Ещё одно стихотворение Ивана Сурикова, которое с некоторыми изменениями стало народной песней. Все её поют, и никто не помнит, кто её написал. Имя автора я теперь не забуду, а вот слова буду петь народные, какие к сердцу прикипели.

Ведь я совершенно не помню этого стихотворения, но откуда-то в памяти хранятся строки: «И палач в рубахе красной высоко поднял топор». Значит, читал или слышал от кого-то из близких.. Почему же не помню?

Очень немногие знают это стихотворение целиком, но строки: «Вот моя деревня, вот мой дом родной» — знают все без исключения. Это те слова, из которых исходит народная поэзия.

До чего же симпатичная скотина этот Порфирий Петрович! Он и взяток не берёт, а только то, что само в карман просится, и не ворует, а так, прибирает, что плохо лежит. Компромат на окружающих, конечно, собирает, так ведь это для исправления нравов и не более того. Читаешь, и дрожь берёт, до чего же хорош Порфирий Петрович.

Ухохотался, читая, как конница на рысях идёт через лесную чащу. Кстати, сделать засеки мудрый князь не додумался. Вообще, рассказ занимает четыре страницы, а одно перечисление ляпов и ошибок потребует вдвое больше места. Так что, не стоит тратить время, выставить рассказу двойку и забыть.

Так можно слышать следующее слово прежде чем замолкнет слово предыдущее. Гул клоколов это не просто звук, это голос истории.

Для ревности не нужна даже любовь. Это чувство возникает из ниоткуда, пенится волной, удушая душу и также беспричинно исчезает. И также, посвящённое ей стихотворение, нарастает и падает.

Что-то не смешно, да и не серьёзно тоже. Хороша первая фраза, когда чёрт продышал дырочку в замёрзшем окне, и замечательна кошка, объявляющая, что она снимает с себе всю ответственность за происходящее. Оно и правильно, кошка-то видит чертей и понимает, что происходит. А в остальном текст рассказа тонет во всякого рода междометиях. Представляю, как веселился автор, выписывая все эти «блям-блям», а вот читателю не слишком весело.

Жестокая сказка, как и многие народные сказки. Но вот, что интересно: хлеб-соль упоминаются в сказке в женском роде: «старая хлеб-соль». То есть, соль в устах сказочника важнее хлеба.

Странный какой жанр, наполовину рассказ, наполовину стихотворение, примерно, как «Усатый-полосатый» Самуила Маршака. А ведь подобные вещи есть и у Барто, и у Михалкова. Должно быть, время было такое, становление детской литературы.

Читал и перечитывал в далёком детстве, но подумать не мог, что повесть написана в 1943 году в разгар той самой страшной войны. И никогда не забудется, как городская девочка с криком «Мама!» бежит к своей новой, деревенской маме.

Ещё прежде, чем была дочитана первая строчка, я знал, не только, кто такая Ника, но проник в суть размышлкний автора, которые Нике чужды. Ничего нового сверх первой строчки здесь нет, а ведь в рассказе полторы дюжины страниц. Безбожно много, Изнылся, пока дочитал. Хотя к языку ни малейших претензий.

В своё время я прочёл несколько очерков, посвящённых плаванию Кон-Тики через Тихий океан, и полагал, что меня тут ничем не удивишь. И вот, не знаю зачем, взялся за первоисточник, книгу Тура Хейердала. В результате забросил все дела и три дня, не отрываясь, читал тоненькую книжку, на которую, казалось бы, и одного дня достаточно. В ушах у меня шумят волны, скрипят снасти; тоненькая книжка не отпускает.

Господа, читайте первоисточники, пересказ никогда не даст всей полноты ощущений!

Редкостно тупой воробей. Да и собака не лучше. «Мы, говорит, лису проучим». Пришла и по праву сильного отняла урожай. С воробьём, правда, поделилась. Чем-то мне эта сказка не нравится.

Какая-то пустая сказка. Ничем три брата друг от друга не отличаются, просто двух братьев ламия проглотила, а на третьем подавилась. И что? Мораль-то какая? Надо было трём братьям вместе идти ламию бить.

В таком вопросе лучше тысячу раз перебдеть, нежели недобдеть, поэтому Боткин абсолютно прав, а околомедицинские теоретики неправы, даже когда случайно сказали правду. Что касается «Миниатюр» Пикуля, то они лепятся по одному рецепту: берётся околомедицинская книжонка, давно и заслуженно забытая, отряхивается пыль с ушей и выдаётся за собственное истолрическое изыскание. Сейчас трудно судить, кто был прав в том споре, но санитарная служба не зря запрещает разрывать чумные скотомогильники. Так что оставьте Сергея Петровича Боткина в покое.

Странно, говоря о Фредерике Брауне Утверждать, что рассказ слишком затянут. Но увы, так оно и есть. Подсократить бы раза в два... Сколько раз Браун повторяет, сколько энергии ушло на создание купола? И так во всём. У Савченко («Пробуждение профессора Берна») гораздо лучше.

Замечательный рассказ. Кстати, всё, что уважаемый Jaroslav25, полагает недостатками рассказа, я считаю его достоинствами. Микрорассказ может быть поучительным анекдотом, но может и не быть, причём второй случай гораздо интересненй. А уж когда микрорассказ оставляет возможность двоякого толкования, это вовсе высший класс. В этом плане никто не может конкурировать с Фредериком Брауном. Виват!

Утёнка все встречают по одёжке. Гадкого гонят и шпыняют на все лады. А стоило ему перелинять, окружающие принялись им неумеренно восхищаться. Та же самая встреча по одёжке, а по сути ничего не изменилось. Недаром лебеди среди всех домашних птиц самые агрессивные, и мало для кого встреча с лебедем обойдётся без злобных и очень болезненных щипков.

Конечно, Эдгарсон не бизнесмен., а всего лишь хапуга. Настоящий бизнесмен обязан был просчитать всё и принять во внимание любые изменения. Сбросить всё, кроме минимума, который позволил бы начать новый десятилетний цикл. И быстренько сделать ноги от жёнушки с пистолетом.

Но зато, как хороша концовка рассказа! Чётко проглядывается, как Эдгарсон остаётся на новой планете, навечно прикованным к золотой тачке, в которой ему предстоит возить какой-нибудь навоз..

Ведь несостоявшийся бизнесмен опять не просчитпет концовку очередной аферы.

Что-то все герои этого рассказа — неврастеники. И вообще, с чего это нового члена экипажа внедряют в команду за пять минут до старта? Это прямой путь угробить экспедицию.

Сколько было рассказов о невозможности контакта, но только здесь ситуация как есть безнадёжная, доведённая до логического конца. Отлично!

Строго говоря, профессор Карнер абсолютно прав. Не следует при описании чего либо использовать избитые штампы, вне зависимости от того, пишете вы фантастику или сугубо реалистическое произведение.

Всё-таки Шекли в первую очередь — американец. Три четверти рассказа посвящены деньгам, которые вдруг стали не нужны, но которые никто не догадался сжечь. Под конец становится просто скучно, чего я от Шекли никак не ожидал. И, конечно, всеобщая бойня под конец — вовсе неубедительна. Жаль...

Ах, какая прелесть, как приятно с высоты прошедших столетий взирать на отгремевшие битвы и утверждать, что и граф неправ, и нигилисты нечисты. А если вдуматься (кому есть чем думать), то увидим, что и сами мы подобны тому индюку, что спесиво булдыкает, получив метлой под гузку.

Что касается остального текста, то видим, что автор внимательно изучал земские отчёты конца XIX века.

Рассказ понравился. Читал и думал, как выкрутится автор из придуманной ситуации. А он, надо же, выкрутился. Как — не скажу, сами читайте, рассказ хороший, время потратите не зря.

Хороший рассказ. неприятие вызывает лишь одно: почему старые ели столь болтливы. В еловом лесу даже при практически полном безветрии слышен волнами налетающий шум. Но это никак не повторы сказанного, а скорей вопросы и ответы на них. Попробуйте посидите в старом ельнике, вы услышите этот разговор, тягучий, порой мрачный, но не будет в нём болтовни и повторов, лесу слишком многое надо сказать, а вечность слишком коротка.

Шпион-невилимка так явно оставляет следы своей деятельности, что было трудно его не поймать. А вообще повесть скучна и неинтересна. В 1971 году еле прочёл, борясь со скукой. Сейчас взялся освежить в памяти и бросил недоосвежив.

Как это, автор берётся судить, о чём думает младенец Христос. Всегда считал, что мысли госпдни неисповедимы. А вот так, запросто... Не верю.

Ни разу в стихотворении не упомянуто слово «лень». Как не повернись, герой стихотворения товарищ весьма деятельный, отнюдь не ленивый. Жаль, слово «прокрастинация в 1857 году ещё не было придумано. А само явление, как видим, вполне себе существовало, и Алексей Константинович блестяще его описал.

Хеллобобизм в чистом виде. Наивные представления малограмотного представителя советской эпохи о жуткой жизни в Америке. Единственное, чем занимается герой рассказа — пьёт виски. А уж стомегатонные гипербомбы, летающие там и тут, это конец всему. Тройка рассказу выставлена исключительно из уважения к дате написания. Хотя, помнится, в конце шестидесятых рассказ я не сумел дочитать.

а) Очень скучно

б) Очень длинно, отчего становится ещё скучнее.

Читатель, хорошо ориентирующийся в советской фантастике 60-х -- 70-х годов, может развлечь себя, угадывая, кого именно оплёвывает В.Фирсов в том или ином абзаце. Я надеялся, что хотя бы раз автор критически упомянет себя самого. Не дождался.

О чём стихотворение? А ни о чём. Просто описание первого снега. Хорошее описание.

Вот с таких стихов и пошло на Руси отношение к осуждённым, как к несчастненьким. А ведь там больше половины — убийцы. А сколько воров да разбойников. Безвинно осуждённых едва горстка наберётся. Но мелкозвон всех уравнивает.

Какой же он неведомый спутник? Встреча с самим собой и мгноовенное прозрение: «её ты не любишь, а любишь себя». Но до чего же быстро эта минута прошла...

Стихотворение было бы совсем скучное, если бы не игра с ударениями, которую предлагает нам автор.

Читая первую строчку ещё можно сомневаться, что Алексей Толстой подражает Вольфгангу Гёте, но как только видишь призыв «Туда, туда... — сомнений не остаётся. Вот только Гёте воспевает Италию, а Толстой теми же строками воспевает Малороссию.

В самом деле, многие ли из 147 человек, оценивших это стихотворение или, если угодно, небольшую поэму, читали её полностью? А ведь сейчас она читается совсем иными глазами, нежели в середине позапрошлого века. Переславская Рада, лозунг «Наша кровь едина». И что уж там «немцам не по сердцу» сегодня трудно разобрать, но стихи живы и звучат по новому.

Одно из первых стихотворений А.К.Толстого, казалось бы, вполне проходное. Но вдруг обнаруживается простой и естественный переход от мыслей журчащего ручья, к размышлениям человека. И гениальная фраза: «Я люблю тот ручей, я люблю ту страну»... Такое проходным быть не может.

Безыскусная сказка, замечательная тем, что в ней совершенно нет злодеев. Даже жадный король и его сварливая жена не пытаются отнять у детей их чудесный дар, а всего лишь приезжают в северный край, чтобы посреди вечной зимы полюбоваться солнцем и свежими цветами. И, конечно, две сосны, трёхсотлетние царицы леса. В каждом заповедном лесу есть такие. Когда я читал сказку Топелиуса, я поминутно вспоминал бабушку-ёлку, что растёт в моём новгородском лесу. Чтобы понять, о чём она говорит, достаточно прижаться лбом к её необъятному стволу.

Пустой рассказик, какого не ждёшь от Куприна. Удивительно, что мертвец вообще ответил на прочитанную ему телеграмму. Я надеялся, что ответ будет другим.

Скучный пересказ известнейшей притчи. От себя автор привёл лишь одну фразу: «Не умирай раньше смерти», за что ему накинут лишний балл.

Перед нами никоим образом не рассказ, а скорее очерк. Написан он прекрасным языком, отличающим Константина Георгиевича Паустовского, но напрочь лишён сюжета, необходимого для рассказа. К тому же, к очерку оказаны искусственно приписаны отрывки воспоминаний о пребывании автора за границей во Форанции на мельнице Альфонса Доде и на Коросике, родине Наполеона. Зачем эти вставки — непонятно, разве что для того, чтобы сказать, мол, у нас круче. Не знаю, мне кажется, текст недостоин автора.

Хороший рассказ, который читается без неприятия. Единственное, на что хотелось бы возразить, это раса, представители которой содержат в своих организмах D-аминокислоты. Ни в каких условиях эти вещества не могут спонтанно синтезироваться и давать живые организмы. Это получается слишком глубокая перестройка ещё на коацерватном уровне. Хотя, полагаю, 99% читателей эту ошибку не заметят.

Я наверное чего-то не понимаю. Вернее, я наверняка не понимаю экономики воровского общества, в котором происходит действие рассказа. Кого и чего ради бьют? Нет в рассказе ни справедливости, ни её антагониста. Язык, как и прежде бабелевски прекрасен, но что нам рассказывают этим языком?

Текст песенки заметно отличается от текста стихотворения. интересно, кто внёс исправления: сама Агния Барто или кто-то её редактировал? Но и тот, и другой варианты хороши. «Вы ко мне прикреплены, уважать меня должны...»

Читал и радовался. Не часто это бывает, когда книга доставляет столько удовольствия. Жаль, что я не прочёл её раньше, хорошо, что прочёл именно сейчас, когда сам живу в самых диких местах Новгородчины. Зверей и птиц вокруг предостаточно И тут возникает единственное недоумение: слишком уж легко Дарелл и его помощники голыми руками ловят это самое зверьё. Я понимаю, поймать ёжика или гадюку, хотя встретив их на воле, я любуюсь ими и не трогаю. Но поймать голыми руками хорька или лисицу, не говоря уже о кабане или медведе? Впрочем, я и не пытаюсь никого ловить, хотя книгу прочёл с востооргом.

Это ни в коей мере не рассказ, а просто информация, которую следует донести до младших школьников. Вот только донесена эта информация чудовищным языком, какой и в газете-то читать не станешь.

О Жукове рассказывают, что во время боёв на Халкин-Голе, вот за такое же опоздание командир одного из полков был отправлен Жуковым под расстрел. И уж во всяком случае, именными часами награждать за опоздание Жуков не стал бы. Так что перед нами типичный анекдот.