Роджер Желязны «24 вида горы Фудзи кисти Хокусая»

Это концентрированная проза Желязны, которая встречается во многих его текстах, но не всегда в такой плотности (хотя, иногда бывает и более концентрированной). Вначале кажется, что это какой-то поток сознания, поэтичный, интеллектуальный, но смысл в нём не улавливается. И потом не сразу становится понятно, что именно ты читаешь: фантастику, фэнтези, шпионскую историю, психоделику или же какую-то смесь жанров. И лишь во второй половине повести понимаешь, что это такой необычный киберпанк.

Необычно также и то, что главный герой (хоть и такой же яркий и оригинальный, как часто у Желязны) тут — женщина, и история рассказана от её лица.

Наверное, гении мыслят иначе, чем все остальные люди. Когда я читаю Желязны, у меня иногда создается впечатление, что простыми словами он пытается опустить до нашего уровня свои странные гениальные мысли. Это как если бы светило математики пришел прочесть ознакомительную лекцию в детсад. Его мысли настолько сложнее, чем у слушателей, что ему приходится изрядно скрипеть мозгами, чтобы они поняли хоть что-то.

Итак, сюжет. Немолодая, смертельно больная женщина совершает паломничество по Японии, по местам, изображенным на 24 гравюрах известного художника ХIХв. Кацусики Хокусая. Она идет, любуется на Фудзи и размышляет: о жизни, о смерти, о любви, о своей цели:

«Ад внизу, небеса наверху, Фудзи посередине – конечная остановка. Утонченная метафора для паломника, который хотел бы очиститься.»

И, поначалу, мы ничего не знаем о ее цели. Но, постепенно, части мозаики из намеков и недомолвок складываются в целостную картину и становится понятно, как глубока ее трагедия и как велика жертва.

Это драма-размышление. Что такое любовь – единение? слияние? На что человек готов пойти ради любви? Является ли благом чистый разум, не отягощенный совестью, ответственностью, воображением, чувствами? Жизнь сложна или же люди домысливают все сложности сами, всегда ища большего?

Это квест. Герой, преодолевая все трудности, продвигается к Цели. Присутствуют и верные спутники: старый мудрый Хокусай, гениальный художник, умерший более полутора веков назад ( Интересный факт: когда Хокусай начал работу над этим циклом гравюр, ему был 71 год!) и Господин Скрытого Огня, Фудзи-сан, как уважительно называют свою священную гору японцы. Именно с ними ведет свои внутренние монологи Мэри. Именно в них черпает свою силу и смелость для отчаянного необратимого шага.

Это повесть-описание. Описание прекрасных гравюр Хокусая, удивительной природы самого большого острова Японии, Хонсю, обычаев и быта жителей. Я всегда мечтала посетить Японию. Мечта сбылась. Желязны настолько сочно и ярко, легкими быстрыми мазками написал свои 24 иллюстрации, что эффект присутствия был полный.

И это я видела отражение восхода в водах Тамагавы;

это я завороженно наблюдала в маленьком Сингонском храме огненное священнодействие – «гома»;

это я сидела возле костра в лесу в окрестностях бухты Эдзири;

я опускала пальцы в волны Кавагучи, наибольшего из Пяти озер;

я видела цветущие вишни, голубые горы, поля клевера и желтого рапса, тюльпаны, зеленые усики риса, деревни, мосты…

Это я побывала в Японии.

Вот это работа Мастера! Так тонко чувствовать! Уметь минимумом слов передать максимум мыслей, эмоций и ощущений. Понимая, что меня просто несет от восторга, пыталась отстраниться, холодным трезвым взглядом поискать недостатки. А их нет. Не к чему придраться. Даже конец, пусть и предсказуемый, идеален. Совершенство. Вот такой получился анализ. Но к черту анализ. Ибо «24 вида горы Фудзи кисти Хокусая» — это поэма. Прекрасная песня, которая заставляет трепетать душу. А красоту не надо анализировать. Ею надо наслаждаться.

Какой уже раз натыкаюсь на короткую прозу Желязны, щедро одаренную «хьюгами», «небьюлами» и прочими, и не понимаю сего великодушия со стороны фанбазы. Ворох обрывочных сцен, появляющихся ниоткуда и ведущих в никуда, куча-мала из абзацев и предложений, бессистемно разбросанных там и сям. Впечатление такое, что писатель накидывал приходящие в голову мысли в блокнот, а потом просто переписал их в один текстовый массив, даже не сортируя и не задумываясь о связности. Написано будто бы в спешке (вообще, для короткой формы Желязны — это, прямо-таки, болезнь) — второпях брошенная идея, не обличённая в какую-либо форму. Короли смешаны с капустой и, какого бы чёрта — непонятно. Да, язык красив и мелодичен, но это просто как солянка из поэтических строк, не складывающаяся в стихотворение. Мысль о превращении человека во всеобъемлющую компьютерную программу для 1984 года уже далеко не нова, и то, что автор попытался «выехать» именно на этом (привет впоследствии «Газонокосильщику» и «Превосходству») — не совсем свежо, учитывая, что киберпанк вовсю разрабатывал рудники этой темы не меньше, чем лет пять-шесть как. Сам этот эпизод, вроде являющийся заглавной мыслью, выскакивает в середине повествования как чёрт из табакерки, и исчезает в никуда. Русский агент материализовался из пустоты, забрался на главную героиню и опять-таки испарился. Линия с картинами Хокусая от остальной темы просто оторвана. Вся повесть — одни только фрагменты, что валяются скомканные по разным углам, полкам, шкафам и ещё в чулане.

В общем, ожидал большего. Много слов — мало дела, причём на такой короткой дистанции. Крупная форма Желязны удавалась лучше (нет ни одного прочитанного романа Желязны который мне не понравился, и нет ни одной повести или рассказа которые понравились) — те же «Витки», на тему информационных сетей, получились более структурированными и понятными. А здесь...

Может, в этом тексте заложен некий глубинный смысл? К сожалению, не разглядел. Глядя на всеобщий восторг — придётся признать себя бревном.

Смертельно больная женщина совершает восхождение к горе Фудзияма, следуя указаниям гравюр художника Хокусая, подборку которых когда-то подарил ей муж, давно умерший. Она преодолевает множество препятствий, уклоняется от преследований, вспоминает прошлое — а вспомнить ей есть что, жизнь ее была полна опасностей и приключений — и не задумывается специально, что ждет ее в конце пути. В конце может быть смерть, или надежда, или возвращение, ведь к вершине священной горы Фудзияма по маршруту гравюр восемнадцатого столетия направляется тот, кто готов заглянуть вглубь своей души, ибо это путь из прошлого к вечности, путь к самому себе, скрытому под множеством масок и отражений, путь к познанию священной тайны в конце дороги.

Повесть полна культурологических аллюзий. Аллюзии лежат в основе сюжета, поскольку Кацусика Хокусай — реальное историческое лицо, художник-гравер, мастер пейзажа. Он действительно создал серию цветных гравюр по дереву «Тридцать шесть видов Фудзи». Гравюры эти сохранились до наших дней и любой из нас может попытаться пройти путем героини повести, по крайней мере в своем воображении.

Философская составляющая сюжета органично сплетается с научно-фантастической — о происках искусственного интеллекта, с которым неразрывно связана судьба героини. Финал прорисован четко, но при этом остается загадочным. Что это: слияние любящих душ, или убийство бога, или обретение божественного в себе? И надо ли героине идти дальше к двадцать четвертой гравюре или она уже достигла конца своего пути? Возможно, утвердительный ответ следует дать на все эти вопросы сразу. Это решать читателю, поскольку автор только создает сложное мозаичное полотно сюжета, не навязывая свои истины и выводы. Во всяком случае, по завершении чтения остается легкое светлое чувство: не вера, но надежда...

На мой взгляд, эта небольшая повесть является одной из лучших в творчестве Роджера Желязны. Она соединяет в себе множество идей и смыслов, которые изложены или только намечены в других его произведениях. Знаковая вещь и для автора, и для читателя.

Давно не получала такого наслаждения при прочтении книги. Просто нет слов. Книга настоящая поэма. Настолько тонко все прочувствованно, что при прочтении возникает реальное присутствие. Только недавно открыла для себя Желязны, как — то проходила все мимо, хотя что-то попадалось, а тут такой шедевр. И это сразу после прочтения его « Создания света, создания тьмы». Приятнее конечно было бы держать настоящую книгу, а не электронную, с цветными картинами Хокусая, для большей правдоподобности, а также что-бы между тобой и природой не стояла электронная машина. Японцы- продвинутая нация технологий и робототехники, но кто- как не они, так удивительно и трогательно ограждают и любуются своими «небольшими « уголками природы, создают сады камней, икебаны и хокку. Умеют создавать равновесие между природой и технологиями.

Читать повесть можно только ради размеренного и художественного описания паломничества (занимающего около 80% текста), что для нф нетривиально. Нф-составляющая, в основном, в духе зарождавшегося среднего киберпанка — т.е. научно довольно мало продумано, к тому же с навеском мистикоподобных эпигонов — ибо их «научное» объяснение довольно смешно. Кстати, наличие 1 абзаца с вставным рассказом в духе японских страшилок с аллюзией на Р'льех — не повод вешать повесть в «Мифы Ктулху. Свободные продолжения».

Для современного россиянина увидеть что-то «японское» и не восхититься этим — считается плохим тоном.

Ну, что-то было подобное в 2000, когда даже в рекламе пива «искали Дао». Китайщиа пошла , как я поняла, после «Голубого сала».

Честно говоря, я читала много около самурайской литературы и еще одна попытка «проехаться» на теме с цветущими сакурами и 24 видами Фудзи — для меня не «экзотика» и «вечное очарование».

Перевод непривычный, например, вместо вечного противостояния «ушистов» и «усистов» — Мусаси или Мусаши — здесь встретилось вообще нечто необычное, («сухи» вместо «суши» или «суси») а может опечатка?

Ну и немного перевранные термины, которые я читала в той же «Книге пяти колец» или у Уэстбрук. Который (ая) пишет в соавторстве с Оскаром Ратти.

Короче, японщина прошла «мимо кассы». Особенно странное впечатление произвело одно предложение вначале, которое повестует о том, что Мэри родилась в Японии, а затем уехала в Штаты. А Затем, что Кит в конце ратует за «свою страну» и навел шорох в политических партиях родной страны.

Кто они по национальности? Откуда взялась история с Р лие?

Много каких-то торчащих недомолвок, честно говоря, смахивающих на галиматью или «свои собственные тараканы» в голове у говорящего.

И еще, оба супруга были шпионами?

Для чего эта деталь упомянута?

Причем тут 24 картины? То, что героиня по моим наблюдениям гуляет какими-то странными «противолодочными» зигзагами, например, она сначала находится на противоположном берегу ., возле Эдо, потом куда-то уехала, через 2 главы опять в Эдо. Тогда карту что ли нарисовал и бы.

То, что тетка решила посмотреть места где рисовал Хокусай — мысль как бы ясна, но не чувствуется вообще никаких эмоциональных порывов и объяснений что именно она означает для героини.

Только упоминается два раза, что книгу подарил Кит. Тогда логичный вывод, что Мэри в конечном итоге наплевать на само творчества и пезажи — нет ни одной фразы, которая как-то связывала бы ее или Кита с неповторимыми картинами. Так, это личные тараканы третьего лица, рассказчика.

Получается, что автор полноправное действующее лицо, он-то и заморачивается картинами, а обоим героям на изобразительное искусство плевать. Это повод. С таким же успехом Мэри могла бы приехать в Париж (и умереть) , или в Испанию, по хэминуэевским местам.

Думает-то она о другом.

И когда разъясняется кто-такие «эпигоны» и в чем суть «спасения мира», испытываешь невыразимое разочарование. Типа женщинам и шпионкам верить нельзя, у них на первом месте всегда задание от ЦРУ.

Так что мы с Борисом остались «с носом».

Хотя идея с путешествием «по карте картин» идея сама по себе интересная.

И даже идея с «подселением человека в компьютерную сеть» тоже интересная, но обе идеи воплощены не на том самом «должном уровне».

Уж лучше драконы Белкинита, дремлющие в человеке из «Знаков дороги»

ПС. тоже поддалась фетишу «японизма» . Хокусай попутал,исправила на 7

ПС от 10.09.2016, неделю-полторы спустя.

Долго вспоминала что же такое еще я прочла недавно у Желязны., кроме Принцев Амбера, Дорожных знаков и недочитанного Моста Праха. Что-то разруганное мною. Вспомнила. 24 вида горы Фудзи.

После эстетского, чувственно выразительного убийцы из Кровь на снегу Несбе и «будды-убийцы» с мягким голосом и зелеными глазами эта работа кажется еще хуже и несуразнее.

3 отдельных повествования. Часть, где приводятся описания картин будто компиляция из путеводителей и справочников, часть, где шпионы и эпигоны — незаконченная, и еще, фоном — описания пейзажей и географическая справка о сегодняшних реалиях.

6! Такими темпами скоро снизится до 2!

Сколько не пиши Мастер, благодарный читатель лишь вдохнет лишний раз аромат потока слов и смыслов произведения. Мы можем кричать, шептать, писать, рисовать, но эмоции от произведений Желязны, которые безумными цунами захлестывают нас.

«24 вида горы Фудзи кисти Хокусая», это мощное атмосферное произведение на стыке путешествия и философского размышления сдобренная атмосферным японским колоритом и тончайшим, вдумчивым слогом автора. Что заставило меня испытывать произведение? Благодать, жизнь, противостояние, свободу и чувство возвышенного состояния, словно это пресловутое воплощение Синто в нас. Природа и техника, новые и старые воплощения, боги ставшие новыми, оставшиеся старыми, мудрый и олицетворяющий Кит, жрец призывающий Богов, таинственный Р’лие, И тема человечности, проходящая сквозь повесть, красной линией главной темы и наших устоев.

Классика жанра? Безусловно.

История в ярких, атмосферных и красочных тонах стала настолько играющей цветами и смыслами, что оторваться невозможно. Огромную роль играет бережное отношение Желязны к японцам и японской культуре, которое он проносит через все произведение и оно выписано настолько качественно что каждым видом горы Фудзи от кисти Хокусая восторгаешься, учитывая что все подано в виде красивых зарисовок.

Итог: красивая и поэтичная повест с японским колоритом и смыслом. Читать всем, а кто не знаком с автором, лучше с неё не начинать, слишком уж нестандартная и рисковая повесть для знакомства с Желязны.

Честно говоря, не понимаю, почему у кого-то что-то не срослось. На мой взгляд, обе части, восхождение и борьба с мужем, идеально сочетаются друг с другом. Там же прям в тексте есть объясняющий диалог:

Восходя, она вдыхает жизнь и готовится к смерти. А смерть в любом случае смерть, хоть физическая, хоть духовная. А как же без гравюр Хокусая, без Фудзи показать то самое, что она потеряла бы, присоединившись к мужу?

Перевод, вроде, приличный. Я проникся всеми картинками. И что тут может быть непонятного? Квинтэссенция жизни и всемогущество без жизни.

Очень хорошая повесть. Понятия не имею, зачем её в какие-то продолжения всунули. Она сама по себе, мне кажется.

И да, одна из тех прекрасных вещей, которые можно перечитывать, находя новые оттенки смысла.

Очень неоднозначная повесть. Красивая в своей лаконичности.Но с другой стороны, эти 23 страницы текста были безумно сложными для меня, и как только я начала что то понимать, наступила развязка. Из тех редких книг, сквозь которые я продиралась, но не жалею, что дочитала до конца

Повесть великолепна, что и говорить. Думаю, не ошибусь, если скажу, что «24 вида горы Фудзи кисти Хокусая» — это вершина творчества великого Мастера, восхождение на которую надо совершать после особой настройки на сам мир Фудзи, на восприятие автора (помните, какой Лабиринт в Амбере надо пройти, чтобы настроиться на Карты?). Можно взглянуть на гравюры Хокусая – ведь именно они стали началом и вдохновением Мастера. В произведении много отсылок к книгам японских писателей, признаюсь, я их не читала, возможно, действительно много смысла для меня осталось сокрыто, но… восхищаюсь не меньше. Как сказал автор устами Мэри: «Восхищение всегда содержит в себе недостаток понимания». И ещё он сказал в одном из интервью: «Я осознал, что могу быть счастлив, любуясь одними образами, если они созданы человеком с исключительно чутким восприятием мира, личностью, которая проникает в сущность вещей способом, в чем-то созвучным моему».

Эта вещь созвучна мне...

Все нижесказанное исключительно имхо.

Многие не видят в этом шедевре смысла, а мне увиделось здесь противостояние двух сил, не просто человека и машины, более – противостояние между силами природы и техники. Между сакральной сутью первого и прогрессирующей материализацией второго. Мэри и Кит – это всего лишь их персонификации.

Что послужило причиной этой борьбы? Человек – или точнее, то, что делает человека человеком – его чувства, эмоции, осознание своей личности. Желязны не случайно рисует это противостояние через призму японской философии. Японцы – одна из немногих наций, которая до сих пор поклоняется богам природы, стихий. Синто – национальная религия японцев, культивирует поклонение духам, которые живут в деревьях, потоках, скалах, озерах, в горах. Буддизм, который позже проник в Японию, ещё более усилил поклонение Фудзи-сан, считается, что восхождение к вершине символизирует движение к просветлению. Поэтому японцы близки к природе духовно. Хокусай в серии гравюр о Фудзи с наибольшей силой выразил идею извечного единства человека и природы. Это устами Мэри и передал нам автор: «человечность должна окрашивать наши отношения со вселенной, и это не только необходимость, но и благо, и только поэтому еще светит солнце.». Думаю, понятно, что имеется в виду не просто проявление обыденных эмоций (смех,слезы- этим все мы одинаковы), а нечто самое сокровенное, которое называют душой, высшим «Я», Атманом – т.е. проекцией Абсолюта в точку. Поскольку все живое в природе содержит в себе эту божественную проекцию, то все взаимосвязано, и погружаясь в него, человек черпает оттуда силы и энергию. Эта сторона окрашена автором в светлое. В отличие от погружения в коллективное бессознательное компьютерной сети.

Вот и вторая сторона – техника. Желязны не рисует ее явным злом, это скорее предупреждение человечеству. В погоне за глобальными истинами, высшими целями никогда не забывать о том, что делает нас людьми. Это предупреждение очень тревожное, и становится зловещим, потому что автор ассоциирует его с мифами Лавкрафта – миром первобытного зла. Когда Мэри рассказывает себе страшную сказку о затонувшем городе Р’лие, она как бы говорит нам – помните, что случилось со жрецами, которые возжелали вернуть чужих богов, установить чужие истины – они отвергли свою человечность ради этого, и природа-мать им не простила… Жуткий эпизод, но один из любимых.

Намеками, полутонами автор показал, к чему могут привести действия Кита. Он, как и древний жрец, замахнулся на нечто чуждое природе человека. Только на мгновение представьте, что история закончилась по-другому, и Кит остался существовать. Несомненно через какое-то время он и стал бы причиной того пресловутого кризиса всемирной компьютерной сети, который разделил мир на Вирту и Веритэ в «Доннерджеке». Я говорю – разделил, а не сотворил, потому что в Доннерджеке так до конца и не ясно, есть ли Вирту результатом труда человека, или этот древний мир существовал задолго до, а люди просто случайно открыли в него дверь...

Поражает язык произведения — это пронзительно тонкая лирика, так способна говорить безмолвная акварель, остановившая прекрасные мгновения этого мира, вечно текущего из прошлого в будущее.

А последний вид — Большая волна Хокусая... накрыла меня с головой...

... О, Фудзи, тучи на твоем челе...

Повесть понравилась. Акцент на форме (суть по капле накапливается от главы к главе), стиле (намёки, образы, сопоставления, цитаты), гравюрах Хокусая (центр мира японцев — гора Фудзи. Она повсюду вокруг и в душе) делает чтение затягивающим, интригующим. При этом содержание: без малого спасение мира — изложена максимально просто, лаконично, сквозь мироощущение Мари. Однако её мир не прост: он богат, близок природе (а значит естественен), самодостаточен. Мы встречаем её в конце земного пути рядом со священной для японцев горой («ад внизу, рай наверху, а посередине — Фудзи), она созерцает её, она стремится к ней, она несёт её в душе. За время паломничества многое становится яснее, а что-то остаётся скрыто. Однако Мари достойна восхищения и подражания. Она знала, куда идёт и для чего. А этим не каждый может похвастаться.

Какую характеристику можно дать этому произведению замечательного автора? На ум ничего не приходит. Но я могу сказать одно. После прочтения у меня возникло непреодолимое желание познакомится с творчеством Хокусая. А когда я просмотрел все виды Фудзи кисти Хокусая, то в душе возникло двоякое чувство. С одной стороны: благодаря этой повести я познакомился с великими творениями японской живописи. А с другой стороны возникло чувство неудовлетворенности: видов горы Фудзи кисти Хорусая -46 картин, почему автор описал только «24 вида горы Фудзи кисти Хокусая». Где еще 22 вида? Ведь это могло продлить время погружения в фантазию автора. В два раза продлить наслаждение творчеством писателя. Но неизменно одно: чувство благодарности автору за прекрасное произведение и замечательное послевкусие после прочтения.

Эта повесть квинтессенция японской философии, её отражение в уме одного из интереснейших писателей XX в. На мой взгляд, сюжет здесь не играет такой уж большой роли — уда более важны мелкие стилистисческие нюансы, которые иногда ускользают во время прочтения. Я не слишком хорошо разбираюсь в философии синто и дзэн, однако что-то заметил — касательно оружия, восприятия природы и прочих важнейших оттенках жизни. Поразительно, как всё-таки Желязны мастерски смог вплести их в сюжет, не отличающийся большим интересом, и сказать в малом объёме о многом.

Вершина творчества Мастера в средней форме. По прочтении ходил под впечатлением несколько дней и до сих пор уверен, что лучше создать повесть с примесями мифов, намеками на сюрреализм на основе восточной философии, просто невозможно. Ни Желязны, ни кому-либо другому.