В конце ноября на Netflix вышел фильм-долгострой Мартина Скорсезе “Ирландец”, который он пытался запустить в производство многие годы. Новый ролик про него посвящён не только темам ленты, но и неоднозначному восприятию аудитории.
На Netflix вышел первый сезон адаптации саги о Геральте из Ривии, авторы которой не раз отмечали, что проект их опирается именно на книги. Об этих соответствиях, а также собственных плюсах и минусах сериала, и пойдёт речь в видео.
Без чеканных монет, впрочем, дело тоже не обойдётся.
Netflix уже в третий раз взялся экранизировать работы Стивена Кинга, почувствовав успех после «Игры Джералда» и «1922». В этот раз за основу взяли рассказ, который автор написал совместно с Джо Хиллом, а в качестве сценариста и постановщика выбрали автора «Куба» Винченцо Натали.
Впрочем, речь в ролике пойдёт не только о самом фильме, но и о потоке экранизаций Кинга, который продолжает нарастать в последнее время.
Всё, что мы пишем на бумаге, воплощается в реальности.
Думаю, эта мысль близка вам так же, как и мне. Не знаю, как это проявляется у вас, но я, работая в жанре ужасов, вынужден часто наблюдать жуткое в ситуациях, которые простому человеку могут показаться обыденными. На самом деле, он много потеряет, поскольку видение мистического контекста в обыденных вещах позволяет глубже их понять. Что очень помогает, когда строишь сюжеты. Но доставляет дискомфорт в бытовой жизни.
Дискомфорт от контакта с мистикой испытывает и героиня сериала «Марианна» — Эмма Ларсимон. Будучи писательницей, она является заложником жутких снов, которые посещают её вместе с идеями мистических романов. Не в силах побороть ночные кошмары, Эмма вынуждена использовать жуткие образы при создании сюжетов. В какой-то степени, травма помогает ей реализовываться. Но только как автору, а не человеку. Потому что из-за написания страшных книг Ларсимон вязнет в личных страхах — хоть и продолжает бороться с ними через творчество.
Благодаря писательской терапии, кошмары Эммы кажутся ей лишь отголосками несчастливого детства. Но иллюзия развеивается, когда один из страхов вторгается в настоящую жизнь и проявляется через форму, изобретённую самой писательницей в одном из её романов. Вестником ужаса оказывается человек из прошлого Эммы. Он приносит материальное доказательство того, что кошмары из снов/книг существуют в реальности. Так отголоски детства превращаются в полноценные голоса, отравляющие зрелую жизнь героини.
Голоса эти вполне осязаемы: они звучат утробным шёпотом закопанной ведьмы, гнусавым хохотом одержимой старухи, воплями убитых ими жертв. Раздаваясь в голове женщины, некоторые ведут её к месту, довлеющему над подсознанием тяжестью прошлых грехов. Другие тянут в родной городок и отчий дом, где впервые выплеснулась наружу одержимость кошмарами. Третьи волокут к земляной яме, из которой слышится шёпот похороненной ведьмы.
На связи ведьмы с писательницей построен весь конфликт фильма. При поверхностном взгляде может показаться, что фабула, основанная на таком конфликте, примитивна. Что вовсе не так. Обстоятельства, на фоне которых развивается эта связь, полностью соответствуют канонам запутанного триллера. Ведь, желая разорвать её, Эмма вынуждена изучать себя: героине приходится множество раз переступать через настоящее и ковыряться в прошлом, о котором она долгие годы хотела забыть.
Переворачивая ворох болезненных воспоминаний, Эмма воскрешает нерешённые конфликты. Пачкается в выяснении старых отношений и утопает в болоте новых, вытекших из них проблем. Так, вернувшись в родительский дом, женщина пытается простить себя за то, что унизила мать, когда жила с ней. Силится забыть причастность ведьмы к своему поступку — и статью, которую написала, желая уберечь кормилицу от закопанной нечисти.
Это становится понятно из воспоминаний героини. От сцены к сцене они сплетаются в единый клубок с обстоятельствами смертей в романах. Затем связываются жертвами, которые оставляет крепнущая ведьма. Совершая убийства, она усиливается и глубже пускает корни в прошлое женщины. Заставляет копаться в нём, выискивая самую грязную, объединяющую их психологическую травму. Принуждает переживать её раз за разом, пока писательница не натыкается на зарытую в земле могилу — в которой слышен голос, зовущий из детства.
Голос из детства доносится до женщины на протяжении всего фильма, чем оголяет её ранние травмы. Заставляет расширяться душевную боль вглубь (в прошлое) и ввысь (настоящее). Мистический конфликт, таким образом, переплетается с психологическим. Ведь, осознавая гнетущие её связи с прошлым, Эмма выясняет, что именно шепчет ведьма устами одержимой старухи, а затем раскрывает причину связи с древней нечистью. Связи, которая сильна до тождественности.
Во многих местах фильма нам даётся чёткий намёк на тождественность Эммы и Марианны. Особенно полно это раскрывается при их непосредственных контактах друг с другом (во снах или наяву). Нечисть ослабляет хватку над женщиной лишь после того, как та просыпается или удовлетворяет её просьбу («Пиши!) Благодаря исполнению желания ведьмы, связь писательницы с нечистью перерастает в отношения, которые обретают форму симбиоза, так как ставят обоих в зависимое положение друг от друга. Но кто-то из них берёт верх, поскольку, пока одна усиливается, другая слабеет — что неминуемо грозит тотальным подавлением или разрывом. Так что отношения между писательницей и ведьмой в «Марианне» обретают форму не случайных и тяжёлых обстоятельств, а фатального рока.
Роковым выглядит и само приближение ведьмы. Даже больше: оно кажется предначертанным — таким, которое вот-вот должно произойти. Поскольку сцены, в которых появляется Марианна, повествует о разных временах её жизни и томления в могиле, словно намекая на то, что ведьма ждёт. Сначала мы видим её лежащей в могильной яме и тянущей из земли смолянисто-чёрные, испачканные руки; затем рвущейся из цепей, сковавших её в гробу, позже слышим голос ведьмы, который вырывается из плюшевой игрушки и говорит о её приближении.
Нужно признать, что мистика и жуть в таких сценах раскрывается не менее ярко, чем в кадрах с «нашим» временем (чего только стоит сцена с родами, о которой для пикантности лучше умолчать). Вообще все сцены, где ведьма проявляет себя, могут вызвать страх. Но даже впечатлительные зрители не смогут закрыть глаза при просмотре: этого не позволит сделать динамично развивающийся сюжет, который, признаться – редкость для психологических триллеров.
Вообще, динамика в «Марианне» кажется высокой благодаря частым столкновениям писательницы с ведьмой. Проявляясь в регулярных контактах нечисти и человека, эта борьба не вязнет в решении его психологических проблем. Хотя внутренние демоны, не ослабевая, довлеют над героиней на протяжении всего фильма. Но вопреки акценту на личном конфликте героини, режиссёр не позволил её борьбе с Марианной вылиться в противостояние с тараканами в своей голове, а показал его с разных сторон. При такой передаче конфликт женщины и ведьмы получил дополнительную глубину.
Поэтому стоит признать, что мистика в сериале тесно связана с психологизмом. И в целом «Марианна» заслуживает считаться запутанным мистическим/психологическим триллером, где жуткий ужас не только концепция, но и метафора борьбы с демонами из прошлого.
Первая публикация:рецензия на сайте о тёмном кино "Клуб Крик", 3 октября 2019.
Сейчас мы живем в такое время, когда экранизации или же адаптации комиксов стоят наравне (если не превосходят) по популярности с книжными экранизациями. Подтверждением этому служат ежегодные анонсы дальнейших проектов Marvel или DC в виде полнометражных картин и сериалов, многомиллионные сборы и бесконечная любовь фанатов. Одним из таких сериалов является небезызвестный Люцифер, который уже четыре сезона держит марку и, несмотря на закрытие на родном канале Fox, был буквально спасен стриминговым сервисом Netflix. Как же отразилась смена места жительства на самом владыке Ада?
С самого начала данный сериал позиционировался как легкая смесь фэнтези, детектива и комедии. Качественный и непошлый юмор, обаятельные персонажи, довольно неплохие детективные сюжеты для односерийных расследований – все плавно закручивалось вокруг главного героя и его взаимоотношений со Всевышним и братом Аманадиэлем. Первый сезон получился отличным примером сериала на вечер и, пожалуй, так и остался лучшим. Второй, аки младший брат, последовал той же дорогой, предоставляя ровным счетом то же самое с неторопливым, но бодрым развитием сюжета в виде новых персонажей и новых способов самокопаний главного героя. Третий сезон уже не мог похвастаться теми же достоинствами. Это было (хоть все еще смотрибельное) затянутое аж на 24 серии действо, которое уже малость напоминало ситком с менее качественным юмором. Откровенные кривляния и странное поведение некоторых персонажей не оставили сомнений по поводу решения канала о закрытии Люцифера. Сценаристы не справлялись. И хоть все три сезона вызывают положительные эмоции и воспоминания, сразу становится понятно, кто тут паршивая овца.
И тут, как гром среди ясного неба, выходит четвертый предпоследний сезон, который настолько отличается от своих предшественников, что невольно начинаешь задумываться, а тем ли курсом пошли сценаристы и так ли изначально планировался Люцифер. В первую очередь, это смена тональности. Умещенные в рекордные для сериала десять серий события приобрели мрачные тона. Персонажи стали больше погружаться в себя и свои проблемы (при этом все же иногда позволяя себе шутить). Надо сказать, что самому Люциферу это пошло на пользу. Если до этого сценаристы его будто специально задерживали в развитии характера, то сейчас он отбросил большую часть своего ребячества и стал больше походить на мужчину. Детективные истории стали занимать меньше хронометража, уступая основной фэнтезийной линии и драматической составляющей. Не обошлось без внедрения «актуализированных» для американцев тем расизма, а также внезапной и несколько нехарактерной для одного из основных персонажей однополого увлечения. Не то, чтобы это раньше не демонстрировалось, тут скорее вопрос в уместности и своевременности. И самое главное отличие, это, конечно же, темп. Если до этого все сезоны были эдакой приятной прогулкой по парку с недолгими пробежками, то сезон от Netflix, подобно жестокому тренеру со словами «Are you ready for pain?» берет зрителя за шкирку и в течении суток вынуждает бежать марафон по вольной интерпретации библейских персонажей.
С одной стороны, детище Netflix дало второе дыхание и новый взгляд на привычную историю. С другой, Люцифер перестал быть тем сериалом, под который можно просто расслабиться и наслаждаться видами Лос Анджелеса с полной уверенностью, что парочка Хлои и дьявола решат очередное дело и спокойно разойдутся, чтобы в следующей серии сойтись снова. Хорошо это или плохо, решит время. А пока стоит подытожить, что каждый сезон имеет свои как положительные, так и отрицательные стороны и выбирать лучший – дело каждого. Но самое главное, что история не останется без финала, и остается надеяться, что финал не подведет.