Леонид Андреев «Красный смех»

Л. Андреев писатель очень неоднозначный и сверхпессимистичный. Данное произведение именно такое на все 100%.

Эта повесть о войне и смерти.

Такой войны я еще в литературе не встречал… Она бессмысленна беспощадна, как русский бунт. Каждое слово автора о войне высасывает силы и истощает читателя. Интересно то, что и войны в повести как таковой нет. Нет батальных сцен, героизма, разгромов ,побед и тактики. Есть окружение, паника, голод, инвалиды, калеки, горы и канавы трупов, собаки падальщики, недосып доводящий до смерти, отступление, бег, погоня за призраками и неразбериха. Неприятеля в книге вообще нет, он не нужен –такой прием добавляет еще большей неопределённости и бессмысленности в происходящий ужас.

Война калечит и пожирает солдат, но ей мало и в тыл она протянула свои жадные щупальца, метостазными судорогами отравляя мирную жизнь. Люди в тылу живут в страхе, ненависти, ищут врага в соседе, ненавидят всех и все.

Сама земля устала уже от этого безобразия .Почва пропиталась жирной кровью и стала похожа на череп с содранной кожей, обнажившей на поверхности белые трупы, словно отторгая отвратительных мертвых опарышей из своей плоти. И над всем этим царствует что то огромное страшное и смеется красным смехом…

В итоге пред нами невероятной пронзительности антивоенное произведения не для слабонервных. Читать ценителям Андреева однозначно.

Очень приличные отзывы на этой странице, умеют фантлабовцы и прочувствовать русскую классику и поделится чувством. Видно, что вещи Андреева вызывают психическую реакцию разных типов.

«Литературными воспоминаниями» Вересаева зафиксирован еще один: «Мы читали «Красный смех» под Мукденом, под гром орудий и взрывы снарядов, и — смеялись. Настолько неверен основной тон рассказа: упущена из виду самая страшная и самая спасительная особенность человека — способность ко всему привыкать. «Красный смех» — произведение большого художника-неврастеника, больно и страстно переживавшего войну через газетные корреспонденции о ней».

Интересовались ли вы когда-нибудь, какого цвета мог бы быть смех? Ведь смех не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, но когда он приходит в вашу жизнь, тогда насыщает ее красками. В русском языке присутствует множество устойчивых идиом и фразеологизмов, связанных с цветом, если задуматься.

Зеленый смех, вероятно, рождается на устах младенца в значении нового начала, просыпающейся к новой жизни весенней природы. Синий цвет мог бы означать депрессивную ухмылку смирения с неизбежностью, серый — застенчивую улыбку скрытого могущества, розовый — наивное веселье безмятежности. Черный цвет однозначно представляется сатирической насмешкой, а белый смех наверняка искренний и громкий, как крепкое рукопожатие...

Ничего такого в этой повести вы не увидите и не услышите, ибо она написана исключительно красным смехом цвета крови, срывающейся с потрескавшихся губ, цвета безумия и ужаса, гипертрофированной страсти.

Писатель использует мрачные сюрреалистические образы, чтобы показать войну, как вирус, заражающий все население, пугающий больше чумы, ведь от него не убежать и не отмыться. Изнанка военных сражений, рассмотренная под увеличительным стеклом, заражает читателя вшами и сумасшествием. Автор, как хирург, наносит разрез за разрезом на тело самого понятия войны, выпуская в мир потроха эмоций. Красный цвет в совершенном отсутствии других цветов, как победитель, пишет историю багровыми чернилами и украшает ее орнаментом внутренностей...

Безумие — это болезнь души, и повесть Андреева демонстрирует лучшие образчики этой болезни. То есть писатель не просто плескает на страницы ужас, но заглядывает в голову душевнобольного и открывает его мир для читателя. И этот мир, сложившийся в условиях неверного, по мнению автора, взгляда на жизнь и отношения к войне, поистине страшен.

Несомненно, автору удалось впечатлить мрачными образами, мастерской работой с русским языком, посадить в голове зерно идеологических сомнений и показать богатство оттенков красного цвета. Ложкой дегтя стал вопрос — чем бы мы ответили французам и фашистам, если бы послушались призыва, накопали ям и похоронили оружие в том далеком 1904 году? Не жестоко ли по отношению к детям, женам и матерям, нуждающимся в защите, идти на войну с кулаками, камнями да палками? Или вообще не идти?

Я не был на войне, что не мешает мне догадываться — это не самое беспечное занятие. Но Андреев для пущего обострения задействует приёмы уже откровенно грязные, сюрреалистические.

Писатель не был современником 'Войны и Мира' — а зачарованная славящим войну наполеоновским ампиром молодежь в те дни действительно взывала о нотациях.

Посмотрите на 'Морпехов' Сэма Мендеса — герои жаждут действия, и, если потребуется, убийств — но не получают этого, их воинский долг остаётся неотданным, а демобилизация — деморализует.

Это вполне можно представить. На мой взгляд, Мендес наиграл нечто куда больше утонченное, нежели Андреев. И для морпехов 'Ад' сложился именно таким, нечасто разыгрываемом в искусстве образом.

Но когда я скажу Вам, что автор взятой прозы неоднократно прибегал к суициду, сомневаюсь, что это будет шоком — ведь невротизмом склонного к преувеличениям романтика текст вымочен до неприличия.

Проза Николая Никулина — хроника очевидца, и ужасает хлеще любой придумки. А что андреевская сказка? Сказка отрезвить не может...

Хотел добавить в «похожие» очевидный роман Жана Фрестье «Гармония или ужасы войны» (Harmonie ou les Horreurs de la guerre, 1973), но его тут не нашлось...

Казалось бы, как много времени прошло с момента написания, как много лет минуло с окончания первой мировой...

Но война остается войной, смерть — смертью.

Я читаю эти строки и понимаю, что все такое же может твориться в этом мире, и происходит, да..

Первый раз прочитал эту вещь, учась в 11 классе, пару раз перечитывал в студенческие годы, и вот перечитал в рамках изучения «399 темных рассказов» в авторской колонке Вертера де Гете.

При первом прочтении помню крайне тягостное впечатление. Нереально жуткие картины, похожие на страшные сны вперемешку с натуралистичными ужасами войны. Сюрреализм в чистом виде, где грань между реальностью и бредовым кошмаром – кажущаяся. Извращенная логика, нечеловеческой напряженности эмоции, окружающий и нарастающий хаос – полная картина гибели мира. Повесть тогда внушила отвращение, но в то же время отдельные, наиболее жуткие отрывки, в особенности финал, так и притягивали их перечитать, засев в воображении больным зубом, до которого хочется дотронуться языком – чтобы не впасть в самообман, что боль ушла навсегда.

Позднее, конечно, впечатления сгладились – и сам повзрослел, и знал, чего ожидать от этой книги. Но атмосфера безумия по-прежнему воспринимается очень сильно. Мистические «ужастики» так напугать не могут. Даже «Елеазар» того же Андреева, при всей своей философской глубине исследований восприятия человеком своей смертности, куда как меньше давит на психику.

Что же такое Красный смех? Это цвет опасности, открытых ран, пожаров. Это кровь мира, убивающего себя руками людей. Которые почему-то не хотят остановиться, на каждой развилке истории сворачивая в сторону все большего и большего безумия. Это смех сумасшедшего, который радуется хаосу, смерти и безумию, потому что кроме них не осталось ничего.

Повесть многие упрекали в пафосности, доведении до абсурда. До сих пор ходят слухи, что якобы Лев Толстой (знающий, что такое война на своем опыте), презрительно отнесся к «Красному смеху» (на самом деле – рекомендовал к чтению). Да, до реализма этому произведению далеко – иначе бы человечество уже погибло. Но вот что интересно – сюрреалистические кошмары Андреева не менее страшны, чем натуралистичные описания войны, а может быть, и более, если это возможно.

Не буду долго писать банальности о пророческом даре автора – год написания повести говорит сам за себя. В этом-то, и причина насмешек современников – Андреев писал о будущем, которого боялся. И после двух мировых войн вряд ли найдется много читателей, которые сочтут «Красный смех» забавным преувеличением.

Итог: одна из самых страшных антивоенных книг в истории литературы.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

Сильное произведение.

Красный смех — это обнаженный ужас, который не ограничен какими-то рамками, глухими стенами и защитными рвами. Это всепоглощаяющий страх и массовое безумие, которое неумолимо заполняет пространство сознания, пожирая разум, как свет пожирает тьму, врываясь в распахнутое окно. Красный смех — это муки, безумие Земли, которая не может оправиться от безумных войн, бессмысленного самоубийства человечества. Содрогаясь, ворочаясь, обливаясь жарким потом, она раскаляется, как железо в горниле, изжаривая всех, кто ступает по ней. Совершенно без разбора: детей, стариков, женщин, мужчин. Красный смех — это сюреалистичная картина ада, которая своей атмосфреностью, мрачной отрешонностью шокирует куда больше, чем картины ада Данте, угнетает сильнее, чем «Крик» Мунка.

И это произведение стоит того, чтобы прочесть. Да, повесть темная, мрачная, угрожающе накаленная, но читателю нужно через это пройти и не потерять рассудок, как солдату не потерять рассудок после тяжелого сражения.

Про эту книгу очень трудно говорить в категориях «нравится-не нравится». Это то, что было. Это то, что есть. Это то, что, к сожалению, будет. Это то, что призраком ходит за всеми революциями, войнами, Майданами и прочим.

Думаю, книгу должен прочитать каждый. Хотя бы ради того чтобы понять, что любое насилие, сотворенное даже во имя самых благородных целей — это крайнее безумие. И совершивший его хоть раз, не излечится никогда.

Не ожидала от программы по литературе такого подвоха. Первый отрывок напомнил стихотворение Киплинга «Пыль» — та же жара, та же тяжесть в мозгах, но уже здесь виден Красный смех. И дальше — больше.

«Красный смех» — произведение, к прочтению которого надо подойти осознанно, нельзя заставить его прочитать. Написано очень ярко, порой кажется, что все это кошмарный сон — настолько безумно и ужасающе. Хотя и понимаешь, что человек ко всему привыкает, что не может такого умопомешательства быть на самом деле, но в какой-то момент задумываешься: а ведь где-то здесь есть частичка правды.

Картины по-настоящему безумной и кровавой войны, захватывающей все вокруг, даже землю и воздух, никого не оставят равнодушным.

Первоначально во время чтения возникло ощущение, что речь идет о первой мировой войне – очень уж велики масштабы описанных в повести военных действий. Однако год написания – 1904 – показал, что произведение стало своего рода пророчеством, взглядом в будущее, когда в угаре кровавого безумия, навеянного войной, погибла привычная для современников российская действительность.

Несмотря на то, что автор не мог видеть таких войн, да и, судя по биографии, вообще в войнах не участвовал, описание психологической ломки не только человека, но и огромной массы народа одновременно, во многом предвосхитило те проблемы, с которыми мы столкнулись немного позже, проблемы, несомненно оказавшие влияние на наше современное общество.

Читая повесть поневоле проникаешься миазмами ужаса, подступающего безумия, которое просто сочится со страниц книги, заволакивает мозг и позволяет представить во всех красках описываемые сцены, главный герой которых – красный смех, подчиняющий, ломающий и калечащий души… Примечательно, что автор не стал останавливаться на описании постепенно застилающего разум сумасшествия простого офицера, а показал, как ужас окружающих людей, их безумие и навязчивая одержимость постепенно проникают в сознание еще здоровых людей, не отравленных кровавыми картинами бесчеловечной войны, – родственников, близких, и неизбежно их разрушает, превращая в таких же калек, как и вернувшиеся ветераны.

«Красный смех» несомненно является ярким и проникающим в самую душу представителем великолепной антивоенной и психологической прозы, развенчивающий сложившийся в то время образ романтической войны.

Наверное, сначала стоит сказать, что вообще-то творчество Леонида Андреева не вызывает у меня восторга. Все, что ни читал до этой повести, оказывалось хорошо написанной литературой, но не в моем вкусе. Читал-то я не то чтобы много, но достаточно, чтобы осознать, что к творчеству автора стоит подходить осторожно.

С повестью же «Красный смех» я решил познакомиться, потому что это — один из столпов отечественной литературы ужасов, как мне удалось выяснить. Это произведение — единственное из русской литературы, что выдает поиск по жанру на фантлабе в первой пятидесятке лучших из лучших (кроме разве что «Семьи вурдалака» А. К. Толстого, ну, и «Дикой охоты короля Стаха» В. Короткевича).

Довольно сложно передать те мысли и чувства, которые вызвала к жизни эта повесть. Но некоторые ощущения были очень сильны. Поэтому-то они и сохранились по прошествии времени (повесть я читал не только что).

Во-первых, это чувство отвращения к войне — к этому автор стремился и блестяще справился с задачей! — а во-вторых, ощущение страха вперемешку с восторгом от замечательной прозы! Это сюрреалистическое повествование, которое ведут два рассказчика, настолько ярко, насыщенно, что некоторые картины до сих пор так и стоят перед глазами! Принимали или не принимали люди участие в военных действиях — ко всем является Красный смех, никого он не минует. Этот образ вобрал в себя все, во имя противления чему и было написано данное произведение. Красный смех — все то, с чем приходится столкнуться в эти ужасные дни людям. И не каждый выдерживает это противостояние...

Сейчас вот любят иногда поговорить о судьбах русского хоррора, о том, существовал ли он когда-либо вообще... А он был! И лучшие его образцы, по-моему, созданы как раз в конце XIX — начале XX вв. И это по большому счету были все же наши, оригинальные вещи, не копирующие слепо иноземные образцы. И вот — одно из подтверждений этой мысли.

Но, безусловно, «Красный смех» — это не только и не столько русская литература ужасов. Это просто Русская Литература.

Как там было? «Я писал великое, я писал бессмертное — цветы и песни. Цветы и песни...»

Это, вероятно, одно из самых ярких произведений об ужасах войны за всю историю мировой литературы. Бессмысленность и безумие кровавой бойни вторгаются в жизнь людей с такой яростью, что обретают наконец физическое воплощение. Жуткие сюрреалистические образы создают впечатление незабываемое. В начале прошлого века повесть вызвала немалый резонанс, оказала серьёзное влияние на русскую литературу того времени, появились даже откровенные «перепевы» повести, например, «Хохот жёлтого дьявола» Антона Сорокина, где влияние Андреева очень заметно. А в конце века «Красный смех» продолжил «гулять по стране» в одноимённой песне Егора Летова.

Где-то к середине повести в сознании читателя начинает вырисовываться образ Красного смеха — нечто глубокое, фундаментальное, не поддающееся никакой классификации. В моём понимании, Красный смех — это всё то, что находится за чертой здравомыслия, всё то, что люди стремятся вычеркнуть из своих душ и из своей памяти — картины ужаса и печали, меняющие человека раз и навсегда (особенно если пытаешься жить, смирившись с ними). И, вместе с тем, Красный смех — это нечто неотъемлемое от общей картины, последний, ужасный штрих Творца.

Страшная книга. Книга не о «священной» и справедливой войне. Книга о мясорубке, ломающей и карежущей человеческие судьбы.

Наносит сильный удар по психике, оставляет тягостное ощущение... Но такая встряска человеческому мозгу просто необходима. Чтобы не допустить. Снова. Не дай Бог.