К Пелевину Виктору Олеговичу (ПВО) отношусь двойственно. С одной стороны, для живого классика он слишком часто позволяет себе писать грязно, небрежно, коряво — исключительно с точки зрения стилистики. Склонен к самоповторам и автоштампам. С другой стороны, он умеет то, чего не умеет практически никто из участников «текущего литературного процесса» — и сумел сделать эти навыки своей главной фишкой. Читал и рецензировал практически все его книги, некоторые по нескольку раз. Последние десять с чем-то лет — в основном для журнала «Мир фантастики»...
Виктор Пелевин. S.N.U.F.F.: Роман. — М.: Эксмо, 2012. — 480 с. — Тир. 150000. — ISBN 978-5-699-53962-8.
Хотя в 1980-х рассказы Пелевина обсуждались на знаменитом Малеевском семинаре, а в начале 1990-х сам Виктор Олегович побывал на одном из первых «Интерпрессконов», успев стать героем фэновского фольклора, к современной отечественной фантастике (в узком, сектантском понимании) его книги последних лет имеют отношение постольку-поскольку. Однако к модным трендам писатель необычайно чуток, а к кичу — беспощаден. В романе «T», например, Пелевин прошелся по «Ф.М.» Бориса Акунина и другим переделкам классики, только-только набиравшим популярность. В свежем «S.N.U.F.F.е» он раскатывает в тонкий блин сочинителей (и, разумеется, восторженных поклонников) постапокалиптических антиутопий «а-ля рюсс». Но для нас важнее то, что после «S.N.U.F.F.а» даже самому зашоренному обитателю «НФ-гетто» придется, скрепя сердце, признать: да, братцы, это — фантастика! Ерническая, злая, полная сарказма, но вполне конвенционная, комар носа не подточит.
Мир будущего, который рисует Пелевин, четко разделен на две половины. Наверху — офшар Бизантиум, искусственный спутник, вотчина высоких технологий и либеральной риторики. Внизу — Уркаина, тоталитарная держава, населенная урками (в просторечии — орками), расплодившимися после ограниченной ядерной войны. Бизантиум отстаивает идеалы демократии, провоцирует войны и бомбит оркские поселения. Орки клеймят потонувших в разврате бизантийцев и воспевают свою древнюю суровую Традицию. Но разделение это надуманное — как и любое глобальное обобщение, навязанное извне. На самом деле и орки, и обитатели небесного города — одной крови, их генотип ничем не различается. Уркаину, всю ее богатую историю и варварскую культуру, высокую духовность и «особый путь», придумали бизантийские политтехнологи, которых здесь называют сомелье. Оркские уркаганы, столоначальники и прочие крупные шишки спят и видят, как бы поскорей «уехать в Лондон»: наворовать побольше и сбежать наверх, в Бизантиум. Но и бизантийцы, пожизненно запертые в тесных отсеках своей станции, ничто без Уркаины. Именно там, внизу, они снимают свои снаффы — нечто среднее между новостными передачами из «горячих точек» и голливудским игровым кино. Снаффы дают бизантийцам ощущение полноты жизни, заполняют зияющую экзистенциальную пустоту.
Однако «S.N.U.F.F.» не просто социальная сатира, философская притча, беспощадно-точная фиксация текущей расстановки политических сил — это еще и роман о любви. Не то чтобы Пелевин впервые брался за подобную задачу, вспомним хотя бы «Священную книгу оборотня». Но так углубленно механику и метафизику страсти он никогда еще не изучал. Любовь к «суре», суррогатной женщине с мощным искусственным интеллектом, идеально симулирующей поведение «роковой красавицы» — отличная метафора жизни вообще. Грань между имитацией и подлинником стирается: хотя мы состоим из плоти и крови, а не из микропроцессоров и пластика, мы так же послушны биологической программе, как сура — заложенному в нее математическому алгоритму. «Человек — это только инструмент приложения культуры к реальности», биологический механизм из мяса и костей. Но кто создает культуру и осмысливает реальность, если даже лучшие из людей — живые куклы, лишенные свободной воли?..
Пелевин великий путаник; он вносит путаницу в свои тексты сознательно, нарочито. Все мы худо-бедно владеем азбукой культурных кодов — то есть интуитивно, на подсознательном уровне, представляем, что можем услышать в ответ на свою реплику, как надлежит поступать в той или иной ситуации, от кого стоит ждать зуботычину, а от кого — медовый пряник. Пелевин намеренно сбивает настройки, запутывает концы. Услышав вопрос: «Как пройти в библиотеку?», его герой может разразиться лекцией по философии Гегеля, а может исполнить матерную частушку. И это тоже ответ, вполне содержательный и осмысленный — но требующий определенной работы мысли и интеллектуальной гибкости.
Одна беда у этой книги — со стилем у Виктора Олеговича проблемы: то крокодилы у него «не вылазят» из воды, то классические ошибки управления мешают понять, «кто на ком стоял». Небрежность объяснима: герой-повествователь не раз подчеркивает, что пишет в чудовищной спешке, в предчувствии неминуемой катастрофы. Но ей-богу, хороший редактор этому тексту все же не помешал бы — а весь мир пусть сгорит в аду!
Виктор Пелевин. Любовь к трём цукербринам: Роман. — М.: Эксмо, 2014. — 448 с. — (Единственный и неповторимый. Виктор Пелевин). Тир. 70000. — ISBN 978-5-699-75467-0.
Есть такая старинная русская забава — выпить водки на брудершафт с медведем и палить по матрешкам из автомата Калашникова, подыгрывая себе на балалайке... Ой, я не это хотел сказать. Начну с начала: есть старинная русская забава — раз в год ругать новую книгу Виктора Олеговича Пелевина. За вульгарность и безвкусие, за однообразие и предсказуемость фабулы, за недостаточную социальную остроту и за глумление над святынями, за щедро рассыпанные по тексту грамматические и стилистические ошибки. С последним, похоже, готовы согласиться и издатели: в выходных данных «Любви к трём цукербринам» наконец-то упомянут литературный редактор, хотя предыдущие книги Виктора Олеговича выходили строго «в авторской редакции». Да и прочие претензии не лишены оснований. Тем не менее Пелевина продолжают читать. Ради чётко отмеренной дозы скепсиса — это отличное противоядие от пафоса, пропитывающего нынче нашу жизнь. Ради выразительных метафор и едких афоризмов. Иногда даже ради метафизических откровений — хотя мудрость веков у П.В.О. в последние годы сводится к утомительным самоповторам. Впрочем, в новом романе появилось и кое-что новое: Виктор Олегович не ограничился привычными буддистскими мантрами (которые впервые отчетливо прозвучали ещё в «Чапаеве и Пустоте») и обратился к теории гностиков. «Мир существовал во времени. Время подразумевало изменения. А изменения подразумевали «лучше» и «хуже». Так появилось хорошее и плохое, и чем сложнее становился мир, тем труднее было предсказать их чередование». Иными словами, Демиург в очередной раз сотворил «материю, отягощённую злом» — смотри эпиграф к известной книге братьев Стругацких.
Если говорить о конструкции нового романа Пелевина, об архитектонике текста, то «Любовь к трём цукербринам» смонтирована из двух небольших повестей и одного рассказа. «Добрые люди», метафизический боевик, основанный на игре Angry Birds. Футуристическая дистопия «Fuck the System», микс из «Матрицы», «1984» и BDSM-хентая (особенно автору удался образ террориста-дримбомбера Караева). Ветхозаветный апокриф «Dum spero spiro» — неожиданно сентиментальная притча, абсолютно нехарактерная для автора... В общем, перед нами Ад, Чистилище и Рай — правда, ничуть не похожие на видения великого Данте. Объединены эти разрозненные фрагменты общими концепциями, несколькими сквозными персонажами — и, разумеется, пространными рассуждениями героя-повествователя, провидца Киклопа, на плечах которого несколько лет в буквальном смысле держался весь наш мир. Вернее, не наш, а очень-очень похожий, — но это уже нюансы.
Хотя действие как минимум одной из частей «Цукербринов» разворачивается в антураже, знакомом нам по тысячам фантастических книг и фильмов, язык не поворачивается назвать Пелевина фантастом. Однако сам Виктор Олегович не стесняется родства с жанровой литературой: в эпоху постмодерна и отмены литературных иерархий, после падения Великой стены, разделяющей высокое элитарное и низкое массовое искусство, это естественно. В новой книге автор нередко обращается за вдохновением к писателям-фантастам — особенно к Рэю Брэдбери с его хрестоматийной бабочкой. К сожалению, Пелевин разрабатывает эти молибденовые залежи довольно неуклюже, экстенсивными методами, то и дело изобретая велосипед. «Джихаути, или Тот. Тот самый, хочется мне сострить». Баян, Виктор Олегович: эту, с позволения сказать, остроту уже использовал Владислав Крапивин в романе «Голубятня на желтой поляне» (1985). Другой пример: на 2014 году от Рождества Христова Пелевин додумался до концепции Минимального Необходимого Воздействия — чтобы изменить ход истории, совсем не обязательно поднимать народ на баррикады, достаточно в нужный момент проколоть шины броневика или уронить кирпич на голову ключевой политической фигуре. Остроумно, свежо — вот только на этом фундаменте Айзек Азимов построил свой роман «Конец Вечности» ещё в 1955 году...
Из всех книг Пелевина, написанных за последнее десятилетие, «Любовь к трём цукербринам», пожалуй, наименее желчна. «Срывание масок» и едкая сатира сведены здесь к минимуму. Такое ощущение, что автор жалеет всех своих героев без исключения: и тихую девушку Надю, и террориста Караева, и сетевого хомячка Кешу, и даже могущественного Киклопа. Неожиданный поворот в творчестве П.В.О. — с чего бы это?
Источник:
— «Мир фантастики» №3, март 2012
— «Мир фантастики» №12, декабрь 2014
Предыдущие рецензии в колонке:
— на книги Уильяма Гибсона «Нейромант» и «Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв»
— на книгу Дмитрия Казакова «Черное знамя»
— на книги Умберто Эко «Откровения молодого романиста» и «Сотвори себе врага»
— на книги Сергея Носова: «Полтора кролика» и «Фигурные скобки»
— на книгу Кима Стенли Робинсона «2312»
— на книги Питера Уоттса «Морские звезды», «Водоворот», «Бетагемот» (трилогия «Рифтеры»)
— на книгу Нила Стивенсона «Вирус «Reamde»»
— на сборник статей и рецензий Сергея Шикарева «13»
— на книги Вернора Винджа «Пламя над бездной» и «Глубина в небе»
— на книгу Александра Золотько «Анна Каренина-2»
— на книгу Дэна Симмонса «Фазы гравитации»
— на книги Майкла Суэнвика «Хроники железных драконов», «Однажды на краю времени» и «Танцы с медведями»
— на книгу Нила Геймана «The Sandman. Песочный Человек. Книга 4. Пора туманов»
— на книгу Романа Арбитмана «Антипутеводитель по современной литературе: 99 книг, которые не надо читать»
цитировать