облако тэгов
Я только девочка, мой долг…
Марина Цветаева
Пожалуй, именно этот образ в литературе изменился разительней всего – современные литературные девочки-подростки не слишком похожи на своих предшественниц. Или совсем не похожи? Впрочем, без преемственности образа все же не обошлось и в современных героинях угадываются черты их предшественниц.
Образ девочки-спасительницы – один из постоянно присутствующих образов в литературе – возник еще в девятнадцатом веке. Поначалу такая девочка спасает что-то маленькое, семейное, личное – сад, забитую маленькую служанку (как у Фрэнсис Ходжсон Бернетт), та, что постарше – возлюбленного (как у Шарлотты Бронте). Впрочем, может быть, самой первой настоящей «спасительницей» в детской литературе следует считать попавшую в Страну Оз американку Дороти (ставшую впоследствии на русской почве Элли) – именно она спасла волшебную страну сразу от двух злых колдуний.
Тема спасения мира прочно утвердилась именно в детской литературе со времен Второй мировой войны – реальный мир в тот момент особо остро нуждался в спасении. Как всегда, первыми откликнулись на насущную потребность англичане (английская детская литература всегда «бежала» на голову впереди всех остальных). К. С. Льюис и Дж. Р. Р. Толкиен – добрые друзья и единомышленники – написали каждый свою сагу о спасении мира. Идея, что мир спасают слабые и маленькие (дети у Льюиса и хоббиты у Толкиена), была для обоих чрезвычайно важна. Для обоих она является практическим применением христианского постулата – «сила совершается в немощи». Пройдет еще пятьдесят лет, и такой «немощной силой», спасающей миры, станет именно девочка.
В реалистической литературе рамки спасения ограничены рамками реальности, в которой ребенок или подросток вообще мало что может сделать. В сказке и в фэнтези возможности поистине неограниченны, можно спасти соседского мальчика, а можно целую страну или даже целую вселенную. Читая о таких героях, ребенок, который в реальности должен ходить в школу и подчиняться родителям и воспитателям, приобретает огромную силу, на которую в любом другом контексте, кроме книжного, он никак не может рассчитывать. Лучше всего это проиллюстрировано в «Бесконечной истории» Михаэля Энде. Страна Фантазия нуждается в ребенке, но и он нуждается в Стране Фантазии, которая у подростка превращается в Страну Фэнтези, где все возможно.
Долгие годы феминистские идеи и борьба женщин за свои права как будто не особенно касались детской литературы, героини-девочки по-прежнему делились на две категории – либо женственные и страдающие, в конце концов вознаграждаемые по заслугам, либо сорванцы, те, кого по-английски называют «tomboy», лазающие по деревьям и старающиеся во всем быть похожими на мальчиков. Обе категории девочек постоянно выказывали сноровку и ум, но все же настоящие (то есть опасные) приключения доставались на долю мальчишек.
Даже само словосочетание «юношеская литература», по крайней мере в русском языке, предполагало, что девушкам там делать нечего. Слишком долго идея равноправия двух полов присутствовала в литературе для детей и подростков только в форме девчоночьих жалоб на то, что им не разрешают ходит в штанах или играть в футбол. Но наступил двадцать первый век, и детская литература словно вдруг неожиданно для самой себя обнаружила давно существующую феминистскую идею. Первыми ее подхватили именно подростковые книжки. Раз появившись, феминистские идеалы стали распространяться в литературе для детей и подростков со скоростью лесного пожара.
Полностью читайте на сайте журнала Переплет