Бар «Игольное Ушко»
Луна плывет перед твоим носом, танцуя шейк, Джон Триггер. Её компаньон – окурок сигареты. Танцор из него неважный, от былой стройности не осталось и следа. Грязный, пролежавший в этой луже Бог весть сколько времени, он то забирается на желтое тело своей партнерши, то замирает. Ритм задают капли дождя. Где твоя шляпа, Триггер? Лежа на животе у этой лужи, ты похож на старого ненужного пса, мокнущего в ожидании смерти. Вставай, Джон, тебя ждет веселая ночь
Триггер, кряхтя, поднялся с тротуара и выругался. Перед глазами все плыло, и он не мог определить, в каком квартале находится. Одинаковые дома из красного кирпича, погасшие фонари, обрывки газет на асфальте. Это мог быть любой район города. Выпить… Джон отдал бы полцарства за бутылку виски. Или полцарствия. Черт побери, он не мог вспомнить, как правильно произносится это слово. В любом случае, у него нет ни того, ни другого и он, прихрамывая, отправился на поиски любой приличной забегаловки, работающей до утра.
— Твою же мать, — Джон с удивлением посмотрел на свою левую ногу. – Когда это меня успели подстрелить?
Определить причину хромоты не составило труда. За годы работы фотографом–криминалистом он насмотрелся на всяческие ранения. Судя по всему, пуля не слишком ласково погладила его голень. Но что случилось? Чертова память…
Впереди, дрожа в воздухе, как Фата–моргана, проявился силуэт здания. Триггер помассировал лицо, отгоняя морок. Здание прекратило дрожать, но легче от этого Джону не стало. Легче ему стало от того, что вывеска манила волшебным сочетанием алых неоновых букв — «Открыто». А вот название мерцало голубым светом. Не равномерно и притягательно, как стоило бы мерцать вывеске приличного питейного заведения. Буквы вспыхивали, будто пытаясь вызвать у случайного прохожего эпилептический припадок. Полноту картине придавал мерзкий треск, высоковольтный хрип, источник которого таился где-то вблизи.
— Бар «Игольное Ушко», — прочитал Триггер. – Кажется, итальянцы держат…
Вроде бы он что-то слышал про это злачное место. Хотя в городе было столько мелких забегаловок разной степени паршивости, что запомнить все не представлялось возможным. Тем не менее, бар, работающий круглосуточно, казался отличным местом, чтобы привести в порядок мысли.
Триггер легонько толкает дверь и перед ним открывается чудесная картина. Несмотря на дождливый будничный вечер в заведении много людей. Столиков всего десять или двенадцать, но почти за каждым сидит компания. Ни одного знакомого лица и это не может не радовать Джона. Меньше всего ему хотелось сейчас обмениваться любезностями. Еще одна приятная деталь – сцена. Удивительное дело, Триггер уже так давно не слышал живой музыки. А может быть, просто не обращал на неё внимания, медленно проваливаясь в пахнущую табаком пучину очередного вечера. На сцене суетилось несколько человек, настраивающих аппаратуру и расставляющих инструменты. Скорее мулаты, чем негры.
— Вечер джаза, — голос бармена заставил Триггера вздрогнуть.
— Что?
— Сегодня у нас вечер джаза, — приветливо повторяет бармен в очках с толстыми линзами.
Триггер кивнул, задумавшись скорее о том, что не стоит заказывать коктейли у этого крота. И вообще, стоять у барной стойки Триггер не собирался. Нога жутко ныла, напоминая об огнестрельном поцелуе. К счастью, один из столиков в углу оказался свободным.
— Двойной виски, — сделал заказ Джон и, дождавшись, когда подслеповатый Ганимед выполнит свою работу, отправился к свободному столику.
Исцарапанная столешница покрыта хлебными крошками. Триггер морщится и делает знак официанту, чтобы тот взял на вооружение тряпку.
— Сегодня утром я выблевал свою душу…
— Что? – Джон вздрагивает от хриплого голоса и поворачивается.
Перед ним стоит невысокий человек в твидовом пиджаке. В руке он крепко сжимает кепку. Пахнет от странного незнакомца луком и чем-то еще, крайне неприятным.
— Минувшим вечером я выблевал свою душу. Без конвульсий и хрипов. Спокойно смотрел, как она жемчужной каплей медленно сползала по ногам на пол. Рассматривал кусочки воспоминаний, желаний и затаенных надежд. Вроде бы никаких отличий от обычной тошноты. Разве что в случае стандартного отравления слезы текут после того как проблевался. А в случае с такой тонкой субстанцией, как душа все наоборот.
Джону становится не по себе. С удивлением он обнаруживает, что слушал речь незнакомца с таким гипнотическим вниманием, что боль в ноге ушла на второй план.
— Вы отравились? – спрашивает Триггер.
Незнакомец усмехается и кладет свою кепку на стол. Джон с ужасом наблюдает за тем, как сумасшедший располагается на соседнем стуле.
— Я не думаю, что уместно говорить об отравлении. Мне кажется, её просто стало слишком много для меня. Или я сам уменьшился, и душа хлынула наружу. По уму, спрятать бы её под какими-нибудь тряпками, а я сижу и растираю ногой, привлекая внимание окружающих. Теоретических. Кому нахер надо меня окружать, на самом деле?
К счастью, монолог незнакомца прерывает официант, принесший заказ. Еще алкоголь. Много алкоголя. То, что необходимо.
— Послушайте, — Джон морщится и массирует лицо руками. – У меня был крайне тяжелый день. И мне бы не хотелось…
— А ведь я даже не уверен, что это – душа. Вполне возможно, что это – счастье. И если собрать все кусочки из лужицы и слепить в один мокрый, рыхлый кусок, в руках окажется все то, что придает истории твоего существования хоть какой-то смысл. Точнее, придавало. Потому что оно уже не в тебе, а убежало прочь, не вытерпев хранения в пыльной коробке, срок годности которой неумолимо подходит к концу. И дело не в красивостях и оптимизме или нытье и антиэстетическом настрое. Всё оно тоже плавает в этой луже. Надо попить, чтобы восстановить баланс.
Джон оторопело смотрит на собеседника, а затем, спохватившись, протягивает ему свой стакан. Незнакомец делает отрицательный жест. Джаз–бенд играет все громче и Триггеру сложно сосредоточиться. А собраться с мыслями просто необходимо. Слишком много вопросов для одной больной головы. Кто его подстрелил? Что случилось вечером? Какого черта этот полоумный рассказывает ему про свою душу?
— Вы, вероятно, не выполнили мой заказ, мистер Триггер, — незнакомец лукаво улыбается. – Я так и предполагал. Но вы продвинулись очень далеко, а на этой стадии так оно и должно быть.
Теперь что-то всплывает в памяти Джона. Смутные образы, на секунду выныривающие из океана информации, чтобы, плеснув хвостом, скрыться в пугающих глубинах. Да, он знает этого человека. Запах лука – вот за что уцепился фотограф. Конечно, он уже морщился от подобного амбре. В своем офисе. Всего несколько дней назад. Но какой заказ он согласился выполнить? Нечто опасное?
— Тут все очень быстро меняется, мистер Триггер, — пристально глядит на него незнакомец. – Поэтому я осмелюсь напомнить вам ваши обязанности, чтобы не терять время. Вы должны сделать фотографию.
— Какую фотографию? – глухо спрашивает Джон, хотя уже знает ответ.
— Смерти, мой дорогой, Джон, — мужчина не сводит с него своего взгляда. – Вы же специализируетесь именно на этом. Жертвы преступлений, маньяков. Успеваете раньше полиции, всюду суете свой нос. Вы согласились сделать для меня фото одного преступления.
От нарастающего шума джазовых инструментов Джон окончательно теряет чувство реальности. Да, теперь он вспоминает. Заказ на одно единственное фото. Он очень удивился такому клиенту, но названная сумма не предполагала отказа. А вот, что за преступление и совершенное кем предстояло запечатлеть? Триггер с ужасом подумал, что заказчик и есть предполагаемый преступник. Следующей, не менее страшной мыслью, пришла догадка о том, что Триггер все знал с самого начала.
— Можно поподробнее? — Джон даже не договорил, настолько спеша выпить свою дозу алкоголя.
— Скоро произойдет преступление, — незнакомец говорит четко, выделяя каждое слово. – Я не могу сказать, где и когда. Вы сами должны выяснить.
Не дав Триггеру вымолвить и слова, клиент встает из-за стола и скрывается в тумане, который заволок уже половину помещения. То ли дым–машина дала сбой, то ли на кухне что-то сожгли.
Триггер схватился за свою бедную голову. В этот момент раздался грохот, который перекрыл даже визг джазовых труб. Джон оторвал руки от лица и осмотрелся. К его удивлению, стакан с виски оказался опрокинут. Вероятно, он задел его локтем, когда чувства взяли свое. Капля за каплей, лениво стекают на пол.
— И протрубил третий ангел, — пробормотал Джон. – И сделалась кровь…
Приступ тошноты заставил Триггера вскочить со стула и ринуться к выходу. Оставил он мелочь за виски или нет? Какая к черту разница, только бы скорее выбраться из этого злачного места. Уже через несколько секунд фотограф стоял на улице, скрючившись у мусорного бака. В голову пришла нелепая мысль, изучить содержимое желудка. Впрочем, Джон и без того знал, что это будет чистый виски, без всяких следов души. Пошатываясь, Триггер побрел вверх по улице.
— Привееет, — проблеял кто-то голосом стареющего гомика.
Триггер остановился и огляделся. Никого. Разве что, звук мог идти из подворотни. Кажется, за следующим перекрестком улица сворачивает в тупик.
— Кто здесь? – Триггер поморщился от неприятного предчувствия.
— Привет, Триггер–нигер, — все жеманство из голоса испарилось, уступив место насмешке.
— Что? – Джон даже поперхнулся от такого обращения.
Где-то он уже его слышал. Такая идиотская дразнилка. Как будто сложно найти другую рифму к его фамилии. Но где…
— Плыви ко мне, — голос звучал определенно из тупика.
Медленно, стараясь держаться поближе к кирпичной стене дома, Триггер направился в сторону голоса. Осторожно поднял с асфальта булыжник, удачно попавшийся на пути. И ровно в тот момент, когда он завернул в тупик, предательница–память перевернула свои архивы и нашла документ с грифом «Триггер–нигер».
— Мартин? – булыжник выпал из рук еще за несколько секунд до того, как Триггер убедился в правоте своей догадки.
В метре над землей висел человек. Никаких тросов или веревок. Человек лениво перебирал ногами и руками, словно плыл навстречу Триггеру. Мартин Дюпро, старый грязный похабник.
— Ты же…
— Утонул?
Вопрос был риторическим. Триггер лично присутствовал на похоронах кузена Марти. Гроб оставили закрытым, потому что тело слишком сильно обглодали рыбы. Сколько лет прошло? Одиннадцать?
— Триггер–нигер, глупая башка, — кузен откровенно наслаждался произведенным эффектом, подплывая все ближе к Джону. – Не думал, что увижу тебя так рано.
Джон отступил на шаг и медленно сполз на землю. Так не должно быть. Это сон, глупый кошмар. Боль в ноге говорила другое. Она пела: «Милый Джон, я здесь и значит, ты не спишь»
— Что происходит, Марти? — Триггер сам не узнал свой хриплый голос.
— Полагаю, ты умираешь, — пожал плечами кузен.
— Умираю? Где мы, Марти?
Покойник засмеялся, затем оттолкнулся ногами от стены, и его завертело, словно в речном водовороте.
— В твоем сердце, Джон. В самом твоем сердце.
Джон сам не понял, как вскочил на ноги. Как побежал прочь от страшного места. Дождь прекращался хоть на секунду или так и льет с момента пробуждения? Триггер уже ни в чем не уверен. Он просто бежит подальше от Марти.
— Глупый Триггер, — мертвец выплывает из-за ближайшего угла. – Разве так принято встречать родственников?
Джон спотыкается и падает в лужу. Брюкам конец. Фотограф готов заплакать от бессилия. Что за чертов кошмар, куда он попал?
— Теперь слушай внимательно, Джон, — голос звучит сверху и Триггер боится поднять глаза.
Впрочем, хватает и отражения в луже. Бледное лицо Марти, луна рядом. Похоже, кузен перевернулся на живот в своем странном заплыве.
— На самом деле, я не уверен, что мы именно в сердце. Я не философ. Может быть, это твой разум или твое чистилище. И я вовсе не кузен Марти, а всего–навсего сгусток воспоминаний о нем. Хотя нет, я все же Марти.
Проклятый покойник хохочет, и вода капает с его носа, растворяясь в луже. Триггер присматривается. Что-то не так с отражением. Оно дрожит, расплывается. Нет уже ни луны, ни шутника–кузена. За серой пеленой, перед Триггером предстает белый потолок. Небольшая часть чьего-то лица в поле зрения. Он даже знает чье это милое ушко, с золотой сережкой в форме египетского анка. Он сам подарил украшение Сэнди на их годовщину. За шумом дождя рождается новый звук. Звук её голоса.
— Доктор, он скоро очнется?
— Миссис Триггер, мы не можем ничего гарантировать. Ушибы и ранение в голень не представляют угрозы для жизнедеятельности. Но вот травма головы…
— Господи, что за подонок это сделал?
Сэнди плачет. Джону кажется, что её слезы и есть источник непрекращающегося дождя. Что они льют с неба, наполняя его сердце до краев. Если, конечно, верить пройдохе Мартину.
— И вот что-то прояснилось, — в луже вновь отражается бледное лицо утопленника. — А теперь мой тебе совет, ищи быстрее то, что должен найти. Как же тебе повезло.
Джон бьет кулаком по поверхности воды. Когда рябь рассеивается, Мартина уже нет. Что ж, Триггер готов принять правила игры. Мужчина закрывает глаза, в полной уверенности, что цветом лица он сейчас мало отличается от своего кузена. Вспоминай! Что за чертов заказ?
— Скотобойня…
Джон открывает глаза в испуге. Он сам это сказал? Или слова принес ветер? Какая разница – вариантов не так уж и много. Откуда-то мужчине известно, что скотобойня совсем недалеко. Теперь все проясняется. Виноват пахнущий луком и какими-то еще овощами, словно живущий в школьной столовой, субъект. Он просил сделать снимки на скотобойне. Триггер пришел туда, а потом на него напали. Дорога недолгая, но Триггеру страшно. Дома выглядят какими-то картонными. Даже луна – то ли скрылась за облаками, то ли её выключили как ненужный ночник.
Сказать то же про здание скотобойни, которого он достиг, Триггер не может. О, нет – оно не из картона. Скорее из шлака, сгоревших костей, бумаги и строительного мусора. Темная громада, путь к которой преграждает небольшой пустырь. Триггер идет, то и дело, спотыкаясь об арматуру.
В маленькой пристройке к основному зданию горит свет. Триггер крадется в ночи, пока очередная металлическая закорючка не впивается в раненную ногу.
— Черт! – а вот язык стоит держать за зубами.
Несомненно, если кто-то есть в пристройке, то крик Джона не укрылся от его ушей. Плюнув на конспирацию, фотограф ускоряет шаг, направляясь прямиком к двери. Открыто.
— Можно войти? — отлично понимая, что здесь его вежливость абсолютно неуместна, Триггер заходит внутрь.
За столом сидит довольно крупный кудрявый мужчина в роговых очках. Он отрывается от бумаг, что разложены перед ним на столе, и удивленно смотрит на гостя.
— Извините, — смущенно говорит Триггер. – Мне кажется, что я схожу с ума, столько всего навалилось.
— Располагайтесь, — указывает на стул мужчина.
Благодарно кивнув, фотограф садится напротив хозяина. Что-то в его облике настораживает. Где то он видел эти высокие скулы. Да! Только в прошлый раз у их обладателя не было кудрей. Да и пахло похуже. Триггер сжал кулаки.
— Вас послал мой брат? – мужчина строго смотрит на Джона.
— Значит он ваш брат, — не спрашивает, а констатирует фотограф. – Что здесь происходит?
Мужчина вздыхает и встает из-за стола. Берет с полки бутылку виски и два стакана. Наливает в один до половины и протягивает Триггеру. Себе отмеряет полный.
— Пейте, вам не помешает. Время позднее, так что я попытаюсь изложить всё вкратце.
— Это ваша скотобойня?
— Что? – вздрагивает мужчина. – Ах да, моя. Можете звать меня Эйбом. Дела идут неважно, приходится сидеть допоздна за бумагами. Так вот…
Похоже, что Эйб потерял нить разговора. Пустыми глазами он уставился в окно, напоминая манекен. Не самый красивый манекен, для людей с нестандартной внешностью.
— Так вот, — вышел из транса мужчина. – Мой брат назначил мне встречу сегодня ночью. Сказал, что это крайне важно. Но я не думал, что он придет с кем-то.
— Что он от вас хочет?
— Понятия не имею, все так странно, — Эйб пожимает плечами и Джону становится ясно, что не он один сегодня в роли Алисы в Зазеркалье.
Триггер хочет спросить еще что-то, но его прерывает выстрел. Громкий звук дробит тишину на сотни частей, и они осколками падают к ногам Триггера. Какие знакомые ощущения. Всё уже было. Здесь, на скотобойне. В него стреляли именно здесь.
— У него есть оружие, — Эйб бледнеет и прикладывает руку к сердцу.
— А у вас? – Джон надеется на утвердительный ответ, хотя весь вид хозяина скотобойни говорит о другом.
Всё верно – Эйб рассеяно смотрит в окно и разводит руками. Боже, как же Триггер устал от всей ночной фантасмагории. Если кошмар должен закончиться, пусть он закончится здесь и сейчас. Триггер рывком поднимается со стула и направляется к двери.
— Стойте, — пытается остановить его Эйб. – Он же не в себе. Опасно идти к нему.
Но Триггер принял решение. Канцелярский нож, лежащий на полке – не самое грозное оружие. Однако, уже что-то. Капли дождя радостно встречают своего старого знакомого, лупя прямо по лицу. Кажется, стреляли на пустыре. Триггер быстрым шагом идет именно туда.
— Чем занимается ваш брат? – Джон не оборачивается, ему достаточно звуков шагов, идущего за ним человека.
— Овощами, в основном, — Эйб начинает немного заикаться. – У меня плохие предчувствия. Как вы с ним познакомились?
— Он в меня стрелял.
— О, Господи.
А вот горы мусора, высотой в несколько метров, Триггер не припомнит. Но почему его тянет туда как магнитом?
— Постойте здесь, Эйб.
Два раза просить не приходится – мужчина замирает как вкопанный и испуганно таращится на кучу. Обойти её не так то и просто. Фотограф лезет через завалы, не обращая внимания на боль в ноге. Здесь и сейчас. Только он и этот псих. Вот еще несколько метров. Только перелезть через поваленный бак. Предательские брюки не дают Джону справиться с последним испытанием, и с отвратительным треском рвутся. Серая ткань остается висеть на гвозде, торчащем из какой-то доски. Триггер падает, стараясь прижать руки к груди, чтобы удар пришелся на локти, а не на ладони.
— А вы пунктуальный, мистер Триггер.
Полоумный заказчик стоит в метре от фотографа. В правой руке у него пистолет.
— Медленно встаньте и подойдите ко мне.
Выругавшись сквозь зубы, Триггер встает, но не торопится сделать шаг.
— Ну что же вы, мистер Триггер, будьте паинькой, — заказчик улыбается и наставляет пистолет на Джона. – Тогда просто повернитесь спиной.
Что ж, такую команду Джон готов выполнить. В ту же секунду его шею обхватывает сильная рука.
— А теперь медленно возвращаемся к нашему общему приятелю, — тихо приказывает сумасшедший.
Так они и двигаются обратно к скотобойне, словно танцуя странный парный танец. Пустырное танго, с двумя влюбленными и пистолетом.
— Что вы хотите? – хрипит фотограф.
— Я очень устал, мистер Триггер, — теперь в голосе заказчика звучит какая-то странная тоска. – Все думают, что проклятая печать легла на мое лицо, но нет… Она навсегда в ваших сердцах. Внутри моих потомков. И мне приходится повторять всё – раз за разом. Время течет, меняются декорации – и только я остаюсь. Вы представляете, как я устал? Представляете, насколько тяжело быть разорванным между реальным миром и этим местом? Бесконечное грехопадение, непрекращающийся кошмар.
Триггер хочет кивнуть, потому что язык отказывается ворочаться во рту. А с психами надо соглашаться, в любом случае. Какую бы ахинею они не несли.
— И прошу извинений, мистер Триггер.
— За то, что стреляли в меня? – цедит сквозь зубы Джон.
— О, нет, — заказчик тихо смеется. – Тут все поправимо. За то, что нанял вас как фотографа, а использую, как фотокамеру.
Триггер хочет заорать от ярости. Настолько его достали откровения сумасшедшего, но в следующий момент он замечает крупную фигуру, стоящую на границе пустыря.
— Зачем, ты так поступаешь? – Эйб чуть не плачет. – Убери пистолет от его лица, Кэйн.
— О, нет, братишка, — голос заказчика снова бодр и весел. – Я решил, что так будет лучше. И так мы еще не играли.
Эйб растеряно переводит взгляд с Триггера на своего брата. Фотограф понимает, что мужчина растерян не меньше, чем он сам.
— Хочешь увидеть, как его мозги разлетятся по воздуху? – Кэйн уже кричит.
— Нет! Хватит! – Эйб весь дрожит.
— Хочешь? Бах! Бах!
— Хватит! Я не могу! – вопит высокая фигура на фоне темного неба.
— Бах!
И Джон решается сделать то, на что набирался храбрости последнюю минуту. Острие ножа впивается в ногу Кэйна. Тот кричит от боли и отталкивает заложника. Триггер падает на кучу мусора и понимает, что уже никогда с неё не поднимется. Пистолет направлен прямо ему в лицо. Но вместо грохота выстрела фотограф слышит треск костей. Длинный металлический прут входит в тело Кэйна словно в какую-то восковую куклу.
— Прости, — Эйб теперь напоминает сказочного великана, победившего злобного гнома.
Он выпускает из рук прут и Кэйн падает рядом с Триггером. Глаза сумасшедшего выпучены, рот приоткрыт скорее от удивления, чем от нехватки воздуха. Эйб плачет.
— Прости, я не мог смотреть, — великан сжимает тщедушное тело брата, стараясь не касаться прута.
— Ничего, — хрипит Кэйн. – Ты все правильно сделал. Сделал так, как я хотел.
Глаза смертельно раненного закрываются, но грудь продолжает вздыматься.
— Может быть это поможет, — Кэйну не хватает воздуха, и он говорит отрывисто. – Я просто устал. Устал тебя убивать. Прости меня, брат.
Триггер с ужасом глядит на умирающего. Ему хочется сказать что-то Эйбу и он поднимает голову, но рядом уже никого нет. Они вдвоем с Кэйном лежат на этом жутком пустыре.
— Вот так, — умирающего почти не слышно. – С глаз долой, из сердца вон. До свидания, мистер Триггер. И спасибо.
У фотографа кружится голова, и он закрывает лицо руками. Джон чувствует себя ребенком, потерявшимся в самом странном месте на земле. Одиноким и беззащитным. Но здесь – в абсолютной темноте, все становится просто и ясно. Шум дождя стихает, и Джон улыбается, не убирая рук. Нет, все-таки он находится не в своем сердце. Потому что именно оттуда сейчас приходит твердая уверенность. Понимание того, что когда он откроет глаза, перед ним будет не темное небо проклятого города, а белый потолок. А если очень повезет – то и профиль девушки с золотой сережкой в левом ухе.