Роберт Силверберг «Вертикальный мир»

Роман Силверберга «Вертикальный мир» — это ещё одна попытка (вариация) взглянуть на человечество, как род и цивилизацию под особым углом, где для выживания социума предлагается очередная «панацея» существования, нечто новое и отличительно другое от прежней формулы. В своём произведении автор, — как всегда, и здесь Силверберг себе не изменяет — ставит во главу угла сексуальные отношения, их главенство в вертикальном мире, их необходимость в регулировании генторного соотношения и банальную простоту, которая ограничивается безотказной доступностью любой женщины в любое время в мега — городах высотках.

Да, есть некоторые отступления в исторический аспект и сравнивание прошлого (сегодняшнего, горизонтального проижития) и будущего, то есть самого Вертикального мира, существования в подобном замкнутом на физическом пространстве обществе. Конечно же необходится и выходом во Вне из такого мира, убиганием и возвращением. Есть уж слишком малая толика отклонения к эволюционировавшей религии (что так же любит описывать Силверберг, его «тема»). Но роман выглядит не столь интересным, даже немного занудным и скучным, без особой динамики. Разве что составляет слабое исключение бегство из Башни во внешний мир одного из героев (и всё заканчивается до боли просто и банально — возвращением и уничтожением персонажа).

Для меня лично «Вертикальный мир» не принёс особого удовлетворения чтением вылаженного материала. Это весьма слабая попытка использовать антиутопическую идея так, между делом, соединяя наброски глав, которые были ранее рассказами, натянутостью сюжета и необходимостью ему следовать.

«Вертикальный мир», как его назвали в русском переводе, это коммерческий НФ-роман, цинично эксплуатирующий тему сексуальной революции, как раз тогда, в начале 70-х, набиравшей обороты. Из романа понятно, что сам Силверберг, будучи в личной жизни человеком, мягко говоря, сексуально раскованным, теоретически не одобрял «разврат» — ибо посвятил обличению «сексуальной распущенности» довольно объёмную книжку, в которой, впрочем, почти ничего не происходит и которая распадается на несколько не связанных друг с другом рассказиков, каждый страниц на пять-десять. Но издатели требуют романы, рассказы продаются плохо, поэтому Силверберг соединил несколько рассказов под одной обложкой, влил в текст двадцать галлонов воды и сделал вид, что «Вертикальный мир» — роман.

Как во всех коммерческих «антиутопиях», социальный фон «романа» — полная глупость. Такой мир не может возникнуть ни при каких условиях, у него попросту нет генезиса, он придуман Силвербергом в процессе посасывания пальца. Почему, по какой причине население нашей планеты переселится в изолированные от внешнего мира вертикальные города? Каким образом обеспечивается технологическая стабильность подобных сверхсложных, но нефункциональных сооружений? Как возникла хаотичная и тоже нефукнциональная сексуальная культура, почему люди вообще придерживаются подобных неестественных, никогда не существовавших обычаев? Каким образом наш мир мог бы трансформироваться в эту «вертикальную» цивилизацию? Сильверберг не даёт даже намёка на ответ, похоже, он и сам этого не знает. Поэтому обличительная и предостерегающая ценность «Вертикального мира» равна нулю. Выдумать ужасный мир и обличить свою собственную выдумку, не имеющую отношения к реальности, на это много ума не надо. В конце концов, та же сексуальная революция, поднимавшаяся в 70-х, шла под лозунгом контрацепции и никак не способствовала росту населения — многодетные семьи, разорявшие родителей, имели место там, где про сексуальную революцию не желали слышать и по воскресеньям ходили в церковь. Но у Силверберга, вопреки логике и реальным фактам, именно секс-либертины размножаются буквально как кролики, а высокоморальные «носители духовных скреп» сдерживают рождаемость.

Ну, а сюжет романа настолько слаб и схематичен, что и ради приключений читать его не стоит. Силвербергу даже пришлось совместить нескольких главных героев, чтобы хоть как-то замаскировать отсутствие интриги и приключений — постоянно сменяемые главные герои создают иллюзию, будто в романе что-то происходит, хотя на самом деле действие топчется на месте. Это известный приём коммерческой беллетристистики, используемый именно в тех случаях, когда связный сюжет не вытанцовывается.

В заключение стоит добавить, что писатели 60-х годов, описывавшие ужасы перенаселённого мира, почему-то были уверены, что в будущем все жители планеты поголовно станут стремиться завести как можно больше детей и бездетность будут воспринимать как ужасное горе. Эти писатели всегда рассуждали так: «Да, я не хочу заводить детей, не нуждаюсь в такой обузе, предпочитаю свободные отношения со свободными женщинами, но все остальные, наверно, очень-очень в такой обузе нуждаются, спят и видят себя во главе маленького голодного стада собственных отпрысков» — и описывали этих выдуманных «других», не скрывая презрения к собственным фантазиям. В общем, антиутопии с перенаселёнными мирами — сплошная глупость, НФ-клише самого низкого пошиба. Исключения из этого правила есть («Стальные пещеры» Азимова и ещё кое-что), но все эти исключения относятся к НФ «золотого века», к периоду 30-50-х годов. В 60-70-е годы это уже трэш.

Люблю замечать аналогии.

«Вертикальный мир» Сильверберга и «Высотка» Балларда — соотносятся как две антиутопии/утопипии жизни в высотке — одна времен хиппи, вторая времен хулиганистого панка.

Футурологический, гедонистический, не лишенный если не оптимизма то флера сказки вариант — Сильверберга насыщен ожиданиями от 1960-х и космических, и кибернетических и социально утопистких. Квазисоциалистическая утопия жизни без выхода в одном огромном небоскребе (тут уже есть даже предчувствие чего-то пелевинского ) с обменом по ночам женами, с открытыми дверями квартир для всех и каждого, этакого узаконенного свинга/промискуитета скрепляющего коллектив по формуле «в тесноте да не в обиде» — выглядит живо как извращенное воплощение надежд хиппи соединенного с ультраурбанизмом. В частности люди живут в автономных общинах небоскребов для того что освободить место для сельскохозяйственных угодий, и фактически что бы приносить минимум загрязнения окружающей среде. Обслуживающие их крестьяне немногочисленны и живут по обычаям седого прошлого. Обе касты друг от друга отделены. Крестьяне никогда не бывают в небоскребах, и наоборот.

Роман Балларда выглядит пессимистическим и желчным ответом Сильвербергу. Вместо Будущего — Сегодняшний день (разгар кризиса и разочарования 1970-х), вместо гедонизма — одичание, и насилие, превращение новейшей, я бы сказал «модной высотки» по последнему слову техники с иголочки в одичавшие вертикальные джунгли из Ж/Б и стекла. Клерки, менеджеры высшего и среднего звена, за несколько месяцев вырождаются «как сообщество» — креаклы превращаются в дикарей, дерутся и обивают друг друга, насилуют в темноте и в итоге срут под себя. Высотка приходит в запустение, как в лучших традициях «опасных кварталов» фавел и пригородов больших городов. Света и воды больше нет. Лифты если работают то не все и каждый «клан» из сообществ нескольких этажей словно племя пытается контролировать тот или иной еще работающий лифт. Битвы между племенами во главе вождей из бывших адвокатов или кинохроникеров или высокооплачиваемых врачей идут за каждый этаж, за каждый квартиру и дверь.

футурологической направленности первого романа противостоит магия баллардинского сюррреализма здесь-и-сейчас. Панковать и разлагаться нельзя в Будущем которого не будет. За то можно устроить вполне себе дикую и привольную жизнь прямо сегодня , если перестать тормозить импульсы разрушения.

На фоне того, что мне известно из творчества Силверберга — необычный и бьющий в «колокола собора чувств» роман. Был номинирован на премию «Хьюго» в 1972 году.

Что будет, если? Если взять за основу высокотехнологичный мир, вывернувший наизнанку заповедь «Плодитесь и размножайтесь» ради поклонения контркультуре свободной любви, приправить его принципами социалистического мироустройства, где порицается всякая обособленность, и поддерживать хрупкое душевное равновесие масс с помощью наркотиков и психоинженерии. А то, что если 75 миллиардов раз сказать «мы счастливы», во рту слаще не станет!

С одной стороны, у Силверберга налицо типичный набор признаков жанра антиутопии, вкратце сводящийся к «хотели как лучше, а довели до абсурда все свои гениальные идеи», с другой стороны, множественность точек зрения разбивает зеркало этой типичности на остро ранящие сознание читателя осколки.

«Я не ощущаю ничего. Я заперт внутри самого себя». Оригинальное англоязычное название «The World Inside» («Мир внутри») подразумевает не только несколько прямолинейную аналогию с найденным переводчиком образом «Вертикальный мир», то есть, с образом романного мира, заключенного в рамки башен-небоскребов, «городских монад» («гонад»), иглами втыкающихся в «неба пустую грудь», и не только иерархическую структуру человеческого общества внутри самих гонад, где верхние уровни отведены властителям, и восхождение по карьерной лестнице осуществляется буквально — переездом на более высокий этаж. Это мир внутри каждой общественной единицы, рвущийся наружу из утопии счастливых приспособленцев. И что ни мир, то конфликт.

Автор не просто подает читателю точку зрения нового персонажа поочередно в каждой из частей, но постепенно вплетает их друг в друга через второстепенное окружение и доводит до бурного финала. И каждая из «миллионов замурованных в коробочки душ» может пожелать освободиться.

Социопрограммист Чарльз Мэттерн, усредненный благополучный житель вертикального сообщества, успевающий за один счастливый день пережить целую гамму неприятных ощущений; историк Джесон Квиведо, который не способен отказаться от «нравственных пережитков» прошлого и со страхом ждущий, что кто-то догадается о подавляемых им внутренних конфликтах; молодой программист-наладчик Майкл Стэтлер, подвергнутый быстрому и неотвратимому наказанию за недозволенную роскошь реализации своей тяги к приключениям вне башни; молодой Диллон Хримс, артист-уникум, музыкант оркестриона, под наркотиком представляющий себя псевдобогом вертикального бытия гонады; Сигмунд Клавер, еще почти мальчик, но уже золотой, — многообещающий способный лидер, однако же, не вынесший знания об истинной сути верховных администраторов, не нашедший исцеления от этого знания в местном варианте психотерапии, и не желающий прибегнуть к местному варианту стирания личности.

Силверберг – морализатор и богоискатель? Да. Не случайно всеобщее религиозное преклонение перед процессом неконтролируемого размножения (насмешка над извечным американским “more” в том числе), в гимнически-молитвенной форме возникающее в первой же истории, подвергается проверкам то носителем отчетливо выраженной традиционной точки зрения, отправленным автором на экскурсию по гонаде, то двумя «атавистами», желающими прилепится именно друг к другу, а не к любому и любой из трехкилометровой иглы в небеса, то административным и творческим столпами системы, не выдерживающими нагрузки обязательных ночных прогулок. Приспособившись к этому «дивному новому миру» парных сходок единения и сомы, человек так и не приспособился к отсутствию Бога истинного – подделок же Его предостаточно. И автор подводит к мысли, что тоскующей внутри человеческой душе освободиться собственными силами вряд ли удастся. Но тот, кто «не в состоянии совершить мистический прыжок в бесконечность», может совершить другой прыжок. Вот только куда именно?

В очередной приступ своего интереса к антиутопиям я прочел очередные несколько романов этого жанра.

Удивительным образом для себя открыл и то, что у Сильверберга есть произведение из этой категории.

И какое!

Смелое, выверенное, острое. Вообще, совсем не ожидал от этого (очень хорошего, достойного!) автора романа в таком ключе.

И ни разу не разочаровался. У романа — своя, великолепно ощущаемая атмосфера.

Очень логичное, плавно развивающееся действие, связные линии сюжета.

Что интересно — обычно, когда говорят «антиутопия», сразу сравнивают с Оруэлловским «1984», а значит — тяжестью повествования, мрачностью атмосферы... Тут этого и в помине нет! Есть какая-то светлая грусть, все очень ярко, солнечно, прекрасно. Наверное, как прекрасны эти огромные дома в тысячу этажей, в которых живут главные герои.

И вся боль и соль этого произведения сконцентрирована уже в самом конце, в последних главах, когда у главного героя нет дороги назад, не смотря на то, что он очень хочет вернуться...

В общем — это знаковое для меня произведение в творчестве Сильверберга. Обязательно в будущем вернусь к этому роману и прочту его заново.

В романе нам представлено видение мира, в гротескной форме воплощающего Библейское выражение «Плодитесь и размножайтесь». Несмортя на постоянные посылы к религии, роман не является попыткой какого-либо осмысления последствий всеобщей веры, потому как весь сюжет романа держится на «свальном грехе», сиречь беспорядочных половых связях или промискуитете.

Мир, описаный автором, построен на «борьбе с семьей, как пережитком мелкобуржуазной морали» и лучше всего характеризуется стихотворением вроде как самого Маяковского:

Я лежу на чужой жене.

Потолок прилипает к ...пе.

Мы не ропща делаем коммунистов

На зло буржуазной Европе.

Для того чтобы подчеркнуть особенности мира в роман введен ученый с Венеры, являющийся носителем «старомодных» нравственных принципов, близких читателю.

Роман многолик. Поверхносная идея строится на том, что даже в мире всеобщего полового равенства и полной половой раскрепощенности закомплексованность, ревность, желание иметь больше чем имеешь губят человека.

Но если посмотреть глубже, то окажется, что закомплексованость, ревность, жадность, самодурство — это и есть те качества, которые делают нас человеком, отличным от обезличенных биологических роботов, которые проводят все время в непрерывном самовоспроизведении. Поэтому роман оставляет смешанные чувства и вопрос — неужели мои «отрицательные» качества делают меня отличным от животных и «выше» их?

Задумка — блеск. Мир тысяч гигантских сверкающих башен среди бесконечных фермерских полей. Религия, главная заповедь которой — «иди и размножайся». 75 миллиардов — население Земли. Секс везде и без ограничения. Инцест и гомосексуальность не преследуются, но и не поощряются. Очень тщательно выписанная жизнь общества.

Однако, зачем же было писать роман? Размер средней повести, как мне кажется, был бы здесь более уместным. А так — вышло как разбавленное водой хорошее вино. Поэтому, 9, а не 10.

Секс, наркотики, рок-н-ролл — вроде бы всё есть, а счастья все равно не видать. Для счастья надо что-то еще, а не просто всеобщая сексуальная доступность. Грубо говоря, 60-е закончились и этот роман эпитафия для хиппи. В чем-то ответ самому Хайнлайну и его Чужаку. Но сейчас читать этот роман, на самом деле, не имеет смысла. Мир нелогичен, гиперболизирован (антиутопия как-никак), местами недоработан, язык посредственный (может это и вина переводчиков — напечатано в начале 90-х в эпоху подстрочников, а может и поточника Силверберга, кто знает), да и все это дела давно минувших дней...

На что нам сексуальная свобода, если у нас есть ИНТЕРНЕТ?!!!:smile::smile::smile:

Да уж, если вы впечатлительны — лучше не читать. Может стошнить. Ну а если читаете — не нужно это пытаться представить. А то наверняка.

ПС.

Пожалуйста, не воспринимайте этот отзыв как «Да вся это книга ...! Да это не возможно читать!». Это вполне конкрентный совет, и отнюдь не иносказание, и я не имею в виду качество текста. Я имею в виду вполне реальные описанные в книге картины. Мое замечание относится и к цитате ниже в спойлере.

Я вот, читая книги, вживаюсь в них глубоко и очень красочно представляю происходящее. Несмотря на то, что я люблю антиутопичные миры, это мне было читать противно. Мне было даже противно потом смотреть на обложку. Интересно как бы я оценил этот текст сейчас, но — перечитывать не испытываю ни малейшего желания.

Блестящая антиутопия и, на мой взгляд, один из лучших романов Силверберга. Жестко, цинично, правдиво. О том, что же собой представляют люди, чего стоят их жизни, каковы их мечты и стремления. Рекомендую, хотя и не всем…