Нашёл и кое-что про автора. Бодо Лирман родился в 1927 году в Штеттине. Отец служащий, мать — домохозяйка. В 1943 году был призван в ПВО, потом попал в Люфтваффе (по-моему, ПВО у немцев входило в Люфтваффе). Попал в плен к американцам. После войны как военнопленный работал в руднике в Бельгии. После возвращения на родину с 1950 года учительствовал. Затем начал пописывать. “Год как день” не первое произведение писателя, но первое по-настоящему крупное. Думаю, не будет большим спойлером, если коротенько перескажу (ибо вряд ли когда-нибудь издадут на русском).

Роман (или скорее повесть) опубликовало издательство Миттельдойчер Ферлаг Халле (Заале) в 1969 году. Главного героя зовут Йоахим Кренцин. Он молодой учитель. Дружил с Соней (или, может быть, Зоней, но Соня нам привычнее) , но потом Соня уехала учиться в Москву. Ахим (Йоахим) чувствует себя брошенным. Случайно знакомится с Карри.

Карри чуть старше его. Собирает грампластинки и сама играет на гитаре. Но в отличии от сосредоточенной на работе и вообще личностном росте Сони Карри склонна к некоторому… как это сказать? — как в те времена клеймили, к мещанству. В частности она не понимает того, зачем Ахим работает и по выходным (в выходные надо отдыхать). Он учитель географии и, по ходу, классный руководитель 6го Б. А дела в классе идут не совсем замечательно. Есть отстающие. Есть один воришка — Мартин из проблемной семьи, кандидат в детский дом.

А Карри театралка. И подбивает друга на разные поездки. Один раз Ахим даже допустил прогул из-за неё.

В Берлине наши путешественники подходят к каким-то воротам, за которыми виднеется некое здание унылое. Только благодаря картинке да Википедии догадался, что ворота были Бранденбургские, а здание — Рейхстаг. Оказывается, он находился в Западном Берлине. И хотя депутаты западногерманского бундестага собирались там иногда что-то якобы порешать, здание долго пребывало в плачевном состоянии.

Месяца два спустя после Рождества и знакомства с матерью Карри Ахим неожиданно едет в Москву. Старшие товарищи порадели — включили в группу туристов.

Поездке в Москву уделено довольно много места и внимания. Если поначалу манера автора сразу напомнила мне советскую молодёжную прозу 60х — начала 70х (ну, насколько я её себе представляю), то в этой части повести как будто проявилось что-то от Германа Броха, от “Смерти Вергилия”. Уж не знаю, прав я или нет. Брох в своём романе подробно описывает физические и метафизические процессы. Ну, вот и Лирман при описании железнодорожной поездки (кстати, состав тянул паровоз; встречные тепловозы появились только на территории СССР) заговорил про силовые линии, магнитные поля, полюса и т.д. …

И Москву затем описывал тоже с какой-то экзальтацией. Много разной квазифилософской риторики, про диалектику и т. п.

Встреча с Соней всё же состоялась, но какого-то радикального перелома в жизни героя я, если честно, не увидел.

Вообще авторская манера Лирмана довольно далека от классической. Описания уклончивы, обрывчивы, зачастую даны во втором лице единственного числа — форме диалога повествователя с героем. Умеренное экспериментирование в общем. А в результате, какой он этот Кренцин — понять трудновато. (Хотя один раз показано, как он технично сдал коллегу учителя математики на педсовете — накануне Рождества добряк вместо изучения материала начал читать шестиклассникам рождественскую сказку — шалопаи потом проговорились на уроке географии). Изменился ли наш географ к финалу? Пафоса и газетной очерковости много, ясности же маловато.

Подумал, что не случайно добился такого признания у читателей Генрих Белль, причём по обе стороны границы. Да и в ГДР были писатели покрепче, чем Лирман. А сходство с советской молодёжной прозой — в свете того, как описана Москва — кажется неслучайным. Помнится, лет десять назад читал книжицу другого гедеэровского автора — больше про конец войны и плен, впрочем, — так тот товарищ открыто сравнивал одного своего персонажа эсэсовца с Половцевым из “Поднятой целины”. Так что…

Кроме всего прочего забавные картинки в книжке. Художник Карл-Георг Хирш.

Из трудных первых лет после Первой Мировой или Великой войны писатель пытался заглянуть во вторую половину века, в годы пятидесятые. Завязка романа сенсационная: в американской тюрьме Синг-Синг непостижимо-таинственным образом срывается казнь — электрокуцион, электрокьюшн — опасного преступника. Оборудование, что обеспечивает ток в электрическом стуле, загадочным образом отказывает в работе. Более того, избежавшему казни узнику удаётся бежать — в побеге ему способствуют двое, среди них один темнокожий — индус. Практически в это же время происходит похищение сверхсекретного скоростного воздушного судна (Flugschiff) Rapid Flyer — надежды Соединённых Штатов на радикальное господство в воздухе в грядущей войне. Америкой уже два десятилетия правит президент-диктатор Сайрес Стонард. Ведомая его железной рукой, страна уступила в первой войне с Японией, затем одержала верх над островной державой во второй войне. Ныне же резко обострились отношения с Британской Империей. Между двумя крупнейшими англоязычными странами вот-вот готова вспыхнуть война мирового масштаба...

Вот в такой обстановке появляется на горизонте третья сила — Власть Трёх. Не буду скрывать, главных фигурантов инцидента в тюрьме Синг-Синг. Это три друга — индус Сома Атма, швед Эрик Трувор и немец Зильвестер Бурсфельд.

А главным их противником становится порученец Стонарда, правая рука его, некто доктор Глоссин — врач, гипнотизёр и редкий интриган. Много лет назад в Месопотамии он сдал британским спецслужбам своего друга немецкого инженера Герхарда Бурсфельда. Тот оказался на пороге величайшего открытия — как управлять энергией, растворённой в пространстве, — собирать её и высвобождать в заданной точке. Британцам не удалось выведать секрет изобретения. Однако спустя годы сын изобретателя довершил начатое отцом. В распоряжении трёх друзей уже находится излучатель (Strahler), пока ещё малой мощности, но создание более могучего не за горами...

Напомнило русские фантастические романы того же времени — в первую голову, "Гиперболоид" Алексея Толстого, некоторые сочинения Александра Беляева тоже. Однако у немца Доминика всё как-то тяжеловеснее. Довольно много внимания уделено политическим делам — в США и Британии, но не только. Любопытно, что на встрече премьер-министров трёх континентальных держав Россию представляет балтийский барон фон Фукс. Россия к тому времени "очистила себя от большевизма". Стала союзником Германии — сообща они расчленили Польшу.

Техника будущего описана Домиником скуповато. Воздушные суда приводятся в движение турбинами, разгоняются примерно до тысячи км в час, поднимаются километров на тридцать над землёй, но внешне больше напоминают дирижабли, чем аэропланы. Во всяком случае, никаких упоминаний крыльев нет. Впрочем, о баллонах с лёгким газом тоже ничего не сказано.

Кроме того, во всю используются гибриды летающих кораблей — подводных лодок.

Но телевидения ещё нет.

Зато между доктором Глоссином и Сомой Атмой не раз происходят "битвы экстрасенсов". На самом деле не экстрасенсов, конечно, а адептов оккультных практик.

Что касается таинственного и могучего излучателя, действие его не сводится к одному лишь разрушению. С его помощью можно, например, создать магнитные поля, причем настолько сильные, что они увлекут целый боевой флот в нужном направлении — точно горстку бумажных корабликом. Или эскадру воздушных судов можно так же потащить куда-нибудь на скалы. Но доступны и более тонкие применения излучателя. Направив маломощный луч на нужную точку и получив его отражение, можно увидеть это место на экране. Можно передать опять-таки маломощные электромагнитные колебания звуковой частоты на удалённый приёмник — и осуществить передачу речи, одностороннюю...

Сказано, что изобретение Бурсфельда сильно обогнало науку самых развитых стран. Но показательно, что именно немецкий профессор Рапс ближе всех подошел к разгадке феномена, давшего Троим их пресловутую Власть.

Впрочем, необходимо отметить, что Ханс Доминик всё же не был фанатиком вроде будущих нацистов. В романе он как раз предупреждает, что безграничная власть в руках одного человека может снести ему башню и под благими лозунгами толкнуть к целям вовсе не благим... И мораль романа, возможно, в словах Линнея: природа не делает скачков. Иначе, какая бы мощь ни оказывалась в руках человека, одним махом ему мир не переделать.