Борис Акунин «Герой иного времени»

Если «Беллона» была данью уважения «Севастопольским рассказам» Толстого, то «Герой иного времени» — оммаж всему корпусу «кавказких» текстов девятнадцатого века. Тут отсылки и к Пушкину, и к Лермонтову, и Толстому. Больше всего, конечно, роман кивает в сторону «Героя нашего времени».

И вот обычная для Акунина, ненужная литературная игра с подменой топонимов и омонимов. Во-первых, дело однозначно происходит в нашей реальности — герои обсуждают кавказский роман Лермонтова и его самого, погибшего год назад. Но откуда тогда выдуманные города Серноводск и Кислозёрск, под которыми, очевидно, имеются ввижу Пятигорск и Кисловодск? Откуда гора Каратау? Как она из Казахстана на Кавказ прыгнула?

История-мемуары о Григории Мангарове, легкомысленном молодом человеке, к счастью, не о настолько мерзкой твари, как Печорин. Влюблённость, походы на замирение кавказских «хищников», пустые старые друзья и необычные новые встречи.

И о Лермонтове:

«Существенно, что Прохор Антонович знавал поэта [Лермонтова] с не лучшей его стороны и отзывался о нем неприязненно: позёр, человек сомнительной нравственности, любитель поиграть в демоничность, сам виноват в своей гибели и прочее подобное. Доктор не отрицал грандиозности лермонтовского дарования, однако тем паче винил покойника за несоответствие личных качеств Божьему Дару.»

Как будто с языка у меня снял. Именно так я и отношусь Михаилу Юрьевичу.

Интересный, как всегда у Акунина, исторический роман о любопытном месте и времени.

9(ОТЛИЧНО)

Если уподобить написание романа приготовлению блюда, то «Герой иного времени» — это своего рода шашлык. Рецепт прост. Берётся чужое мясо (в данном случае произведения о Кавказе Толстого и Лермонтова) — беспокойные горцы, гарнизонная жизнь, отдыхающие на водах, дуэль на горном склоне. И всё это нанизывается на авторские шампуры, что уже не раз помогали породить бестселлер. Первый из них — это сверхчеловек незапятнанной чести с алмазными принципами. Олег Львович Никитин (фамилия главного героя — это, пожалуй, единственная ниточка, связывающая роман с «Девятным спасом») не столько Эраст Фандорин, сколько Адриан Ларцев из «Дороги в Китеж», человек эксцентричный до неправдоподобия. Второй — мерзавец на госслужбе без принципов вообще. Майор Честноков куда как менее фундаментален, чем князь Пожарский из «Тайного советника» и даже Автоном Зеркалов из «Девятного спаса». Для остроты вкуса добавлены пара-тройка женских персонажей. Идеальная во всех отношениях Алина Незнамова. Надеюсь, автор встречал таких женщин в жизни. По мне так вероятность такой встречи ниже вероятности обнаружить знаменитую сферическую лошадь в вакууме, если вопреки ожиданиям вы вдруг в нём окажетесь. «Вся такая внезапная, противоречивая вся» генеральская дочка Дарья Фигнер. Сложить в уме внятный образ Дарьи так же не выходит, ибо никакая гормональная буря не в состоянии породить человека со столь взаимоисключающими поступками. И, наконец, черкесская княжна Зара из затерянной в горах неприступной крепости «охотников на людей», которая служит скорее для комического эффекта за счёт контраста менталитетов. В детективе можно легко смириться с условностями жанра, но здесь-то исторический роман, от которого ждёшь куда более глубокой проработки сюжета и характеров героев. Но вместо сложной и многокрасочной картины кавказской войны, получаешь всё тот же акунинский карандашный набросок на тему невозможности дожить до старости приличному человеку в нашей стране и остаться приличным.

В «Герое» Борис Акунин уже перестал пытаться играть в «русофила Брусникина» и выдал довольно характерный для себя роман с несколько скомканным финалом.

Очень неровная книга.

Первая часть — написано в стиле М. Лермонтова и его «Героя нашего времени». Эдакая смесь бульварного романа и беллетристики. История про приключения молодого офицера на Кавказе. Немного от Печорина, немного от «Казаков» Л. Толстого.

Неожиданно, мне понравилось. Тут Акунин в своей стихии. Правда, не детектив, но увлекательно.

Было, правда, опасение, что из Никитина автор сделает второго Э. Фандорина, а из его друга-кунака — японца Масу. Со всеми следующими из этого способностями супергероя, в виде снайперской стрельбы и рукопашного боя. Но, к счастью, обошлось. Вышло — интересно. Неплохая любовная линия, бытописание будней Кавказской войны. Вторично, по сравнению с Лермонтовым и Толстым, но, неплохо.

А вот последними главами писатель испортил все впечатление. История горской девочки — слабая и неубедительная. Ну никак Акунин не может отойти от книг про Фандорина! Неприступные крепости в горах — все это было в «Алмазной колеснице». Детская приключенческая сказка.

А в финале — политика, шпионы и бодрый боевичек-экшен, со стрельбой, погонями и убийствами. Чтобы читатель не заскучал.

На мой взгляд, если бы автор удержался только подражанием Лермонтову и Толстому, произведение вышло бы более цельное и органичное. Но...Мне кажется, последней третью книги, Акунин испортил всю историю.

Впрочем, как всегда, романы этого писателя прекрасно читаются, написаны хорошим и легким языком.

Нет, роман не плохой. Он попросту, не в моём жанре.

Сама идея Акунина, выстроить антураж по мотивам «Герой нашего времени» + «Хаджи Мурат», заявлена автором изначально. И Акунин не подвёл, подарив нам антураж кавказской войны 40-х годов 19-го века, интересно, убедительно и увлекательно.

Однако, выбрав в качестве сюжетной интриги мелодраматический женский роман, превращающийся по мере развития сюжета в «жестокий романс», автор, зайдя за половину текста, «теряет» меня, в качестве читателя.

Литературные же параметры произведения вполне «на уровне». Лишь в качестве ехидного замечания — планы «плохих парней» здесь настолько сложны и изощрённые, что в реальности развалились бы и без усилий «хороших парней».

В целом, если упомянутый мной жанр вас не отпугивает, стоит прочесть. Роман динамичный и «прочувственно» слезливый.

Соскучившимся по старому доброму Фандорину, «воину света», над которым автор не куражится — сюда. По контрасту здесь он не заикается, ему не везет в азартные игры ( ох уж авторское кокетство), не расследует преступления — но это не должно смущать. Сверхчеловек в экзотических условиях Кавказской войны. Стилизации под соответствующие романно-исторические реалии мне напоминали «Хоровод» Уткина, который более обстоятелен и претенциозен. С развлекательными задачами Акунин справился вполне, в плане насыщенности роман определенно пустоват. Не уверен, что смена в последней трети основного рассказчика на нескольких так уж содержательна. История от лица глухой горянки показалась откровенно скушной и неинтересной. Как легко, однако, котенку сидеть за буркой горца во всех его телометаниях. Прочитал-забыл, еще одна лепта в кошель ведущего коммерческого беллетриста.

Спросил сегодня у аварцев с которыми сейчас работаю, как по аварски будет «волк»? Ответ — «Бацы». А «Галбацы»? Говорят — «Тигр», а еще аварское мужское имя.

Повесть о суровом друге.Давно уже не было подобных романов в русской литературе! И пусть это сознательное подражание Лермонтову, но ,извините, кому же еще подражать ,как ни классикам! Давно уже не было подобных героев в русской литературе! Мы и позабыли уже про таких- умных,честных и благородных. «Делай,что должно и пусть будет ,что будет!» Этот , утраченный ныне, девиз русского офицерства в полной мере относится к Никитину. Хотя подобными убеждениями,ни тогда,ни сейчас заработать денег и сделать карьеру невозможно.Вот и Никитин.на момент начала повествования-бывший каторжник и простой охотник в русском военном отряде. Типичный «невольник чести.»«Герой иного времени». Давненько не получал такого удовольствия от простых,но прекрасных диалогов,описания природы и очаровательно старомодного сюжета(добрые и злые разбойники, коварство и измена,несчастная любовь и ее жертвы.) Charmant! Просто Charmant!

Померещилось мне, государи мои, присутствие трёх соавторов в этой пёстрой, несоразмерной и несогласованной книге, наглядно видны в ней разностильность, отсутствие единства в сюжетной стратегии, в психологическом облике персонажей в разных главах, в их повествовательных функциях, даже в именах. Разнятся темп и насыщенность событиями в повествовании, глубина психологизма, умение пронизать текст внутренними перекличками разного рода.... Мастером написана лишь одна глава — «Зара». Эта девочка с тайною в груди — типично акунинский персонаж, типично по-акунински же очерченный (похожа на Сеньку Скорика по убедительности и степени проникновения в душу героя). Изящный росчерк в завершении главы — с мяуканьем «ангела» возвращаются звуки к девочке. ОДНА ГЛАВА ВЫШЕ СРЕДНЕГО, БЕЗЛИКОГО УРОВНЯ! Если кто не заметил — в ней персонаж именуется «Галбацы»; я, конечно, «не в курсах», но гораздо более «кавказоподобно», чем непонятный аварский римлянин «Галбаций». Потом, с опять блёклой главы «Зигзаг», ГалбацИЙ возвращается. И тоже не насовсем.

Финал текста скомкан, как кальсоны с верёвки у палатки военного лагеря при нападении противника. Мгновенно и неаккуратно. Из пальца высосанная история о размолвке Мангарова и Никитина — как началась непредсказуемо, в нарушение логики их отношений, так ничем и не продолжилась: Мангаров, всё-таки герой-повествователь на протяжении 2/3 объёма текста, как-то «обнуляется»: швыряет пистолет о камни и пробкой выскакивает из романа, сначала дав пощёчину своему едва ли не кумиру, потом не рассуждая вызвав его на дуэль, потом свихнувшись в другую сторону – молча выслушав и без слова куда-то убежав… Кроме того, «прежний» Никитин, получив пощёчину, стрелялся бы без объяснений. Здесь же он оскорбление легко прощает, — видите ли, на радостях от того, что приезжает невеста. А ведь когда она приедет, Честнокова он не сможет не убить, сознавая следствие — полный крах дальнейших судеб своей и Алины. Неувязочка, не находите?.. Скомканы кальсоны повествования, скомканы.

Вероятно, по телефону редактор сказал некоему Г.Овнюку: «Сколько вы там будете пьянствовать? Все сроки договора прошли, чтобы послезавтра текст лежал у меня на столе!» И понеслось:

обрыв протянутых ранее сюжетных нитей (например, Назифа, похищенная у русских в детстве и погибшая впоследствии — куда мог вывести её образ? Продолжать было сложно и вообще не до того),

нарушающая сюжетное равновесие частей романа совершенно ненужная коллизия с внезапным взрывом значимости Честнокова, достаточно «технического» первоначально персонажа,

мимолётное убийство важного действующего лица ГалбацЫ, опоенного до беспробудности, но «чисто на автомате» через 5 секунд после пробуждения убивающего в бою двух лихих казаков, а потом убегающего зигзагами,

дешёвый трюк с подслушивающей Дарьей Фигнер,

неправдоподобный ход с тою же Дарьей, посылающей Эмархана убить её возлюбленного Никитина и его избранницу Алину, которой Дарья полчаса назад чистосердечно созналась в тяжёлых своих прегрешениях, но выйдя за дверку – оподлела опять,

сюжетно безобразное завершение текста неуклюжей молитвой (двумя, но вторая уж совсем из рук вон), откровенно маскирующей лишь разгадку сюжетной коллизии – и то не всего текста (уж если разгадкой завершается большой роман, то и освещать она должна не последние 20-30 страниц), а последних, лихорадочно дописываемых (с утренним пивком?) абзацев.

Текстовых зоны, кажется мне, три. Две больших разделяет третья – единственно выдерживающая критику глава «Зара». Персонажи, поступая в распоряжение другого соавтора, сохраняют в его руках лишь самые общие, а значит, самые засаленные в литературе маски-амплуа: девушка-генеральская дочь, девушк-горянк, молодой офицер, сотрудник тайной полиции, демоничный горец. Знаете, кого не хватало ещё? Благородного батюшки-священника, дяди Лукашки — боевого старикана, какой-нибудь любящей матери и мальчика-вундеркинда. (Дурачок-иностранец — был? уж не помню...) В «Заре» персонажи, выведенные до этой главы, смотрятся в совсем другом ракурсе, их можно узнать только по именам. Кто был кем-то до главы «Зара», тот после этого рубежа стал никем или кем-то совсем другим. Дарья Фигнер, глубокий человек-загадка и человекознатец, — обычной недалёкой барышней, чья жизнь теперь – сплошь глупые ошибки и промашки, а под конец текста — подлость. Изменяется ракурс её описания – теперь она видится читателю «изнутри». «Нутро» Мангарова тоже выворачивается наизнанку – в ракурсе «снаружи» он стал заполошным ревнотиком, вынутым из ящика с персонажами только для истории с дуэлью, непонятно зачем впихнутой в повествование. Честнокова напоследок и наскорях густо домазывают чёрной краской – право слово, кажется, что у нового соавтора к нему что-то личное. Эмархана также. Гордый и монументальный Галбацы гибнет как собачонка, чисто технически – чтобы проиллюстрировать вдруг прошибший соавтора замысел показать мерзостность Честнокова и его приспешника, подлого труса Эмархана. Ну, не должно происходить развитие и сущностное изменение персонажей на последних страницах романа! Как-то уже в партии уговорились (автор с читателем), кто есть ладья, кто – пешка, кто – ферзь. И менять в последней трети романа психологические облики всех важных персонажей единый автор не стал бы, хотя бы из уважения к собственному проделанному труду.

По стилю части эти не различить, — бо нету его, стиля. Тысячи людей могут так низать фразу за фразой, не оставляя отпечатков таланта, бо теж немае. Но фразы, на которые Акунин дышит и бархоточкой протирает, овнюки нанизывают и оставляют в тылу. И видим мы —

Стилевые огрехи, порой анекдотические:

«Он и выглядел злобным матерым волчищей: рожа разбойничья, короткая, щетиной рыже-серая борода, в вечно расстегнутом вороте бешмета на кожаном шнурке амулет — желтый волчий зуб».

Рожа, получается, короткая?.. (негритянская такая?) Акунин бы так ни-ко-гда не написал. И как это — «злобнЫМ волчищЕЙ»? «Волчище» — мужского рода (да пусть даже и среднего, ха-ха) , значит «волчищем» будет нормально. Безграмвариант, Гриша. И ещё – как можно бороду щетинообразную постоянно подравнивать: «просто проводил по ней клинком, и волоски осыпались сами собой»?

Нарушение правды речевой характеристики:

«Слыхали, как в Вельяминовском форте они этак вот ночью в отворенные изнутри ворота насыпались да весь гарнизон в кинжалы взяли?» Слишком сложно для фельдфебеля сказано, с опережающим причастным оборотом.

Стиль мышления и речи — усреднённый современный, не исторический:

«Мне теперь грустно и смешно вспоминать траекторию, по которой двигались пылкие чувства молодого человека сороковых годов, — я ведь был совершенно заурядным, как теперь говорят, среднестатистическим продуктом своей среды и эпохи». «Траекторию», «среднестатистический» — это наших лет расхожие штампики.

Роман несоразмерный, разностильный, с брошенными сюжетными линиями, нарушениями логики образов персонажей, без общего замысла, темпа сюжетного действия. (И апелляция к лермонтовскому роману здесь не спасёт: у того в разнородности — великолепное, высшее единство, здесь же — все кубики разбросаны хаотично. Кстати: в чём смысл названия романа? Кто герой? какого иного времени? почему?).

Вопрос: зачем же он писался? Если бы просто – «деньжат по-лёгкому срубить», то штемпель «Брусникин» на него чья-то сильная рука не поставила бы. Возможный ответ: Акунин за бокалом чего-то изящного набросал дурновымытому «литнегру» контуры постройки на почве русского кавказского мифа из лермонтовских, по преимуществу, кирпичиков, нового брусникинского вавилонца, для примера сам не пожалел времени – у него быстро! – да и набросал мастерским пером главку «Зара» по образу «Бэлы», да и пустил дело на самотёк. А те, кто должен был не выпускать скверновымытого в магазин, тоже расслабились. И в результате пришлось его откапывать (капельницей, в смысле, а не из могилы, которою ему тоже неоднократно грозили) и заставлять выворачиваться, как хочет, но чтоб работу!! Послезавтра!! На стол!! И никаких джин-тоников!! Такишовысебедумаете? Похоже, он не смог. Не откапали, – но, возможно, закопали. Ай-яй-яй-яй-яй-яй, закопали литнегра. Убили, знаете ли, замочили…

Срочно отыскали второго звонкого забулдыгу-подмастерье – теперь уже проверенного, какого-нибудь старейшину московского негрского цеха: рятуйте, мол, дяденька Пиворылов, надеемся сначала на Б-га, потом на Вас! Мы уже проанонсировали, деньги вложили! Ну, он им и сгондобил в традициях, проверенных бульваром: жандарм должен быть подлым (я вам не Акунин с его красавчиком Фандориным!), офицер должен стреляться на дуели, а героиня у нас разденется донага. Пальчики оближете, господин директор, не извольте беспокоиться, закончим в лучшем виде! Принца Вюртембергского ещё кормил, такими романами. Сам бы ел, да деньги надо.

Ну и получилась разносортная шаурма на вертеле (обмазанные Лермонтовым первые две трети, драгоценная акунинская прослойка и нашлёпнутая собачатина по-вюртембергски) — её и преподнесли массам, мотивируя свои действия так: а, ладно, пипл схавает да ещё и спасибо скажет: «О, Акунин, о!»

Вот такое, господа, нерадостное впечатление. Задуманный как изящная литературная игра-интрига, акунинский обводной канал упёрся в кого-то давновымытого и сам завонял, застоялся, потёк вспять… Брусникинский прорыв бесславно захлебнулся.

Замечательный исторический роман. Отличная передача атмосферы того времени (или иллюзии той атмосферы, потому как никто этой атмосферы сам лично не чувствовал, но реконструкция отличная). Остро перекликается с современными проблемами Кавказа. Отличная передача философии и мироощущения жандарма. Думается, что по сравнению с современными жандармами — это персонаж выглядит даже как вполне приличный человек. Неудачливость Никитина — это такая асимметрия Фандорину, при этом замечательное описание жизненной философии и принципов главного героя. Акунин, конечно, мастер двойных финалов и любит приготовить разные сюрпризы к концу, но в данном случае поступок Даши выглядит как-то неадекватно характеру этого персонажа (хотя чего в жизни не бывает, но все равно выглядит, как некая непродуманность концовки).

П.С. Отдельная оценка — это замечательное аудио-исполнение Игоря Князева. Это вторая аудиокнига на которую я попадаю (первая была Мириам Петросян «Дом в котром...») После даже посмотрел, какие книги он еще озвучил, чтобы послушать.

Можно, и есть за что критиковать эту книгу. Но, если посмотреть на нее именно, как на часть проекта авторы, то надо признать, что как стилизация книга, безусловно, удалась.

Ну а кроме стилизации при прочтении Вы получите массу приятных впечатлений от воздушного стиля автора. От добротно рассказанной истории.

Эта книга ещё раз доказывает, что в мире развлекательной литературы, Акунин, не зря занимает свое высокое место.

Безусловно, это Акунин. Намного более Акунин, чем в «Сокол и ласточка» или «Весь мир театр». Причем, с использованием самоповторов. Никитин-Галбацы-почти Фандорин-Маса:gigi: С совершенно четко изложенным своим отношением к некоторым политическим вопросам, в частности по Чеченской войне. Как обычно, шикарная стилизация, безупречный язык. Герои очень харАктерные, прорисованные мастерски, предельно точно, несмотря на скупость эпитетов. Но, кое-что мне сильно не понравилось. А именно, настроение. После прочтения даже и не могла сходу понять, в чем дело? Что не так? Просто тоска зеленая...

Прекрасный роман, читается на одном дыхании. Неподражаемый Акунинский стиль. Как-то скомкана концовка произведения, либо оставлены вопросы для продолжения. Не понравилась оценка человеческий качеств и поведения Лермонтова Акуниным через уста своих героев. Для писателя такого уровня как Акунин, оценивать коллегу по литературному цеху – мелковато.

Превосходная литературная игра. Тут тебе и Пушкин и Лермонтов в одном флаконе! Ай да Брусникин, ай да сукин сын :))

Акунин вновь показывает себя блестящим стилистом. Браво!!!

Середина 18 века. Российская империя покоряет Кавказ. Здесь делают карьеру, и молодой офицер Мангаров хочет найти свою звезду. Бывший каторзник Никитин смывает здесь кровью грехи перед государством. Для дочери генерала Кавказ тоже станет испытанием…

Приключенческий роман духе Лермонтова. Есть сюжетные нестыковки, но читается роман приятно. Рекомендую читать такое развлекательное чтиво вместо Донцовых...

Как это не надо сравнивать «Героя иного времени» с «ГНВ» Лермонтова?) А зря что ли, спрашивается, некий Брусникин специально дал похожее название, дал похожих героев и подобный сюжет?? Сопоставление авторское намерено. И это нужно понимать.

А больший нравтсвенный посыл он не может нести. Потому что время написания, об этом не нужно забывать, Лермонтовского романа и романа Брусникина разное. Одно про свою современность, про свои «болезни», другое — про свои.

Роман неплохой. Для прочтения необходим. Для того он и написан автором с отсылкой к Лермонтову.