Тэцуя Аюкава «死びとの座 / Shi bito no za»

Недели три-четыре назад старший коллега во время кофейного перерыва поинтересовался вопросом: в чем отличие скамьи от лавки? Поскольку я слушал вполуха, то не помню уже, чем был вызван его вопрос- вероятно, какой-то отвлеченной новостью, но ответ был таков, что лавку переносить с места на место можно, а скамью нельзя...Забавно, что именно озвученный нюанс является одним из трюковых элементов романа, о котором пойдет речь ниже..

死びとの座 (~ «Скамья для мертвецов») — последнее крупное произведение Тэцуя Аюкавы. Название символизирует «народное» прозвание мест для сидения в Центральном парке Токио. Часть из них располагались вдоль проезжей дороги, ближе к краю, и, будучи освещенными светом натриевых ламп, давали необычный эффект — лица влюбленных парочек, решивших разместиться в ночном сумраке на таких скамейках, приобретали красновато-коричневый землистый оттенок, напоминающий цвет кожи мертвецов...Разумеется, данное место выбрано автором не просто так — именно на одной из этих скамей будет обнаружен труп человека из индустрии развлечений, двойника известного среди местных певца «Джека Уэно». Поскольку пуля застревает в деревянной спинке скамьи, а сидевший напротив подвыпивший свидетель-неудачник обозначает время, пока скамья пустовала, полиции удается очертить временные промежутки, когда был совершен выстрел. Однако, как я заметил в подсказке выше — одно простое допущение способно обрушить эту конструкцию, тем более что появляется ключ -оказывается, тот свидетель нацарапал перочинным ножиком какую-то надпись внизу скамьи...

Как обычно и бывает в романах Аюкавы полиция займется проверкой алиби лиц, имевших недвусмысленные мотивы в отношении покойника. Здесь характерна линия, связанная со стюардессой «Нитто Эйрлайнс», чем-то напоминающая сюжеты американского хард-бойла, вроде работы для какого-нибудь «Лу Арчера»: поскольку свидетель не знал имени девушки, а знал только ее профессию, для идентификации личности ему было предложено пролистать два альбома с портфолио всех стюардесс, задействованных в оной авиакомпании. А это, ни много ни мало, тысяча четыреста душ женского пола. Ох уж эти восьмидесятые...Поначалу свидетель приходит в ужас, но его подбадривают: /«Не расстраивайся. Если тебе повезет, ты найдешь её, может быть, десятой по счёту, листая по-порядку. Кроме того, они все красавицы, так что это — пиршество для глаз...»/... И вторая линия, где автором вырисована прямо-таки эстетическая цепочка по отработке другого алиби: полиции необходимо проверить слова некоего репортера -по некоторым данным, тот «имел зуб» на покойного из-за обесчещенной им сестры. Но вот закавыка, как назло, у того имеется подготовленная реплика: известно, что в полночь репортер пришел с двумя девицами в дом своего друга, писателя Танаки, который и удостоверил этот факт полиции. Однако, изощрённым путем, детективы устанавливают, на самом деле Танака провел вечер не дома, а в Сендае, на музыкальном концерте. Стало быть — он лжец. Получается хитрый «финт» — если полиция докажет, что писатель был на концерте, значит, он не мог вернуться домой вовремя, и подтвержденное им алиби для своего приятеля будет разбито вдребезги. А ежели тот скажет, что ушел с концерта раньше, то и здесь имеется дополнительный ресурс — певец, обращенный лицом к публике, воспринял бы уход зрителя из зала как личное оскорбление и запомнил бы данный факт. Остается опросить его... Как видно, построение фактов имеет вид карточного домика — один вывод следует за другим, и если вытащить снизу одну подпорку, то обрушится вся конструкция... Зато какая фантазия в жизненных ситуациях. Многим есть что скрывать. Тут и неверные жены («чем целомудреннее женщина, тем труднее ей подтвердить свое местонахождение прошедшей ночью» © Аюкава-сан...), и места для тайных встреч, и мелкий шантаж вкупе с чувством признательности за давнюю оказанную услугу... «Мыслительные способности одного, отдельно взятого писателя -«загадочника», ограничены, поэтому трюки, которые он придумывает после долгих раздумий, как правило, являются сотворением нескольких шаблонов». Да, автор абсолютно прав — все использованные здесь приёмы уже встречались ранее. Равно как и традиционные для него филофонические экскурсы в историю японской довоенной звукозаписи. Но зато здесь есть мини-лекция о стальных гитарах Rickenbacker, Джерри Берда, старого гавайского мастера -многие ли знают это имя?..

...Июль 1978 года. Рано утром знаменитый писатель приехал в новый — недавно открытый аэропорт «Нарита». Он стоял в зоне прилета — поминутно поглядывая на табло. Аюкава-сан ожидал возвращения из командировки с Филиппин редактора Y. Времени до сдачи рукописи оставалось совсем мало, и последние детали они планировали обсудить вместе по дороге из аэропорта в центр города...Смешавшись с толпой, Аюкава-сэнсэй услышал позади себя русскую речь. Обернувшись, он увидел оживленно беседующую группу людей в деловых костюмах, и догадался, что это пассажиры только что приземлившегося после десятичасового перелета — с задержкой, советского лайнера ИЛ-62. Очевидно, Токио являлся для прибывших пересадочным пунктом. Делегацией руководил строгий, возрастной, тучный человек в очках. Вскоре он выдвинулся навстречу другому человеку — видимо, только что приехавшему для их сопровождения — протягивая руку и обращаясь к нему «Дмитрий Степанович»... Между тем, внимание Аюкава-сана привлек худощавый молодой русский, лет 25-27, державшийся несколько отстраненно от остальных, и будто бы просчитывающий в уме, чтоб зря не терять время, решение какой-то сложной многовариантной задачи. Иногда он что-то спрашивал у своего коллеги лет шестидесяти, находившегося рядом. Тот был невысокого роста, со слегка растрепанными поседевшими волосами, с блестящими глазами, выдающими живой ум, и прямо-таки демоническим взглядом; в левой руке у него была газета «Советский спорт», а в трёхпалой правой он нервно сжимал портсигар, с трудом подавляя желание закурить...Знаменитый писатель догадался, что, несмотря на возраст, именно тот, который молодой, является одним из ключевых людей в делегации, и пытался понять, где мог видеть его лицо, показавшееся знакомым, но так и не смог вспомнить. Наконец, со стороны послышалось: «Анатолий, идём...», и группа советских гостей быстрым шагом направилась к выходу...

«Кто же всё-таки они были такие?», задумчиво пробормотал Аюкава-сан.. Поскольку рейс с Филиппин задерживался, знаменитый писатель отошёл в сторону зала ожидания для VIP-персон, устало присел на скамью, рассеянно взглянув на шахматный журнал с анонсом крупного соревнования у соседа слева, и переключился на мысли о своей книге, которую никак не мог завершить. «Успею ли я вечером сходить в сэнто?...».Спустя некоторое время он почувствовал прикосновение руки на плече -задремавшего писателя усиленно трясла проходившая мимо миловидная стюардесса, указывая изящной рукой в конец зала: «Аюкава -сан, вас искал вон тот господин...»

Итого: 6.5 из 10.0. Семидесятые встретились с восьмидесятыми. Автор окончательно передал эстафету следующему поколению.