Убежден, что сильная история легко находит путь к читателю. Во многом потому, что затрагивает важные для него проблемы. Потому как в своих рассказах опытные мастера касаются тем, актуальных всегда. Менее серьезные — назовем их ремесленниками – не копают вглубь, а просто затрагивают востребованные в нужный момент вопросы, чтобы сделать историю злободневной. Но крайне опасно с расчетом на коммерческий успех делать злободневным то, что умерло. Даже если ты – крепкий мастер и можешь оригинально подать тему, опираясь на вечные ценности.
Речь о сериале «Пищеблок». Насколько грамотно А. Иванов, по чьему роману он был поставлен, раскрыл социалистический быт советских детей, говорить не будем. Признание Иванова в рецензентской среде как мастера очевидно. Имея за плечами опыт, в «Пищеблоке» он не мог ограничиться жанровой подачей изжившей себя проблематики. И, конечно, написал историю не только об упырях, но и о детстве ныне зрелых поколений.
Однако С. Подгаевский, экранизировавший историю о подростках, отказался от многомерности оригинала. И выделил лишь идеологический аспект. Безусловно, с претензией на злободневность. Нужно признать, что первое время просмотра она не бросается в глаза. Критика социалистического прошлого большую часть хронометража спрятана между строк. В виде скрытых колкостей, недосказанности и метафор. Изначально зрителю дают знать лишь, что в детском лагере «Буревестник» обитают вампиры («пиявцы»), подчиняющиеся укусившему их главарю по имени «стратилат» (в пер. с древ. гр. — «военачальник»). По фабуле, когорта из тринадцати укушенных ребят сосет кровь сверстников и, зомбируя жертв, подчиняет их волю Главному. Дабы после закрытия лагерной смены они разнесли его Идею по советским городам.
Негативная трактовка социалистического детства раскрывается в подтексте действия. Посредством небольших штрихов. Например, мы узнаем, что новый вид людей готовят лишь в подобных, специально созданных для этого лагерях. С ростом укусов видно, что инициированные дети надевают форму и становятся образцовыми служителями идеи. Особенно это заметно в финальных сериях, когда выделяется главная часть пионерской одежды – красный галстук. Так, адепт-вожатая при соблазнении жертвы-парня может раздеться догола, но не способна сорвать с шеи алую повязку. Другой, уже подчинившийся, сравнивает зависимость от девушки-вампира с любовью к Родине, которая обязывает беспрекословно выполнять приказ.
Здесь негативная трактовка заявляет о себе более открыто. На деструктивность царящей философии указывает атрибутика сериала. Так, одна из его визитных карточек– это разбитый памятник пионера-барабанщика, который служит метафорой разрушающейся идеологии. Здесь он кажется анахронизмом. Потому как сомнительно, что в злачные восьмидесятые годы на входе в пионерлагерь можно было увидеть разбитую статую, которая символизировала ценности общества. Такая деталь откровенно вводит неопытного зрителя (подростка) в заблуждение. Показывает реальность не такой, какой та была. Наоборот, правдоподобной деталью выглядит то, что социалистической идеологии как раз не противоречит. Можно заметить, что один из главных вампиров по-прежнему остается мальчиком, который мечтает выиграть олимпиаду и ищет друзей. Такие мотивы подчеркивают его привычку полагаться на коллектив. Конечно, с целью построить «светлое будущее» благодаря зависимости сверстников от кусающего их упыря.
Интересно, что связь личных качеств типичного советского подростка с «кровавой» трактовкой, через которую они поданы, проявлена тоже между строк и не режет глаз. Что делает героя живым, не позволяя ему скатиться до обличающей советский быт карикатуры. Также аккуратно и эффектно против коммунистической идеи говорит способ уберечься от нее. Главного героя Валерку Логунова от вампиров спасает не привычные чеснок и соль, а неодобряемые партией крест и святая вода.
К сожалению, попытки дружить и строить отношения среди героев не приводят к серьезным конфликтам. В лучшем случае борьба подростков работает на искусственно поднятую тему злободневности советского прошлого, которое якобы промыло мозги ныне зрелому поколению. Из-за чего большинство героев-пионеров сериала выглядят пустыми и походят на кукол. Ближе к финалу обличение «красной» идеи вовсе не прячется. И открыто называет ее носителей нечистью, используя фантастические элементы в трактовке исторических событий. Что допустимо в таком жанре, как хоррор. Но вызывает вопросы качество, с которым подана такая «антипропаганда».
Отсутствие реализма видно во многом. Например, зрителю показана легкость, с которой дети передвигаются по ночному лагерю, когда все спят. При тогдашнем-то контроле в детских заведениях. Не говоря о хождении вожатых голышом под окнами детских корпусов. Огрехи в поведении героев не соответствуют критикуемой эпохе, из-за чего сама критика кажется надуманной. И подчеркивает лживость, с которой были расставлены акценты в изображении советского прошлого.
Ближе к финалу убеждаемся, что обличение эпохи направлено не для того, чтобы сделать выводы о настоящем. Его цель — рассказать о реалиях пионерлагеря «по-другому». Например, с использованием зарубежной музыки за кадром, которая на фоне советских реалий не уместна. Можно подумать, что постановка истории в западно-молодежном формате оправдана маркетингом и позволяет расширить аудиторию фильма за счет молодых поколений, привыкших к «американскому» кино. Возможно, это так. Но в этом смысле ход Подгаевского вульгализировал роман Иванова во всех смыслах («vulgaris» в пер. с лат. – «народный», «обычный») и сделал достоянием массы всех возрастов. Чего по определению не должно быть, учитывая численность поколения, о котором повествует оригинал.
Попытка по западным лекалам снять фильм о советской эпохе, критикуя саму эпоху дерзка и безрезультатна. Не исключено, что такой ошибкой грешит и роман Иванова, обличающий советский строй более аккуратно. Но обличить — не переосмыслить. Нежелание признать грехи коллективного прошлого и попытка от них отказаться привела «Пищеблок» к граблям, на которые мы наступили в девяностые годы. Этот сериал – как, наверное, и книга – были бы уместны в ту мрачную эпоху ценностного кризиса. Но не сейчас. Теперь копирование зарубежных кино-штампов для того, чтобы изменить восприятие общего прошлого воспринимается как карикатура.
Цель нашего клуба ("Крик")- открытый разговор о жанре. Поэтому, в нашем приоритете было, есть и будет общение с читателями. Так, один из них, Михаил Бочкарев, дал оценку на отрецензированный нами фильм. Речь идёт о слэшере "Сожжение", который он назвал более бескомпромиссным, чем «Пятница, 13". И сравнил его с "Моим кровавым Валентином", выразив желание прочесть рецензию и на него. Мы пообещали, что поищем материалы, хранящиеся в закромах. Сказано — значит, сделано. Публикуем большой отзыв, оставленный одним из первых авторов Клуба:
"Гарри Уорден, выходец канадского кинематографа начала 80-х не особо известен киноманам (разве что по неплохому, но не шедевральному ремейку), однако же пантеоне любимых кинофриков автора этих строк он занимает исключительно высшие места, благодаря прекрасному образу. Шахтёр-маньяк выглядит так же внушительно, как и обгорелый детоубийца в шляпе и своеобразной перчатке, или утонувший в детстве угрюмый труп в хоккейной маске. Сегодня мы поговорим о фильме, где этот замечательный маньяк фигурировал.
Кино это вышло в прокат негромко и каталось там без особой помпы, в конечном счёте наскребав немного денег и, вероятно, отбив у Paramount охоту к сиквелам (а ведь наверняка запилили бы!), тем самым явив миру произведение штучное (ремейк не в счёт, забудьте про него) и крайне фанатами слэшеров уважаемое. Недобор денег, в принципе, вполне понятен — на начало 80-х пришёлся расцвет жанра, и «Валентину» было трудно конкурировать с остальными представителями жанра. А ведь мог бы.
И ведь вроде бы лента действительно мало чем отличается от себе подобных, но вот ведь парадокс — фильм может считаться гениальным. Не в смысле сюжета (когда-то шахтёр Гарри Уорден вместе с несколькими коллегами по вине безалаберных людей попал в катастрофу в шахте, где его спустя несколько дней обнаружили — обезумевшего и дожирающего труп другого шахтёра, само собой он потом всем отомстил, пропал на много лет, а когда опять организовали праздники на 14 февраля — вернулся), актёров (приятные личности, никто не бесит, но и гениальных исполнителей нет) или спецэффектов (грим вполне добротный, но в большинстве ужастиков того времени был подобный). Это по-настоящему интересный слэшер — без отвлекающей внимание чуши, без травки и сисек (которые «Валентину», в отличие от других слэшеров, помешали бы) и с замечательнейшим маньяком.
Шахтёрская униформа, дыхание из-под респиратора, внушительная кирка — образ удался на все сто. Уорден режет и стар и млад, всех полов и возрастов, причём режет весьма разнообразно. Своего рода икона. Плюс незамысловатые, но интересные послания в коробках из-под конфет.
Актёры, как было сказано, не гениальны, но глазу приятны — не переигрывают, девушки красивые есть. Вот только знакомых имён нет. К сожалению, никто из исполнителей дальше этого фильма в кинематографе не продвинулся. Спецэффекты тоже не сверхзрелищны, но каждый цент на них потрачен верно и с толком, мастера по гриму и спецэффектам отработали своё с достоинством. Музыка — добротная, напряжение создаёт. Правда в одном моменте есть не особо вяжущееся с картиной кантри, любителям этого стиля может понравится.
И помните: 14 февраля — это не только день влюблённых. В Германии это день психбольных. Доказано Гарри Уорденом. Хоть он и не немец".
Поддерживая связь с нашими читателями, выполняю их просьбу. Мысли главного редактора "Клуба Крик" о качественном представителе олдскульного horror-а!
Слэшер «Сожжение» — общепризнанная классика хоррора, вышедшая на экраны в эпоху зарождения долгоиграющих маньячных франшиз «Пятница 13-е» и «Хэллоуин». Картина Тони Мэйлэма слеплена по образу и подобию этих классических лент, но в то же время обладает добротной индивидуальностью, выражающейся в качественной режиссуре, эффектных хоррор-сценах и мощном саспенсе. С одной стороны Мэйлэм снимал ленту в традиционной для слэшеров стилистике, но делал это настолько старательно и грамотно, что язык не поворачивается назвать «Сожжение» банальной «мясорубкой».
Одной из главных составляющих успеха в производстве фильма ужасов является желание постановщика не просто шокировать зрителя кровавой натуралистичной резней, а интересно рассказать увлекательную историю. А для этого важно правильно расставить драматические акценты, внести долю истинной трагичности в сюжет и делать не глупую страшную сказку, а жуткую притчу о большой несправедливости и бессмысленной мести. Только тогда зритель начинает воспринимать фильм всерьез, действительно пугаться и сопереживать героям. Как не странно это прозвучит, но именно человечность часто (хотя и не всегда) отличает цепляющий за душу слэшер от чисто эксплуатационного, когда герои в нем — это люди, а не манекены, а маньяк – живое существо, а не вселенское Зло.
В «Сожжении» Тони Мэйлэм виртуозно жонглирует насилием, эротикой, напряжением и… сочувствием незавидной судьбе как многочисленных юных жертв, ничем не заслуживших того, чтобы их кромсали садовым секатором, так и дикой участи убийцы, пять лет боровшимся за собственную жизнь из-за безнаказанной шутки малолетних "придурков". После выхода из больницы, вожатый Кропси превратился в жалкое подобие человека, у которого больше нет ни здоровья, ни будущего. Страшная детская шалость, превратившая вожатого в неизлечимого урода, никак не оправдывает массовых убийств, впоследствии им совершенных, но заставляет зрителя чувствовать этого персонажа, а значит испытывать эмоции от происходящего на экране.
«Сожжение» запоминается жутким обликом маньяка, лицо которого эффектно продемонстрируют лишь в развязке истории, зверским насилием и постоянным напряжением, стальным прутом проходящим через все повествование. По сути, перечисленные составляющие – необходимые атрибуты любого качественного слэшера, но в том и дело, что далеко не у всех режиссеров получается их грамотно воплотить в жизнь. Именно поэтому, такие хорошо сделанные маньячные хорроры как «Сожжение» и обретают культовый статус, а большинство бездарных поделок в том же жанре уходит в небытие.
Есть всем известный жанр «mockumentary», в котором вымышленное выдают за действительное посредством стилистического закоса под документальную съемку. Когда-то многие зрители, благодаря мощному и грамотному пиару («Ведьма из Блэр») поверили, что где-то в лесной чаще были «найдены пленки» и теперь их воспроизвели на мировых экранах. Конечно после того как фильм собрал кучу денег, секрет был раскрыт, что никакое это не «реальное шок-видео», а мастерская постановка, взорвавшая прокат. С тех пор псевдодокументальных картин было выпущено великое множество, одни из которых также обернулись большими хитами, а другие прошли незамеченными. Но сам жанр больше не мог обмануть публику и просто стал частью современной массовой культуры.
Кроме «мокьюментари», с давних времен существует и другой тип жанрового кино – «основано на реальных событиях». И здесь с точки зрения прямых отсылок к реальности всё неоднозначно. Безусловно есть фильмы, в основе которых и правда всамделишные истории, но еще больше лент, чьи создатели бессовестно врут. Пресловутое «based on real events» и его производные – не более чем маркетинговый ход, невольно распаляющий зрительское любопытство, но не имеющий под собой ничего правдивого. Плохо ли это – вопрос спорный. Ведь игровое кино по сути – сконструированная иллюзия, лишь в разной степени отражающая реальность, но не тождественная по отношению к бытию. А если речь идет о сугубо развлекательном синема любого жанра, то зритель и не хочет видеть сермяжную правду. Он как раз и идет в кинотеатр, чтобы максимально отключиться от окружающей бытовухи и очутиться в «стране грёз», веселой или жуткой, в зависимости от настроения. А «реальное основание», заявленное в начальных титрах, работает как специя, усиливающая эмоции в процессе просмотра.
«Незнакомцы» Брайана Бертино относятся к «ложным» проектам, ибо несмотря на заявление в начале ленты, конкретно эта история никогда не происходила. Безусловно можно найти подобные реальные случаи, включая печально известное убийство актрисы Шэрон Тейт и ее друзей членами банды Чарльза Мэнсона. Но всё же в данном случае это лишь страшные источники вдохновения для вымышленного повествования. При этом режиссер в прологе совершает странный поступок, буквально поясняя – что будет происходить и чем это закончится. То есть собственноручно рубит интригу на корню, не оставляя сомнений касаемо судеб главных героев. Но фокус в том, что именно таким ходом Бертино четко вводит в заблуждение публику, заставляя подсознательно поверить в дальнейшее зрелище. Ну правда, если создатели открытым текстом заявили, что парня и девушку ждет неизбежный каюк, значит зрителю покажут жуткую реконструкцию настоящей трагедии. А чем достовернее история, тем она психологически страшнее.
Таким образом зрительский интерес возбуждается не оригинальностью сюжетных ходов и привычно ожидаемым финальным твистом, а детализацией кошмара, когда будет только реальный хардкор и никакой надуманной фантастики. И надо отдать должное Бертино, он действительно сделал жесткое кино, в котором сложно раскритиковать хоть какую-то сцену с позиции «так не бывает». Более того, режиссер отошел от привычных штампов касаемо образов героев слэшера. Видя персонаж Лив Тайлер, мы априори рассчитываем, что она эволюционирует из «бедной овечки» в «бесстрашную амазонку». Но вопреки прогнозам Кристен так и останется перепуганной девчонкой, далекой от отчаянной бой-бабы. Ее бойфренд Джеймс в исполнении Скотта Спидмена, пусть и пацан не робкого десятка, но также совсем не железный мачо, учащийся давать отпор по ходу драки. Отсюда возникает вопрос; отчего маньяки возятся с ними почти полтора часа экранного времени, если жертвы – настолько легкие мишени? А ответ ужасающе прост – психам нравится сам процесс, на то они и чокнутые изверги. Посему «Незнакомцы» — не история душераздирающего противостояния, а рассказ о медленно-изощренном умерщвлении героев.
Подобный авторский замысел определяет и методику устрашения, когда после однозначной констатации в прологе, нет смысла играть со зрителем в «надежду». Кристен и Джеймс обречены, значит превратим их последние часы в кошмарный аттракцион. Причем не за счет физического насилия, а путем доведения жертв (и зрителя) до состояния крайней паники. Зачем врываться в дом сразу, если куда занятнее без конца нервировать «дичь» обрывочными стуками, резкими звуками и страшнорожими масками в окне. Можно беспрепятственно выпустить жертву из заточения и тут же ошарашить ее внезапной атакой. А еще чиркать зловещие надписи где ни попадя, играть в прятки и циничное оттягивать кровопускание, когда добыча осознает, что шансов у неё вообще нет. Таким образом «Незнакомцы» — то еще «пыточное порно», но на психическом уровне, без кровавых рек в кадре.
По меркам жанра картина Брайана Бертино – образец бюджетного маньячного хоррора, в котором вся соль в леденящем саспенсе, даже при заранее известной развязке. Издевательская осада была разыграна настолько убедительно и стрёмно, что фильм при девятимиллионном бюджете собрал по миру более 82-х миллионов долларов. Подобный результат лишний раз подтверждает, что стилистика фильма ужасов зачастую куда важнее его содержания. Здесь при простом и безинтрижном сюжете продемонстрирован высокий уровень «напряженной» режиссуры наравне с хорошей актерской игрой. А что до моральной подоплеки (художественный вымысел выдан за смерть реальных личностей), то она на совести постановщика и пиарщиков. И не стоит их строго судить. Ведь в нашу эпоху многочисленной лжи, постоянно льющейся с новостных каналов, псевдореальный жутик про придуманных людей – меньшее из зол.
Автор — Алексей Петров, редактор сайта "Клуб Крик"
Постоянные читатели знают, что рецензии на жанровые новинки и классику, которые появляются здесь, я пишу изначально для Клуба Крик. С сегодняшнего же дня буду публиковать работы своих коллег по перу. Для начала, объясню цели и задачи нашей площадки:
— интересный, профессиональный, разбор как классических (старых), так и новых фильмов ужасов;
— историю жанра, которую мы "разжёвываем" на наглядных примерах знаковых кинолент от horror-а;
— мы обнажаем методы нагнетания ужаса в кино, изобретённые корифеями жанра, и то, как они работают в современных картинах;
— рассказываем о приёмах передачи страха, что используют современные horror-режиссеры/писатели в кино и романах;
— и, самое главное, обнажаем связь жуткого кино и страшной литературы;
Оставайтесь у нас — и не говорите, что вам страшно!
Начнём с классики!
Неудивительно, если многие молодые зрители, посмотрев сейчас первую часть «Пятницы 13-й» 1980-го года, презрительно скажут; «Да ну, какая банальщина, сто раз такое уже видели!». Но в том и соль, что смотрели мы такое уйму раз, как раз благодаря подобным родоначальникам слэшера, заложившим каноны жанра. Конечно «Пятница…» — не первая молодежно-маньячная мясорубка, до нее как минимум были «Техасская резня бензопилой» и «Хэллоуин», а по мнению ряда хоррор-исследователей самым первым слэшером является «Черное Рождество» 1974-го. Впрочем и подобное заявление условно, ведь помимо американского существует и остальной кинематограф, в частности итальянский, в котором еще в 1960-е зародилось джалло, характерные атрибуты которого – серийный убийца и эротика, как и в «american slasher». Но массово популяризовали жанр именно штатовские картины, а особенно выдающиеся породили многолетние франшизы, к коим относится и «Пятница 13-е», несмотря на все внешнюю банальщину с позиции сегодняшнего дня.
Конечно стоит признать, что оригинал Шона Каннингэма сейчас представляет скорее музейный, чем злободневный интерес. Впрочем даже в те далекие времена, когда подобные сюжеты еще не были вусмерть заезжены, национальная критика «Пятницу…» не оценила, влепив ей две номинации на «Золотые малины» — Худшая женская роль второго плана и Худший фильм. Но чтобы подчеркнуть несправедливость подобных антинаград, стоит упомянуть, что в том же году «малину», как Худшие Режиссеры, могли получить Брайан Де Пальма за «Бритву» и Стэнли Кубрик за «Сияние». Другое дело – мировая публика, которая ужастику стоимостью 550 — 700 тысяч (по разным оценкам), принесла почти сорок миллионов долларов кассовых сборов. Для малобюджетной картины это был крупный навар, и далее вышло восемь официальных продолжений, каждое из которых стало финансово успешным, пусть и в разной степени. Удача отвернулась от франшизы лишь в 2001 году, когда появился откровенно бредовый «Джейсон Х», где маньяка-домоседа Вурхиза выдернули из родного Хрустального озера и в буквальном смысле запустили в космос. Зритель подобный креатив массового проигнорировал, и лента катастрофически провалилась.
Что же до первого фильма, то это был бесспорно простой по фабуле хоррор, в котором основную часть хронометража занимало последовательное умерщвление немногочисленных героев таинственным душегубом. Но в то же время сценарист Виктор Миллер создал мощно-живучий хоррор-миф об уродливом мальчике Джейсоне Вурхизе, утонувшем на территории детского лагеря, пока вожатые занимались сексом вместо того, чтобы следить за ребятишками. После трагедии кто-то в скором времени зверски убил нерадивых сотрудников, и лагерь закрыли от греха подальше. Но спустя двадцать с лишним лет страшные события подзабылись, и живописное место для отдыха и труда решили вновь ввести в эксплуатацию. Землевладелец набирает новых вожатых, молодых и привлекательных, которые скоро на собственных шкурах убедятся, что страшные легенды способны оживать!
Все мало-мальски знакомые с франшизой, в курсе, что мальчик Джейсон восстанет из мертвых в облике молчаливого бугая, и станет кромсать буквально всех, кто заявится на Хрустальное озеро. Но что характерно, именно первая часть отличается от последующих сюрпризом в финале, и если вы не смотрели открывающую киносериал «Пятницу…», то насладитесь развязкой без спойлеров. В целом же картина Каннингэма – такой же стопроцентный слэшер, как и весь проект, заложивший его фирменные фишки. В первую очередь в плане культовых черт постарался композитор Гарри Манфредини, сотворивший жуткий саундтрек из простейшего набора звуков, который исправно пугал фанатов Джейсона на протяжении многих лет. Еще один выдающийся мастер своего дела Том Савини работал над спецэффектами и создал реально жуткий грим с колото-резаными ранами. Ну а постановщик Шон Каннингэм, для которого «Пятница 13-е» так и осталась главной картиной в карьере, просто нигде не налажал. Пусть некоторые сцены и кажутся лишними, так как ничего не дают истории (хозяин лагеря ужинает, хозяин лагеря обсуждает с помощницей ее увольнение и т.п.), но в контексте полуторачасового фильма не тормозят динамику, так как всё остальное время – это целенаправленная подводка к убийствам, либо сами убийства. При этом Каннингэм не злоупотребляет насилием в кадре, специально не показывая отдельные кровопускания, чтобы потом эффектно представить обезображенный труп. Также в фильме лишь легкая эротика (особенно по сегодняшним меркам), когда режиссер просто обозначает молодую сексуальность героинь, без откровенной обнаженки.
Самое главное здесь – саспенс, не гениальный, как у Хичкока в лучших работах, или у Карпентера в «Хэллоуине», но старательно выверенный, напрягающий и пугающий в рамках рассказываемой истории. Каннингэм проявляет изобретательность, стараясь обставить каждое нападение по-своему, имея под рукой скудную локацию, буквально пару домов, кусочек леса и бережок озера. Молодые актеры нормально смотрятся в кадре, хотя ни у кого из них далее не было заметной карьеры, за исключением парня по имени Кевин Бейкон. Их задача сводилась к тому, чтобы изображать юную беспечность, а потом страшно и убедительно умереть, в чем им существенно помог вышеупомянутый кудесник Том Савини.
Для возрастных фанатов старых хорроров, «Пятница 13-е» и сегодня – классное олдскульное кино, в меру жестокое, спецэффектно-реалистичное, сравнительно непошлое и симпатичное в своей простоте. Последующие серии наберут значительные обороты по кровавости и количеству трупов, а первая, при всей своей скромности, останется знаковой лентой, с которой «начался Джейсон». И смотря любую новоиспеченную маньячную резню, знайте, что по линии предков она родом либо из Техаса, либо из Хэддонфилда, либо с улицы Вязов, ну или с Хрустального озера.