Чарльз Буковски «Хлеб с ветчиной»

Буковски в каком-то роде достоин восхищения. Вот живёт такой самый обыденный алкаш и тунеядец. Перебивается кое-как случайной работой. Бухает, блюёт, снова бухает. Даёт в табло, получает в табло. Серая повседневность. Встретишь, отвернёшься, забудешь. Но если алкаш начитан, то он своё свинство возведёт в род философии. А если он ещё и писать умеет здорово, то у него получится свой алкоголизм и безволие продать публике за неплохие деньги. Молодец!

А с другой стороны чем-то цепляет. Добрый от природы парень, которому в жизни не повезло. Не так, чтобы дико не повезло, умеренно, но сил и желания с невезлом бороться не хватает. Как и большинству из нас. Ну да, мы пьём меньше, работаем больше, держим себя в руках и имитируем смысл в жизни. Но по сути также бултыхаем вниз по течению, пока мир вокруг выцветает до полной сепии. Такие же безвольные страдальцы, не способные выйти из круга запрограмированных действий.

Только писать не умеем.

Хлеб с ветчиной… Это словосочетание навевает мысли о вкусных бутербродах, чашке кофе, утренней сигарете, не правда ли? Или, возможно, тебе вспоминаются счастливые школьные времена, когда мама собирала тебя в школу и давала на обед пару-тройку вкусных бутербродов?..

Как раз-таки о заре туманной юности рассказывает нам Чарльз Буковски в книге «Хлеб с ветчиной». Этот великолепный роман Буковски сотворил на седьмом десятке лет, уже в статусе признанного писателя.

И сколько бы раз ни читал его, я постоянно удивляюсь: вот как можно в старости писать о детстве? Как вспомнить множество деталей, бытовые разговоры, свои раздумья в тот момент? Каждый раз, читая детские воспоминания любого старого писателя, не имеем ли мы дело с художественным вымыслом, лишь примерно совпадающим с реальностью?

К Буковски это тоже относится, потому что «Хлеб с ветчиной» он написал в возрасте чуть за 60 лет. Цитирую:

В целом мне плевать, что там Буковски придумал специально для книги, а что в ней было по-настоящему. Да и перед нами же художественная литература, а не документалистика, в конце концов. Книга «Хлеб с ветчиной» сильна энергией, юмором и скромной, щемящей тоской по идеальному миру, где жизнь могла быть иной, но получилось как получилось — грязно, жестоко, обидно и зло.

«Всем отцам посвящается» — такой эпиграф придумал Чарльз Буковски для книги о своём детстве. И что же Буковски советует всем отцам? О чём хочет сказать? За всей грязью, жестокими историями о детях, животных, юных акселератках и придурковатых онанистах скрывается наиглавнейшая истина, магистральная тема всей книги: если ты молодой отец (ну или старый, не важно) — не будь похожим на отца маленького Чарльза.

Отец! Не будь деспотичным, злобным и лицемерным ублюдком, который бьёт жену и ребёнка, живёт жизнью тупорылого мещанина, практически ничем кроме работы не интересуется, а в редкие часы досуга изменяет благоверной с потаскухами на другом конце города — это первый серьёзный вывод, сделанный мной после того, как я прочитал книгу в очередной раз…

Спустя много лет Чарльз вспоминал об отце:

А вторым выводом «Хлеба с ветчиной» для меня стали дети. Я понял, что в жестоком конфликте поколений ребёнок всегда становится жертвой. И раз уж ребёнок вырастает законченным ублюдком, он не всегда в этом виноват. В конечном итоге, за воспитание детей отвечают родители, а не школа, улица или откинувшиеся зэки…

Ни школа, ни улица, ни чужие дяди и тёти не должны полностью заниматься воспитанием чужих детей, и они совершенно не способны дать ребёнку по-настоящему счастливое детство. Но они способны его отнять — и чем раньше они это сделают (насилием, грубостью, жестокостью), тем хуже окажется для ребёнка, тем больший урон будет нанесён детской психике. Получается, только родители могут дать ребёнку счастливое, полноценное детство?

Полагаю, что да. Ну, а если и родители — полное дерьмо, как случилось у Чарльза Буковски? Что тогда? Как быть, когда родители тебя не защищают, а наоборот — терроризируют всё твоё детство и юность, как это делал отец Чарльза? А на улице и в школе тоже все жестоки, и выхода нет…

На мой вопрос есть ответ — и он в книге. Внимательный читатель уловит посыл Чарльза Буковски.

И третий вывод (у Буковски он особо не прослеживается, но мне в голову всё-таки пришёл): даже у хороших родителей всё может пойти не так, потому что они будут работать с утра до ночи, а недостаток их внимания ребёнок обязательно восполнит на улице. И дай бог, чтобы улица оказалась не сильно жестокой.

Родитель! Не удивляйся, что твой ребёнок быстро вырос и не делится с тобой моментами из жизни, что он скрывает от тебя всё с ним происходящее и так далее. Наверное, тебе надо бы крепко задуматься: может, нужно было проводить с ребёнком больше времени? О чём-то важном с ним разговаривать, что-то интересное ему показывать, чему-то хорошему его научить?

Может, надо было стать для ребёнка лучшим другом и защитником, а не вечно отсутствующими папой и мамой, или не кем-то вроде тёмной фигуры, которая злобно вращает глазами и самозабвенно лупит ремнём по жопе за то, что ребёнок пропустил одну длинную травинку, когда подстригал газон?..

Мне кажется, Чарльз Буковски не смог вырасти ублюдком, хотя по юности очень хотел им быть. Всё к тому располагало. И тогда, в юности, он действительно был ублюдком — но только в отношении настоящих ублюдков, которые не имели никаких шансов измениться, и уже в детстве радовались злобной собаке, которая рвёт загнанную в угол кошку.

Иными словами, Буковски рано научился притворяться. Обман и пыль в глаза с самого детства стали его эффективной тактикой для выживания в среде озлобленных и грубых людей. Он мимикрировал под окружающую среду, в те времена (и в наши — тоже) наполненную жестокостью и цинизмом чуть более, чем полностью.

Однако по мере взросления Чарльз образумился и понял — постоянно так жить невозможно, если хочешь остаться человеком. Потому что (по словам Ницше) тому «кто сражается с чудовищами, следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем»… Нельзя превращаться в отца, то есть становиться злобным обывателем — это по Буковски. В то же время, нельзя расти жестоким и глупым ребёнком, который творит зло ради удовольствия…

Или это всё одно и то же? Может, злые и деспотичные взрослые — это большие дети, и плохие поступки они — как и дети — совершают потому, что им от этого очень уж приятно? А детская жестокость, кстати — нисколько не шутка, и она страшна свирепой первобытностью, прямотой, наивностью.

В то время как взрослый человек способен быть жестоким изощрённо, по-лисьему хитро и аккуратно, жестокий ребёнок просто возьмёт кирпич и проломит кому-нибудь голову — кошке ли, собаке ли, или же другому ребёнку. Интересно же, да?

Чарльз Буковски навидался жестоких детей и жестоких взрослых — и быстро понял: надо спасать свою душу от ужасного мещанства, от американской готики по Гранту Вуду, от тупой жизни обывателя и дешёвого счастья из супермаркета… Всё вокруг этим прямо напичкано. Но зачем спасаться? Все так живут, разве нет?..

Мещанство, оруэлловский фикус на окне, пресловутая американская готика уничтожает человека, выжимает из обывателя все соки — а он бы и рад выжиматься — и выкидывает больного, искалеченного человека на помойку пластмассового мира. А там он уже по привычке поступает плохо — да и выхода, какой-нибудь альтернативы у него уже, как правило, нет…

В попытке избежать этой участи Буковски сделал раннюю ставку на алкоголь — по его убеждению, алкоголь может спасти человека в трудный момент, предоставить ему уютное убежище, тихое и спокойное местечко, защищённое от внешнего мира. Сколько и когда пить — это было личное дело Буковски, и я не хочу оценивать алкоголизм писателя.

Но трудно не согласиться, что метод Буковски работает. Тут с ним сложно спорить:

И:

«Хлеб с ветчиной» — одна из лучших книг в моём читательском опыте. Кто-то скажет, что книга — говно. Кто-то — восхитится ей. А я останусь между двумя лагерями и скажу: книга — о личном опыте взросления американского подростка времён Великой Депрессии в США. Со всеми вытекающими для него, подростка, последствиями.

Для современного читателя книга интересна не только историческим колоритом (а он там присутствует), но и вечными темами: о взрослении, о конфликте поколений, о праве быть самим собой, о детской жестокости и, наконец, о том, как же вырасти нормальным человеком.

А ведь Буковски (о чём я забыл сказать) в «Хлебе с ветчиной» показывает нам настоящий пандемониум моральных и физических уродов, которые сильно напоминают кое-кого из тех, с кем и я сталкивался в ранней молодости… С ранней юности Буковски был вынужден хоть как-то уживаться с другими людьми — глупыми, напыщенными, эгоистичными созданиями подлунного мира. И он уживался — аж до семидесяти с лишним лет.

Попробуем и мы, пожалуй?

Рост в период депрессии

Одним из показателей мастерства автора, описывающего свою собственную жизнь, становится такой стиль, где нет рефлексий и оценок, где даются голые факты, а художественный вымысел раскрывает позицию зрелого человека, переосмыслившего жизнь. Буковски сделал это с иронией. В этой книге мало веселых вещей, её события драматичны, слова и поступки жестоки, чувства пошлы, но за счёт отношения рассказчика к происходящему мрак нищенской жизни в годы Великой депрессии и начала нацистской войны в Старом свете больше не кажется худшим местом.

На мой взгляд, нет ничего более увлекательного, чем хорошо рассказанная правдивая история, история, в которой расставлены акценты, в которой оставлено все самое важное, которая может запросто распасться на драматичные анекдоты. Чего-то подобного я жду от людей обычных, когда происходит знакомство. И знакомство с Чарльзом Буковски состоялось! Но для меня до самого последнего момента события книги оставались вымыслом, хоть и таким, который поражает правдоподобностью.

«Хлеб с ветчиной» — роман взросления. В ем не нужно искать интриги и сюжетной арки, жизнь идёт своим чередом, начавшись с момента любого воспоминания и закончившись перед реальностью настоящего момента. Именно таким было ощущение обрыва в конце: все время пребывая вместе с Генри Хэнком Чинаски в его Америке тридцатых, ты вместе с ним, в алкогольном опьянении, как будто попадаешь в безвременье, а выходишь из него в своё собственное время.

Роман посвящён всем отцам, и именно обвинение в адрес родителей — единственная вещь, которая звучит не фактом, а криком души. Рабская жизнь ребёнка существует в рамках представлений главы семьи, самого сильного его члена. И в книге не только судьба Чинаски показана как результат, вытекающий из взглядов и материального достатка семьи, в которой приходится расти — и богатеи, и отщепенцы учились вместе с Генри-младшим в одной школе и жили по соседству, но только после выпускного все разошлись на непреодолимые расстояния друг от друга, хотя казалось, что в учебе вместе, в одних и тех же рядах кадетских классов или спортивных команд удача могла прийти к любому. Генри Чинаски осознавал куда более дальновидную истину — дальше, в жизни за переделками школы, такого не будет, и выбрасывает чудом заработанную медаль в канализацию.

Подобные взгляды главного героя книги постоянно будут сталкиваться с обывательскими стереотипами о заработке и семье. Такими стереотипами и живут родители, такими стереотипами жил отец Генри Чинаски. Он хотел быть похожим на типичного отца-работягу, обеспечивающего свою семью, верил, что каждый отец должен покупать дом для будущего поколения и таким образом умножать недвижимость, а, по логике, и потомство. Что-то древнеродовое есть в таких взглядах, экспансивное. Рыночная экономика накладывает на это «язычество» свои правила — законы потребительской жизни, где, имея доход, растрачиваешь его на доказательство статуса человека из среднего класса, статус семейного человека, способного обеспечить потомство тем же самым статусом, где меняешь на этот образ свою жизнь. Все реальные мечты и стремления остаются за бортом этого иллюзорного мира либерализма.

В связи с этим в книге присутствует и тема политики, и раз уж в мире начинается Вторая мировая война, все только и говорят об угрозе нацизма, принимая левые стороны. Но и здесь маленький Генри очень ясно чувствует, что патриотизм и ненависть к врагу в душах людей не подкреплены ничем, кроме домыслов. Он ловко строит фразы, очень напоминающие лозунги и тезисы диктаторов, и мало кто из слушателей вникает в их смысл, обращая внимание лишь на форму. И тайно возникающие студенческие правые кружки, и явно заявляющие о себе левые на самом деле остаются в душе такими же точно, как их родители и выбранные ими президенты типичными американскими либералами.

Мне кажется, что несмотря на то что факультет журналистики был выбран героем по причинам высокой степени раздолбайства на нем, именно изучение журналистики дало писателю и его альтерэго обрести ощущение реальной жизни, то столкновение с действительностью, которое делает человека личностью, и тот стиль, который требует чётких фактов. И именно поэтому мы сейчас получаем удовольствие от чтения книг Чарльза Буковски.

Это автобиография вперемешку с исповедью. Буковски рассказывает обо всем прямо и откровенно. Сдирает с людей шелуху лжи и лицемерия, которой они прикрываются. Его предложения просты и сердиты. В его письме чувствуется гнев. Главный герой читает Достоевского, Тургенева, Хэмингуэя, Горького, находя много общего между проблемами книжных героев и своими собственными. Многое можно сказать о человеке, если знать, какие книги он читает.

Интересно сравнивать истории взросления героев у разных авторов. Брэдбери с трилогией «Вино из одуванчиков» и Буковски с «Хлебом и ветчиной». Небо и земля. Лирики и сентиментальности в этой книге вы не найдете, а если и найдете, то достаточно своеобразную. Если хотите получить краткую аннотацию к книге, поставьте «Армию жизни» Кинчева: «сыновья помоек и обоссанных стен, солдаты дна»...

Заканчивает этот правдивый роман достойная концовка, в полной мере отвечающая на вопрос «что дальше?», но еще больше усугубляющая ответ на вопрос «что делать?».

Книга о том, с чего «всё началось». Юный Генри Чинаски открывает для себя мир. Враждебный мир. И учится, как закрываться от этого мира. Автобиорафичный во многом роман Буковски пронизан искренностью автора, впрочем, как и все его романы о Чинаски.

Роман прочитан по рекомендации vessar, как роман, весьма схожий с «Жизнью мальчишки». Купился и прочел. Ничего подобного. Некая схожесть миновала после нескольких первых страниц (удивленный взгляд на мир, папа-развозит молоко).

С первых строк романа всерьез дыхнуло Довлатовым. Не склонен думать, что он содрал стилистику повествования с Буковски, однако, действительно. Очень похоже. Передача ситуации и эмоций одной строкой, мрачный юмор алкоголика. Автобиографический роман, в котором главный герой — сам Буковски (Генри Чинаски), сын эмигрантов из Германии в Америку. Генри растет непростым ребенком. С детства над ним висит призрак его недовольного отца, уличные драки, заболевание угревой сыпью и ранний алкоголизм. В окружающем пост-Велико-Депрессионном обществе, Чинаски не видит для себя будующего, он не желает играть по-правилам общества, он грезит великим и как и любой умерщвленный в куколке романтик начинает пить, чтобы справиться с внутренним противоречием.

Описываются младые годы Чинаски, его учеба в школе и юношество, мечтания о сексе, драки, чтение Тургенева и Бернарда Шоу. Роман напичкан нецензурщиной, которой на мой взгляд чересчур много. Тем не менее — роман считаю очень удачным. Быть может, «Почтамт» следующий прочту.