Сигизмунд Кржижановский «Боковая ветка»

Помянутая в аннотации «ржавая узкоколейщина» — это не стилистическая случайность, не исключение. Подобное по всему тексту: «наиглившаяся хвоя», «вщуриваясь», «раскал трубы», «из-под каменной навеси». Весь рассказ написан новоязом . Двадцатые годы, модно было. Тем более исполнялось-то вслух. А текст, конечно, Звучит: «Под колесами, раздельно стуча стыками, прогудела пустота мостового пролета». Но такой звук уместен в площадной поэзии, а прозу, читаемую «про себя» и для себя, эти нарочитые аллитерации воспринимать мешают. Во всяком случае, лично я о них постоянно спотыкался. «В дальней прорези туннеля яснеющая проступь» — ну что за выпендреж, а? «Вместо щелистых жабр жалюзей — глухой затиск ставень» — зачем эта вычурность?

Жаль! Ведь в остальном-то рассказ замечательный! Умный, красивый, образный. Если бы не колбасило меня стилем, я бы, может, смог почувствовать его ритмику, его настроение, ухватил бы его дискурс как некую цельность — и оценил гораздо выше. Сам тот факт, что я слегка заразился стилем, свидетельствует в пользу.

Но я, увы, оцениваю не дискурс, а нарратив, эгоистично алкая в книгах кайфа. И выпить «Боковую ветку» залпом не сумел: разломы стиля застревали костьми...

PS Читаю восторженные отзывы Андрея Солдатова на другие рассказы автора — и понимаю, что автор сей, видимо, вправду не мой. Баллада Глазкова, приведенная упомянутым критиком в отзыве к рассказу «Квадратурин», в моих глазах выглядит не то что не шедевром, а лишь дешевым подражанием Маяковскому, уж точно не идущим ни в какое сравнение, например, с «... это синий, негустой иней над моей плитой, это сизый зимний дым мглы над именем моим».