С одной стороны, перед нами одно из самых масштабных полотен за всю историю мировой фантастики — практически, не имеющая аналогов в литературе, жесткая реалистичная картина конфронтации человека с неведомым и непознанным.

Именно в этом плане, роман Уэллса стал абсолютной классикой, которая рядом с прочими представителями жанра «они пришли из космоса, что бы нас поработить» смотрится подлинным недостижимым Эверестом, по сравнению с локальными холмиками и другими среднего размера возвышенностями. Но с другой строны, Уэллс был не просто научным фантастом, а одним из родоначальников «социальной школы», и поэтому сама идея возможного вторжения инопланетных гадов, была лишь наиболее очевидным планом, лишь маскирующим подлинный интерес автора. Но какой?

Ответ приходит, если посмотреть на дату создания романа — 1898. Заканчивается не просто еще один век в истории, нет, на пороге уже стоит новая эпоха, ощущением прихода которой буквально наэлектризованы умы тогдашнего населения планеты. Появились и интегрированы в повседневную жизнь первые телеграфы, улицы городов рассекают первые хромированные «самодвижущиеся коляски», на бульваре Капуцинов в Париже состоялся первый сеанс «передвижных картинок» братьев Люмьер.... Однако, это лишь верхушка айсберга — что-то неведомое и страшное для консервативного сознания обывателей, куется в военных лабораториях. Мир неуловимо для глаз меняется, что бы уже никогда не вернуться к прежнему состоянию. И само название романа Уэллса отсылает нас не просто к борьбе с инопланетным вторжением, а именно к глобальному противостоянию двух миров: старого, консервативного, цепляющегося за уцелевшие осколки ценностей викторианской эпохи, и мира нового: безжалостного, рационального до последней косточки, а по сему — дегуманизирующего по самой своей сути. Принято считать, что у человека и марсианина, изначально очень мало общего, что прагматичная логика инопланетян, позволяющая им использовать для очищения территории от людей тактику «выжженой земли» чужда и непонятна современному, для даты написания романа человеку. Но так ли это, на самом деле?

Всего через 16 лет грянет первая война новой эпохи, первая не только по невиданным до сих пор, масштабам участников и потерь, но и в свете использованных в ней новейших технических разработок. И люди, умирающие под воздействием токсичных газов, боевые машины, поначалу такие же неуклюжие, но исстребляющие маленьких, практически оловянных, по сравнению с их громадой, солдатиков, из уэллсовской фантазии шагнули в суровую реальность. Единственная из идей Уэллса, которая не получила воплощения в современной военной инженерии — это использование тепловой энергии для генерации разрушительного теплового луча, но это можно списать на излишнюю дороговизну и нерентабельность данных разработок. В самом деле, зачем уделять им время, когда иной вид мирной энергии, поставленной на службу человеку, может по нажатию одной кнопки (рычага, тумблера) сметать целые города? До таких «фантазий», пожалуй, даже у Уэллса не хватило пессимизма!

На самом деле, роман Уэллса можно воспринимать, как настоящее пророчество об оборотной стороне научного прогресса. На фоне событий обеих мировых войн и различных военных конфликтов в течение всего 20 века, сравнение прагматичной логики марсиан и обычных людей, уже не кажется мне столь неуместным. Герои Уэллса, простые англичане, обитающие по старым обычаям и прописным нормам своего времени, с ужасом взирают на полнейшую унификацию гуманизма в лице чужеродных пришельцев, только не с другой планеты, а фактически, из собственного будущего! Появление бомб, танков, торпед, легко и просто осуществляющих многотысячные разрушения, заставило воспринимать все минувшие до него прочие конфликты Нового времени и средневековья, чуть ли не как детские потасовки. Оно изменило не только суть конфликтов, но и предельно дегуманизировало психологию людей, участвующих в конфликтах, сделав из них, фактически «людей нового мира». То есть, тех же уэллсовских марсиан.

«А как же финал? Как увязать противостояние природных сил с Вашей концепцией романа?» — спросят несогласные с моим отзывом. И самое печальное, что оно как раз прекрасно с ней согласуется! Каждое новое действие НТР по укрощению и использованию природных сил в своих интересах, нарушает естественную гармонию. Как результат: словно, дамоклов меч обрушиваются на поселения «новых людей» землятрясения, смерчи, ураганы.... Потом — мутировавшие штаммы различных болезней, постоянно поражающие тысячи людей по всей Земле. И эту битву невозможно выиграть, победа в ней всегда останется за естественным ходом явлений, то есть природным. Поэтому, финал Уэллса — лишь один из возможных, но вполне вероятный, только уже не для марсиан, а для того, кто является для природного порядка самой главной угрозой — то есть, как ни прискорбно, человека разумного....

Прекрасно осознаю, что моя трактовка романа во многом спорна, но я и не претендую на его «окончательное прочтение». Просто хочется, что бы спустя 110 лет после создания, новые читатели открыли этот Великий Роман, который по моему мнению, является убедительнейшим Реквиемом по всей ныне существующей человеческой цивилизации и попытались задуматься над его социальным и философским содержанием. Может быть, в данном вопросе я и неправ. Однако, это как раз тот самый вопрос, в котором мне совсем не хочется оказаться правым....

«Спящий» остается одной из самых недооцененных книг Уэллса, которую, на первый взгляд, затмевают ужастик «Человек-Невидимка» и приключенческая фэнтези «Машина Времени». А между тем, «Спящий...» — книга в истории фантастики ключевая по многим параметрам.

Это, во-первых, корни современной фантастики о будущем. Перед нами — полноценный образ «мира завтрашнего дня», живой и действующий. Предшественники Уэллса, даже Жюль Верн, не заходили дальше «занимательной механики» в описании технических диковинок XXI века, да шуточных прогнозов о городах, погребенных под тоннами навоза (а это приписывают Менделееву). Уэллс же создает настоящее общество со всеми его классами — правящими и угнетенными, и систему поддержания порядка в этом хрупком равновесии. И точно взвешенное соответствие между уровнем развития технологии и уровнем развития общества.

Во-вторых, «Спящий» — первая крупная антиутопия. Не будь «Спящего», не было бы «Мы», «451 по Фаренгейту», «1984» и «Дивного Нового Мира». Да, будущее по Уэллсу — это не золотой век утопистов! Мир поделен на классы, одетые строго согласно своему положению в разноцветные робы, а зомбо-пресса поддерживает в них иллюзию, что они граждане Земли и влияют на что-то. Видимость демократии, видимость плюрализма — как нам знакомо это зрелище, когда власть и марионеточная «оппозиция» грызутся на потеху публике! На деле даже военный переворот не приводит к изменениям в жизни людей — просто одна тирания сменяется другой.

Перемены сверху невозможны — перемены всегда идут снизу, говорит нам Герберт, а внизу стоит неграмотный, осатаневший от работы мужик с лопатой. И стоит сдернуть с него на мгновение пелену дурмана — взрыв неминуем. Вот вам и «В-третьих» — «Спящий» это воплощение воззрений Уэллса-социалиста на общественное устройство и едкая сатира на действительность Британской империи его времён. Да и не только Британской...

В общем, «Когда Спящий проснётся» это тот случай, когда классикой становятся не за возраст, а за содержание. До тех пор, пока не поползут по нашей планете гигантские раки под умирающим Солнцем, тема власти и толпы будет актуальной, а вместе с ней — и эта книга.

С тем, что некоторые романы Уэллса стали фундаментом для целых направлений фантастики, не поспоришь. С этой точки зрения «Человек-невидимка» воспринимается немного легкомысленно, ну вроде как приличный развлекательный роман, ещё можно косвенно привязать его к формированию тематики супергероев и их противников. Конечно, читать эту книгу в качестве простого развлечения можно, но меня заинтересовал тот факт, что в данном произведении при внимательном прочтении обнаруживается двойное дно. С первым смысловым планом всё ясно — приключения и фантастика, но также, на мой взгляд, эту книгу можно рассматривать в качестве наглядного пособия для тех, кто занимается составлением компроматов, подвизается на поприще государственной пропаганды. По явному смыслу текста Невидимка — герой строго отрицательный, если же разобраться, то это изначальная жертва, человек гуманный, доверчивый и легкоранимый, из него сделали монстра уже постфактум те, кому это больше всего было выгодно.

Повествование начинается с появления в провинциальном Айпинге, что в Западном Сассексе, странного незнакомца, плотно закутанного в темный плащ, скрывающего лицо под слоем бинтов и за очками-консервами. Чужак поселился в местной таверне, внёс щедрую плату и занимается некими научными изысканиями. Постоялец ведёт нелюдимый образ жизни, в общении с окружающими груб и вспыльчив, категорически не идет на дружеский контакт, чем вызывает подозрение провинциалов. Личность таинственного незнакомца быстро обрастает досужими слухами, утверждают что он беглый преступник или же жертва какой-то страшной аварии, но истины до поры никто не знает. Однако, шила в мешке не утаишь и то, что этот человек скрывает под толстым слоем плотных бинтов в скором времени будет явлено окружающим. Их реакцию предугадать несложно, ведь мы боимся всего, чего не можем объяснить, всех, кто хоть в чём-то отличается от нас, и чем менее образованны люди, тем больше они подвержены этому недостатку.

Вот, если коротко, отправная точка развития сюжета. В целом, произведение читается легко, язык повествования приятный, не выглядит архаичным. Начало романа кажется немного затянутым, автор переборщил с нагнетанием таинственности, но после неизбежной демаскировки главного героя динамика выходит на достойный уровень и далее устойчивый интерес уже не снижается. Стоит отметить приятный юмор Уэллса, его не так много, но он всегда к месту. Автор не выдавливает из себя шутки, не пытается рассмешить читателя банальными гэгами, но если по ходу написания в его голове рождается острота, то она тут же находит своё применение в тексте и приходится к месту. Важно отметить, что повествование ведется от лица безымянного рассказчика, который не тождествен автору. Нарратор пытается собрать воедино все показания очевидцев, причастных к появлению Невидимки и выстроить из них логичную картину произошедших событий. Один только этот факт говорит нам о том, что слепо верить рассказчику нельзя, если он и не ставит целью обмануть читателя, то может сам являться жертвой дезинформации свидетелей, преследующих какие-то свои интересы.

Если довериться рассказчику, то Невидимка предстанет перед нами в крайне нелицеприятном свете — это полнейший психопат с манией величия без жалости идущий по трупам к своей безумной цели. На деле всё совсем не так и сейчас поясню почему. На своём пути Невидимка не встречает положительных персонажей — в лучшем случае это недалекие обыватели, привыкшие сначала бить, а потом думать, в худшем — коварные мерзавцы, готовые на любую подлость для собственной выгоды — примером тому бродяга Марвел и доктор Кемп. Жители Айпинга — типичные обыватели со всем присущим набором суеверий, агрессией и страхом перед неведомым. Их воспоминания о Невидимке прошли траснформацию самооправдания — своё болезненное любопытство и самоуправство они объяснили плохим поведением Невидимки, сами в это поверили и убедили рассказчика. Воспоминания Марвела — типичные отмазки мелкого уголовника: «Я не я, гражданин начальник, он сам мне деньги в карманы пихал, а я только на стрёме и вообще, гад он.»

Но главный источник информации — доктор Кемп, бывший однокашник главного героя, к которому тот обратился за помощью в трудной ситуации. Подробную историю Невидимки мы вроде как узнаем от него самого, поэтому она кажется достоверной, но обратите внимание — рассказчик узнал эти факты из уст Кемпа! Не может человек, ищущий помощи, так картинно рисоваться мизантропом и преступником перед своим слушателем, как это делает главный герой. Кемп — сам ученый, он занимается исследованиями на дому, что подтверждает интерьер его кабинета. Как поступит такой человек без моральных принципов, узнав место нахождения открытия Невидимки? Вопрос риторический, этим и объясняется всё дальнейшее поведение Кемпа, его чрезмерная активность в преследовании главного героя, что даже полковник полиции посчитал предложенные им меры крутыми. В то же время Невидимка способен довериться каждому встречному незнакомцу, будь то Марвел или Кемп, не очень это вяжется с образом безумного маньяка.

Кому было выгодно представить главного героя в чёрных красках мы узнаем из эпилога, хотя это и так понятно. Сопоставив все известные факты, мы неизменно приходим к выводу, что очевидцы передают нам версию событий, выгодную для них. Хотя по косвенным свидетельствам рисуется совершенно иная картина. Повышенная враждебность Невидимки к Кемпу обусловлена его действиями, в то же время причинять вред случайным людям герой не желает, полковнику и полицейским он говорит: «Я с вами не ссорился» и только в порядке самозащиты, защищаясь, он может им повредить. Стоит отметить, что Уэллс был не только писателем, но также состоял в Фабианском обществе, активно интересовался политикой. В этом романе он показал как из жертвы можно сделать злодея. За аналогиями из истории далеко ходить не придется, для информационной войны хороши любые средства — чем нелепее и страшнее ложь, тем проще в неё верят. Так что на место Невидимки можно поставить любого, хоть Каддафи, хоть Бен Ладена, по вкусу.

Строго говоря, путешествия во времени совершались и до Уэллса. Однако, трудно назвать произведение более эпохальное для НФ как особого вида литературы, чем «Машина времени». Оно стало эпохальным и для самого Уэллса, открыв череду великолепных НФ романов. К слову, тема перемещения героев во времени оказалась одной из самых плодотворных тем во всей фантастике. Как известно, к ней обращались писатели самого разного масштаба и дарования, включая и таких, как С. Лем.

Эта книга впервые попала мне в руки, когда мне было лет одиннадцать. Помню, я очень медленно её читал, особенно поначалу, принимая за чистую монету «техническое описание» машины. К тому же уэллсов язык не очень прост для восприятия, в этом я еще раз убедился недавно, прочтя «Машину» в оригинале. Но самое яркое впечатление (до сих пор помнится) – описание первой встречи Путешественника с обитателями далекого будущего. Великолепно описано его смятение, тут же дождь с градом, маячащая за завесой дождя фигура крылатого сфинкса – картина сюрреалистическая! Действительно, что мы любим в фантастике? Вероятно, в первую очередь, то, что составляет её отличие от реалистической литературы – убедительность вымысла, «феномен достоверности», «опережающий реализм» и проч. Вот этот феномен достоверности в “Машине времени” присутствует в избытке. В этом смысле она остается, во многом, непревзойденным эталоном и по сей день. И.А. Ефремов говорил, что не только полемизировал с Уэллсом, но и учился у него мастерству фантастики.

Стоит отметить, что это произведение все же несет на себе отпечаток своей эпохи, точнее говоря, наступления новой, промышленной. Это хорошо видно из мировоззрения Путешественника по времени. Он испытывает неподдельный ужас перед морлоками. Но этот ужас до мозга костей материалистичен, в нем нет ничего суеверного, мистического, что часто встречается в романтической фантастике 19-го века, но нет и ничего «лавкрафтианского».

«Машина» наделена многими чертами антиутопии. И помимо восхищения писательским мастерством Уэллса, испытываешь уважение к его гуманизму и к глубине его социологических идей (время издания книги – 1895 г.!).

Недавно перечитал. Ну и просмотрел по диагонали отзывы на одну из любимых и, по-моему, значимых книг, не только фантастики, но и вообще мировой литературы. Удивился — рецензентами в основном отмечена фантастико-ужасная сторона романа. Мне же кажется, что это как раз не главное в книге, хотя и важная составляющая текста.

А вот, что мне видится (послойно):

- Слой об ответственности творца перед своими творениями. Моро — творец, Бог, если угодно. Уж, если посмел вмешаться в природу, то не надо бросать на произвол судьбы своих недочеловеков, едва научив их читать, писать и лицемерно повторять строки «закона», своеобразной религии, которая (по мнению Моро) и делает человека человеком. Короче — «Ты навсегда в ответе, за тех, кого сотворил.» Извините за перефразировку другого классика.

- Слой сатирический. Общество зверолюдей — картинка-пародия-аллегория на общество человеческое. Живя цивилизованной жизнью и повторяя в разных вариациях заклинание «Разве мы не люди?», мы каждый день проявляем животные черты доставшиеся нам по наследству от предков-зверей. Недаром Прендику, вернувшемуся к цивилизации, в каждом мерещились явные звериные черты. А мерещились ли? Может быть он просто начал видеть суть вещей?

- Наверное, можно выделить и слой цивилизаторский. Великобритания в те времена взвалила на себя «бремя белого человека»(как будто кто просил) — окультуривать «отсталые» народы, часто даже против их воли. Вот и получали таких гиено-свиней, свободолюбивых и непокорных(Индия, Афганистан).

- Слой критикующий религию: зверолюди при свете дня хором повторяют за Глашатаем Закона заповеди Моро, чтобы ночью благополучно нарушать их — против природы не попрёшь. Что-то такого же рода случалось и в викторианской Англии — почтеннейшие и нравственные на людях граждане превращались за закрытыми дверями в неприятнейших людей.

Вот примерно то, что я разглядел в романе, и никаких ужасов, никаких страхов — просто логичное развитие тогдашнего (а быть может и нынешнего) общества, ну разве немного приукрашенное авторской фантазией. Значит и жизнь такая — страшная, когда вступают в конфликт пережитки животного прошлого с наработками цивилизации.

Ну и в заключение — история, говорят, повторяется дважды: первый раз, как трагедия; второй раз, как фарс. С этим романом то же самое. Спустя некоторое время наш соотечественник М.А. Булгаков написал свою версию переделки собаки в человека. Но рассказывать здесь о «Собачьем сердце» будет уже оффтопом. См. отзывы в соответствующем разделе.

Книгу можно назвать идеальным фантастическим романом. В нем есть все, что должно быть: фантастическая гипотеза и ее реализация, погружение в творческий поиск гениального ученого, переживание вместе с ним — искания, неудачи, триумф, горечь и разочарование; помещение всего этого в человеческое общество (причем автор наделил его чертами, которые актуальны и для Англии начала 20 века, и ля России начала 21-го), исследование их взаимодействия. Причем все это идеально сбалансировано. Плюс к этому — увлекательный сюжет, яркие образы, точные детали и зарисовки, все, что необходимо для просто хорошей книги, не обязательно фантастической.

Из «Человека-невидимки» вырос целый жанр — «сумасшедший ученый, противопоставивший себя миру». Причем — редкий случай — основоположник сразу задал настолько высокую планку, что подавляющее большинство последователей дотянуться до нее не смогли.

Перечитывая «Бойцовский Клуб» Паланика, я долго не мог отделаться от мысли, что само деление на спокойных зажиточных потребителей и втихаря бунтующую обслугу, напомнило нечто из золотой классики. Ответ не заставил себя долго ждать, и рука сама потянулась к книжному шкафу с затрепанным томиком «Машины времени». Книга была заново проглочена всего за несколько часов, но самое большое удивление ожидало меня, когда уже собравшись написать отзыв, я просмотрел , так сказать, мнения моих предшественников. Само упоминание о т.н. экранизации, в которой от Уэллса осталось только одно общее название, честно признаюсь, вообще вогнало в ступор. Откровенные признания о том, что в современности, найдется гораздо больше книг, с которыми куда приятнее зависнуть долгим скучным вечерком, наоборот изрядно повеселили. Книга Уэллса обернута в условную фантастическую оболочку, но на самом деле она не о будущем, а по сути представляет из себя завуалированное от глаз пронырливой критики, мощное социальное исследование. Когда Вам скучно и «неча почитать», Вы всегда лезете за утешением в серьезные, практически научные работы? — Тот то -же.

Сама механика перемещения во времени не занимала автора, поэтому по меньшей мере, смешны попытки критиков высмеять наивность его научных рассуждений, подобные серьезному физическому диспуту о слепоте «Человека-невидимки». Техническая сторона романов — не более, чем побочный продукт идей автора, которому совсем не нужно было для этого напрягать фантазию и ударяться в футуристическое модулирование. Дело в том, что все образы описываемого будущего находились у Уэллса, буквально под окном. Выстраивая все общество в виде гигантской «пищевой цепочки» с работягами — элоями, и злобными трутнями-каннибалами, выведенными под маской «морлоков», Уэллс писал о том, что в его годы являлось жестким табу для писателей: почти 12 часовой рабочий день, скотские условия работы на производстве, индиферентное отношение собственников к собственным работникам.... Еще два мнения о романе весьма любопытны: что, де книга чрезвычайно устарела и так и осталась в своем, уже далеком от нас 1895 году. Вторая, не многим лучше первой — о том, что будущее, предложенное Уэллсом кошмарно, и жить в нем, однозначно никому из нас не хотелось бы. Проблема этих высказываний заключается в том, что и сегодня, выглянув из окна, мы видим пред собой тот же самый мир уэллсовской «пищевой цепочки», со слегка изменившимся социальным составом. В капитализме 21 века уже не принято скармливать на завтрак рабочих, принятие многих социальных законов сделало большинство наших современных «морлоков» чуть не вегетарианцами, однако сама последовательность цепочки осталась неизменной. Заводы, банки. крупные корпорации — где бы ты не находился, на какой бы должности не прибывал, как бы комфортно себя не чувствовал, но рано или поздно, ты все равно упрешься головой в потолок, где на более высокой цепочке притаился ТВОЙ морлок, который, в свою очередь является всего-лишь, дрожащим элоем, по отношению к другому морлоку. И так-все выше и выше, пока эта цепочка, как описано у Уэллса не начнет пожирать саму себя. А существует ли еще в этом мире надежда? Надежда эфемерна, сложившийся веками круг не разорвать. Но «даже, когда разум и сила иссякнут, благодарность и ответная нежность все еще будут жить в человеческом сердце».

В романе Г.Д. Уэллса «Человек-невидимка» впервые в истории искусства был показан тип злого гения, строение личности которого базируется на:

1) Гениальном интеллекте;

2) Жажде власти;

3) Психопатическом складе характера (Психопатия по истерическому типу);

4) Прогрессирующем цинизме;

5) Макиавеллисстических принципах в общественной деятельности.

Гриффин предстаёт в образе талантливого учёного,

Ощущение безнаказанности, вседозволенности, собственного превосходства — морального и физического — создало стойкую потребность в повелевании окружающим обществом. Возникает прямопропорциональная зависимость между жаждой власти и нарастающим цинизмом. Гриффин уже не задумывается о морально-нравственных аспектах воровства, грабежа и даже убийства. Иными словами, психическое восприятие человека выходит на новый уровень, когда он уже не ассоциирует себя со своим биологическим видом. Мир людей для него становится зеркальным отражением мира животных.

В романе очень тонко обыгрывается тема этого нового воприятия окружающего Гриффина мира — все люди ему представляются уродами или, в лучшем случае, неполноценными, чьим имуществом можно пренебрегать, а жизни их не намного ценее, чем жизнь бродячей кошки или собаки. И вдобавок, они неспособны оценить его гениальное изобретение, которое, в его понимании, должно поставить этих «юродивых» на колени перед Господином — то есть ним.

Вот он основной конфликт — какие метаморфозы (Уэллс вопринял этот вопрос буквально) произойдут с человеком, который получит доступ к власти? И какая это будет власть? Какими методами будет действовать человек для её достижения и какие средства использовать в зависимости от уровня этой самой власти? В понимании Гриффина неограниченная власть (а именно к ней он и смтремился изначально), а также пути к её достижению дают полный carte blanche... «Цель оправдывает средства.»

Ну вот, собственно говоря, и всё.

Да, в истории англоязычной фантастики немало блестящих рассказов. Есть заставляющая взгрустнуть умная сатирика Шекли, есть замечательные рассказы Брэдбери, есть трогательные полусказки Толкина. Изобретательность Азимова и Рассела, шокирующие миниатюры Брауна, неторопливость Саймака и Уиндема. Много всяких рассказов есть.

Но вот этот рассказ — это не просто столп, не просто классический образчик литературы. Это предвестник многих и многих рассказов в фантастике. Из этого рассказа растут корни «Автоматического тигра» и «Марки страны Эльдорадо». Он предвосхитил «Идеальную женщину», и даже, может быть, предвосхитил в чём-то прекрасные «Цветы для Элджернона». Недаром уже есть определённая традиция завершать этим рассказом составленные антологии.

Но для меня его прелесть не только в этом. Будучи безусловной классикой, этот рассказ ухитряется поднять классическую тему с непередаваемым оттенком нежности и грусти. Насколько трогателен и поэтичен этот рассказ, насколько щемящую ноту он создаёт... Неуловимое ощущение чего-то прекрасного, утончённого, грустного, контраст между реальностью и фантазией, и конечно, вездесущий скептицизм, плавно переходящий в игру воображения.

Каждый раз, когда я вспоминаю этот рассказ в связи с чем бы то ни было, у меня возникает ощущение, что я прикоснулся к невыразимой тайне бытия. Как у другого, не менее классического английского писателя:

« ...и они почувствовали такое блаженство, словно никогда до этого не знали ни счастья, ни мудрости, ни доброты, ни вообще жизни и пробуждения. Память об этом мгновении навсегда остались с ними, и до конца своих дней в минуты грусти, страха или гнева они вспоминали это золотое блаженство, и казалось, что оно и сейчас недалеко, чуть ли не за углом, – и душу их наполняла спокойная уверенность.»

И конечно, заключён в этом рассказе вечный вопрос фантастики.

Никто ведь не знает, какие двери способно открыть воображение.

Как много я отдал бы, чтобы хотя бы раз увидеть такую дверь... и открыть её.

Гениальный в своем роде рассказ. Впервые ставлю рассказу 10 и совершенно не жалею. Герберт Уэллс в данном рассказе затрагивает по моему мнению несколько тем, которые он хотел раскрыть.

- Первая тема. Что для человека важно в этой жизни. Да, неоспоримо, что каждый решает сам для себя, что важно для него в этой жизни. Но жизнь ведь у человека одна и её нужно прожить так, что бы не говорить уже в 40 лет, как Уолесс, что — «Я начинаю уставать от жизни, и все земные радости, какие выпадают мне на долю, кажутся мне ничтожными». А ведь данный человек, продвинулся в жизни очень далеко, получил хорошее образование в Оксфорде, практически получил должность министра. Но не в этом для него счастье, счастье в этой двери, а зелёная дверь на белой стене, в данном случае позиционируется Уэллсом как возможности, которые мы не смогли реализовать, даже когда очень хотели. Человек выбирает что важно для него, и порой забывает что он хочет сам. Уоллес всю свою жизнь искал эту дверь, он видел в ней своё спасение, волшебный сад манил его. И он нашел свою дверь. Просто гениальный абзац —

- Вторая тема которую мог затронуть Уэллс в данном рассказе, это тема рая. Человек хоть раз увидевший этот волшебный сад, стремится туда попасть всю оставшуюся жизнь.

- Третья тема, это тема того что, когда человек находится в детском возрасте, он более мечтателен, что он даже видит этот мир иначе чем взрослые, он стремится к сказке, а когда человек взрослеет, то в повседневной суете забывает о сказке. Посмотрите на сегодняшний людей, как они проживают свою жизнь?

Итог: Каждый поймет данный рассказ по-своему, кто возможно найдет для себя в нем то, чего я не упомянул здесь, даже скорее так и будет. Каждый увидит в зеленой двери что-то своё. Возможно даже что этот рассказ поможет поменять кому-то взгляды на жизнь, изменить жизненные ценности. Рассказ великолепен и гениален :appl:.

10/10

Есть произведения-однодневки, а есть книги на все времена, «Машина времени» Г. Уэллса безусловно относится ко второй категории, в чем же секрет нестареющей классики — ведь роман регулярно переиздается, а значит активно раскупается читателями даже спустя сто лет с момента выхода в свет. Это самое первое произведение крупной формы в библиографии писателя, в его основу были положены наработки, использованные в повести «Аргонавты во времени». Именно с этого романа принято вести отсчет зарождения хронофантастики, несмотря на то, что и до его выхода прием перемещений во времени использовался в литературе. Заслуга Уэллса в том, что он одним из первых дал внятное научное обоснование возможности хронопутешествий с использованием технических средств, а не родовой памяти, к примеру. Описания далекого будущего здесь разрывают шаблоны — автор описывает не хайтек и утопию, а напротив — перед нами антиутопическая картина вырождения человечества, призывающая читателя задуматься и ужаснуться.

В первой главе автор дает внятное и доходчивое обоснование теории временных перемещений, с массой примеров и простых аналогий, благодаря чему суть становится ясна даже школьнику. Показательно, что с самого начала нам дают понять, что главный герой и его слушатели — это не более, чем функции, автор специально оставляет большинство персонажей безымянными — Журналист, Очень Молодой Человек, Путешественник во Времени — т.е. перемещение главного героя в отдаленное будущее — это всего лишь вспомогательный прием, главная цель — описать последствия пути развития современной технологической цивилизации. Путешественник не старается изменить мир или найти в нём свое место, он простой наблюдатель, который хочет только осмотреться и отправиться назад. По ходу сюжета автор обращается к своим предшественникам, работавшим в жанре утопии, подчеркивая реализм собственного сюжета — к примеру, у героя здесь нет проводника, он почти не может общаться с местными и описывает все в точности так, как видит, ведь глубокие описания и подробности ему не доступны — для него все здесь чужое, непривычное — шутка ли дело, попасть в 802 701 год, это не через один век перепрыгнуть...

Эффект постепенного погружения читателя в неведомый мир усиливается тем, что Путешественник не сразу понимает суть всего происходящего, поначалу все видится ему пасторальной идиллией, первые впечатления от своего путешествия он выразил одним словом: «коммунизм». На этот момент стоит обратить особое внимание, т.к. гений Уэллса по сути предсказал здесь гражданскую войну в России, обнажив человеконенавистническую, людоедскую сущность зарождавшегося большевизма. Социальную модель мира будущего автор показал предельно просто — на поверхности обитают потомки капиталистов, называющие себя элои — красивые, беззаботные и веселые создания с интеллектом 5-летнего ребенка, а в глубоких подземельях поселились безобразные и агрессивные морлоки, ведущие свое происхождение от пролетариата. За кажущейся простотой скрывается глубокое понимание смысла нашей цивилизации, острый аналитический ум писателя, мрачный прогноз которого не утратил своей актуальности и до настоящего времени, это страшно.

В процессе чтения мне стало интересно проследить этимологию названий противостоящих друг другу слоев социума будущего. С элоями все просто — здесь безусловно слышится древнееврейское слово Элохим, которое в переводе означает «боги» либо же «Яхве», «Господь», т.е. во множественном числе получаем «господа», потомки высшего класса. С морлоками все немного сложнее, на мой взгляд, это слово двусоставное. Основу следует искать в английском warlock, т.е. «чародей», «волшебник», казалось бы причем здесь это, но дело в том, что этимология этого слова восходит к староанглийскому waerloga — «враг», «дьявол». Добавляем сюда прилагательное morbid — в современном значении «омерзительный», «нездоровый», староанглийского аналога я не нашёл, но здесь явно звучит корень mor-, восходящий к санскриту: maras — смерть всему живому. По идее всё сходится, для элоев морлоки — это дьяволы преисподней, несущие смерть, огромная опасность и источник всех возникающих страхов — т.е. названия классов здесь неслучайны.

Можно пойти ещё дальше и задуматься над тем, почему потомки высшего класса избрали для себя древнееврейское самоназвание, а «дети рабочих» приняли староанглийский термин, но здесь нужно быть в курсе авторской позиции по национальному вопросу, я не владею этой информацией, так что ничего не утверждаю. Однако здесь необходимо привести два факта из биографии писателя. Первое: Уэллс находился у истоков возникновения Фабианского общества, которое стояло на позициях немарксистского социализма. Второе: в 1907 году писатель стал членом Евгенического общества. Если сложить два и два и не побояться получить при этом четыре, можно обоснованно предположить, что Уэллс положительно относился к идее европейской консервативной революции. Это позволяет разрешить ещё одну «непонятку»: почему в контексте романа автор относится к элоям с жалостью и презрением, а к морлокам — с нескрываемой ненавистью, ведь наоборот социалист должен стоять за пролетариат и осуждать эксплуататоров. Обратите внимание, в романе начисто отсутствует средний класс — главная опора общества, там где нет среднего класса, пролетарии неизбежно превращаются в люмпенов, а их хозяева деградируют. Сравните положение дел в современной России, где также нет реального среднего класса, при таком раскладе финал кажется немного предсказуем — жёстко, зато честно.

Правоту автора подтверждают также исследования некоторых современных футурологов, которые пришли к выводу о том, что в будущем человечество неизменно придёт к разделению на две основные расы, в первую войдут самые красивые и здоровые люди, а во вторую, по логике вещей, все остальные. Философская компонента романа производит не менее сильное впечатление, в попытке разобраться в причинах того, как человечество дошло до жизни такой, автор делится с нами своими соображениями. По его мнению, основу позитивного развития цивилизации составляют Свобода и Труд, там где эти понятия обесцениваются, возникает социум ленивых рабов. Сравним это с текущим положением в нашей стране, где главной мечтой большинства стало «взять кредит и не отдавать», т.е. получать блага без трудовых инвестиций, а все свои права и свободы люди беспрекословно готовы принести на алтарь безопасности — «лишь бы не было войны», «моя хата с краю», «был бы человек хороший» — вот основные принципы на которых строится наше общество.

Беспощадным молотом истины автор сокрушает краеугольный камень идеалистических воззрений гуманистов — мир без войны, всеобщее равенство, решение проблемы голода, перенаселения, загрязнения окружающей среды, так почему же рай на Земле на наступил? Согласно выводам автора, разум дается человеку в награду за лишения, необходимость преодолевать трудности, отвечать на вызовы времени. Там, где все проблемы, казалось бы, нашли своё решение, сон разума элоев неизбежно рождает морлоков. В этом контексте набатом звучит призыв Ф. Ницше: «Живи опасно!» — человек совершенствуется только в постоянной борьбе, которая открывает путь к истинной свободе и ведет ступень за ступенью по пути развития — к Сверхчеловеку. Стабильность и застой никогда не приведут к процветанию, их естественное следствие — вырождение и упадок. Поразительно, что Уэллс знал это ещё в XIX веке, в то время как в XXI столетии абсолютное большинство доверчиво внимает досужим басням о стабильности, удвоении чего-то там и незыблемости вертикали.

Безрадостная участь человечества, которая ожидает нас, если мы вовремя не одумаемся, находит свою кульминацию в 14 главе романа. Безысходность и мерзость запустения последних столетий существования Земли способны поколебать даже каменное сердце. Показательно, что первому редактору романа пришлось вырезать из этой главы наиболее жёсткие фрагменты, и до сих пор в русском переводе «Машина времени» издается без этих эпизодов, которые в восстановленной редакции авторской рукописи получили название «Серый человек». Вспоминается невесёлая шутка о том, что пессимист — это хорошо информированный оптимист. Предупреждение Г. Уэллса — это не попытка нагнать жути, но способ достучаться до тех, кто еще не очнулся от сладкого морока иллюзий, каждый прожитый нами день неумолимо приближает нас к описанному в романе финалу, смею надеяться, что всё изменится, ведь недаром эту книгу не постигло забвение, если хотя бы один из тысячи читателей задумается об этом, значит автор трудился не зря.

В романе А. Кларка «Пески Марса» капитан Норден неслучайно приводит в пример «Машину времени», указывая на то, что это пример подлинной литературы, которую будут читать и восхищаться спустя сотни лет, в отличие от бульварной подёнщины, печатающейся по принципу «прочитал и забыл». Приключенческая составляющая в романе вторична, поборников психологизма автор также просит не беспокоить. Тем же, кто неравнодушен к будущему цивилизации, кто видит весь абсурд и лживость современного общества, этот роман придется по вкусу. Для меня «Машина времени» открыла Г. Уэллса как искреннего и правдивого социального мыслителя, человека, который мог силой мысли проникать в грядущее, оставить своим современникам и потомкам яркое и образное предупреждение того, чего нельзя допустить. До знакомства с романом я ошибочно считал, что это легкая хроноопера для младшего школьного возраста, как же я рад, что тогда ошибался. Рекомендую роман не только любителям фантастики, но и ценителям большой литературы.

«Машина времени» Уэллса — один из самых интересных литературных памятников эпохи fin de siecle — времени «конца века». Причем, актуальность книги не вызывает сомнений. В ней отражен дух эпохи конца века, когда безудержной фантазии писателя объединяется с использованием научных концепций. Уэллсу удалось смешать ранее смешиваемое с трудом, и неохотно.

Ведь, уже были художественные произведения, рассказывающие о машинах или изобретениях. Были и социальные книги, проникнутые той или иной «научной» концепцией развития общества. Но только Уэллсу удалось сплавить впервые в одно и научный способ рассуждения с фантазией, лишенной опоры на строгий факт. И этим именно он создал новый жанр – «научную фантастику».

Роман начинается с лекции, читаемой Путешественником по Времени, в которой от кратко излагает теорию Универсума как единого объекта, обладающего не тремя эвклидовыми измерениями, но, по меньшей мере, четырьмя, где четвертое – есть время. Время – это одно из измерений всякого существующего предмета, и как мы научились передвигаться в рамках трех постулируемых нами измерений, так мы можем научиться свободно перемещаться и в четвертом.

Уэллса интересует социальная структура общества. И он проводит мысленный эксперимент — что случится, если тенденции по разделению классов в обществе довести до логического конца. Ведь, эволюция социальной жизни связана с разделением общественного труда и закреплении за работником способности выполнять определенную функцию. Об этом много писал великий социолог того времени Эмиль Дюркгейм в книге «Об разделении общественного труда», вышедшей в один год с книгой Уэллса.

Эволюционизм в социальной теории стал тогда одним из интереснейших и важнейших концептов, созданных в то время. Еще и теперь часто встречаешься с убеждениями, основанными на этих концепциях. Это своего рода изложение дарвинизма социальным языком. Перевод его с животных на людей.

Если у животных мы замечаем так называемое развитие по их большей приспособленности к условиям среды. То общество прогрессирует там, где люди больше приспособились к условиям социальной реальности. Фактором оценки тут служит совершенство производительных сил. И путешественник в Будущее едет туда, чтобы увидеть завершение социального прогресса, начавшегося в современности.

Социальная эволюция оборачивается в мире Будущего тем, что рабочий класс и эксплуататоры остаются не просто классами-антагонистами, но становятся разными биологическими видами. Как в животном мире приспособление к среде ведет к фиксации новых признаков в биологической форме, так и развитие общества в своей эволюции социальные роли закрепляет уже в морфологии человека.

В книге Уэллса концепция эволюции социальной жизни приобрела символическое значение. Не случайно, что первое, что видит Путешественник во Времени, это сфинкс – огромная белая статуя фантастического чудовища, расправившего крылья и с улыбкой взирающего на окружающую его реальность. Символ Вечности – но и символ разрушения, пожирания всего, сотворенного человеком, ненасытным временем.

И путь эволюции – это не только совершенствование. Всё живое, пройдя путь приспособления, постепенно переходит на путь отмирания. Тогда много писали о том, что как в животном мире из простейшего развивается сложнейшее, а потом вновь оборачивается в простое, благодаря одной лидирующей форме, позволявшей ранее успешно выживать, так и в обществе социальные формы, приобретая наибольшую сложность, потом вновь тяготеют к упрощению.

Время пожирает все, созданное человеком, и культура, ранее необходимая для совершенствования способа производства, потом становится ненужной.

И мир людей придет к полному уничтожению, к распаду на два биологических вида. Мы видим в мире Будущего бессильных Элоев, потомков эксплуататоров, которые достигли самого заветного желания всей правящих классов – тотальной праздности и полного освобождения от труда, — и гибнущих от этого.

И видим Морлоков, — ставших идеальным Рабочим Классом, привязанных навеки к своим станкам и лишенных даже способности показаться вне зоны фабрик и заводов, которая стала единственным доступным для них ареалом обитания , — и также идущих к вымиранию.

Война миров — событие глобального масштаба! Значимо оно для всех участников, даже для тех, кто является сторонними наблюдателями — для нас. Внесу свою лепту и я.

Заметила, что существует множество мнений относительно сути произведения — милитаризация, трусость людской породы, доказательство истинности слов «каждый сам за себя» и прочие, подобные этим. Честно, нахожусь несколько в замешательстве. Вероятно, этим важным мыслям в романе нашлось достойное место, но ведь Уэллс сам вполне доступно озвучил тему своего творения. Зачем же переиначивать?

«Прежде чем судить их [марсиан] слишком строго, мы должны припомнить, как беспощадно уничтожали сами люди не только животных... но и себе подобных представителей низших рас». Эти слова из романа как нельзя лучше отражают заглавную мысль произведения — колонизация. Да-да, она самая. Старый свет, большей частью Англия, вел активную политику относительно откровенного порабощения народов и земель Африки и Индии. При таком раскладе легко провести параллель между сюжетом романа и тогдашней жизнью. Марсиане — Колонизаторы; ужаснувшиеся и разбежавшиеся по углам Люди — Представители низших рас (со слов Уэллса); оружие марсиан, по силе превосходящее обороноспособность человечества — военная техника людей, более мощная в сравнении с копьями аборигенов; гибель марсиан от земных бактерий, неведомых им раньше — экзотические болезни, унесшие жизни европейцев, не готовых к опасностям тропиков.

«Разве мы сами уж такие апостолы милосердия, что можем возмущаться марсианами, действовавшими и том же духе?» — обращается к нам с вопросом автор. Ответ очевиден, всё предельно просто и искать скрытого смысла в тексте не нужно. Роман есть роман, пусть даже и такой замечательный как «Война миров», так для чего приписывать ему значимость пророчеств? Уэллс предположил как могут быть усовершенствованы технические достижения, не больше.

Однако, назвать роман фантастикой ради фантастики так же нельзя. Прочтение его не просто спасение от скуки на пару-тройку свободных вечерков. Нет, смысл точно оставляет послевкусие, горький привкус разочарования что ли. Вспомним образ главного героя, имя которого я забыла. Не случайно это человек из толпы, хотя не без амбиций. На протяжении повествования он переживает целую гамму чувств — любопытство, решимость и неуверенность, разочарование, торжество всего естества и конечно же страх, леденящий ужас (возможно, не самое подходящее выражение, отдаёт какой-то дешевизной, но только такую острую грань этого чувства будет испытывать человек, загнанный в угол, теряющий разум от безысходности и ждущий неминуемой гибели). Почему именно он, не знаю. Можно предположить, что читатели будут представлять своё поведение в подобной ситуации, не удивлюсь даже, если найдут много схожего с героем повествования. А так как со стороны видней, глядишь, и задумаются о сущности человеческой.

Подводя итог, Уэллс говорит: «Кругозор человечества вследствие вторжения марсиан сильно расширился. <...>Теперь мы стали более дальнозорки», — и слова его передают какую-то надежду на людей, населяющих мир, не знавший нападения марсиан. Дескать, бди! и следи за свой неровной поступью, кто знает какая напасть ждёт тебя завтра?

Как ни удивительно, но одна из лучших книг о Второй мировой была написана за сорок лет до самой войны…

Крах старого мира. Опустевшие улицы древних европейских городов и жуткий вой сирены над руинами. Толпы беженцев – ещё вчера мирных сытых обывателей. Отчаяние и проблески надежды. Нечеловеческая жестокость в сочетании с нечеловеческим же рационализмом. Высочайшие достижения науки на службе у людоедов… Откуда у жителя столицы величайшей мировой империи в конце самодовольного, исполненного веры в Прогресс и конечное торжество гуманизма XIX века такие странные видения? Видно уже тогда что-то носилось в воздухе, какое-то смутное предчувствие грядущих сумерек.

Тип повествования необычен для военной фантастики. Мы видим события не глазами полководца, двигающего стрелочки на карте, и даже не глазами солдата, «знающего свой маневр», а растерянным взглядом обычного человека, брошенного в самую гущу. Он видит лишь обрывки событий, а не целую картину, не знает, что происходит, кто побеждает, где линия фронта, жив ли ещё, наконец, кто-нибудь из его родных! И вот эта-то фрагментарность создаёт жуткое ощущение достоверности, как будто автор не придумал свою книгу, а уловил смутные образы, пришедшие из грядущих десятилетий, и воплотил их в форме страшной сказки о конце цивилизации.

«Если я еду в Лондон и вижу оживленную толпу на Флит-стрит и Стрэнде, мне приходит в голову, что это лишь призраки минувшего, двигающиеся по улицам, которые я видел такими безлюдными и тихими; что это лишь тени мертвого города, мнимая жизнь в гальванизированном трупе».

«Ты помнишь, как всё начиналось?» © — группа «Машина времени».

На самом деле Уэллс не был первым. Википедия услужливо подсказывает, что русский писатель Вельтман в романе «Предки Калимероса» литературно изобрёл путешествия во времени на целых 59 лет раньше, правда с помощью гиппогрифа (привет Роулинг). Но и техническое устройство для таких путешествий впервые описано малоизвестным испанским писателем Энрике Гаспар и Римбау на 8 лет раньше Уэллса. Но именно последнему, причём заслуженно, досталась честь и слава стать родоначальником мощного направления в фантастической литературе. Сколько с тех пор написано великолепных произведений целиком или отчасти посвящённых этой теме, сколько мастеров отдали ей должное — Брэдбери, Андерсон, Хайнлайн, Булычёв, Янг, Шекли, Каттнер, Саймак, Финней, Лем, Гансовский и многие, многие другие. Уже только за одно это я навеки благодарен «Машине времени».

Уэллсу конечно было попроще, чем многим авторам после него — он жил и писал до того периода, когда в начале второй половины двадцатого века фантастические идеи и сюжеты расхватывали как горячие пирожки. Но для автора все эти интереснейшие изобретения в основном лишь литературный приём, использующийся для придания большей остроты социальной направленности его произведений. Именно этакая позиция и подкупает в творчестве Уэллса вообще и в данном романе в частности. Я слабо верю в конкретный, описанный в «Машине времени» конец человечества. За более чем век, прошедший от года выхода романа, человечество изобрело слишком много таких вещей, которые способны избавить нас от постепенного вырождения наиболее радикальным способом. Но в главном — пессимистическом взгляде на будущее человечества, я с автором совершенно согласен.

В детстве мне было по-детски же обидно не узнать, что же случилось с Путешественником. Существует множество дополнений к Уэллсу, написанных разными авторами, но мне в своё время попался небольшой рассказ (теперь такие принято называть фанфиками) советского фантаста Михаила Грешнова «Второе путешествие Путешественника», проливающий свет на эту тайну. Позволю себе порекомендовать его Вам.

На мой взгляд, это самое сильное произведение Уэллса. В повести почти нет действия, только беседы обычного прожигателя жизни с парой людей. А впечатление у меня от повести было жуткое. Уэллс эмоцинально достоверно показывает насколько тонка и хрупка та грань, что отделяет цивилизованного человека от зверя. Повесть была написана за три года до начала второй мировой, когда Зверь вырвется наружу.

Этот не самый известный роман Уэллса относится к его лучшим книгам и является подлинной жемчужиной научной фантастики.

Задолго до начала Великой Войны (позже получившей название Первой Мировой), когда все были уверены, что эпоха массовых кровопролитий уже позади, Уэллс с научной точностью и с памфлетной злостью предсказал грядущую тотальную бойню. Он не ошибся ни в чём (даже в том, что войну начнёт императорская Германия) , а отклонение реальности от предложенного сценария приключилось лишь потому что воздухоплавание развивалось не такими быстрыми темпами, как полагал Уэллс. В самом деле, если бы цеппелины и «фарманы» появились на десятилетие раньше, мировая война пошла бы не по линии окопов, а именно так, как предположил Уэллс: ковровыми бомбардировками городов и коммуникаций. И точно также, как в реальности возникла патовая ситуация «окопной войны», воздушные флоты не могли бы удержать контроль над разрушенными территориями. Как в романе, так и в реальности, выиграть войну по старинке, лишь при помощи армии, в новых условиях было невозможно. Тактическое и стратегическое мышление Герберта Уэллса удивительно профессионально!

Но, кроме масштабных сражений и впечатляющей картины упадка мировой цивилизации до уровня каменного века (позже другие фантасты сотни раз копировали эти описания Уэллса), в романе есть живые люди — недотёпа из английской провинции и молодой немецкий офицер. Тут Уэллс показал себя и тонким психологом и великолепным стилистом, а не только гениальным визионером и жёстким аналитиком. Соотношение грандиозных панорам и реакции на них маленького, заурядного — но очень интересного — человечка выдержано безупречно.

Это литература. Большая литература. И один из лучших романов Герберта Уэллса.

Крайне неприятный роман. Он очень хорошо написан, ещё лучше выстроен интеллектуально, но выводы, к которым он подталкивает читателя, очень неприятны. Особенно неприятно, что возразить автору нечего. Он прав, Герберт Уэллс. И он совершенно беспощадно тычет нас, читателей, в свою неприятную правоту, и мы вынуждены соглашаться.

Поэтому и происходит отталкивание от этого замечательного романа. Остальные книги раннего Уэллса я перечитывал по многу раз. Но «Остров доктора Моро» только два раза. В отроческом возрасте и уже во взрослом состоянии, чтобы убедиться, что Герберт Уэллс и в самом деле не оставил мне ни малейшей лазейки, ни одного аргумента, который я мог бы выставить против его безупречно логичной конструкции.

Рассказ покоряет своей идеей и её реализацией.

В Стране Слепых вот уже пятнадцать поколений рождаются слепые дети и их приобщают к миру. На самом деле, к небольшой долине в горах, где они и проживают. Детям рассказывают мифы о «широком мире», дают щупать различные предметы, приобщают к языку, и прочее. Жизнь в долине крайне организованна: гладкие дорожки, ведущие в определённые участки долины, всегда чистые и гладкие, по траве ходить нельзя, на краях дорожек нанесена разная насечка для их идентификации. Но больше поражают сами жители Страны Слепых: они обладают великолепным слухом, обонянием и осязанием. Ночью у них день, а днём — ночь. Эталон женской красоты для слепцов — бархатистая гладкость кожи.

И вот в такой мир попадает нормальный человек, много путешествовавший и многое повидавший. Попал он в долину в результате несчастного случая при подъёме в гору в составе экспедиции. И при встрече со слепцами он, ну просто никак, не может найти взаимопонимания. Изначальное ощущение превосходства сменяется принятием СВОЕЙ ограниченности. Ведь сколько раз Нуньес не пытается доказать своё преимущество имеющимися у него дополнительными способностями — всё идет наперекосяк. А ответ предельно прост — мир долины максимально приспособлен под восприятие слепцов и служит их потребностям, ни больше и ни меньше.

Важным аспектом рассказа является Непонимание между людьми, не готовыми принимать мир иначе, чем они привыкли, а тем более, чем привыкли их предки. Теперь ясно, откуда ноги растут у «Пасынков Вселенной» Хайнлайна, «Поколения, достигшего цели» Саймака, и прочих. Но здесь момент несколько более широкий, чем ощущение окружающего мира — здесь речь идёт о дополнительном органе чувств, либо ином дополнительном параметре, иной дополнительной способности. Допустим, как объяснить четвёртое измерение через нашу трёхмерную реальность? Или как принять то, что существует ещё какой-нибудь дополнительный орган чувств, существенно расширяющий представление о мире? Даже сложно представить новое такое чувство... Шестое? А какое оно само по себе?

При чтении невольно вспоминался миф Платона о пещере. Думаю, он и подтолкнул Герберта Уэллса к такому рассказу. А то, как основоположник научной фантастики описывает странные и невообразимые состояния и явления — как всегда достойно высоких похвал.

Считаю, что именно «Война Миров» Герберта Уэллса стала отправной точкой во всех последующих фантазиях об инопланетных вторжениях на землю.

Автор создал сюжет, ставший классикой — инопланетные захватчики атакуют Землю, нанося страшный урон, а затем оказываются побеждены практически случайно.

Уэллс смешивает две сюжетные линии — одна относится непосредственно к вторжению, а вторая рассказывает о том, как его переживает самый обычный человек. Автор очень реалистично показывает реакции и само поведение главного героя, который страшно напуган происходящим и имеет лишь одно стремление — убежать как можно дальше от опасности.

«Война миров», в отличие от большинства фантастических произведений максимально приближена к читателю, очень достоверна и в определенном смысле реалистична. А что касается частого употребления названий английских поселков и городков, то Уэллс ведь писал свои книги в первую очередь для английского обывателя, чтобы какой-нибудь колбасник из Вулвича, прочитав книжку сказал: «А я ведь там живу!».

Человек-невидимка Герберта Уэллса — это роман о жизни и творчестве ученого в мире. Сложное и глубокое произведение. Ставя вопрос, насколько общество готово к новому, показывает историю Гриффина, который хотел донести свое открытие до общества и получить признание. Но столкнулся с тем, что никто, ни простые обыватели, ни его коллега — доктор Кемп, не приняли его открытие.

В этом свете «невидимость» стала основным лейтмотивом произведения — ни самого ученого, ни результатов его трудов никто не замечал. Непонятый и отвергнутый обществом Гриффин пытался завоевать успех силой, но ему смогли дать отпор, благодаря несовершенству его положения. Ведь быть невидимым — значит быть одиноким. Так как Грифин не хотел делить ни с кем свое открытие, то в результате остался без поддержки. Впав в ярость, у него не было другого выхода, как погибнуть и унести все новое с собой.

Помимо этого автор решает много других вопросов: плата за необдуманные поступки, жажду славы и признания порой бывает высока. Место человека определяет его способность мыслить не только личностными категориями, но и социальными, общественными, политическими. Важно умение ученого не слепо стремиться к достижению желаемого результата, но и сохранить при этом человечность и осознание последствий открытия.

В довершение можно сказаь, что Уэллс дает нам понять, что каждый человек в душе и мыслях невидимка, и у каждого из нас свой выбор.

Удивительно красивый, тонкий и лиричный рассказ, который больше ждешь от какого-нибудь Рэя Бредбери, а не от Уэллса. Очень трогательная и умная история человека, который однажды, в детстве обнаружил дверь, ведущую в сказку и... так никогда больше и не смог попасть туда, заедаемый бытом, сиюминутной суетой и хлопотами. Великолепная сказка о мечте, которая так легко раскрывает свои двери перед детьми и мимо которой проходят взрослые, подчас даже не замечая ее.

Я обязательно буду перечитывать этот рассказ иногда, в моей библиотеке он занял место рядом с «Алыми парусами» и «Маленьким принцем» — то есть с теми книгами, которые дарят ощущение чуда.

Что, на мой взгляд, делает «Войну Миров» шедевром, классикой жанра — так это полное правдоподобие, реализм происходящего. Создается впечатление, что читаешь настоящие воспоминания участника событий. И не важно, что на Марсе на самом деле нет разумной жизни и гигантские пушки — не самый эффективный способ доставки межпланетных экспедиций. Зато как удивительно точно описана реакция благополучного и, казалось бы, незыблемого викторианского общества на вторжение — от противоречивых слухов и недоверия через возрастающую тревогу к внезапному осознанию смертельной и неостановимой опасности, всеобщей панике и отчаянию. Увы, история полна подобных примеров, и вовсе не фантастических...

Орсон Уэллс позже довел реализм книги до логического завершения, заменив прошедшее время на настоящее в своей знаменитой радиопостановке.

Рождение жанра о вторжении пришельцев

Я прочитал «Войну миров» еще в детстве. Мне кажется, у многих была подобная история. Кто-то из взрослых советует прочесть интересную книгу (в моем случае это был отец), а ты уже затем спустя годы и даже десятилетия понимаешь логическую цепочку. В чем она? Все просто. Герберт Уэллс и его роман о вторжении марсиан на Землю был, наверное, первым произведением подобного рода. Роман стал культовым, знаменитым и почитаемым. Он положил начало целому жанру в книгах и киноискусстве. По этой причине его советуют от поколения к поколению и тем самым прививают любовь к подобному. Читается в основном в детстве, запоминается теплыми впечатлениями, становится любимым произведением, а более поздние уже слегка блекнут на фоне классики Уэллса. И картина вполне себе повторяется, когда уже ты начинаешь советовать своим детям прочесть эту книгу (я обязательно буду).

Я обожаю эту книгу. Одно из ярких воспоминаний детства, когда прочитываешь страницу за страницей и с ужасом представляешь подобную картину вторжения, когда люди не могут дать отпор, погружаясь в хаос происходящих событий.

Книга читается на удивление быстро и легко, несмотря на то, что была создана более века назад. Автор отлично демонстрирует переживания людей, их психологическое состояние, нерв всей истории. Огромные ужасающие машины до сих пор для меня предстают, как лучшие корабли/орудия инопланетян. И так интересно было наблюдать, как похоже их видят создатели экранизаций.

Нравятся описания событий в Лондоне, разных местечек, все подробно и настолько интересно, что сам будто оказываешься там же среди этих бедных людей, что подвергаются атакам тиранов. Автор прекрасно передает ужас, погружает в него. До сих пор помню, что вырываясь (с неохотой) от чтения, я вдруг осознавал, что я не там, это всего лишь книга, вокруг все спокойно и тихо. Это ли не признак великолепного атмосферного произведения.

Роман Уэллса пронизан картиной того, что зазнавшееся в своем превосходстве человечество на самом деле может оказаться всего лишь обычным видом, который может быть порабощен, использован, как и мы делаем с животными и природой в целом. В произведении мы встречаем как отчаявшихся и падших людей, так и тех, кто благороден и с достоинством переносит тяжелое время.

Меня не покидает чувство, что даже спустя сотню с лишним лет, если произойдет похожая ситуация, человечество будет вести себя подобным образом. Мир людей не меняется. Действия, мысли, склад ума все такие же, как и в романе Уэллса.

«Война миров» — отличное произведение, которое стало родоначальником целого направления в научной фантастики, как впрочем и многие другие произведения автора. Это необходимая книга для прочтения всеми, и она заставит взглянуть на роль человека во Вселенной.

Дела, дела, дела...

Сразу замечу, что на фантлабе у этого рассказа минимум в 4 раза больше отзывов, чем у любого другого уэллсовского рассказа. Это о чем-то говорит? Несомненно. Это значит, что проблема, поднимаемая в нем, волнует очень многих. Это что-то очень близкое и интимное, беспокоившее и щемившее душу, и вот наконец выплеснувшееся наружу в такой лаконичной и яркой форме.

Наблюдается три(!) стороны медали.

Орел... Как часто мы превращаемся в придатки протекающей вокруг нас действительности. Становимся детальками социума, выплавленными дабы строго выполнять свою общественно полезную функцию. Да, мы заняты́е, деловые и очень важные люди. Но где потерялась наша мечта? Наша вера в чудо? А может быть всё что мы делаем каждый день — это не то, к чему мы стремились и чего хотели? Иногда нам кажется, что всё могло быть иначе. Или даже что и сейчас можно было бы всё изменить и начать жить по-настоящему.. но мы вновь отворачиваемся от этой двери в мечту.

Решка... Гимн стремлению, стойкости и самопожертвованию. Дверь в стене всегда появлялась именно в те моменты, когда главный герой действительно куда-то спешил. Возможно, это дверь в лодырничество, забИвание и уход от проблем. В том-то и дело, что взрослые люди не бегут от проблем (в идеале), а решают их. Конечно, каждый думает: «ой, что-то мне не хочется... а может забить на всё и уехать далеко-далеко...» Не все могут не поддаваться соблазну и не упасть в ритме повседневности и напряжения. По большому счету, мы все герои.

И наконец, Ребро.... Дверь в стене — это дверь в своё сознание, в свою фантазию, возможно, в творчество. Так много скрыто в сознании возможностей, идей и миров. Даже в детстве мы чаще задумывались: откуда мы взялись, как движутся планеты, почему поднимается температура и т.д. Эта дверь — ребяческое любопытство самопознания. Иногда стоит минуту-другую задуматься над чем-то глобальным, сакральным — и сразу чувствуешь себя настоящим человеком.

Хочу предостеречь читателей данного рассказа от понимания его лишь со стороны Орла как единственно верной.

Несмотря на безоговорочное восхищение романом, все-таки основное возникшее чувство — острая жалость.

К Прендику, которому не повезло попасть на остров, где пережив испытания не только физические, но и душевные, пройдя цепочку страх-жалость-отвращение-отчаяние, он уже никогда не станет прежним.

К Монтгомери, которому в его молодые годы достался удел одинокого пьяницы, не имевшего другого наставника, кроме Моро, и других друзей, кроме зверо-человека.

К Моро, который схож с тем жестоким малышом, что ради интереса отрывает мушке крылышки и отпускает полетать. Доктор играет с живыми существами как с конструктором: а что будет, если я совмещу это и это? И что самое страшное, он Верит в то, что творит благо! Жаль, такому таланту могло быть уготовлено достойное применение. Жалость вызывают и потуги доктора выдать себя за Создателя. Некое извращенное стремление к совершенству, когда в природе и так все гармонично и цельно.

И, наконец, к зверо-людям. Этим НЕДОчеловеку/НЕДОживотному. «Раньше они были животными, их инстинкты были приспособлены к окружающим условиям, и они были счастливы, насколько могут быть счастливы живые существа. Теперь же они были скованы узами человеческих условностей, жили в страхе, который никогда не умирал, ограниченные Законом, которого не могли понять...» Вся жизнь — сплошное беспросветное страдание...

Финальные события подавляют. А поскольку все описанное — «пародия на человеческую жизнь» и общество, современные реалии узнаются практически в каждом абзаце, становится горько.

По моему скромному мнению, если книга способна вызвать настолько сильные эмоциональные переживания, то это несомненно выдающееся произведение. Браво, мистер Уэллс!

Гениальный рассказ о Мечте, неожиданных возможностях, появляющихся там, где их не ждешь, и всегда в тот момент, когда «важные» обстоятельства «мешают» протянуть руку в направлении своей Мечты... Это история человека, предавшего свою Мечту, позволившего ежедневной посредственности занять главное место в своей жизни.

Концовка рассказа не менее гениальна. Читателю дана возможность решать самому, чем был этот рассказ о зеленой двери и волшебном саде. Каждый сам определит, что для него реально. Суть рассказа не в том, что будет после смерти, гораздо важнее то, какую жизнь человек проживет. Превратит ли человек свою жизнь в волшебный сад, или согласится с «реальностью» серых улиц?

Десять баллов.

Стало быть, именно об этом романе упоминают профессора из фильма «Собачье сердце»: «Герои Уэллса по сравнению с вами — просто вздор... Что вы толкуете об Уэллсе, о мелких вещах...»

Если не ошибаюсь, в тексте самой повести Булгакова таких слов нет, но сценаристы фильма Бортко решили таким образом сделать отсылку... ну, скажем — к первоисточнику идеи. Идеи о превращении животного в человека посредством хирургического вмешательства. Понятно, что для Булгакова эксперимент профессора Преображенского — это всего лишь приём, механика, при помощи которой автор аллегорически критикует социальные противоречия. И кстати говоря, вопрос, на кого воздвигнута эта сатира — на новую по тем временам советскую власть или на не поспевающую за веяниями времени старую интеллигенцию — в общем, вопрос этот до сих пор является дискуссионным. А фильм Бортко, несмотря на то, что довольно точная экранизация, ставит перед зрителем ещё больше вопросов.

Ну да ладно, при чём же тут Уэллс? А Уэллс тут при том, что умудрённый опытом читатель при желании и без труда может разглядеть в романе критику колониальной и социальной политики тогдашней империалистической Британии. Да и сегодняшней, в принципе, тоже. В зверолюдях, которых белый просвещённый человек Моро вызволил из царства животных, легко угадываются коренные жители какой-нибудь условной Африки, либо — пролетарии из шахты где-нибудь в Девоне. Уэллс неоднократно подчёркивает, что обретшие человеческий облик существа сильно напоминают представителей негроидной расы, в другом месте он сравнивает забитого и тёмного зверочеловека с обычным английским работягой, тупо выполняющим то, что ему велено. Чего же более? Учёный с французской (почему-то не английской) фамилией даёт зверолюдям этические законы, обличённые, как и в аналогичном библейском случае, в форму заповедей. В конце этого свода привычно для христиан провозглашается, что при несоблюдении правил нарушитель будет уничтожен. Но оставленные без присмотра и надзора существа отказываются от шанса стать человеком и довольно скоро возвращаются к более привлекательной для них животной жизни. Тридцать лет спустя похожий сценарий описывает и Булгаков.

Вот эти вот поиски социального и политического контекста, на мой взгляд, ставят «Остров доктора Моро» на грань мягкой и твёрдой фантастики. Быть может, подтекста-то тут никакого и нет, автор ничего такого не имел в виду, писал строгую научную фантастику, ведь хирургическое преобразование организма — по тем временам актуальная и смелая научная идея. Но мы всё равно будем отклонять стрелку жанрово-тематического классификатора в сторону мягкой гуманитарной фантастики, выискивая в романе мотив социальных противоречий.

Знаковое произведение для научной фантастики, на уровне «Франкенштейна» Шелли, произведений Жюля Верна, повлиявшее на дальнейшее развитие произведений данного жанра. Ставшее известным и завоевавшим своего читателя в год написания.

Изобретатель перемещается во времени с помощью созданного им аппарата. Сначала он попадает в далекое будущее, где находит человечество, которое под воздействием социальных законов видоизменилось очень серьезно. Это мир 8002701года. Невообразимая цифра.

Под хитросплетение жизни будущего автор замаскировал свои опасения, и, возможно, недовольство направлением развития своего современного общества. И, как бы, предсказывает в своем романе грядущую социальную катастрофу, когда из-за жесткого разделения на класс бедных и богатых, в итоге пострадают обе прослойки. Богатые станут инфантильными деградантами, которые будут зависеть от низших классов, да еще и служить им пропитанием. Бедняки же эволюционируют в совершенно иной вид человека, неприспособленный к жизни наверху (во всех смыслах).

Элои, потомки элит и богачей, ведут, в общем то, легкую, веселую жизнь. Они только резвятся, гуляют, флиртуют, едят фрукты, живут беззаботно. Они не работают и ни в чем не нуждаются. Не занимаются наукой, литературой. Все для жизни — еда, одежда, появляются как бы сами собой. Исследователь глубоко разочарован уровнем интеллекта элоев. В их жизни нет трудностей. А если нет трудностей, то и нет развития. Но их популяцию нечто уменьшает. Нет описаний кладбищ.

Морлоки, народ, который эволюционировал из низших слоев населения, окончательно уйдя под землю, не только в социальном смысле. Они видоизменились, став истинными жителями подземелья, не переносящими дневного света.

Хотелось бы поподробнее узнать о производственных возможностях морлоков. Как происходит изготовление продуктов, необходимых элоям. Как моролки отлавливают элоев?

Но автор все таки больше вложил в свой роман возможный прогноз развития цивилизации. И решил не вдаваться в подробности жизни элоев и морлоков. Но роман нельзя назвать поверхностно написанным. Смысловая составляющая и сюжет очень хорошо прописаны, читать легко и увлекательно. Роман вызывает эмоции. Морлоки внушают ужас и отвращение. Элои вызывают жалость и умиление.

Крах человеческой цивилизации, предсказанный автором и зашифрованный в фантастический роман о путешествии во времени — это гениально.

Первое мое знакомство с этим легендарным романом состоялось, как и у многих, еще в детстве. Я был заинтригован сюжетом и, с замиранием сердца, читал страницу за страницей… Именно тогда зародилось мое особенное отношение к жанру благородной научной фантастики, которое не угасло и по сей день, а «Война миров» гордо возглавила список любимейших произведений на долгие годы.

С тех пор я не решался перечитывать эту книгу, боясь, по-видимому, разрушить детские впечатления. Возможно, я так и не сделал бы этого, если бы мою скромную коллекцию книжных раритетов не пополнило редкое издание этого романа (1935 года выпуска), приобретенное в очень хорошем состоянии у одного уважаемого питерского букиниста. В издании был представлен ранний перевод романа, выполненный Э. К. Пименовой, в ее интерпретации озаглавленный как «Борьба миров». Мне захотелось сравнить его с «каноническим» переводом Зенкевича, знакомым с детства, и я подумал: «Была не была, перечитаю!» Могу сказать, что не только не разочаровался, но и получил истинное удовольствие, открыв для себя много нового в этом выдающемся художественном произведении!

Во-первых – роман читается легко и приятно, написан красивым слогом, изобилует живописнейшими картинами, тончайшими и детальными описаниями мест, предметов, людей, их состояний и переживаний… Ты будто бы сам видишь все собственными глазами и веришь в это до глубины души. Отдельно хочу отметить, с какой любовью Уэллс упоминает и описывает десятки предместий и уголков Лондона. Их названия встречаются практически на каждой странице. Особенно контрастно на этом фоне сельской идиллии, выполненном в почти «бальзаковском» или «стендалевском» стиле, смотрятся слова «марсианин», «боевой треножник», «тепловой луч» и т.д. Они как будто из другого времени! Сразу понимаешь, какой эффект это произведение производило на читателей той эпохи!

Ну и конечно – насколько мастерски автором передано ощущение страха, напряженных до предела нервов, отчаяния граничащего с безумием. Насколько точно он обрисовал поведение различных психотипов людей в моменты столкновения с глобальным бедствием, описал вечное стадное чувство, неконтролируемый «социальный организм» толпы, управляемой паникой и страхом… Показал как краток путь от «венца всего живущего» до существа, находящегося на нижней ступени развития. Но при этом указал и на лучшие человеческие качества — редчайшее самообладание и благородство.

И самое главное — предвидел ли уважаемый мистер Уэллс, что пройдет 120 лет, а люди не изменятся? Что всех персонажей из «Войны миров», их мысли, действия и поступки, человечество нашего времени будет с легкостью узнавать в своем сегодняшнем окружении?

Классика научной фантастики, первый роман Герберта Уэллса, написанный в 1895 году, но не устаревший и сто с лишним лет спустя.

Книга небольшая, фактически журнальный вариант, но содержит и научные идеи, и социальные, и элементы жанра ужасов.

При этом некоторые утверждения настолько поразительны, например, фраза об обществе будущего на строго коммунистических началах, с комментарием — «это самая экстравагантная теория», что может создаться впечатление — все Уэллс заранее знал и слегка прикололся им над будущими читателями.

В общем, автор действительно отмечен печатью гения, а качество его труда реально проверено временем.

С детства перечитывал этот роман десятки раз; до того, что наизусть помнил большие куски текста. И до сих под помню «Все видимое пространство под нами занимала Луна — исполинский кривой клинок белой зари, исщербленный прорезами мрака; серповидный берег, затопляемый волнами тьмы, из которой вздымались навстречу солнцу вершины гор и утесов...»; «Звон будил эхо в кратере и вибрировал в такт мерцанию крупных звезд. Кроваво-красный солнечный полумесяц опускался при этих звуках...»; «А на небе — молодой месяц, синий и мутный, как отдаленная горная вершина склонялся к западу вслед за солнцем...».

В 12 лет мне было крупно плевать на абсолютную ненаучность каворита; на невозможность полета на каворите, даже при его наличии; на полную невозможность существования атмосферы только на одной половине Луны и т.д.

Мне было интересно другое — вот Бэдфорд встречает Кавора; вот они строят шар; вот летят в пустоте и падают во мрак лунной ночи; вот ждут восхода солнца...

Все это казалось мне исключительно изумительным, завораживающим, дразнящим и обещающим.

Детство уходит безвозвратно, но когда я хочу вспомнить детство — я беру, и читаю этот прекрасный роман. Для меня этого достаточно, чтобы поставить ему высочайшую оценку.

И две экранизации я, соответственно, пересматривал неоднократно.

И меня не коробит прямолинейный сюжет; нисколько. Герои, коих всего, по сути, два, сугубо индивидуальны. Возможно, их характеры несколько прямолинейны — но они есть!

Фрикообразный гений Кавор и сугубо приземленный, материальный, капиталистический Бэдфорд образуют отличную пару, в которой один не затмевает другого.

И, при всей прямолинейности, сюжет также не является пустым; он весьма интересен и разнообразен внутри этой прямолинейности.

И бесчинства Бэдфорда в моем детстве воспринимались мной исключительно положительно — мы тогда не знали никаких Халков и прочих монструозных персонажей. Образно говоря, в пещере лунных мясников Бэдфорд и ведет себя наподобие Халка.

Считаю, что и с литературной точки зрения написано очень качественно; прекрасный, разнообразный, богатый язык (может, частично тут заслуга конкретного, неизвестного мне, переводчика).

И при всей невозможности описанного, Луна видится ярко и подробно; и её вполне земной характер (с добавлением некоторой экзотики) также оставляет исключительно приятное впечатление.

Я, конечно, пристрастен, но не могу найти в этом ограненном алмазе никаких изъянов.

Вот уже больше 100 лет прошло с момента написания романа, а толки разного рода всё не утихнут. Одни Уэллса Гением зовут, другие говорят, что он скучно пишет. Иные же утверждают, мол, автор-то ненаучен! и даже какие-то факты приводят в доказательство недоказуемого. Каждый норовит взвалить на свои плечи ношу критика и высказать мнение по поводу. Нет-нет, вы не подумайте, я особняком себя не ставлю, с удовольствием поделюсь размышлениями. Так в чём же секрет? Как писателю удалось вызвать такой неподдельный интерес?

Уэллс озвучил то, что многие держали в голове как тогда, так и сегодня. Мысли о межклассовой борьбе, неравномерном распределении ресурсов, толстосумах и голодной старости постоянно витают в воздухе с момента появления сословий. Пожалуй, в капиталистической Европе конца ХIХ века проблема достигла точки кипения — пока одни выжимают всё возможное из мануфактур и подгребают денежки под себя, другие трудятся на благо общества, частью которого вроде как даже и не являются, так себе, знаете ли, третий сорт и средство обогащения. Уэллс же считал себя социалистом и на происходящее он имел свое, прямо сказать, гневное мнение, которое в ходе некоторых творческих метаний оформил в виде данного романа и выдал на суд публики. Народ, всегда и от всех требующий хлеба и зрелищ, остался немало доволен и тут же принялся писать рецензии, восхваляющие произведение и его создателя.

Мне понравились слова А. Стоянова (хотя, я могу ошибиться с авторством, но фраза из его статьи) касающиеся концепции романа — «Когда побеждает Прогресс, Человек проигрывает». Так оно и есть. По версии Уэллса из-за фатального стремления человечества развивать-развивать-наживаться миру и стало известно о эллоях и морлоках. Достаточно резко, но зато истина. К слову о правде, Уэллс же не переврал действительность, он просто показал её опустив 800 тысяч лет. Аристократы остались аристократами — эллои — красивые, ленивые, местами глупые млекопитающие (со временем ставшие травоядными) живущие инстинктами; трудяги продолжают влачить своё существование в труде — морлоки — хищные животные, знающие своё дело и так же повинующиеся приобретённым инстинктам. Дальше — больше. Прокатившись вперёд на своей машине Путешественник по времени видит картину ещё менее приятную современному человеку — всяческий разум с планеты истребился (читай самоистребился). В далёком будущем на Земле правят крабы и лишайники! Какую угнетающую картину представил нашему взору автор. Получается прогресс (видимо, не только научный) не прогресс вовсе, а деградация? Или дело не в самом прогрессе, а в нашем к нему отношении? И вообще может прогресс дела не касается? Над этим я ещё подумаю.

Ну и в заключении процитирую Герберта Уэллса: «Наша истинная национальность — человечество». Как же хочется верить, что люди перестанут просто восхищаться талантом и гениальностью автора этих слов, а поймут их значение, примут к сведению и будут уже что-то делать. Иначе недалёк тот час, когда предположение Уэллса о днях грядущих станет реальностью.

Лучшее и самое человечное произведение Герберта Уэллса. Такие двери в прекрасное и неведомое снятся по ночам, мерещатся в полусне, воспоминания о них не дают покоя — символ тоски по упущенным возможностям, ведь, кажется, было так близко...

При прочтении этого романа Уэллса (что делал много — даже не могу назвать порядок числа — раз) я всегда обращал внимание прежде всего на конфликт Гриффина и социума. Социума, кстати говоря, довольно разнообразного, но в целом прописанного автором таким образом, что почти все его персонажи вызывают в той или иной степени неприязнь. Этот конфликт, конечно, и находится в центре произведения, придавая ему и драматизм, и местами довольно увлекательный «экшн».

И вот каково мое ви́дение этого конфликта. Безусловно, социум вызывает негативные эмоции. Многие из персонажей романа, с которыми приходится сталкиваться Гриффину, едва ли не отвратительны. Но я все равно на их стороне — по одной очень простой причине. Все они, конечно, плохие люди. Но люди. А Гриффин с его невидимостью в сочетании с несомненной психопатичностью — вообще не человек. Я не могу воспринимать его как человека. Это существо за гранью естества. О таких примерах подлинного зла можно прочитать рассуждение в прологе повести Артура Мейчена «Белый народ»: летающие камни, поющие розы (я не помню дословно, но суть именно такова).

Плохим людям в каких-то ситуациях можно сочувствовать. Тем, кто уже не человек — никогда. Сочувствие к Гриффину у меня появилось только после его гибели, когда к нему вернулся облик. Тогда он и стал снова человеком.

Можно ли человека превратить в животное? А можно ли животное превратить в человека? И то и другое возможно. А отсюда неизбежный вопрос, на который пытается ответить автор (обратите внимание на дату написания) что такое человек? Или что такое определяет человека — человеком? И, как мне кажется, рассуждения автора значительно интереснее и вернее, чем у сотен философов, написавших сотни толстенных томов на эту тему. А потому и книга эта на все времена.

великолепный пример социально-научной фантастики. по моему скромному мнению, именно социальное направление в фантастике излюбленная тема Герберта Уэллса и её исполнение ему отлично удаётся. на сей раз на недостатки человечества автор указывает через призму обитателей Луны — селенитов. сразу скажу, что у меня, как у читателя, они не вызывают ни капли симпатии, да и вообще нет там героя, который вёл бы себя как Герой. есть Кейвор, есть Бедфорд, Великий Лунарий и лунатики, но все они представляются мне жалкими, а от части неприятными. думаю, этого и хотел достичь Уэллс, ведь описанные им представители человеческого рода местами трусливы, нерешительны, рассеянны, а порой агрессивны и грубы. селениты же предстают в образе бесчеловечных (хотя, они вроде и не должны такими быть:)) и почти беспомощных существ неприятной наружности. порой всё же и те и другие в чём-то оказываются хороши, чего скрывать-то:)

развязка интересная получилась, вызывает несколько противоречивые чувства — вроде бы Кейвору следовало бы держать язык за зубами, не пострадал бы тогда, но если бы скрыл или соврал, то поступил бы как истинный Землянин:) парадокс:)

несложный роман в отличном остроумном исполнении. есть в этом произведении Уэллса также достаточные для научной фантастики объяснения изобретений и природных явлений, что меня всегда радует:)

«Может ли невидимый видеть?

Если бы Уэллс задал себе этот вопрос прежде, чем написать роман, изумительная история «Невидимки» никогда не была бы написана…

В самом деле, в этом пункте разрушается вся иллюзия могущества невидимого человека. Невидимый должен быть слеп!

Отчего герой романа невидим? Оттого, что все части его тела – в том числе и глаза – сделались прозрачными, и притом показатель их преломления равен показателю преломления воздуха.

Вспомним, в чем состоит роль глаза: его хрусталик, стекловидная влага и другие части преломляют лучи света так, что на сетчатой оболочке получается изображение внешних предметов. Но если преломляемость глаза и воздуха одинакова, то тем самым устраняется единственная причина, вызывающая преломление: переходя из одной среды в другую равной преломляемости, лучи не меняют своего направления, а потому и не могут собираться в одну точку. Лучи будут проходить через глаза невидимого человека совершенно беспрепятственно, не преломляясь и не задерживаясь в них, ввиду отсутствия пигмента, следовательно, они не могут вызвать в его сознании никакого образа.

Итак, невидимый человек не может ничего видеть. Все его преимущества оказываются для него бесполезными. Грозный претендент на власть бродил бы ощупью, прося милостыню, которой никто не мог бы ему подать, так как проситель невидим. Вместо могущественнейшего из смертных перед нами был бы беспомощный калека, обреченный на жалкое существование.» Яков Перельман, «Занимательная физика», том, ЕМНИП, первый.

Это в теории. На практике же...

На практике это второй роман Уэллса из прочитанных мной. У этого якобы научно-фантастического томика мощнейшее двойное дно — наше с вами общество, вертясь в котором, невидимый человек не питает особых иллюзий к своему могуществу. Ну да обо всём по порядку.

Он — гений и в то же время безумец, дошедший до ручки, изгой. Начав свои изыскания в области изучения оптических явлений и всего, что с ними связано, он очутился без поддержки в самом их начале и, дабы продолжать их, обобрал до нитки своего отца. Отец от нервного срыва умер, а Гриффин (имя невидимки) даже на похороны не пришёл. Стыдно даже как-то.

Далее исследованиям ставят палки в колеса различное сельское быдло, погодные условия и рельеф. Наш герой, ударяясь обо все подводные камни, всё же идёт на дальнейшие жертвы ради науки... В конце концов, единственный человек, у которого Гриффин надеялся найти понимание и поддержку, воткнул ему нож в спину и заявил в полицию. Вроде бы «из благих соображений» (садюга Гриффин предлагал ему стать на путь запугивания и террора, а белый, пушистый, добродетельный и сознательный д-р Кемп не мог такого допустить), но что-то как-то не особо верилось в благие намерения того, кому Гриффин излил душу. Counterterrorists win, Гриффин убит, а ещё один упитанный забулдыга, которого наш странствующий учёный всеми правдами и неправдами держал при себе, сграбастал его записи и сворованные бабки и открыл на последние бизнес, не особо, впрочем, отрицая, что не было бы счастья... и что Гриффин был гений: его записки-то он так и не расшифровал и унёс тайну невидимости с собой в гроб. Такие дела. Не зря к белым, пушистым, добродетельным и сознательным сердце почти никогда не лежит. А к таким вот Гриффинам — запросто. Повторюсь: гений, доведённый до отчаяния, изгнанный отовсюду, преданный и убитый... Остальные немалые достоинства текста даже как-то меркнут рядом с мастерски поднятыми в нём проблемами.

Легендарная и лучшая фантастика в мире, в моем ТОП 10 лучших-лучших. С этой книги у меня началась любовь к фантастике и в целом к книгам как лучшему времяпрепровождению. Этот роман — бесценное сокровище, которое будут читать всегда, несмотря ни на какие временные изменения.

Вообще, говоря об Уэллсе, стоит понимать, что он фигура куда более крупная и многогранная, нежели писатель-фантаст, каким его чаще воспринимают. Он — один из крупнейших социальных философов всех времён, футуролог. И только четвёртым номером фантаст. А крупнейшие его работы вообще не переведены на русский.. Вот так-то.. Соответственно и «Машина времени» — это аналитическая футурулогическая модель альтернативной реальности будущего, рассчитанная на основании реальных посылок, а не коммерческой фантазии автора.

Господа, это Классика жанра! Если фантастическое произведение конца 19 века не утратило привлекательности для искушённого читателя 21 века, то, безусловно, оно выдержало проверку временем.

«Машина времени» — удивительная книга. Главное в ней, разумеется, не научно-техническая составляющая, к которой особо занудствующие могут с лёгкостью придраться с высоты прошедших со времени выхода романа лет, а попытка предсказать судьбу человечества и нашей планеты. Автор заглядывает очень далеко в будущее и описанием мира элоев и морлоков словно предостерегает людей своего века от роковых ошибок, поджидающих род людской.

Уэллс в своём дебютном романе создаёт антиутопический мир, лишённый надежды, основа которого — социальное неравенство, корни которого лежат в современной истории человечества. И между строк призывает уже сейчас работать над тем, чтобы не допустить ужасов Эпохи упадка, куда угораздило попасть Путешественника во времени. Тем самым он обращает внимание на вызовы, стоящие перед людьми сегодняшнего дня. И в романе есть достаточное количество интересных мыслей, касающихся этого дискурса.

Помимо социально-философских размышлений, книга достаточно интересна в плане сюжета и языка повествования. Это было первое знакомство с творчеством Уэллса. Рад, что признанный классик оправдал ожидания. Культовое, эпохальное произведение!

Если честно, до встречи с доктором Кемпом мне Невидимку было жалко. Его раздражительности я находила простое объяснение-человек устал и запутался, а тут всякие крестьяне под руку лезут...В общем, оправдывала, как могла. И даже когда он жестоко отнесся к этому бродяге-тоже жалела.

До тех пор, пока и с Кемпом(который, в общем-то, был человеком его круга) Гриффин не повел себя так же. А уж когда он рассказал свою историю...

В общем и целом, он сам виноват. Он сам сделал так, чтобы весь мир встал против него.

В этом произведении почти нет положительных персонажей. Только доктор Кемп, но и то...если смотреть с позиции Невидимки-Кемп-плохой человек. Он предал его, фактически, он убил его.

А с другой стороны..как бы каждый из нас поступил на месте доктора Кемпа? Наверняка, так же.

Мне кажется, в этом произведении, кроме всего прочего, затронута еще и тема человеческого невежества.

В общем, классика-она классика и есть. Конечно, десять.

Страшно, потому что правда. Сколько раз каждый из нас вот так вот проходил мимо своей зеленой двери?

Так сложно увидеть, что есть что-то действительно ВАЖНОЕ за повседневными делами и проблемами. Что эта карьера, этот престиж, эти люди (подставьте сюда что-то свое) ничего не значат, если есть зеленая дверь, где тебя ждут.

Легендарный британский писатель и публицист Герберт Джордж Уэллс в этой новелле выступает в довольно непривычной роли популяризатора энтеогена Amanita muscaria.

Съеденный всухомятку мухомор, изрядной долей мусцимола провоцирует «трип», позволяет угнетаемому супругой и ее приятелями доброподрядочному буржуа, в приступе отчаяния пытавшемуся насмерть отравиться грибами — не только расширить сознание, но и раз и навсегда расставить все точки над i во внутрисемейной иерархии. Что, конечно, весьма благотворно скажется на душевной гармонии, социальных связях и бизнесе.

И все это, заметим, в 1896 году, задолго до психоделической революции, «Altered states», Generation «П» или, к примеру, такого знакового для отечественной культуры телепрогона, как «Ленин — гриб» Сергея Курехина.

Мрачно, жестоко, динамично и очень поучительно. Нестареющая классика.

Всё происходящее на небольшом островке Ноубл, затерянном в океане вдали от морских путей — страшная и очень злая сатира на человеческое общество. Несчастные люди-звери, живущие в страхе перед нелепым Законом, установленным доктором Моро(ведь «...разве мы не люди?»), считающие безумного учёного Творцом и Богом, — разве это не мы сами? Разве мы не то самое стадо, управляемое сильными мира сего, докторами Моро и Монтгомери( забавно, сразу возникает со многими нашими и не только нашими чиновниками и олигархами — разве они сами не похожи на трусливого помощника доктора, опустившегося до состояния животного?)

Эта книга — точный приговор всему человечеству, и обжалованию он не принадлежит.

Ведь разве мы не люди?

Недавно посмотрел фильм... Ужаснулся... Недаром его называю самым провальным фильмом истории кинематографа. Разве что Брандо неплох, но из него такой же доктор Моро, как из гиено-свиньи — человек.

А потом перечитал книгу, читанную лет десять назад. И восхитился. Сейчас так не умеют. Точнее — не хотят.

Без нагромождения трупов и крови, без мистики и откровенных ужасов — создать настолько гармонично-страшную вещь! И не внешне страшную — психологически! Представляешь себе кошмарное общество несчастных зверо-людей, живущих в вечном страхе и в вечных искушениях. Запрет на естесственное — и наказание за следованию голосу природы. Ты создан в мучениях — и либо живешь в мучениях, либо умрешь в мучениях! И все по воле холодного интеллекта Всевышнего...

Не жили ли мы 70 лет в подобном обществе? Партия — тот самый Моро, требующий невозможного и наказывающий за невыполнение невозможного.

А мировая религия не пытается делать с человеком тоже самое?

Но как бы они все не старались — природа возмет свое. И человек будет следовать своему природному предназначению.

Удивительная книга. По мне, эту книгу больше всего недооценивают. Больше всего в отзывах раздражало, то что «Герберт не угадал прогресс. Он очень наивный. Думал, что в будущем все будут летать на аэропланах, а у нас уже ракеты и компьютеры!». Те люди, которые это пишут, неужели они не понимали, что человек написал этот роман в 1910 году, когда про такое даже не слышали.

Также бесили отзывы о том, что Герберт плохо раскрыл мир. Спящий сначала три дня был в плену, потом революция, потом он помешался на аэропланах, потом он пошел в город, а пока ходил опять случилась революция, затем его подвиг и всё. Как он мог с такой насыщенной жизнью успеть что-то узнать?

И последнее — оборванная концовка. Когда я читала отзывы я удивилась, потому что мне так не показалось. Я наоборот восхитилась какой замечательный конец придумал автор. Он избавил себя от труда придумывать реформы, которые бы подняли нравственность. Оставил мир во власти умной женщины. И дал Спящему стать и умереть героем.

Я считаю что оценка — 10/10

«Война миров» вообще на некоторое время выдернула меня из реальности. У меня было ощущение, будто я не книгу читаю, а смотрю фильм. Более того, вижу всё своими глазами взаправду. Уэллсу очень хорошо удалось описать эпизоды, когда горожане спасаются бегством из Лондона, и сам Лондон – разрушенный и опустошенный. Эти эпизоды в меня так врезались, что во время прогулок по Невскому я видел вместо зданий — Зимнего Дворца, Казанского Собора, Дома Книги, Собора Спаса На Крови, гостиниц, различных салонов и магазинов – одни только руины. Спокойно шествующие прохожие мимо меня казались мне толпой, в паническом страхе покидающей Петербург…

Да, что и говорить, Уэллсу удалось поразмять моё воображение.

С некоторых пор я предвзято отношусь к классикам. Иногда они устаревают раньше, чем заканчивается век.

Очень не хотела читать рассказ с таким болезненным для меня названием.

Но на рассказ ни одного критического отзыва. Единственный упрек автору — в поспешности.

Поманили аудиокнигой. Прослушала. Категорически не понравилось. Название буквальное. Слепые все, даже те, кто видит: калеки пытаются искалечить друг друга по образу и подобию. В общем, выругалась и ушла слушать другое.

А последние года я уже не на дисках слушаю, а на флешках. Если на диск помещалась от 1-2 до 15 аудио-спектаклей, то сегодняшние флешки содержат уже месяцы говорящих книг..

И я прослушала этот рассказ совершенно случайно ещё раз.

И вдруг оказалось, что он построен идеально. Ни одного лишнего предложения. Действия очень много. При этом не затянуто, но подробно.

Оценила, но все равно не понравилось. Ушла слушать другое.

И вдруг опять. Третий раз. Скажете, зачем?

А затем, что

«Среди них была любовь, и рождались дети.»

Я, когда услышала эту фразу, пошла искать рассказ буквами, а не звуком. А там этой фразы нет. Есть подобное выражение, тоже хорошее, но оно не задело.

Оказывается для аудиокниги использовали перевод 2017 года М. Панфиловой. В печатном варианте, в основном (19 раз) печатали перевод Надежды Вольпин 1935 года создания. Он тоже хорош.

В общем, после четырехкратного прослушивания и однажды чтения, я срочно заказала какой-то сборник рассказов Уэллса, даже не глядя, что есть в оглавлении. Мне уже все равно. Потому что это замечательно, здорово, удивительно, злободневно, пророчески и просто прекрасно.

Потому что книги Уэллса надо непременно читать вне зависимости от сюжета, идеи книг и времени написания.

Если бы я не знала, что это рассказ 1905!!! года, то гордо нашла бы много аналогов, аллюзий и сатиры на сегодняшний день почти к любой ситуации мира, страны, да просто нашей улицы.

Сюжет построен от предыстории долины слепых, продолжается попаданием героя в главное место действия и заканчивается

Буквально в нескольких, а всего в 25, страницах автор наполняет мозаику своего рассказа совершенной историей. Подробностями, которых и в романе не дождешься. Сейчас современные авторы иногда стараются натянуть объём, не понимая, что когда ценно каждое слово, когда любое предложение имеет смысл, то этот рассказ хочется читать и перечитывать. А не просто заглядывать в конец книги, ожидая развязки. Здесь вы тоже будете её ждать, но пока ждете, узнаете больше, чем прочитав иное собрание сочинений.

И ещё, хочется отметить голос Станислава Федосова. Голос удивительный. Хорошо поставлен, ложится на классику безупречно.

Отзыв посвящается technocratorу, с благодарностью и признательностью.

Очень мрачная и пессимистическая книга, некоторые эпизоды читаются как настоящий роман ужасов, где есть и соответствующая темная, не лишенная своеобразной поэтики атмосфера, и тревожные предчувствия, играющие на нервах читателя и оборачивающиеся в итоге подлинным кошмаром. Помимо всего прочего, этот роман стал одним из наиболее сильных источников влияния на стиль Лавкрафта и может быть смело рекомендован поклонникам его творчества.