Сегодня интересующиеся советской фантастикой прекрасно знают, кто такой писатель БАГРЯК, сначала существовавший как П. БАГРЯК («Кто?», «Перекресток», «Месть» и «Оборотень» — с 1966 по 1968 год), а с 1972 года превратившийся в Павла БАГРЯКА («Синие люди», «Фирма приключений» и все книжные публикации после этой даты ранних повестей).
Но так было не всегда. В советское время тайну множественной личности БАГРЯКА знали очень немногие, хотя слухи, конечно, ходили. Их подогрела странная его фотография, опубликованная в первом номере журнала «Смена» за 1973 год (в «Фантлабе» ошибочно указано, что этот снимок – из журнала «Огонек»). Его фантастический детектив «Синие люди» получил премию среди лучших публикаций журнала предыдущего 1972 года.
В 12-м номере журнала «Уральский следопыт» за 1985 году легендарный Виталий БУГРОВ подвел итоги одиннадцатой по счету викторины для любителей фантастики. В ней был вопрос о творческих тандемах писателей:
— Дотошные знатоки предлагают причислить к коллективным и произведения Павла БАГРЯКА — сборник повестей «Пять президентов», роман «Синие люди». Ссылаются при этом на некоторые, мягко говоря, странности в послесловии «БАГРЯК о себе», напечатанном в польском издании «Синих людей». Судите сами, вот что там, помимо прочего, написано:
«Я родился в конце двадцатых и в начале тридцатых годов. Преимущественно в Москве, но частично также и в Сочи.
В возрасте двадцати пяти лет мне удалось совершенно законно получить шесть дипломов об окончании высших учебных заведений…
Шесть лет я посвятил адвокатуре, два года — геологии, полтора — конструированию самолетов, семь лет работал с футбольной командой в должности профессионального тренера, двадцать лет читал лекции в планетарии, осваивал целинные земли, ловил рыбу в Гвинейском заливе… Я два раза вступал в Союз писателей, а в настоящее время вступаю в третий раз, хотя ни разу не был исключен…
Работать я люблю в одиночестве. Для меня это возможно, т. к. я располагаю восемнадцатью комнатами
в различных районах Москвы, хотя, по правде говоря, иногда трудно, найти среди них такие, в которые не вбегали бы изредка мои дети, четыре девочки и пять мальчиков… пардон, четыре мальчика и пять девочек…»
Странного и в самом деле немало, не правда ли? (В скобках заметим, что П. БАГРЯК охарактеризовал состояние своих дел максимум к 1974 году, когда «Синие люди» были изданы в Польше.) Впрочем, если даже «П. БАГРЯК» и коллективный псевдоним, то кто из участников викторины поручится, что в своем творчестве возможные соавторы исповедуют принцип «буриме»? Нет, придется все-таки подождать, пока что-либо прояснится в этом запутанном деле.
(В 2014 году Владимир Борисов, который, возможно, и был тем самым «дотошным знатоком» в 1985-м, представил в Фантлабе полный вариант перевода этого послесловия).
Впервые четко и однозначно было сообщено о том, кто скрывается за псевдонимом БАГРЯК 12 февраля 1988 года на 4-й странице специального фантастического выпуска газеты «Книжное обозрение»:
Соавторы оставили свои воспоминания и свои интерпретации событий, связанных с рождением и жизнью П. БАГРЯКА.
Дмитрий БИЛЕНКИН о БАГРЯКЕ
В 1971 году в сборнике «Ночь контрабандой» был опубликован рассказ Дмитрия БИЛЕНКИНА «Человек, который присутствовал», цитата из которого фигурирует почти во всех заметках о П. БАГРЯКЕ:
— В тот вечер мы, как всегда впятером, собрались у Валерия Гранатова... Мы часто сходились так затем, чтобы вместе сочинять приключенческие повести. Поначалу столь обычная в науке и столь редкая в литературе форма содружества казалась нам оригинальной забавой, могущей развлечь нас и читателей, но постепенно что-то стало меняться. Наши способности, знания, темпераменты сплавились настолько, что возникла как бы общая, самостоятельная личность, отчасти похожая на нас, а отчасти совершенно нам незнакомая. С удивлением мы заметили, что она обретает над нами власть. Она не желала ограничиваться созданием искусного вымысла, она хотела большего и ради этого большего требовала от нас полной душевной отдачи. Мы должны были или раствориться в этом новом качестве, или разойтись, а мы не хотели ни того, ни другого. Легко выложить из кармана мелочь ради дружеской забавы, но слить капитал для поимки журавля в небе – дело иное.
Понятно, что здесь описан процесс творчества соавторов БАГРЯКА. Далее там говорится, что в каких-то случаях обдумывание сюжета впятером входило в резонанс: «Быстро, четко, с полуслова разматывались сцены, мы зажигали друг друга идеями. Находки легко перепархивали из рук в руки, обогащаюсь на лету». А в каких-то «пустяк, на уяснение которого одиночка потратил бы секунды, требовал неимоверных усилий. Мы словно гасили мысли друг друга».
Ярослав ГОЛОВАНОВ о БАГРЯКЕ
В 1998-1999 годах «Комсомольская правда» печатала с продолжением дневники журналиста Ярослава ГОЛОВАНОВА, начинавшиеся с 1953 года (в 2001 изданы в трех книжных томах). 3 октября 1998 года был обнародован фрагмент о П. БАГРЯКЕ, который тоже цитируется очень часто. Вот он (написано в январе-марте 1966 года):
— Перед Новым годом Панкин [Панкин Борис Дмитриевич, главный редактор «КП» в 1966-73 гг – Я.Г.] пригласил меня, ГУБАРЕВА, БИЛЕНКИНА, Вальку АГРАНОВСКОГО и предложил нам сообща написать авантюрную повесть. Написать нетрудно, гораздо труднее выдумать. Мы позвали в соавторы Виктора КОМАРОВА — лектора Московского планетария и замечательного выдумщика. Так родился П. БАГРЯК — фантастическая фамилия, составленная из наших инициалов. П — поскольку нас было пятеро.
Потом появился иллюстратор БАГРЯКА Павел Бунин, которому мы подарили букву П. Б — это БИЛЕНКИН Дима. А — АГРАНОВСКИЙ. Г — ГУБАРЕВ. Р — для благозвучия. Я — Ярослав. К — КОМАРОВ. Впятером мы и засели на квартире у Димы БИЛЕНКИНА, где много часов придумывали сюжет. Сюжет разбивался на главы. Главы распределялись с учётом пристрастий и индивидуальных особенностей участников всего этого литературного хулиганства. Если какую-нибудь главу никто не хотел брать, бросали жребий. Каждый писал, как хотел, не помышляя о единстве стиля. (Оказалось, что как раз в этом — особый шарм БАГРЯКА!). Отклонение от утверждённого всеми сюжета порицалось, а в очень редких случаях глава вообще браковалась. Написанное отдавали АГРАНОВСКОМУ, который, однако, ничего не правил, а просто следил, чтобы герой в одной главе не курил сигарету, если в другой он курит трубку.
Панкину наше сочинение не понравилось, он посчитал его слишком громоздким для газеты.
— Поймите, если читатель пропустит хоть один номер, — говорил Борис, — он потом ни черта не поймёт!
Тогда я отнёс БАГРЯКА в журнал «Юность» Борису Полевому. Он прочёл и сказал, что это настоящая «хэллобобовская» литература и печатать это надо обязательно! «Хэллобобовская» — это производное Полевого от типично американского «Хэлло, Боб!» Так Борис Николаевич обзывал всё это авантюрно-приключенческое чтиво. Нынче летом он обещал напечатать повесть П. БАГРЯКА «Кто?»
(Если и есть в литературе 1960–1970-х годов действительно погубленный талант, то это — П. БАГРЯК. Он делал поначалу головокружительную карьеру. Его перу принадлежат 6 приключенческих повестей, которые были опубликованы в «Юности», «Смене», «Сельской нови», включались в популярные сборники «Фантастика» и «Мир приключений». Книги БАГРЯКА были изданы в «Золотой серии» Детгиза, неоднократно издавались и даже переиздавались «Молодой гвардией». БАГРЯК был переведён на несколько языков, дважды экранизирован (широкоформатный художественный фильм режиссёра Рубинчика «Отступник» сделан очень неплохо!), БАГРЯК был обласкан критикой, в одной из статей «Лит. газеты» его «на полном серьёзе» сравнивали с Агатой Кристи. П. БАГРЯК был, как сейчас говорят, полностью «раскручен». Я совершенно убеждён, что если бы в середине 1960-х годов мы бросили все свои дела и занялись только БАГРЯКОМ, то госпожа Маринина наперегонки с полковником Леоновым сегодня бегали бы БАГРЯКУза пивом и он спокойно мог бы одолжить тому же Гусинскому миллиончик-другой долларов. Но, увы, мы не услышали призывного трубного звука судьбы, не бросили своих дел: ГУБАРЕВ занимался пьесами и ядерными ужасами, КОМАРОВ читал лекции в планетарии, БИЛЕНКИН писал свою фантастику, АГРАНОВСКИЙ лениво сочинял очерки, я влип в 800-страничного «Королёва». Мы все считали БАГРЯКА делом хоть и интересным, но второстепенным, в нашей личной жизни не главным, а это было золотое дно! Летом 1987 года, когда не стало Димы БИЛЕНКИНА, все мы поняли, что П. БАГРЯК умер. — Прим. 1998 г.).
Впрочем, заявление Ярослава ГОЛОВАНОВА о том, что в «Литературной газете» БАГРЯКА «на полном серьёзе» сравнивали с Агатой Кристи – несколько преувеличено. Точнее, сравнение – да, было, но не в пользу БАГРЯКА: «Нет здесь сюжетных хитросплетений, как у Агаты Кристи, или психологических ухищрений как у Честертона. Здесь все просто и ясно, как на футбольном поле: левые и правые, темные и светлые, супермены и жертвы, интеллигенты и военные, толстосумы и журналисты...»
В статье А. Кузнецова «Морщины на лицах» и произведения П. БАГРЯКА, и западные детективы, заполонившие тогда толстые литературные журналы, названы как раз этими «морщинами» на лице отечественной словесности.
Виктор КОМАРОВ о БАГРЯКЕ
22 мая 1992 года в газете «Книжное обозрение» появилась статья «Я – Павел БАГРЯК. Опыт иронической автобиографии» с подписью – «литературная запись Виктора КОМАРОВА». В 2022 году издательство «Алатырь» перепечатало ее в «рамке» БАГРЯКА «Пять президентов. Хроники инспектора Гарда».
Вот выдержки из этой статьи:
— Я родился в начале 60-х годов XX столетия в возрасте сразу 35 лет. И произошло это знаменательное событие не в родильном доме, а в одном из кабинетов отдела науки редакции «Комсомольской правды»... у меня было сразу пятеро отцов. Именно начальные буквы их имен и фамилий и составили ту фамилию, под которой вскоре после рождения я был официально зарегистрирован. Впрочем, поначалу существовал еще один – шестой потенциальный отец, однако в самый последний момент, за несколько часов до моего появления в этом мире, он почему-то ретировался, оставив на память лишь одну из букв моей фамилии...
Перо я взял в руки, точнее, сел за пишущую машинку, через несколько дней после своего рождения. И уже первый мой литературный опыт обратил на себя внимание тогдашнего главного редактора «Комсомольской правды» Бориса Панкина... Узнав, что в стенах верной ему газеты произошло столь неординарное событии... шеф «Комсомолки» заинтересовался мой первой повестью... и тут же пообещал выделить на четвертой полосе специальную колонку, чтобы печатать ее с продолжениями.
Но, увы... публикация моего сенсационного детектива со дня на день все откладывалась и откладывалась.
В конце концов, потеряв терпение, я познакомил со своим детищем главного редактора журнала «Юность» Бориса Полевого... Прочитав повесть, Полевой ухмыльнулся и, сказав, что, по его мнению, она относится к литературе, которую он называет «хелло-бобовой», тем не менее обещал напечатать... А когда я робко поинтересовался, что значит «хелло-бобовая», все с той же усмешкой пояснил:
— Это произведения о западной жизни, которой сами авторы не испытали. Поэтому все ее приметы сводятся примерно к таким фразам: «Хелло, Боб!»... «Хелло, Джек!»
От mif1959: в этом описании Полевой умнее и ироничнее, чем в дневниках ГОЛОВАНОВА, где говорится о якобы передаваемом данным словосочетанием высокомерном его отношении к авантюрно-приключенческому чтиву. Да и приписываемое ему ГОЛОВАНОВЫМ словосочетание «хеллобобовская» как-то явно неграмотнее «хелло-бобовой». Судя по всему, Ярослав ГОЛОВАНОВ, может, и передавал рукопись Полевому, но встретился с ним по прочтении явно не он: это пересказ с чужих слов. Но вернемся к Виктору КОМАРОВУ:
— Я получил от одного из своих родителей гены, обеспечивающие способность острого построения сюжета и знание современных научных проблем, от другого – гены искрящегося юмора, от третьего – умение описывать погони и перестрелки, чувство меры – от четвертого, наконец, литературное и редакторское дарование – от пятого. Моя заслуга состоит лишь в том, что я сумел объединить эти качества и способности, которые, как вы понимаете, на улице не валяются... Должен честно признаться, что в моих повестях и романах есть определенная доля хулиганства. Разумеется, литературного хулиганства.
В 2003 году Виктор КОМАРОВ в 24 номере газеты «На грани невозможного» опубликовал статью «История несостоявшейся книги» все о том же БАГРЯКЕ, где написал:
— Работали мы так: собирались все вместе и для начала подробно обсуждали содержание будущей повести — формировали сюжет и, выстроив фабулу, разделяли ее на отдельные главы. А затем распределяли их между участниками в соответствии с их литературными интересами, пристрастиями и возможностями. БИЛЕНКИНУ в основном поручались главы, в которых должны были присутствовать философские рассуждения, ГУБАРЕВУ лучше всего удавались описания погонь, ГОЛОВАНОВУ — юмористические ситуации, АГРАНОВСКОМУ — юристу по образованию — главы, требовавшие знания криминалистики, а автору настоящей статьи — отрезки, связанные с наукой.
После подобного согласования каждый в установленный всеми срок писал свою главу и зачитывал ее на следующей встрече. Коллективно вносились необходимые поправки и, после того как авторы глав их учитывали, первый вариант будущей повести передавался на редактирование Валерию АГРАНОВСКОМУ, обладавшему наиболее ярко выраженными редакторскими способностями.
На заключительном этапе готовая повесть зачитывалась вслух и, в случае одобрения, мы принимали меры, необходимые для ее публикации...
Хочу особо подчеркнуть, что наши встречи и совместные обсуждения, о которых идет речь, доставляли нам всем огромное наслаждение! Это было неповторимое общение близких по духу и уровню интеллекта людей, щедро обогащавших друг друга оригинальными идеями, соображениями и мыслями. Мы позволяли себе говорить все, что думаем, ничего не скрывая, иногда даже в известной степени «хулиганить», и это доставляло всем нам ни с чем не сравнимое удовольствие и удовлетворение!
Владимир ГУБАРЕВ о БАГРЯКЕ
В 2022 году издательство «Алатырь» в «рамке» «Синие люди» опубликовало эссе Владимира ГУБАРЕВА «Пять разных характеров и... БАГРЯК. История о том, как иногда рождаются писатели» (спасибо коллегам _Pir_ и VERTER, переславшим ее мне). Похоже, это первая публикация: Владимир Степанович ушел из жизни в январе 2022 года и вполне мог по просьбе издательства написать это эссе. В эссе он целиком перепечатал вышеуказанный отрывок из дневника 1966 года Ярослава ГОЛОВАНОВА и примечание к нему 1998 года, но представил и ранее неизвестные факты. В частности, о том, что – был случай – БАГРЯК выступал по радио, где назвал свои произведения «фантастически-приключенчески-детективно-философ скими» и частично озвучил в этом выступлении то, о чем говорилось в послесловии к польскому изданию «Синих людей» 1974 года, а еще – что после «Фирмы приключений» начал работать над новой повестью «Бессмертный» — «но тут произошли события, которым было суждено погубить БАГРЯКА»...
«Комсомольская правда» от 1 января 1960 года вышла вдвое толще обычной.
В самом низу первой полосы газеты полужирным шрифтом в рамке было обращение к читателям, заканчивающееся словами «Смотрите приложение к сегодняшнему номеру». А выше — история о подарке от деда-мороза (именно в таком неправильном, согласно сегодняшним словарям, написании: через черточку и оба слова со строчной буквы), заявившим, что встреченный им на производственном совещании коллега, «который будет обслуживать встречу 2010 года» передал сотрудникам нынешней «Комсомолки» с 7-й по 10-ю страницы газеты из 1 января 2010 года.
Они и оказались приложением. Традиционные рубрики молодежной газеты были наполнены иным содержанием: «Вести с молодежных строек» (открытие ж/д тоннеля под Каспийским морем и пуск турбины на Луне), «Читатель продолжает разговор» (дискуссия об устаревании слов «мой» и «твой»), «На житейских перекрестках» (о пунктах проката вертолетов), «Для вас, любознательные» (о тексте лекции «Есть ли жизнь на Земле? из обнаруженной марсианской библиотеки) и пр. Впрочем, вот они – эти четыре страницы (спасибо за фото web-архиву «Следы времени»):
Ярослав ГОЛОВАНОВ начиная дневник 1960 года в «Заметках вашего современника» рассказывает об этом совместном с Дмитрием БИЛЕНКИНЫМ газетном розыгрыше:
— Сила печатного слова невероятна! В новогодний номер мы решили с Димкой БИЛЕНКИНЫМ сочинить газетную
страницу из 2010 года, и написали для неё разные весёлые небылицы. Одна заметка («КП» от 1.1.60) называлась «Мамонт в зоопарке». В ней рассказывалось о том, что в беседе с нашим корреспондентом директор Института термомедицины (нет такого института!) член-корреспондент АН СССР (нет такого члена-корреспондента!) Ю. В. Долгушкин (Долгушкин, возможно, есть) сообщил, что в 1959 году на Таймыре обнаружен труп мамонта, прекрасно сохранившийся в вечной мерзлоте Центрального государственного полярного заповедника им. О. Ю. Шмидта (нет такого заповедника!). И сейчас сотрудники института заняты его оживлением. Далее Долгушкин рассказывает: «Записаны первые биотоки головного мозга, завтра ожидаем первых ударов сердца. Я думаю, что в феврале — марте наступающего года москвичи смогут увидеть мохнатого гиганта в зоопарке. Заранее предупреждаем, что в первые дни доступ к вольеру мамонта будет ограничен: животному необходимо привыкнуть к новому образу жизни и к людям». Вот такую напечатали заметку…
И что тут началось! В отделе науки телефон раскалился. В метро, в троллейбусах вся Москва говорит о мамонте, все обсуждают, оживят или нет. Рядом напечатана уже полная бредовина о здравницах на Марсе и найденных там марсианских рукописях. Но все говорят только о мамонте! Я думаю, что наш успех объясняется последней фразой. Мы настолько привыкли к всякого рода «ограничениям», что они-то и создают иллюзию подлинности.
Вскоре я получил письмо от учительницы Валентины Зайченко (Харьков-6, Аптекарский пер., 36, кв.1): «Вы не представляете, какой «сенсацией» явилось для многих ваших читателей статья «Мамонт в зоопарке» из газеты 2010 года. Днями подхожу к гастроному, у дверей которого перед его открытием после перерыва собралась небольшая очередь. Старушки жаловались друг другу на недуги и врачей:
— Вот ведь мамонтов, что в земле мильон лет лежали, оживляют, а старух заживо хоронят…
— Каких мамонтов? — спрашиваю.
— Как каких?! «Комсомолки» не читали?! А на вид образованная! В Москве-то в зоопарке весной мамонта показывать будут. Лежал века в земле, а ноне оживили. Сестра в Москву в гости зовёт, так я нарочно оттягиваю, чтоб заодно потом зверя посмотреть. Пишут, что сразу всех не пустят, шутка ли сказать, людей-то он, поди, вовсе не знает. А вы не читали? Даже не верится, что есть такие отсталые люди среди молодёжи.
А сегодня вдруг заходит сосед, недавно демобилизовавшийся старшина-сверхсрочник, ныне шофёр, спрашивает, нет ли газеты за 1 января? Молча, предвкушая удовольствие, протягиваю ему газету.
— Вот! Есть! Нашёл! Здорово! Мамонт в зоопарке! Знаете, не верил, пока сам не прочитал. У нас на работе только и разговору, что об этом мамонте. Здорово! Мамонт! Луна! Эх! — Ему не хватало слов, чтобы выразить своё восхищение…
Как я уже рассказывал в части первой «МихВас и его ученики» — большая часть коллектива П.БАГРЯК работала в «Комсомольской правде». И соавторами они стали намного ранее, чем вышла первая приключенческая повесть «Кто?».
В 1964 году под рубрикой «Клуб любознательных» вышла научно-популярная книга «Звездолеты и сфинксы». Во вступлении к книге сказано:
— «Добро пожаловать!»
Это клуб любознательных приглашает вас, читатели... Можем прямо сказать: клуб наш необычный. Он выстроен на пограничном рубеже, отделяющем известное от непознанного, тайны природы от явлений, расшифрованных и уже работающих на строительство коммунизма. Из его окон открывается неповторимый пейзаж: горизонты науки, близкие и далекие. В туманных очертаниях далей таятся открытия будущего, которые позволят уничтожить болезни. Продлить жизнь, перенести нас через черные пропасти космоса к далеким мирам...
Мы – у гранитной лестницы входа. Прямо у подъезда стоит странная машина, и похожая и непохожая на автомобиль. Знак4омьтесь: это клубная «машина времени». Да, да – с ее помощью можно путешествовать в отдаленное прошлое и не менее отдаленное будущее. Вы будете утверждать, что «машина времени» невозможна? А разве есть невозможное для мечты?
Рядом с ней не менее странный и любопытный снаряд. Это подземоход самой совершенной конструкции. Он может опуститься в землю на любую глубину, достичь самого ее центра.
За клубом, на площади Дерзания оборудован космодром.
Все это – в нашем распоряжении, читатели!..
В нашем клубе вы не встретите музейной тишины, многозначительных запертых кабинетов, отпугивающей латыни непонятных изречений, усыпляющих лекций. Изготовленная вездесущим завхозом табличка «Посторонним вход воспрещен!» была торжественно сожжена за неделю до открытия клуба. Мы ее заменили другой «Злой собаки нет. Добро пожаловать!»
Вы спрашиваете, где расположен этот клуб? Да вы уже находитесь в нем. С начала 1962 года его заседания проходили в субботние дни на страницах газеты «Комсомольская правда». А сейчас – в расширенном виде – на страницах этой книги.
Председательствует на наших собраниях заведующий отделом науки и техники «Комсомольской правды» Михаил Васильевич ХВАСТУНОВ.
На титульном листе книги указано, что «Заседания ведут: Дмитрий БИЛЕНКИН, Ярослав ГОЛОВАНОВ, Владимир ГУБАРЕВ, Леонид РЕПИН».
Они и считаются авторами, ну, а если быть более точным — составителями этой книги, в создании которой, конечно, принимали и другие сотрудники отдела науки, в том числе внештатные. В частности, упоминается журналист Евгений МУСЛИН, у которого в этом же 1964-м совместно с Борисом ЗУБКОВЫМ вышел сборник фантастики «Самозванец Стамп».
В 1967 году в той же «Советской России» вышел второй аналогичный сборник под названием «12 необычных путешествий». На сей раз заседания клуба вели Д. БИЛЕНКИН (которого назвали Д.БИЛОНКИНЫМ. Впрочем далее в тексте его фамилия указывалась правильно), Я. ГОЛОВАНОВ, В. ГУБАРЕВ и В.ГОРЕЛОВ – официально являющиеся авторами-составителями книги.
В этой книге упоминаются уже оба соавтора «Самозванца Стампа» — и Евгений МУСЛИН, и Борис ЗУБКОВ – но как инженеры.
А заканчивается книга заседанием (оно же и путешествие), которое является известным фантастическим рассказом Дмитрия БИЛЕНКИНА «Прилежный мальчик и невидимка».
Продолжение, из которого вы узнаете, что не все члены коллектива П.БАГРЯК считали друг друга настоящими соавторами, следует.
P.S. В Фантлабе ошибочно указано, что "31 декабря 1959 года газета «Комсомольская правда» выпустила специальный номер. На двух разворотах журналисты газеты решили заглянуть на 50 лет вперед". В немалом количестве других источников (да почти во всех!) тоже говорится, что приложение от будущего 1 января 2010 года вышло в последнем номере 1959 года. И я сам раньше так думал, пока не нашел в сети первую страницу "Комсомольской правды" от 1 января 1960 года (в Омской областной библиотеке этого экземпляра нет в наличии), где есть прямая отсылка на эти дополнительные страницы.
На мой взгляд, рассказ о писателе Павле БАГРЯКЕ надо начинать с Михаила Васильевича ХВАСТУНОВА, который не имеет никакого прямого отношения ни к творчеству этого пятиглавого (а если считать художника, то – шестиглавого) дракона, ни к его появлению на свет.
Михаил Васильевич ХВАСТУНОВ – автор нескольких фантастических рассказов и очерков («Девочка с «Фамальгаута», «Летающие цветы», «Глазами марсиан»), многих научно-популярных книг и легендарный редактор отдела науки «Комсомольской правды» в 1957—1965 годах.
Именно под его руководством в газете начал работать геолог и инженер Дмитрий БИЛЕНКИН, первая внештатная заметка которого «Решение «несчастливой задачи» была опубликована в «комсомолке» 4 марта 1958 года. А через год он уже был в штате.
Это был короткий период, когда отдел науки и техники (таким было полное название отдела, но вторая часть этого наименования редко звучала – даже в официальных письмах) стал практиковать поиск будущих авторов в молодежной научной среде и среди студентов старших курсов технических вузов. Помимо Дмитрия БИЛЕНКИНА появились в отделе Ярослав ГОЛОВАНОВ (в 1958 году), закончивший ракетный факультет МВТУ им. Н.Э.Баумана и работавший в НИИ-1 Министерства авиационной промышленности, и Владимир ГУБАРЕВ, в 1960-м окончивший МИСИ имени В. В. Куйбышева, а с конца 1959-го уже работавший в «Комсомольской правде» — оба будущие соавторы Дмитрия БИЛЕНКИНА по проекту «П. БАГРЯК».
Как вспоминает журналист и писатель Семен РЕЗНИК:
— В 1960 году, когда я был студентом Московского инженерно-строительного института, но на лекциях почти не бывал, просиживая целые дни в редакции институтской многотиражки под не очень аппетитным названием «За строительные кадры», в эту газетку пришло письмо из отдела науки «Комсомольской правды». В нем говорилось, что «Комсомолка» хочет привлечь к сотрудничеству студентов технических вузов, умеющих и любящих писать. Опыт газеты показывает, говорилось в письме, что тем, кто пишет о науке, научно-технические знания важнее диплома факультета журналистики. Аналогичные письма были разосланы в многотиражки других технических вузов. В назначенный
день и час на шестом этаже здания «Правды», в Голубом зале, за огромным столом, собралось около двадцати студентов. Во главе стола сидел заведующий отделом науки Михаил Васильевич ХВАСТУНОВ. Это был большой, тучный и (как я потом мог убедиться) душевно щедрый человек, а рядом с ним штатные сотрудники отдела: Ярослав ГОЛОВАНОВ и Дмитрий БИЛЕНКИН. ХВАСТУНОВУ тогда было лет 45. На его счету был десяток популярных книг о науке, переведенных на многие языки (он писал под псевдонимом М.Васильев), а его сотрудники были всего на четыре-пять лет старше нас, студентов. Собравшиеся читали стихи, рассказы, заметки, юморески. Волновались, как на экзамене, и, стараясь этого не показывать, много острили. Засиделись далеко заполночь. Подводя итог этому «смотру молодых сил», Михаил Васильевич (МихВас, как все его звали) сказал: «Безнадежных здесь нет. Двери отдела науки для вас всегда открыты. Мы вам поможем. Остальное будет зависеть от вас. За каждую опубликованную строчку мы платим. (Последнее было немаловажно, учитывая мизерность наших стипендий).» Мы стали бывать в отделе науки, но большинство через какое-то время отсеялось. Остался костяк из шести-семи человек.
На снимке — Михаил ХВАСТУНОВ.
А вот фрагмент из воспоминаний «Московский астроном на заре космического века» астронома, доктора физико-математических наук Александра ГУРШТЕЙНА:
— Я уже имел случай упомянуть о секрете псевдонима БАГРЯК. Волею судеб в своей журналистской ипостаси мне довелось познакомиться и даже тесно общаться с большинством из участников этого коллективного "литератора" (Володей ГУБАРЕВЫМ, Димой БИЛЕНКИНЫМ, Ярославом ГОЛОВАНОВЫМ, В.Н.КОМАРОВЫМ). От каждого из них по отдельности я слышал восторженные панегирики МихВасу — некогда заведующему отделом науки "Комсомольской правды". МихВасом заглаза да и в глаза звали Михаила Васильевича ХВАСТУНОВА (1920-1978). Свои собственные газетные материалы и книги МихВас подписывал неброским псевдонимом М.Васильев.
МихВас был высокий, тучный и душевно в высшей степени одаренный человек. Любил стихи и соленые шутки. Инженер по образованию и педагог по призванию, он был беспечным и увлекающимся. Он фонтанировал идеями, легко расставался с ними, даря их окружающим, но одна его идея была воплощена в жизнь и прожила долго — "Клуб любознательных", последняя страница "Комсомолки", где он и его соратники печатали, как правило, научные сенсации, иногда, впрочем, дутые и сомнительного качества.
Помимо его успехов как организатора, на личном творческом счету МихВаса был с десяток популярных книг о науке и технике, переведенных на многие языки мира. Но главное заключалось в том, что в "Комсомольской правде", как в инкубаторе, ему удавалось окружать себя одаренными молодыми инженерами, которые, вымуштрованные МихВасом, становились лучшими в стране журналистами в области популяризации науки. Все они гордились считать МихВаса своим Наставником и, по их дружным признаниям, Мэтр был отцом отечественной научной журналистики.
Расцвет карьеры ХВАСТУНОВА пришелся на хрущевскую "оттепель" и годы редакторства в "Комсомолке" А.И.Аджубея (1957-59; в 1959 г. он стал главным редактором "Известий"). Отнюдь не случайное совпадение, что именно увалень МихВас в 1959 г. отважился на публикацию в "Комсомольской правде" залихватского интервью с И.С. Шкловским об искусственном происхождении спутника Марса Фобоса. Интервью немедленно перепечатали зарубежом, и прессу всего мира захлестнули броские заголовки: "Фобос — искусственный спутник Марса! — заявляет известный советский ученый!". Что греха таить, МихВас был большой дока по части прилипчивых сенсаций.
Более живой портрет Михаила ХВАСТУНОВА образца 1962 года дан в книге журналиста Владимира САВЧЕНКО (учился в МАИ, работал в НПО имени Лавочкина (ракетостроение). Начал публиковаться в КП с 1963 года) «Донос на самого себя» (Моя биография):
— МихВас оказался заведующим отделом науки «Комсомольской правды» Михаилом Васильевичем ХВАСТУНОВЫМ. Это был большой, грузный человек, лицо его украшал крупный нос с аристократической горбинкой, глубоко посаженные, слегка прищуренные глаза смотрели пронзительно, но добро. Портрет завершали толстые влажные губы сатира и длинные черные волосы, зачесанные назад – такая послевоенная прическа называлась «политика». Волосы часто падали на уши, и он элегантно их приглаживал широкой ладонью. МихВас взял мою папку и заперся у себя в комнатушке. Спустя какое-то время он появился в большой комнате отдела науки и зычным голосом прокричал:
— Все сюда! На читку!
Подошли Ярослав ГОЛОВАНОВ, Владимир ГУБАРЕВ, Дмитрий БИЛЕНКИН, Рем ЩЕРБАКОВ. МихВас открыл папку и стал вслух зачитывать мои строчки...
Тут надо сказать несколько слов о МихВасе. Это была колоритнейшая личность, безусловно, украшавшая и обогащавшая редакцию «Комсомолки». Он как никто другой бережно и внимательно относился к людям, особенно к молодым журналистам, заранее их всех любя и поощряя... МихВас прошел всю войну связистом, участвовал в битве на Курской дуге, был награжден тремя боевыми орденами, маршировал по Красной площади на Параде Победы 1945 года. Кроме всего прочего, МихВас великолепно знал поэзию Серебряного века, под его руководством осуществилось издание первого полного собрания сочинений Валерия Брюсова.
В 1964 году МихВас был уволен из редакции под надуманным предлогом женитьбы на сотруднице «Комсомолки» и самоубийства на этой почве его первой, психически нездоровой жены. А на самом деле – за обширные знакомства в среде шестидесятников и диссидентов, что раздражало и действительно представляло опасность для руководства редакции. Со дня смерти МихВаса прошло 35 лет, но добрая память о нем до сих пор жива. И в сегодняшней «Комсомолке» есть его творческий след: на страницах газеты регулярно печатается рубрика «Клуб любознательных», придуманная МихВасом.
из приказа от 15 августа 1943 года о награждении медалью "За отвагу"
Журналист и писатель Владимир ГУБАРЕВ:
— "МихВас" — мы так его звали — был великим педагогом. А мы — его ученики. Среди которых и Ярослав ГОЛОВАНОВ, и Дмитрий БИЛЕНКИН, и Рэм ЩЕРБАКОВ, и Леонид Репин, и Володя Станцо, и еще много светлых и прекрасных имен в нашей журналистике...
"МихВас" был писателем, фантазером, прекрасно знал поэзию, умел увлекаться и увлекать других. Так появилась серия материалов, где вымысел невозможно было отделить от реальности. Первый из них — фотографии "летающих тарелочек" (то бишь "кораблей инопланетян"!)
Метеоролог на Таймыре при проявлении пленки обнаружил на одном из кадров "тарелку". Снимок появился в некоторых изданиях. В том числе и в "Известиях". Мы тогда конкурировали с этой газетой. И вот однажды в "Клубе любознательных" появилась целая серия снимков с "кораблями инопланетян". Некоторые из них парили над домом Алексея Аджубея (тогдашнего редактора "Известий"). Группа "тарелок" пролетела и над Кремлем.
Это была сенсация, потому что только наши фотокорреспонденты могли получать такие снимки. Один из ученых показал нам, как надо ставить источник света, чтобы на пленке получались "корабли инопланетян", и мы, конечно же, начали "производить" их в большом количестве.
Потом настала очередь "марсианского муравья". Фото было опубликовано на первой полосе, и большинство читателей "Комсомолки" поверили, что автоматическая межпланетная станция везет на Землю с Марса этого муравья. И практически никто не обратил внимания на дату, которая была поставлена на этой странице, — 1 апреля 2022 года… Кстати, до сегодняшнего дня я получаю письма с вопросом о том, что сделали ученые с тем "марсианским муравьем" и где он сейчас находится!?
Далее: чудовище озера Хайыр. Оно появилось в "Записках геолога", которые родились за письменным столом в отделе науки на шестом этаже. Затем — "лифт в небо", когда на тросе можно было подняться на околоземную орбиту… Дошла очередь и до шахмат. Полтора года "сражались" читатели с машиной, способной делать ходы только по подсказке ее создателей… Искусственные спутники Марса начали свою жизнь на страницах газеты, а потом запестрели в журналах, в научных обзорах, и даже один из самых известных "академиков с юмором" И. С. Шкловский удивлялся, насколько доверчивы наши читатели…
Полуфантастические розыгрыши выходили благодаря "МихВасу", убежденному (и он был прав!), что они подогревают интерес у общественности к науке и ученым.
Ярослав ГОЛОВАНОВ в 1 томе «Заметок вашего современника» так рассказывает о первой встрече с МихВасом в сентябре 1957 года:
— Пришёл сегодня к Михаилу Васильевичу ХВАСТУНОВУ. Так, мол, и так, хочу попробовать написать что-нибудь для газеты. ХВАСТУНОВ — большой, толстый, сидел за таким же большим столом под синим сукном. Слушал меня с улыбкой. Ему понравилось, что я — «бауманец», оказывается, он тоже «бауманец». Потом спрашивает:
— А что вы в жизни вообще знаете?
Я опешил. Что я знаю? Ни х… я не знаю!!
— Я знаю, как устроены большие баллистические ракеты, и знаю подводный спорт.
— Ракеты — это очень нам теперь надо. А откуда вы знаете подводный спорт?
— У меня — первый разряд, я — инструктор, занимался в морском клубе…
— Замечательно! Так вот и пишите о том, что вы знаете!..
На том и расстались.
В январе 1958 года, когда Ярослава ГОЛОВАНОВА брали в штат, Михаил ХВАСТУНОВ так сказал ему:
— Ты, конечно, кот в мешке. У меня на примете были ребята посильнее тебя: Рем ЩЕРБАКОВ, Юлик Беренсон, Лёня Максимов, но знаешь, почему Аджубей выбрал именно тебя? Ты отвечаешь трём его требованиям: ты моложе всех, ты инженер и ты русский. Понял?..
То есть скамейка запасных в отделе науки была приличной уже в начале 1958 года, когда Дмитрий БИЛЕНКИН еще был студентом пятого курса геологического факультета МГУ.
Помимо «Клуба любознательных» и блестящей плеяды учеников, Михаил ХВАСТУНОВ оставил после себя миф о Вольфе Мессинге. Все нынешние легенды, сериалы и прочее – все, что мы знаем о Мессинге (вернее то, что мы считаем, что знаем) – выросли из книги МихВаса, отрывки из которой были опубликованы при его жизни под названием «Вольф Мессинг. О самом себе» в журнале «Наука и религия» в 1965 году. Изначально предполагалась книга в издательстве «Советская Россия» и, как утверждает астроном Александр ГУРШТЕЙН, он даже видел ее верстку, но набор был рассыпан. Книга, что несомненно, писалась Михаилом ХВАСТУНОВЫМ совместно с Вольфом Мессингом. И, скорее, как утверждает Владимир ГУБАРЕВ, была псевдодокументальным романом, чем действительно документальным повествованием. Вполне в духе псевдонаучных "сенсаций" МихВаса, таких, например, как идея о полой Луне в статье «Луна — творение разума?», опубликованной в 1970 году в газете «Комсомольская правда» ХВАСТУНОВЫМ совместно с Ремом ЩЕРБАКОВЫМ.
Впрочем, сам ХВАСТУНОВ при жизни больше не пытался издать книгу о Мессинге. Более того, по утверждению ГУБАРЕВА, возражал против предложений ее напечатать. Лишь в 1990 году, уже после его смерти, под названием «Вольф Мессинг «Я — телепат» она вышла в серии "НЛО", которая была представлена на обложке предельно ясно: "За достоверность фактов, публикуемых в серии "НЛО", отвечает только автор. Серия эта не претендует на то, чтобы сообщать читателю строго доказанные, однозначно понимаемые и всеми признанные сведения…"
Продолжение следует.
P.S. Просьба к лаборантам: если у кого-то есть книга "Тардиса" "Девочка с «Фомальгаута» пришлите, пожалуйста, скан или разборчивое фото материала "Б. Преданный. Труды и дни М. Хвастунова".
Недавно возле Планетария мы услышали странный разговор. Только что закончилась лекция. Люди обменивались впечатлениями.
— Вы меня, старого театрала, не проведете! – говорил старичок в пальто с котиковым воротником, — у профессора несомненные артистические данные. Он играл сегодня чудесно! Но зато полковник – боже мой, — как только его выпускают на сцену.
— А как вам нравится студент?
— Сегодня он был просто не в ударе. Но вчера – совсем другое дело. Какая непосредственность, какой острый сценический рисунок!
— Позвольте...— поинтересовались мы. – здесь было, повидимому, концертное выступление Артистов МХАТа или Малого театра?
— Какой там Малый! – ответило сразу несколько голосов, — обыкновенная лекция «Загадка тунгусского метеорита».
После этого мы уже не могли не пойти на лекцию. На следующий день, запасшись театральными биноклями, мы сидели в зале Планетария. Нам пришлось немножко разочароваться: здесь не было ни сцены, ни занавеса, ни opкестра, ни декораций. И лектор Ф. Ю. Зигель меньше всего напоминал артиста, когда ровным голосом читал свою лекцию. Как выяснилось потом, он решил не гнаться за дешевыми сценическими эффектами, чтобы сохранить силы к заключительному акту. Он довольно быстро рассказал о тунгусском метеорите, потом — вообще о том, где, когда и при каких обстоятельствах падали метеориты и как это явление преломлялось в сознании темной бабки Лукерьи. Затем коротко снова вспомнил о тунгусском метеорите: упал, искали, не нашли: так никто и не открыл тайны...
— А я открыл! – послышался голос из публики. На сцене появился молодой человек с книгой в руках, по всем признакам — студент. В зале зааплодировали.
— Это был осколок урана! — запальчиво крикнул он.
Лектор поблагодарил его за ценный вклад в науку и предоставил слово маститому профессору (тоже «из публики»). Ученый муж обвинил студента в незнании элементарных законов физики и что-то нудно говорил про цепную реакцию. Лектор также поблагодарил его за любезное разъяснение.
Затем появился на сцене, то есть на трибуне, полковник. Он, оказывается, сделал поразительное открытие: метеорит вовсе не был метеоритом, а летательным снарядом марсиан. В доказательство он продемонстрировал захваченные из дома диапозитивы. Его вызвали на «бис».
Когда полковник сходил с трибуны, лектор что-то шепнул ему на ухо. Но сделал он это так неосторожно, что шепот донесся до первых рядов:
— Коллега, после лекции – небольшая репетиция...
В рецензии на спектакль принято называть его авторов. Текст этого водевиля с переодеванием, который почему-то называют лекцией, написан А.Казанцевым. Роли «студента», «профессора», «полковника» исполняют сотрудники Планетария. Какую роль во всем этом играет дирекция — неизвестно, Одно можно сказать: весьма двусмысленную.
Еще раз о лемовских текстах, оскорбивших американских фантастов
О том, что история исключения Станислава ЛЕМА из «Science Fiction Writers of America» (SFWA) сильно искажена, а обвинения в адрес Филипа ДИКА как инициатора этого исключения не имеют под собой ни малейшего основания, я написал с указанием на конкретные источники в эссе «Как Филип ФАРМЕР Станиславу ЛЕМУ отомстил» в колонке на Фантлабе еще в 2020 году. Подготавливая к печати свою книгу «Платон, Плотин и Баламут», которая недавно была издана в «Ридеро», заново сверил это эссе, внеся ряд исправлений и дополнений. И написал еще одно специально для книги под названием «Как Филип ФАРМЕР как бы извинился перед Станиславом ЛЕМОМ», где представил еще ряд комментариев участников этих событий.
Обнаружил, кстати, ехидную реплику ФАРМЕРА по поводу позиции ДИКА, который сначала поддержал его в атаке на ЛЕМА (но, опять же-таки, играл в ней не главную роль), а потом отказал в этой поддержке, и дал эту цитату в качестве P.S. к одному из эссе книги. Эта реплика базируется на статье Станислава ЛЕМА «Science fiction: безнадежный случай – с исключениями». И выяснил одну библиографическую ошибку, которая постоянно воспроизводится как речь начальника транспортного цеха в известной миниатюре Жванецкого. Даже я в своем эссе попал в ту же ловушку, приняв ее на веру. Поэтому считаю необходимым подробнее здесь расставить все точки над «i». Итак:
В книге Станислав ЛЕМ «Мой взгляд на литературу» (М.: АСТ, 2009) глубокоуважаемый мною Виктор ЯЗНЕВИЧ, немало сделавший для продвижения ЛЕМА в России, пишет в комментарии к статье «Science fiction: безнадежный случай – с исключениями»:
— Вот что сказал об этой статье Станислав ЛЕМ в своем последнем интервью (заочном, организованном в начале 2006 г. порталом Inosmi.ru для русскоязычных интернавтов): «В семидесятые годы меня выгнали из Science Fiction Writers of America за статью «Science fiction: безнадежный случай – с исключениями». Таким исключением был Филип ДИК, чье творчество я безмерно ценю, несмотря на то, что он писал параноидальные письма в ФБР, в которых доказывал, что ЛЕМА в действительности не существует».
Если быть более точным, то не только за эту статью С. ЛЕМА исключили в феврале 1976 г. (приняв в апреле 1973 г.) из почетных членов SFWA, но и за другие публикации; последней каплей, вызвавшей большой резонанс в литературных кругах, послужила статья, являющаяся сокращенным вариантом (в четыре раза меньше) вышеупомянутой статьи из настоящего сборника. Опять же слова С. Лема из интервью 1981 г.:
— Исключили... за статью... под названием „SF oder die verunglьckte Phantasie“, которая была напечатана во «Frankfurter Allgemeine Zeitung», а затем переведена в Америке, при этом недоброжелательно переиначена. Я, конечно, иногда выступал с весьма острой критикой, но никогда не занимался критикой ad personam, а в эту статью кто-то добавил какие-то личностные колкости. Это был целый скандал, в результате которого я удостоился прозвища «польский Солженицын»...
Эта последняя статья на английском языке под названием «Looking Down on Science Fiction: A Novelist Choice for the World’s Worst Writing» («Взгляд свысока на научную фантастику: писатель выбирает худшее из мировой литературы» – название придумано анонимным переводчиком) была опубликована в августе 1975 г. в журнале «Atlas World Press Review», а затем перепечатана в октябре 1975 г. в «SFWA Forum». При этом по объему перевод был на четверть меньше оригинала и представлял собой «адаптацию» (так указала редакция во вступительной статье) первоначального текста, местами тенденциозно искажавшую высказанное писателем.
А теперь по пунктам:
1). Статья «Взгляд свысока на научную фантастику: писатель выбирает худшее из мировой литературы» или в немецком варианте «SF – фантазия, потерпевшая неудачу» (название дано в переводе ЯЗНЕВИЧА) не имеет ни малейшего отношения к эссе «Science fiction: безнадежный случай – с исключениями». Это не переработка с некоторыми изменениями, как это нередко бывало у ЛЕМА. Это полностью самостоятельное произведение на ту же тему, ни в одном абзаце не совпадающее с вышеуказанными эссе. В библиографии Леха КЕЛЛЕРА оно таковым и числится.
Переработанная глава «Социология научной фантастики» из книги «Фантастика и футурология».
Впервые вышла в 1972 году на немецком языке под названием «SF: Ein hoffnungsloser Fall — mit Ausnahmen».
На английском опубликована в 1973 году («Science Fiction: A Hopeless Case — with Exceptions»), на польском — в 2003 г.
Сокращённый вариант под названием «Science-fiction oder die verunglückte Phantasie» впервые было опубликовано на немецком в газете «Frankfurter Allgemeine Zeitung» от 22 февраля 1975 г.
Перевод варианта «Science-fiction oder die verunglückte Phantasie» на английский — «Looking down on Science Fiction: A Novelist's Choice for the World's Worst Writing» — был опубликован в журналах «Atlas World Press Review» в 1975 г. и «Science Fiction Studies» в 1977 г.»
2). Слова ЛЕМА «Я, конечно, иногда выступал с весьма острой критикой, но никогда не занимался критикой ad personam, а в эту статью кто-то добавил какие-то личностные колкости» тоже неправда. «ЛИЧНЫХ КОЛКОСТЕЙ» в американский перевод с немецкого добавлено не было. В этой статье упоминаются лишь два писателя-фантаста – Пол АНДЕРСОН и Роберт ХАЙНЛАЙН. В немецком и английском варианте написано одно и то же:
— В поисках ответов на эти вопросы я читаю бюллетени SFWA. Пол АНДЕРСОН, известный писатель-фантаст, в последнем номере дает коллегам несколько советов: «Вспомните предупреждение ХАЙНЛАЙНА: за деньги наших читателей мы конкурируем с пивом». И уточняет: если мы не устраним все препятствия, которые могут затруднить понимание текста, и не развлечем читателя, он скажет «к черту!» и направится в ближайший бар... Нам, европейцам, не следует при этом слишком самодовольно улыбаться. А лучше признать, что в каком-то смысле ХАЙНЛАЙН и АНДЕРСОН правы, особенно если учесть, что в баре теперь есть телевизор, по которому, среди прочего, показывают футбольные матчи. Кто из нас, литераторов, включая Шекспира, смог бы противостоять финальному матчу чемпионата мира? Уже вопрос не в вашем выборе той или иной книге, а в выборе книги против бара. При таком выборе мы все побеждены.
Других «ad personam» в этой статье нет (разве что один раз упоминается Маргарет Митчелл, вряд являвшаяся членом SFWA).
3). Дарко СУВИН в 1978 году в “Science Fiction Studies» чуть ли не построчно сравнил немецкий (в FAZ) и английский (в «Atlas...») варианты статьи и добавления личных колкостей не обнаружил. Изначально настроенный пролемовски, он посчитал, что английский вариант, действительно на четверть сокращенный, уплощает и огрубляет то, что объемнее было написано в немецком.
Существенно измененными и резкими стали заголовок о «выборе худшего» (в изначальном тексте заголовок звучал по-иному: «Научная фантастика как неудавшаяся фантазия») и расширенная переводчиком фраза, что китч, под которым ЛЕМ в обеих публикациях подразумевает массовую фантастику (без указания каких-либо авторов), «просто плохое письмо, скрепленное деревянными диалогами. Это обещание без исполнения, чушь в форме интимного самоудовлетворения» («intimate self-satisfied ego trip»). Можно, конечно, сказать, что вот эти не принадлежащие ЛЕМУ слова — «intimate self-satisfied ego trip» и вызвали негативную реакцию.
Но ниже есть слова, где СУВИН искажений не обнаружил:
— Тот, кто не читал «Войну и мир», мог бы предположить, что «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл — образцовое произведение о войне и мире. И было бы невозможно объяснить ему в теоретических терминах, что это не так. Точно так же тот, кто никогда не любил, может предположить, что кульминацией любви является половой акт. Аналогия правомерна, поскольку большая часть научной фантастики относится к подлинным научным, философским или теологическим знаниям так же, как порнография относится к любви.
Точно так же научная фантастика не рассказывает мне о судьбе человека, оказавшегося в ловушке своих собственных замыслов, а скорее отстраняется от человеческих проблем с помощью обманчивой шумихи. Я ничего не имею против развлечений, даже если они пустые. Но идиотизм, который выдает себя за фаустовскую мифологию, — это культурная раковая опухоль.
И это обвинение, как мне кажется, будет посильнее слов об онанизме.
То есть заявление ЛЕМА, что его исказили и поняли не так – неправда. Он именно так и думал. Без всяких искажений. И не раз об этом прямо писал.
облако тэгов
