Другая литература

Антон Чехов Собрание сочинений в восемнадцати томах. Том 1 1880-1882 Издательство: М.: Наука, 1974 год, 300000 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка, 608 стр. Серия: Антон Чехов. Собрание сочинений в 18 томах часть собрания сочинений

"Каникулярные работы институтки Наденьки N" — чудесное наблюдение, отличный рассказ. Девочка просто прелесть. Таких и сейчас сколько угодно. И ведь читает много и неплохих авторов, в их числе Тургенев, Ломоносов и Дюма. Мещерский тоже очень был тогда популярен и для молодых женщин и девушек полезен. Знакома она и с баснями Крылова. Очевидно, дома неплохая библиотека. В институте, конечно, тоже.

А в математике эта умница ни в зуб ногой.

Своё будущее, в котором не будет нужды даже в арифметике, она в общих чертах представляет, что видно из одного примера на «Согласование слов» — «Родители выдают девиц замуж за военных, которые имеют состояние и свой дом». Наденька уже не маленькая, вероятнее всего она выйдет из института благородных девиц не позже, чем через год. Значит ей примерно 13 лет. Она пишет без ошибок, но довольно косноязычна; умение нормально выражать свои мысли на бумаге приходит со временем к людям, которые много читают, к тому же ей ещё предстоит год (если не два) учёбы. Писать она научится, а что до математики ... Тут тоже всё в порядке, без этой науки она легко обойдётся, имея состоятельного мужа. Кстати, по задаче видно, что уровень преподавания арифметики в институте был достаточно высок (для домохозяйки умение решать такие задачи это просто предел мечтаний). Но, очевидно, что Наденька совсем не понимает задачу. Если бы понимала, то не начала бы рассуждать с абсолютно бессодержательной фразы («нужно сперва узнать, кто из них больше всех взнёс ...» и т. д.), а просто разделила бы сумму прибыли на части, соответствующие заданной пропорции т. е. 70 : 50 : 35, что тоже надо уметь.

В наше время в наших школах даже в старших классах трудно найти девочку, которая могла бы справиться с такой задачей (мальчика такого найти чуть полегче). Причина проста — учат решать примеры, а не составлять их по условиям задач, т. е. превращать слова в математические выражения. Соображать не учат. Из рассказа видно, что методика преподавания арифметики (математики) в средних школах (а женский институт второй половины 19 века это аналог теперешней средней школы) за 150 лет практически не изменилась.

антология Дуэль Издательство: М.: Правда, 1990 год, 300000 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка, 592 стр. ISBN: 5-253-00101-8 Комментарий: Тема дуэли в русской литературе. Иллюстрации и оформление В. В. Покатова.

Повесть эту я понимаю, как мысленный социологический эксперимент. Чехов берёт двух противоположных во всём людей, помещает их в таком месте, где они не могут не столкнуться, и смотрит, что получится. Получается что-то напоминающее встречу под землёй двух кротов, не зря этот пример приводит фон Корен. Каждый из этих людей есть некая доведённая до абсурда абстракция, но эта абстракция очень талантливо замаскирована под живого человека. Абсурд в характере фон Корена виден в том, ЧТО он говорит о «макаках» (так он называет Лаевского и Надежду Фёдоровну). Что должно делать общество с такими людьми, — спрашивает Самойленко. Корен отвечает: «По-моему, самый прямой и верный путь, это — насилие. Manu militari [в сноске перевод с латыни — военною силою] её следует отправить к мужу, а если муж не примет, то отдать её в каторжные работы или какое-нибудь исправительное заведение.» С женщинами расправился. А как с мужчинами? Самойленко снова спрашивает: «Как-то на днях ты говорил, что таких людей, как Лаевский, уничтожать надо...Скажи мне, если бы того...положим, государство или общество поручило тебе уничтожить его, то ты бы...решился?» «Рука бы не дрогнула» — отвечает Корен. Очевидно, что этот человек потенциальный диктатор и палач. Как он относится к людям видно из ключевой его фразы, обращённой к Самойленко: «Я зоолог, или социолог, что одно и то же, ты — врач; общество нам верит;». Живой человек не стал бы говорить этого вслух. Такое может выдать только ходячая схема человека (во времена Чехова такие типы попадались в России редко, расплодились они, как кролики, только после Первой Мировой) с характером антагонистическим по отношению к типу «лишнего человека», каковой представлен в повести Лаевским. Таким людям, как Базаров или Штольц далеко до фон Корена.

Теперь об абсурдности образа Лаевского. Этого грызущего ногти болтуна и бездельника Чехов вроде бы ставит в ту же когорту, где уже присутствуют Печорин, Онегин, Обломов, Чацкий, Рудин и т.п. На самом же деле эти литературные герои по сравнению с Лаевским кажутся натурами довольно цельными. Лаевский это настоящая сборная солянка из отрицательных качеств интеллигента. Трудно сказать, какой тип человека не нравится Чехову больше, внешне привлекательный изверг фон Корен или суетливый и никчёмный Лаевский. Последний оказывается окончил университет и имеет диплом филолога, но почему-то фон Корен считает его малокультурным. Объясняется это в другом месте повести. Лаевский плохо учился, больше уделяя времени женщинам, и поэтому прочных знаний не получил. Да ещё эта ужасная привычка грызть ногти, от которой Лаевский даже не пытается избавиться. Как красивая молодая женщина могла полюбить такого грызуна? Отчасти ответ на этот вопрос следует из разговора (несколько неестественно построенного) Марьи Константиновны с Надей, когда эта «правильная» дама говорит, что Надежда Фёдоровна нечистоплотна.

Итак, две схемы сталкиваются с коротким замыканием в результате. Поэтому несколько слов о дуэли и её последствиях. Интересно, что Чехов вообще обходит молчанием вопрос, естественно возникающий у читателя. Накануне дуэли фон Корен говорит, что она ничем не кончится. «Лаевский великодушно в воздух выстрелит, он иначе не может, а я, должно быть и совсем стрелять не буду. Попадать под суд из-за Лаевского, терять время — не стоит игра свеч.» Но на следующее утро он стреляет в Лаевского на поражение, как будто забыв о своём вчерашнем намерении. В чём дело? А очень всё просто. Перед самым началом дуэли, узнав от секунданта о неприятности, произошедшей у Лаевского накануне (измене Нади с Кирилиным), фон Корен отреагировал соответственно своему представлению об этих людях, как о макаках, и ненависть в нём возобладала над трезвым расчётом. Для Шешковского (секундант Лаевского) эта «неприятность» выглядит, как смягчающее обстоятельство, а для фон Корена наоборот — как отягчающее, и если такие тонут, так надо помочь им утонуть (мысль ранее высказанная фон Кореном). Только неожиданное восклицание дьякона спасает Лаевского от смерти, пуля всего лишь оставляет след на его шее. Ясно, что этот выстрел должен был стать смертельным. Некоторые читатели умудряются прийти к выводу о неспособности фон Корена к убийству. Мой совет таким читателям — прочитать повесть ещё раз.

Перерождение Лаевского после дуэли Чехов тоже не объясняет. Самойленко и тот не понимает этой перемены, а он хороший приятель. А фон Корен поражён до такой степени, что даже допускает возможность превращения себя из врага Лаевского в его лучшего друга. Пусть даже чисто теоретически. Читателю опять надо понимать главное самому. И он понимает это так, что раз фон Корен промахнулся из-за неожиданного крика дьякона, а дьякон оказался на месте дуэли по воле Божьей (а как же иначе, ведь его там вообще не должно было быть, разве не чудо?), то, стало быть, Лаевский понял это, как вмешательство Господа в свою судьбу. Бог даёт ему шанс начать жизнь с начала, и он должен его использовать. Так что и здесь всё не слишком сложно.

А что за тип этот добрый самаритянин Самойленко? Не является ли он тоже олицетворением, а не человеком, как и те двое? Не вся ли Россия за этим добродушным толстяком, Россия, разрывающаяся надвое между силами, представленными Чеховым двумя друзьями этого доктора, такого же доброго труженика, как сам Автор? Как примирить различные общественные движения, как сделать российское общество единым? Может ли помочь церковь? Вместо ответа на последний вопрос со страниц повести доносится только заразительный (а не дьявольский ли?) хохот дьякона, которому всего-то 22 года (мальчишка!). Его Чехов даже именем в повести не наделил.

Повесть очень хороша для театральной постановки. Она могла бы в виде пьесы иметь успех не меньший, чем «Отелло», где главные действующие лица являются олицетворениями пороков и добродетелей в крайнем их проявлении. Возможно, по этой причине повесть так понравилась В.И.Немировичу-Данченко, что он в письме к Чехову (1892 г.) назвал её лучшим из всего им написанного до сих пор.

Антон Чехов Собрание сочинений в восемнадцати томах. Том 9 1894-1897 Издательство: М.: Наука, 1977 год, 300000 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка, 543 стр. Серия: Антон Чехов. Собрание сочинений в 18 томах часть собрания сочинений

«На него старуха не взглянула, лишь с очей прогнать его велела»

«Дурачина ты, простофиля...»

Пушкин "Сказка о рыбаке и рыбке".

Ни один рассказ Чехова не ставил передо мной такого количества загадок. Самая из них загадочная — это мгновенное изменение человеческого характера. Аня всегда бывшая примерной, заботливой дочерью и сестрой, а превратившись в жену, стеснявшаяся попросить у мужа денег даже на маленькую шоколадку, буквально в одночасье становится способной хамить мужу. «Подите прочь, болван!» — говорит она Модесту Алексеичу с презрением и восторгом едва только убедившись в том, что произошедшая в её жизни перемена декораций это не сон и не сказка. Но в жизни так не бывает, хамство не может стать чертой характера с такой скоростью, если его доселе и следов не наблюдалось. Даже у пушкинской старухи, вознесённой Золотой Рыбкой из грязи в князи, этот «отёк Квинке» не развивался так пугающе быстро. Поэтому, рассказ «Анна на шее» кажется мне притчей, хотя и не настолько явной, как «Сказка о рыбаке и рыбке».

Ну, уж коль скоро, это не совсем реализм, как принято считать, то может быть вторая загадка рассказа вообще не заслуживает внимания? Но ведь Чехов легко мог и не загадывать её, какой в этом смысл? Речь идёт о том абсолютно очевидном обстоятельстве, что муж Ани, мечтающий получить золотой крест ордена св. Анны 2-й степени, который носился на шее (на ленте шириной 4,5 см.), уже носит на шее какой-то орден. Этот орден он снимает, переодеваясь в купе поезда, и его же надевает отправляясь на бал, так сильно изменивший жизнь его самого и его жены. Никаких комментариев по этому неназванному ордену в книге нет (у меня т.9 ПСС в 18 томах), но можно предположить, что Модест Алексеич имеет 2-ю степень ордена св. Станислава, также носившегося на шее (этот орден рангом ниже Анны). Но, поскольку с первой степенью св. Станислава жаловалось потомственное дворянство (с 1855 года, до этого п. д. давалось с третьей степенью), можно сделать и дальнейшее предположение — Модест Алексеич в этой привилегии не нуждается, потому и не стремится получить этот орден*. Не объясняет Чехов и другое немаловажное обстоятельство — что заставляет Модеста Алексеича так страстно мечтать об ордене Анны. Снова остаётся только предполагать — из-за прибавки к пенсии, положенной кавалерам Анны 2-й степени. Вероятно, эта прибавка была достаточно ощутимой. Эта необъяснимая неопределённость, путаница, с орденами, за которой стоит неопределённость судьбы героя, мне кажется очень крупным недостатком рассказа, другими словами — он (рассказ) был бы намного интереснее, глубже, если бы читатель смог представить себе не только подоплёку поведения Ани, но и мотивы, руководящие действиями её мужа. Да кому интересны (могут меня спросить) жизненные установки, моральные принципы (которых, может быть, и вовсе нет) всяких старых козлов (именно так выглядит Модест Алексеич в глазах нашей молодой современницы)? Главное в рассказе то, что касается Ани, разве нет? Нет, отвечу я. Каждый персонаж мне дорог, каждый персонаж мне интересен. Посвяти Чехов чуточку больше места мужу, я лучше понял бы и поведение молодой вертихвостки, а понять её до конца, мне, как говорилось выше, так и не удалось.

Третья загадка рассказа вообще не имеет шансов на решение. Здесь, скорее всего, Чехов просто ошибся, слегка перекаламбурил. Но в рассказе этому моменту придаётся очень большое значение, и я не могу не остановиться на нём. Когда Анну 2-й степени получал некий Косоротов, у которого была сварливая и легкомысленная жена (тоже Анна), его сиятельство изволил сострить: «Значит, у вас теперь три Анны: одна в петлице, две на шее.» Вспомнив об этом, Модест Алексеич говорит жене: «Надеюсь, что когда я получу Анну второй степени, то его сиятельство не будет иметь повода сказать мне то же самое.» Надежда оказалась напрасной, его сиятельство повторил свою шутку слово в слово. Вот только оснований к этому не было на этот раз ни малейших. Анюта уже висела на шее любовника, куда более богатого, чем её муж. Его сиятельство был не в курсе? Крайне наивное предположение. Остаётся также необъяснённым, на что, собственно говоря, надеялся бедный (!) Модест Алексеич (и откуда вообще мог бы взяться этот повод?), ясно только, что он совершенно не ожидал того, что произошло в действительности (это относится не только к шутке его сиятельства).

Создатели очень даже неплохого фильма 1954 г. по этому рассказу (режиссёр Исидор Анненский, в роли Анюты двадцатитрёхлетняя красавица Алла Ларионова) одну из загадок решили, не мудрствуя лукаво, простейшим способом — никакого ордена на шее муж Анюты не носит. Только Анну третьей степени в петлице. Первая из перечисленных мной загадок в фильме не разгадана — хамские слова Анны, обращённые к мужу, звучат совершенно неестественно. Каламбур же о трёх Аннах в исполнении его сиятельства (Александр Вертинский) звучит настолько двусмысленно, что по прежнему остаётся неясным, знает или не знает князь, кто оплачивает мелкие счета новоявленной вертихвостки. Насчёт того, кто платит по крупному, фильм сомнений не оставляет.

*) В поведении и манерах Модеста Алексеича в рассказе (а в фильме тем более) нет ничего общего с дворянином. Он стопроцентный плебей. Тем не менее, почему бы Модесту Алексеичу не подумать о дворянстве для своих потомков? Для чего он вообще женился? Только для обзаведения красивой игрушкой? Вполне правомерные вопросы, не правда ли? Жаль, что Чехов не дал даже намёка на ответы.

Современникам наверняка было понятно, какой орден носил на шее Модест Алексеич, но всё-таки для более полной характеристики персонажа авторский комментарий, органично вставленный в рассказ по этому поводу, был бы не лишним.