Урсула К. Ле Гуин «Глаз цапли»

Предположу, что этот роман создавался с конца к началу. «Глаз цапли» подобен школьным задачкам по алгебре, в которых правильный ответ обычно выражается красивым целым числом и которые ради этого составляются с соответствующими начальными условиями. Вот так же и здесь: кажется, будто при работе над «Глазом цапли» Урсула Ле Гуин заранее твердо решила, каким должно быть завершение будущей книги и что для этого надо сделать, а уже затем принялась разрабатывать «вводные», подгоняя их под этот «ответ». В общем-то ничего особенного, нормальная писательская практика, но в данном случае искусственность полученных таким способом «начальных условий», пожалуй, чрезмерна.

Судите сами. Есть планета Виктория, на которую когда-то, за сто с лишним лет до описываемых событий, было сослано несколько тысяч преступников с Земли. Затем, через полвека, на Викторию прибыла еще одна, меньшая группа людей – это был Народ Мира, пацифисты, которым не нашлось на Земле места. И хотя в их распоряжении была вся Виктория, свое поселение, Шанти, они основали всего в нескольких километрах от Столицы прежних ссыльных. Странно и неправдоподобно, но так обеспечивается завязка конфликта: два совершенно различных человеческих сообщества буквально рядом друг с другом. Больше на всей планете людей нет. Далее – еще одна странность: ссыльные прожили на Виктории больше века, пацифисты – больше полувека, но за это время никто ни разу не попытался хотя бы немного исследовать доставшуюся им планету. Первая такая попытка происходит как раз в начале действия. Почему они ждали так долго? Опять-таки исключительно по воле писательницы. Ей надо было обеспечить полный отрыв действия от Земли, оставить у поселенцев только смутные воспоминания и легенды о том, как мыслили и действовали их предки, а такой отрыв могло дать только время – не менее двух-трех смен поколений. Для надежности в «начальных условиях» вдобавок оговорено отсутствие на Виктории книг и вообще каких-либо достоверных свидетельств о земной истории.

Следующая натяжка – завязка действия. Группа жителей Шанти вовсе не делает тайны из своей исследовательской экспедиции, так что послушать ее рассказ является сам глава Столицы, Хозяин Фалько, считающий себя правителем всей Виктории. Узнав, что экспедиция обнаружила где-то далеко, в укромном месте среди гор, плодородную и теплую долину, куда смогут переселиться почти все жители Шанти, он выступает против – ведь шантийцы поставляют в Столицу сельскохозяйственную продукцию, и притом почти даром, – и тем самым кладет начало конфликту. Но ведь в Шанти прекрасно понимали, что восторга в Столице их инициатива не вызовет. Спрашивается: кто мешал предпринять экспедицию и последующее переселение, не ставя в известность Столицу, тем более что жизнью Шанти там никогда особенно не интересовались? Шантийским принципам это нисколько не противоречило бы – скорее, даже соответствовало: вольные люди, сторонники свободы, захотели – и переселились на новое место. Но если бы все произошло так, не было бы никакого конфликта – просто в один прекрасный день посланник из Столицы, обеспокоенной отсутствием поступлений риса и прочего, обнаружил бы Шанти опустевшим. И, естественно, тогда и писать было бы не о чем.

Переселение шантийцев прошло бы сравнительно легко и быстро: их немного, около четырех тысяч, и изобилием вещей они не обременены. В Столице, кстати, всего вдвое больше людей. Итого двенадцать тысяч человек с технологиями на уровне девятнадцатого века (тоже, кстати, огромная натяжка – дело-то происходит в далеком будущем) и крошечный освоенный кусочек планеты – по сравнению, например, с произведениями Хайнского цикла масштабы весьма камерные. Почему? Причина – в особенности пацифистских идей, положенных в основу «Глаза цапли». Идеи эти, не спорю, красивы и возвышенны, но сработать они худо-бедно смогут только в таких вот небольших людских сообществах без развитой системы государственного насилия и сопутствующих ей технических средств. А увеличьте в тысячу раз численность противостоящих сторон, вымуштруйте столичных солдат, выдайте им автоматы и газовые гранаты, введите четко действующую нерассуждающую власть, понастройте в Столице десяток больших тюрем – и попытайтесь-ка представить себе, как шантийцы будут всему этому противостоять силой духа, песнями и сидячими забастовками и сколькие из них останутся живыми и невредимыми. Кое-какие шансы взять верх они имеют только в обстановке, подобной описанной в «Глазе цапли»: все средства принуждения противостоящей стороны – отряд не уверенных в себе и склонных к дезертирству охранников с кнутами и древними мушкетами, командиру отряда осточертело быть командиром, часть арестованных из-за нехватки места в тюрьме приходится разместить в овощехранилище, а лагерь для угнанных на сельскохозяйственные работы шантийцев не имеет даже ограды. Проще говоря, для торжества идей пацифизма все заранее приспособлено и обставлено наилучшим образом – снова «подгонка под ответ» в чистейшем виде.

Впрочем, как мне кажется, создательница «Глаза цапли» понимала: даже в столь искусственной обстановке противостояние Столицы и Шанти разрешать совсем бескровно ей не стоит – в противном случае роман превратится в слащавую сказочку с хэппи-эндом. Так что до крови дело в конце концов доходит – и вдруг оказывается, что даже в идеальных для шантийцев условиях исход последнего решающего столкновения определяет отнюдь не их сила духа.

Что в «Глазе цапли» хорошо – так это фон, на котором разворачивается действие. Та часть природы Виктории, которую мы видим в книге, описана очень ярко и крайне достоверно. Например, каким надо было обладать воображением, чтобы изобрести и тщательно продумать жизненный цикл кольцедеревьев и образуемые ими ландшафты и биоценозы! Так, может быть, зря Урсула Ле Гуин посвятила свое творчество прежде всего социологии и психологии (как с приставкой «ксено-», так и без)? Может быть, было бы намного лучше, если бы на первый план в нем вышли ксенобиология и ксеноэкология?..

Очередное обращение Ле Гуин к идеям пацифизма и анархизма. Если в более раннем романе «Обделённые», входящем в Хайнский цикл, социальное-административное устройство государства, построенного на идеях анархизма, показано более-менее жизнеспособным, то в «Глазе цапли» с этим беда.

На некой планете бок о бок существуют два сообщества, состоящих из потомков ссыльнопоселенцев с Земли: в городе (Столице) разместился разного рода уголовный элемент, с течением времени создавший иерархическое военизированное общество, в селе неподалёку (Шанти) — анархо-пацифисты. Как несложно догадаться, по законам жанра, да и просто логически, постуголовники подчинили себе постхиппи и всячески теми помыкают. Жители Шанти занимаются сельским хозяйством, снабжают продовольствием Столицу, но правом голоса в этом странном «симбиозе» не обладают. Им очень хочется переселиться куда-то подальше от своих агрессивных соседей, но они этого не делают, потому что соседи им не разрешают, они не хотят находиться в положении крепостных крестьян, но пацифистские убеждения не дают им сопротивляться. Грусть, в общем, и замкнутый круг.

Сложно сказать, как надо воспринимать этот роман. Конечно же автор вкладывала в него некие понятные, да и в какой-то мере симпатичные идеи. Но, на минуточку, на момент публикации книги на улице 1978 год, хиппи уже уходят в историю, показав нежизнеспособность своих коммун, левые идеи уже не так уж привлекательны, обнаружив кучу своих болячек и противоречий, да и пацифизм тоже уже не тот, что раньше, новый Махатма Ганди в мире так и не появился. В общем и целом — идеи даже на момент публикации были весьма фантастичны, если не сказать — сказочны.

Вроде бы и неплохая книжка, по крайней мере, если говорить о языке, которым она написана и о визуальной составляющей, однако в модель будущего, которую показывает автор, совершенно не верится.

Роман написан в 1978ом, когда идеи хиппи и пацифизма в данной итераци уже, в целом, показали свою полную нежизнеспособность и утопичность. Писать в то время роман о такой идеологии без учёта совсем свежего общественного опыта — как минимум странно. Роман к тому же страдает от такой огромной массы натяжек и условностей, что в сравнении с ними засуха и голод на Аннаресе, технологичные жители которого не могут догадаться поставить на своих морях-океанах опреснительные установки и пустить рыболовные траулеры, кажутся мелочью.

Лучше бы уж Ле Гуин изначально изображала бы «Глаз цапли» притчей и сказкой, тогда все претензии к логичности и правдоподобию отпали б. Единственное, что реально понравилось — эпизод социального столкновения шантийцев и столичных Я ожидал чего-нибудь в духе сатьяграхи, ведь к Ганди и его идеологии здесь множество прямых отсылок, но автору удалось удивить как в плохом, так и в хорошем смысле.

Столкновение антагонистических культур – тема в фантастике не новая. Множество произведений посвящено социальным аспектам такой «войны миров». Достаточно вспомнить наиболее рельефный пример – коммунистические полубоги-земляне versus тормансиане из «Часа Быка» Ивана Ефремова. Характерна подобная проблематика и для социальной фантастики Ле Гуин. Мягкая сила, распространение гуманистической философии, проникновение идей сопровождает процесс взаимодействия общностей в ее романах.

«Глаз цапли» построен на противопоставлении двух социальных структур с очень разными механизмами внутреннего обустройства.

Автор романа без розовых очков смотрит на исход противостояния. Это не сказка о победе условного добра над условным злом. Чтобы что-то доброе и хорошее, наконец, наступило, надобны терпение и упорство, пот и кровь.

Финал произведения оставляет много места для размышлений на тему.

Ле Гуин продолжает свои эксперименты в социальной фантастике, снова и снова заставляя замкнутые группы людей оказываться в тяжёлых ситуациях, чтобы выстроить модель их поведения. Собственно, теперь для чистоты эксперимента писательница поместила свои антагонистические общества на вполне пасторальную и безопасную планету, житьё на которой, конечно, сопровождается массовым трудовым героизмом, но без лишних эксцессов. Итак, одно общество — анархисты, как и жители приснопамятного Анарреса, чья деятельность скреплена принципами полного гуманизма и свободы труда. Второе — потомки сосланных преступников, исповедующих культ силы и подчинения. Два таких общества долго рядом существовать не могут, рано или поздно должен произойти конфликт...

Правда, сразу закладывается впечатление о какой-то нелепости... смотрите — больше полувека люди с абсолютно разными взглядами на жизнь сосуществуют на крохотном пятачке земли, делая слабые, вялые попытки создать ещё хоть какое-нибудь поселеньице. Всё абсолютно статично... Развитие начинается с насилия. Когда общество потомков преступников пытается покорить мирных земледельцев. И тогда люди уже на деле идут осваивать новые территории, приступая к завоеванию планеты по настоящему.

Напомнило мне генеральную идею Тойнби о «вызове-и-ответе». Для того, чтобы общество развивалось, ему нужно с чем-то бороться? Интересно...

Ну и, конечно, вторая тема — это отягощённость обычаями. Виктория — не Земля, пора забыть о старой культуре. В новом мире всё должно отличаться от старого, и в этом проявляется подлинное стремление к свободе. Ле Гуин прямым текстом говорит, что нельзя забывать свою историю, нужно только её преодолеть. И если ты решил менять себя и окружающих — делай это, не останавливаясь на полдороги.

Конечно, этот роман сложно сравнить с любым из «Хайнских» — разве что с «Планетой изгнания». Для Ле Гуин это достаточно проходная, но от этого — не менее интересная вещь. Сюжет, конечно, немного вяловат, но пара резких сюжетных поворотов имеется, и читателю скучать не придётся. Вполне достойно прочтения.

Ле Гуин — поразительна. Какие знания законов социального развития человечества надо иметь, просто — понимать человеческую натуру, чтобы в каждой новой книге создавать достоверную картину нового общества, традиций, верований, психологической подоплеки поступков. Создавать целые миры, чтобы поговорить о сегодняшних проблемах. В этот раз разговор будет о свободе.

На планете Виктория — благодатной и вполне безопасной, живут две группы землян. Первая -потомки бывших военных преступников, сторонников свергнутых диктатур, убийц и насильников, основавших Столицу колонии с почти феодальным строем и четким делением на касты. Вторая группа — ремесленники и крестьяне, потомки пацифистов, исповедующие принципы отказа от насилия в любом его проявлении. И эти две группы людей, приверженцы таких противоположных идеалов, худо-бедно существуют несколько десятилетий, пока одному из столичных жителей не приходит в голову изменить положение вещей, просто поработив миролюбивых соседей.

Казалось бы земляне — бывшие узники и изгои — обрели на новой родине свободу. Вот он- огромный, нетронутый мир. Но какая это свобода, если на протяжении десятилетий люди жмутся друг другу на маленьком пяточке, когда перед ними лежит целый мир, о котором они так и не удосужились что-либо узнать, не решаясь выйти за пределы очерченного ими самими круга. Когда они из поколения в поколение продолжают цепляться за правила и традиции, которые работали на далекой Земле, но совершенно не годятся для нового Мира. Какая может быть свобода, когда у них нет даже названий для новых растений, животных, рек и гор, даже для самой планеты, которая стала родиной для подрастающего поколения.

И даже нарастающий конфликт неразрывно связан с далекой Землей, с ее традициями и верованиями, с жестокостью и несправедливостью, которые колонисты привезли с собой, как багаж. Одни, опираясь на старую истории, готовы поработить других, которые, в свою очередь, согласны сдаться без борьбы, цепляясь за затверженные/но не прочувствованные/ с детства правила. И те и другие оказываются беспомощными, когда старые схемы в этих новых условиях не работают.

В романе многие герои говорят о свободе, но свободен только один человек. Это юная Люс, над которой не довлеют традиции и верования предков, мечта о свободе — выстрадана, а не передана по наследству, которую манят далекие горы и которая желает дать новые имена всему сущему. И только через обретение этой истинной, внутренней свободы она становится готовой стать частью огромного неизведанного мира, вступить на новый, отличный от всего заученного, путь.

Вот такой получился роман — размышление о свободе и порабощении, о духовном освобождении. И все это — на фоне приключений на неизведанной планете с девственными лесами, неизвестными животными и серыми «цаплями», которые бесстрастно наблюдают немигающим глазом за попытками людей начать новую жизнь.

Есть книги, в которые я влюбляюсь с первых страниц. И «Глаз цапли» — одна из них.

Стоило только открыть обложку, пробежать взглядом первые строки, и, — готово – я уже зачитался – упал с размаху на солнечную лужайку наполненного терпкими незнакомыми ароматами леса далекой планеты Виктория, заглянул через плечо Льва, играющего с сидящим на его ладони уотситом.

Виктория – это мир, открывающий перед нами свои тайны далеко не сразу. Читая, то и дело я задавал себе вопросы – «почему?», «как такое могло произойти?», «что явилось предысторией описываемых событий?». На часть этих вопросов автор ответила, часть – так и остались за кадром.

Надо отдать Ле Гуин должное — в этом романе она выступает в роли достаточно искусного инженера-универсала, создателя новых миров. Фауну своего мира она населила интересными животными, из которых наиболее ярко описан уже упоминавшийся уотсит, флору – странным деревом-кольцом, жизненный цикл которого, насколько я понимаю, выдумала от начала до конца, и довольно подробно описала. Популяцию людей-колонизаторов, выходцев с Земли, разделила на две группы. Основные черты одной из этих групп она списала с колонизаторов земных Америк; основные черты другой выкрасила в цвета непротивленцев злу насилием. И, на протяжении всего романа, так или иначе изучала взаимососуществование этих двух групп.

Ну а остальные тайны романа я вам открывать не буду. :)

К сожалению, в биографии Ле Гуин не упомянуто о ее отношении к течению хиппи. По прочтении романа у меня создалось четкое впечатление, что жизнь хипповских коммун знакома автору не понаслышке — со всеми ее внешними и внутренними проблемами. И самое интересное, что автор не идеализирует хиппи, она показывает коренные недостатки такого пути. Я воспринял этот роман как попытку осмыслить опыт коммун 60-х и причины их развала.

Находить свободу для себя и для других, отказаться от добровольного ( будто-бы) рабства- так легко, если ты смотришь на эти события со стороны. А человеку , находящемуся в круге собственного рабства вырваться из круга — шаг в неизвестное, страшное, но какой счастливый конец ожидает любого, кто посмел!!!

Глаз цапли – пожалуй, один из самых противоречивых, сложных для читателя романов. «Глаз цапли» ни что иное, как история порабощения одними людьми других. История создания земельных наделов, находящихся во власти не сильных, но предприимчивых и не боящихся насилия людей, история утраты свободы другими, не менее сильными, но отрицающими применение силы даже ради спасения собственной жизни.

Что заставляет людей беспрекословно отдавать свою свободу? Позиция отрицания насилия? Редкостное благородство? Убеждение, что со всеми можно договориться, используя великую силу «слова»?

А может это лишь непонимание существующей жизни? Утопия для слабых духом? Миф о вечном мире и всепрощении, за бездумную веру в который придется заплатить немалую цену.