулейха откроет глаза. И каждый раз открывая их — будет видеть всё яснее. И постепенно станет новой версией себя. Сделает ли это её счастливее? Кажется, она всё поймёт в конце, пусть не всё примет, но поймёт.

А мы в очередной раз поймём какая тяжёлая эпоха выдалась для нашей страны во времена коллективизации и индустриализации. И признавая все эти страшные жертвы, всю ту жестокость и кровь — хочется надеяться, что это всё было не напрасно...

Эта была, пусть и раскрашенная драматизмом, настоящая жизнь. И в конце автор отказалась от справедливости и кармы — а показала, как действительно может быть. Что зло не всегда может быть наказано, а доброе вознаграждено. Да и что есть зло и добро? В постмодернистском романе есть лишь множество оттенков и твой цвет не всегда определяет твою судьбу. Эта была невероятная дорога, длинною в жизнь и мы прожили эту жизнь Зулейхи...

язык автора шикарен, хотя читать в настоящем времени не люблю. Каких либо косяков -- помимо правдоподобия --не заметил. Но сам роман мне незашел, скорее всего купился на аннотацию, рассчитывая на другое чтиво... Както нетак представлял себе раскулачивание. Может это женский вариант виденья? Но как по мне -- мимо

Этот роман похож на катящийся шарик. Быстро запущенный, сначала он мчится стремительно, но к финалу постепенно начинает тормозить, пока не останавливается совсем.

Его обругали все, кому не лень. Но вообще-то, «Эшелон» неплохо написан. Первая половина так и вообще проглатывается на одном дыхании. Правда, надо понимать, что это не историческое или документальное исследование, а сказка на основе, уложенная в сюжет квеста. Катится Колобок из точки А в точку Б, встречает разных людей, которые, как у Булгаковского Иешуа, все оказываются «и этот человек хороший, только...».

И пока автор пишет приключенческий роман, все отлично. Ближе к финалу включается желание написать серьёзную книгу, и тогда возникают психологические флешбеки, вживание в шкуру персонажей и попытки расставить акценты. Это вышло хуже.

К тому же сразу становится понятно, что автор совершенно не дал себе труда (несмотря на перечень приведенных библиографических ссылок) разобраться в тех процессах, о которых пишет. Понимание схем и ситуации полностью отсутствует, есть лишь иллюстрации (хорошие, да, но мультфильмовские) и эмоции.

Что ещё. Поскольку это сказка, живых людей внутри нет, сплошные схемы. Дети — так и вообще фактически мебель бессловесная. Хотя, чтобы хорошо написать про 500 детей, надо быть Макаренко или Пантелеевым, а не Яхиной. Её же хватило только на придумывание кличек.

Иными словами, если вы ждали серьёзную трагическую повесть, основанную на исторических фактах и их осмыслении и анализе, это не сюда. Но как сказка про 20е годы с лёгкими намёками и антуражем, очень неплохо, как мне кажется. Young adult, как ныне принято называть.

Это просто очень хорошая книга. Почему её можно и нужно читать?

Ну, хотя бы потому, что затронута редкая для литературы тема — жизнь поволжской немецкой колонии на территории России.

Взяв за основу переломный период российской истории 1910-1920-1930 годы — период смут, революций, утверждения нового типа государства, писательница очень умело раскрывает образ учителя Якоба Баха, живущего скромной и привычной жизнью.

Эту жизнь резко меняет грубоватый и странноватый хуторянин Гримм, предлагающий Баху стать репетитором его дочери Клары.

Далее следуют головокружительные события, есть, конечно, и любовь, и множество мук и страданий героев, учитывая время, в которое приходится жить.

Роман написан увлекательно, полон загадок, отсылок к немецким сказкам. Есть в книге и лёгкая мистика, и романтические страницы, и достаточно жуткие подробности.

А главное в книге — божественный чудесный язык, изящный слог, лёгкий стиль. Читая его — наслаждаешься самим текстом.

Очень атмосферная и психологичная книга. В каждого персонажа веришь, каждый сложен и самобытен. Нет абсолютно положительных или отрицательных героев есть люди. Действие романа происходит в эпоху перемен, люди выживают, приспосабливаются, мельчают, озлобляются или пробуждаются ,мобилизуются, обретают цели и смысл. На фоне этих метаморфоз каждый человек проходит проверку на гуманистические ценности человека и увы проявляются проявляются они не у каждого.

Абсолютно правы админы сайта, расположившие книги данного автора на сайте, специализирующемся на фантастике.

Да, это чистейшая фантастика в стиле духовного учителя Яхиной незабвенного Солженицына. Язык кстати у писательницы, лауреатки многочисленных премий и наград, такой же корявый, читаемый с трудом. Полет мыслей такой же — хаотичный и примитивный.

Что хотела сказать своей книгой автор? Рассказать о голоде и его жертвах?

Конечно же нет. Ее цель была одна — все беды и трагедии свалить на восставшего хама, посмевшего взять власть в стране в свои руки.

Никто не виноват — ни война 1914-1917, на революция февраля 1917, ни гражданская война, начатая белыми и восставшим чешским легионом, ни болезни выкосившие в начале 20-х массу народа по всей Европе и не только, ни интервенция 17 государств... Никто не виноват, кроме большевиков...

И мы плавно переходим к истории. Историю России Яхина не знает от слова «абсолютно». Или знает, но врет на каждом шагу.

Простите — не врет, пишет фантастику или даже фэнтези.

И самое противное, что есть люди, которые именно по таким книгам и по книгам Резуна, Носовского, Фоменко, Солженицына и Задорнова учат историю...

Это чистый литературный шлак...

Ничего не знаешь про войну — не берись писать.

Корявый текст со множеством ляпов, через которые трудно пробираться. Единственное что понятно, это то что советские солдаты грязные пористые, вонючие и вечно с перегаром сивухи. А вот немецкие со свежими лицами, нежной кожей и вкусно пахнут. Писатели фронтовики в гробу переворачиваются. Дело Коли с Уренгоя живёт. В топку такую прозу о войне.

В мире есть царь, этот царь беспощаден. Голод названье ему

«А ведь и правда, хорошо было бы встретить чистую доброту! Круглую со всех сторон и не испакощенную грехами предыдущей жизни.»

Есть писатели, как Алексей Иванов, настолько разные с каждой новой книгой: тема, язык, форма — что трудно бывает поверить, все они написаны одним автором. Есть, напротив, такие, кто словно бы раз за разом пишет одну книгу. Третий роман Гузели Яхиной — это снова Поволжье, двадцатые, голод, раскулачивание, полная опасностей дорога, сиротство и несвятые святые, спасающие тех, кого еще можно спасти.

Снова добро с кулаками и переосмысление коллективной травмы с позиций всех участников — всякий со своей правдой; с опытом горя, причиненного им и причиненного ему. Новая попытка осознания событий вековой давности с даруемой дистанцией сложностью и полнотой, без ошельмовывания одних и вознесения других.

И новый виток абьюза. На сей раз не на этапе премьеры сериала, получения крупной литературной премии или хотя бы выдвижения на нее. Даже не тогда, когда роман уже всеми прочитан. Инициированной обвинением в высшей степени абсурдным. С комментариями, авторов которых порой трудно заподозрить в наличии иного мозга, кроме спинного. Ну, то есть, с той же степенью обоснованности Яхину мог бы обвинять в плагиате поэт Николай Клюев, тоже писавший страшные вещи о голоде в Поволжье.

Что же в ней такого, в этой молодой хрупкой женщине, которая последовательно деконструирует страшные страницы нашей истории? «Да это все ради хайпа!» — кто-нибудь скажет. И будет неправ, я вас умоляю, она ж не Ольга Бузова, да и не того рода это популярность, какой желал бы снискать уважающий себя писатель. Чем так злит она стада питекантропов? Молодостью? Хрупкостью? Талантом? Принадлежностью к женскому полу? Непринадлежностью к титульной нации?

Тем, что осмеливается поднимать темы, до сих пор будящие в нас лютый ужас, стыд, чувство вины. Что, проговаривая боль и горечь коллективного бессознательного, пытается примирить нас с прошлым. Не с тем, в котором «революционный держите шаг, неугомонный не дремлет враг», «на горе всем буржуям мировой пожар раздуем» и «комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной».

И не с тем, где «мы живем, под собою не чуя страны», «Затем, что и в смерти блаженной боюсь забыть громыхание черных марусь, забыть, как постылая хлопала дверь, и выла старуха, как раненый зверь» и «цветик мой дитячий, над тобой поплачет темень да трезор».

Но с тем, «что, когда положат на весы всех тех, кто не дожили, не допели, в тайге ходили, чёрный камень ели, и с храпом задыхались, как часы. а что, когда положат на весы Орлиный взор, геройские усы и звёзды на фельдмаршальской шинели? Усы, усы, вы что-то проглядели, Вы что-то недопоняли, усы!» и «только я, став слепым и горбатым, отпущу всем уродством своим, тем, кто молча стоит с автоматом над поруганным детством твоим.»

А еще тем, что написала на эту тему вестерн, точнее — истерн (у нас — на восток). С набором свойств присущих лучшим образцам жанра: интересный, яркий, захватывающий, страшный, в меру сентиментальный (не «Ночевала тучка золотая» Приставкина на близкую тему, над которой я рыдала, помню, до полной утраты красы). С героями, в которых влюбляешься и хочешь им подражать. С немыслимыми приключениями и неожиданными поворотами сюжета.

По ходу действия раскрывая тайны, которых прежняя наша литература не касалась. Да. я про ссыпной пункт. То есть, всякий, наверняка, думал о том, куда девалось экспроприированное продотрядами добро, ведь куда-то это все направлялось, где-то складировалось. Но ничего более-менее внятного на эту тему не говорила ни она из читаных раньше книг. Здесь ответ будет, в непосредственной близости описания вымирающих с голода деревень, и Гузель Яхина рисует эту сцену с присущими ей тактом и деликатностью, без надрывно-кликушеских интонаций. Так было. Просто так было.

Мы здесь не за тем, чтобы вперить гневный взор и направить перст указующий. Не для новых плясок на костях. Мы за тем, чтобы спасти, накормить, обогреть — дать будущее детям, которые иначе погибнут. Знаете, ведь у нас, при всей изобильности советской литературы, освещавшей послереволюционные годы, очень мало обращений к теме беспризорничества.

Только и вспоминается, что «Ташкент — город хлебный» Неверова, «Республика ШКИД» Белых, Пантелеева, да «Флаги на башнях» Антона Семеновича Макаренко и это всюду причесанное, приведенное к некоему общему подцензурному знаменателю, социальное явление. Помню, как меня наотмашь хлестануло «Переводчиком» (The Translator) Джона Краули, который обращается к этой теме с присущим ему умением спокойно говорить о страшном. Я лишь тогда осознала, насколько и теперь равнодушно наше общество к страданиям самых бесправных своих членов.

Яхина имеет мужество обратиться к этой неявно табуированной теме, бестрепетно касаясь того страшного, с чем приходилось сталкиваться детям: болезни — не в последнюю очередь венерические, ранние беременности, волчьи законы внутри стай, сексуальная эксплуатация всех форм. Это тоже не может не вызывать негодования «блюстителей нравственности», которые не читали (и вряд ли прочтут), но на всякий случай заранее осуждают. Да и черт с ними. Жизнь расставит все по местам, а «Эшелон на Самарканд» отличная книга.

«Добрым быть —это не слезы лить над бедными лежачими! А погрузить их в вагон — голыми, без еды — и отправиться в Туркестан! Добрым быть — это молока им в пути добыть и мяса! И довезти до Самарканда.»

Трусость.

Я очень многое прощаю современным книгам, на многое закрываю глаза. Но тут я уже не в состоянии прощать ни трусости автора, ни бессюжетности повествования.

А вот давайте начнем с самого распространенного. Все знают, что Яхина писала ЭТО с рассказа своей бабки/прабабки, я уж ее родственных деталей не помню. Ну и вышло, как сия родственница рассказывала — никак. Это когда ты с ней за столом сидишь и чаи гоняешь, можно такое слушать, потому что у тебя и так с ней взаимоотношения и тебе все, что она несет, интересно, потому что ты с ней жизнь свою прожила. А для читателя — это никак! Ну вот никак и все тут.

Есть еще факт, Яхина книжку собрала из сценария, потому что как-то не брали его в разработку. Да и понятно почему не брали, там ведь ни про что! Вот она и сложила сей роман, который называют историческим. И я бы не против чтобы он так назывался, но есть авторы такие, из-за кого мне приходится другие книги хвалить, хоть они написаны не лучше, вот Обитель например Прилепина. Я могу на нее шипеть сколько угодно, но она действительно историческая. Человек архивы поднимал чтобы ее написать, и ты попадаешь в то время что он написал. Яхина как-то по верхам прошлась, не до архивов человеку было, ну только может от души одежду бабскую расписала... молодец. Только я полагаю это не ее заслуга, а бабки ее или прабабки, которая ее хоть как-то помнила. И опять же историческая книга должна свой исторический пласт нести, не задевать по верхам, а погружать человека в происходящее, а для этого надо как-то к какому-то лагерю примкнуть, раз уж берешь время смутно. Либо ты все же красных, либо ты все же за белых, а не трусливо пытаться дать и тем и тем, таких особо не люблю из-за вот этих, которые ели яблоко и смотрели в окно, много существует того, за что стыдно ответственному человеку. И опять же, если у Прилепина хотя бы книга с пиратами получилась, ну хоть что-то! То Яхина играла в «построй ферму», вырасти урожай. Ну, вот знаете, эти бесполезные игры для траты времени, которые ни к чему не ведут, ты просто сажаешь и убираешь. Вот и книга у нее такая же, вся. Вот сижу и думаю, а не много ли я книге поставила, не убрать ли еще с полбалла-то? Ну да ладно, прабабка-то старалась.

Ну и немного по списку того, что же в книге подбешивало.

В начале хотела написать про женщин, но потом махнула рукой, да нормальные они, тем более со слов родственницы. Ну может раздражали местами, так куда от этого деться, они и живые в тех же местах раздражают, не то что написанные. Так что к женскому полу претензии есть, но потому что они в жизни сами такие. Хотела еще про женщин пышнотелых и крохотулек написать, ну есть у Яхиной этот акцент, но это как бы рассуждение не сильно интересное получится. Поэтому вот сразу на главного героя перейдем.

Какой же он нелепый. Я не знаю, возможно хотелось написать кого-то похожего на Железного Феликса, но написалось что написалось, нечто с вывернутыми лапками. И убежали, и утонули у него люди и застрелиться не смог, и с Зулейхой не вышло и вообще отовсюду поперли. Отличный главный герой — никакущенький!

И вот про что я говорила в самом начале, когда автор постаралась все замазать и мы получили не страшное или радостное, но страшное время, а какое-то серое. Время кровавое было, власть менялась, страна менялось. Тут никак нельзя писать серо. Тут трясет так, что на земле ножками бы удержаться, а у нас немного того, как людей убивали, немного того, как раскулачивали, немного того, как кого-то сажали или не сажали и тут же немного того как люди к свободе давней рвались, в свободу влюблены были и их несло на этих крыльях ввысь, но это я даже красиво про любовь написала, у Яхиной это все из-под подушки написано, чтобы не расслышать, но потом сказать, так я же вот, говорила про любовь к новой власти-то. У нее не страшно все происходящее, словно так и должно быть. Ну вот из ближайшего представить можно 90-е и про них говорить, ну немножко стреляли, ну, немножко бизнес отбирали, ну немножко кто-то стал лучше жить, а кто-то голодать, так получилось... А ведь 90-е это не начало прошлого века, это просто смута была, не гражданская. И то смотрится странно, а Яхина ничего так, ну вооот так было, воет она овцой с каждой страницы ни про что и ее ее же книжкой прибить хочется, это надо же быть такой трусихой и за литературу взяться. Ой, лучше бы она романчики клепала проку глядишь больше было, чем от вывернутости и не довернутости того, что вообще она сотворила.

Есть еще кое-что, что сильно от автора зависит, стиль его, например. Какая-то такая фишка, которая колорита придает книге. Яхина пошла конем, давай рассказывать судьбы второстепенных людей в книге, ну... я беру то, что мне кажется хорошим, а не то, что на самом деле в голове автора-то было, предполагаю, что это как раз должно было нам сильно раскрыть жизнь в стране. Как было ни просто, ни легко. Но не получился у Яхиной каменный цветок. Вначале мелькали судьбы, мелькали, потом их совсем не стало, в конце неожиданно появилась такая запись о докторе, который не таким уж и второстепенным героем был, а вот про Кузнеца, про которого сам бог велел такую вставку сделать — ни слова. Вот и получается, что автор сама себе придумала, сама себе забыла, как собиралась книгу писать, да и сценарий похоже тоже. А ведь это то, за что ты, автор, ответственность сам перед собой несешь. Ладно уже ответственность перед читателем, что в книге смысл должен быть, ты хоть перед собой бы свой стиль и задумки выполняла бы, не забывая. Вот Михаэль Энде в своей книге не забыл ни одной истории, которая прошла мимо героя его книги, но не могла быть написана, так и писал к каждой «А эту историю, я расскажу позже». Ему было интересно и ответственно писать, может поэтому книга читается и читается)

Почему я гунжу, что Яхина по верхам прошлась, а не в архивы влезла, да всего из-за одного факта, который по глазам бьет и говорит об авторе очень много. Ну нельзя лазить основательно и упускать мелкие детали, так не бывает, когда погружаешься в тему, мелкие детали заполняют пробелы, потому что ты уже видишь то, о чем у тебя все сведения какие есть собраны. Вон, Данилкин, чтобы о Ленине написать все его труды прочитал, по всем местам где он был проехал и все что он там читал, прочитал. И он себе не позволил с барского плеча кинуть, мол плакал Володя Ульянов в заточении, у Данилкина от этой фразы ручки бы вывернулись. Нельзя писать часть правды, а потом фигась и откровенное вранье. Слишком заметно, надумано, ни к чему не пригодно и ты уже из-за одного факта автору не веришь. Ну, ведь соврет не дорого возьмет, значит ничего исторического в книге ее и нет. Выводы делаются легко, просто, ты можешь писать десятилетиями, но если вот так в глаза, пусть один раз за книгу читателю плюнул, а все, читатель тебя уже не воспринимает, как что-то ценное, так литературка, в поезде прочитать и на лавку бросить, с собой в жизнь не брать.

Или вот, например, про быстро наступившую темноту в тайге. Я на этом моменте просто взвыла. Я жила в Красноярске, я жила во многих широтах нашей страны и не только нашей и скажу вам, нигде не бывает таких долгих закатов, когда в конечном итоге в определенное время он медленно не переходит в рассвет. И будь ты где хочешь, бах и темно не бывает! Это вот, около моря, в южных странах так, словно лампу вывинтили, в Красноярском крае нет такого! Да как я могу верить автору, которая простого не знает! Для меня даже врет, потому что она на этом акцент делает. Узнать про закаты можно было и не в архиве, а хотя бы у любого жителя Красноярского края спросить, что мешало? Знание в голове, что она сама лучше всех знает и не нуждается тут?

Есть еще несколько фактов, забытых или упущенных писателем. Она несколько раз писала про школу, которую устроили в трудовом поселке, но потом оказалось, что ребенок Зулейхи растет так, что ему не понятно что такое корова или собака.

Опять же героиня у нее не делает никаких выводов, она даже для самой себя не видит сходства с той, что ее гнобила в доме мужа. Мне интересно, а сама Яхина хоть это сходство увидела в отношении к сыну? Или тоже мимо прошло, как мимо героини?

И я правда не понимаю, как люди не прибили втихую Горелова. И почему они не понимали зачем им продукты и дрова, что работать не хотели и роптали. Не было разговоров с выводами, с решениями, с реакциями. Все хорошие герои обезличены, единственный с личиной только Горелов.

Я не поняла в итоге где жил и профессор и главный герой. В Казани? В Ленинграде? Они как-то не четко вспоминают, рвутся куда-то противоположно тому, что до этого говорилось. И, кстати, про Илону, героиню, которая мимо проходила в обозначенном стиле автора не написано, только в конце, мол бабы вышли замуж. Ну можно ведь было придумать уже историю и про Илону, раз истории придумывались все равно и ни одна правде не соответствует.

И неожиданно еще кое-что, потому что еще есть и читатели такие, что приходится оправдывать то, что тебе не нравится и это ужасно! Прекратите это делать! Яхина, конечно, не интересовалась историей, написала реально по бабкиным воспоминаниям не думая как это выглядит, но она действительно нормально описала взаимоотношения людей в замкнутом пространстве объединенных одной целью. Должен не чувствовать охранник или не должен — это вы вон, бабке на лавке расскажите, надеюсь хоть она вас не засмеет, потому что «должен», к эмоциям не приложишь) Если бы люди были не должны чувствовать и именно так и делали, то не вывозили бы из фашистских лагерей детей, не подкармливали бы кого-то, не прятали, не влюблялись. А расстреливали бы любого, действительно прыжок на месте засчитывая за попытку улететь. Только вот почему-то это не считается правильным и должным, а считается сумасшествием. У солдат бы не было отходников от сцен войны и они с кошмарами не спали бы в криках просыпаясь. Потому что могли бы отключать все. Но мы люди. И вот часть людей у Яхиной была, ну хоть что-то. А так, ну не книга же, а повторюсь — игра — построй ферму.

зы. А ведь хотела маленьким отчетиком отделаться....

Текст страдает от переизбытка чрезмерно ярких описаний, язык у автора цветистый, даже слишком, за ворохом прилагательных(порой крайне неудачно подобранных) теряется действие. Ситуацию усугубляет то, что в описываемом автор разбирается крайне поверхностно. И в том что касается деревенского быта, и в том что касается выживания в лесу и в том что касается работы органов в означенный период, и даже в том как парятся в бане. Зато с особым удовольствием смакует чернуху, в которой к слову сказать тоже нормально не разбирается.

Сюжет банален, многие ситуации решаются «богом из машины», хотя присутствует выраженная дуга характера, что можно было бы отнести к плюсам. Но произведение это не спасает.

Но почему же произведение переведено на столько языков? Почему издавался такими тиражами у нас? Другой причины кроме политического посыла романа я не вижу. А какой же посыл? Очередное поливание грязью СССР, и описание ужасов которые принесли русские татарскому народу. Да что там говорить, если Родина-мать во время Великой Отечественной войны у автора звала не на защиту страны, а на смерть.

Книгу можно назвать хорошей только в сравнение со снятым по ней сериалом.

Решение написать отзыв на данное произведение возникло не после чтения книги, а после показа (для меня не просмотра, я не смотрел) сериала по мотивам книги и бесконечного числа восторженных слов, как в адрес сериала, так и в адрес книги.

Первый вопрос, возникший после того, как перевернул последнюю страницу книги: К какому жанру литературы отнести это произведение?

К исторической литературе отнести книгу нельзя из-за достаточно большого количества исторических несоответствий и преувеличений.

К разряду фантастики здесь можно отнести всего лишь пару фактов. Во-первых, убийство одним выстрелом медведя из ружья, которое держишь в руках первый раз в жизни, не имея представления о том, как прицеливаться и где находится курок. Во-вторых, рытье землянки на тридцать человек за сутки палками и ложками, сделанными из ракушек (учитывая, что эти люди полгода мучились в поезде, тонули на барже и еле выползли на сушу).

Современной прозой это трудно назвать потому, что речь идет далеко не о современном периоде времени.

Я бы предложил назвать это произведение художественно-историческим преувеличением, причем преувеличением во всем. Очень удобно выбрано время произведения. Безусловно тяжелые 30-е годы спокойно оправдывают любые поступки действующих лиц и повороты сюжета. Можно бесконечно терпеть побои и оскорбления от мужа и свекрови. Можно спать в одной постели с сыном, хотя ему уже шестнадцать лет. Можно спать с подлым чекистом, хотя он убийца твоего мужа. Можно загнать в мечеть людей с овцами, а заодно там и совокупляться. Можно представить историю своей страны из постоянно пьяных и жестоких чекистов. А еще среди раскулаченных и оставшихся в живых татар вдруг неожиданно нашлась «ленинградская интеллигенция» для обучения сына Зулейхи. Все это уже очень похоже на гротеск, а в этом случае уже описанные события не должны вызывать к себе такой жалости, как не вызывает к себе уважения голливудский супергерой.

Можно продолжить, но это все же отзыв, а не анализ. Поэтому последний вопрос: На что Зулейха открывает глаза? На то, что Казанское ханство воевало с Золотой Ордой, в составе которой очень отличались красноордынцы, чекисты и сволочи? Или она открывает глаза и идет убирать за свекровью и подвергаться унижениям и оскорблениям? И так каждый день. Решать читателю.

Долго колебался насчет оценки данному произведению, больше склонялся к шести, но ставлю семь, так как эту книгу надо обязательно прочитать, и написана она очень доступным языком.

Ну что ж, данный роман рассказывает читателю историю одного учителя из немецкой колонии в России. Историю одного городка с названием Гнаденталь в период начала 20 века и почти до 40-х годов. Якоб Бах человек весьма замкнутый, одинокий, учит детей в школе, живет на подаяния родителей этих самых детей, имеет странное влечение к бурям и ураганам. Однажды наступает такой момент, когда Бах вынужден покинуть колонию, и он поселяется на покинутом хуторе, вдали от людских глаз, на другом берегу Волги. Так и начинается его отшельничество, в Бахе зарождается страх, который не дает ему говорить. Он пытается, мычит, бьет себя по губам, но из горла исходит только лишь мычание. Вот так и живет он на хуторе, рыбачит, ухаживает за яблонями, воспитывает дочь, читает ей сказки, ведет собственный календарь.

В целом хорошая книжка вышла, но вот вкрапления магического реализма какие-то совсем бесполезные, они вроде и есть — но зачем? И история молодого Вождя — зачем? К чему она приводит? Почти сразу становится понятно кто это, но зачем он здесь? Только ради финального бильярдного матча учителя и ученика? Ну ок, ну ок, пусть будет.

Русофобская поделка, задача которой оболгать советскую историю. Русские, все — как один, показаны злостными идиотами, не умеющими в простейшую логику. Но напомню, Советский Союз победил в Великой Отечественной Войне, благодаря уму, труду и героизму советских граждан.

Авторка ставит явные параллели между коммунизмом и нацизмом. Что это, если не желание Гузель наставить читателя против советов? Это не историческая хроника. Это — искажённый злобой взгляд авторки.

Полагаю, что вся метафизика книги в одном : ошельмовать советскую историю, создать в умах тех, кто не жил при СССР, негативный образ прошлой страны, так ненавидимой нынешними властями, пожирающими и расхищающими её наследие. Уверен, что книга носит совершенно конъюктурный и заказной характер, о чём говорят умышленно вычурные, жестокие эпизоды, антураж низкой степени историчности. Однако, не удивлюсь, если нынешним и будущим врагам умирающей русской цивилизации придёт в голову эту лживую чернуху впихнуть в школьную программу.

Процитирую историка А.И.Фурсова о новом сериале по этой книге (о книге можно сказать примерно то же):

«Я думаю, что неслучайно этот сериал запустили под 9 мая, наш главный праздник, чтобы лишний раз показать, что в войне победил «вот этот совершенно отвратительный режим», красноармейцы там опять показаны карикатурные. Если бы это какие-то американцы сняли, было бы понятно, но сняли не американцы, как говорится, «похуже Мамая будут свои». Удивительно, что дают на это деньги. Потом мы удивляемся, почему же в Праге сносят памятник Коневу. А мы сами что делаем?»

Прекрасный современный роман татарской писательницы о репрессиях ее народа. Особенно первая часть хороша – о быте татарской деревни, об ужасной домашней тирании и чужом мусульманско-суеверном мире Зулейхи. Часть про доктора и его изоляцию в «яйце» от всего на свете тоже отличная.

Сколько читателей, столько и мнений...

Лично я думаю, что не зря книга получила премию. Ничего нового она, конечно, не открыла. И переворота в душе не сделала.

Но задуматься заставила. И сочувствовать, и раз за разом переживать за героев.

И вот уже книга прочитана, а мыслями еще там...

Раскулачивали зажиточных крестьян. Да эту Зулейху нельзя назвать зажиточной, положение в доме — хуже рабыни... Сколько за день успевала сделать — столько и за неделю не делаем. За что ее сослали? А в итоге — только лучше ей сделали... Она и сама это вскоре поняла.

А Ивана взять — ведь он фактически сослан был вместе с ними. С теми, кого полгода вез, не зная куда. Рассчитывал вернуться домой через месяц, да так и провел всю жизнь с переселенцами. Разве это не лишение прав и свободы? Но партия сказала «надо»...

И как финал — раскрытие еще одной линии: кто может угодить, подстроиться, любым способом пробиться к власти, тот и будет на самом верху. «Из грязи — в князи»... А тот, кто душой болел за своих переселенцев, не захотел брать на душу расстрел невинных, — тот в их рядах и окажется...

Не скажу, что книга «на многое открыла глаза», но читать было очень интересно. Такую книгу не забудешь, как однотипные фэнтезюшки...

Добрался до обласканной рецензиями Яхиной. Продразверстка и репрессии глазами обычной татарской женщины. В общем-то, все то же, что и в центральных областях России, методички у местной голытьбы и понаехавших активистов были одинаковыми. И уничтожали крепких крестьян-собственников тоже одинаково. Уничтожили успешно, ломать не строить. Хорошо передан быт патриархальной татарской деревни, тиран-свекровь, суеверная вера во всяких духов. Стилистика хорошая, можно рекомендовать.

Читать не смогла. Одолела с большим трудом треть и решила дальше над собой не издеваться. Неинтересно, противно, хаотично, бредово. Слезовыжималка без смысла. Невнятные герои, творящие что-то без мотива и необходимости. Обилие деталей, которые особо неинтересны и никуда не ведут, рассеивают внимание и вызывают отторжение. Поставила 4 только за грамотность, так бы 1 поставила.

Внимание — сплошные спойлеры.

Впечатления двойственные. Из хорошего: написано приятным языком, образно, с интересными этническими деталями. Нашлась в тексте и идея – показать освобождение личности от мифологического сознания (не совсем удачно воплощена, впрочем). Светлый лучик надежды в конце тоже приятное впечатление оставил на фоне всей прочей чернухи.

Но минусов у романа тоже много. Во-первых, историческая часть, вернее ее подача. Даже в ряду многочисленных современных книг о ГУЛАГе эта история выглядит нарочито жесткой и примитивно скроенной. Скотски-равнодушные красноармейцы в буденновках убивают-грабят крестьянство под видом раскулачивания; в мечети селят стадо овец вместе с арестантами, тут же злодеи и трахаются, украсив минарет красным флагом, пока умирает мулла. Потом морят крестьян в тюрьме, затем набивают ими товарные вагоны, полгода (!) везут от Казани до Красноярска (половина эшелона умирает от голода и болезней – и мертвых даже не дают хоронить); затем выживших 300 человек загоняют в ржавую баржу, чтоб отвезти в спецпоселение – но баржа, конечно же, тонет в реке из-за грозы, а караул разбегается, махнув рукой на запертых в трюме людей (все равно же кулачье, пусть дохнут). Остатки эщелона, 30 человек, бросают накануне зимы в тайге на берегу Ангары, без провианта и почти без инструментов – авось как-нибудь выживут. Привозят новых и новых «политических» – и они продолжают там массово умирать, до трети населения поселка каждую зиму. Руководят всем людоедским процессом скоты-чекисты, они глумятся, объедают, унижают, насилуют женщин, самодурствуют, фабрикуют дела на поселенцев, чтоб двинуться по карьерной лестнице. При этом не забывают жрать водку и пулять из пистолета по людям. В итоге у Зули любовь вот с таким чекистом – вдобавок, убийцей ее мужа.

Если открыть Прилепина или Водолазкина – то там тоже есть ужасы ГУЛАГа, но они обходятся без этой подростковой нарочитости. Здесь же мне будто какую-то сказку страшную рассказывают, а не исторический роман. Уже в начале сюжет становится предсказуемым – если в баржу загружают людей, значит она должна утонуть, и так далее. Для чего так долго возят людей по стране, если весь путь можно было проделать за 5-10 суток? А для того, чтобы роды героини совпали с приездом в тайгу – «начало новой жизни». Можно было как-то менее топорно подгонять, думается.

Советский Союз на карте Зулейхе представляется огромным мерзким слизняком (что это, если не авторская позиция?). Страна в чем провинилась? Ведь она же не вся из злодеев-чекистов состоит. Полным откровением для меня стало заявление героини, что Казанское ханство столетиями воевало с Золотой Ордой. А чекисты и красноармейцы — это наследники той Орды, Зулейха зовет их «красноордынцами». Эта штука даже посильнее украинских исторических нововведений будет.

Явно перегибает автор и с живописанием судьбы Зулейхи. Это несчастное забитое существо, похоронившее четверых дочерей, живущее рабыней при свекрови-Упырихе и ее маменькином сыне, которые выжили во время голода, поедая старших детей Упырихи. Зулейха поклоняется духам, а также целыми днями драит-готовит-возит дрова-парит в бане свекровь, и т.п. Свекровь ее с утра до вечера оскорбляет и изводит, натравливает на нее сына (кстати, даже не смешно, что Галина Юзефович в своей рецензии именует это все «патриархатом»). Никаких жизненных устремлений, интересов, внутренних конфликтов у Зулейхи нет. Она плывет по течению: убили мужа – ложится с ним рядом и лежит; выслали в Сибирь – едет, не пытается бежать, да и не в ее характере подобное. В спецпоселке она вдруг являет себя с неожиданной стороны. Зачем-то отвергает ухаживания главного по поселку, чекиста Игнатова, хотя он ей нравится. Нет, она потом с ним спит. Но сначала, как водится, надо гордо посылать его лесом – и Игнатов идет лесом, и Зуля еще и ружьем ему грозит. К счастью, в этот момент приходит из тайги медведь и наша героиня отправляет косолапого на тот свет одним выстрелом (стреляла впервые в жизни). Немедленно после этого ее годовалый сын залезает на голову медведю и со смехом играет с его ушами. Ну знаете, как-то не очень правдоподобно это все. Спустя некоторое время, Зулейха начинает спать с Игнатовым. Но потом снова уходит от него. Зато спит в одной постели с сыном, хотя ему уже почти шестнадцать.

Сын Юзуф наследует «суперспособности» от матери – он в семь лет начинает говорить по-французски, а позже становится талантливым художником. Всему он научился от ссыльной ленинградской интеллигенции. Собственно, целый ряд персонажей и введен в роман только для того, что «обрамить» Юзуфа – раскрыть его «суперспособности» и дать возможность уехать из поселка в Ленинград. Это уже не на сказку похоже, а на какие-то «невыдуманные истории» в ток-шоу на первых телеканалах.

Мотивация героев – слабое место. Чекисты насилуют-бухают-убивают просто потому что они вот такие плохие и тупые мужчины, все без исключения, даже Игнатов. Не потому что они маньяки или у них мозги на войне отбиты – а просто советский чекист не может быть другим в этой картине мира. Чего хочет, например, Игнатов, как человек? Бросить все и сбежать – но этого не делает, потому что ему пригрозил начальник. Ну он и не борется никак. Хочет Зулейху – и не добивается ее. Не идет Зуля к нему в избушку – и ладно. И Зуля чекиста тоже хочет – но тоже не идет. А потом идет. А потом испугалась за сына – и снова не идет (мифологическое сознание таки не отпустило бедную женщину). «Я вся такая внезапная, противоречивая вся!» По сути, Игнатов совершает два реально важных поступка за всю книгу – убивает мужа Зулейхи и спасает ее сына в конце. Благодаря любви к ней он стал лучше? Тогда вопрос – а почему раньше, за 16 лет, он не стал лучше, почему гонял людей на каторжные работы, почему не чувствовал к ним ничего и плевал на их жизни? Снились ему убитые (почему вдруг стали сниться? почему перестали?) – и что? Никого не жалел, а в конце-таки одного пожалел. А если им не любовь руководила — а обида на Кузнеца? Уволили из органов, Игнатов и взбунтовался. Одни вопросы без ответов.

За всем этим мне видится некоторая наивность автора, которая, надеюсь, с опытом уйдет. Но критичность восприятия литературы в наше время упала очень низко, и потому – на «Зулейху» восторженные отзывы, высокие оценки, премии и тому подобное. К тому же тема печальных и жестоких сталинских времен (действительно печальных и жестоких, без иронии) это теперь что-то вроде пропуска в большую литературу. Как на Западе тема ЛБГТ. От ГУЛАГов нам еще некоторое время никуда не деться. Нынешние правящие элиты России все еще ментально в позднем Союзе и часто повторяют позднесоветские приемы руководства; также и нынешние литературные элиты ментально в 1980-х годах, когда срывались покровы, а умы потрясали «Покаяние» и «Холодное лето 53-го». Со сменой поколений эта тема станет менее актуальна. В принципе, не вижу ничего криминального в этой теме, но мне, как историку, хочется достоверности. Все-таки история страны — это не пересказ бабушкиных преданий, а нечто более сложное.

Вот совсем не хотела я читать эту книгу — раскрученная, современная, отечественная да еще и про советскую историю. Предубеждения у меня по всем этим пунктам. Но, к счастью, читалась она с удовольствием и интересом. Очень понравился слог автора: и читать и слушать приятно (частично слушала аудиокнигу в исполнении Елены Калабиной — очень выразительно). Сюжет увлек. Бытовые подробности татарской и лагерной жизни были интересны, хотя хотелось бы еще больше подробностей. Понравилось, что книга не является агрессивно антисоветской, во всяком случае я явной агрессии не увидела, всё антисоветское изложено сухо, и это привлекает. Понравилось, что главный герой Игнатов — неоднозначный, развивающийся персонаж, понравилось, что он не зверь какой, а искренне идейный, и что постепенно доходит до него, во что в реальности превратилась столь ценная для него идея. Но на этом, пожалуй, всё.

Мне не понравилось, что я вообще не поняла посыл автора, а ведь это самое важное. Что она хотела донести до меня, читателя? Неужели свое умение красиво писать и увлекательно сочинять сюжеты? Просто перипетии судеб на фоне этнических традиций и советской истории? Или как ужасно было то время? Или как ужасна была доля татарской женщины? Или еще что? Вот была у Зулейхи жизнь тяжелая, но она-то о своей жизни так не думала, жила как все женщины, ничуть не хуже других. А тут мужа убили, ее раскулачили, тюрьма, этапы, необитаемый берег, а, елки-палки, всё это к лучшему, оказывается.

Редко пишу похвалительные отзывы, потому как обычно их в достатке. Да и скептически отношусь к бестселлерам, тем более к написанным женщинами. Если б не аудиочтец Алексей Клюквин, роман этот я наверняка бы не читал и никогда бы не познакомился с творчеством Яхиной. А знакомиться с ним стоит.

Очень понравился сочный, выразительный язык, который зачаровывает настолько, что уже без разницы о чем рассказывает автор. Да и история вышла хорошая. Здесь тонко переданы чувства человека, беспрерывно меняющегося на протяжении стольких лет, от молодости до старости. Здесь у берегов Волги таится волшебство, и тайну его автор на блюдечке не выдает. Читателю даётся простор, он должен понять это по-своему.

Не знаю, насколько происходящее в романе можно назвать «становлением и взрослением героя», но вот прозрением — можно вполне. Некая внутренняя сила до поры дремала в каждом из персонажей, а затем открыла глаза. Нить описываемых событий стала своего рода бикфордовым шнуром, катализатором для обретения себя-настоящего... На мой взгляд, автор не показывает нам однозначно плохих и хороших людей, но дает возможность посмотреть на них со всех сторон, чтобы каждый читатель составил собственное мнение.

Эмоциональная неровность романа несколько смазала общее впечатление от чтения, но для дебюта — весьма неплохо.

«И поняли птицы, что достигли чертогов Семруга, а по растущей в сердцах радости почувствовали его приближение. Глаза их сомкнулись от наполнившего мир яркого света, а когда раскрылись – узрели лишь друг друга. В этот миг они постигли суть: они все – и есть Семруг [царь всех птиц]. И каждая по отдельности, и все вместе».

К сожалению, в истории нашей страны имеется немало трагических событий. Репрессии 30-х годов XX века – пример недалёкого прошлого, который до сих пор не дает покоя многим исследователям. Роман Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза», рассказывающий читателю о простой женщине татарского происхождения, которой суждено было жить в эпоху становления Советской власти, можно рассматривать с исторической, а то и политической точки зрения. Но подход будет скорее неправильным. Ведь роман не повествует о режиме и системе исправительных лагерей во всей их красе. На страницах книги читатель не найдет историю заключенных, доказывающих свою любовь к Родине и лояльность к правящему режиму на лесозаготовках. Истории из жизни репрессированных – заматерелых преступников общающихся исключительно на фене или запуганной интеллигенции в очках – именно в таком обличье зачастую предстает пред читателем и зрителем рядовой заключенный 30-х годов (а все из-за авторов, бросающихся из крайности в крайность) — искать в романе Г. Яхиной не стоит. Это роман совсем о других людях. О профессоре Лейбе, который закрылся от внешнего мира защитным панцирем и долгое время воспринимал все через розовые очки, но смог выйти из состояния забвения в момент, когда в его помощи остро нуждались. О потерявшем себя и свое предназначение Игнатове, который под конец все-таки находит свою тропу, принимая правильное решение. О свободном художнике Иконникове, вложившем в роспись дома культуры свой, тайный смысл, вразрез официальному объяснению. О бывшем уголовнике Горелове, который, в виду своей врожденной породы, сумел легко приспособиться к изменившимся условиям. Наконец о главной героине – Зулейхе, которая несмотря ни на какие внешние обстоятельства сумела выжить в условиях, которые совсем не предназначены для маленькой хрупкой женщины. Это роман о кучке людей, которые были вынуждены отправиться чуть ли не на край земли. Но благодаря этому они смогли понять, кто они есть и что каждый из них стоит, как вместе, так и по отдельности.

Гузель Яхина обладает удивительным талантом поднимать те пласты истории, которые были безжалостно закатаны и забыты в глубинах архивов официальной пропагандой. Что мы знаем про Немецкую Республику Поволжья? да ничего, мне кажется, что 3/4 россиян вообще удивятся, что в Поволжье были немцы. Что мы знаем об истории Поволжья, кроме фразы «голодающие Поволжья», которую иногда можно встретить как речевой оборот? Да ничего мы не знаем.

Первый роман про Зулейху затронул такую важную и страшную часть нашей истории как раскулачивание и переселение народов. Теперь вот про немцев Поволжья... Очень глубокие романы, в которых настоящие, живые герои живут свою жизнь маленького человека на фоне яркой и детальной исторической панорамы.

Хочется сказать одно — Гузель, продолжайте, не останавливайтесь!

Иногда слышу от людей фразы вроде «Я читаю только классику, современная литература мне неинтересна». Причем вопрос «А что из современного ты читал?» ставит их в тупик. «Нуууу... ничего», — отвечают они. Но при этом они уверены по отзывам на сайтах, форумах и блогах, что все хорошие книги в этом мире были написаны не позже чем полвека назад.

Примерно также дела обстоят например с кинематографом. «Я не смотрю новое кино (особенно русское), потому что блогер на ютубе сказал, что оно плохое».

Роман Гузели Яхиной «Зулейха отрывает глаза» стал одним из лучших, что я прочел в прошлом году. История женщины на фоне раскулачивания и коллективизации осязаемо дышала жизнью, неподдельными чувствами и любовью, лишая времени и сна, заставляя читать себя до конца.

Сейчас такой книгой для меня стал второй роман писательницы — «Дети мои», история которого довольно тесно переплетается с «Зулейхой» в плане исторического контекста. Снова революция, Гражданская война, первые годы советской власти, коллективизация, репрессии и наконец война Отечественная. Только сейчас вместо татар — поволжские немцы.

Главный герой «Детей» — Якоб Бах, тихий сельский учитель в колонии Гнаденталь. Человек образованный, уважаемый, но одинокий, слабый, неприспособленный к быту и, как говорится, со странностями. Главным событием в его жизни станет встреча с Кларой, любовью и будущей женой, которая подарит ему главное в его жизни — счастье в виде дочери Анче. Именно с маленькой девочкой Якоб будет жить на отдаленном хуторе, вдали от бурь и катастроф «большого мира», который будет все равно так или иначе касаться его. Бах даже составит свой календарь, в котором будет Год нерожденных телят, Год голода, Год ужаса, Год мертвых детей, Год небывалого урожая и другие годы. Бах будет писать сказки, увидит смерть своего последнего ученика, но все-таки найдет счастье и избавится от страха благодаря детям. Дочери Анче, беспризорнику Ваське и другим. Даже свой дом он отдаст под нужды детского приюта. И у детей, его детей будет то самое «долго и счастливо».

Другим главным героем романа здесь является Волга. Великая русская и немецкая река, которая медленно несет свои воды, смешивая магический реализм с реализмом настоящим, сказку с реальностью, русское с немецким, ненависть с любовью, горе со счастьем. Волга становится жизнью и могилой для людей и животных, для королей и нищих, карликов и великанов, героев и злодеев.

Как итог «Дети мои» — прекрасный современный роман. Не знаю, назовут ли его когда-нибудь классикой, но лично для меня это совсем и неважно

Смутили разнящиеся отзывы о книге, но все же решила её взять и не пожалела!

Первые страниц 30 дались с большим трудом. Решила на время отложить книгу. Вернулась к ней через несколько дней и даже не заметила, как прочитала до конца! Вот что значит подходящее настроение ))

Действие происходит в переломный для страны момент. Революция, раскулачивание, борьба с противниками новой власти, ссылки в Сибирь. Семья Зулейхи попала в список кулаков. Приехавшие для проведение раскулачивания люди убили её мужа, а саму Зулейху отправили на поезде в далекие дали. Таким образом закончилась старая жизнь в доме мужа, жизнь в роли практически рабыни, не имеющей ни прав, ни собственного мнения. На новом месте началась другая жизнь, борьба за выживание в суровых условиях. Тяжелый труд, нехватка пропитания, болезни. Каким-то образом у хрупкой женщины хватает сил спасти и себя, и сына.

Автор не дает оценки действиям властей, просто показывает события глазами простой татарской женщины. Это рассказ о жизнях людей. Написано очень просто и в то же время образно.

Уже почти месяц, как прочитал этот замечательный роман, а до сих пор трудно писать отзыв о нем. Хотя сказать есть много чего, и главное — это нужно сказать.

В голову лезут одни оксюмороны. «Гениальная пакость», «отвратительная красота» и тд и тп. С точки зрения формы — одна из лучших книг, написанных по-русски в 21 веке. Стиль — идеально такой, как я люблю. Просто, строго, но при этом настолько насыщено яркими визуальными метафорами, что в голове сама собой складывается гениальная экранизация этой удивительной и насыщенной событиями истории.

С точки зрения содержания — омерзительная русофобская и антисоветская агитка, полная ненависти и презрения к истории родной страны, к собственным предкам. Во всей этой грязи даже особенно разбираться не хочется, так что приведу тезисно только некоторые аспекты и темы романа:

- Русские — все подонки, мерзавцы, негодяи и почти что людоеды. Буквально НИ ОДНОГО хорошего, хоть чуть положительного русского человека. Симпатичны автору только татары, немцы, евреи, чуваши и прочие народности. ТОЛЬКО НЕ РУССКИЕ. (Сам я получуваш-полуеврей, так что могу говорить открыто, что думаю.) Мне могут возразить — а как же Иван Игнатов?

- Кстати о государстве. СССР по автору — это слизняк паразит на теле планеты, которого необходимо уничтожить. Об этом сказано открытым текстом. Вначале Зулейха вспоминает, как она раздавила слизня, а потом, увидев карту, сравнивает со слизнем СССР. То что для сотен миллионов людей на планете Союз был факелом, освещающим путь в светлое будущее, Яхиной тоже по барабану. Забитая, неграмотная крестьянка мыслит яснее, чем какие-нибудь Ромен Роллан и Фидель Кастро.

- Кулаки, устраивавшие хлебные войны и шантажировавшие Советское правительство голодомором, были невинными жертвами режима. Непосильный налог в 7% они имели право не платить. Чуток только роздыха дали, когда во время НЭПа разрешили набирать батраков и бессильную деревенскую бедноту эксплуатировать.

- Убийство советских работников — это праведное дело.

- Муж Зулейхи со своей мамашей когда-то съели его собственных братьев в голод, и это хорошо, потому что произошло в святые времена человеколюбивого царизма, а не в Советском Застенке.

- Во время войны, по Яхиной, Родина-мать с плаката звала людей на смерть. Не отдам своего, думает Зулейха. Конечно, пусть другие кровь проливают и жизнь ради будущего всего человечества отдают.

И самое вкусное я оставил напоследок. С каким наслаждением НКВДшники стреляют в детей! Это их любимое занятие. Мы и до Яхиной «знали», что чекисты были хуже эсесовцев. Но лишний раз напомнить не мешает. К тому же так талантливо. Куда там отвратительным выродкам Оскара Пауля Дирлевангера (палача Хатыни) до славных русских ребят со здоровым румянцем на щеках. Наши и ловчее в ребенка пальнут, и не промажут. И сладко так, с оттягом, удовлетворенно хмыкнут.

Может если бы дурни-нацисты вместо того, чтобы немедленно расстреливать взятых в плен сотрудников НКВД, брали бы их в айнзац и зондеркоманды, то и войну бы выиграли. И освободили бы из-под русского ига народ Гузель Яхиной, и другие народы, и зажили бы они в гармонии — нацисты и псевдолиберальная сволочь. Правда только что рожденную Людмилу Евгеньевну Улицкую сожгли бы в печи крематория, и не дали бы написать вдохновенное предисловие к гениальному роману, но кто ж обойдется без мелких издержек.

Короче, до этого у нас было два Монблана, два литературных шедевра пещерной и оголтелой русофобии. Труд князя Андрея Курбского о деяниях русского царя и опыт художественного исследования Александра Исаича. Теперь к ним добавился (без всяких кавычек) шедевр Гузель Яхиной.

Оценки не будет.

Гузель Яхина открывает глаза. Нам, читателям!

Для этой книги Людмила Улицкая написала замечательное предисловие. И то, что в России появился (появилась!) замечательный молодой талантливый двукультурный и двуязыкий прозаик, представляет собой особую ценность. Это вам не европейское мульти-культи, от которого, кажется, вскорости останутся одни только культи. А это и есть истинный мультикультурализм, когда русский читатель с удовольствием читает и принимает близко к сердцу литературу другого народа и сострадает этому народу равно как и своему собственному. И когда автор не накидывается яро и оголтело на острые и горькие страницы совместной истории, а просто изображает, отображает нам всё происходившее в один из самых трудных и горьких периодов существования СССР (начало 30-х — середина 40-х), предоставляя возможность читателю самому расставить предпочтения и симпатии, смысловые ударения и эмоционально-чувственные акценты (хотя с трудом представляю себе читателя, который будет симпатизировать негодяю Горелову).

Сила романа не в том, что Гузель Яхина до предела обнажила все мерзости и несправедливости описываемого периода, а в том, что она сумела, ничего не трагедизируя и не впадая в крайности оценочного подхода к освещению реалий той жизни, показать нам детали и повседневности непростой судьбы не только главной героини Зулейхи, но и трагедии и драмы жизней многих других раскулаченных и сосланных в Сибирь людей, а также и некоторых «бывших», которые попали в один эшелон с татарскими переселенцами. Но ещё и трагедию и драму жизни НКВДшника, который исполнял волю Партии истово и с глубокой верой в правоту совершаемого и затем волею уже всяких там вышестоящих над ним начальников принудительно стал комендантом поселения, постепенно превратившись в Коменданта. Разрыв между мотивациями «они же враги» и «спасти людей» был для Ивана таким сильным, что его буквально рвало на части, однако к его чести он всегда делал свой выбор в пользу гуманистического начала, отставляя в сторону партийно-социалистические принципы. Причём чаще всего такой выбор делался им не чистым умом, а скорее спонтанно, так, как велела ему его партийная социалистическая душа. Вот уж где поистине был разрыв шаблона!

Зулейха и Иван — безусловно именно эти два человека являются основными героями романа. Но вообще роман наполнен таким количеством важных и значимых персонажей, что кажется, будто он переполнен ими, однако во время чтения такого ощущения совсем не возникает — все на месте, все выделены ровно в той степени, которая необходима для раскрытия тем и образов. Причём яркость образов многих персонажей открывается нам порой краткими и мелкими деталями их внешности или поведения — Гузель Яхина умеет сделать образ выразительным при помощи короткого литературного мазка писательской кистью.

Замечательная книга, интересный автор!

А твои, твои глазища, твое имя на заборе.

Я согласен выпить море, лишь бы доползти до днища.

«ДДТ» — «Глазища»

Я люблю книги с открытыми финалами – это хороший психологический тест для читателя. И Гузель Яхина меня не подвела! Таким финалом книгу закончила, что все твое нутро как на ладони показывает. Но давайте по порядку!

О том, что «Зулейха открытвает глаза» — новое слово в русской литературе не слышал только ленивый. Что сама Яхина – преемник и продолжатель традиций Айтматова и иже с ним – писателей русскоязычных, но представителей наших многих национальностей и конфессий, кто в тонкостях владеет мифологией и историей своего народа и может интересно об этом рассказать широкому кругу читателей. Я не устояла и в прошлом году подарила эту книгу одноклубнице по нашему книжному «Бамbook’у», а себе сделала заметочку «выпросить почитать». И таки выпросила!

По ходу повествования Зулейха открывает глаза три раза.

Первый – можно сказать в юности. Хоть у нее за плечами уже удачное по Казанским меркам замужество, четыре дочери на кладбище и целый хоровод приятелей, как то: дух сеней, дух печки, дух околицы… ну, вы поняли! Человек живет за высоким забором своего мужа, общается только с ним, свекровью с ласковым прозвищем «Упыриха» и своими бестелесными друзьями. Первую сцену – вылазку на чердак – я считаю кратким содержанием всего того, что будет происходить дальше.

Второй – в новой жизни. Без мужа, без высокого забора, без привычного достатка и уюта… зато в окружении людей – приветливых, уважающих ее, с настоящей работой – важной и нужной не только отдельно взятой ячейке общества, с живым сыном.

Между этими двумя моментами – целая жизнь! И раскулачивание, и тюрьма, и мучительная дорога к месту ссылки. А еще появление на свет ребенка и внезапное обретение собственного призвания. Какое из рождений, а я именно так понимаю эти открывания глаз, лучше? Это каждый решает для себя сам, но это – залог именно вашего понимания финала книги.

Третий раз – фактически приходит старость. Рождение Зулейхи в новой возрастной ипостаси – 47 лет это и по нашим меркам условная баба-ягодка, а для середины прошлого века это практически конец жизни. Жизнь прошла. Счастливо? Просто не так, как она ее себе предполагала. Дом она себе не нажила, да и имущества мало – не до того было. Сын вырос. Вдова.

Как трактовать финал? Сама Яхина говорит, что там все достаточно закончено и понятно. Вот она – любовь, живи, наслаждайся. Многие прочитавшие недоумевают: «И все? А добавки?!» Финал, как я говорила, каждый увидит для себя сам.

Я всю книгу читала вдумчиво. Главы большие и наполненные. После каждой откладывала и думала. Сеанс психотерапии сейчас устраивать не буду, но меня книга глубоко потрясла. Особенно периодом раскулачивания, а потом выживанием на берегу Ангары. Нежданная любовь Зулейхи меня мягко говоря шокировала… вначале. А потом я подумала: да кто я такая, чтоб ее осуждать или порицать? Сама такая! К тому же любовь ведь эта не потому, что страсть-тяга-безумие, а просто потому, что «человеку нужен человек». Да и по восточным традициям, кто же, как не товарищ красноармеец должен был взять над ней шефство, ведь именно из-за него вся ее жизнь пошла кувырком.

Я считаю, что книга закончилась хорошо, и дописывать продолжения – только портить! Юзуф стал художником, старость Зулейхи – не одинокая и в своем доме, и с любовью. Семрук со временем загнулся с таким-то комендантом, а наши товарищи уехали в Казань… или в Санкт-Петербург к сыну поближе.

P.S. Полбалла сняла за грудное вскармливание. Ну не подготовилась Гузель, и опыта своего явно в этом деле нет. Это видно. Не правду написала.

Остальное – прямо очень понравилось!

Я бы не стала заявлять: «Всем раскулаченным и переселенным посвящается». Книга посвящается всем матерям — во все времена.

Это действительно «история жизни и любви раскулаченных переселенцев», но сталинские лагеря здесь, скорее, фон для истории материнской любви и жертвенности. Полуграмотная набожная робкая Зулейха, в голове которой что только ни намешано, образец истинной Матери, с первой до последней страницы. Прочитайте обязательно.

Прекрасный роман. Не как о немцах (хотя о них, конечно же), как о глубоком одиночестве героя.

Достойная книга. Очень приятный язык, лаконичность, ничего по сути лишнего. Автору хорошо удаются отдельные сцены, образы, кажется книга так и просится на экран, имеются запоминающиеся характеры. Доктор Лейбе, художник Иконников, петербуженка Изабелла — им трудно не сопереживать, их характеры выписаны яркими мазками. Не знаю насколько верно автор передала какие-то исторические факты, возможно здесь есть к чему придраться, но ведь если подумать о том ли книга. Для меня весь этот ад, через который проходит главная героиня — семейная жизнь, раскулачивание, жизнь в ссылке — скорее была фоном, на котором происходило становление характера Зулейхи, изменялось ее отношение к жизни, отбрасывалась шелуха традиционного воспитания и происходил переход к более рациональному взгляду на мир. Так что наверное стоит быть несколько снисходительнее к роману и не ждать от него откровений Солженицына, воспринимая его как хорошую книгу о судьбах хороших людей, попавших под жернова системы.

Эта книжка какое-то время назад была страшно популярной. И именно это меня и останавливало (и еще рекомендация Улицкой, которую я с некоторых пор недолюбливаю). Я как-то редко вписываюсь в тренд в плане модных книжек. Ну и тема мне тоже не так, чтобы особо мне близкая. Не люблю я революции и все, что вокруг. Но тут как-то вдруг все закончилось, а эта книжка попалась мне в библиотеке. Отпихнув в сторону скепсис, я решила, что пора ознакомиться. И прочла ее в итоге за пару дней, практически не отрываясь.

Написано действительно очень хорошо. Читается взахлеб, чего я совершенно не ожидала. По настроению эта книга похожа на «Обитель» Прилепина. Отчасти, наверное, потому, что значительную ее часть занимает описание жизни людей, не по своей воле оказавшихся в тесном человеческом общежитии. Отчасти — потому, что книга почти лишена оценочности, хотя и не без колких шпилек в сторону НКВД.

По сути вся книга делится на три части. Первая — жизнь скромной татарской девушки в деревенском доме мужа, невдалеке от Казани. Множество интересных деталей и ужас будней жены восточного мужчины — «пахарь приходит на пашню, когда возжелает, и пашет ее, пока есть силы».

Вторая — бесконечная дорога в Сибирь. Это аж 6 месяцев в поезде, но зато в компании ленинградской интеллигенции. О ленинградцах написано очень тепло и с огромной симпатией. Хотя определенная гротескность в их образах и присутствует. Любопытен с точки психиатрии кусочек про стареющего доктора и его яйцо. Интересно, действительно ли можно такое яйцо разбить?

Третья часть — налаживание быта в таежной глуши на берегу Ангары («Не то чтобы счастлива, нет. Но – хорошо.») Это практически робинзонада, если не считать того, что известному персонажу гораздо больше повезло с климатом. Мне, кстати, вспомнился где-то прочитанный рассказ про какого-то сибирского (современного нам) шамана, который ушел от мирской жизни. Так вот по его словам, за летние месяцы он без особого труда полностью обеспечивал себя пищей на зиму (рыба, мясо, грибы, ягоды). Но, правда, у него не было недостатка в пулях, сетях и соли, да и дом уже был. И все равно, меня тогда очень удивило, что это в принципе возможно, да еще когда человек делает все один. У переселенцев в поселке Семь рук получалось с трудом.

Несмотря на легкость чтения, тема довольно тяжелая, так что второй раз читать не станешь. Но один, думаю стоит.

Крутейший роман. Я очень прохладно отношусь к современной русской литературе. но этот роман — нечто! Читается на одном дыхании, не отрываясь. В нем сосредоточена вся забытая боль огромного поколения, огромной страны и разных народов. Наша страна так и не пережила необходимую рефлексию, чтобы смириться и вынести урок из того нелегкого времени. Надеюсь, что великолепная «Зулейха...» когда-нибудь будет включена в школьные программы.

Короткое произведение о войне, об одном её эпизоде. В нём юная медсестра-Майя, раненые, кровь которых на её сумке, как метки-зарубки о количестве этих раненых, разрушенные дома, немцы, смерть. И на фоне этой обыденной для войны картинки Гузель удаётся показать трагедию человека. Человека, вынужденного воевать. Юный немец, в которого попала пуля, а он толком не понимает, что происходит, и зачем, и ради чего он здесь. Майя, выпустившая свою первую пулю, не знающая, как поступить дальше.

Враги эти люди друг другу или два человека, поставленных в ситуацию — кто кого. И вся война в принципе — это люди, которым нечего делить, но они вынуждены стоять в позиции кто кого. И болтающаяся на пожарной лестнице винтовка — своего рода восклицательный знак, эмоционально подчеркивающий трагедию войны.

Сильно. Круто. Мощно.

Книга, которая заставляет задуматься, оглянуться, замедлить жизненный бег. Я несколько раз порывалась поставить ей оценку — бесспорная десятка за первую часть. Описание жизни главной героини Зулейки в родном татарском селе показаны очень подробно. Разница менталитетов сбивает с ног. Читаешь и офигиваешь, понимая, что это не художественный вымысел, а реалии жизни. Невольно примеряешь на себя — а я смогла бы так? Вспоминаешь опыт своей супружеской жизни, вроде бы не самый малый — почти 17 лет. И понимаешь, нет, это не про меня.

И — читаешь дальше. Даже не читаешь, смотришь кино, настолько ярко все написано. Путь эшелона, новые знакомые, которые мгновенно становятся родными и близкими. Им сопереживаешь , за них беспокоишься.

Красноордынец Игнатов — один из них. Вы обратите внимание на само слово обращение — красноордынец)) — сплав Великой орды, захватившей когда то пространство и посыл на Красную армию.

Известие о беременности Зулейки. Именно теперь, когда она осталась одна одинешенька , без поддержки мужа и упреков свекрови, зародилась в ней новая жизнь. Не взирая на тяготы и лишения, Зулейка родила мальчика, выкормила его, пусть и своей кровью, вырастила. И ради него, как ей казалось, отказалась от собственного счастья.

Неблагодарное дело — пересказывать сюжет. Это надо читать самому. Жаль, что подобной литературы мало....