Капитаны и священники. ч.4

Все картинки кликабельны

Но, разумеется, главной наживкой для Кэмпбелла в повести Хайнлайна были вовсе не масоны. Ей стала куда более революционная концепция психологии как точной науки. Если присмотреться внимательно, повесть обильно насыщена футуристическими психологическими «гаджетами».

«В течение трёх поколений американский народ от колыбели до могилы воспитывался самыми умными и дотошными психотехниками в мире»

Психотехники контролируют подсознательные стремления лиц, помещённых под наблюдение, конструируют пропагандистские компании, анализируют социальные тенденции общества и, наконец, напрямую манипулируют массовым сознанием всего населения. При этом психотехники оперируют численными показателями и уравнениями, и строят свои прогнозы с вычисляемым уровнем достоверности. Хайнлайн описывает нечто, весьма похожее на психоисторию Гарри Сэлдома (нет, Хайнлайн не читал черновики Азимова, тот написал их много позже), разве что формулы психотехников Хайнлайна попроще и применяются к более коротким временным дистанциям.

Психотехника, т.е. психология, развитая до уровня науки и реализованная как технология, – это было то, что нужно Кэмпбеллу, который стремился расширить круг тем, вовлечённых в научную фантастику, за счёт гуманитарных наук. Представление о психологии, как о равноправном партнёре традиционных естественных наук – физики и математики – привело Джона в восторг. В своём предисловии к журнальной публикации повести он пишет:

«Роберт Хайнлайн в своей «Если это будет продолжаться…» показывает нам цивилизацию, в которой психология и массовая пропаганда стали наукой.

…

Психология не может считаться наукой, пока профессиональные психологи признают (и они не могут этого не признавать), что «невозможно предсказать, как конкретный человек отреагирует на конкретный стимул». При должном развитии психология сможет предсказывать подобные вещи; как следствие, она сможет точно выбрать нужный стимул, чтобы вызвать любую желаемую реакцию. Несомненно, наш мир стал бы более упорядоченным, если бы мы умели нажимать на нужные кнопки в сознании человека и заставляли его реагировать так же надёжно, как и любую другую машину.

…

И если у вас есть человек или группа людей, принимающих решения, то хороший психолог, применив свою науку, сможет заставить их отреагировать на выбранные стимулы вполне определённым образом!

Возможно, он будет прав, а весь остальной мир ошибается. Возможно, на самом деле всё совсем наоборот. Но об этом уже никто не узнает. Потому что весь мир будет вынужден согласиться с ним, причём совершенно искренне»

Читатели не могли не заметить смещение тем журнала в гуманитарную область. В письме в редакцию «Astounding» некая Линн Бриджес писала:

«В прошлом году «Astounding science fiction» запустила в оборот новый тип истории, который лучше всего охарактеризовать как «социологическую» научную фантастику… И Азимов, и Хайнлайн рассматривают психологию, как точную науку, которую можно применять в формулах и получать предсказуемые результаты. Я не могу с этим согласиться. Сама природа психологии мешает ей достичь точности математики…»

Хайнлайн, считавший психоанализ шарлатанством, мог бы с ней согласиться, если… Если бы не работа над пропагандистскими материалами во время политических кампаний.

«Годами они учились тому, как оседлать человека и скакать на нем верхом. Они начали с рекламы и пропаганды и тому подобного и дошли до того момента, когда простое честное жульничество, к которому прибегает любой коммивояжер или бродячий торговец, превратилось в математическую науку, против которой у обычного человека нет ни одного шанса»

Реклама и пропаганда. И ещё семантика. В промежутке между первыми подходами к повести в мае и её завершением в августе 1939 года Хайнлайн посетил семинар по общей семантике Альфреда Коржибского. За семинар пришлось заплатить 50 долларов – огромная дыра в семейном бюджете Хайнлайнов, хорошо ещё, что семинар проходил в Лос-Анджелесе и не пришлось тратиться на поездку. Вот они на фото перед семинаром – Роберт и Леслин, молодые и полные энтузиазма. У них впереди ещё два с половиной года такой жизни, прежде чем всё закончится.

Коржибски произвёл на Боба неизгладимое впечатление, в его Общей семантике он увидел прикладной инструмент, который можно использовать как в частной жизни для личного потребления, так и в социальной инженерии масс. С этого момента семантика надолго поселилась в его текстах.

Мне кажется, Золотой век фантастики на самом деле был периодом неопределённости. Писатели-фантасты этого времени металась между гаджетами и чудесами, они тянулись к разным волшебным палочкам, миражам, возникшим в серой зоне между наукой и мистикой. Именуясь «научными фантастами», они увлекались общей семантикой, дианетикой, телегонией, биоэнергетикой, паранауками и иной рациональной эзотерикой. Возможно, причина заключалась в том, что всем им не хватало систематизированного образования, ведь «вышка» в США (по крайней мере, в те времена) была хаотическим набором случайных дисциплин в несбалансированной и несогласованной подаче, за редким исключением какого-нибудь КалТеха. Им недоставало глубины знаний, чтобы оперировать параметрами в естественнонаучном поле, как это сегодня делают Тед Чан, Грег Иган и другие научные фантасты. Поэтому они искали темы на стыках областей, в зонах неопределённости или вовсе за периферией науки. Неудивительно, что со временем они мигрировали в «социальную фантастику». Чорт, я что-то отвлёкся от темы.

Общая семантика подтолкнула Хайнлайна к мысли, что слова-символы, заключённые в правильную конструкцию, могут работать. Он поверил, что есть инструменты, способные давать предсказуемый результат. Не «Голос» Бене Гессерит, подавляющий волю, а нечто вроде вербального айкидо. Проще говоря, он верил в возможность НЛП – задолго до того, как само НЛП было разработано. Видимо, идеи Общей семантики Коржибски толкают всех адептов учения именно в этом направлении. Учитель вдохновенно говорил им о символике и познании истин, а они, слушая его, обдумывали, как бы им поработить остальное человечество. Тому не надо искать рептилоидов, у кого рептилоид за плечом… Чорт! Я опять отвлёкся.

Манипуляции сознанием населения США занимает важное место в повести. Главный её герой Джон Лайл прошёл нелёгкий путь от наивного лоялиста с промытыми мозгами до революционера и либертарианца. В этом ему помогла запретная любовь к невесте Пророка и долгое перевоспитание в среде подпольщиков. Любовь как первопричина личного бунта весьма правдоподобна – любовь по природе своей не признаёт никаких догм и социальных барьеров. С перевоспитанием ситуация несколько сложнее – и Хайнлайну пришлось заготовить для Джона Лайла несколько роялей в кустах: преступление, из-за которого он вынужден перейти на нелегальное положение, изоляция в окружении заговорщиков, и тот факт, что в числе революционеров оказываются его друзья и уважаемые им люди. Хайнлайн понимает, что данная комбинация уникальна и её рецепт не годится для массового применения. Но как превратить миллионы людей, которым поколениями промывали мозги, в сообщество свободно мыслящих людей? Полковник Новак, глава отдела психодинамики, прямо заявляет:

«Помните, братья мои, ни один народ никогда надолго не остаётся порабощённым, иначе как по собственной воле. Американский народ с колыбели был приучен умнейшими и скрупулёзными психотехниками верить в диктатуру, которая им управляет, и доверять ей. Со времени подавления наших древних гражданских свобод при жизни Первого Пророка только самые смелые и независимые умы освободились от табу и суеверий, которые были привиты их подсознанию. Если вы освободите людей без должной психологической подготовки, они будут подобны лошадям, выведенным из горящей конюшни, они просто будут стремиться вернуться на привычное место. Революция может быть быстрой и успешной, но за ней последует долгая и кровопролитная гражданская война»

«Мы можем захватить власть, но не можем её удержать» говорит Новак. Хайнлайн, по-видимому, тоже считает, что победа революции возможна только при радикальной трансформации сознания масс. Вариант гражданской войны и диктатуры новой власти даже не рассматривается. При таком романтическом подходе задача выглядит неразрешимой, поэтому в сюжете появляется бог из машины – этакий психотехнический гаджет, массовый гипноз, мгновенная промывка мозгов, раскрепощающая разум. Не уверен, что Хайнлайн был первооткрывателем, но идея «технологического индокринирования» мне попадалась только в послевоенных произведениях фантастов. (Например Фрэнсис Карсак в «Бегстве Земли» описывает облучение порабощённой планеты контр-гипнотическим оружием. Хотя, возможно, Боб тут ни при чём, и это был отклик писателей на реалии холодной войны с её массовой пропагандой.) В повести Хайнлайна Новак и Зеб составили грандиозный план восстановления свободомыслия населения.

«Они планировали не что иное, как массовую переориентацию под гипнозом. Метод был прост, как и всё гениальное. Они подготовили фильм, который представлял собой смесь истории, богословской критики, курса общей науки, философии… они планировали использовать его на испытуемых в состоянии лёгкого гипноза»

Метод не был стопроцентно эффективен:

«Обычно их техника срабатывала, и испытуемые становились семантически приспособлены к современной недогматической точке зрения, но если испытуемый был слишком стар ментально, если его мыслительные процессы были слишком тщательно канализированы, это могло разрушить его систему оценок, не давая новой взамен. Субъект мог выйти из гипноза с непреодолимым чувством незащищённости, которое часто перерастало в шизофрению, инволютивную меланхолию или другие психозы, включающие потерю коркового контроля и, как следствие, таламическую и субталамическую дисфункцию»

Иными словами, эти башни ПБЗ вызывали головные боли не у свободомыслящей интеллигенции, а у всякого быдла её узколобых противников. Ну, примерно. Задача сильно осложнялась масштабами страны и численностью населения. Заговорщикам пришлось разработать целую программу осчастливливания своих сограждан:

«Пришлось обследовать более ста миллионов человек, чтобы выяснить, смогут ли они освоиться после быстрой переориентации, а затем повторно обследовать после лечения, чтобы убедиться, что они в достаточной степени приспособились. Пока человек не сдал второй экзамен, мы не могли позволить себе предоставить ему избирательное право как свободному гражданину демократического государства. Нам пришлось научить их думать самостоятельно, отвергать догмы, с подозрением относиться к авторитетам, терпеть разногласия и принимать собственные решения – подобные типы психических процессов, были почти неизвестны в Соединённых Штатах на протяжении многих поколений»

В итоге план Новака был утверждён, и населению Штатов в очередной раз промыли мозги – на этот раз с благими намерениями – и Вторая Американская Революция победила. Гражданское общество заключило Договор. Несогласных и неподдавшихся благотворному гипнотическому внушению отправили в ссылку в Ковентри. Но это уже совсем другая история.

Рассказ о том, как революционеры используют психотехнику, чтобы загнать освобождённое население в светлое будущее – наиболее скользкий момент всей повести. Хайнлайн пытался как-то смягчить неприятный осадок от него словами самого Новака в эпилоге повести:

«…у американского народа не так плохо с головой; просто у него есть склонность продавать своё первородное право за чечевичную похлёбку. Каждый ценит свою свободу, но при этом наивно уверен, что его бедный, недалёкий сосед нуждается в защите. Поэтому мы принимаем множество великолепных законов, призванных защитить моральное и духовное благополучие наших бедных слабых собратьев. Мы слишком поздно обнаруживаем, что, поступив так, мы отдали наши древние свободы бюрократии, которая начинает тиранить нас под видом спасения наших душ

…

Теперь мы должны восстановить все старые гражданские свободы, а также стальную, герметичную новую гражданскую свободу, которая предотвратит превращение догматических понятий любого рода в закон»

Я прошу прощения за объёмные цитаты, они из первого варианта повести и в финальной версии отсутствуют. Соответственно, на русский они никогда не переводились. Первый вариант повести был напечатан в 1940 году в журнале «Astounding». Позднее, уже в 1953 году Хайнлайн радикально переосмыслил роль «массового НЛП» в сюжете. Для второго издания он переписал сюжет повести, убрав из него применение революционерами таких средств как «массовая гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех экваториальных спутниках…» © ну, вы поняли. Вместо этого он устраивает на заседании Генштаба вооружённого восстания дискуссию о допустимости подобных методов и вводит персонажа, «похожего на сердитого Марка Твена», который произносит нечто вроде credo: «свободного человека не надо натаскивать». В результате Хайнлайн вычеркнул из сюжета повести не только Оружие Победы Второй Американской Революции, он ещё много чего оттуда повычёркивал (и ещё больше добавил). В финальном варианте вещь стала менее «палповой» и более «хайнлайновской». Но об этих переделках мы поговорим чуть позже. Главное – пятнадцать лет спустя Хайнлайн взорвал башни ПБЗ, которые сам же и построил, предоставив бывшему легионеру Маку и его хитромудрому другу Зефу расхлёбывать проблему раскрепощения сознания сограждан старым дедовским способом – «с помощью доброго слова и револьвера» ©.