В этой рубрике публикуются материалы о литературе, которая не относится к фантастической: исторические романы и исторически исследования, научно-популярные книги, детективы и приключения, и другое.
Просматривая иллюстрации к дальневосточным сказкам, я вдруг обнаружил, что японская сказка "Обезьянье царство" соответствует нашей сказке "Волшебное кольцо" (широко известной по гениальному мультфильму). Бывает, я ещё ничего не заподозрил. Тут же выявилась китайская сказка "Почему собаки не любят кошек" на тот же сюжет. Тоже объяснимо — дальневосточные соседи имеют общие сказки. Но когда этот сюжет всплыл в африканских сказках, игнорировать параллели стало невозможно. Пришлось заняться сравнением.
Африка
Недавно во время 87-процентной распродажи в Лабиринте остатков издательства "Речь", купил сборник "Сказки Африки: Крокодилова родня" (СПб.-М.: Речь, 2017). Так-то покупать не планировал. Художник М.Ромадин, к его творчеству я относился спокойно.
"Крокодилова родня", 2017
Это переиздание сборника "Сказки Западной Африки: Живой огонь" (М.: Художественная литература, 1986). Тексты из первоиздания с картинками — здесь.
Ценность сборника заключается в том, что сказки минимально адаптированы (по крайней мере, адаптированы не для детей): встречаются совершенно жуткие в своей наивности сюжеты — как будто созданы перволюдьми, ещё не имеющими представления о морали. У европейских народов эта основа старательно предана забвению (у азиатских — тем более).
Худ. М.Ромадин
Увлёкся этими сказками (именно потому, что они не адаптированы — это как эллинская мифология о титанах). Там-то с удивлением и прочитал сказку "Почему кошки всегда спят на мягких подушечках, а собаки во дворе возле погасшего очага". Это сказка не о титанах. Почему-то спокойно воспринял как забавный курьёз аналог "Волшебного кольца" у китайцев и японцев, но был потрясён таким же аналогом у негров Западной Африки. Потом уж прочитал в Википедии, что сюжет этой сказки — один из древнейших для всех народов. Как не поверить.
Иллюстраций в этом сборнике немного — как правило, по одной картинке на сказку. Но африканская версия сказки сама по себе захватывает. Наибольший интерес представляют фрагменты, не влияющие непосредственно на сюжет. Но придётся пройтись только по опорным пунктам сюжета.
Кот — собака — кто-то третий
Юноша попросил у мамы меру золотого песка, чтобы купить у прибрежных жителей соли для перепродажи. Но по пути купил собаку (причём, никто эту собаку не мучил, это не была покупка из сострадания). В следующий раз за полторы меры золотого песка он купил кошку, а в третий раз за последнюю меру золотого песка купил голубя.
цитата
Принес юноша птицу домой. Увидела мать и только руками всплеснула.
— Ну вот, так я и знала, — говорит. — Вместо товаров голубя купил! Ах ты, горе мое!
— Да не плачь ты, смотри, какой хороший голубь!
Голубь оказался вождём в одной деревне. Жители этой деревни отблагодарили юношу горшками с золотым песком и волшебным кольцом, исполняющим желания. Юноша пожелал быть вождём. Кольцо расчистило поляну в лесу, построило хижины и пригнало население.
цитата
Юноша стал вождем в этой деревне, и матери его все воздавали почести: ведь теперь она была мать вождя.
Коварство
Друг юноши — паук Ананси (тот самый). Он позавидовал удаче юноши и послал к нему свою племянницу.
Вождь принимает племянницу паука Ананси
Племянница украла кольцо, а паук Ананси построил деревню ещё больше, чем у юноши (и, вероятно, стал более могущественным вождём).
Кот и пёс спешат на помощь
Интересная деталь: кот и пёс отправляются на поиски кольца не по собственному желанию, а по приказу хозяина. Пёс по дороге сжирает мясо, политое сонным зельем (хотя его об этом предупреждали) и выбывает из игры. Кот захватывает мышку, и она утаскивает кольцо у паука Ананси. На обратном пути его встречает очухавшийся пёс. Итак, всю работу по возвращению кольца проделал кот.
Конфликт кота и собаки
Пёс под предлогом переплытия разлившейся реки забирает кольцо у простодушного кота (кот идёт в обход через брод). Но пёс был нетренированный, на середине реки начал задыхаться и утопил кольцо. Кот захватил рыбу, и она ему вернула кольцо. Опять кот молодец. По возвращении кот обо всё рассказал хозяину.
Мораль
Интересно, что в сказке напрямую не говорится о желании пса обмануть кота и приписать все заслуги себе. Может, пёс не жулик, а просто простофиля? Но как бы то ни было, хозяин в степени вины разбираться не стал. Неспособен проявить разумность и осмотрительность — отвечай.
цитата
А вождь сказал:
— С нынешнего дня, кот, ты будешь есть все, что ем я, и еду я буду класть тебе в миску. Спать ты будешь тоже со мной. А твое место, пес, во дворе, возле погасшего очага, даже самые холодные ночи ты будешь там проводить. И бить тебя будут прутом, ты порку заслужил.
Япония
Сказка Обезьянье царство у меня имеется в двух книгах. И с книгами, и со сказкой мы уже встречались.
"Земляника под снегом" (1968)"Обезьянье царство" (2014)
Художники, соответственно, Г.Калиновский ("Земляника под снегом") и В.Алфеевский ("Обезьянье царство").
Посмотрим опорные пункты сюжета для японской сказки.
Кот — собака — кто-то третий
Мальчик берёт у отца сто медяков, чтобы начать торговый бизнес, но покупает на них обречённого на смерть кота. На другой день — новые сто медяков и покупка собаки. На третий день — последние сто медяков и покупка обезьянки.
Худ.Г.Калиновский
Худ. В.Алфеевский
Обезьянка оказалась внуком царя. Обезьяний царь подарил мальчику волшебную монету, исполняющую желания. Желания у японского мальчика: новый дом, запасы еды.
Коварство
Сосед попросил у отца мальчика монету на три дня. Вернул обычную монету, не обладающую волшебной силой. Мальчик пожелал новую одежду для вернувшихся братьев, но монета не сработала.
Кот и пёс спешат на помощь
Кот и собака прибежали к дому соседа. Кот взял в заложники мышку (это оказалась невеста на мышиной свадьбе). Мыши отыскали монету в доме соседа и передали её коту.
Худ. В.Алфеевский
Конфликт кота и собаки
Кот заявил: "Мой подвиг — моя и слава". Псу стало обидно, он выхватил у кота мешочек с монетой. Переплывая реку (в одиночестве) пёс утопил мешочек. Монету проглотила рыба. Кот случайно поймал эту рыбу и понёс её хозяину, чтобы хоть как-то утешить. Мальчик, нарезая рыбу на сасими, обнаружил монету.
Мораль
В этой версии сказки пёс повёл себя вероломно. Никаких смягчающих обстоятельств у него нет.
цитата
Вы оба хотели помочь мне, не жалея своей жизни. За это спасибо! Но собака схитрила, отняла чужую добычу. И потому вот как я решил. Ты, кот, будешь жить у меня в доме и спать возле тёплого очага. А ты, собака, станешь во дворе дом сторожить.
Кот проявил себя индивидуалистом. Но ведь он и в самом деле справился с задачей без всякой помощи пса.
Художники, соответственно, Н.Кочергина ("Свадьба дракона") и Р.Халилов ("Китайские народные сказки").
Пройдёмся по опорным пунктам сюжета китайской сказки.
Худ. Р.Халилов
Кот — собака — кто-то третий
Сюрприз. Никакого третьего нет. Зачин совсем другой. Бедный крестьянин, у которого живут кот и пёс, нашёл на поле волшебное кольцо, которое автоматически приносило удачу его владельцу. Крестьянин начал богатеть.
Худ. Н.Кочергин
Худ. Р.Халилов
О том, что кольцо волшебное, знал только пёс — об этом он сообщил коту.
Коварство
Кот, философствуя, заметил, что если мышь утащит кольцо с подоконника, то хозяин опять обеднеет. Эти слова услышал проходящий мимо помещик. Лестью он выманил кольцо у крестьянина (тот, напоминаю, не знал о волшебных свойствах кольца).
Худ. Р.Халилов
Получается, что косвенно именно кот послужил причиной утери кольца и возвратного обнищания.
Кот и пёс спешат на помощь
Направляясь к дому помещика, пёс форсирует реку с котом на спине. Это стоило псу многих сил.
Худ. Р.Халилов
Худ. Н.Кочергин
Кольцо в доме помещика добывает уже мышка, принужденная к этому котом. Реку на обратном пути форсируют в том же порядке.
Пока выходит, что и кот и пёс каждый внесли свой вклад в возвращении кольца (при этом подчёркиваются усилия пса, давая понять, что без его переправы операция по возвращению кольца вообще не состоялась бы).
Конфликт кота и собаки
Пёс заснул после изматывающей переправы, а кот один прибежал с кольцом к хозяину, приписал все заслуги себе, очернил пса. Пёс не выдержал такой несправедливости и набросился на кота.
Мораль
Хозяин поверил коту. Кота погладил и напоил молочком, а на собаку накинулся с палкой.
Худ. Р.Халилов
Вот оно как. "Все говорят: нет правды на земле. // Но правды нет — и выше...".
Конфликт кота и собаки выходит в этой версии сказки на первый план. В общем-то, сейчас видно, что и в японской версии эта тема была главной.
Китайская культура априори древнее японской. Считается, что японцы впитывали в себя китайскую культуру, как древние римляне эллинизм (это не мешает ученику поработить учителя). Будем считать, что первоначальной была китайская версия, а японская версия — производная. Но эти две версии одной сказки принципиально разные. Складывается впечатление, будто японцы в этом случае воспротивились китайской трактовке и решительно перестроили сказку в соответствии со своим кодексом. Японцы прямолинейны: не может кот получить преимущество из-за лжи и коварства, не может статус собаки покоиться на порочном основании. При этом фактический статус кота и собаки японцами не ставится под сомнение. Вот такое японо-китайское противоречие.
Ну а вариантами русской сказки придётся заняться отдельно.
Номер открывает роман испанца Франсиско Умбраля (1932 – 2007) «Авиньонские барышни». Действие романа разворачивается во времена Прекрасной эпохи и завершается началом Гражданской войны в Испании. Это – несколько пародийная семейная сага в восприятии юноши, почти мальчика. По авторской прихоти вхожими в дом бестолкового аристократического семейства делаются Унамуно, Пикассо, Лорка и многие другие знаменитости культуры и политики. Сам романист так характеризует свой художественный метод: «правдивые и невозможно фальшивые воспоминания». Так оно и есть, если под правдивостью понимать достоверное воссоздание духа времени. Перевод Татьяны Ильинской.
Английская писательница и дважды лауреат Букеровской премии Хилари Мантел с рассказом «Запятая». Дружба двух девочек, одна из которых родом из мещанской среды, а другая и вовсе из самых низов общества. Слоняясь жарким каникулярным летом по своей округе, они сталкиваются с загадочным человеческим существом, глубоко несчастным, но окруженным любовью – чувством, которым подруги обделены. Перевод Юрия Линника.
В рубрике «Другая поэзия» — “Canto XXXYI” классика американского и европейского модернизма Эзры Паунда (1885 – 1972). Перевод с английского, вступление и комментарии Яна Пробштейна (1953). Здесь же – статья филолога и поэта Ильи Кукулина (1969) «Подрывной Эпос: Эзра Паунд и Михаил Еремин». Автор статьи находит эстетические точки соприкосновения двух поэтов.
В рубрике «NB» — материалы, посвященные классику швейцарской и европейской литературы Роберту Вальзеру (1878 – 1956). Сперва – эссе о жизненном и литературном пути Р. Вальзера «Вальзер и Томцак», написанное отечественным романистом Михаилом Шишкиным (1961). Портрет очередного изгоя общества и заложника собственного дарования. И следом – рассказ «Прогулка» самого Роберта Вальзера в переводе с немецкого М. Шишкина. Перед читателем — трогательная, умная и психологически точная хроника прогулки как смотра творческих сил, достижений и неудач жизни, предваряющего собственно литературный труд. И эта авторская рефлексия роднит новеллу Вальзера со Стерном и его «обнажением приема»; а запальчивый и мнительный слог, умение мастерски «заблудиться» в боковых ответвлениях сюжета, сбившись на длинный перечень предметов и ассоциаций, приводят на память повествовательную манеру Саши Соколова в его «Школе для дураков». Да и сам Роберт Вальзер откуда-то оттуда, даже и в буквальном смысле, судя по его биографии и признаниям: «Короче говоря, я зарабатываю мой насущный хлеб тем, что думаю, размышляю, вникаю, корплю, постигаю, сочиняю, исследую, изучаю и гуляю, и этот хлеб достается мне, как любому другому, тяжким трудом».
Рубрика «Оправдание литературы: по страницам и странам с Борисом Хазановым». Герои пяти эссе прозаика Бориса Хазанова (1928) – Вальтер Беньямин, Теодор Адорно, Клаус Манн, Роберт Музиль и Герман Брох. Автор намеренно движется по границе между литературоведением и жанром биографии, показывая насколько условно это разграничение, когда речь идет о людях, обремененных призванием.
Рубрика «In memoriam». Рецензия Александра Ливерганта (1947) на книгу «Алексей Зверев. Лекции, статьи». Нынешний главный редактор «ИЛ» отдает должное Алексею Матвеевичу Звереву (1939 – 2003), коллеге и верному сотруднику нашего журнала, исследователю литературы, переводчику, писателю, лектору, словом — просветителю.
Раздел «БиблиофИЛ». «По материалам зарубежной прессы». Подготовила Вера Полилова.
И в заключение – «Содержание журнала “Иностранная литература” за 2013 год» и «Алфавитный указатель авторов журнала “Иностранная литература” за 2013».
Номер целиком посвящен литературе Швейцарии и назван «Переводим с швейцарского».
Открывается он коротким романом Герхарда Майера (1917 – 2008) «Бородино» в переводе с немецкого Ирины Алексеевой. Это роман-элегия: два друга преклонных лет, гость и хозяин, бродят по маленькому городку в виду Юрских гор, мимоходом вспоминая прошлое и знакомых, по большей части уже умерших. И слова старого индейца из книги, которую хозяин показывает гостю — камертон прозы Герхарда Майера: «“Что такое жизнь?” Это свечение светлячка в ночи. Это вздох буйвола зимой. Это маленькая тень, скользящая по траве и исчезающая на закате». Русская культура и история — важная составляющая духовного опыта обоих героев романа. И назван он так странно, быть может, и потому, что Бородинская битва – удачный символ драматического противостояния, победы и одновременно поражения, которыми предстает земное существование человека.
Следом – «Когда бабуля…» («Монолог для многих голосов») франкоязычной швейцарской писательницы Ноэль Реваз (1968). Вот что сказано по поводу этого монолога в кратком вступлении — «…история бесконечного ожидания – ожидания Бабулиной смерти, которая изменит все: ее ждут, чтобы навести порядок в доме, сменить работу, заняться спортом, короче говоря, чтобы начать жить по-настоящему». Вечная тема – тайна смерти и бесчеловечная суета сует. Перевод с французского Ирины Волевич.
Далее – фрагмент романа Арно Камениша (1978) «Сец-Нер». Автор пишет на ретороманском языке и сам переводит свои тексты на немецкий. Буффонада, посвященная «идиотизму сельской жизни». Перевод с немецкого Алексея Шипулина.
Рубрика «С трех языков. Рассказы».
Поэтичные миниатюры с философским подтекстом Анн-Лу Стайнингер (1963) в переводе с французского Натальи Мавлевич.
«Коллекционер иллюзий» Роз-Мари Пеньяр (1943) в переводе с французского Нины Кулиш. «Герой рассказа, — говорится во вступлении, — распродает свои ненаглядные картины, но находит способ остаться их обладателем».
Три рассказа Корин Дезарзанс (1952) из сборника «Глагол “быть” и секреты карамели» в переводе с французского Марии Липко. Чувственность этой прозы чревата неожиданными умозаключениями — так кулинарно-медицинский этюд об отварах превращается в эссе о психологии литературного творчества: «Нет, писатель не извлекает эссенцию, суть. Он только фильтр, который распределяет и отбирает, отводит и копит, медлит, раздумывая. Он ужимает или доводит водой».
Два рассказа Анн-Лиз Гробети (1949 – 2010). «Сдохни, мерзкая тварь» — о психически нездоровой девочке и ее матери, мечтающей «сплавить» дочь в какую-нибудь лечебницу. Перевод с французского Марии Аннинской. И «Нилли в ночи» — исполненный черного юмора этюд о храпе. Перевод с французского Михаила Яснова.
Моник Швиттер (1972) с рассказом «А если снег, у крокодила…» Одиночество и надежда на любовь – вот немудрящая тема этой с виду интригующей истории. Перевод с немецкого Марии Зоркой.
«Книга Лукаса» Жана-Франсуа Соннэ (1954) в переводе Нины Хотинской. Рассказ о греке, врале-островитянине, и о «неудобном сродстве» его выдумок и темперамента с трудом и темпераментом автора новеллы, как, впрочем, и вообще писателей.
«Короткие рассказы» Аурелио Булетти (1946). Миниатюры, сочетающие скепсис с добродушием. Перевод с итальянского Анны Ямпольской.
Франц Холер (1943), живой классик швейцарской литературы. Рассказ «Камень» — происхождение Земли и зарождение жизни, европейская история и нынешний день глазами камня. Перевод с немецкого Вячеслава Куприянова.
И завершают краткую антологию современного швейцарского рассказа «Тополя» Жоржа Пируэ (1920 – 2005) в переводе с французского Аси Петровой. Вереница лирических ассоциаций, связанных для автора с этими городскими деревьями: «Потому что каждый человек несет, прижав к груди, свое невидимое деревце…»
В рубрике «С трех языков. Стихи». Лирика современных поэтов разных поколений, традиционная и авангардная. Ильма Ракуза (1946) в переводен с немецкого Елизаветы Соколовой, Морис Шапаз (1916 – 2009) в переводе с французского Михаила Яснова, Урс Аллеманн (1948) в переводе с немецкого Святослава Городецкого, Жозе-Флор Таппи (1954) в переводе с французского Натальи Шаховской, Фредерик Ванделер (1949) в переводе с французского Михаила Яснова, Клэр Жну (1971) в переводе с французского Натальи Шаховской, Джорджо Орелли (1921), Фабио Пустерла (1957) и сравнивший литературу с рукопожатьем Альберто Несси (1940) — в переводах с итальянского Евгения Солоновича.
Рубрика «Из классики ХХ века».
Три миниатюры выдающегося швейцарского писателя Роберта Вальзера (1878 – 1956) в переводе с немецкого Эллы Венгеровой.
Другой швейцарский классик – Шарль-Альбер Сангрия (1883 – 1954). «ИЛ» публикует три новеллы из книги «По поводу животных», куда издателем было включено все, что Сангрия когда-либо писал на эту тему. Перевод с французского Михаила Яснова.
Филипп Жакоте (1925) – «Этот чуть слышный звук» в переводе с французского Бориса Дубина. Очерки и стихотворения в прозе, объединенные стоическим пафосом: «Подрезаю ветки граната, царапающие руки острыми колючками. Спасение ото всех видов абсурда, которые иначе раздавили бы прямо здесь».
В разделе «Швейцария – Россия» поэма в прозе Коринны Бий (1912 – 1979) «Россия, моя спящая любовь» в переводе с французского Натальи Шаховской. Это написано после троекратного посещения автором СССР. Впрочем, как справедливо замечено во вступлении к публикации – «читатель не увидит в поэме картин советской действительности…»
Здесь же – «Дачники» Петера Штамма (1963). В несезон, для работы над докладом о Горьком герой уезжает из города в горы. В совершенно пустой гостинице он знакомится с очень странной женщиной… Перевод с немецкого Нины Федоровой.
В рубрике «Литературное наследие» рассказ классика швейцарской литературы Шарля-Фердинанда Рамю (1878 – 1947) «Смерть Большого Фавра». Эта «новелла, — говорится в предуведомлении, — оставаясь “обыденной” историей, прочитывается как метафора человеческого существования».
«БиблиофИЛ» — «Информация к размышлению. Non-fiction с Алексеем Михеевым». И тоже в связи с темой номера — Швейцарией.
И в заключение номера – библиографический раздел «Швейцарская литература на страницах “ИЛ”».
Виктор Ремизов. Воля вольная. Роман. Окончание. Повествовательное напряжение, которого автор достигает в начальных главах романа, опубликованных в № 11, во второй части романа переходит в накал драматического противостояния людей тайги и сегодняшних органов власти (милиция, ОМОН). Из представления романа в анонсе предыдущего номера: "Виктор Ремизов, которого читатели «Нового мира» знают как мастера «таежной» лирико-философской медитативной прозы, в этой публикации выступает как романист, герои его романа — люди, живущие по законам, которые они устанавливали себе сами, подчиняясь логике собственной жизни и жизни тайги. («Он чувствовал свою правоту не только перед ссаным майором, который полез в тягач, но и перед ментами вообще. Он презирал их, думал о них, как о мышах, мешающих спать ночью в зимовье. Взять они его не могли. Никак. Что же касается государства, то тут Степанова совесть была совсем чиста. Государство действовало безнаказанно и о грехах своих никогда не помнило. Он знал за ним столько старых и новых преступлений, что не признавал его прав ни на себя, ни на природу, о которой это государство якобы заботилось. Он знал цену этой заботы»)
Олег Хафизов. Гибель цыпленка. Рассказ. Рассказ о "другом", деревенском мире, оказавшись в котором городской мальчик шестидесятых выясняет для себя кое-что и про устройство "большого мира", и про себя самого тоже.
Александр Жолковский. «Юбка» и другие виньетки. Новые миниатюры, написанные Жолковским в его авторском жанре "виньеток" — мемуарной эссеистики очевидца и участника жизни филологической Москвы и русской Америки с использованием лирико-исповедальной и отчасти иронической интонации; среди персонажей — Александр и Мариэтта Чудаковы, режиссер Алексей Герман, академик А. А. Микулин, Никита Толстой, Наталья Горбаневская и другие.
СТИХИ
Подборки стихотворений Алексея Дьячкова "Родительный падеж", Вальдемара Вебера "На краю заката", Сергея Золотарева "В обществе анонимных кузнечиков", Инны Лиснянской "В туфлях на медовом клею"
НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ
Чеслав Милош. Стихи разных лет. Переводы с польского Натальи Горбаневской, Виктора Куллэ и Александра Тимофеевского.
КОММЕНТАРИИ
Алла Латынина. «Наше счастливое детство». Людмила Улицкая собрала книгу воспоминаний тех, чье детство пришлось на послевоенную эпоху. Разбор-чтение составленной Людмилой Улицкой книги "Детство 45 – 53: а завтра будет счастье" — "В 1992 году писатель, поэт, эссеист и музыковед Феликс Розинер предложил по горящим следам уходящей эпохи создать «Энциклопедию советской цивилизации». Проект многие филологи и историки с энтузиазмом поддержали, но в России его осуществить так и не удалось. Однако хорошие идеи не исчезают бесследно. ..."
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Николай Формозов. Возвращение Феба. О бабочках Набокова. Статья биолога о поэтике Набокова, в частности о том, что "в системе метафизики Набокова бабочки играют важную роль: с их помощью на пленке, отделяющей бытие от некой высшей реальности, создается тот видимый узор, что говорит посвященным об изначальном промысле". Ну а для того, чтобы увидеть этот узор, нужно увидеть бабочку, то есть, нужны особые отношения с миром природы, утраченные, по мнению автора, в современной русской литературе: "С точки зрения натуралиста между русской классикой и литературой советского (и постсоветского) времени непреодолимый водораздел. Если русские писатели конца XIX – начала XX века были отменными знатоками по выражению Набокова «аксаково-тургенево-толстовской дичи», в советскую эпоху входит в моду писать с легкостью Чернышевского о том, что неведомо. Нелепые ошибки в описаниях природы делают и Василий Гроссман, и Александр Солженицын, и Чингиз Айтматов, не говоря уже о беллетристах младшего поколения".
Евгений Шраговиц. Работа мозга и поэтический текст. Анализ поэтического текста на примере Булата Окуджавы. Проверка алгеброй гармонии – автор с помощью теории нобелевского лауреата Дэниэла Канемана о двух работающих в человеческом мозгу системах «интуитивно-эмоциональной» и «логико-рациональной» анализирует стихи Окуджавы, выделив в них мотив противостояния эмоционального и рационального восприятия мира.
ОПЫТЫ
Михаил Эдельштейн. Недалеко от Пармы. Про книгу рассказов "Малый мир" одного из самых известных в мире и практически неизвестного в России итальянского писателя прошлого века Джованнино Гуарески (1908 – 1968) — про двух главных героев этих рассказов и про мир, в котором они живут, — мир европейский, хранящий, несмотря на всё-сокрушающие войны ХХ века, внутреннею устойчивость; в отличие от России, в которой "слишком долго – куда дольше, чем в Европе, – слишком тотально все уничтожалось и разравнивалось. Не сохранилось ни веры в здравый смысл, ни ощущения связи времен, ни даже элементарного представления о человеческом быте. Оттого, кстати, так нелеп нынешний российский консерватизм – что консервировать, если ничего не осталось? Дворяне, казаки – куда ни глянь, всюду скверный анекдот вместо исторической преемственности".
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
Григорий Аросев. Избранник судьбы. К 100 – летию со дня рождения Сергея Залыгина. "Современное восприятие творчества Сергея Залыгина сильно зависит от точки зрения исследователя. Здесь главное слово – «творчество», потому что личность Залыгина сомнений у меня не вызывает: человеком он был достойным. Если брать в расчет исключительно «общую» филологию, без исторического и личностного бэкграунда, и не уделять особого внимания периодизации трудов бывшего главного редактора «Нового мира», к сожалению, придется констатировать, что Залыгин как писатель ушел глубоко под радары и очень маловероятно, что в будущем вернется оттуда. Но при этом ни в коем случае не следует подвергать сомнению талант писателя и масштаб его мысли. И это не поспешное оправдание – это факт: и по объему идей, и по литературному дарованию Залыгин действительно исключительно силен. Проблема в другом – в «смене вех»...."
ПОЛЕМИКА
Монологи о «неомодернизме». Несколько точек зрения на монографию Александра Житенева «Поэзия неомодернизма»: Анна Голубкова "Аналитика неуловимого"; Вера Котелевская «Нескончаемый модерн»; Владимир Губайловский «Плодотворная односторонность?».
РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ
Андрей Ранчин «Колонизация как метафора» — о книге: Там внутри. Практики внутренней колонизации в культурной истории России.
Ирина Сурат "О нашем деле. Случай Немзера" — о книге: Андрей Немзер. При свете Жуковского. Очерки истории русской литературы. М., «Время», 2013;
Сергей Шикарев. "Пограничные состояния" — о книге: Иван Наумов. Мальчик с саблей. М., «Астрель», 2012;
Виктор Папков "От кого произошли гастроэнтерологи?" — о книге: Максим Чертанов. Дарвин. М., «Молодая гвардия», 2013;
Non-fiction с Дмитрием Бавильским. Жизняночка и умиранка. Статья в двух частях, имеющих соответственно их темам и материалу вот такие начала:
1. "В переписку Владимира Набокова и Эдмунда Уилсона ныряешь точно в море; читателя она накрывает теплой волной сочувствия, дружеского участия, предельного эмоционального и интеллектуального напряжения, редкостного в наши дни. Достаточно развернуть контекст чуть шире того, что есть в письмах и добавить эмпатии, то есть, перенести ситуацию, в которой оказался Набоков, на себя. ..."
2. "Вячеслав Курицын писал свою набоковскую книжку более двух десятков лет, немногим меньше, чем сам Набоков переписывался с Уилсоном. По сути, «Набоков без Лолиты» и есть дневник чтения русских произведений Владимира Владимировича Сирина на протяжении всей сознательной жизни одного, отдельно взятого человека. ..."
Мария Галина: Фантастика/футурология. Время зимнего короля, или Немного об Артуриане. О судьбе издательской и читательской. Обзор спровоцирован появлением на русском языке книги нобелевского лауреата (1928) Сигрид Унсет «Легенды о короле Артуре и рыцарях круглого стола», одного из лучших в мировой литературе переложений рыцарского эпоса о короле Артуре; автор предлагает проследить историю — достаточно запутанную и искривленную — знакомства русского читателя с этим разделом европейской мифологии, и, соответственно, – об отсвете ее в отечественной культуре.
Библиографические листки. Книги (составитель С. Костырко)
Периодика (составители А. Василевский, П. Крючков)
облако тэгов
