Первую часть, посвященную житью-бытью автора на Пике Опустошения, читать было нелегко. Далеко не первая читанная мной книга Керуака, и казалось бы, можно было к стилю Джека уже привыкнуть, но нет. Только начинаешь «видеть» повествование как целую картину – настройка сбивается, изображение ломается, и опять начинаешь этот паззл собирать. Негожая у меня, видать, бит-(или дзен-?)антенна, а возможно, читать это нужно на своем собственном Пике Опустошения, на который я попросту еще не взошел.

Но потом Джек на своих обволдыренных ногах с горы спускается — и вот он опять на Дороге. Боп, неоновые вывески, кофе, звезды, товарняки и череда знакомых нам лиц: Нил Кэссиди, Аллен Гинзберг, Уильям Берроуз. Ритм подхватываешь с ходу, и он тебя уже не отпускает, и ты прешь с ним через все эти пространства, через все эти ночевки и встречи к тому отрывку в конце романа, что посвящен матери Джека. С такой искренностью, с такой любовью он говорит о своей-моей-тысячах матерей, что потом ночью не можешь глаз сомкнуть. Это как эхо, которое никак не может остановиться.

Силы небесные, Джек!

Отличный рассказ, дошедший до отечественного читателя в несколько видоизмененном виде (был опубликован в издании, позиционируемом как издание «для младшего и среднего школьного возраста»). Герой рассказа, с детства испытывающий необъяснимый страх перед встречей с женщиной, одиноко бредущей по пустынной ночной улице, сталкивается с воплощением своей фобии — невероятно высокой и отвратительной старухой. Это кошмарное существо, блуждающее по темным переулкам и подстерегающее во мраке дверных проемов, преследуя несчастного молодого человека, становится предвестницей трагических событий в его жизни. Говоря об изменениях в тексте по сравнению с оригиналом, можно, например, отметить, что концовка с собакой — отсебятина. Так что лучше читать на испанском или на английском, благо найти перевод на английский в сети труда не составит.

…маленькие фигурки с развевающимися за спиной крыльями, летящие в сопровождении крылатых собак; они играли на просторе и закладывали петли в океане солнечного света.

Они всегда были там и останутся до тех пор, пока жива будет магия.

А душа магии крепка, крепче самого крепкого камня.

Роберт Маккаммон. «Жизнь мальчишки»

***

«С улыбкой щедрою, как лето» – этот рассказ подобен глотку того самого вина из одуванчиков. Вина со вкусом лета. Небольшой глоточек – но как невыразимо светло и тепло от него становится…

Это эпизод из жизни мальчишки — мимолетный, как солнечный блик на спице велосипеда. Но именно из таких моментов складывается время, которое ты потом назовешь «самым лучшим летом в твоей жизни».

Улыбка друга – один из ингредиентов волшебного эликсира для мальчишки. Это самое настоящее волшебство – когда ты, отчаявшись от одиночества, неожиданно находишь друзей. До чего же это здорово – быть мальчишкой и бежать вместе с другими такими же мальчишками, пусть даже они будут не людьми, а собаками, в неведомые дали – по самому краю земли.

И хотя безоблачное время рано или поздно подойдет к концу, и на смену теннисным туфлям придет автомобиль, на смену оврагу – офис, на смену ласковым прикосновениям солнца к щеке – расчетливые движения бритвы, мальчишка останется. Он никуда не уйдет. Где-то в глубине, под налетом того, что называют жизненным опытом, под пожелтевшими страницами, на которые заносится летопись находок и потерь, встреч и расставаний – он останется.

Кому, как не Брэдбери – самому «мальчишескому» из мальчишек – знать о том, какие чувства испытываешь, когда ладони твои зелены от травяной мякоти, и ты способен удержать одной рукой всю свою жизнь. Кому, как не Брэдбери, рассказать об этом. Ведь магия, которой он обладает, крепка. Крепче самого крепкого камня.

А ведь мог бы получиться замечательный коктейль. Фантастика «Понедельника» и фантастика «Полдня», магический кукиш и искусственное солнце. В умелых руках – конфетка получилась бы. Каганов смог бы, руки у него умелые. Ведь может он закрутить. И в этот раз закрутил бы. Но как-то не сложилось. Что имеем в итоге – предсказуемость, при которой декорации «Полдня» выглядят, по сути, ненужными, и это разочаровывает.

Как это прекрасно – осознавать, что буквы, которые ты пишешь, складываются в слова, а слова, в свою очередь, в предложения. И ты понимаешь, что ты писатель! Да, да, самый настоящий! И ты можешь писать самый настоящий бред. И не важно, что этот бред не будет сеять разумное, доброе, вечное (да кому это нужно, так ведь?), не станет захватывающим чтением для разгрузки мозгов, чтением, пусть и не обремененным интеллектом (и это уже не нужно), не вызовет никаких чувств и ощущений, кроме рвотных позывов. Не важно, что это будет мелкая графомания, поражающая лишь масштабом заложенной в нее бессмыслицы. Лучше всех этот рассказ, пожалуй, охарактеризовала бы его главная героиня:

С большой натяжкой назвал бы этот роман детективом. Это как называть «Марсианские хроники» научной (НАУЧНОЙ!) фантастикой. Скажем так: это роман, написанный Брэдбери.

Вместе с автором мы отправляемся в прошлое. В умирающий, нет, пожалуй, уже умерший город, в котором, тем не менее, живут люди. Брэдбери великолепен в выписывании атмосферы. Все эти каналы, скелеты аттракционов, ржавые фургоны и цирковые клетки... Идеальное место для одиноких людей. Идеальные декорации для спектакля, главные роли в котором отведены писателю и Смерти. Мрак, конечно, не кромешный. Свет в книге есть, но этот свет необычный. Знаете, как на старой пленке...

Поиск убийцы здесь не главное. Главное — те ощущения, которые приносит каждая ночь в городке. Когда просыпаешься и ищешь очки, чтобы понять, что чудовище, притаившееся у кровати, всего лишь халат, небрежно накинутый на спинку стула.

Что мы имеем в итоге? Роман-ностальгия. Замечательная книга, с каждой страницы которой на нас смотрит Брэдбери. Тот самый.

И еще. Прочитав книгу, я полез в шкаф. Искать газетные и журнальные вырезки, в которых сохранена частица прошлого. Пожелтевшие, они были на месте. Я вздохнул с облегчением. И спрятал их обратно. Но подальше.

Гиперион.

Снаружи темнеет. Я откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Мои пальцы покоятся… нет, не на клавишах «Стейнвея», а на простой клавиатуре. Сегодня я вспомню, а ты узнаешь. Чем отличается путь Креста от пути Крестоформа. Почему ВВ Сурбринера так звали. Или как изъясняться, имея лексикон в девять слов.

Гиперион.

Эту книгу всегда окружали вопросы и недоумения. Один верующий человек после прочтения, ткнув пальцем в фотографию Симмонса на задней стороне обложки, спросил: «Он что, ищет Бога?» Умные люди, разбирающиеся в физике и других науках, поблескивая стеклами очков, указывали на некоторые места в тексте и поднимали брови, как бы задавая вопрос: «Это научная (подчеркивая слово «научная») фантастика?» Нет, мой друг, я не призываю не обращать внимание на слова вопрошающих и недоумевающих. Просто… Просто отвлекись. Послушай Истории.

Я знаю, что будет потом (Гробницы времени – хитрая штука). Будет падение, прекрасное в своей монументальности. А после падения будет и разочарование, потому что таковы законы романов и эпопей: ступив на путь эпических форм, надо следовать ему до конца, объясняя то, что хотел сказать в самом начале. Или пытаясь объяснить. Но это будет потом.

А сейчас – послушай Истории.

Я не открываю глаза. Потому что… А вдруг я их открою, и увижу взгляд тысячегранных красных глаз того, кто (или что?) не признает законов физики и говорит только на одном языке…

Эту повесть почитать бы людям, в глазах которых Кинг выглядит как шизанутый литературный каннибал (представьте себе, такие еще существуют; как правило, в большинстве своем, с творчеством Кинга они знакомы весьма поверхностно. Что бы они тогда сказали о Баркере? :smile: ). Здесь нет ни паукоклоунов, ни кукурузных богов, ни ходячей дохлятины.

Есть человеческая грязь. Но есть человек. И у человека есть надежда.

Это – литература без приставок и дополнений «ужас», «буууу!» и «я потом неделю в ванную зайти не мог — боялся, что из раковины полезет...». Просто Литература.

Люблю разрушаемые стереотипы. Подход к ЭТОМУ явлению, как к болезни, безусловно, интересен.

Стилистически Мартин, как всегда – на высоте. Мастер.

Уилли хорош. Парень – не супергерой, но он чертовски обаятелен и симпатичен. Бьюсь об заклад, этот образ надолго засядет у меня в памяти.

Нельзя не упомянуть еще одного персонажа. Свежеватель и эти его фокусы с зеркалами – образ, на мой взгляд, скорее баркеровский, а уж плохо это или хорошо – каждый решает сам для себя. По мне – так довольно мило.

Плюс концовки в том, что Мартин избежал шинковки, после которой можно было сказать: «А, ну этого и следовало ожидать». Затея главных героев подобна лотерее, и неизвестно, удалось ли им задуманное. Но хочется верить, что удалось.

P.S. Честно говоря, не понимаю, почему в нашем переводе – «Шесть серебряных пуль». В оригинале — «Skin Trade», какие пули?

Интеллигентно и иронично. Никаких массивов философии, жертв ради идеи и т.п. Впервые прочитал этот рассказ еще будучи ребенком (как раз тогда завязывались теплые отношения с фантастикой), но последняя фраза, произнесенная роботом, надолго врезалась в память. Эти слова, может быть, немного наивные, лично для себя я назвал бы определяющим принципом установления контакта между разумами…

Довольно интересный роман, не уступающий, на мой взгляд, в плане художественной ценности «Дракуле». Симпатичен главный герой Адам Сэлтон, в первую очередь, благодаря своей энергичности (австралиец в английском обществе, как-никак), приятны его союзники, среди которого я бы выделил сэра Натаниэля, не отягощенного антагонизмом поколений. Если говорить о замечательных подробностях, запомнился своеобразный «ментальный» контакт, установленный одним персонажем с воздушным змеем, парящим над его поместьем. Конечно, время накладывает свой отпечаток, и сегодняшнему читателю, думаю, будет не страшно читать эту книгу. Но интересно. В целом же, роман достоин того, чтобы быть прочтенным, и не только ценителями мистики.

Солдат, не спрашивай себя,

что, как и почему.

Коль знамя в бой тебя ведет —

шагай вослед ему!

Гордон Диксон. «Солдат, не спрашивай»

***

Когда я завершал свое путешествие по миру «Черного Отряда», я еще слыхом не слыхивал о том, что Кук не исключает возможности написания продолжения. Поэтому, когда я приступал к чтению романа «Солдаты живут», у меня было некое мистически-сакральное ощущение. Ведь это последняя книга, подумал я и благоговейно :) раскрыл ее…

Прошу заметить: к пафосу, проскальзывающему в моем письме, можете относиться как хотите – с иронией или без. ;) Прежде всего, опираюсь на то, что у самого Кука пафосные моменты органичны и, в какой-то степени, желанны и ожидаемы.

С одной стороны, желая подвести итог всему циклу, а с другой, стремясь не выдать читателям подробностей сюжета, выделю два ядра, вокруг которых, на мой взгляд, вращается мир Кука. Первое – это образ солдата, который нитью протягивается через большинство произведений Кука (среди них и те, которые не относятся к циклу «Черный Отряд»). Перед мысленным взором постоянно появляется куковская максима: «Я – солдат».

Второе – это любовь, как ни странно услышать это слово в мире, где тела павших гниют на полях сражений и где насилие над детьми – тьфу, явление заурядное. И именно в этой, последней книге, любовь являет нам свой апофеоз.

Как известно, Черный Отряд существует до тех пор, пока остался хотя бы один его солдат. Что дальше? Независимо от будущего останется память.

И сверкающие столпы будут уходить вдаль, до самого горизонта.

Память это бессмертие. Костоправ, я тоже буду их помнить…

СОЛДАТЫ ЖИВУТ

Разумеется, Человеку-в-форме-груши не снискать лавров Танцующего Клоуна Пеннивайза, но Мартину удалось создать образ – образ яркий и запоминающийся. Омерзительный и, в то же время, притягивающий (вот так же стоишь перед его дверью, и знаешь, что она откроется, и он покажет свои вещи, но ты ведь не можешь уйти, так?). Как мне кажется, этот образ идеально подходит именно для той формы, в которую облек его автор – рассказ. В романе все превратилось бы в тягомотину, сырные палочки набили бы оскомину, а концовка, скорее всего, разочаровала бы, потому что потребовалось бы объяснить сущность Человека-в-форме-груши, и все получилось бы либо глупо, либо предсказуемо (либо и то, и другое)… А так – вышел добротный рассказ. Для чтения на ночь.

Замечательный рассказ... Сюжет выстроен в классическом стиле, великолепная атмосфера. Концовка – для меня – была вполне предсказуема, но удовольствия от чтения не убавилось ни на грамм. Вот так в моем понимании надобно писать мистику...

P.S. Никогда бы не прочитал этот рассказ, если бы не счастливая случайность – увиденный клип Агаты Кристи «Дорога паука», в котором были приведены некоторые цитаты.