Алексей Черкасов «Хмель»

Мощная и очень эмоциональная книга. Абсолютно без какой либо сентиментальности или пронзительной трогательности. Лишь лютая, яростная жестокость и бессилие. И, может быть, совсем немного надежды на справедливость и заслуженную кару.

А было так...

Декабристу мичману Лопареву, шедшему по этапу на каторгу, чудом удалось бежать. Заплутав в степях Сибири, полуживой, он находит приют в общине староверов.

Уже через несколько дней Лопарев пожалеет, что попал сюда, а не на каторгу. Жестокий старец Филарет, возомнивший себя чуть ли не посланником Божьим, держит людей в небывалой строгости. Но не строгие нравы изумили и напугали большего всего «кандальника», а то, что пытки, сожжение на костре так называемых еретиков, убиение младенцев и прочая дикость принимается раскольниками покорно и безропотно. Чувствуя, что не в силах понять этого или тем более что-то изменить в общине, Лопареву бы бежать без оглядки, но он влюбляется в молодую женщину Ефимию, над которой уже начали собираться тучи...

На самом деле это только завязка «Сказания первого» романа-эпопеи «Хмель». Всего в романе будет три сказания (три части), которые охватят период с середины 19 века по 1918 год. В центре повествования окажутся судьбы двух старообрядческих семей Юсковых и Боровиковых в это нелегкое для России время.

Между очень напряженной первой частью и более спокойной второй будет разрыв в 30 лет, но далее повествование пойдёт более равномерно.

Самая сильная сторона книги это, конечно же, персонажи, созданные талантом Алексея Черкасова. Да, у многих из них есть реально существовавшие прототипы, но перенести их образы на бумагу, что бы читатель с одинаковой силой мог полюбить и так же сильно возненавидеть, без всякого сомнения, под силу только очень одаренному писателю. Как я уже говорил, пожалуй, самые страшные эпизоды будут в первой части, но и в последующих этапах жизни общины будет немало настоящей жести. Попеременно мы будем удивляться и извращенному коварству, и непроходимой людской глупости, позволяющей творится всему этому аду. Алексей Черкасов обладая очень хорошим и образным языком, не скупится на слова и эмоции, в равной степени описывая как красоту, так и убожество внутреннего мира человека.

Люди, события, декорации — получились настолько живыми и реальными, что переживания просто вскипают, заставляя от злости и жалости сжимать кулаки и стискивать зубы. Небывалый накал страстей захватывающий с первых же глав, не ослабевает до самого конца. И если в самом начале шокировали нравы староверов, то потом сумятицы в души людей добавила первая мировая война и революция.

В книге не будет однозначно плохих или глубоко положительных героев. Каждому «злодею» найдется, чем оправдаться, каждому «праведнику», найдётся, чему устыдится. Заметно, что Алексей Черкасов пытается сохранить некую объективность (насколько это возможно, учитывая время написание произведения), описывая людей и нравы того времени. И в принципе, у него это неплохо получается, разве что в вопросах веры позиция Автора уж очень ярко выражена. Понятно, что Фиаларетовская община довела до абсурда религиозный фанатизм, но и через поколения после начала событий мы будем наблюдать густой туман в умах и душах людей.

В революционных метаниях героев, тоже нет достаточной прямолинейности. Вопреки бытующему мнению, я не увидел оголтелой агитации со стороны Автора за правое дело пролетариата. Черкасов отлично показывает, что время было мутное и кто прав, а кто нет, скорее всего, покажет время.

Я даже где-то удивился подобной беспристрастности советского писателя, но потом, почитав его удивительную биографию, многое стало понятным. Советская власть не жаловала Алексея Черкасова. Пришлось ему отсидеть срок за обвинение в шпионаже (впрочем, судимость потом сняли) и лежать в психиатрической больнице, где заочно, по его письмам к матери, в него влюбляется Полина Дмитриевна Москвитина, тогда бывшая цензором НКВД и впоследствии ставшей его женой и соавтором последующих двух романов, продолжения «Хмеля». Возможно, как раз его внутренние противоречия и вылились в такую неоднозначную оценку Октябрьской революции. Хотя, конечно, явной критики существующей власти нет, и некое недовольство можно проследить лишь по неудачно сложившимся судьбам весьма приятных людей, выбравших не ту сторону.

Да, на страницах книги творится вопиющая несправедливость, но не надо думать, что роман совсем уж беспросветный. Все-таки здесь есть место чести, добру, победе разума и сердечности. И от того, наверное, особое, какое-то злорадное, наслаждение начинаешь получать, когда судьба очередной твари заканчивается трагическим падением в самые низы.

Невозможно не отметить, что роман читается взахлёб не только потому, что люди в книге находят участие у читателя, но ещё и благодаря весьма лихо закрученному сюжету. Судьбы людей витиевато переплетаются, непредсказуемые повороты выдают самые причудливые завихрения в траекториях человеческих душ. Поступки родителей влияют на их детей, а стремления и выверты потомков порой кидают замысловатые тени на всю семью в целом. Немало в истории общины и трагических, совсем неожиданных смертей, причем будут гибнуть и те люди, на которых, казалось бы, должно держаться дальнейшее повествование.

Разговорная речь в книге, это отдельная песня. Старорусский язык, смешан сибирским говором, но притом он легок и понятен для читателя. У многих героев есть свои индивидуальные особенности речи, по которым они легко узнаются в диалогах и которые придают целостность всему образу персонажа.

Подводя итог хочу сказать, что очень трудно, после того как закрыл последнюю страницу «Хмеля», удержаться от того, чтобы тут же не схватить следующую книгу цикла «Сказания о людях тайги». Но все-таки я решил взять паузу, дабы переварить ту порцию нелёгких судеб непростых людей, из-за которых мне пришлось бередить сердце и душу последние две недели.

Автор, судьба которого очень удивительна и заслуживает своего романа, очень долго работал над книгой: 1934-1937 и 1951-1966 годы.

Книгу условно можно поделить на две части. В обеих центральный герой — женщина. В первой, совпадающей с первой завязью, это Ефимия. Во второй — Дарьюшка.

В произведении очень много боли, страдания, несправедливости, отчаяния, надежды, трагедии. В каком-то смысле это ожидаемо от романа, описывающего этот период русской истории. А еще книга о том, как небольшая мелочь может бесповоротно и трагично изменить жизнь.

Про общину староверов, их нравы только в первой завязи (главе). Далее повествуется о потомках героев первой части, которые живут обычной жизнью того периода времени.

С детства эта книга была на слуху — ее жадно читали, в библиотеках на эпопею А. Черкасова записывались в очередь. Нынешние переиздания, кстати, тоже неплохо расходятся.

Более-менее приобщившись к теме раскольников, староверов и сектантов в литературе, я решила подступиться к этому советскому бестселлеру (насколько помню, популярность в немалой степени основывалась на обилии экзотической эротики).

«Хмель» меня увлек в первой части, на второй интерес стал спадать, а третью дочитывала в основном ради одной сюжетной линии. Честно говоря, история безумной Дарьюшки и большевизана Тимофея, выглядела искусственно-паразитической «завязью» на теле романа. Понятно, для чего они понадобились автору — тут и возможность показать революционную и купеческую среду, пропеть осанну комиссарам, устами безумной девушки обличить тиранство и убийства.

А вот история старообрядческого эротомана Соломона-Прокопия Веденеевича и его забитой невестки Суламифи-Меланьи, при всей ее извращенной подоплеке, выглядит отлично прописанной, милой и даже трогательной:

«И может, именно от такой безысходности на старости лет Прокопий Веденеевич прилепился к Меланье — не от блуда, а от осатанелой тоски сердца, от постоянного жития в самом себе».

«Нету бога, Ефимия. Нету, нету, нету!», говорит Лопарев, декабрист, беглый каторжник, а ранее дворянин и офицер. Ему же принадлежит и другая не просто странная, а фантастически странная фраза: «Я Библию не читал!», и это звучит из уст образованного человека начала XIX века.

Ключевая фраза «Бога нет!» присутствует в том или ином виде почти на каждой странице. Антирелигиозной пропагандой роман перенасыщен до неприличия, и я бы сказал до тошноты. Черкасов начал писать роман еще в 30-е годы. Во времена воинственного атеизма, порушение церквей, когда священнослужители были – кто расстрелян, кто оказался в ГУЛАГе. Староверам тоже не удалось избежать гонений, не смотря на то, что они жили в труднодоступных местах сибирской глухомани. Их поселения легко обнаруживались с помощью авиации, а зимой лыжные отряды НКВД ликвидировали староверческие поселения. Постройки сжигали, людей, как говорится, «из Сибири в Сибирь».

Но народ еще крепко держится за веру. В домах рядом с отрывными календарями с Ильичом соседствовали иконы. (Лично видел такую фотографию сибирской деревенской избы с Лениными и иконостасом.) Вот чтобы оторвать его, народ, от церкви требовалось усилие не только карательных органов, но и помощь т.н. инженеров человеческих душ – писателей, киношников и др. Партия сказала надо — люди умственного труда — ответили «есть!» И хлынул поток. Но в отличие от других пропагандистских поделок в искусстве тех времён, романом «Хмель» зачитывались все, от мала до велика, вплоть до смутного времени разгула бесчеловечного режима либерал-большевиков 90-х годов, когда стало не до чтения — выжить бы! Роман, вышедший в окончательном виде в 60-х годах, и, не смотря на неоднократные переиздания, стал бестселлером на многие годы, по крайней мере, в Красноярском крае. Его не только невозможно бы купить в книжном магазине, но и в библиотеках он выдавался «по блату из под стола». Написано ведь действительно талантливо. Я прочитал его, будучи шестиклассником и правоверным советским пионером. Антирелигиозности, богоборчества естественно не замечал. Для меня было очевидно, что Бога на небе нет. Не сидит на облаке седенький старичок с нимбом над головой и с пучком молний в руке. Так мне твердили с первого класса учителя и пионервожатые. И я действительно там его не видел.

Сейчас я уже не помню, что тогда так привлекло меня в романе, что читая, я ощупывал пальцами оставшиеся страницы и несказанно радовался – много ещё!… много!… Может быть атмосфера старообрядческой жизни, таинственный мир раскольников, описание невообразимой красоты сибирской енисейской природы, откуда и я сам родом…

В конце книги убивает наповал уже другая фраза произнесенная устами большевички Прасковьи Метелиной: ««Манифест Коммунистической партии» — это святая истина!» Ничего не ново под луной. Клин клином вышибают. Одного бога со священным писание низвергают и тут же (свято место пусто не бывает!) на освободившееся место устанавливают новых идолов. Современные либерал-большевики тащат в поте лица своих очередных идолов – толерантность, права человеков, «свободные выборы» — таких же противоестественных природе человеческой, как и все предыдущие божества.

Приобрел я этот роман очень давно. Но никак не мог приступмть к его чтению. Думал что будет «Рабыня Изаура» или «Тени исчезают в полдень»( и тому подобное) , длинно и скучно. Но вот взялся и пропал с первых страниц. Да это эпопея, но какая. Алексей просто сразу обрушил страшную правду о житье старообрядцев. Книги ужасов просто отдыхают. Все короли хоррора нервно курят в сторонке. И это притом что это не выдуманные истории, а чистая правда. Это всё было на самом деле. Читать жутко, сердце кровью обливается.

Потом повествовение вошло в более спокойное русло. Но это мнимое спокойствие. Через время начинает опять всплывать страшная подноготная жизни старообрядцев перед революцией. Порой просто опять становится страшно читать.

И грянула революция. Всё запуталось, все запутались. Что будет?Как будет? Мне интересно. Поэтому берусь за продолжение.

Великий роман. Даже скажу так. Я не знаю пока что будет дальше. Но первая часть « Сказания о людях тайги»- великое произведение.

Художественная литература самого высочайшего уровня, это тот случай, когда произведение не только полностью вовлекает в себя, но и заставляет думать и страдать вместе с героями. Размышлять вместе с ними (!), становясь единомышленником то одного, то другого героя, переосмысливая что-то, меняя своё мнение о том или ином человеке, меняя симпатии и антипатии. С этой книгой — живёшь.

Полностью согласен с оценкой, данной ранее ув. Жескарём — эта книга «шедевр на все времена».

Любая фантастика, даже самого высокого уровня, и рядом не стояла... Это шедевр на все времена. Книги ужасов — просто игра в песочнице по сравнению с этим.