Какой-то там по счету роман Виктора Пелевина кажется на первый взгляд слишком простым. Некий граф Т. отправляется в путешествие на поиски таинственного места под названием Оптина Пустынь. На пути его ждут орды кровожадных убийц, преследователи-полицейские, роковые женщины, всевозможные члены всевозможных тайных обществ. Будет много перестрелок, схваток и убийств. Все это происходит в антураже условного XIX века. Раньше такие книжки называли бульварным чтением. Теперь могут назвать и трэшем. Тем более, что тут даже отстрел зомби случится. Учитывая литературные тренды 2009-ого года, когда вышел «t», сперва можно подумать, что Виктор Пелевин просто решил простебать книжки про чиновника по особым поручениям Ф. Но если присмотреться, то окажется, что он не щадит и других своих коллег по перу. Тут всем досталось. В том числе и самому Пелевину, уж в чем он себе никогда не отказывал, так это в том, чтобы высмеять миф имени себя.
Но если бы «t» оказался бы лишь чисто литературной пародией, то было бы, скажем честно, скучновато. Фишка этого романа в том, что граф Т. узнает, что он является не только Львом Николаевичем Толстым (а кому еще сдалась бы Оптина Пустынь?), но еще и персонажем авантюрного романа (что объясняет его непохожесть на прототипа и суперменскую лихость). А все потому, что в какой-то момент перед графом Т. предстает автор этого самого авантюрного романа. Безусловно, тут бы из-за кулис выйти самому Виктору Олеговичу, но нет – за автора выступает некий Ариэль Эдмундович Брахман. Этот Ариэль с помощью некоей кабалистической практики может погружаться в собственный текст и общаться с собственными персонажами. Позже, правда, выясняется, что романец-то сочиняет целый коллектив авторов, только они не умеют, как Ариэль. Таким образом Пелевин прорубает в дискурсе приключенческого романа XIX века окно в реалии начала XXI. Так что, читатель получает еще и порцию актуальной на 2009-ый год сатиры, тут вам и экономический кризис, и рассуждения про маркетологов, и проезд по всяким православным темам. Господи прости, в таком ключе «t» и вовсе выглядит книгой к 180-летию со Дня рождения Льва Николаевича. Есть подозрение, что сам Лев Николаевич не оценил бы такого подарка.
«t», конечно, предельно постмодернистский роман. А в каком еще романе герой мог бы осознать, что является персонажем романа? И по Ролану Барту с его «Смертью автора» Пелевин проехался с особым смаком. Но и без этого всяких деконструкцией тут хватает. А уж в своих шутках и отсылках Виктор Олегович и вовсе демонстрирует широчайшую эрудицию: выворачивая наизнанку русскую философию (тут на вторых ролях разгуливают Достоевский с Соловьевым), протягивая нити через всю русскую классику, периодически заглядывая и в зарубежную, перекидывая мостики к собственным текстам, автор еще и делает вид, что за всем этим много чего скрывается. Вы только копните, начните разбираться… И откроется бездна звезд (то бишь смыслов) полна. Вот только тут надо учитывать, что бездна по Пелевину всегда будет пуста. Потому стоит ли искать в ней смыслы? Может автор до самого конца будет юродствовать, зубоскалить и оставит своего читателя с носом? Это опасение небеспочвенно, въедливого читателя оно не оставит до самого финала.
И вот за три главы до окончательной точки возникает важный вопрос, его нельзя пропустить. Если есть некий Автор, разве целью его при написании Книги не является спасение ее Героя? В конце концов, спастись из ситуации, из которой вроде бы и нет спасения… Разве может быть приключение занимательней? Высмеивающий до этого даже буддизм, в этом месте Пелевин вдруг проявляет сильное искреннее чувство, почти благоговение. Выглядит все это, почти как новая формулировка основного вопроса философии. Хотя нельзя исключить, что это всего лишь еще одна тщательно выверенная поза. И вот тут сам Пелевин чуть ли не прямым текстом указывает, что все зависит от Читателя, сиречь интерпретатора. А коль так, то, конечно, это нам решать, сколько здесь искренности, а сколько очередного постмодернизма.
Есть читатели, которые знакомятся с романами Пелевина по мере их выпуска. В общем, каждую осень на пару недель эти читатели не только закапываются в новую книжку, но еще и в сетевые споры вокруг нее. Как раз они и скажут, что, мол, Пелевин всю жизнь пишет один и тот же роман, вот у нас новая версия. Они и будут искать переклички с предыдущими текстами, искать параллели и парафразы, встраивать вот этот вот текст в общий канон. Но в данном случае есть предложение взглянуть на книгу Пелевина по-другому. Отсечь все, что было написано до нее, забыть и о том, что было написано после, посмотреть на «t», как на текст сам по себе. И тогда, возможно, мы избежим того разочарования, которое постоянные читатели Пелевина то и дело испытывают практически от каждой новой его книжки.
Первоначально «t» кажется прямолинейным квестом, на самом деле им он и остается. Но, несмотря на прямолинейность, квест этот устроен изобретательно, в нем масса подсюжетов, всевозможных отступлений и неожиданных поворотов. Автор буквально подошел к выражению «приключения духа» и сделал это так, что общий абсурд происходящего, не мешает чтению. Видно, что поиски подходящих декораций к мысли о том, что наше бытие иллюзорно, привели Пелевина к практически идеальной метафоре – мир есть текст. Это позволило ему раскидать по тексту всяческие религиозные мотивы, используя простые и интуитивно понятные категории: Автор, Читатель, Персонаж. При этом смысловая нагрузка гармонично ложится на событийный ряд, перестрелки не мешают Просветлению. Все-таки это не приключенческий роман, но и не философский трактат, в меру от того, в меру от другого. Можно было бы сказать, что это философский боевик, самый настоящий, отличный, с ног сбивающий.
А еще, «t», несмотря на то, что его действие происходит где-то на полях воображаемого, является еще и документом эпохи. Да, из этого романа вы можете узнать много чего про Россию и мир 2009-ого года. Нам, ныне обитателям 2024-ого, при чтении «t» не избежать легкой ностальгии. Вот еще одна Россия, которую мы потеряли. И в этом конец нулевых, несомненно, прекрасно рифмуется с концом XIX века.
За два года до «На игле» Дэнни Бойл выпустил «Неглубокую могилу», камерный криминальный фильм про то, как трое молодых людей (не самых приятных) случайно получили набитый деньгами чемодан; в дальнейшем ничего хорошего с ними, конечно, не случилось. «Неглубокая могила» получила несколько номинаций и наград на различных фестивалях, Дэнни Бойла заметили кинокритики, в общем, экзамен на профпригодность он сдал. Если посмотреть на «Неглубокую могилу» именно с этой точки зрения, то да — просто отличный дебют. Одна квартира, трое жильцов, универсальная интрига, лаконичный сценарий, в котором все ружья стреляют, соответствующий хронометраж (полтора часа, не много и не мало), изобретательная (насколько это возможно с таким бюджетом — два с половиной миллионов долларов) операторская работа, атмосферный саундтрек и убойный монтаж. Действительно, создается впечатление, что этим фильмом никто ничего нового не хотел сказать, просто упражнение в жанре. Но давайте уж честно, побольше бы нам таких упражнений.
А теперь посмотрим на жильцов. За пять лет до «Скрытой угрозы» Юэн Макгрегор демонстрировал на съемочной площадке «Неглубокой могилы» не только недюжее умение играть неприятных смазливых парниш, но и полную раскрепощенность по части публичной беготни в трусах. За одиннадцать лет до премьеры первого сезона перезапуска «Доктора Кто» Кристофер Экклстон там же показал, как может сыграть по-настоящему страшного человека, прячущегося за бухгалтерскими очками с толстыми стеклами. За шесть лет до скандального «Интима» Патриса Шеро Керри Фокс как бы между прочим уже оголила грудь у Дэнни Бойла, но обратить внимание надо, прежде всего, на то, какая шикарная из нее получилась манипуляторша. Это все к тому, что при просмотре «Неглубокой могилы» можно получить определенное удовольствие именно от лицезрения таких молодых будущих звезд. Не менее дерзких, чем их персонажи. В общем, попробуйте узнать их без подсказок.
И вот эти товарищи (один слишком уж самовлюблен, второй зациклен на работе, третья просто тусит) ищут себе четвертого. За квартиру-то платить надо, а одна комната свободная. При этом они вволю издеваются над теми кандидатами, которые, на их взгляд, не подходят (то есть буквально над всеми). И тут откуда-то является весь из себя писатель (Кит Аллен), загадочный такой, вальяжный, остроумный. Но не успеет он вселиться, как умрет — голым от передазировки. И вот у него-то под кроватью и обнаружится тот самый чемодан с деньгами. Разумеется, никто из нашей троицы не устоит перед таким искушением. Дальше будет и весело, и страшно, и прямо-таки трагично. Скучать не придется.
Не смотря на то, что «Неглубокая могила» выглядит предельно современно для 1990-ых, это все-таки очень хичкоковское кино (к тому же мы не знаем, а как бы Альфред Хичкок снимал в 1990-ых). Тут вам и саспенс замкнутого пространства. Все действие происходит в основном в той самой квартире. И надо видеть, как Дэнни Бойл превращает ее из уютного гнездышка компашки весельчаков в по-настоящему зловещее место. Съемки сверху добавляют тревожного чувства подсматривания за происходящем (один из персонажей и впрямь подсматривает), того самого опыта, которым наделил всех своих зрителей старик Хич. С другой стороны, Хичкок любил совмещать смешное и страшное, у него так-то и «черные» комедии есть. Вот здесь Бойлу не удалось все-таки соблюсти баланс. Но он старался, а финальный жанровый поворот и вовсе хорошо получился. Многие хотели бы снимать, как Хичкок. У Бойла почти вышло с первого раза, но потом он пошел и занялся совсем другими делами. Правильная стратегия, если вдуматься.
Подводя итоги, можно сказать, что перед нами хороший фильм для просмотра после тяжелого рабочего дня. Он не требует от зрителя многого, зато дает больше, чем ожидаешь в начале. А это для столь жанрового кино — совсем и не мало.
Комикс «1602» во всех отношениях необычный и революционный для «Marvel» может считаться таковым хотя бы за финал. В нем не происходит стандартного мордобития между хорошими и плохими, которым завершаются практически все истории про Человека-паука, Росомаху, Капитана Америку и прочих супергероев, тут объединившиеся персонажи разного толка заняты гораздо более конструктивными делами. Таково было сознательное и принципиальное решение сценариста Нила Геймана. Об этом он прямо говорит в послесловии: «Я раздумывал над тем, о чем мне написать, когда случилось 11 сентября. Внезапно все изменилось. Я понял, что не хочу, чтобы история разворачивалась в Нью-Йорке, который всегда был основным местом действия комиксов «Marvel», и я не хотел, чтобы главный конфликт сюжета был решен за счет насилия. Что также было странно для супергеройских комиксов, где традиционно все проблемы решаются во время драк. И взрывов в своем комиксе мне тоже не хотелось».
А дальше все чудесатей и чудесатей.
Нил Гейман придумал поместить всем известных супергероев в совершенно неожиданные для них декорации, а именно – в эпоху Елизаветинской Англии (отсюда и название «1602», это датировка происходящего). Доктор Стрэндж превратился в придворного алхимика, капитан Фьюри стал главой королевской разведки, Магнето вдруг оказался Великим Инквизитором и Испании и так далее, и тому подобное. Новые социальные роли сели на супергероев, как влитые. Все это могло так и остаться причудливой фантазией Нила Геймана, интересной только преданным фанатам «Marvel», но автор снабдил ее интересным сюжетом и накрепко привязал к уже классическим комиксам. Итак, на мир обрушились странные климатические явления, многие говорят о том, что это признаки надвигающегося конца света. На самом деле – так оно и есть, и героям «1602» предстоит спасти мир, правда, для этого им необходимо преодолеть противоречия между собой. История получилась разветвленной, но при этом лаконичной, хотя последнее слово, кажется, совершенно не подходит для одного из самых густонаселенных кроссоверов в истории «Marvel».
Что же касается того, как Нил Гейман вплетает «1602» в общий канон, то это сюжетное решение ныне кажется весьма и весьма предсказуемым. Что поделать, после недавнего триумфа на «Оскаре» «Все везде и сразу» никого уже не удивишь концепцией мультивселенной. Конечно, это прекрасный пример того, как массовая культура способна перемолоть все, что угодно, в том числе и умозрительные физические теории. В самом начале XXI века, когда вышел «1602», идея мультивселенной была знакома разве что гикам да фрикам, зачитывающимся фантастикой и комиксами. А сейчас ее используют кинематографисты, чтобы перезапускать франшизы с подмоченной репутацией. Да, действие «1602» разворачивается в одной из параллельных вселенных, Нил Гейман даже присваивает ей номер – 616. И этим можно было бы, конечно, ограничиться, фанаты «Marvel» легко приняли бы это. Но Гейману этого мало: он не только объясняет то, почему в этой вселенной супергерои появились раньше, чем надо, так еще и связывает это с надвигающимся концом света. Надо сказать, вышло весьма убедительно.
Кстати сказать, супергероев Нилу Гейману было мало, он вплел в повествование еще и несколько фольклорных историй из времен колонизации Америки. Этот ход предал «1602» большей глубины.
На одной концепции, пусть и занятной, да на сюжете комикс не вывезешь – важна еще и визуальная составляющая. За эту составляющую отвечал Энди Куберт, и его работу смело можно назвать выдающейся. Взять хотя бы обложки номеров: они выполнены в технике граттаж. Это когда берут лист картона, покрытый слоем белой глины, на который нанесен еще один слой – черной туши; с ним-то художник и работает острым инструментом, иными словами процарапывает изображение. А уже потом полученный материал обрабатывается на компьютере. В итоге получаются изображения, похожие на гравюры, только не черно-белые. Каждую обложку так и хочется назвать отдельным произведением искусства в отрыве от всего комикса.
Так как целью Нила Геймана было еще и возродить то ощущение, которое возникает при чтении старых комиксов, то и организация материала на страницах было использовано аналогичное. Много окошечек с небольшими картинками, порой действие сопровождается пояснительными ремарками. Но выполнено все это, разумеется, совсем в другом стиле, что производит по-настоящему освежающий эффект.
Кажется, все вышеописанное должно свидетельствовать о том, что «1602» представляет прямо-таки обязательное чтение. По крайней мере, для всех, кто любит комиксы. Но есть все-таки два минуса, и не упомянуть о них было бы нечестным. Увы, оба характерны для кроссоверов, мало какой представитель этого направления в комиксах избежал их.
Во-первых, подлинное удовольствие от «1602» можно получить только в том случае, если вы уже знакомы со всеми этими персонажами и их историями. Тогда вы, конечно, оцените и их интерпретацию, и то, насколько ловко некоторых из них спрятал Нил Гейман. Это важный слой повествования, для полного понимания авторского замысла считать его необходимо. Потому логичным представляется то, что составители официальной коллекции «Marvel» поместили «1602» в сорок шестой том, предполагая, что читатели все же ознакомятся с предыдущими.
Во-вторых, скомканный финал. Сюжетных линий тут предостаточно, сценаристу надо было свести их все вместе. К сожалению, для этого у него было всего один выпуск (восьмой из восьми), причем стандартного объема. И этого стандартного объема оказалось маловато. Потому получилась, скорее, скороговорка, чем полноценные кульминация с финалом.
В любом случае «1602» прекрасно читается и способен захватить читателя. Особенно хорошо смотрится эта история на фоне того, что происходит с «Кинематографической вселенной Marvel». И в этом контексте хочется только одного, чтобы киноделы, наконец, обратили внимание на «1602» и сделали его экранизацию. Лучше всего в виде полнометражного мультфильма. Явно пошло бы на пользу.
Жизнь Фрэнка была похожа на захватывающий роман: бесконечные путешествия и авантюры, погоня за наслаждениями во всех их проявлениях, десятки разбитых женских сердец. Про таких людей интересно читать, иметь их в родственниках – такое себе. И вот однажды не чуждый мистике Фрэнк узнал о шкатулке Лемаршана, если проникнуть в ее тайну, то можно получить по-настоящему неописуемые наслаждения. Он не мог пройти мимо такого и сделал все, чтобы овладеть этим секретом. И на зов Фрэнка явились сенобиты, существа, которые понимают наслаждение совсем не так, как хотелось бы человеку. Они утащили Фрэнка в ад навстречу неизъяснимому страданию, так он и получил вовсе не то, чего хотел. На этом и закончилась бы история Фрэнка, если бы случай не позволил ему сбежать. Теперь он скрывается в доме своего брата и жаждет кровавых подношений, чтобы вновь обрести полноценное тело. А помощь приходит к нему от той, кто казалась самой примерной женой в мире...
Будет много крови и всяческих гадких подробностей. Это же Клайв Баркер. Назвать же эту его повесть прямо-таки хоррором как-то не получается, перед нами, скорее, темная сказка. Но опять же – это Клайв Баркер. Вообще, «Восставший из ада», если воспринять его с чистого листа, кажется даже притчей. Притчей о силе зависимости. А еще о том, что никто никогда не получает того, чего хочет. А шкатулка Лемаршана, чудовищные сенобиты и всякие жестокости – это виньетки для привлечения внимания, образы и метафоры, позволяющие сделать историю запоминающейся.
«Восставший из ада» представляет собой предельно компактный текст, образец жанровой лаконичности. Клайв Баркер не льет воду, все сцены нужны, каждый эпизод работает на сюжет и идею. Порой случаются вкрапления практически поэтических описаний (в такие моменты сразу же вспоминается Рэй Брэдбери), но они тут точно так же выполняют чисто служебную функцию, надо же у читателя сформировать ощущение определённой атмосферы. Какой-нибудь автор (например, Стивен Кинг) на основе идеи сенобитов создал бы гигантский роман, Клайв Баркер ограничился тонкой книжкой. «Восставший из ада» запросто мог бы стать еще одним текстом из легендарных «Книг крови», но автор, возможно, решил, что он длинней, чем следует.
А потом кинематограф выдул из этой сравнительно небольшой повести целую франшизу, сагу в десяти частях, закономерно скатившуюся, но все еще привлекающую алчущий взгляд продюсеров. Первую часть поставил сам Клайв Баркер. На тот момент он разочаровался в том, как его фантазии адаптируют для кино другие люди, и решил показать, как же надо это делать. В итоге получилось феноменальное кино, которое до сих пор волнует, классика жанра на века. А уж потом пошло-поехало. В этом отношении ознакомиться с литературным первоисточником интересно еще и по соображениям из разряда «откуда что берется». Но как бы мы ни относились к феномену сиквелов, приквелов и прочих вбоквелов, с помощью которых киноделы порой десятилетиями доят когда-то успешные проекты, невозможно отрицать одного: если бы не кинематограф, про Клайва Баркера (в общем) и про «Восставшего из ада» (в частности) большинство давным-давно забыло бы.
По прошествии стольких лет стало ясно, насколько хитер был Стивен Кинг, который в 1980-ых объявил Клайва Баркера своим «наследником». Уже тогда «королю ужасов» должно было быть ясно, что в коммерческом плане Баркер никогда за ним не угонится и не сможет стать настоящим конкурентом, ведь в его книгах напрочь отсутствуют те компоненты, которые делают отдельные образцы хоррора международными бестселлерами. В любом таком хорроре неизбежна социальная компонента, ведь все эти пугалки и страшилки для того, чтобы по-настоящему продирало, должны быть отражением реальных страхов читателя, которые, чаще всего, имеют именно что общественную природу. Стивен Кинг никогда не забывал писать про злобные корпорации, бесчеловечность государства, злоупотребления чиновников, ужасы нужды и прочее, прочее, прочее. С другой стороны, мы не сможем сопереживать недостаточно правдоподобным персонажам. Лучший герой для хоррора – это давно знакомый сосед со всеми его простыми проблемами и понятными привычками. Именно таких героев мы и обнаруживаем в опусах Стивена Кинга. К тому же, несмотря на то, что ужасное в хорроре должно быть, в общем-то, таинственным и загадочными, лучше всего, чтобы оно все-таки оказалось понятным. Более того, уязвимым, чтобы персонажи имели возможность с ним справиться. Вот потому у Стивена Кинга монстров и можно подорвать самым банальным динамитом. Нельзя сказать, что у Клайва Баркера такого не найдешь. Если прочитать все его произведения, что-нибудь да наскребется. Но социальные проблемы его явно никогда не занимали, в персонажах, чаще всего, ходят личности уникальные, экзотичные, порой психологически неправдоподобные, а уж трансцендентного в живописуемых Баркером ужасах столько, что для иного и места не хватит. Баркер всегда брал причудливостью воображения, необычными построениями, парадоксальным сплавом сказки, оккультизма и натуралистических подробностей. Да, на заре карьеры он произвел эффект взрыва сверхновой, но эффект быстро прошел, и книги Баркера стали интересны достаточно небольшой группе читателей. Целевая аудитория у него явно поменьше, чем у мистера Кинга. Да и то, что стало творится с его творчеством в нулевых не пошло на пользу ситуации. Оборванные циклы, длинные паузы между книгами, падение качества самих текстов – Баркер, увы, перегорел. Не будем пытаться докопаться до того, что стало причиной кризиса. Он просто случился. Вот и вышло, что на сегодняшний день (2024-ый год) самым известным текстом Клайва Баркера так и остался «Восставший из ада» 1986-ого года выделки.
Возможно, сам Клайв Баркер желавший славы и признания (как и любой амбициозный писатель, а в том, что он был в молодости амбициозен, сомнений нет) получил вовсе не то, чего желал, и просто не справился. Но не думайте, пожалуйста, что автор этих строк проводит параллели между творческой биографией автора «Восставшего из ада» и судьбой персонажей «Восставшего из ада». Тут ситуация все-таки иная, если про нее и писать, то совсем другую историю.
Пожалуй, нет ничего более странного, чем написать рецензию на сборник рецензий. Ладно, ладно, конечно, найдется еще много абсурдного в пространстве литературы, но это не отменяет практически монтипайтности подобной затеи. Тем не менее, такое случается с завидной постоянностью, благо с такой же завидной постоянностью издаются сборники рецензий от критиков разной степени известности и компетентности. В таком случае пишут либо о том, насколько критик прозорлив, либо — насколько он узколоб, могут похвалить еще язык изложения и небанальность выводов. Правда, критик критика должен был бы сперва ознакомиться с произведениями, о которых пишет критикуемый критик, что весьма затрудняет затею. Тут воображение подсовывает и вовсе дурную идею: рецензию на сборник рецензий на сборники рецензий. Вот тут точно следует остановиться по целому ряду причин, тем более, что в случае с «Абсолютной пустотой» Станислава Лема все эти рассуждения (во время которых очень хочется скатиться в низовые метафоры о переваривании уже переваренной пищи) могут быть лишь присказкой для зачина, так как пусть «Абсолютная пустота» и является сборником рецензий, но рецензий, являющихся полностью самостоятельными произведениями, так как написаны они на несуществующие книги. Пардон, все-таки на книги, существующие исключительно в голове Станислава Лема. Правда, в данном случае есть аспект, который все же делает написание рецензии на этот сборник рецензий затеей достаточно бессмысленной, но о нем будет сказано позже, под занавес, так сказать.
«Абсолютная пустота» создавалась в тот период, когда Станислав Лем устал от традиционных форм фантастических произведений и принялся за различные литературные эксперименты. Есть большой соблазн объяснить появление подобной книжки желанием воплотить в жизнь различные идеи, не создавая на их основе полноценные романы или там повести. Вот есть у автора некая идея, он понимает, что на ее основе можно написать интересный текст, но он неизбежно окажется настолько пространным, что на него придется потратить изрядное количество времени, а тут вам выход — рецензия на выдуманную книгу позволит дать идею в концентрированном виде. К некоторым из рецензий из «Абсолютной пустоты» это соображение идеально подходит. Например, «Группенфюрер Луи XVI» мог бы стать отличным романом, о том, как фашистский генерал устроил чудовищную ролевую игру в глуши Южной Америки. Думается, напиши Лем этот роман, успех был бы гарантирован. Но большая часть идей, легших в основу текстов из рассматриваемой книжки, могла быть гармонично воплощена исключительно так, как это в итоге сделал Станислав Лем. Когда он принимается, например, пародировать «Улисса» Джеймса Джойса в «Гигамеше» или феномен «нового романа» в «Ничто, или Последовательность», понятно, что исходная идея была как раз в том, чтобы написать данную пародию. И ничего иного. Гораздо интересней проговорить достаточно провокационную идею о том, почему мы до сих пор не нашли в космосе следов других цивилизаций (спойлер: потому что они не хотят, чтобы их нашли) в нобелевской речи несуществующего ученого («Новая Космогония»), чем писать на эту тему предельно серьезное эссе или полноценный роман.
Но если уж одна из возможных ошибок в интерпретации этой книжки («Абсолютная пустота» как папка с нереализованными черновиками) была успешно обойдена, то не стоит поддаваться очарованию другой, прямо противоположной, но при этом вытекающей из первой («Абсолютная пустота» как тотальная пародия). Да, здесь мы можем обнаружить наиостроумнейшие вещи (скажем «Робинзонады» или «О невозможности жизни; о невозможности прогнозирования»), но это не означает, что в них Станислав Лем не остается все так же серьезен, как и в своих далеко не пародийных вещах. С другой стороны, читая вроде бы совсем не смешные рецензии («Культура как ошибка» или «Не буду служить») нельзя отмахнуться от ощущения, что автор продолжает забавляться, вот только шутки в этих текстах тоньше и завуалированней. Даже в тех текстах, в которых Станислав Лем обрушивается на раздражающие его новые течения в литературе, всегда содержится ядро, которое пусть и вызывает смех, но все равно подталкивает к размышлениям. А то, что написаны эти тексты саркастично, лишь оттеняет исходные идеи.
Если у читателя этих строк возникло впечатление, что тексты, собранные в «Абсолютной пустоте», сложные и требуют чрезвычайно внимательного прочтения с неизбежным эффектом «кажется, я чего-то недопонял», то оно ошибочно. На самом деле Станислав Лем пишет просто и понятно. От каждой рецензии можно получить огромное удовольствие именно за счет того, как легко она написана. Сложность заключается исключительно в том, как все эти тексты собраны вместе. И вот тут-то и становится ясно, что автор применяет все известные ему уловки, обходные пути и способы запутывания читателя. В некотором смысле перед нами вовсе не сборник, скажем, эссе, а самый натуральный роман, но роман, в персонажах которого ходят не выдуманные личности, а идеи. Если посмотреть на «Абсолютную пустоту» с такой точки зрения, то становится ясно, насколько новаторской является эта книжка, пусть писать рецензии на несуществующие книги придумали задолго до ее появления. Идеологи «нового романа» должно позеленеть от зависти и уйти курить за угол, Станислав Лем пришел и показал им, какой может быть постмодернистская литература. В этом отношении «Абсолютная пустота» до сих пор остается современной, пусть с момента создания и прошло более полувека. Написано, скажем так, на вырост.
По-настоящему несерьезным Станислав Лем позволяет себе побыть только в предисловии. В нем он, с одной стороны, безжалостно, а с другой — обескураживающее иронично критикует сам себя. По сути перед нами как раз рецензия на сборник рецензий. Прочитав ее, любой критик усомнится в том, что стоит садиться за препарирование этой книги, ведь сам автор уже все сделал за него. Было бы большим самомнением считать, что у тебя получится лучше. Конечно, не получится. Понимая это, автор этих строк не ставил перед собой иной цели, чем просто привлечь внимание читателей к «Абсолютной пустоте». Остается надеяться, что получилось.
облако тэгов
