Брет Истон Эллис «Американский психопат»

Что же в действительности происходило с Патриком Бэйтменом – богатым яппи, извращённым фантазёром и серийным убийцей? Рассказ от первого лица не даёт читателю ключей для отделения патологических фантазмов героя от реальности. И тогда становится ясно только одно: Бэйтмен – не светский бездельник, не убийца, а, в первую очередь, запутавшийся в себе и страдающий человек.

Одна группа читателей не сомневается, что Бэйтмен – действительно маньяк, ведь все герои слышат о зверских убийствах в округе, а где-то даже висит полицейский фоторобот с его лицом.

Другая группа видит в ненормальности героя указатель на то, что все убийства и прочие проделки происходили лишь в голове Бэйтмена, ведь есть попросту нереальные сцены перестрелки с полицией и убегания от ожившей скамейки. К этой же идее подводили сцены, когда квартира, в которой герой хранил трупы, во время очередного посещения оказалась совершенно пустой и чистой, или когда Бэйтмен решил признаться в убийстве, однако оказалось, что «убитого» совсем недавно видели вполне живым.

Подобные споры бессмысленны, ведь вряд ли даже сам писатель знал, что в его книге правда, а что вымысел. Скорее, он намеренно создавал неоднозначность прочтения и ситуации, которые можно с успехом объяснить противоположными теориями. К примеру, свидетель «убитого» вполне мог спутать его с кем-то другим – в книге герои это делают постоянно из-за следования единым модным канонам, а квартиру, где хранились трупы, могли вычистить сами владельцы, дабы избежать хлопот с полицией.

Писатель умышленно убирает границу между реальностью и фантазиями, перемешивает ингредиенты, запутывает читателя и создаёт логические круги. Таким способом сатира над обществом достигает точки своего превращения в сумбурную онтологию, в которой само понятие реального относительно. Например, если внимательно изучить пласты описаний якобы модной одежды на героях, то окажется, что те выглядят вовсе не гламурными звёздами, а скорее, цветастыми клоунами. Кроме того, сам сплэттер и «torture porn» – эксплуатационные и полностью выдуманные жанры, которые в характерных описаниях романа и даже используемом языке выставляют свою фантазматическую сущность.

Так что зря обвиняют писателя в пропаганде жестокости: всей описываемой жести не было. Её даже не он придумывал, а некий злой дух, который посещал писателя по ночам («С ужасом я наблюдал за своей рукой, ручка вела её по жёлтым разлинованным листам»). Это то, что С. Л. Франк звал «непостижимым», и это то, что потом нашло отражение в борьбе «реальности» и прорывающегося в него вымысла в самом романе.

И что же это – невозможность отличить действительность от фантазий – на языке современной философии? Не что иное как «гиперреальность» Ж. Бодрийяра. Структура романа отражала лишь суть современной постмодернистской культуры с её зрелищностью, видимостью, игрой и, конечно, двуличием.

Бэйтмен выступил экстремальным воплощением этого лицемерия: привлекательный, богатый, следящий за собой успешный бизнесмен ночью превращается в жаждущего крови душегуба; обличающий социальную сегрегацию, неравенство, расовую дискриминацию и потребительство в кругу коллег, он будет издеваться над негром-попрошайкой и прирежет бродягу в переулке. Фантазии сами становятся более реальными, чем политкорректная действительность. «Мне нравится расчленять девушек», – говорит он своим коллегам в лицо, а те либо не воспринимают это всерьёз, либо вообще не замечают.

Мир внешних приличий и обычаев выбивает из Бэйтмена ощущение «я», заменяя его на «он». Показательно в этом отношении неожиданное переключение повествования с первого лица на третье в одном из эпизодов. У Бэйтмена нет личности, нет сострадания, даже убийства уже не вызывают в нём никаких сильных чувств. Он сам, его сознание, и его дискурс держатся на хаотичном конгломерате названий музыкальных групп, ресторанов и клубов, торговых марок и телепередач.

Бэйтмен был списан в основном с самого писателя. Через семь лет, в своем следующем романе, он покажет, что может быть кое-что похуже разрывающего сознание внутриличностного конфликта.

Как правило, при чтении любой книги временно перемещаешься в особый мир, в новую систему координат, очерченную ее автором... Так вот, при погружении в эту книгу рискуешь сделаться параноиком и невротиком, поневоле размышляя о том, насколько темен и опасен наш мир и насколько уязвима человеческая жизнь, ведь, кажется, в самом воздухе притаилась разрушительная энергия бродящих по улицах неудовлетворенных психопатов, выискивающих очередную жертву.

...Открывая текст книги, я как правило, стараюсь знать про нее как можно меньше и в основном прислушиваюсь к ощущениям от самого текста, решая, нужен ли именно мне этот текст именно в этот момент моей жизни.

Этот текст поначалу заинтересовал меня той эпохой и атмосферой, которая в нем описывается — напомним, что книга издана в 1991, и, судя по датировке поп-новинок и упоминанию инаугурации Буша-старшего, действие романа заканчивается в 1989 году, то есть в эпоху, когда на дискотеках слушали Джорджа Майкла, пользовались видеопрокатами и записывали на видеокассеты передачи с телевидения, самыми знаменитыми фильмами Тома Круза были Cocktail и Top Gun, а фамилия Трампа вызывала ассоциации в первую очередь с Башней Трампа.

Вскоре выяснилось: повествование ведется от лица не вполне нормального парня, который успевает не только тусить в ночных клубах, закидываясь там кокаином, и с важным видом рассуждать о том, можно ли носить вязаный жилет с деловым костюмом, но еще и одновременно маньячить на просторах Нью-Йорка... Как, в общем, немудрено было заключить уже из самого названия романа.

Я не слишком интересуюсь психологией вообще и уж точно ровно дышу по поводу неуправляемых страстей, бушующих в мозгах маньяков. И если уж это так необходимо, то в данной схеме я скорей предпочту переместиться в черепную коробку расследующего такое преступление детектива, чем подробно читать поток сознания маньяка. Но теперь, по крайней мере, мне стало понятней, откуда «росли ноги» у другого не вполне нормального жителя Нью-Йорка — у продавца книг Джо из романа Кэролайн Кепнес — Ты

Главный герой — настоящий «яппи», и на это слово я натолкнулась в тексте.

«Но уже поздно, и публика изменилась: теперь здесь больше панков, рокеров и черных, меньше парней с Уолл-стрит, слоняются богатые скучающие девчонки с авеню А... Одна из этих девок ухмыляется и говорит: «Катись на Уолл-стрит», а другая, с серьгой в носу, добавляет: «Яппи е.ный».

– Слушайте, – отвечаю я, скрипя зубами, – можете считать меня гадким яппи, но я, честное слово, не таков, – объясняю я им, быстро сглатывая».

А еще он, что называется, метросексуал (помните — «Быть можно дельным человеком И думать о красе ногтей»?). Наверняка, за 30 лет с момента выхода романа уже было подсчитано, какой процент текста занимает описание брендов, в которые одеты завсегдатаи модных ресторанов и клубов Манээттена... Также из текста без особого ущерба можно было бы исключить пространный анализ творчества группы Генезис и Уитни Хьюстон, равно как и рассуждение о сортах минеральной воды и о преимуществах отдыха на Багамах.

В 1989 году DVD в качестве носителей фильмов еще не изобрели. Тема регулярных посещений видеопроката всегда звучит чертовски олдскульно в наше время, но для главного героя, обладающего годовой картой видеопроката Video Visions рядом с его квартирой в Уэст-Сайде, это, так сказать, нечто большее, ведь этот парень не только тупо «дрочит» на порно, но и черпает оттуда идеи для своих будущих расчлененок, и его фраза «Мне сегодня еще нужно успеть занести кассеты в видеопрокат!» лейтмотивом звучит в его мозгу в самые экзотические моменты развития сюжета... Пожалуй, с этим мемом может сравниться только другой мем — обеспокоенный вопрос главного героя «В порядке ли мои волосы?»

Если в первой половине романа сцены со скучающим манхеттенским денди просто механически разбавляются описанием его ночных похождений с кровавым исходом, то дальше автор словно бы поневоле вносит некую динамику, и нам дают понять, что хотя зверства становятся все более жестокими, но все же, кажется, система дает сбой. Периодически Патрик испытывает трудноподавляемые приступы паники, во время разговоров он часто отключается, паря над разрозненными понятиями своего насыщенного событиями века, время от времени он начинает говорить о себе в третьем лице и видеть себя словно на экране, и порой ему чудится, что губы окружающих произносят «Демон».

И вот — одна из немногих попыток Патрика осознать творимое им с моральной точки зрения:

…там, где была природа и земля, жизнь и вода, я вижу бесконечный пустынный ландшафт, напоминающий кратер... Вот география моей действительности: у меня никогда не было и в мыслях, что люди – хорошие, что человек способен измениться или что мир можно сделать лучше, если получать удовольствие от чувств, взглядов и жестов, от любви и доброты другого человека. Не было ничего положительного, термин «великодушие» ничего не значил, был своего рода избитым анекдотом... Границы переходить больше не надо. Я превзошел все неконтролируемое и безумное, порочное и злое, все увечья, которые я нанес, и собственное полное безразличие.

Как объяснить идею автора поселить начинку агрессивного маньяка в тело чертовски скучного яппи? Для меня осталось непонятно, каким образом маньячество становится результатом богатства героя и его образа жизни. Конечно, можно было бы попытаться углядеть нечто в его наследственности, хотя материала для этого не так много — к примеру, вот единственное упоминание об отце на весь роман: “Отец на снимке... стоит в поместье его отца в Коннектикуте, рядом с одним из деревьев, выстриженным под животное, и что-то неладное у него с глазами».

В общем, скорее всего, идея впихнуть в текст побольше подробных описаний секса и насилия стало откровенно коммерческим ходом автора.

Страшно представить себе, как читается сейчас, в 2022, этот роман в супер-толерантном американском обществе, которое докатилось до объявления романов Марка Твена расистскими, ведь у компании яппи основное шутливое обращение — «педик», про гей-парады Патрик говорит: «Я стоял... и смотрел на это как завороженный, у меня в голове все мутилось при одной мысли о том, что мужчина может испытывать гордость за то, что он трахает другого мужчину», чернокожих называют не иначе как «ниггеры», а над беззащитными уличными бездомными, которые становятся чуть ли не основной мишенью маньяка, с удовольствием проделывают «трюк под названием «подразни-бомжа-долларовой-купюрой» .

Лайфхак для читателей : часто описание расчлененок выделено в отдельные главы, и их можно пропускать.

О том, что вещь культовая, спорить уже не приходится; меня всегда удивляет, насколько она культовая у тех, кого высмеивает: яппи в целом и банковских работников (особенно элитной банковской сферы типа IB). Шутки про murders & executions, Дорсию, и don’t stare at it, eat it! затасканы в каждом крупном городе. Эта книга сделала несколько годовых оборотов бренду очков “Oliver’s people”. Крайняя ли это самоосознанность или полное ее отсутствие — я ещё не определилась.

Самая значимая книга Эллиса, вскрывающаяся определенное milieu (Эллис сам из мальчиков-мажоров) как гнойную рану с таким искрометным, абсурдным, отчаянным юмором, что сходу была зачислена в современную классику. Заслуженно. Насилие это просто острый соус в данном случае. Очень острый соус. Все остальные книги у него получились на порядок беззубее, хотя если кто-то раздумывает почитать что-то ещё за его авторством, то советую «Лунар Парк».

Придерживаюсь мнения, что Патрик и правда убивал (в книге. В фильме скорее не убивал), но в созданной Эллисом антиутопии всем насрать. Остаётся надеется, что это все ещё антиутопия, а не как в случае с киберпанком, суровая реальность.

Одна из десяти книг, которую я перечитывала раз пять.

Взялся читать и сразу же, с первых страниц окунулся в океан брендов.

Наводит на мысль что это рекламный буклет нежели книга. Ибо дочитав до тридцатой страницы я сидел и думал WTF и что за ху...ню я читаю.

Не знаю чем заслужила книга такие оценки, но «Заводного апельсина» читать приятнее.

Далекая и гордая Америка в свое время подарила миру определение, которое символизировало успех и удачу одновременно. Оно давало надежду и заставляло поверить в свои силы. Определение, подарившее миру образ идеального успешного человека. «Американская Мечта». Но время безжалостно, увы. Одни идеалы уступают место другим, и хотя некоторые определения остаются, меняется суть. Взгляните на обломки в пыли — это то, что осталось от Американской Мечты сегодня.

Главный герой романа Брета Истона Эллиса — типичный яппи, живое воплощение этой мечты, у которого есть все, что считается мерилом успеха — деньги, красивые подружки, отличный вкус, соответствующий времени, прекрасная работа. С точки зрения его, так называемых друзей и коллег он — приемлемый элемент общества, рьяно исполняющий нужные функции. А поскольку герой умело носит маску “идеального гражданина”, то никто не замечает, и не желает замечать, его внутреннюю нестабильность психики и яростные крики души, которые перевоплощаются в убийства.

В какой-то степени «Американский психопат” книга о том состоянии человека, которое наступает после исполнения всех мечтаний и желаний. Патрик Бэйтмен добился всего, что считалось необходимым для респектабельного члена общества, дошел до предела материального и физического совершенства. Но пока он достигал этой черты, в нем погибли практически все человеческие чувства и эмоции. Он идет по жизни равнодушно, разыскивая лишь новые способы заставить себя что-то почувствовать. В этом плане он наркоман, который ищет все более сильную дозу нового наркотика. Его истинную сущность заставлять раскрыться разве что алкоголь, кокаин, секс и убийства. По большому счету он и превратился в маньяка только для того, чтобы как-то разбудить свои остывшие чувства. Но так же, как и в случае со всеми предыдущими удовольствиями, убийства однажды перестают дарить ему нужные ощущения, и его “забавы” начинают приобретать все более и более извращенный характер. Все это происходит не потому, что Бэйтмену просто нравится это делать, или потому что он душевнобольной маньяк. Просто для того, чтобы заставить себя ощутить себя живым, ему нужно опускаться все ниже и ниже. При этом Бэйтмен прекрасно осознает степень разложения своей личности, но считает, что поскольку дороги назад нет, то нет и предела, до которого можно опуститься. Пока ты что-то чувствуешь — ты вправе этим заниматься.

Если судить по степени человечности, то в главном герое осталась лишь одна черта, напоминающая о том, что он когда-то был чуть более живым, чем сейчас. Бэйтмен, находясь в постоянных поисках новых удовольствий, смертельно боится потерять статус в обществе или постареть. Однако страх здесь лишь подчеркивает безликость главного героя — Патрик боится этого, потому что все этого боятся. На самом деле, единственной вещью, заставляющей его выйти из рамок “идеального представителя общества” является любовь к музыке. Сцены зверской расправы вполне могут соседствовать с рассуждениями о мотивах одиночества в альбоме такой-то группы, и если со временем Бэйтмен начинает терять ощущения и от убийства, то о музыке он всегда размышляет эмоционально и долго. Автор не стесняется отдавать целые главы на такие рассуждения главного героя, и если поначалу это кажется странным, то потом читатель понимает причину такого большого количества разговоров о музыке. Однако, несмотря на эту человеческую черту, обычная любовь для героя остается непонятным чувством. Правда осознание того факта, что его кто-то любит несколько раз заставляет Бэйтмена остановиться, но это происходит не от большой человечности, а просто потому, что такая эмоция по отношению к нему — это чистый воды шок. Поскольку он не верит в любовь, то его шокирует, что кто-то может кого-то по-настоящему любить.

Еще в какой-то степени, погоня Бэйтмена за удовольствиями, пересекается с постоянным безразличием и равнодушием людей. Так же как и главный герой, многие просто равнодушны к жизни, и “просыпаются” только из-за тех же самых удовольствий, только чуть менее жестоких и извращенных, стараясь при этом не выходить за границы одобренного обществом поведения. На протяжении романа автор не раз иллюстрирует мысль, о том, что положение в обществе обязывает, так сказать, соответствовать своей функции и не выходить за ее рамки. Когда кто-то из героев пытается каким-нибудь образом высказать то, что у него на самом деле на душе — на него смотрят неодобрительно и не понимают. Несколько раз главный герой откровенно признается в том, что он кого-то убил или изнасиловал, но либо его никто не слушает, либо принимают это за шутку. Под конец и сам Патрик уже не очень четко понимает — то ли он действительно убийца, то ли это всего лишь помутнение его психики. И в отличие от одноименного фильма, ответ на этот вопрос, в книге, неоднозначен.

Интересно, что в 2003 году, когда роман только перевели на русский язык, некоторые заявили, что на данный момент он утратил свою актуальность. То есть эти проблемы могли существовать в девяностые, но в поколении нулевых их место заняли другие вещи. Прошло ровно 20 лет, и можно ли говорить о неактуальности романа Эллиса? Критерии, выявляющие “успешного человека” эволюционировали со временем, да, но основные принципы остались неизменными — деньги, погоня за модой, желание стать одной идеальной деталью общества. И если мечты о духовных вещах уступили свое место жажде материального успеха уже тогда, то на данный момент изменились лишь декорации и костюмы — игроки и принципы остались те же.

Роман Брета Истона Эллиса не просто изобличает сущность общества потребления. Своим произведением автор безжалостно вскрывает скальпелем ту идеальную жизнь, о которой многие наверняка грезили наяву. А благодаря манере повествования от «первого лица», дающего невероятный эффект присутствия, “Американского психопата” можно сравнить с неожиданным ударом в челюсть — ты его не ожидаешь, но свою мысль он доносит прекрасно. Цинично, равнодушно и жестоко — но только так, наверное, можно получить нужный эффект — пронять читателя.

И Эллису это сделать удалось.

«Американский психопат» Эллиса, несмотря на то, что издан ещё в 1991 году, остается одним из наиболее актуальных романов современности. Текст, до предела насыщенный маркерами эпохи – фирменными наименованиями, товарными знаками, названиями музыкальных групп, клубов, ресторанов и перемежаемый историями успеха модных музыкантов – репрезентует поколенческий портрет яппи и описывает будни паладинов глобального капитализма в самом сердце Империи Добра перед решающим броском к концу истории.

Протагонист, молодой финансист Патрик Бейтмен, образцовый яппи, вульгарно элитарен и пуст, как и прочие представители его класса, но при этом он живет полнокровной тайной жизнью, безудержно предаваясь убийствам, истязаниям и присвоению чужого имущества – или лишь переживая это в своих фантазиях.

Использование ненадёжного рассказчика усиливает эффект от метафорического отображения существующих капиталистических практик, которые ничем, кроме масштабов, не отличаются от поведения психопата. И концовка романа, как приговор обществу в рамках неолиберальной парадигмы – ЭТО НЕ ВЫХОД.

Не просто оставлять отзыв к подобной книге. Обычно мне доставляет удовольствие читать про убийства и пытки, например в Игре престолов или в Принце терний. Там понятен их смысл и цель — получить сведения, устранить неугодных, просто попытать из мести или удовольствия. Но тут это как-то действительно настолько извращенно, что испытываешь ужас, безысходность и отвращение от сцен ближе к концу книги. А так, в начале и середине, сюжет однообразен и можно сказать скучен. Но это не плохая работа автора, а, видимо, повседневность психопатов, без эмоций и интересов. В общем книга удивляет, тем и интересна.

Прежде всего следует сказать: эту книгу можно рекомендовать к прочтению только людям с очень крепкими нервами. Зюскиндовский «Парфюмер» и гламурно-глянцевые ужасы Баркера по сравнению с романном Эллиса — «детский сад и фигурное катание». Кстати, когда мы говорим о романе Эллиса, неплохо бы помнить, что оригинальное название «Психопата» — American Psycho. Отечественные издатели перевели «рsycho» как «психопат». Однако, существует и другой вариант интерпретации названия эллисовского романа:«психэ» в переводе с древнегреческого означает «душа». Так что можно трактовать название романа как «Американская душа».

История преуспевающего «эффективного менеджера» Патрика Бейтмена, ведущего двойную жизнь, -одновременно блистательного светского юноши и серийного убийцы-каннибала, — это не только метафорическая история всего поколения яппи. Это вполне реальная история нравственного и физического распада человеческой личности. Мир Бейтмена — это мир, в котором по слову Достоевского, «все позволено»; мир, в котором не осталось ничего недоступного; мир, в котором каждый день просто жизненно необходимо пробовать что-то новое. Мир Бейтмена — это мир, котором напрочь отсутствует даже сама мысль о существовании некоей надчеловеческой Силы, отсутствует даже малейший намек на Сакральное. Это мир, превратившийся в вечное Колесо Потребления, где все подчинено лишь одной цели — максимальному телесному насыщению.

«Американский психопат» — произведение одновременно предельно реалистическое и притчевое. Почти что библейская история создания «нового человека», своего рода «нового Адама» общества потребления. На самом деле Эллис, которого несправедливо обвиняли в смаковании насилия, жестокости и пр. — это самый настоящий моралист, редчайшая птица в современной литературе. Только завзятый моралист мог написать для своего романа такую финальную сцену, как написал ее Эллис. Да еще завершить ее с такой, воистину святой простотой. «Это не выход» — последние слова «Американсого психопата».

Говоря о романе Эллиса, хорошо бы держать в уме еще одно обстоятельство — «Психопат» был написан в 1991 г. И все жестокие слова об обществе потребления (ставшие ныне просто общим местом) прозвучавшие из уст Тарантино, Уэльбека, Уэлша и т.д. имеют отправной точкой именно эллисовских роман.

Буэ-э-э-э-э-э. У Паланика или Коупленда есть сюжеты, есть изменение героев, есть то, к чему стремится или идёт герой, а вместе с ним — и читатель. Цель и движение могут нравится, могут — нет, но они есть. У Эллиса же на протяжении всего романа происходит бессмысленный [...]*, и никаких других слов я придумать не могу. Герой одевается, сидит в ресторанах, одевается, прихорашивается, сидит в ресторанах, трындит, одевается, сидит в ресторанах, одевается, раздевается, трахается, сидит в ресторанах, прихорашивается — это первую половину книги. Во второй к этому процессу прибавляются подробные, со смаком описания пыток и убийств. И так до конца. Герой не меняется ни на йоту, читать эти 450 страниц неимоверно скучно.

Если кто-то полагает, что «вау, это происходит не в реальности, а в воображении героя» — это открытие, ради которого стоит читать это говно, так я лучше «Игры разума» ещё разок пересмотрю. Там смысл есть. А тут — какая нахрен разница, где это происходит, это же однообразное мутное говно. Виртуальное оно или реальное, менее говном оно быть не прекращает.

И постскриптум по мотивам романа. Я вот сегодня на прогулку ходил. На мне были джинсы Alpha Industries, кроссовки Ralf Ringer, футболка Andre Star, рубашка Collins и простите, трусы Tonmas. Пойду-ка убью кого-нибудь.

---

* — исправлено модератором.

(одноразовый продукт, фаст-бук — как существует на свете фаст-фуд и быстрые тачки)

Изначально это была история про Бэтмена. «Что за бред!» — сказал редактор «DC Comics», едва кинув взгляд на рукопись — «Этого мало. И мы печатаем только СЕРЬЁЗНЫЕ комиксы!»

Автор добавил лирических отступлений про любимых исполнителей — про «Genesis», Уитни Хьюстон. Но не помогло даже эссе о качестве питьевой воды — рукопись отклонили.

Будем штурмовать Голливуд! — решил автор. Если не получится сбыть товар, так, быть может, удастся посмотреть на живого Тома Круза или Патрика Суэйзи.

Весёлый и бодрый, как турухтанчик на току, Бэтмен стал бизнесменом, творящим добрые дела; появились указания на наплыв, крупный план и замедленную съёмку. Но тут на экраны вышел «Уолл-Стрит», рассеяв иллюзии и лишив автора остатков веры в человечество.

Коли на Западе дела обстоят не блестяще, Восток нам поможет! Автор взял подряд у КПСС и спешно переделал сценарий для «Мосфильма». Герой стал подонком, не вызывающим никакого сочувствия — алчный эксплуататор-капиталист, издевающийся над трудовым народом — маньяк, садист и последняя сволочь. Чтобы жителям сссэрии стали понятней реалии суровой американской действительности, был введен мотив добывания столиков в ресторанах...

«Кааакого -ака!» — поперхнулся генеральный секретарь, дойдя до откровенной сцены, вскинул знаменитые брови и оставил страну в интересном положении. Судя по тому, с какой скоростью менялись в дальнейшем лица и правительства Империи Зла, новые редакции также не встретили должного понимания. Наконец, в 1991-м году Союз развалился.

Я его слепил из того, что было... — прослезился автор. И тут его озарила блестящая мысль. «Продам-ка я идею шлягера Алёне Апиной, а на вырученные средства издам книжку!» Пацан сказал — пацан сделал...

И почему же герою так легко и просто всё сходит с рук? Да потому что он — Бэтмен! *

Первое впечатление — это безмерно растянутый клип, зарисовка на тему «как я провёл вечер», раздутая излишними подробностями и отступлениями. Не книга, а сплошной product placement: фирмы, фирмы, фирмы... от упоминания лейблов, экзотических блюд и торговых марок рябит в глазах. Однако реклама — продукт скоропортящийся. Прогресс не стоит на месте, и упоминание ушедших с рынка фирм, характеристик телевизоров или усилителей сегодня воспринимается с усмешкой — старьё, хлам, двадцатый век! Какие такие плееры, кассеты VHS или бумажные комиксы, когда всё это давным-давно вышло из моды?

Сюжету недостаёт кульбитов «Бойцовского клуба», интрига полуизвилинного квази-триллера быстро выдыхается и сходит на нет. Язык бледный, бедный, выражения незамысловатые, ограничивающиеся как правило набором из трёх с половиной слов, хотя даже собачонку ради эпатажа назовут Спермо. О наличии оригинальных идей или мыслей говорить не приходится, хотя под конец текст даже приобретает некоторую лиричность и философию. Круг интересов: бабки, шмотки, жратва и секс с гламурными гёрлами. Если притормозить и попробовать вчитаться в текст, получается какая-то ерунда — например, что за продукт от Pour Homme? — т.е. «от «Для мужчин»? Или взять к примеру одетого «в от G...» — в чем таки был указанный персонаж? Влюбленная в босса секретарша обращается к нему почему-то на «Ты», попирая все правила субординации.

Уберите отступления и упоминания торговых марок — текст книги от этого только бы выиграл, приобретя меньший объём и большую динамичность. Главная же проблема в том, что роман не дотягивает до литературы — стандартный ширпотреб для убийства времени, играющий скорее на поле Робски и всевозможного «Духlessa».

Происходящее — портрет общества потребления 1980-х. И хотя в конце книги действие относится скорее к началу 1990-х, герой совершенно не заметил наступления новых времен, эры персональных компьютеров и видеоигр, — навсегда оставшись в плену убогих телешоу, видеокассет, кокаинового экстаза, ночных клубов и прочей «прелести» гламурной жизни. Пустое полунасекомое существование показано как вполне приемлемый и привлекательный для молодых людей образ жизни. Еще один минус.

Читал быстро и на огрехи перевода внимания старался не обращать. Вроде бы, анекдотических ляпов в глаза не бросилось, но если у вас все же возникнет желание познакомиться с текстом, посоветовал бы издание в ИБ.

В качестве замены попробуйте «Хладнокровное убийство» Т. Капоте, хотя кого-то и покоробит влюблённость автора в одного из героев — вот уж действительно другая весовая категория — жестче, реалистичней и намного убедительней. Не «картон», а сама жизнь.

(* — хронологические неувязки придают данной версии черты альтернативной истории)

1) Да, роман невероятно жесток, его содержание, полное брендов и убийств — отталкивает. Кажется, что нормальный человек это прочитать не сможет. Но это вовсе не так. Автор создал безжалостную сатиру на общество конца 80-х годов. Его персонаж, 26-летний преуспевающий молодой бизнесмен Патрик, показывает нам всю поднаготную жизнь яппи того времени. Она ужасная. Она страшная. Она пустая. То, как подал свой материал антикультуры Брет Эллис — заставляет вывернуться наизнанку. Сквозь бесчисленные описания вечеров, посиделок, пустых разговоров, одежды, еды, ресторанов, музыки и многого другого — мы видим, как человек задыхается в бессмысленности своего собственного бытия. Человек оказался в своём собственном вакууме, стенки которого с каждой главой сжимаются всё сильнее.

2) Понять суть и содержание действительно можно. Патрик испытывает нелюбовь ко многим: проституткам, нищим, геям, своим конкурентам по бизнесу. Он богат, он разлагается изнутри. Он не ищет возвышенного и прекрасного в ком-то или чем-то. Он не задумывается ни на секунду, почему тот или иной человек стал таким. Ему важно лишь то, что объект ненависти относится к той или иной ненавистной ему группе. И, честно говоря, истоки этого, как это часто бывает, идут из детства.

Патрик говорит: «Я просто хочу, чтобы меня любили». И в нём действительно есть просветы. Было несколько редких моментов, когда в нём можно было разглядеть и что-то хорошее. Он любит музыку, хорошую музыку, и это хорошее увлечение. Он относительно терпимо относится к тем людям, которые общаются с ним искренно и с некой любовью. Когда одна из героинь признается ему в любви, то видно, как в Патрике что-то пробуждается. Что-то давно потерянное. Он просто запутался, зашёл слишком далеко в тёмный лес. Всему виной зажиточная жизнь с самого рождения. Он не готовит сам — готовят за него. За него всегда убирали. Сто процентов, что родители не дарили ему любовь — они затыкали его деньгами. Он вырос среди роскоши, среди пустых людей, которые всегда получали всё по щелчку пальцев. Он не любит свою работу, ходит на неё для галочки. И так как у него не было примера любви, то и сам он любовь источать не умеет. Он может это делать лишь в испорченной и извращенной форме. В результате, чтобы утолить своё одиночество среди многих безликих, в нём пробуждается ужасная, страшная сублимация. И ей не терпится вырваться наружу. Он начинает просто и беспорядочно срывать зло на тех, кого ненавидит.

3) Этот роман — сломанная, на 98% развалившаяся душа Патрика, которая бьется в последних импульсах прежде чем угаснуть и почернеть окончательно. И она пытается бороться. Патрик начинает удовлетворять свои больные потребности, превращая людей в кишки и мясо, ему хочется думать, что после этого ему станет лучше. Пытается облегчить свою боль, думает очистить свою душу, найдет в своей жизни какой-то смысл. Но какой в ней может быть смысл, если тебе уже доступно всё, а «мелкие радости жизни», вроде детей и семьи — не интересны, недоступны из-за уже развалившегося на кусочки сознания и души?

4) Все живут и находят в своей жизни яппи какое-то определенное удовольствие. Роман, так яро критиковавшийся в начале 90-х, остается актуальным и по сей день. Особенно в наши дни. Автора можно ругать долго, но одно в его работе мне понравилось — он предвидел будущее следующего поколения, описав своё. Мы мало чем отличаемся сейчас от поколения конца 80-х: мир и сейчас по шею в брендах, даже ещё больше, чем раньше, айфонах, доступной технике, разнокалиберной музыке, и вообще во всем, что так облегчает/удовлетворяет нашу жизнь. Мир сам губит себя своими же изобретениями. Пытаясь угнаться за новинками, которых люди не понимают, они лишают себя какой-то части себя, позволяя стаду вести их. Одно поколение брендов сменяет другое. Номер айфона — показатель статуса в обществе, на человека смотрят по его одежде, телефону и уровню его заработка.

И почему-то кажется, что выхода нет. Но он есть. Если этот роман, тяжелый, на большого любителя, насыщенный безумием, модой и кишками чему-то меня и научил, так это тому, что никогда не надо терять себя, терять свою голову и свой разум. С увеличением твоего богатства возрастают и потребности, но... терять самого себя нельзя. Никогда.

Книга, которую читать очень тяжело. При том, что она написана с удивительным профессионализмом. Тяжело, однако, не потому, что насилия (да нет, ультра-насилия, ultraviolence, как выражались герои «Заводного апельсина») в ней отсыпаны тонны и тонны. Тяжело потому, что продираешься через МЕГА-тонны «классных», т.е. «обязательных» брендов для продвинутых, преуспевших, молодых и циничных (в книге натыкаешься на тысячи брендов — от автомобилей и костюмов до запонок и визитных карточек — а равно и размышлений о «достоинстве» и «соответствии» того или другого). И это — на мой личный взгляд — гораздо страшнее всех кровавых сцен романа. Читать все это — как есть дерьмо на завтрак (причем ежедневно и помногу). Уверен, кстати, что Эллис выписывал все детали романа с не меньшим отвращением, чем то, которое испытывает читатель.

Страшная, ужасающая порода двуногих. ПОБЕДИТЕЛИ. (И насколько же точно в фильме это все положили на механически-декадентскую, насквозь гедонистическую музыку 80-х!)

Диккенсовско-бальзаковские скопидомы и кровососы кажутся милыми Санта Клаусами в сравнении с персонажами романа. Тем более, что персонажи эти — отнюдь не скопидомы. Они делают деньги, и большие деньги — но они ведь и потребляют. И КАК они ПОТРЕБЛЯЮТ!

Надо сказать, книга Эллиса более других позволила мне ощутить страшный, античеловеческий подтекст в слове «потребление». Не наслаждение, не утонченное гурманство, не удовлетворение страсти (пусть даже похоти), не овладение даже (грубое, но овладение чем-то или кем-то в схватке — vae victis!) — а вот так: ПОТРЕБЛЕНИЕ. Герои книги — и не один лишь Патрик Бейтмен, но вся свора бейтменоподобных — потребляют жадно, и лишь с одной целью: броситься на поиски чего-то «потребляжного» (и обязательно статусно-потребляжного, а иначе какой же и смысл...)

Словно гигантские белые акулы с огромной пастью и с еще более огромным анусом, между котороми одна огромная и очень прямая кишка... Тут даже не о насыщении речь — при таком-то строении организма... Такой организм насытиться не может.

Anything goes. МОЖНО ВСЁ! Книга Эллиса, казалось бы, далека от политики, однако не стоит забывать, что написана она была накануне прихода в кресло номер 1 развеселого парня по фамилии Клинтон, за которым впоследствии всплыли такие «подвиги», в сравнении с которыми Никсон (которого поколение хиппующих превратило в дьявола во плоти) всего лишь невинный (да еще и по собственной глупости пойманный за руку) шалунишка. И что же? Да ничего. Бейтмены радостно ржали, когда Билли ужом выскальзывал из очередной передряги — потому что ведь видели: СВОЙ!

Очень нешуточная книга. Книга-приговор. И читать ее очень тяжело. Но читать ее нужно. Я даю ей 8 баллов лишь потому, что при всей ее весомости перечитывать ее ОЧЕНЬ не тянет...

С названием Эллис, как мне кажется, поработал всерьез, взвешивая все «за» и «против». Конечно, назови он свою книгу «American Psyche» (американская психе, американская душа) — и роман был бы воспринят как пощечина ВСЕМУ обществу. («А мы — разве же мы ТАКИЕ?) «Psycho» (в отличие от «psyche») — «псих», «психопат». Тогда, может быть, «All-American Psycho»? Снова эффект пощечины, и снова — всему обществу. Но название и в том виде, в котором оно есть, пощечиной обществу быть не перестало (разве что общество предпочло того не заметить). Ведь не «An American Psycho» (т.е. какой-то там, один, случайный — и, самое главное, не ты), а именно так: АМЕРИКАНСКИЙ. Ведь не из Монголии же Бейтменов (а в книге их больше, чем один Патрик — и ПОТРЕБЛЯЮТ ВСЕ!) в Штаты импортировали. (Как не из Монголии те же организмы — пасть-кишка-анус — почти в те же годы и в России появились. А появившись — размножились.)

И ведь кровь, трупы, каннибализм ПРИНЦИПИАЛЬНО от такого ТОТАЛЬНОГО потребления не отличаются. Если осталась лишь одна потребность — ПОТРЕБЛЯТЬ, а потреблено едва ли не всё, так что же должно остановить бейтмена в потреблении еще и ЭТОГО? Тем более, что чувства притупляются, удивить, а тем более «вздернуть» чем-то уже сложно — так отчего ж и не...?

Не хочется, правда, думать о том, за что могут приняться бейтмены, когда им наскучит и ЭТО...

Вот посмотрела сегодня фильм «Американский психопат» и чуть было не подралась (это, конечно, гипербола) почти со всеми знакомыми, доказывающими, что фильм полностью отражает книгу и является практически равным ей произведением. А я вот думаю, что фильм не слишком удачный получился. Социальная сатира превратилась в фильм про маньяка, триллер среднего качества с хорошим актёром в главной роли. Но я всё же именно в этой роли предпочла бы ДиКаприо с его вечно мальчишеской внешностью, которая бы прекрасно контрастировала с его жестокостью. А здесь смерть даже какая-то кукольная, искусственная и я не удивлена, что кажется пресной даже главному герою. Он пугает, а мне не страшно.

А вот когда книгу читала, то было страшно, потому что мир вокруг героя был невыносимым, общество этих людей, живущих внешним и презирающих внутреннее, мерзко. Они наполняют своё существование физическими упражнениями, сохраняющими их изысканную внешность, одеваются по моде, стремятся к преуспеванию, а внутри ужасающая чёрная дыра, которая засасывает, уничтожает, выпускает демонов. И вот оно: безумие в чистом виде.

Спорили мы и насчёт названия, вернее перевода названия. Один знакомый лингвист вообще уверял, что Psycho вовсе не обязательно переводится как психопат, ибо тем же словом можно обозначить и душу, и таким образом заявлял, что Эллис имел в виду душу американца. Не знаю. Я так не думаю. Это слишком жестоко и ужасно, если душа рядового американского представителя такова.

И ещё вспоминали в связи с этим фильмом «Бойцовский клуб», потому что темы авторы поднимают сходные: общество потребления, убивающее в человеке всё человеческое. Вот здесь, по-моему, автор романа и режиссёр на равных. Но это опять же только моё мнение.

История знакомства с «АП» короткая — посоветовал друг. Доверяя его мнению, я приступил... и отступил. Момент, который сломил моё восприятие, естественно, нельзя приводить даже в спойлере по этическим соображениям. Скажу только, что это была крыса. «АП» попал в список «злых книг», а заодно и в «чёрный список», друг получил выговор, я лёгкое нервное расстройство в виде кошмаров по ночам и неприятия пищи. Будь я тогда на «ФантЛабе», не колеблясь выставил бы невысокую оценку.

Иногда по отношению к книгам бывает ощущение несделанной работы.

Другими словами, через год я пошёл в магазин и к у п и л «АП».

Теперь «АП» один из настольных романов.

«АП» — это ас-Сират авангарда литературы. Хаотичный сюжет, особый, разработанный БИЭ для пущего погружения, «язык брендов», длинные, не относящиеся к сюжету диалоги, вылезающие ниоткуда и ни к месту главы о музыке, взрывные сцены секса и насилия при сложении должны дать безумную картинку постмодернового романа. Ан нет — получается с точностью до наоборот. Структура романа — своего рода литературный Mathematical Hardcore.

Хотелось бы указать, что «АП» стал своего рода финальной вехой, апофеозом среди произведений художественной литературы 2-й половины XX века, повествовавших о социопатических отклонениях личности, формировавших наиболее достоверные и естественные образы маньяков, идеально продолжавших и дополнявших друг друга:

1. Psycho (1959) Robert Albert Bloch

2. The Collector (1963) John Fowles

3. The Wasp Factory (1984) Iain Banks

4. Perfume: The Story of a Murderer (1985) Patrick Süskind

5. American Psycho (1991) Bret Easton Ellis

Я не случайно вводил английские названия. Обратите внимание, что произведение БИЭ замыкает круг, обращаясь к истоку за авторством Р. Блоха. Обратите внимание на анализ перевода названия романа в отзыве Sapienti_Sat. От себя добавлю, что фамилия Патрика — Бэйтмен — также говорящая, отсылающая нас прямиком к Норману Бэйтсу.

В списке «АП» последний, ибо БИЭ создал абсолют, идеал, бессмысленную ужасную картину полного распада личности и сумасшествия. Поэтому роман естественным образом переходит в новое состояние — сатиру, всю актуальность которой нам ещё предстоит понять. БИЭ опередил своё время, подобно Оруэллу и Замятину (прямая отсылка к «Мы» заключается в жестокой иронии, когда богатые молодые люди не различают друг друга, и давно покойного Пола Оуэна постоянно встречают то тут, то там). Эпоха соблазнов только начинается, и чем выше будет уровень нашего общества, тем глубже будет падение нравственности. В этом смысле «АП» — роман-метафора. В совокупности эти факторы дают текст такой силы, который можно читать с любого места, уже через 2-3 абзаца подпадая под его антрацитово-чёрное влияние, вместе с бредящим, сумасшедшим, отчаянно пожирающим во всех смыслах этого слова существом патриком бэйтменом пытаясь хотя бы чуть-чуть прогрызть сверкающую стену его/нашего бриллиантового гроба.

«АП» очень сюрреалистичный роман. БИЭ постоянно намекает нам, что, возможно, всё происходит только в голове у Патрика Бэйтмена. К тому же автором намеренно искажены временные границы, происходящее перемешивается с воспоминаниями. Суть этого приёма заключается в том, что таким хитрым образом автор добивается идеальной передачи и формирования у читателя искажённого восприятия Бэйтмена, который путает реальность и вымысел.

Можно много рассуждать об особенностях этого выдающегося произведения. Книгу БИЭ ждала заслуженная судьба скандального бестселлера, с публичной критикой и переизданиями, угрозами автору и провальными экранизациями, переводами на другие языки и отказами издательств. Так или иначе, БИЭ поставил точный и окончательный диагноз омертвевающему обществу потребления, завязанному на деньги. Последняя антиутопия литературы, похоронный лист на культуру и людей, «Американский психопат» по-прежнему ждёт.

Своего читателя.

Стань им?

PS: советую прочесть отзывы Goto Dengo, baroni и Sapienti_Sat. Вы найдёте их ниже. Я нахожу их равно очаровательными; мысли людей, которые очень хорошо прониклись духом этой книги.

Бэйтман – типичный яппи, хорошая работа, крутая квартира, машина и все остальное. Но есть у него небольшое хобби – он убивает людей. Просто так. Потому что многих ненавидит – цветных, гомиков, женщин и т.д.

Эллис пишет ехидную картину общества, едко его высмеивая. Причем делает это совершенно безумный персонаж. Чтение получилось нелегким. Взглянуть на мир глазами патологического мизантропа непросто, но автор сумел это сделать.

Видел сравнение с классикой, с Достоевским, например. Они здесь совершенно неуместны. Это самодостаточное художественное произведение, которое не нуждается в подпорках. Это жуткая, жестокая, мрачная, но заставляющая задуматься история, которая отнюдь не утратила актуальности.

Оглянитесь, может такой вот Бэйтман паркует рядом машину, и только ждет удобного случая, чтобы записать вас в недолюди и чиркнуть ножом по горлу.