| автор |
сообщение |
Kail Itorr 
гранд-мастер
 
|
 4 января 2023 г. 19:56 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Пара мелких, и пожалуй, хватит. На сегодня.
===
The Peasant on the Euphrates
He saw old Sumer reel before the hoofs
Of Sargon; and the Babylonian roofs
Go up in flames to quench the Mede's hot ire;
He knew the Persian's and the Greek's desire;
He saw red kingdoms born and pass away,
Like douds upon a dreamy summer day.
Patient, he toils along the changing years,
Captive, he hardly know to what lord's spears.
Roman or Arab, Turk, or Briton — all,
All one to him, the evelasting thrall.
Соль земли Двуречья
Он видел, как древний Шумер растоптали копыта Саргона;
Как буйная ярость мидян сокрушила врата Вавилона;
Как персы железной волной затопили окрестные царства;
Как греки империю их одолели мечом и коварством.
Десятки великих держав на глазах у него возвышались,
А после в богами назначенный срок на куски распадались.
Смиренно он землю мотыжил, будь тощие ль, тучные ль годы -
А в плен попадая, не знал, зачем люди жаждут свободы.
Ромеи, арабы, османы, британцы... Да в имени ль дело?
Они одинаковы все для мотыги раба-земледела.
===
The Phantoms Gather
Up over the cromlech and down the rath,
Treading a dim forgotten path,
Past the ancient, vague monolith,
Out of the past of tale and myth,
Where the bat wheels silent 'round walls of might
The phantoms gather from out the night.
Слет призраков
От кромлеха вдоль полого холма
Тропою, что видна лишь в мире сна,
Где в землю врыт могучий монолит,
Где с явью миф незримо говорит,
Где тис, и терн, и мертвая вода -
В ночи слетятся призраки сюда...
|
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
4 января 2023 г. 21:16 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Пытался отложить на завтра, не получилось Ж)))
В общем, тут в оригинале опять странная форма — рифмы нет, а ритм вроде и есть, но по каждой строчке отдельно. Я такого, как уже было сказано, не понимаю и не признаю, поэтому в переводе стих более конвенционной формы.
===
Adventure
Adventure, I have followed your beck
Through all the ages, I have sought no other lover.
I have followed o'er land and sea,
dim vale and mystic moon mountains.
I have heard Pan's pipes amid moon-dappled woodlands
and have seen the satyrs frolicking with nymphs upon
The fragrant swards, while the night-breezes
murmured among the leaves.
I have watched your lateened feluccas
a-leap upon turquoise seas of morn,
And I have stood upon your snow-browed peaks
and seen the lavender slopes of your brooding mountains
Stretching away to the amethyst sky-line.
I have heard the berg song of your Arctic floes
and have watched
Your Northern Lights flaring
in god-like grandeur from the Pole.
I have sailed your seas. And I have seen the boundless desert sands,
all purple in the sunset, spread to
The brooding horizons. I have trod your nameless jungles,
dared your turbid rivers;
Harked to the shadowy jungle, where it brooded,
bestial chin on midnight hand, like a sullen giant of darkness.
And I've seen your nameless mountains rise from the sea
of tangled forest, and stand like sightless somber gods
Against the twilight. Adventure, I desire no other lover.
I have followed your ways about the world and yet again.
All the ages that have clanged to your stride,
have known my step.
My feet are dusty with the musk of antiquity,
my hands clutch the stars from their sockets.
Adventure, you are wondrous with mystic beauty.
Your tresses snare the stars and you are dusky-breasted
As Egyptian dawns. Your eyes are soft twin planets
of mystic allure, speaking of all the wonders of all the eons.
Your voice is as soft, as melodious as the harp of Arion and there
runs in haunting refrain a thousand minor notes.
The song of Circe is there, the whisper of the dawn-winds.
Дорога странствий
Дорога странствий, ты — моя, моя навеки,
Любви желанней в мире нет для человека.
Я сушу истоптал и волны резал моря,
Вдыхал туман долин и резкий ветер горный.
А в роще лунной слышал плач свирели Пана,
Сатиров видел средь древесных великанов
И нимф нагих — они с листвой в ночи сливались,
И взгляд их шалый тут же прогонял усталость.
Я видел, как фелюги с парусом латинским
Рассвет встречают на волнах лазурно-чистых.
Я лазил в горы на границу шапок снежных,
Чтоб на лугу нарвать цветов лилово-нежных,
Чтоб облаками любоваться — сверху вниз,
Где неба синь перетекает в аметист.
И видел реки льда в арктических я странах
И буйный фейерверк полярного сиянья.
Я бороздил моря и знойные пустыни,
В которых миражи встают живой картиной,
В которых горизонт окрашен аксамитом.
По джунглям я бродил, глухим и позабытым,
Где в реках не вода, а тень из скал сочится -
И горе тем, кто все ж посмеет там напиться.
Где над тайги растет зеленым океаном
Безвестный монолит, угрюмо-первозданный...
Дорога странствий, ты моя, навек моя:
И в мире есть лишь я и ты, лишь ты и я.
Я обошел весь мир и все века былые,
Преданья изучил — и добрые, и злые, -
Оставив пыльный след в пустующих могилах,
Я самоцветы звезд из гнезд небесных вынул.
Дорога странствий, ты — таинственное чудо,
Твой любопытный взгляд вовек я не забуду,
Египетской зарей на гранях пирамиды
Встает твой гордый лик, сиянием облитый.
И мудрость прошлых дней, и сила дней грядущих
В речах звучат твоих — готов их вечно слушать!
А голос твой — как песнь, как нежный зов Цирцеи,
Которой ни к чему чужие Одиссеи...
|
|
|
Vlad lev
миротворец
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
5 января 2023 г. 18:41 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Эськапизмус!
===
The Road to Yesterday
The dust is deep along the trail,
Yet stars gleam on the way,
It knows no worldly hill nor vale,
The Road to Yesterday.
On phantom steeds, pale-starlight shod,
Shapes of the shadows stray,
And many a dreamer's foot has trod
The Road to Yesterday.
He needs no whip nor spur nor goad
To drive him on his way
Whose feet have learned to walk the road
That runs to Yesterday.
Dim kings ride there and planets blaze
And shadows flit for aye
Where gleams along the Age's haze
The Road to Yesterday.
Дорога во Вчера
В пыли утонут по колено ноги,
И только искры звездного костра
Укажут безымянную дорогу,
Ведущую в ушедшее Вчера.
На призрачных конях там скачут тени,
Космические дуют там ветра,
Но многие мечтатели в виденьях
Дорогой шли в манящее Вчера.
Таким не нужен кнут, не нужен пряник,
Они и сами, как придет пора,
На ту дорогу доброй волей встанут,
Чтобы уйти в прекрасное Вчера.
Цари ушедших дней, парад планетный,
И — росчерком вселенского пера
Ложится между тем и этим светом
Дорога, что уводит во Вчера.
|
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
6 января 2023 г. 01:04 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
По всей вероятности, это — о том самом Торфинне Тодарссоне по прозвищу Карлсефни, Делатель Человеков, который первым из викингов организовал в континентальной Америке постоянное поселение.
===
The Return of the Sea-Farer
Thorfinn, Thorfinn, where have you been?
And whence do you come, in the rain and the night?
The grey ocean surges have swallowed your men
And your dragon-ship sleeps where the wolf-waves roll white.
On your corselet is crusted the salt of the sea,
And the blown spray is frozen to ice in your hair,
Your keen sword is broken, and still hauntingly
Your eyes like a fey-woman's distantly stare.
Were there figures unnamed in the seas of the West,
Were there scale-crusted dragons that shattered your ships?
Were there ocean-fiends riding the dark billows' crest,
Or icy sea-women with death on their lips?
"Bare stretch the seas to the set of the sun
"No mermaid or kraken opposes the keel
"Of the lies of women and priests are they spun,
"To naked winds only the blue billows reel.
"West, ever west like a sea-gull we fled,
"The wind in our sails and the spray in our teeth,
"And the moon or the sun a cold radiance shed
"Through the fathomless fathoms that thundered beneath.
"Then at last rose in wrath the monster we dared,
"The winds' maddened stallions neighed death all around,
"The white fangs of the hounds of the ocean were bared
"And we tossed like a rat in the teeth of the hound.
"Lashed into blindness, we staggered in flight,
"We reeled to the rush of the howling white host,
"And then like a phantom born out of the night,
"Through the fury and madness, I glimpsed a strange coast.
"Eastward and eastward the gale hurled us on,
"And the dragon-ship staggered at each stroke and strain,
"Till she sank like a stone in a frenzy of dawn,
"And the sea cast me forth from her bosom again.
"I am haunted by dreams that are stronger than ghosts,
"They lift me and thrill me with weird second sight,
"Who can rest or be still who has seen nameless coasts,
"Has glimpsed a new world in the storm and the night?"
Возвращение морехода
О, Торфинн, как выбрался ты из подводного края?
Зачем к нам пришел ты в ночи, где бушует ненастье?
Людей твоих верных пучина сгубила седая,
Твой кнорр разметало на части волной океанской.
Соленая хрусткая корка на куртке тюленьей,
Замерзла в твоих волосах злая пена прибоя,
Твой меч утонул; но в очах твоих — пламя и тени,
Как будто в костре, маяком разожженном на взморье.
На запад ты плавал — так что там, за краем заката?
Твой добрый корабль сокрушили гигантские змеи?
А может, иные чудовища в том виноваты,
Иль дева морская, чье сердце зимы холоднее?
"Отсюда до края заката — лишь чистое море,
Морских дев там не было, змеев и кракенов — тоже,
Лишь ветер, и волны, и синь океанских просторов;
Правдивая сага — у лживой учиться не может...
Спешили на запад мы, чайке подобны крылатой,
Широкий наш парус вздувался под ветром попутным,
Под солнцем полдневным казалась вода пенным златом
И чуть серебрилась, коль ночь была ясной и лунной.
А чудище... с ним нас поздней познакомили норны:
Завыли ветра смертоносною волчьею стаей,
И стал океан густо-серым, чужим и холодным,
И бивни валов нас, бессильных, азартно трепали.
Ослепнув во мгле серопенной, мы весел клинками
Врубались в плоть буйного моря в сраженьи неравном.
И вдруг, словно призрак, явился на миг перед нами
Неведомый берег — во тьме был он, чуждый и странный.
А дальше нас буря несла неустанно к востоку,
В борта били волны тяжелым нещадным набатом.
Покуда не хрустнули доски в ночи, волей рока
Корабль затонул, я ж — на скалах очнулся с закатом.
Теперь я и ночью, и днем утопаю в виденьях;
Могу ль оставаться спокоен, могу ль отдыхать я?
Ведь был предо мной новый мир — небывалый, ничейный,
Он ждет, там, за морем, услада моя и проклятье..."
|
|
|
Консул
миродержец
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
9 января 2023 г. 13:36 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
С точностью перевода вышло мда. Ну, уж как вышло.
===
Adventurer
Dusk on the sea; the fading twilight shifts'
The night wind bears the ocean's whisper dim -
Wind, on your bosom many a phantom drifts -
A silver star climbs up the blue world rim.
Wind, make the green leaves dance above me here
And idly swing my silken hammock — so;
Now, on that glimmering molten silver mere
Send the long ripples wavering to and fro.
And let your moon-white tresses touch my face
And let me know your slim-armed, cool embrace
While to my dreamy soul you whisper low.
Dream — aye, I've dreamed since last night left her tower
And now again she comes on star-soled feet.
Welcome, old friend; here in this rose-gemmed bower
I've drowsed away your Sultan's golden heat.
Here in my hammock, Time I've dreamed away
For I have but to stretch a hand out, lo,
I'm treading langurous shores of Yesterday,
Moon-silvered deserts or the star-weird snow;
I float o'er seas where ships are purple shells,
I hear the tinkle of the camel bells
That waft down Cairo's streets when dawn winds blow.
South Seas! I watch when dusky twilight comes
Making vague gods of ancient, sea-set trees.
The world path beckons — loud the mystic drums -
Here at my hand the magic golden keys
That fit the doors of Romance, Wonder, strange
Dim gossamer adventures; seas and stars.
Why, I have roamed the far Moon Mountain range
When sunset minted gold in shimmering bars.
All eager eyed I've sailed from ports of Spain
And watched the flashing topaz of the Main
When dawn was flinging witch fire on the spars.
I am content in dreams to roam my fill
The vagrant, drifting sport of wind and tide,
Slave of the greater freedom, venture's thrill;
Here every magic ship on which I ride.
Gold, green, blue, red, a priceless treasure trove,
More wealth than ever pirate dared to dream.
My hammock swings — about the world I rove.
The sunset's dusk, the dawning's glide and gleam,
Moon-dappled leaves are murmuring in the wind
Which whispers tales. Lo, Tyre is just behind,
Through seas of dawn I sail, Romance abeam.
Странник
Закат над морем; небо накрывает тканью звездной.
В ночных ветрах звучит манящий шепот океана, -
О, сколько призраков поймал за многие эоны
В безвременья ловушки он, могучий и бескрайний!
Пусть ветром тихо шелестят олив зеленых листья,
Пусть шелковый гамак со мной раскачивает нежно,
Пусть море в зареве луны волшебно серебрится
И зыбью волн зашелестит — напевно, безмятежно.
И да обнимет сладко ночь меня на зыбком ложе,
Бесплотный поцелуй даря моей усталой коже,
И я уйду тропою сна в видений мир безбрежный.
Сны — да, я видел их, вчера, во тьме перед рассветом,
И снова ночь ко мне пришла межзвездною дорогой:
Подруга, полежи со мной на ложе зыбком этом,
Пускай немного отдохнут натруженные ноги.
Прохладу знаешь ты небес и жар палящий ада,
Я ж сотни сотен раз бродил страною сновидений:
Здесь сотни сотен мест, душе дарующих отраду,
Я помогу тебе уйти в недолгое забвенье.
Узри ж: багряный зной пустынь, лиловый бархат моря,
Верблюдов пыльный караван вступает в сонный город,
Где с башен пять раз в день звучит пронзительное пенье...
О, южные моря! Закат здесь вязкий и тягучий,
Здесь в сумерках — былых богов мелькают очертанья;
Здесь мир — как потайная дверь, и у меня есть ключик,
Дверь, за которой — чудеса, романтика, скитанья.
В Горах Луны в закатный час червонным льется златом
Ручей, дарующий исток божественному Нилу.
А небо Мэйна пред зарей — узорный щит булатный,
А океана гладь — как самоцветные чернила.
И буйство гроз — речитатив небесных барабанов,
И зелень джунглей — душный ад, губительный и странный,
И зной полдневный, тяжкий жар кипящего горнила...
В стране видений знаю я извивы всех течений,
По всем морям мой верный шлюп скитался неустанно;
Страстей своих смиренный раб, не ведая сомнений,
Я ветром вольным облетел все города и страны.
Все волшебство земных краев, бесценные богатства, -
О, ни пират, ни казначей подобных не увидит! -
Гамак, мой парус, вдаль влечет, дорогой вечных странствий,
На запад от закатных зорь и входа в дом Аида.
Там шепчут листья под луной, рассказывая сказки,
Там ветер, и морская соль, и тайны тирской краски, -
Туда, заре навстречу, я плыву — встречай, Киприда!..
|
|
|
Vlad lev
миротворец
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
9 января 2023 г. 19:19 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Ни-ни, я ж не флагеллянт какой.
===
Shadow Thing
There was a thing of the shadow world,
Shadow conceived and shadow born.
Who roamed through the night on silent feet
And shunned the light of the lifting morn.
A friend of the dim and nether world,
And the sons of man were his grisly feast,
Until one night in the forest haunts,
This thing of the shadows met a priest.
Who by the might of the Light Above
Walked all unscathed through the fiend-dimmed vales.
Who saw the Way with unclouded gaze,
And followed the lure of the dim out-trails
Lifting souls from the marsh and mire,
Freeing the slave, defying the king,
And bold in battle and unafraid
He faced and conquered the shadow thing.
Conquered it, aye, but held his hand;
Spake to the thing as it were a man,
Strongly wrought with its shadow mind,
Until a strange, new change began.
As the desert serpent flings its skin,
And the buffalo shakes from its hide the mire,
The thing strove strong to change its shape
And its half-soul grew with a magic fire.
And the good priest strove with the Powers Above
To lift its soul from the foul to the good,
And at last prevailed, but first it must go
And for years wage war with the Devil's brood.
Тенью рожденная
Тень, что явилась из мира теней,
Тенью зачатая, тенью рожденная,
Тьмой полуночной блуждала она,
Радость зари затеняя, безмолвная.
Домом служил первозданный ей мрак,
Пищею — разум сынов человеческих,
Но на тропинке однажды лесной
Старец ей встретился с посохом жреческим.
Силою Высших сполна наделен,
Демонов бездны крушил он бестрепетно,
Видел Пути он и ведал Закон,
Следуя скрытых от прочих отметинам.
Души он к свету из тьмы возносил,
Волю свою вершил, не королевскую -
В битве сомнений и страха не знал,
И победил ее, тень бестелесную.
Он победил — но не стал добивать,
Заговорив с нею, с тенью бездумною,
Сумрак инстинктов словами сковав -
И началось измененье безумное.
Сбросила старую кожу змея,
Буйвол со шкуры стряхнул грязь болотную -
Тень обрела новый, пламенный лик,
Душу в горниле отлив самородную.
С Высшими долго беседовал жрец,
Чтобы отспорить новообращенную -
И победил, и теперь вместе с ним
В битву идет она, огнерожденная...
|
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
9 января 2023 г. 23:45 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Ышшо одна тень, которая так и не узнает своего места (вот все время хочу эту строчку вставить, а не лезет).
===
Shadows
Grey ghost, dim ghost,
Moon and shadow spawn,
Strange are the far flung
Ways you have gone —
Wailing through the starlight
Fleeing at the dawn.
Grey ghost, dim ghost,
(Moon upon the hill,
Slender fingers rapping
At my window sill.) —
Eyes that haunt the shadows
Feet that shun the light —
Grey ghost, dim ghost
Where do you walk tonight?
Призрак серый и туманный
Призрак серый и туманный,
Порожденье лунной тени,
Странными путями бродишь
Ты, немое привиденье -
К звездам ночью воспаряешь,
На рассвете ж пропадаешь.
Призрак серый и туманный -
Над горой луна восходит,
Дребезжит стекло в окошке
В ритме призрачных мелодий.
Взор пронзительный из тени,
Сны цветные рвущий в клочья -
Призрак серый и туманный,
Где ты бродишь нынче ночью?
|
|
|
Vlad lev
миротворец
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
14 января 2023 г. 02:05 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Мда. Не могу сказать, что стихотворение у автора из лучших, хотя вся обычная тематика на месте. Сильно много и в общем-то об одном и том же.
Ну опять-таки для коллекции хай будет...
===
Shadows of Dreams
Men sing of poets who leave their sheets
For the sighing dew to cool their brain
But I have tramped through the silent streets
Through tides of the midnight rain.
What was it drew me from my room
Into the rain and the night,
To the empty echoed pavements
And the street lamp's guttering light?
Rather the night breeze in my face
And the night rain in my hair,
Than the cold of a phantom ridden place
And the Thing that waited there.
Had I turned again to the bed where one
Slept careless in the gloom —
But I saw the empty windows frown
And the gliding shadows bore me down
And I fled from the sleeping room.
Out in the night, the whispering night,
And the sons of men a-bed,
What were the Shapes that met my sight
Surging close to the dimming light
That turned the rain a ghostly white,
The lamps that glimmered red.
The Life I knew seemed strange and far,
I tramped alone on lonely streets;
The slanting mist drowned every star.
And echoing my footfall beats
I heard the tramp of the dead.
The men that lived, the men that loved,
On either side and close behind
The hard paved walks gave back their tread,
Their whispers rode the sighing wind.
Oh, fingers steel, oh, fingers steel
That rend the brain and heart,
Perdition born, they do not scorn
In Hell your icy art.
Oh men that deep lie locked in sleep
Nor dream of such abyss,
Awake, awake and see me break
The sword of Lilith's kiss.
The roof above, the bed below,
Your slumbering mate a-side
Oh, happy fools, what do you know
Of this inhuman tide?
Oh sleep ye sound, your windows frowned,
In orthodoxy wrath
At one who lost on nameless roads
Beats out his own long path.
Aye, sleep ye fools of rote and rules —
Brains break, through naught ye deem,
And torch and steel may make ye feel
The things whereof I dream.
I tramped along the silent streets
Through rain that fell in slanting sheets.
Tall spires arose,
The college spires
Old sworn foes
Of soul born fires,
Of soul born fires and fire born souls,
Grey swamps and mires mark their goals.
Beneath those trees
Years dust and gone
Men sat on knees
Of Life's new dawn,
Oh, men whose name are rusty.
And men unborn shall greet the morn
When Time has shorn my soul with scorn
And my very bones are dusty.
I saw the dreary street lamp gleam
Through branches of the waving trees
The gutter was a coiling stream
But curious whispers lade the breeze.
I raised on high my iron fists
And cursed the time worn sight.
My laughter broke the sighing mists
And rattled down the night.
And still the spires brooded high
Like Titans in the grey old sky.
Oh men that sleep, oh men that sleep,
Come out and dance with me.
I'll show you deeper depths of Hells
You ever dreamed could be.
I did not flee as men have fled
To seek a refuge vain.
I bared my breast to the night's unrest
And the whip of the flying rain.
The rain was in my dank hair
And in my face the mist
The breath of night was on my lips
That Bast of Egypt kissed.
Oh men that sleep, oh men that sleep,
I hear your restless sigh
And now the red of early dawn
Makes pale the eastern sky.
Back, shadows, back into the night,
Morn's goblet brimming full;
Back to the corners of the world
And the dark nooks in my skull.
Oh men that sleep, awake, awake.
The skyline glimmers white.
And I must seek again the road
That leads to life and light.
Тени сновидений
Говорят, у поэтов обычай бывал:
Предрассветной росою платок напитать -
И на лоб, чтоб горячечный мозг остывал;
Я ж — в ночи под дождем отправляюсь гулять.
Что же гонит наружу из комнат меня
В мокрый шорох дождя, в полуночную тьму,
Где в пустующих окнах не видно огня, -
Почему меня тянет туда, не пойму...
Только лучше — в лицо стылый ветер и дождь,
Обезлюдевших улиц туманная хмарь,
Чем промозглая комната, мерзкая ложь
И в углу в полумраке засевшая Тварь.
Как в кровати спокойно я мог отдыхать,
Если рядом она, в полутьме роковой!
Отраженье ее в темных окнах поймать,
Подскочить, пока жив — и наружу бежать,
Пусть других вдохновляет такой вот покой!..
Шепчет ночь, вековечная мудрая мгла:
Пусть забудутся сном человечьи сыны,
Я ж — узнаю о Твари, о той, из угла,
Для чего в дом родной мой она приползла...
Дождь становится мутной стеною стекла,
Фонари тускло рдеют в объятиях тьмы.
Все, что было со мной — стало чуждым, чужим,
Отступило, ушло в невозвратную даль;
Небеса затянуло покровом седым,
И сквозь мглу и тумана немую печаль
Слышу тяжкую поступь я мертвых шагов,
Слышу тех, кто здесь жил, и ходил, и любил,
Позади, впереди — зыбкий строй мертвецов,
Это армии ночи явились на зов,
Кто ж от вечного сна ныне их пробудил?
Ах, пальцы стальные, что хваткой стальной
Рвут разум и сердце на части -
Извечные муки и ад ледяной
Ждут тех, кто своей сдался страсти.
О, спящие в тихих, бестрепетных снах,
Такое вовек вам не снилось -
Восстаньте, проснитесь: на ваших глазах
Из Лилит объятий я вырвусь!
Надежен ваш кров и уютна кровать,
И теплая рядом супруга;
Блаженные, вам никогда не блуждать
В кошмара туманах и вьюгах!
Сопите во снах вы — но там, за окном,
Ведомая праведным гневом,
Мчит призраков стая во мраке ночном
И белая их королева.
Что ж — спите, благое неведенье вам
Покуда защитой послужит,
Покуда извне не придет к вашим снам
Видений моих злая стужа...
Брожу под дождем я в безмолвной ночи,
И чудится в шорохе капель — молчи!
Ажурные башни, скульптуры на крыше -
И жар кровной мести в затылок мне дышит,
В затылок мне дышит
Погибели пламя,
Болотная жижа
Сомкнется над нами.
Болото подернется пылью столетий,
Что прочь унесет новорожденный ветер.
Ах, люди, чье имя затронуто ржою,
Для вас ли поэты творили сонеты,
Пронзив мрак забвения истины светом?
А я, все блуждая порою ночною,
Сквозь грозные ветви, что ветром качает,
Слежу за фонарных огней хороводом -
Мерцающий, тьму он едва раздвигает,
Но зло без него обрело бы свободу.
Бессильно грозя кулаком небосклону,
Неверный свой взор в темноте проклинаю:
В тумане скользят без опаски, привольно
Бесплотные тени — я вижу, я знаю!
Вздымаются башен ажурные пики,
Как древних титанов гранитные лики.
Восстаньте, о спящие — вам покажу я
Такие глубины и бездны геенны,
Где худшие ваши кошмары минуют,
Где вечность мгновениеем кажется бренным.
От страхов своих и чужих я не бегал,
Я грудью встречал их ночами, во мраке,
Где ветра промозглый порыв меня метил,
Где струи дождя смертоносны, как шпаги.
Во мгле и тумане бродил я без цели,
Как кошка, что шастает, где пожелает -
Как кошка-Бубастис, чьим верным уделом
Все сны человечьи давно уже стали...
О, спящие — слышу ваш сон беспокойный,
Тяжелые вздохи, пружин скрип кроватных;
Сегмент горизонта бледнеет восточный,
Зари перламутровой розой объятый.
Трепещет, сияет небесная чаша:
Изыдите, тени, подальше от света,
Скрывайтесь в глухих и нехоженных чащах -
И в черепе гулком бродяги-поэта.
Восстаньте, о, спящие, час наступает,
Луч солнца окрасил края окоема.
Меня ж — ждет дорога, каких не бывает,
Меж тенью Гоморры и светом Содома...
|
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
16 января 2023 г. 02:05 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Дикозападная драма. Читать под музыку Мориконне (впрочем, будем откровенны: музыка лучше).
===
The Sand Hills Crest
Here where the post-oaks crown the ridge, and the dreary sand-drifts lie,
I'll sit in the tangle of chaparral till my enemy passes by —
Till the shotgun speaks beneath my hand to my enemy passing by.
(My grandfather came from Tennessee,
And a fine blue broadcloth coat wore he —
In a ragged, torn shirt I wait
For my enemy passing by.)
The drouth burned up the wheat I sowed, my gaunt scrub-cattle died.
Because the winter pasture failed, and the last branch-water dried.
The young corn withered where it stood in the field on the bare hill-side.
I had one horse to work my land — one horse, and he was lame.
I hid my still in the shinnery where no one ever came.
I hid it deep in the thickets; the corn was from my own bin,
The laws would never have found it, but my neighbor turned me in.
For an old spite I'd clean forgot, my neighbor turned me in.
(When my grandfather was a lad,
A hundred slaves his father had;
He clothed them better than I am clad
They were sleek and fat and prime.
I've been hungry many a time
They fed full, child, man and wife.
I've been hungry most of my life.)
I found a man to go my bond — he knows that I won't run;
I've never been forty miles from home, the drouth starved all my steers.
The sinking sun is shining on the barrel of my gun.
They'd try me in the county court and give me seven years.
Seven years behind the bars because they found my still,
He showed it to the snooping laws, the man I'm going to kill.
Then they'll give me Life or the Chair, according to the judge's will,
Death's not so damned hard to a man that's lived all his life on a post-oak hill.
(When my grandfather first came West
Was never a fence on the prairie's breast.
There was a land to choose, and he chose the best,
But it slipped through his fingers like the rest,
Driving his sons to the sand-hills' crest.)
The post-oaks stand up dull and brown against the tawny sky,
I hate them like I hate the man who'll soon be passing by,
At fifty feet I can not miss, I'm going to watch him die.
Die like the dirty dog he is, where the drifted sand-beds lie.
Проклятые холмы
Здесь схвачены холмы дубовой хваткой, а промеж них — сухие русла рек.
Я жду, укрыт ветвями чапараля, пока проедет мимо человек,
Пока ружье мое ему не скажет: мой недруг, твой земной окончен век.
(Мой дед сюда пришел из Джонсон-Сити,
Носил он синий плащ и мех вапити -
Я ж жду, рубахой рваною прикрытый,
Пока проедет мимо человек.)
Поля мои от засухи сгорели, бескормица прикончила стада:
Зимою на лугах травы негусто, а из колодцев вся ушла вода.
Засохла молодая кукуруза, и зелени на склонах — ни следа.
Чтоб как-то управляться по хозяйству, одну хромую лошадь я сберег.
И виски гнал я в зарослях мимозы, чужак найти бы ход вовек не смог.
Последние зерна запасы в брагу я перевел, оставив там бродить.
Законники тропу бы не сыскали... но мой сосед решил мне отомстить.
За старую, забытую обиду — сосед решил мне подло отомстить.
(У прадеда в рабах под сотню негров
Пахали на плантации усердно,
И все — в одежде справной и пристойной,
А не как я, в лохмотья облаченный.
Я сыт бывал недолго и нечасто,
Они же — не господские пусть яства,
Но два-три раза ели в день безбедно...)
Приятель внес залог — он был уверен, я не сбегу; мне некуда бежать.
Я дольше, чем на день, не отлучался от склона, где отец лежит и мать.
И вот ружейный ствол в лучах заката зловещий источает алый свет:
Три дня, и окружной судья отправит меня в тюрьму. Закон гласит — семь лет.
Меня законопатят за решетку, семь лет за самогонный аппарат,
Но он, предатель, все ищейкам выдал — и я убью того, кто виноват.
За что, конечно, мне сидеть на стуле, вердикт судьи нетрудно угадать -
Но тех, кто вырос в нашем захолустье, навряд ли смертью можно напугать.
(Когда пришел мой дед на запад дивный,
Оград не знали здешние равнины:
Земли — на выбор, забирай, что хочешь.
Дед выбрал добрую — но с состояньем прочим
Все проиграл. Лишь холм сухой остался,
В наследство он сынам его достался...)
Кривые и унылые деревья, под блеклым небом — бурые холмы;
Будь трижды проклят этот край бесплодный, в котором мы с ним были рождены!
Будь проклят тот, кто здесь проедет — впрочем, не промахнусь я с тридцати шагов,
И сдохнет он в пыли, как пес поганый, чужим предавший собственную кровь...
|
|
|
Vlad lev
миротворец
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
17 января 2023 г. 22:24 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Доброе и мирное.
===
The Song of Yar Ali Khan
This is the song of Yar Ali Khan,
As he stands on a mountain peak
And hills below are veiled in snow
And above him the eagles shriek.
"These are the hills and the mountains,
And the forests of Yar Ali Khan,
Every man's hand is against me,
My hand is against every man!
Friends have I of my tribe only,
They follow me against my foe,
My foemen? Why, they are the peoples,
Above and beside and below.
English and Afghan and Russian,
And the swart Punjabi man,
All men are the foes of Yar Ali
Excepting Yar Ali's clan.
But Yar Ali is strong and his sword is long,
And his tribe are men of war
And the fame of Yar has reached afar,
From Sikhland to Candahar."
Песнь Яр Али Хана
Это песнь достославного Яр Али Хана:
На утесе стоял он, исполненный силы,
И снегов покрывало внизу простиралось,
И орлы над его головою парили.
"Эти горы, и снег, и лесные долины -
Это вотчина грозного Яр Али Хана,
Это сердца устои и рода святыни,
Против тысяч за них насмерть биться я встану!
Нет друзей у меня за пределами рода,
Мое племя за мной идет в битву с врагами.
Кто враги мои? Их, уж поверьте, немало,
Сотни тысяч под этими их небесами.
Англичане и русские, турки и персы,
Бедуины, индусы, арабы, афганцы...
Кроме кровной родни — все народы земные,
Все враги Яр Али в этом гибельном танце.
Но могуч Яр Али и клинок его грозен,
На войне он лесного опасней пожара -
И не раз его племя окрасило кровью
И Джайхона исток, и холмы Кандагара."
|
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
18 января 2023 г. 21:21 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Вечно-поэтическое.
===
To An Earth Bound Soul
Villon, Villon, your name is stone
Carved on a windy shore;
But you would sell your fame to Hell
For one bloodstained moidore.
And you would give your soul to live
And rape and starve and strive
And drain the cup, and steal to sup,
As when you were alive.
You'd sell your blood for Paris mud
And wine-stained tavern benches,
And roofs a-leak and brothel reek,
And slattern, bold-eyed wenches.
Villon, Villon, 'twas little known,
That hour fierce and sharp,
That from the rope your hands would grope
To clutch a silver harp.
They little knew, who roared at you,
With red and mocking eyes,
The gallows stair you mounted there
Was steps to Paradise.
But marble skies and canopies
Of golden cloth and silk,
And emerald trees and sapphire seas
Are not for Villon's ilk!
You'd sell your soul to Satan's coal
For Paris den and dive,
To live and roar and rob and whore
As when you were alive.
Для земной души
На ветрах вдохновенья над морем творенья
В камне выбито имя "Вийон";
Но известность и славу свою ты бы продал
За кровавого злата дублон.
Ты бы дьяволу душу пожертвовал, чтобы
Вновь вернуться к привычкам земным:
Воровать и блудить, голодать и скитаться -
Как и делал, когда был живым.
За парижскую грязь ты бы кровь свою продал,
За гнилую скамью в кабаке,
За скрипучие кровли, за бордельные двери
И за шлюху с подолом в руке.
Ах, Вийон, кто бы ведал в лихую годину,
В час последний мучительный твой,
Что, вцепившись в веревку, сожмут твои руки
Тонкий корпус кифары златой.
Кто бы ведал среди упивавшихся казнью,
Окружающих твой эшафот,
Что короткая лесенка в пару ступеней
Прямиком тебя в рай возведет!
Но роскошное убранство кущей небесных,
Нежный шелк, аксамитовый лак,
Изумрудные кроны, сапфирное море,
Для Вийона — ничто и никак!
Ты бы в ад отпустил свою вольную душу,
Лишь бы вновь очагов нюхать дым,
Лишь бы вновь всем грехам предаваться без меры -
Как и делал, когда был живым.
|
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
18 января 2023 г. 23:24 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
И еще одно добро-светлое.
===
The Stranger
The wind blew in from sea-ward,
The day was soft and fine.
He lounged on the wide veranda
And sipped at his Spanish wine.
Slender and darkly handsome,
Amusedly worldly-wise,
Drawing the stars like a magnet
With his strange inscrutable eyes.
Tolerant, an air of culture.
The women stared, passing by.
Courteous, suave and friendly
To a stranger — such as I.
We sat and we talked for hours,
His evenly cadenced tone
Weaved a charm of wonder
Till my thoughts were all his own.
Till the sun sank over the board-walk
And the stars began to shine,
And to a toast of my wishing
His goblet clinked to mine
Yonder he sits and watches
The people who wander by,
Debonair, slim and courtly,
With his strange inscrutable eye.
But I sit no more at his table,
And others may hear his tales,
For I saw when he lifted his goblet
The talons he wears for nails.
Незнакомец
Дул с моря ветер, ровный и соленый,
Стоял прекрасный, ясный, теплый день.
Сидел он на веранде отрешенно,
Лелея в кубке пурпурную тень.
Красавец смуглый, соразмерно стройный,
Исполненный премудростей земных,
Со взором столь возвышенным и звездным,
Что хоть живьем вставляй в волшебный стих.
Культурный флер в улыбке белозубой,
Для женщины — оживший идеал.
Учтивый, к незнакомцам дружелюбный -
А незнакомцем я случайно стал.
Сидели на веранде мы просторной
И говорили несколько часов.
О, этот голос, мерный и спокойный,
Сплетал он чудеса из ткани слов.
Когда же солнце скрылось за холмами
И свет его ушел в ночную даль,
Он поднял тост — да сбудутся желанья! -
И тонко звякнул ридельский хрусталь.
...Поныне наблюдает он с веранды
За мимо проходящими людьми -
Учтивый, притягательно галантный,
И очи волшебством его полны.
Но я — за стол к нему уже не сяду,
Пусть для других журчит речей вода;
Ведь видел я, как кубок свой хрустальный
Когтистой лапой поднял он тогда...
|
|
|
Vlad lev
миротворец
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
22 января 2023 г. 03:51 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Пришлось чуток переименовать, ибо.
===
When Death Drops Her Veil
A thousand years, perhaps, have come and gone,
Since I, in sight of Erin's sullen shores,
Saw Aslafs galley burst the crawling dawn,
And heard the water hiss beneath his oars.
The grappling irons gripped, the thrusting staves
Were dyed in red; the arrows rent the sails;
An iron thunder shook the crimson waves —
I met him, Aslaf, on the crunching rails.
I felt my scarlet fury surge and burn,
I thrust and saw my reddened broadsword dart
Between his corselet's links, and felt in turn
His blindly stabbing dagger find my heart.
A single aching glimpse of sky and sea,
The white gulls wheeling in the bitter blue —
A scroll of smoke upon the distant lea —
A dimming crash of battle — and I knew
A mist as fading life I blindly clutched —
Close-clinched we plunged to ocean and the night
And ere the clawing sea or bodies touched
Swift blackness brought the end of sound and sight.
A thousand years, perhaps, yet never morn
Comes crawling white across the waters blue
But in my soul a memory is reborn,
A misty dream of that far dawn I knew.
And as the east wind whispers sharp and cold
I dimly sense the revel and the strife,
Those rose-red days of fire and blood and gold,
And feel again the tang of parting life.
I envy not the singer nor the prince;
No guerdon new may Life on me bestow,
And when Death drops her veil I shall not wince -
I knew it all, a thousand years ago.
Больше тысячи лет
Больше тысячи лет миновало с одного незабвенного дня,
Когда Эрина берег унылый разукрасил багрянцем рассвет,
Когда Аслаф сын Черного Свейна свой направил драккар на меня
И от весел его потянулся белопенный стремительный след.
Абордажные крючья вцепились в деревянные ребра бортов,
Полосатый испытанный парус стал дырявым от вражеских стрел,
Громыхнуло железо в железо — топоры по умбонам щитов, -
И когда Аслаф встал предо мною, ветер смертную песнь запел.
Алой яростью сердце исполнив, принял тяжкий топор я на щит -
И направил свой меч ему в печень, пробивая броню, как копьем.
Великан, как подкошенный, рухнул; но и я оказался убит,
Ибо Аслаф, уже умирая, нож метнул точно в горло мое.
Море, небо, и серая дымка, и пронзительный чаячий крик -
И свернулась пергаментным свитком предо мною туманная даль.
Где-то там еще битва гремела, но в последний сознательный миг
Я постиг жизни главную тайну — и с собою унес навсегда.
В жизнь вцепляемся мы, словно скряга — в неподъемный сундук серебра,
Но она серебром утекает сквозь ладони, как зыбкий туман,
И когда сквозь покровы тумана мертвецы уплывут во Вчера,
Все, что в жизни они совершили, мировой поглотит океан.
Больше тысячи лет миновало; над волнами восходит рассвет,
Розовеет туманное небо, отливает вода синевой.
А в душе моей — память былого пробуждается бременем бед,
Тенью сна о том давнем рассвете, когда пал я в бою, как герой.
Пусть восточными злыми ветрами чужеродный несет зимний хлад -
В этих резких порывах я чую давний вызов и силу веков,
И багряное пламя пожарищ, и железного грома раскат,
И тяжелое злато добычи, за которую пролита кровь.
Я не принц, славный родом высоким, и не бард, что поет о былом;
Что мне слава и песни чужие, если призрачный помню я свет,
Если, Смерть повстречав на пороге, я, как гостью, впущу ее в дом
И спрошу: где ж ты бродишь, подруга, вот уже больше тысячи лет!..
|
|
|
Kail Itorr
гранд-мастер
|
|
23 января 2023 г. 01:25 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Опять светло-душевное
===
The Years Are as a Knife
The years are as a knife against my heart.
Of what avail the labor and the sweat,
To hammer on the anvil men call art,
A soulless, gleaming tinsel, sparkling wet
With drops of salty blood, black agony
Has wrung from out the gagging soul of me.
Better the silence and the long black rest;
Better the gray grass growing through my brain —
Far better to be done with this unrest,
The hope, the horror, pleasure and the pain.
Life is a liar and a drear-eyed whore —
Death has his hand upon a silent Door.
What if I tear the wings from shifty Fame,
Or, swine-like, wallow in a waste of gold?
Oh, hollow, hollow, hollow, men's acclaim,
And silver never warmed a heart grown cold.
Better the shot, the fall, the growing stain,
Than one long blindness, shot with crimson pain.
Before I left my cradle — at my birth —
My road was laid and every thorn was strown;
My heritage is the waste lands of the earth,
My heart strings tuned to one long changeless groan
Before I saw the light of day, my cup
With wormwood, gall and venom was filled up.
I quail with terror to the coming years —
Oh, Christ, my way is long and gloomy-black;
Oceans I see of brine and tearing tears,
And iron thorns that mail a bitter track.
Better the leap, and blackness suddenly,
Than one long road of endless agony.
I feel a wind that chills me to the bone,
And dark the clouds that veil my reeling path;
And I must charge a citadel of stone,
And batter Titans with a spear of lath!
I am an ant that spins across the world,
By heedless winds dismembered, flung and hurled.
Not only on the cross the Son of Man
Rent blackened heavens with a futile pain —
His days of agony were short in span,
But I am doomed to live and writhe in vain.
But who shall gag me on the bitter crust?
Even such brains as mine may crash to dust.
Года — как нож
Года — как нож, вошедший под грудину,
Как потогонный, подъяремный труд,
Чтоб выковать в кровавую годину
То, что искусством смертные зовут -
Клубок искрящий истины рапятой,
Из плачущей души моей изъятый.
Уж лучше тишина и черный омут,
Чтоб вырос мох на черепе моем -
Все проще и честней, чем черствый ломоть,
Который именуют бытием.
Надежды, ужас, радость, боль и слезы -
Фальшивый, лживый блеск хрустальной прозы.
У стервы-славы крылья оборву я,
Свинью-судьбу спроважу в грязь пинком -
Наполнить чашу бытия пустую
Возможно ль словом или серебром?
Нет, лучше сразу — выстрел и паденье,
Чем долгое, мучительное тленье...
Когда еще лежал я в колыбели,
Тропу мою заплел колючий терн,
Наследие — бесплодные пределы,
А голос мой — бессильный долгий стон.
А кубок полон мой по воле ада
Драконьей кровью и змеиным ядом.
Я с ужасом встречаю день грядущий -
Вновь этот жуткий, бесконечный мрак!
Вновь океаны слез и гнева тучи,
И лес колючий — горький, скорбный знак!
Уж лучше сразу — в омут с головою,
Чем долгий путь без цели и покоя.
Тропа моя темна и безотрадна,
И ветер пробирает до костей;
А мне еще слепых будить титанов
И штурмовать твердыню без дверей!
Из края в край ветра меня бросают,
В клочки забавы ради разрывая...
Зачем взошел на крест сын человечий,
Зачем темнел от боли небосвод?
Он — смертью смерть попрал, взмывая в Вечность,
Мне ж — жить, страдать и двигаться вперед.
Что впереди? Для всех — одно и то же,
Уйти от Жизни только Смерть поможет...
|
|
|
цитировать
