Все отзывы на произведения Майка Гелприна

EvilCritic, 21 июля 2018 г. в 07:11

Все тут восхищаются этим рассказом, а вот я вижу лишь банальное давление на жалость. Причем в мире где проблема утрированна и преувеличена настолько нелепо, что поверить в неё можно только ради того самого чувства жалости к герою, только что бы типа проникнуться. Литературу будут читать всегда, книга лишь носитель информирующий, а не само по себе знание, поэтому электронный вариант не убьёт литературу, а наоборот сделает её доступной. Если и надо было как-то поднять проблему общества и книг, то сделать ставку на то, что мало читают именно классику и постепенно её забывают под давлением современной литературы, то есть более конкретно и реалистично указать проблему. Отсюда и стоило отталкиваться рассказу, а не от всей литературы в целом. И ещё, с какого это перепугу эти дети заинтересовались такими недетскими серьёзными книгами? Достаточно вспомнить себя и свои интересы в таком возрасте, а тем более если взять широкий спектр развлечений будущего. Дети, есть дети и они хотят играть, бегать, прыгать и веселиться, а не читать то, от чего явно не будет никакой радости.

Главный герой вызывает раздражение своей малодушностью. Причем жалеть героя мне не было никого желания, так как переучиться ему предлагали, а он не захотел, потому что видите ли ему не нравится. Так что же теперь, давайте жалеть всех кому приходится работать там, где им не нравится или тех кто по этой причине сидит на пособие? Маразм.

Спасибо за внимание. Критика всего и вся приветствуется.

StasKr, 16 февраля 2018 г. в 13:06

Лабуда. Атмосферная, неплохо написанная, но всё равно – лабуда.

О моральной и психологической составляющей рассказа уже сказали нижеотписавшиеся лаборанты. Я обращу внимание не на маленький мирок, в котором «живут» (хотя жизнью это назвать сложно) три фашиста, а на окружающие его мир и те нелепости, которые нагородил в связи с ним автор.

Итак, по сюжету из-за падения метеорита трое фашистов после своей смерти оказались в неком кластре, в который можно войти и который невозможно покинуть. Всех, кто попадает в этот замкнутый мирок фашисты насилуют, убивают и съедают, причём происходит всё это на протяжении свыше семидесяти лет. При этом, власти СССР/РФ знают о существовании кластера, однако только к 2014 году начинают предпринимать хоть какие-то действия.

Оцените бредовость ситуации. На территории Брянской или Курской области посреди леса имеется аномальная зона, в которую можно войти и из которой нельзя выйти. Данная зона невелика размерами (как я понял из рассказа она вряд ли больше нескольких квадратных километров) и расположена недалеко от обжитых мест. Власти страны ещё со времён Сталина знают о существовании Аномалии (главный герой вспоминает сотрудников НКВД, которых он и его подельники лихо расстреливали) и ограничиваются лишь тем, что периодически засылают туда воинские контингенты, которые никогда не возвращаются*. За семьдесят лет руководство страны так и не удосужилось огородить аномальную зону, что бы там не шатались всякие грибники, лыжники и молодые студентки**. И не создало пару-тройку институтов, которые бы в круглосуточном режиме изучали Неведомую Хрень. За семь десятилетий министерство обороны не построило рядом с территорией отчуждения военную часть и не додумалось посылать в неизвестность радиоуправляемых роботов (зато «догадалось» отправить туда дорогостоящие вертолёты с живыми людьми) или обстрелять Аномалию из артиллерии/залить её газами/кинуть туда что-нибудь из ядерного арсенала. Я хочу спросить у лаборантов: вы согласны, что такая пассивность со стороны нашего государства вообще возможна? Лично я в такое просто отказываюсь верить, ведь подобная аномальная зона – это ВЫЗОВ, а государство, тем более такое могучее как СССР, просто не может не принять ТАКОЙ вызов.

Итог: нет, в целом рассказ очень даже неплох, однако раздолбайство и инфантилизм со стороны жителей Большого Мира вызывает сплошной фэйлспам. Причём чем больше думаешь на эту тему, тем хуже становится впечатление от произведения. И если в начале я поставил рассказу семь балов, то теперь шестёрка – это тот максимум на который я согласен.

* – успехи фашистов в истреблении советских/русских солдат вызывают искреннее удивление. «Однажды целую роту угробили, в другой раз – взвода два положили» – говорит главный герой рассказа. Рота – это от 50 до 100 человек, два взвода – от 30 до 60 человек. Сколь бы не было опытно трио людоедов, убить такое количество вооружённых и готовых к подобным неожиданностям солдат просто невозможно. Я понимаю, ради красного словца можно и приврать, но конкретно этот, откровенно фантасмагорический, момент послужил для меня точкой отсчёта для написания критического отзыва.

** – умиляет фраза «Дороги сюда прокладывать и технику подгонять себе дороже». Ну да, десяток километров дороги и военная база в лесу – это нечто, что находилось за пределами финансовой возможности сверхдержавы, которая запускала в космос сотни ракет и провела пяток региональных войн с США по всему земному шару.

montakvir7511, 05 февраля 2016 г. в 20:56

Сложное у меня сейчас время...неприятное, что ли. Предательство близких, одиночество, раздражение от общения даже с теми, кого знаешь по двадцать лет. Приходится гнать от себя депрессию разными способами, ибо бездумное пролеживание пятой точки на диване не по мне. Чтение — один из них. Только не тяну я сейчас романы, не могу сосредоточиться надолго, все мысли тянут обратно, туда, в этот убивший меня морально разговор...

Читаю короткие рассказы, детские смешные книги. Иногда перехожу на современную фантастику. Очен, очень редко попадается что-то стоящее.

И тут такое....второй рассказ Майка Гелприна за месяц, который поверг меня в ступор. От жалости, злости, понимания, что ничего изменить не можешь, сердце рвётся наружу, я чувствую физически, как оно болит морально. Этот описанный мир уже на пороге, сапогом или брендовым ботинком готов распахнуть себе двери настежь, а всех совестливых, сострадающих и думающих объявить архаикой и посадить на пособие, чтоб не сдох от голода, но и под ногами не путался, декадент. Но даже не мизерный минимум терзает тебя, а то, что и в моей жизни происходит ныне — ты знаешь, что ты никому в этом мире уже не нужен, ты пережиток доцифровой эпохи, а твоя профессия устарела навсегда.

И вот ты сидишь в холодной неприветливой квартире, пялишься в телик, пьешь остывший чай. Очень хочешь сдохнуть от тоски, которая рвет твоё сердце. И вдруг однажды раздается вечером пугающий резкостью звонок в дверь, и ты шалеешь от того, что слышишь — «Вы даете уроки литературы?»

Может быть, однажды, когда мои нынешние чувства и эмоции угаснут, кто-то позвонит и в мою дверь.

«Я здесь. Я хочу жить».

Михаль, 18 ноября 2014 г. в 18:25

Такое впечатление, что автор по-видимому только понаслышке знает кое-какие детали из жизни иудеев. И пытается из этих кусочков слепить нечто «атмосферное». Все описанное в рассказе вплоть до появления роботов не лезет ни в какие ворота. Это скорее напоминает историю из жизни аборигенов какого-то экзотического острова, а не религиозных евреев в Израиле, к тому же обильное употребление к месту и не к месту идишских и ивритских слов кроме раздражения, ничего не вызывает.

Дешевый троллинг типа: «А правда ли, господин Гаон, — бородатый ашкенази спросил напоследок, — что вы ненавидите шаббат и не ходите по субботам в синагогу?» в принципе невозможен, хотя бы потому, что «бородатого ашкенази» никогда после этого не пустят ни в какую синагогу и не только в Беер-Шеве, но и во всем Израиле, т.к. он нарушил одну из основных заповедей, которая гласит:

«Запрещено говорить любые слова, унижающие других. Если унижающее заявление правдиво, оно считается лашон hа-ра. Если оно лживо, то перед нами клевета. Во втором случае нарушение намного страшнее (ведь известно, что чести оклеветанного человека наносится больший урон, чем если бы о нём говорили правду)… Произнося лашон hа-ра, человек нарушает целый ряд заповедей Торы, а именно, 31 заповедь, из которых 17 — запреты, а 14 — постановления, и все они впрямую или косвенно касаются лашон hа-ра.»

Что касается последовавшего за этим мордобоя, да еще при свидетелях вполне естественного в России, то в Израиле это невозможно хотя бы потому, что за рукоприкладство по израильскому законодательству полагается тюрьма сроком до 5-ти лет. И этот закон неукоснительно соблюдается.

Фраза «И что моей жене и детям запрещено ходить в синагогу по субботам, потому что они — не евреи.» — полный бред. В Израиле никому и никогда не запрещалось и не запрещается посещать синагогу будь то христиане, мусульмане, китайцы …. любого пола. Главное, чтобы никто не оскорблял чувств верующих ни своим внешним видом, ни поведением.

Лично я – человек нисколько не религиозный считаю, что этот рассказ – просто навет, возможно, неосознанный на религиозных евреев.

Deliann, 11 октября 2017 г. в 15:57

Серия «Зеркало» стартовала в мае 2017 года. На данный момент свет увидело пять книг, и к выходу готовятся еще несколько.

Первый том — «Зеркало для героев» — представляет собой сборник рассказов Ольги Рэйн и Майка Гелприна на тему знаков зодиака. На каждый знак написано два рассказа, один — мужчиной, второй — женщиной. И это действительно интересная концепция, так как в творчестве О. Рэйн и М. Гелприн кардинально отличаются друг от друга: для первой характерны особый лиризм и драма с уклоном в мистику, а второй чаще обращается к приключенческому жанру, не забывая о социальных и философских подтекстах.

Главное достоинство «Зеркала для героев» — его разнообразие. Читатель попадает сначала в приключенческий стимпанк-детектив («Механизм проклятья»), затем в мистическую драму («Письмо из Сингапура»), после чего опять в приключения, но уже в ином мире («Скучать по птице»). В дальнейшем читателя еще ждет много интересного: от научной фантастики («… и видеть сны, быть может») до хоррора («Главный завет»), от фэнтези («Просветление») до романтики («Вериль»). Разве что реализм обойден стороной, хотя его элементы встречаются («На посту», “Дурная примета”). Дополнительным плюсом является то, что все рассказы не зацикливаются на одном жанре и почти мифологическое фэнтези к финалу может обернуться научной фантастикой («... и видеть сны, быть может»), а, казалось бы, типичный киберпанк на поверку оказывается детективом («Последняя попытка стать счастливым»). Лидирует в этом плане рассказ «Главный завет», который содержит в себе элементы и хоррора, и мистики, и морских приключений, и поэзии, и, вполне вероятно, чего-то еще, ускользающего при первом прочтении. Маленькой ложкой дегтя для читателя может стать разве что схожесть некоторых рассказов, которая наблюдается у обоих авторов. У М. Гелприна «Существо особенное» и «Дурная примета» написаны примерно по одной схеме: какой-то предмет наблюдает за историей нескольких поколений одной семьи (в первом случае это садовый гном, во втором — фотография). У О. Рэйн схожими получились «Вечером во ржи» и «Время года — лето», в каждом из которых три драмы разворачиваются в разное время, но все три оказываются связанными с одним местом, одним неупокоенным мертвецом и одной тайной, уходящей корнями в прошлое.

Если говорить в целом о рассказах сборника, то Ольга Рэйн больше тяготеет к мистическим драмам, с призраками и проклятьями. В ее произведениях часто происходит семейное насилие, а еще они более интровертированы и лучше раскрывают внутренний мир и переживания героев. Майк Гелприн в свою очередь больше внимания уделяет фантастике и приключениям, его рассказы более экстравертированы, в них больше схваток и ярких впечатлений. Это все не плохо и лишний раз подчеркивает различия между прозой этих двух авторов, хотя рассказы данного сборника подобраны максимально подходящими для обоих полов и прекрасно дополняют друг друга.

Если говорить про частности, то больше всего хочется выделить три рассказа:

• «Города на букву «Н»» М. Гелприна. Антиутопия про смертельное многоборье. Напоминает «Долгую прогулку» С. Кинга, но если Кингу удалось крайне напряженно описать процесс ходьбы, то Гелприн добавил остроты в простую словесную игру «Города». Читается рассказ на одном дыхании, кульминационный момент очень изящный.

• «Полёт пеликана» О. Рэйн. Мистическая драма о бессмертной девушке в частности и тяжелой женской доле в целом. Имеется неплохой срез эпохи начала двадцатого века, все женские переживания переданы очень достоверно.

• «Теперь так будет всегда» М. Гелприна. Суровый триллер с петлей времени и множеством неприятных подробностей. Трое солдат вермахта застряли в специфическом временном пузыре и вынуждены раз за разом переживать один и тот же день, который в остальном мире длится три месяца. Каждый цикл наполнен насилием, как физическим, так и сексуальным, каннибализмом, убийствами и прочими отвратительными вещами. Рассказ впечатляет своей концовкой и никого не оставит равнодушным.

Издана книга хорошо и качественно, опечатки и какие-либо дефекты отсутствуют. Иллюстрация на обложке соответствует содержимому

P.S. Привязка к знакам зодиака по большому счету номинальная и особой роли не играет. Можно, конечно, провести параллели между описанием знака и действиями, либо характеристиками персонажей соответствующих рассказов, но не всегда эти параллели очевидны с первого взгляда.

AntonAbramov, 23 сентября 2014 г. в 16:34

Вечером, перед прочтением, заглянул в отзывы. Один товарищ спрашивал: почему Смерть подыгрывала нашим, какое имела право? Я удивился — такой явный косяк?!

Рельсовая война времен Великой Отечественной. Диверсионная группа на задании. Тысячи произведений на эту тему. Всех жанров и форм. Этот рассказ выделяется. Уж больно главный герой необычен. Смерть. Много кто пытался ее использовать. Почти все образы выветрились из головы. А этот запомню, потому, что необычный. Пристрастная. Со своим отношением ко всему происходящему на Земле. Но тогда почему она не влияла на исходы исторических событий? Столько наших полегло в войне, из них больше половины – не на поле боя. С другой стороны – мы же войну выиграли. Так может все-таки повлияла?

Так можно до опупения сидеть и перебирать: с одной стороны, с другой…. Но я теперь всегда буду думать, что Смерть за наших, за моих. Подсыплет деньков, если для дела. Эх, дело бы еще…

Предвзятая Смерть, да еще умеющая соврать или передумать. Кто-то на самом верху определяет ход событий, а Смерть уже действует по обстоятельствам. Как бы так.

Но рассказ не прост, хотя сюжет – прямая, вроде, линия. Ясно дело – пуля ее (Смертушку) не берет, пространство не удерживает. И всех нас она прибирает. Ключевое звено мироздания. А вот она у ног израненного Бабича: “сидела, согнувшись, скорчившись, едва не свернувшись в клубок. Брошенный Бабичем шмайссер лежал на траве у её ног.

— Стреляй, падла! — заорал на Смерть Алесь. — Что расселась, сука, стреляй!

Смерть резко выпрямилась, её шатнуло из стороны в сторону.

— Я не умею, — прошептала Смерть горестно. — Мне нечем стрелять.

— Чтоб тебе сдохнуть, — Алесь вновь припал к ручнику.

— Я бы не прочь, — отозвалась Смерть. — Но не могу вот”.

Этот ключевой момент рассказа я вообще только с третьего чтения разглядел. Скорчившаяся, спрятавшаяся в клубок – это ведь она от стыда, что не может помочь. — Смерть со стыдом! Офигеть. А вот это “Я бы не прочь” – так она такая же заложница судьбы, как и я. Вот бы с кем за жизнь перетереть. С Черненькой под беленькую. И даже без Черненькой есть о чем про жизнь под таким углом подумать.

Весь рассказ под Смерть заточен. Смерть сразу всех профильтровала, передо мной распахнула. До чего разношерстная группа на дело шла. Единственный специалист (подрывник) оказался единственным слабым звеном. И — блеклый образ. Потому и красавчик.

Докучаев о деле просил. Ну да – командир, коммунист. Всё внутри выжжено? Красной линии эквивалент. А слезы, навернувшиеся от обещанной Смертью поддержки их Делу? Слишком много ему довелось пережить, и он знает, что только Дело может сплотить всех, осмыслить все потери, не дать потерять человечий вид.

Отпетый уголовник Бабич просить не привык. Сыграл за жизнь какой-то соплюхи, душу на кон поставив. Ну ладно, понты у блатных – любимое дело. Но ему-то зачем за чье-то дело так стоять? Сначала я подумал – упростил автор, подыграл времени. Но нет, как раз у Бабича душа не выжжена. В ней нежность робкий росток пустила. В самый жгучий момент он и распустился, расцвел. Не зря именно Бабича Смерть выделила. На коленях пред ним стояла.

Потерявшие семьи старик Лабань и смертник из гетто Левка, да семнадцатилетняя Янка, успевшая хлебнуть горюшка – ядро воюющего народа, ничем не выделяющаяся часть. Они притушены, лишь Янка выделилась своим спасением. Что и понятно – на молодых девушек у Смерти особые права, иначе кто рожать будет.

Слезы Докучаева, молитва Левки, любовная сцена, высоко держали тонус. Но на одном уровне, чуть-чуть повышая. Короткая схватка у железной дороги резко его подняла. Столь яростной, беспощадной была. Смерть, скорчившаяся возле умирающего Бабича, – высший подъем. Зашевелились мурашки. И вдруг – сброс. Тонуса, мурашек. Почему-то спасение Янки сработало в минус. Жаль. Сразу вспомнились мелкие зацепки типа истлевших пальцев Смерти (сколько можно), пустые глазницы (то же самое), выплеска семени (перебор)…

Подытожу. Ум блаженствовал. Написано классно. Чувствовал себя очень комфортно. Глубина и продуманность оказались выше чувства. Эмоций маленько не хватило до пробоя. По сути 10-ка, но без мурашек.

ctpoka1, 10 февраля 2011 г. в 14:43

цитата

«Вот уже двенадцать лет он жил на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили.» *не такое уж и нищенское, раз 12 лет прожил, ничего не делал, но с голоду не умер. вот бы на пенсию в 4000 рублей пожил, как у нас старикам, по 30-40 лет проработавшим, платят...*минус квартплата, как раз примерно 4000. и никаких 12 лет.

цитата

«Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось подтянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский – две недели. Бунин – полторы.»

цитата

«Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена, бросил и их.»

Слезу из меня давят и давят. Неумело, но старательно.

*А зря. Чесслово зря. Я не в состоянии сочувствовать пафосному существу мужского пола, не способному себя прокормить.

цитата

— Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. – Научу.

Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился.

Пастернак, — сказал он торжественно. – Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…

*тут я смеялась

цитата

— Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка // *да уж, тут нахваливают «безупречный стиль». «вдруг девочка» — это безусловно сильно. а уж в сочетании«звонко выкрикнула вдруг»

слишком большая разница между уровнем цитат и самого рассказа. Если бы автор прыгал — он бы переломал ноги.

PS. действительно забавно, что звучит исключительно первое, «лозунговое» для школьной интеллигенции четверостишье.

представить страшно, что могло бы быть, читай детки дальше этих четырех строчек. но все таки попробуем))))

«На озаренный потолок ложились тени! — звонко выкрикнула вдруг девочка

Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку.

— Ты шутишь? – тихо, едва слышно выговорил он.

Сплетенья рук, сплетенья ног, судьбы сплетенья, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить?»

Кол. За дешевый пафос и избитый прием с роботом. И за неудачную попытку паразитировать на Пастернаке. классику все таки надо знать. и читать не только «по названиям». особенно собираясь цитировать.

Хойти, 21 октября 2014 г. в 00:47

Мне повезло прочесть рассказ «с нуля», не зная о нём загодя ровным счётом ничего. Первое впечатление: вариация классической схемы, автором предпринятая совершенно сознательно и даже демонстративно (уже потом узнала, что произведение написано для конкурса на заранее определённую тему). Второе: а получилось-то настолько живо, индивидуально, по-своему... И рассказ превратился в тот самый «Ghost in the Shell», уникальное сочетание жёсткой конструкции и живого мятущегося пламени... пламени свечи.

Отзыв не место для дискуссий, но: стоило ли концентрироваться на конкретных строчках Пастернака, давших заглавие рассказу? Свеча — один из выдержавших испытание столетиями (задолго до стихотворения) символов, даже архетипов. Свеча — вера (не обязательно в Бога). Свеча — творчество. Свеча — мимолётность и хрупкость человеческого бытия. Свеча — знак блуждающему во тьме. И стихотворение Бориса Пастернака здесь тоже не буквальные несколько строф о том, как кто-то с кем-то в феврале, а своеобразная мантра, если хотите, шибболет, по которому в прагматическом мире смогут опознать друг друга изгнанники, утратившие свою духовную родину — Литературу — и бережно, как огонёк свечи, несущие её в своих сердцах. Не для самих себя, а чтобы передать это трепетное пламя дальше.

офф за рамками отзыва: а тема конкурса-то, оказывается, была такая: «Узкий специалист». Замечательно. Пожалуй, даже оценку рассказу добавлю в свете новых знаний :) уж очень узнаваемо выписан Андрей Петрович, помесь жалости с досадой, не столь не желающий, сколь не умеющий приспособиться к «дивному новому миру», в котором ему нет места. И я когда-то, доведённая до отчаяния, пыталась продавать любимые книги (по странному стечению обстоятельств, это был четырёхтомник Жапризо, который виден и узнаваем на аватарке-фотографии автора рассказа «Свеча горела», вон он, за левым плечом МГ). К счастью, потенциальная покупательница оказалась мудрее меня. Она просто дала мне денег, сказав: «Вернёшь, когда сможешь. А книги я у тебя всегда могу взять почитать».

Мы возвращаем, когда сможем. Знания. Веру в себя. Чувство. Книги.

Тиань, 30 сентября 2014 г. в 15:03

«Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим!» — вот она, главная мысль и идея рассказа. Идея очень неоднозначная, поэтому и отношение мое к рассказу тоже неоднозначное.

С одной стороны, я, как человек, выросший в «книжную» эпоху, разделяю горечь автора и героя по поводу исчезновения из нашего мира книг. Вместе с ними действительно уходит что-то хорошее, от людей уходит. Но связано ли это с утратой духовности? Связана ли духовность именно с чтением? Литература есть продукт духовной жизни людей на определенной стадии развития. Ей предшествует устное народное творчество, за ней следует... не знаю, что, но уверена, что что-то следует. Может быть, расширение литературной составляющей виртуальных игр, или углубление каких-то основ кибернетики, квантовой механики, электродинамики, физика высоких энергий. Ведь это не просто научные дисциплины. Они основы мироздания изучают. Как же на таком уровне без духовности обойтись?

Что такое литература в разрезе духовности? Это способ выражения внутренней жизни человека в вымышленных историях, зафиксированных с помощью букв. Устное народное творчество выполняло ту же функцию, только опиралось на память человеческую. На следующем этапе место письменных историй займет что-то другое, быть может, функционал тех же виртуальных игр, который будет требовать соучастия игрока в создании миров, характеров, сюжетов. Важна ведь не форма, важно наполнение. Внутренний мир человека можно передать не только через книгу.

Не разделяя взгляды Андрея Петровича на утрату духовности, я в то же время понимаю его и сочувствую этому персонажу. Мир изменился, а он не смог вписаться в перемены. Так было в России в пресловутые девяностые, когда привыкшие к советскому образу жизни люди оказались насильно вброшенными в то, что назвали «рыночной экономикой». Готовы были не все, многие оказались за бортом, в нищете, в социальной изоляции. Именно это случилось с Андреем Петровичем. Не удержался он на колесе жизни, сошел на обочину, закрылся в своей квартире и ностальгирует по временам, когда деревья были большие, а дети книжки читали. Будучи человеком ученым, он подводит под это социальную базу — прогресс вытеснил духовность. Самое страшное, что процесс он подметил верно, но неправильно диагностировал причину.

Не исчезновение книг создает угрозу духовности. Внутренний мир человека отражается в каких-то иных формах, которые Андрей Петрович просто не видит из своей раковины. А вместе с ним не видим и мы, читатели. Угроза таится в разрыве связей между людьми. Робот-гувернер — вот это настоящая угроза. Когда детей воспитывают роботы, а не мама с папой, бабушки, дедушки, дяди и тети, малыши вырастают в психологической изоляции. Они не могут почувствовать себя частью семьи, самой любимой частью. Они не слышат голоса мамы перед сном, в виртуальные игры с ними играет не папа, на прогулку ходит не дедушка. Все это делает робот. Механический мир. В таком мире духовность замещается функционалом. И исчезновение книг здесь совершенно ни при чем. Если книги читает робот, которому родители перепоручили своих малышей, духовность будет вытесняться функциональностью даже при сохранении библиотек.

Андрей Петрович унаследовал бумажные книги от мамы. Это одна из причин, почему они так дороги ему. Книги стали связующей ниточкой умершей матери и стареющего сына. Когда мы, читатели сегодняшнего дня, перебираем свои домашние библиотеки, многие книги заставляют вспомнить ушедших уже из жизни дедушек, бабушек, затерявшихся на перепутье лет друзей: они дарили нам книги, читали их с нами, обсуждали, каких-то авторов предпочитали другим, каких-то сурово осуждали и пытались изгнать с домашних книжных полок. Книги — часть нашей жизни, связывающая нас с нашими близкими невидимыми нитями. Анечку и Павлика книги могли связать только с роботом, ну и с чудаковатым профессором, испугавшимся жизни. Последняя связка действительно ценная. Не только для детей, но и для Андрея Петровича. Вдруг ребята вытащат его из раковины. Образование — процесс двусторонний.

В этом ключе финал рассказа замечательный. Вконец раздавленный жизнью человек, решивший покончить с собой, на пути к орудию самоуничтожения внезапно видит двух детишек, явившихся именно к нему. Это ценнее любых книг. И этому учат не книги, а только люди, в рассказах Майка Гелприна еще роботы, очень похожие на людей.

Так что свеча не горела. Она горит. Только вместо фитиля у нее вольфрамовые усики. А свет все такой же яркий. Если выбраться из своей берлоги, поговорить с людьми, забить козла или сыграть в шахматы с соседом, перекинуться парой электронных сообщений с таким же выброшенным за периметр коллегой-гуманитарием и выбраться вместе в парк, о жизни и литературе поговорить, горящие свечи сразу проступят из темноты незнания, ненужности и страха. Так что Максим знал, что делал, когда Анечку и Павлика к Андрею Петровичу направлял. Учителю эти дети нужны так же сильно, как и он им, а, может быть, и гораздо больше, чтобы в темноте не сидел.

Вот как-то так воспринимается этот небольшой, провокационный, однобокий рассказ, однобокий, в том смысле, что мир будущего показан в нем только с одной стороны — с позиции не вписавшегося в этот мир стареющего человека. Но мир есть, и в нем есть любопытные дети, и они пришли в дом потерявшегося учителя, чтобы спасти его от одиночества.

Karnosaur123, 08 апреля 2018 г. в 21:21

Не уровень для Гелприна. Очень неплохо начало, когда отряд солдат прибывает в Нехорошее Место, где люди гибнут от дикого страха. Тут и атмосфера на уровне, и напряжение хорошо нагнетается. А потом — в лучших традициях не лучших фильмов: циничные силовики решают выяснить, что за хрень происходит и можно ли ее использовать в военных целях, для чего отряжают двух молодых людей с редким психическим отклонением — полным отсутствием страха. И вот — конечно же, совершенно случайно! — один из этих редкостных молодых людей ещё и изучает в ВУЗе курс античной мифологии, так что безошибочно определяет чудищ, едва они появляются. Зачем было это надуманное совпадение, из-за которого старик Станиславский в моей голове изошелся негодующим криком? Неужели просто нормально образованный парень и так не узнал бы этих широко известных мифических созданий? (Кстати, как их вообще занесло в нашу тайгу?) Концовка, как по мне, достаточно смазанная. В общем, далеко не лучший рассказ автора, написанный, как мне показалось, несколько второпях.

Прокопий Антемий, 11 июля 2017 г. в 10:41

Да, автор знает, за какие струны надо дергать. И все вроде правильно до зубной боли. Но как-то не очень зацепило. Не понравился этот пафосный Андрей Петрович. Не понравилась концовка... Ну как можно было за полтора года не распознать робота? Не верю! Опять же, мир не продуман. Высокотехнологичное будущее — и вдруг газовая плита, с конфорками... Ладно, Петрович любитель старины, пусть будет. Но вот детям наверняка пришлось бы объяснять, что такое «свеча» и как это она «горит». Как и кучу других незнакомых слов, понятий, явлений. Ведь литература — не сферический конь в вакууме, она не может существовать в отрыве от истории, географии и т.д. В описанном же мире они, как и литература, были вытеснены техническими дисциплинами. А разве можно понять того же Достоевского, не имея никаких познаний о его эпохе? (сама подборка авторов, кстати, тоже вызывает вопросы).

И, конечно, заявление о связи литературы с моральными качествами, с духовностью выглядит очень сомнительным.

Хельг, 26 февраля 2016 г. в 11:18

Никогда бы не подумал, что можно так жестко подать отечественный материал, к тому же сказочный. Нет, сказки, зачастую, очень жесткие, даже жестокие, в первоисточниках, но Гелприн жестит порой уж совсем запредельно, из темного фэнтези ударяясь в какой-то сплаттерпанк. Это не плохо, это неожиданно. Взгляд на знакомую историю под необычным углом оказался удачным. Знакомые герои предстали в новом, не очень-то приглядном, свете, хотя, по-совести, они и в оригинале не слишком блистали. Пожалуй это самый жесткий рассказ сборника и самая удачная реализация этакого славянского дарк фентези, что мне доводилось читать. Она же и единственная.

bbg, 05 сентября 2014 г. в 22:34

Чёрт.

Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт-чёрт!

Думаю, подойдёт мантра: «Я немолодой циничный человек. Я читаю просто рассказ, просто рассказ, просто рассказ...»

Не помогает, Майк.

Какого чёрта, хочу я спросить?

Какого дьявола издеваешься ты над несчастными этими жестянками? Засовываешь им внутрь живую душу, хотя общеизвестно, что души нет?

За что ты так не любишь своих роботов?

Это отольётся, чуть позже. Или наоборот, это такого рода любовь, ведь машины не могут страдать?.. Это прерогатива людей?

Но как получаются они лучше всякого человека?

Не знаю. Я немножко успокоился, а то хотел весь отзыв заполнить чертями и восклицательными знаками. То-то оно было бы смешно.

В общем, я в депрессии. Хотя грусть моя светла.

Тридцать три раза массаракш.

montakvir7511, 31 декабря 2016 г. в 09:38

После таких рассказов хочется повеситься. Сначала сжать зубы, осознать масштаб этой гнили, проникающей везде, а потом повеситься. И самое страшное, что ты понимаешь — мы УЖЕ, тихой сапой, без спешки и перегибов, движемся к этому возможному ублюдскому будущему. История человечества, как маятник, совершит восхождение, а потом упадёт. Сорок лет назад их ещё сажали в тюрьмы и почитали за животных, кто сказал, что спустя ещё сорок лет не сбудется предсказанное здесь? Что гетеросексуалы не будут изгнаны в гетто, не будут пахать как скоты за жратву и курево, ежедневно получая тонны оскорблений, издевательств и унижений от нынешних хозяев нашего социума?

Самый большой кульбит сделан Майком в языковом спектре.

Вывернутая наизнанку и доведённая до абсурда идея, активно продвигаемая практически везде, о том, что они такие же, как мы. А может даже лучше. И вот уже при приеме на работу есть обязательные квоты для секс-меньшинств. И вот уже за любую публичную попытку усомниться в их высоком предназначении тебя смешают с дерьмом, уволят, подвергнут обструкции. У меня нет ни малейших сомнений — это социальный заказ, истинные цели которого мир узнает чуть позже. Такое нехитрое, но действенное сокращение народонаселения? А чем чёрт не шутит, ресурсы, вода и пригодные места для проживания не резиновые.

И вот тогда случится все, описанное здесь. Они такие же? Для меня нет. Мутанты, девианты, извращенцы, уроды. Я буду к вам толерантен. Обязательно буду. До тех пор, пока вы не станете активно насаждать свои гнилые идеи, лезть в мою жизнь и учить меня, что хорошо, а что плохо. Кого мне любить и с кем спать. Однажды, возможно, придется выбирать, и не только мне. Иначе — повсеместный ад моральных опущенцев, считающих своё поведение и жизнь единственно достойными и правильными. Есть один большой плюс — думаю, до американского всеобьемлющего идиотизма в этой сфере, перенесённого на нашу почву, я все же не доживу. Или мне уже будет глубоко все равно по причине старческого маразма.

Очередной маленький шедевр от большого мастера, готовый воплотиться в жизнь в любой момент. Да что там — у ж е воплощаемый.

Чем жить в таком мире — лучше сдохнуть. Или сделать так, чтобы сдохли они.

Blade.Runner, 08 января 2016 г. в 21:55

Начну с того, что я сам из Крыма. Если, кто знает из новостей, на момент написания отзыва на полуострове хреновато с электроснабжением. Не везде, но лично у меня в начале декабря 2015го было туговато, в основном свет подавался глубокой ночью. Чем себя развлекать поздним вечером, когда мобильные аппараты либо сели, либо надо беречь заряд? Чтение при свечах/фонарике убьет и так пошатнувшееся зрение. Спасало радио. И (не сочтите за рекламу) спасибо радиостанции «Звезда» за чтение рассказов по вечерам. Вполне возможно, что рассказ пошел в эфир совершенно не случайно, но все же было очень символично услышать его при свечах.Замечательное произведение, лишенное пафоса, излишней драматичности и затянутых диалогов. Ничего лишнего, но при этом такое доброе и трогательное. Действительно, эдакий Азимов, помноженый на Брэдбери. И главное наша, родная литература. Рассказ не берет ни персонажами, ни затасканным видением будущего, а своим простым содержанием, извечной идеей и таким добрым изложением и финалом. Плевать на всех зазнавшихся снобов, раскритиковавших рассказ. Это отрыжка изобилия, а не оценивание. И большое спасибо чтецу (к сожалению не запомнил имени), за прекрасно подбраные тональность и эмоциональность. Возможно в другой ситуации оценил бы по-другому, но сейчас хочу поставить такому замечательному рассказу высший балл.

golikov28, 30 декабря 2014 г. в 21:39

А. Голиков

ЗНАК КАЧЕСТВА

   Во-первых, поздравлю Майка с выходом долгожданного авторского сборника, он такое заслужил по праву (мысленно жму руку). Наконец-то воедино собраны рассказы, ранее пребывавшие «то тут, то там». И будь моя воля и возможности, я бы присвоил «Миротворцу» тот самый знак, что отмечен в заголовке. И поставил бы его на самое видное место на обложке. Жаль, что подобного не делается. Сколько времени было бы сэкономлено в поисках настоящей литературы, имейся бы вот такой знак на разноцветье томов, что ожидают нас в магазинах.

   Во-вторых, я долго прикидывал, каким образом построить эту рецензию/обзор. И склонился к мысли, что тут главным будет так называемый «отзыв читателя», а потом уж какие-то замечания/пожелания от критика как такового. То есть, место будет иметь чисто субъективный взгляд на тексты. А кто читатель как не субъект, который по нынешним временам просто тонет в океане печатной продукции под легионом имён?

   В-третьих, оценочная шкала также будет иметь субъективный оттенок, тут я нагло воспользуюсь подобным преимуществом, слегка расширив границы «нра-не нра», — имею, ёпст, право. Вообще оценки, на мой взгляд, где-то и необязательная практика. В сугубо индивидуальном подходе к предмету-то. Я разве что попробую их обосновать, раз такое дело.

   В-четвёртых, не преследую цель разложить всё по полочкам. Тут как раз тот случай, когда масса рождает закономерность посредством состоящих из неё элементов, то есть на примере отдельных рассказов можно сделать вывод о качестве, оригинальности и читабельности сборника в целом. Так что в дебри конкретного анализа да каждого рассказа не полезем – это тут лишнее, как мне видится. Достаточно будет нескольких примеров. Ага. Для наглядности.

   И, в-пятых, от души пожелаю Майку дальнейших творческих успехов. Не обращай внимания на штамп, я всё же сейчас говорю от лица читателя и – от чистого сердца.

   А в-шестых – приступим, собственно…

   Прочитав и отложив сборник в сторонку, я первым делом спросил себя: ну, и что больше всего понравилось, что больше всего зацепило-то из 22-х представленных текстов? Ответ был: «Интуит». Даже репу не пришлось чесать, размышляя, вылетело сразу – вот он, родной, именно он – «Интуит». Потом я, разумеется, поинтересовался у себя же: а чем зацепил-то? Вот тут пришлось почесать под кепкой и задуматься, потому что одной фразой не отделаешься. А действительно, чем?.. Пролистал рассказ ещё раз и вот оно – герои до судорог боятся лететь туда, в неизвестность, но раз есть хоть какой-то шанс вернуться, если имеется возможность переломить ситуацию в свою пользу посредством того, что умеют наши герои, то контракт подписывается, точка! Прямо как в жизни. Ведь не раз и не два такое случалось с каждым, когда решалось что-то судьбоносное, когда страшно было решать, да что же делать – надо. И, как правило, решали вот также – отрубая, наотмашь. Быть или не быть. Да, то самое, гамлетовское. Потому, наверное, рассказ и цепляет, что герои там такие, фактически с улицы, узнаваемые, а поди ж ты – шекспировские страсти в самом наилучшем смысле. Психологизм ситуации в таком контексте раскрыт от и до. Конфликт? На месте. Герои? В наилучшем виде. Композиция, сюжет, финал? Да пожалуйста, как заказывали! И всё, ничего более ни убавить, ни прибавить. И рассказ цепляет намертво. По высшему разряду. Короче, браво, автор! По-моему, лучший рассказ сборника. «Десятка» безоговорочно.

    «Человеко-глухарский» — я в восторге! Давненько ничего подобного не читал. И дело не в стиле, не в героях, а в самой ситуации, что возникла вроде бы на ровном месте, но в то же время вопреки здравому смыслу: общаться-то гуманоиды, оказывается, между собой просто не могут в силу специфики речевого и слухового аппарата. И как же изящно автор решает проблему! На помощь приходят шахматы, находчивость землян и их вера в то, что всё получится, найдут они общий язык. Ну, а на десерт — соответствующий финал с последующим хэппи-эндом (вообще-то гость в рассказах Гелприна довольно редкий). Но здесь такой финал вполне логичен, веришь, что по-другому просто быть не может. С моей субъективной точки зрения самый удачный рассказ сборника с позиций оптимизма, добра и человеколюбия. Естественно, «десятка» за такой подход. Хотя, разумеется, не только за него, плюс ещё за идею, сюжетные находки и самых симпатичных героев этой книги. По-моему, в самый раз.

   «Ромб». Сложный рассказ, многоступенчатый. Да и сама тема такая, в двух словах не расскажешь, через детали не переступишь, всё тут важно для понимания и раскрытия. Я сам частенько использую подобную тематику в рассказах (пси-связь, пси-доминанта, пси-образы и проч.), потому понимаю, о чём речь и какие трудности ждут в процессе раскрытия подобной темы. А трудность в том, чтобы читатель увидел в ромбе единый организм, а не отдельные его грани. На мой взгляд, первая задача всё же оказалась смазанной, недораскрытой, недопоказанной, не было ощущения при чтении, что я вижу тут то самое единство. Не хватило погружения в образ, потому что рисовалось-то отдельными мазками, общая картина так и осталась где-то на периферии, за краем. Зато ко второй никаких претензий: герои вышли выпуклыми, живыми, хотя по логике должны они были выглядеть как раз схемой, деталями того самого единого организма. Но в целом рассказ цепляет, а уж финал — тем более. Хотя особого откровения не ощутил благодаря той самой логике: именно так всё и должно было сложиться, раз появились там девушки с такими же способностями и той же трагедией.

   Из разряда цепляющих, конечно, и «Ангел-хранитель», и «Устаревшая модель, одна штука». Прежде всего атмосферой и героями. Речь, как всегда у автора, о непреходящих ценностях. В одном о жизнях человеческих, в другом – о жизнях будущих. И помощь приходит: в одном случае от инвалида-колясочника, в другом – от робота устаревшей модели. Но – показано всё органично, рассказано достоверно, и с той самой позиции человеколюбия, которая, к слову, буквально красной нитью через весь сборник: например, все представленные тут рассказы о роботах так или иначе, а эту позицию доносят. Даже в классическом «Свеча горела» тема эта на первом месте, несмотря на то, что речь, как кажется, о другом – духовном обнищании нации. Не-а, робот думает прежде всего о детях, об их будущем в таком вот обществе, то есть, речь о любви прежде всего, а потом уж обо всём остальном. То же самое в «Каждом цивилизованном человеке», ведь не просто же так робот всю свою механически-сознательную жизнь готовил детей к тому, что их ожидает, когда они выйдут из убежища. Оберегать – значит, любить.

   А вот после прочтения «Под землёй и над ней» не мог отделаться от вопроса: и что, целая дивизия так и не смогла зачистить подземелье? С нынешней-то техникой и всякого рода военного ноу-хау? Создалось впечатление, что тут автору потребовалось просто такое фантдопущение – что вот не смогла, при всей-то своей мощи. Не знаю, верится с трудом. Фантастика. Хотя такое допущение преследовало определённую цель: показать во всей полноте трагедию целого поколения, через кровь, ненависть, через преодоление и крах. Но осадок от нелогичности такого допущения остался. Эдакая ложка дёгтя вышла, что, конечно, не умаляет всех остальных достоинств рассказа. А это прежде всего характеры и настоящие, истинные чувства героев.

    Вообще в сборнике что ни рассказ, то маленький шедевр, экивок в сторону разнообразных жанров. «Чёртовы куклы» — почти боевик со своими героями-характерами в совершенно безнадёжной ситуации; «Однажды в Баэр-Шеве» — настоящая трагедия; «Канатоходец» и «Смерть на шестерых» — своё видение такого неоднозначного персонажа, как Смерть; «Кругосчёт» — инопланетные «заморочки» с летоисчислением, которые под корень выкорчёвывает не что иное, как любовь; «Миротворец» 45-го калибра» — фактически мистика с грамотно построенным сюжетом и симпатичным героем; «Там, на юго-востоке» — почти притча, дань памяти человечеству, по глупости своему исчезнувшему с лика Земли; «Первоапрельская шутка» — настоящий фантастический детектив с лихо закрученным сюжетом, где разгадка дела так и остаётся неясной до самой последней страницы; «Придурок» — вестерн с необычным героем, который воздаст по заслугам; «Одна шестьсот двадцать седьмая процента» — имеет элементы и мелодрамы, и драмы; «Поговорить ни о чём» — старая добрая фантастика, о том, как построить новое на руинах старого да с его бескорыстной помощью; «Последний вампир» — романтически-интеллектуальная вещь, с великолепно вылепленными персонажами и своим логически выверенным финальным аккордом. И на каждом рассказе можно смело и с огромным удовольствием поставить тот самый Знак Качества. Что я мысленно и делаю. С тем самым удовольствием!..

   Однако есть два рассказа, которые мне лично как читателю не понравились вовсе. «Путь Босяка» и «Сидеть рождённый». В первом я не разделяю идею, во втором и идею, и сюжет. До и стилистика во втором желает лучшего (что удивительно для такого мастера, как Майк). А в первом ещё и сама ситуация/конфликт ну явно высосаны из пальца, да простит меня автор. Но впечатление есть впечатление, от него никуда. Эти рассказы – худшие из лучших.

   Вот такой он, авторский сборник писателя-фантаста Майка Гелприна. Сборник со Знаком Качества. Сделанный в лучших традициях жанра. И с огромным уважением к нам, читателям. Потому что там нет проходных рассказов, там нет того, что зовётся «графоманью». Просто читайте и наслаждайтесь! Ибо автор этого заслуживает…

Оценка сборнику 9.

Godcatcher, 30 декабря 2014 г. в 10:55

Как-то раз, год или около того назад, одна знакомая сбросила мне ссылку на рассказ «Свеча горела» и написала в аське:

«Почитай! Чувак пишет просто охрененно! Я таких теплых рассказов давно не читала! Просто мастер!»

Я не замедлил с гордостью признаться, что имею честь быть знакомым с этим «чуваком».

И вот сейчас я прочел сборник. И вспомнил то, что мне писала знакомая. Ее ощущения. И, знаете, они очень хорошо легли на мои ощущения тоже.

А поскольку я отзывы писать не люблю и не умею, то выйдет как-то так:

Первое ощущение: это странный сборник. В нем все рассказы хорошие. То есть, я давно убедился в том, что в сборниках на два-три блестящих текста есть пять-шесть провальных, проходных. Это нормально. Точно так же многие музыканты не в состоянии написать альбом, в котором все бы трэки были по вкусу меломанам. Так вот Майкл Гелприн написал что-то вроде хорошего альбома. Да, не все тексты блестящие, не всё читается «на ура», но — но! — все рассказы поданы столь мастерски, что их хочется дочитать. Нет проходных текстов тут, хоть ты тресни. Получилось не просто ровно, а высоко ровно.

Второе ощущение: атмосфера. Не знаю, как так получилось, но собранные в сборнике рассказы, несмотря на то, что многие из них совершенно разные, обладают общей атмосферой. Аурой. Это как сидеть у костра с приятелем и слушать его истории. Одну историю, две, три. Истории могут быть про роботов, про Смерть или про интуитов. Они могут пугать, веселить, заставлять задуматься. Но общее впечатление будет одним: тепло костра, бодрый голос рассказчика, уют, интерес... Наверное, это смело можно назвать «стилем», «штрихом автора». В таком случае Майка можно только поздравить. Его тексты будут узнаваться везде.

Третье ощущение: это книга про любовь и добро. Да-да. Это не сборник фантастических рассказов, где кто-то кого-то трахает, говорит по фене (или на фене?), где людей убивают направо и налево, а люди разучились читать. Хрен вам! У книги два общих посыла: любовь и добро. Это две нити, скрепляющие сборник, делающие его близким на каком-то интуитивном уровне. Ведь если присмотреться, любовь в том или ином виде есть во всех рассказах. Любовь робота к детям. Любовь борзого вояки к девчушке. Любовь среди общей тюрьмы... А где любовь, там и добро. Куда же без него? Большинство самых важных поступков в рассказах Гелприна люди совершают именно по двум этим причинам. Это мотивация каждого рассказа. Ну, или почти каждого. Кому как, а это главное ощущение, которое осталось у меня после прочтения. И это важное ощущение. Поскольку это отсылка к «олдскульной» фантастике. К тем книгам, которые мы читали в детстве. Где любовь и добро оставались главными критериями. И о чем мы, в современности, к сожалению забыли.

Как-то так.

Не зря, ох не зря Майк Гелприн стал лучшим рассказчиком-фантастом наших дней.

Хойти, 19 декабря 2014 г. в 00:39

Тема роботов для фантастики (я надеюсь) будет вечной, а сюжеты об устаревших «железных дровосеках» и о взаимоотношениях робота и ребёнка станут классическими, как любовный треугольник. А пока автору всякий раз надо решиться, чтобы вновь разыграть перед искушёнными зрителями своего бродячего театра смутно знакомую историю.

Очень важно, на мой взгляд, что главный герой рассказа, робот Пит — гувернёр. То есть воспитатель. Не нянька, не телохранитель, даже не преподаватель — воспитатель. Мир будущего не стал лучше нашего нынешнего: по-прежнему родителям зачастую некогда заниматься детьми, и взрослые своих потомков так любят, так любят, прямо на всё для них готовы — даже фактически отдать ребёнка на воспитание «железяке», да ещё изрядно устаревшей.

Но старое не всегда бесспорно плохо и вовсе не обозначает «никуда не годится». Робот почти полностью заменяет детям вечно где-то отсутствующих родителей, и его задача не только в том, чтобы вытереть подопечному нос и проследить, чтобы каша была съедена, не только развлечь фильмами и заинтересовать книгами, но и привить — вот парадокс-то! — человечность... которой маловато будет в новых моделях.

Рассказ простенький, ожидаемый, но сердечный и по-хорошему наивный, до невольной улыбки.

evridik, 25 ноября 2014 г. в 15:59

Я не понимаю, как Майк Гелприн делает роботов человечными, но каждый раз, когда встречаю их у него, чуть не плачу. Его роботы едва ли не гуманнее людей, едва ли не человечнее своих создателей, и в рассказе «Поговорить ни о чём» они выступают единственными хранителями эмоций и чувств, которые от природы присущи скорее человеку, нежели роботу.

Рассказ насквозь фантастический. Космический корабль давно-давно упал на неведомой планете, люди погибли, а роботы выжили. Два робота, которым ничего не остаётся, кроме как познавать новый и чуждый для них мир.

Неужели это рассказ о том, как роботы осваивали планету? С одной стороны – да.

Может, речь пойдёт о том, как роботы превратились в чуть ли не богов для местного недалёкого населения? И об этом тоже, да.

И, быть может, они пробыли на этой планете всю свою бесконечно долгую жизнь и умерли в один день? И да, и нет.

Вообще-то это рассказ о верности. Фантастика – лишь антураж. Освоение планеты – антураж. Превращение в богов – антураж.

Роботы Гелприна остались роботами до конца своих дней, но они остались верными роботами, верными своим погибшим хозяевам, и вот это – самое ценное, что есть в рассказе. Вы спросите, как это роботы могут быть верными мёртвым? Я не знаю, но я про это прочла. Это трогательная и печальная история, где фантастика лишь задаёт фон.

+9

senoid, 25 октября 2020 г. в 20:11

Завершающим аккордом в новом томе ССК выступает рассказ-письмо — точнее, множество писем, соединяющихся в полотно длиною в целую жизнь. Получилось ярко, выпукло и оригинально. Задумка автора оправдалась на все сто.

Маленькая Зина строчит боженьке письма, в которых просит помощи, ведь ей очень-очень надо. А какие могут быть просьбы у маленьких девочек? Чтоб докучающая бабка померла, чтоб соседский пацан прекратил издеваться, чтоб мамин хахаль сгинул… Да, никак новых платюшек или чего-то подобного. Всё очень серьезно, с печальными последствиями для окружающих.

Подача сразу навевает мысли о «Цветах для Элджернона»: читатель наблюдает прогресс персонажа в плане грамотности и изложения мыслей, ведь письма Зина пишет и в шесть лет, и будучи глубокой старухой. Содержание этих писем не балует обилием деталей, но этого и не требуется: история отлично встает перед глазами. Мы погружаемся в чернушный мирок, в котором существует Зина, в эту нтв-шную реальность, от которой старательно отмахиваемся. Алкаши, зеки, брошенные жены, брошенные дети, домашнее насилие — думается, на месте Зины многие бы захотели, чтобы некоторые персонажи «здохли». Но одно дело, когда речь идет о маленькой девочке, которая не задумывается о последствиях. И совсем другое, если к боженьке обращается выросшая девушка, женщина, осознающая, что нащупала связь с настоящим исполнителем желаний.

Рассказ не то чтобы сильно нагоняет жути, но чувство дискомфорта он вызывает. Маргинальные персонажи, общее ощущение какого-то гадюшника, неведомая сила, так легко вычеркивающая героев из повествования — тут тревожит и мистическая, и социальная составляющие. При этом автор не злоупотребляет чернухой-бытовухой, не купается в ней, описывая грязь в мельчайших подробностях. Он вообще не тратит буквы зря: рассказ коротенький, но емкий и хорошо так прошибающий. Ничего лишнего.

Отличное завершение сборника.

Календула, 20 марта 2019 г. в 09:54

«Мне нелегко об этом говорить, – сказал он наконец. – Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно».

Проникновенная история о современных тенденциях в обществе. Мир без литературы мне, как читающему человеку, представить сложно. Однако современный ритм жизни всё ускоряется, времени на себя остаётся катастрофически мало. Мы куда-то бежим и в этой гонке забываем сначала позавтракать, а потом почитать… Нет, я не думаю, что нас ждёт будущее без книг, как в рассказе, однако без книг бумажных – вполне может быть. Мир меняется, меняются реалии – это неизбежно. А оттого пророчески звучат как строки Пастернака, так и рассказ Гелприна.

Свеча – ёмкий и многогранный образ, скорее даже символ, встречающийся едва ли не у каждого поэта и писателя. Символ, исполненный глубины смысла: в нём и надежда, вера в будущее, вера в человечество, возрождение и пробуждение. Но в первую очередь, она символизирует свет – свет во тьме жизни, свет ученья, свет духовности.

Рассказ лапидарный, всё в нём на своём месте. Живо прописан Андрей Петрович – этакий классический неудачник, но знаком плюс. С одной стороны, жаль, что он не смог устроиться после того, как его профессия канула в небытие, с другой – есть досада за то, что он не захотел приложить усилий, чтобы адаптироваться к новым реалиям времени. Он закоснел в своём книжном мире, и книги стали ему дороже людей. Однако импонирует то, что он самозабвенно предан своему делу и верит, что существуют люди со схожими взглядами, пусть и не предпринимает он попыток их отыскать или нести литературу в массы. Слишком нерешителен и мягок Андрей Петрович. Возможно, в силу своего консерватизма, а может, из-за слепой радости, обуявшей его от осознания, что есть кто-то, разделяющий его точку зрения, он и не разглядел в Максиме робота. Или не захотел…

Этот короткий рассказ трогает до глубины души. Казалось бы, что мир безнадёжен, что из него ушла духовность. Без литературы мир словно осиротел, потускнел, но никто этого не заметил в гонке за прогрессом и технологиями. Однако пока существуют такие Андреи Петровичи, у мира есть шанс.

Тиань, 13 октября 2017 г. в 18:33

На первый взгляд рассказ этот кажется совсем простым. Но только на первый. Потому что по сути в нем раскрывается природа и значение таланта человеческого. Мастер Филип Грибель проходит в рассказе эпизодом. Но именно он создал для мира чудесного садового гнома, каким-то непостижимым образом сделал его одушевленным и жаждущим дарить счастье. Видимо, очень хотел Мастер подарить людям радость своим творчеством, и мир откликнулся, частица его большой души угнездилась в творении и осталась в мире после него.

Поколения семьи Ходжесов сменяли друг друга, получали свою толику счастья, а в истории остался Мастер — тот, кто принес в мир чудо, хотя и прошел лишь по краешку сюжета. Талант дается человеку с тем, чтобы жизнь стала чуточку лучше. Если талантливый человек это осознает, его творчество остается в памяти человеческой, как и он сам. И не только остается, но служит эстафетной палочкой любви. Получив лучшее от своего создателя, гном передает это другому человеку, получает ответный дар детской любви, бережно хранит его и вновь передает другому, чтобы не прерывалась цепочка судеб, соприкоснувшихся со счастьем любви и детства.

Но счастье нельзя просто так дать, даже волшебному гному это не под силу. Чтобы появился сад, мальчик Кристофер должен был его посадить. Чтобы появился дом, повзрослевший Кристофер должен был его построить. Чтобы гном принес человеку счастье любви, этому человеку должны подарить такого гнома с любовью и желанием счастья. Мастер начинает эстафету, но поддерживают ее люди. Никакое даже самое лучшее творение самого великого художника не сможет сохранить душу, если рядом не будет любящих и любимых людей.

Всё начинается с любви. Таланту же дано запечатлеть ее в своем творении и сделать мир чуточку лучше. Ведь именно в этом цель и смысл творения)

perftoran, 13 октября 2017 г. в 17:47

Новая серия «Зеркало», стартовавшая не так давно, презентует читателям интересную концепцию сборника с «двумя голосами»: мужским и женским. Рассказы следуют друг за другом, а один раз историю расскажет дуэт. В стартовой книге фантастические, страшные, сказочные, а иногда лиричные истории нам рассказывают Ольга Рейн и Майк Гелприн. Такие истории, что заслушаешься, испугаешься, взгрустнёшь, улыбнешься, а иногда удивишься богатству авторской фантазии.

Читателя ждут далёкие планеты, колонизировали которые отнюдь не люди (Майк Гелприн «Свиноводы»), и «нехороший дом» в английской глубинке, (Ольга Рэйн «Вечером во ржи»). Придётся разгадать и что значит это странное слово «Вериль» (Майк Гелприн), упокоить настоящего призрака (Ольга Рейн «Письмо из Сингапура»), так же вспомнить все города на букву Н. А, если это удастся, то можно будет узнать о жизни абсолютно невероятной героини, которая без остатка жертвует собой ради жизни детей (Ольга Рэйн «Полёт пеликана»). Чего здесь точно не будет так это скуки, в эти авторских мирах она неведома, ведь здесь даже садовый гном и старая фотография не так просты, как кажется. Так что любителям странных, невероятных миров, а также нашего мира, в котором тоже есть место чуду и необычному — чтение сборника «Зеркало для героев» строго рекомендуется.

P.S

Хойти, 16 сентября 2017 г. в 21:56

Рассказ — простой. В отличие от гнома.

Читателю ГГ даёт понять,

Что он всегда стоит на страже дома,

В саду которого имеет честь стоять.

Гном суперстар. Но это не причина,

Чтоб руки опускать, впадая в сплин.

Он не такой, как эти, made in China —

Нет, Гарри обстоятельный мужчина,

Пускай их шесть, а он всего один.

Да, хобби редкое у нашего героя

(Об этом автор не даёт забыть),

Но, чтоб не спойлерить, пока я тему скрою:

Век, полтора... Событьями богата,

Жизнь Гарри завершилась виражом:

Стоит, вам улыбаясь, как собрату,

Особенным считаясь существом.

applemice, 16 сентября 2017 г. в 00:49

«Зеркало для героев» — книга, завораживающая своей оригинальной концепцией: парные рассказы, олицетворяющие женское и мужское начало, при этом привязанные к определенному знаку зодиака. Мимо такого сложно пройти мимо. Стоит отметить, что этот сборник рассказов стоит читать именно в бумажном варианте: прекрасные иллюстрации, очень красивое и необычно оформленное «содержание», мини-эпиграфы к каждой паре рассказов. Непривычно белая и плотная бумага, словом, печатное издание на высоте! Обложка по стилистике напомнила собрание сочинений корифеев жанра фантастики, братьев Стругацких. Предполагаю, что образы на обложке — это герои рассказов «Вериль» и «Письмо из Сингапура», оба рассказа мне весьма понравились. Впрочем, перейду к содержанию. Сборник ровный, в нем присутствуют хорошие и просто отличные рассказы на любой вкус. Тут есть и мягкая фантастика, и, ближе к концу книги, рассказы с элементами хоррора. В рассказах Майка Гелприна преобладает сильная, сугубо мужская струна, в рассказах Ольги Рэйн — женская, очень женственная, мягкая, но в то же время часто героическая, героини ее рассказов жертвуют собой ради детей, семьи, а порой и всего Мира. Также стоит отметить, что в преобладающем большинстве рассказов Ольги возникает тема насилия над женщиной, как морального, так и физического: рассказ «Ловцы» — самый яркий пример, даже местами стереотипный. Тем не менее, излишнего драматизма и сгущения красок здесь нет: все описано естественно и с хорошим знанием психологии. В целом, сборник вышел очень удачным: в нем есть чем заинтересовать совершенно разную публику: тут есть и космос, и другие миры, и исторические рассказы, и те, где действие происходит в наши дни/в 80-90е годы. Лирические и материалистические, про маньяков и космонавтов, про русалок и садовых гномов. Как по мне, привязка рассказов к знакам зодиака неочевидна, поэтому при желании их можно читать и вразнобой, но читать — стоит!

Ga_Li, 20 августа 2017 г. в 18:49

Я приобрела этот сборник, потому что давно и хорошо знакома с творчеством Майка Гелприна, не сомневалась в высоком качестве его произведений, и с некоторыми рассказами встретилась как со старыми приятелями.

С творчеством Ольги Рэйн я знакома не была и оно явилось мне необычайно приятным открытием.  

Ольгины произведения, как  сказочные замки, изнутри больше чем снаружи. Поражаюсь как ей удаётся вместить в относительно небольшой формат такие сложные, параллельные и альтернативные миры, миры далёких звезд, истории охватывающие и переплетающие десятилетия, века и  тысячелетия.

Взятые вместе рассказы, брутально-драматические  Майка  и сказочно-лиричные Ольги, при этом и те и другие романтичные,  сочетаясь в ярком зеркальном калейдоскопе и противореча друг другу, как и положено мужскому и женскому началам,  образовали на редкость удачный сборник.

Концепция сборника такова, что мужские  и женские  рассказы представлены парами с определенными характеристиками, в зависимости от заявленного знака зодиака. Это  удивительным образом позволяет гораздо более выпукло и полно прочувствовать каждый рассказ, а герои и сюжеты открываются под неожиданными углами, отраженные в зеркалах, не всегда прямых и чистых. И, безусловно, в этом формате совершенно  по новому проникаешься уже знакомыми произведениями. На мой взгляд, в книге нет откровенно слабых и проходных рассказов, а высокие или низкие оценки это просто вопрос вкуса и восприятия. Оценки отдельных рассказов и пар у меня не всегда совпадают.  

Наиболее удачными  как рассказами, так и парами, по моему мнению, являются  мистические «Существо особенное» -«Облако в серебре» и «Солнце моё, взгляни на меня»- «Дурная примета» (обожаемая мною).

Далее по нисходящей идут пары:

философски-лиричные «Земля, вода и небо»-«Русалочка» (которая произвела на меня неизгладимое впечатление и теперь в списке любимых рассказов),

детективно-спиритические «Механизм проклятия»-«Письмо из Сингапура»,

мифические «Освобождение, или Доска для игры в сенет»-«Пилигримы»,

иллюзорные «Скучать по Птице»-«...и видеть сны, быть может»,

техно-романтичные «Мёртвые, неживые»-«Последняя попытка стать счастливым».

Рассказы «Города на букву «Н»» и «Ловцы»  мне понравились меньше, но сочетание их в паре считаю удачным.

Оставшиеся пары остались мною непоняты, при этом рассказы «Вечером во ржи», «Просветление» и «Теперь так будет всегда» сами по себе очень тронули и  были оценены высоко.

Тринадцатый, соавторский, рассказ «Главный завет», с одной стороны стоит особняком, но, при этом, является ключевым, содержит все  вышеперечисленные достоинства,  в полной мере отражает  концепцию и объединяет в себе главные идеи сборника (тут  единство и борьба мужского и женского, тяжёлый долгий путь героев к себе и  друг другу,  мистика, темный ужас и свет в конце тонеля...)

Из чистого любопытства подсчитала свою среднюю оценку авторам по сборнику и обнаружила, что Ольга опередила Майка, хотя и всего на 0.1 балла, это полностью отражает моё внутреннее ощущение (женское, куда деваться).

Спасибо авторам, состовителям и всем кто работал над книгой.

kypislona, 15 февраля 2015 г. в 17:51

Рассказ замечательно написан, но с реалиями Дикого Запада, как мне кажется, автор знаком довольно поверхостно. Дух Ревущего Быка сильно смахивает на братка, живущего по понятиям, а не на индейского вождя. Отсюда и своеобразное отношение к изнасилованной девушке. Сложно мне также представить ковбоя, борющегося за чистоту нравов, и содержательницу борделя (не в Париже или холодном Санкт-Петербурге, а где-то на просторах Техаса), называющую своих подопечных «белошвейками». Я уж не говорю о глубоких познаниях Ревущего Быка в карточных играх и о том, куда он удалился без души (напиши автор, что помер, было бы как-то понятней). Ну и т.д. Нестыковки мешают радоваться действительно отличному тексту.

Городецкий, 19 декабря 2014 г. в 19:51

«Хроники Хармонта» или «Книга, от которой идут слезы».

Да именно так, причем без смеха. «Хармонт. Наши дни» — это наверно чуть ли не единственная книга, над которой у меня не раз скатилась слеза по щеке. Книга, которая смогла тронуть меня до глубины души. Не читал я до этого произведений Майка, только слышал о них. Не смотря на в основном положительные отзывы о творчестве Гелприна, я сомневался в качестве романа. Ведь не смотря на недосказанность оригинального «Пикника», роман Стругацких именно закончен. А продолжения его — это возможности вновь окунуться в мир «Первого сталкера». Видно литература, в том числе и сам автор, совместно с романом «Хармонт. Наши дни» решили меня уложить на лопатки все цело и сделать так, чтобы я не поднялся. Книга получилась не просто лучше того, что я ожидал, а в энное количество раз выше по атмосфере, эпичности и жизненности. Далее постараюсь осуществить невозможное, а именно рассказать вам вкратце обо всем.

О строении книги хотелось бы сказать то, что она состоит из трех частей. Временных отрезков. Отрезков доверху наполненных жизнью, любовью, смехом, слезами и смертью. Каждый отрезок времени, заключенный в части книги, достоин сам по себе «зваться великолепным», а вместе это еще один удивительный шедевр нового межавторского проекта.

Мир в романе идентичен миру «Пикника на обочине» братьев Страугацких. Я со смелостью назову книгу достойнейшим наследием, причем как в литературном мире, так и в мире книги. Стругацкие оставили нам шесть зон. «Троянский конь – вот что это такое, шесть Троянских коней, разбросанных по Земле, наглых, неуязвимых, до поры затаившихся». Шесть зон активно живут и развиваются в романе Майка Гелприна, но ведется рассказ об одной — Хармонтской. В ней все осталось по-прежнему, есть сталкеры, есть артефакты, есть аномалии, в целом все то, что лежало у истоков «Пикника». «Когда дело касается Зоны, любая гипотеза, самая, на первый взгляд, правдоподобная, может оказаться неверной». Красивые строки Майка говорящие о том, что даже смелые читательские предсказания могут быть не верными, не смотря на то, что как мне показалось, в романе зона развивается логически, всецело, как и завещал профессор Пильман.

О языке автора сложно говорить. Потому-что, чтобы я не написал, все это будет банально. Главное, что стоит сказать, что «Хармонт» написан очень серьезно. Серьезное литературное произведение, которое, хочется читать! Произведение, которое написано, не только жизненно, но и трогательно, глубоко берущее за душу.

О сюжете можно говорить долго, при этом деля его на части, имена, события и года. Но в книге он начинается с того, что умирает сталкер Гуталин (тот самый) и подзывает к себе Шухарда (любимого всем Рэда), и раскрывает ему свой секрет (узнаете прочитав). Но сюжет романа не о Рэде. Сюжет нам расскажет историю двух братьев Квятковски: Яна и Ежи. Охват сюжета позволит нам узнать о двадцати шести годах их жизни. И об этих годах жизни всего Хармонта. Помимо братьев в романе существует множество почти столь же главных героев, чьи судьбы не менее интересны. Если присмотреться, то в судьбах героев книги, можно увидеть отражение множества людских судеб.

О финале книге можно сказать, что «лучшей концовки у этого произведения быть не могло». «Хармонт. Наши дни» — эта книга, которую захочешь перечитать. Книга написана не на один день, она написана на года. В итоге перед нами очень серьезное, достойное творчества мастеров — Стругацких произведение, которое должно быть в библиотеке у каждого читателя фантастики.

(Говоря отдельно о серии «Пикника» мне хочется сказать, что авторы взяли очень большую высоту. Хочется, что бы они не снижали ее и писали только вверх!)

Хойти, 18 октября 2014 г. в 15:53

Рассказ авиабомбой ахнул в самое средостение, оставив после себя кровавую воронку, на краю которой, виновато ссутулившись, сидела Смерть.

Стилистику советской партизанской повести и мистическое содержание чуть борхесовского оттенка автор сплёл столь искусно, что ни швов, ни стыков не разглядеть. Повествование движется тоже по-партизански: бесшумной скользящей поступью, ограничиваясь скупыми, точными фразами-жестами.

Шестеро из заглавия кажутся невыдуманными: они пришли сюда из жизни, чтобы встретиться со Смертью. На краткий миг выступают они из-за светового занавеса небытия, чтобы побудить нас напряжённо вглядеться в эти лица. Хорошо, что автору хватает щедрости не выращивать сюжет в повесть: лаконичность, «выхваченность» словно бы фрагмента из куда более объёмного текста производит сильное впечатление.

И даже не предполагайте, что вам уже из названия всё стало ясно. Не буду выводить мораль, ограничусь цитатой из Визбора: «...ведь слово «смерть», равно как слово «жизнь», // Не производит множественных чисел...»

AntonAbramov, 07 сентября 2014 г. в 16:20

Я сижу на краю и завороженно смотрю вниз. Прямо сейчас это — край всего. И бесшумно скользят внизу тени-облака. А под ними – Здец. Полный. Такое вот развитие получилось на Земле, в мире, показанном автором. Та дорога привела сюда.

Почему? Что делалось властями неправильно? Зоны заражения огородили, в зонах все уничтожали. А как иначе? Раненых с положительной реакцией на вирус – тоже кончали. А можно иначе? Цена жалости – вымерли бы все. Почему эта дорога привела сюда?

Я сижу у входа в шахту, на границе миров. Это сейчас она проходит здесь. А 9 лет назад она проходила по городу, изолированному и разбомбленному. Так почему надо было бомбить? Почему как всегда – уничтожить? А если все силы – на изоляцию? На создание буферной зоны? На помощь тем – в изолированной Зоне? Да, вирус разделил мир на два. Но почему отсюда сразу агрессия ко второму миру? Ведь там остались не прокаженные, а не заболевшие, пусть и носящие в себе смерть. А разве остальные, нормальные, не носят ее в себе?

Ответ прост – так всегда на Земле было. Потому что все в броне, в кольчуге неприятия чужого горя в себя. — Спаси меня бог. – Ага, именно так, именно меня. И моих близких. А за остальных пусть бог хлопочет.

Я сижу в Смрадном Туннеле и думаю, что не важно, кому как повезло – слева оказаться, или справа. Сверху или снизу. И там и там нашлись Иван и Светка. Один принес к врагам девочку. Потому что увидел – врагов нет. А есть такие же. Которым не повезло. Другая ударила по стреляющему стволу, потому что Палыч стрелять не стал бы.

И там и там нашлись Павиан и Ленка. Одному все равно – сколько останется живых. У него приказ. А другая подумать не успела. Сработал рефлекс, палец нажал на спусковой крючок. Потому так воняет, что всегда там и там такие находятся.

Я сижу перед компом. По щекам течет. Автор пробил мою броню. Пусть на пять минут. Но ему это удалось. И не хочется думать – как? Хотя поотмечал красным пробивающие строки. Многие об этом писали. И слава богу – пусть чаще пробивают. К сожалению, пишут многие, пробивают единицы.

И отскакивают подсовываемые мозгом мыслишки – как же мало их внизу было! Разве могли они столько верхних перебить? При чем тут это? – мысль стыдливо отлетела. А за ней и вторая – чего за них так переживать, все равно вымрут.

Пусть на 5 минут, но я задумался, расслабился, и дала брешь оборона. Плохо ли это — открыться? А может это единственный вариант, чтобы дорога не привела туда, к краю?!

Спасибо, автор. Мне хватило пяти минут, чтобы вспомнить – не нужна кольчуга. От кого закрываться? Эти пять минут длятся уже второй день.

Может этих пяти минут всем хватит?

Vixymixy, 04 сентября 2014 г. в 19:27

Я люблю рассказы, даже больше, чем повести. Может быть оттого, что рассказ – это словно сливки на молоке: только самое вкусное. Иногда рассказ написать даже сложнее, чем более большое по объему произведение и не всем это удается, поэтому я с некоторой осторожностью начала читать сборник нового для себя автора: Майка Гелприна и… нисколько не пожалела.

Начну с того, что каждый его рассказ затягивал атмосферой тайны и недосказанности, увлекал за собой, давал обещание удивить и ни разу не подвел. Начиная читать любой из рассказов сборника, оторваться я уже не могла. Наверное, их особое очарование именно в том, что автору, словно он опытный детективщик, а не фантаст, удавалось держать интригу до конца, неизменно удивляя на последних страницах. По хорошему удивляя, даже восхищая ловким поворотом событий, выходом из ситуаций, у которых, казалось бы, нет решения. «По насыщенности интриги особенно можно выделить такие рассказы, как…» — начала было писать я, но, бегло просмотрев оглавление и освежив рассказы в памяти, поняла, что мне просто пришлось бы переписать весь список сюда. В каких-то рассказах тайна, увлекающая за собой, выражена более ярко, в каких-то слабее, но присутствует всегда.

То, что меня еще подкупило в рассказах Гелперина, это то, что в них автор исподволь рассуждает об общечеловеческих ценностях, что не может оставить равнодушным. Останемся ли мы людьми перед лицом неминуемой смерти («Смерть на шестерых»), что одержит верх над человеческой душой: ее темная или светлая сторона («Миротворец 45-го калибра»), что делает человека – человеком, только лишь определенные физические параметры, или люди – это нечто большее («Придурок», «Под землей и над ней»), и какими же качествами надо обладать, что бы не перестать быть человеком, оставаться им, несмотря ни на что («Последний вампир», «Чертовы куклы», Каждый цивилизованный человек»). Это еще далеко не все вопросы, которые поднял и постарался на них ответить автор.

Я смогла выделить несколько тем, на которые можно условно разделить рассказы. Это рассказы, которые рисуют так называемый постапокалиптический мир: «Там, на юго-востоке», «Каждый цивилизованный человек», «Под землей и над ней», «Путь Босяка». Рассказы о роботах (сразу навеяли мне воспоминания о Айзике Азимове и его знаменитых трех законах робототехники): «Свеча горела», «Каждый цивилизованный человек», «Однажды в Беэр-Шеве», «Устаревшая модель, одна штука», «Поговорить ни о чем». И рассказы, рисующие миры возможного будущего, которое ожидает человечество (в отличие от постапокалиптических рассказов, катастрофы не произошло): «Интуит», «Первоапрельская шутка», «Чертовы куклы», «Одна шестьсот двадцать седьмая процента», «Ромб», «Сидеть рожденный». Рассказы о иных цивилизациях: «Человеко-глухарский», «Поговорить ни о чем», «Кругосчет». Рассказы, обманчиво простые, действие которых разворачивается в привычной обстановке нашего мира, о котором, казалось бы, читателю должно быть известно все: «Смерть на шестерых», «Миротворец 45-го калибра», «Придурок», «Ангел-хранитель», «Последний вампир», «Канатоходец». Но и в этих рассказах автор находит, чем удивить своего читателя. Конечно, строго разделить по темам рассказы нельзя, в некоторых из них присутствуют две или даже три, и в этом, я считаю, особое мастерство писателя.

Правда, и у меня возникло несколько вопросов к автору. Я, как человек, далекий от карточных игр, конечно, возможно, отличу вальта от короля, но на этом мои познания и заканчиваются. Автор же, видимо, большой знаток карточных игр, очень часто в своих рассказах вводит сцены с ними. И тут я понимаю, что ничего не понимаю. Глаза бездумно скользят по строчкам, и рассказ начинает терять свое очарование, так что я или пропускаю такие сцены, или просто пробегаю их глазами. Можно было бы допустить такой прием в одном рассказе, но, увы, их было несколько. Надеюсь, автор не будет в обиде на мое замечание, но понять о чем идет речь несведущему человеку практически невозможно.

Другой вопрос по поводу рассказа «Чертовы куклы». Он был написан до того или после, как вышел фильм «Время» и если после, то, наверное, надо было дать ссылку на него? Или нет? В авторском праве я не сильна.

И, мои оценки рассказов, по десятибалльной шкале. Сразу скажу, трудно мне было их выставлять, потому что каждый рассказ по-своему очарователен, ниже семи баллов я не смогла поставить ни одному. И остальные оценки – это всего лишь мое субъективное мнение, отражение моих вкусов и пристрастий. У другого читателя они могут быть противоположны моим.

Смерть на шестерых — 7                                

Свеча горела -8

Миротворец 45 калибра -8

Там, на юго-востоке -9

Каждый цивилизованный человек- 10

Сидеть рождённый — 9

Придурок — 9

Под землёй и над ней — 8

Путь Босяка — 8

Интуит — 7

Первоапрельская шутка — 9

Чёртовы куклы — 10

Одна шестьсот двадцать седьмая процента — 9

Ангел-хранитель -7

Человеко-глухарский — 9

Однажды в Беэр-Шеве — 7

Устаревшая модель, одна штука — 9

Последний вампир — 8

Поговорить ни о чём -10

Кругосчёт- 10

Ромб — 9

Канатоходец — 7

Хочется сказать большое спасибо автору за его рассказы, которые доставили мне так много счастливых минут. Его рассказы – умная фантастика, фантастика для думающих, чувствующих читателей.

AntonAbramov, 02 сентября 2014 г. в 13:13

Если этот прием не использован никем ранее, то я рукоплещу автору. Рассказчик – кольт 45 калибра. Это позволило автору решить кучу проблем. Изящно и тонко раскрыть конкурсную тему (необходимость убить). Сделать объемной и неоднозначной тщедушную фигуру второго главного героя — Дакоты Смита. Первый ГГ – конечно, миротворец. Разные во всем (темпераменте, мировоззрении, ценностях), оба ГГ составили удивительно симпатичную пару. При этом каждый сохранил до конца свою индивидуальность.

Миротворец оказался тем еще рассказчиком – лаконичным, с тонким юмором, прекрасно передав атмосферу вестерна – того самого Дикого Запада. И меня не напрягал говорящий револьвер, наоборот. Видно индеец любил поболтать, но статус замком сковал его уста. Натура говоруна проявилась в миротворце, и тот облегченно излился рассказом.

Все развешанные на стенах ружья выстрелили. Каждая мини-история доведена до логического конца. И все удачно взаимоувязались и сработали на создание помянутой выше атмосферы. С тревогой ожидаемый и слегка напрягший хэппи-энд с Дороти тут же сбалансировался развязкой с Матушкой Пэм. До кучи увязав и неизбежный развод героев.

Отдельно хочу отметить динамизм повествования. Ни одной паузы для вдоха, ни на секунду не слабеющий интерес. Хотя как-то выделить интригу не берусь.

Очень и очень.

Тиань, 16 ноября 2017 г. в 18:28

Согласно издательской аннотации данный сборник задуман как каскад отражений мужского и женского начал в зеркале мира. Два автора — мужчина и женщина — сгруппировали свои рассказы таким образом, чтобы можно было увидеть стихии Инь и Ян в разнообразных тематически схожих литературных интерпретациях и, может быть, лучше понять друг друга.

Если отвлечься от конкретики сюжетов и попытаться сравнить основной смысловой посыл рассказов, становится понятно, что отражения мужского и женского начал в зеркале мира авторы действительно создали. Причем отражения эти наглядно демонстрируют различие и общность наших стихий.

Принципиальное различие видно уже из первой пары рассказов, герои которых стали жертвами проклятья. Барт д’Орво, придуманный автором-мужчиной, подходит к проблеме сугубо прагматически: стремится раскрыть механизм действия проклятья и нейтрализовать его. Придуманная женщиной Присцилла Брукс принимает проклятье, осмысливает свои действия и мотивы, которые привели к такому состоянию, и выходит из под его гнета, изменившись внутренне.

На внешнее воздействие «мужской» персонаж реагирует контрвоздействием — защищается и нападает. В результате агрессия нейтрализуется, герой и мир вокруг него восстанавливают свой изначальный статус. «Женский» же персонаж поддается воздействию, изменяется под его влиянием и в итоге поднимается на какую-то новую ступень духовного опыта, не принимая при этом активных защитных мер. В результате получается качественно изменившаяся героиня и прекращение агрессии извне.

«Мужское» и «женское» начала отразились с одинаковым результатом (проклятье нейтрализовано), но принципиально разными способами. С одной стороны, действие равно противодействию. С другой, внутренняя подстройка под воздействие и его рассеивание. «Мужское» начало защищает равновесие мира, «женское» гармонизирует его.        

Во второй паре рассказов показана реакция героев на утрату. «Мужской» персонаж Уно находит физическую замену потерянному. Созданная женщиной Сонаи пытается компенсировать утраченное призрачной возможностью повторения за счет концентрации собственной памяти и чувств. Снова мужчина взаимодействует с миром вовне, материальным действием. Женщина же пытается возродить утраченное на основе внутренних ресурсов своей психики и души.

Проявленный в первой паре рассказов принцип отражений в той или иной мере присутствует в большинстве парных рассказов сборника.

Так, придуманный мужчиной Садовый гном видит смысл своего существования в том, чтобы дарить счастье людям, Вик ставит на кон свою жизнь в играх вундеркиндов ради семьи, Олесь погибает, не в силах принять ограничения, налагаемые эмоционально-духовным конструктом.

С «женской» стороны сопредельных пар одушевленный автомобиль сосредоточен прежде всего на посмертном развитии поселившейся в нем души девушки Лены, осмыслении ею упущенного при жизни опыта, Максим промышляет сбором концентрированных человеческих страданий, которые в его мире являются лекарством, замученный садистом два столетия назад мальчик становится душой старинного замка и, наблюдая за людьми, развивает в себе способность любить, понимать, врачевать душевные раны.

Придуманные авторами герои наглядно показывают главное отличие «мужского» и «женского» отражений: «мужское» начало отражается в мире, «женское» — отражает мир в себе. Но при этом оба начала стремятся к общей цели: убрать агрессию, вернуть утраченное, видеть кого-то счастливым, любить.  

Особняком стоит третья пара рассказов и единственный соавторский рассказ сборника.

В третьей паре развивается тема чувственной страсти, инстинкта продолжения рода. Сапсан («мужской» персонаж) поддается чувственному влечению к женщине из стана врага. Дерке («женский» персонаж) ощущает потребность продолжения рода, которая оказывается сильнее инстинкта самосохранения. Для «мужского» начала доминантой оказывается чувственность, для «женского» — потребность рождения. В результате появляется шанс прекращения войны, сохранения гибнущего мира. Смерти противостоит не жизнь, а страсть, эту жизнь питающая. Внутри связки «чувственное желание — желание рождения» «женское» начало отражается в мире по «мужскому» стереотипу — активным действием, актом рождения новой жизни. Это особенный тип отражения — не уравновешивающий «мужской», не гармонизирующий «женский», но отражающий в зеркале мира чувственное природное начало живого существа, основу и гаранта жизни в любых мирах.    

Единственный в сборнике соавторский рассказ продолжает тему примата жизни, приземляя ее. «Главное в любой ситуации – выжить... Любой ценой, девочка. Таков мой тебе Главный завет. Кто умер, того нет больше.» Так говорит отец дочери. Родитель — ребенку. Прошлое — будущему. А в настоящем снова проявляется проклятье и жуткие крысы в придачу.

Совместное отражение «мужского» и «женского» начал выглядит весьма своеобразно: он и она очаровательно улыбаются друг другу, а за спиной маячит проклятье и крысы. Но есть и обнадеживающий момент. Когда соединенье двух начал зайдет в тупик, каждое из них начнет спасать себя, согласно Главного завета, а это значит, что «мужское» начало вступит в бой с проклятьем, а «женское» попытается переосмыслить свои поступки и мотивы. И всё начнется сначала, как положено после катарсиса.

Отразиться в зеркале мира авторы сумели ярко, эмоционально, временами провокационно, а вместе даже и с юмором (это я про крыс в одном зеркале с высокой страстью третьей пары). Последовательность рассказов не очень удачна, и знаки Зодиака вызывают недоумение. Но это не принципиальные моменты. Пониманию общей концепции они не мешают. Удивительно также, что многие рассказы созданы не для этого сборника, но органично вписались в его концепт. Отражения получились не постановочными.

Хойти, 30 сентября 2017 г. в 23:47

Спецом для конкурса рецензий:

А теперь на общих основаниях :)

Затея с самого начала была необычайно интересной и вызывала опасения: справятся ли с нею авторы, составитель, издатели? Надо же было придумать такой концепт: сборник двух равноправных авторов, причём сборник рассказов, да ещё и расположенных по знакам Зодиака!

Всё удалось, можно выдохнуть. И блестяще удалось. Именно поэтому ставлю «Зеркалу для героев» десять баллов, хотя отдельные рассказы оценила в интервале от шести до десяти и, казалось бы, средняя арифметическая должна быть ниже... Но это не арифметика, господа и товарищи читатели. Это магия. Магия слова двух великолепных рассказчиков, несущих нам добро, веру в человека и человечество, но не боящихся быть жестокими с теми, кто зачарованно им внимает.

Действительно, среди произведений сборника много шокирующих и болезненных рассказов, много физически неприятных деталей и психологически тяжёлых ситуаций. Но каждый ход авторов оправдан, подчинён замыслу пронять, достучаться до ума и сердца, поразить, заставить задуматься.

В сюжетах хватает мистики и элементов хоррора, но больше всего — той фантастики, которая когда-то называлась социальной, а теперь всё чаще именуется гуманитарной. Сборник ещё раз подтверждает истину (которая до некоторых почему-то никак не доходит): фантастика — это ещё один способ рассказать людям о них самих.

Хотя вот лично мне в рассказах «Зеркала...» не хватило НФ, надеялась увидеть её побольше.

Книга отлично издана, её приятно читать: в белейшей бумаге с ровным до шелковистости обрезом и прекрасными иллюстрациями.

Всяческих успехов людям, отважно продвигающим рассказы! Спасибо за книгу!

Подробности — в отзывах на все рассказы сборника. Чем могла, как говорится :)

Ольгун4ик, 10 сентября 2017 г. в 15:16

В первый раз встречаю такой сборник.

Во-первых, у него два автора и ещё один соавтор тринадцатого рассказа. Тринадцатого не по месту в сборнике и даже не по знаку зодиака. А дополнительный, как бы взгляд со стороны, к тому же украсившего своими стихами созвездие Змееносца. Тем не менее, два автора мужчина и женщина рассказывают нам даже не о зодиаке, а о точке зрения, видении со стороны своего пола или пытаются найти свое настоящее, будущее, прошлое, вместе или раздельно. Рассказать историю так, чтобы читая рассказ другого автора в одном из знаков зодиака поневоле ищешь общее, подмечаешь различия. И общего все таки больше. Выжить хочет каждый, сдаться судьбе — это не про этих героев, любить вопреки, просто любить.

А если рассказ соавторский, то невозможно разделить и отделить части, настолько они гармонично перекликаются. То есть по факту скорее всего можно, иногда повествование рассказа так и идёт от имени мужчины или женщины. Но воспринимаются такие рассказы именно как единое целое. Невозможно убрать часть рассказа, как не выкинуть годы из прошлой жизни.

Оценивать каждый рассказ по отдельности пока не могу. Уже хочется перечитать. Тем более подобраны они даже не зодиакального, а именно как отдельная характеристика одного знака. Чтобы это сделать, нужна была кропотливая работа всех создателей сборника. Иллюстрация на обложке ещё более подчёркивает, что сборник именно двух авторов и хоть смотрят герои в разном направлении, но это, как отражение в зеркале, на самом деле это два героя из книги, из разного времени, из различных историй, но общее есть и у них. Чтобы его найти, читайте.

Ещё хочется написать, как я была удивлена, когда впервые взяла в руки эту книгу. Мы уже привыкли, что современные книги весят в разы меньше, чем те, которые печатались 30 лет назад. Бумага стала белее, но тоньше и легче. Эта книга весит как хороший классический том, изданный далеко назад. Я уже забыла, как это приятно держать книгу, которая не улетит от порыва ветра, но при этом бумага белейшая, печать четкая, а содержание не уступает классике, показывая новые грани привычных стилей и создавая собственное настроение, собственный характер, но два виденья.

Уверена, что читатель любого возраста и любых литературных пристрастий без труда сможет найти именно свои рассказы в этом томе.

evridik, 05 марта 2017 г. в 19:24

Фантастическая новинка конца 2016 года должна была, судя по серии, в которой она вышла, преподнести нам магию, а преподнесла фантастику. Впрочем, иногда под пером одного из соавторов новинки – Гелприна – и фантастика превращается в магию. В магию отношений «мы и они». И я не сильно удивилась, встретив этот приём в «Уцелевших», где само название наталкивало на мысль о противостоянии.

Когда авторы начали книгу с линии людей, я подумала, что «мы» – это как раз мы, человеки, столкнувшиеся с напастью в виде невесть каких тварей. Фантастическая книжка про контакт, решила я, и не сильно ошиблась. Только контакт вышел не классического толка а-ля на-нас-напали-инопланетяне (да и на контакт он всю книгу не походил), а вполне себе ксенофантастического: твари-то оказались местные! И к линии людей прибавилась линия йолнов, живущих в человеческих телах, и магия повернула и отразила линию фронта. Через какое-то количество глав пришло осознание, что «мы» – не совсем мы. И что «они» – тоже не совсем они. Твари словно поменялись местами. Мне не раз на ум приходил рассказ Гелприна «Под землёй и над ней».

Анализируя уже прочтённую книгу, я накидала соавторам плюсов за историческую линию йолнов, которая действительно занимает, но тут же наотбирала их за людей, вышедших через одного безликими. В книге много героев, часть которых существует для отражения масштаба трагедии, и вот этот-то момент я поставила под сомнение, когда влепляла книге довольно высокую оценку. Но у соавторов был козырь – финал, всем финалам финал, одновременно простой и сложный, финал буквально из нескольких абзацев, который поднял на новый уровень магию «нас и их» и задал такой очевидный, но не имеющий ответа вопрос: кто тварь?

Психологически «Уцелевшие» стоят на уровне лучших вещей Гелприна, но от провисаний сюжетной линии их не спасло даже мастерство как минимум одного соавтора. Роман бегло читается, за одно это его уже можно рекомендовать к прочтению, но если вы ожидаете ежестраничного напряжения, лучше заранее расслабьтесь. Такое ощущение, что всю энергию Гелприн и Гофри приберегали для финала. И почти детективное расследование оказалось на фоне его невнятным раскачиванием.

Хорошо слепленный, но местами не размешанный фантастический роман с психологической основой.

+8

blade73, 28 октября 2016 г. в 17:39

Очень хороший рассказ.

Помните «Террор» Симонса и «Хребты безумия» Лавкрафта ? отлично. а теперь добро пожаловать в Темную, холодную ночь Северного полюса.

Две истории из прошлого России (конца 19века) и настоящего времени сойдутся в рассказе. Что бы поведать о том что Зло как и Любовь бессмертно. И что Зло и Любовь принимают порой Очень странные и пугающие обличия....

senoid, 02 марта 2015 г. в 11:58

Крепко сработанный рассказ без особых изысков. В качестве локации — глухомань и очередной секретный объект, на которых, как известно, без происшествий не заканчивается ни один эксперимент (по крайней мере в кино и литературе). Две параллельные сюжетные линии — «военная» и «туристическая». Первая интересней за счет напряжения, которое с первых страниц нагнетается странностями и характерными для жанра плохими приметами. Вторая чуть попроще, полегче, хотя и тут сразу ясно, что «отголоски» первой линии долго себя ждать не заставят и мало никому не покажется. В результате все сводится к предсказуемой кровавой бане, хотя и не без финального авторского предложения подумать над тем, кто же в рассказе герои, а кто чудовища. Страшно не было, а вот интересно было. Перечитывать не потянет, все-таки рассказ довольно проходной, однако в контексте сборника он смотрится выигрышней, своим в доску, удачно работающим на общее тёмное благо. Он расширяет бестиарий антологии, добавляет «мясца» и честно заслуживает свой плюсик.

Хойти, 05 декабря 2014 г. в 01:27

Собираясь оценить свежепрочитанное произведение в законные 10 баллов... не нашла его на авторской странице. Малость опешила. Через пару испуганных секунд поняла, что не вижу «Под землёй и над ней» в списке _рассказов_. Поднялась выше. Ага, повесть. Повесть?..

Пора, давно пора легализовать и узаконить жанр «конспект романа», изобретённый ещё Верой Фёдоровной Пановой. В эту нишу сочинение Майка Гелприна вписалось бы изумительно.

Приём повествования от имени нескольких персонажей в литературе укоренился прочно, и чем более разнятся эти рассказчики, тем интереснее получается. С особым шиком воплощают такое многоголосье авторы-фантасты, поскольку имеют полное право сделать субъектами повествования как очень разных людей, так и вообще нелюдей. У М. Гелприна по разные стороны баррикад, «под землёй и над ней», оказываются всё-таки люди, но рассечённые на два не только враждебных, но и буквально несовместимых лагеря. Героев автор рисует крупными, решительными, но не грубыми штрихами; они возникают и оживают в читательском воображении почти мгновенно, «без разбега», на пространстве нескольких строк. Они взывают к нашему сопереживанию, к состраданию — эти настолько непримиримые враги, что они даже не знакомы друг с другом. Абсолютно.

Этот антагонизм до смертельной черты, невозможность (а может, нежелание?) найти хоть какие-то точки взаимопонимания, всегдашнее существование двух правд, ни одна из которых не истина, терзают душу.

Когда люди перестанут воевать? Когда они научатся понимать друг друга? Долго ли нам ещё искать ответ?

bbg, 12 ноября 2014 г. в 23:56

«Не люди Майка Гелприна»

Это не отзыв в прямом смысле слова, не отражение впечатлений от чтения. То есть, это не сиюминутные мысли, пришедшие в голову сразу после, когда не терпится поделиться животрепещущим. Или, хотя бы, заинтересовавшим.

Я попытаюсь провести небольшое, частное исследование творчества писателя Майка Гелприна, поскольку оно этого заслуживает. Небольшое – потому, что на материале представленных в сборнике произведений. Частное – лишь по причине, что я не литературовед, не филолог и не специалист в измерении изящной словесности вообще. И потому не претендую на глобальные выводы.

Что я сделал сначала, дочитав книгу до конца? Отложил её на время. И не только от имманентно присущей мне лени, но и потому, что захотелось проверить – как долго я буду помнить прочитанное? Ведь бывает так, что закрыл книгу – и всё, в голове ничего не задержалось!

Так вот, примерное содержание составивших сборник произведений я помню до сих пор, по прошествии двух месяцев после прочтения, и значит, они заслуживают изучения и слов.

Решив сделать отзыв на сборник, я задумался о простой вещи: о чём писать? Ведь сборник – это не просто куча рассказов, отличных и хороших, средних и не очень, сборник – это общность текстов, объединённых по некоему признаку. И если писать, то именно об этом, общем для всех или для большинства. Причём, общность эта найдётся вне зависимости от того, подразумевалась ли она что автором, что составителем. Составитель обязательно отсеет ряд текстов, не попадающих в сборник по некоторому критерию, иногда даже неосознанному.

Конечно, я никогда не составлял сборников, но есть надежда, что я прав.

Эту правоту я попробую проиллюстрировать именно настоящим сборником.

Итак, что объединяет большинство героев рассказов, вошедших в «Миротворец 45-го калибра»? Все они не вполне люди. Или люди, но обладающие способностями, выталкивающими их из общего круга. Ставящими их над, или под, или около социума, но не вместе.

Или совсем не люди. Собственно, поэтому такое название.

Нелюди и не люди – сущности разные. Если «Нелюдь» – категория, скорее, морально-этическая, то «Не человек» – биологическая и цивилизационная. Читателям повезло, нелюди в сборнике почти нет, но практически в каждом рассказе действуют не люди.

Это легко проверить. Двигаясь хоть сверху вниз по оглавлению, хоть случайным образом. Каждый вправе сделать эту проверку сам.

Начну по порядку.

«Смерть на шестерых». Один из персонажей — Смерть. Не человек.

«Свеча горела». Робот, любитель поэзии.

«Миротворец 45-го калибра». Кольт.

«Там, на юго-востоке». Роботы.

«Каждый цивилизованный человек». Роботы.

«Сидеть рождённый». На первый взгляд, здесь только люди. Но это только на первый. Хочется задать вопрос, вполне ли люди населяют этот рассказ? Подходит ли мир рассказа для людей в полном смысле этого слова? Сомневаюсь. Впрочем, к этому тексту я вернусь позднее.

«Придурок». Герой, конечно, человек. Но уж о-очень особенный.

«Под землёй и на ней». Подземные жители — весьма своеобразны. А жители наземные, в первую очередь принимающие решения... Все ли они выдержат экзамен на звание человека?

«Путь Босяка». Мертвяки.

«Интуит». Интуит.

«Первоапрельская шутка». Сам мир рассказа. Можно поспорить, но не вижу смысла.

«Чёртовы куклы». Человек, не владеющий собственным временем — не вполне человек. Чёртовы куклы.

«Одна шестьсот двадцать седьмая процента». Паранормы.

Достаточно? Думаю, да. Не люди — непреложный факт, объединяющая особенность всех предложенных текстов.

Из этой главной особенности следует и главный конфликт.

Любой «не человек» стремится стереть частицу «не». Совершить человеческие поступки, ощутить человеческую эмоцию. Победить свою сверх-, над-, или недочеловеческую сущность, и тем самым оттенить, подчеркнуть признаки настоящего человека.

Легче, традиционнее всего выходит это на примере роботов. Именно поэтому вошедшие в сборник роботические рассказы — самые сильные. Вне зависимости от того, являются ли роботы действующими лицами, как в «Устаревшей модели, одна штука» и «Каждом цивилизованном человеке», или персонажами за сценой, как в рассказе «Однажды в Беэр-Шеве». Противопоставление робот-человек, вообще, чрезвычайно продуктивно. Люди, самые простые, обычно куда многограннее роботов, самых сложных. Сентиментальным роботам, преданным или целеустремлённым роботам, роботам-нянькам или роботам-защитникам разрешено выпячивать, иллюстрировать самые важные человеческие качества, которых, в идеале, кибернетические конструкции должны быть лишены.

Да, ярче всего стремление к человечности видно на примере роботов. Но не только. Какой рассказ не возьми, найдём мы это стремление. Будет ли это попытка старой цирковой обезьяны спасти друга-канатоходца, инопланетный гуманоид, желающий избавить от неминуемой смерти девушку, о которой ему не положено мечтать или сама Смерть, решившая вдруг помочь одной из воюющих сторон. Почему? Так будет справедливо. Стремление к справедливости, кстати, одно из самых человеческих качеств. Стремление «жить по правде» — зверей не одолевает.

Помните, я обещал вернуться к рассказу «Сидеть рождённый»? Пора.

Да, там действуют люди и только люди. Поставленные, однако, волей автора в совершенно нечеловеческие условия. Живущие в мире, поставленном с ног на голову. Ну никак, никак и никому не убедить меня, что тюрьма, шконка, феня и базар по понятиям, что воровская этика — приличны человеку! Неудивительно, что главный герой восстаёт против навязанных ему традиций и идеалов ради самого человеческого чувства — ради любви.

Разбору с этой точки зрения можно подвергнуть любой рассказ из сборника. Сделать при этом выводы, аналогичные моим. Уверен.

Почему?

Человеку интересны только люди. Везде он ищет человеческое: одушевляет стихии и изобретает богов, вдыхает жизнь в механических истуканов — и получает роботов. Описывает инопланетян — но имеет в виду своих соседей по дому, сослуживцев, друзей, знакомых и недругов. Изображает и исследует человека, оправдывает его и стремится к нему. Иное — не литература.

У Майка Гелприна — литература. Весьма хорошая.

Lartis, 27 октября 2014 г. в 01:21

Майк Гелприн. Миротворец 45-го калибра. Мои отзывы на произведения сборника с их оценками по 10-балльной шкале и краткой финальной объяснительной запиской

Смерть на шестерых – 7

   Лично для меня этот рассказ немножко потерял в качестве (оцениваю по триаде Стругацких «Чудо – Тайна – Достоверность») из-за того, что я не узнал в нём русскую карточную игру «двадцать одно» (знаменитое «очко»). Я сам в неё резался в рабочем посёлке моего детства. Фабула неоднократно изданной «Смерти на шестерых» строится на том, что один из героев проигрывает Смерти. На самом-то деле выигрывает, хоть и жульничает (да и Смерть жульничает). Но я не об этом. Я о том, что у играющих в рассказе очко получается складыванием значений туза и короля. А ведь король в советской игре «двадцать одно» обычно считался за 4 очка, а не за 10. (11 + 4 = 15, а не 21). Это в американском «блэкджеке» с полной стандартной колодой в 54 листа «картинки» (валет, дама и король) «весят» по десять очков. Мне кажется, что, учитывая время действия (Великая Отечественная), естественнее выглядело бы, если б герои играли обычной «русской» колодой в 36 карт, в обычное русское очко. Автор, когда-то профессионально игравший в азартные игры, любезно разъяснил мне, что игра со Смертью вполне могла проходить по описанным им правилам, но, к сожалению, это произошло уже после того, как я рассказ прочёл и первое впечатление о нём составил.

   Что касается «Чуда» и «Тайны», то они в «Смерти на шестерых» присутствуют в полной мере. Братья Стругацкие довольны.

Свеча горела – 9

   Рассказ, ласкающий душу филолога и сердце книголюба. Гелприн сумел создать непошлую и оригинальную литературную иллюстрацию печального процесса ухода в небытие бумажной книги (да и книги вообще). Примерно в середине вещи я стал догадываться, чем всё закончится, но догадался не обо всём. Написано трепетно и пронзительно. Рэй Брэдбери вытирает слезу. Я не иронизирую.

Миротворец 45-го калибра – 7

   Добротный рассказ, да они у Гелприна всегда такие. К сожалению, я ровно дышу к индейцам, ковбоям, кольтам и борьбе добра со злом в эстетике вестерна. А всё из-за того, наверное, что в шестидесятые, в том самом рабочем посёлке моего детства, о котором я вспоминал выше, ближе всего к безбашенным ковбоям были вечно пьяные сельские трактористы, не стоящие на ногах вне кабины гусеничного трактора, но вытворяющие чудеса вольтижировки за его рычагами. Автор в моём прискорбном равнодушии не виноват: Гелприн – молодец, уверенно работает с любым материалом. О`Генри и Майну Риду понравилось бы.

   Вот интересно, почему именно этот рассказ дал название книге? Пожелание издательства или автора? Подошло бы для этого название другого рассказа из сборника? Мне кажется, «Чёртовы куклы» тоже могли бы подойти…

Там, на юго-востоке – 6

Милые постапокалиптические роботы. Роботы, потерявшие смысл существования без служения человеку, пропадающие без людей. Рассказ – этакая карамелька в машинном масле. Айзек Азимов улыбается.

Каждый цивилизованный человек — 7

Снова постапокалипсис, снова роботы. Очередной конец света встречают в основном механизмы с искусственным интеллектом той или иной степени мощности. Сказал бы – «бездушные» механизмы, но они не такие. Ведь в рассказе есть и люди – дети, двое уцелевших мальчишек. Самоотверженные железяки помогают им выжить и, возможно, даже возродить человечество. Одного из героев зовут Кир. Но Кира Булычёва я вспомнил не поэтому, а из-за ироничного, светлого, грустного оптимизма, пронизывающего рассказ.

Сидеть рождённый – 7

У меня так писателей не хватит… Но кто сразу пришёл на ум, так это – Уильям Тенн со своим замечательным классическим рассказом «Срок авансом». Правда, Майк Гелприн, искусно смешивая российские бандитские реалии с тюремной псевдоромантикой, идею предварительной отсидки использует как бы походя, между прочим. Срок авансом – это не главное. Главное – что всю мерзопакостную блатоту в рассказе побеждает чистая любовь.

Придурок – 6

   Опять (или снова) Дикий Запад. В рассказе есть ранчо, салуны, лошади, бандиты, шерифы. А ещё есть – «придурок, не умеющий стрелять, скакать, плавать, играть в азартные игры, пить виски и волочиться за юбками… Зато с дурным глазом…». А ещё (немножко, совсем чуть-чуть) есть – Генри Каттнер…

Под землёй и над ней – 8

   Прискорбно, что прячущиеся под землёй и те, кто пытаются их уничтожить, не могут хотя бы попробовать договориться. Что поделаешь, примеров абсолютного непонимания и смертельной вражды вокруг нас сегодня хватает. Персонажи повести очень живые, очень достоверные. Инфицированные дети подземелья, прозванные «Заразами», обречённые, но борющиеся... Их взрослые наставники, не щадящие себя... Честные храбрые парни и чистые любящие девушки, наверху, среди «Карантинов»... Написано так, что сердце сжимается. Автор заставляет читателя сопереживать своим героям, мучиться, любить и умирать вместе с ними.

   Вячеслав Рыбаков и его ранние антивоенные вещи, вот что мне вспомнилось в первую очередь, ну и – «Посёлок» Кира Булычёва, конечно.

Путь Босяка – 7

   Зомби меня волнуют ещё меньше, чем ковбои. Поэтому выше, чем 7 баллов, оценить эту вещь не могу, хотя в основе своей она кардинально отличается от традиционного литературного (или киношного) показа инвазии живых мертвецов. Люди в рассказе не заражаются от заполонивших Землю топтунов, летунов и утопленников, не превращаются от их укусов в зомби. Мертвяки Гелприна людей просто-напросто убивают. Откуда же берутся всё новые и новые орды нежити? Авторское объяснение генезиса тотального нашествия умертвий безусловно оригинально и эксклюзивно, как и придуманный главным героем способ борьбы с вторжением. Всю прочую атрибутику, включая род занятий героя («почтарь», осуществляющий связь между разобщёнными укрепзонами, в которых укрывается выжившее население) я уже где-то встречал.

Интуит – 6

   Что-то с этим рассказом не так… Его финал оставил меня в некотором недоумении. С той частью, из которой следует, что провидец-герой готов отдать свою жизнь ради возможной победы над агрессивной внеземной цивилизацией, всё ясно. Но к чему там ещё не рождённый ребёнок Стивен Полторацки, ожидающий зачатия из донорских клеток, оставленных героями в генетическом банке, «будущий» Стивен Полторацки со счётом в банке коммерческом? Это плод грядущей любви героев, любви, которая ещё не началась?

Первоапрельская шутка — 7

   С логикой в рассказе не всё гладко. Интересующиеся могут посмотреть отзывы на эту вещь на сайте «Лаборатория фантастики». Мне их дублировать не хочется. Автор наметил любопытную интригу, создал героев, придумал обстоятельства, обозначил фантастическое допущение. Всё вышеперечисленное добротно и профессионально совместил. Читателю остаётся погрузиться в этот мрачный фантастический детектив и получить жуткое удовольствие. А если следовать намеченному мною курсу ссылаться на авторов и произведения, всплывающие в памяти при прочтении конкретных вещей сборника Гелприна, то необъяснимые субъективно-интуитивные ассоциации, понуждают меня упомянуть здесь Евгения Филенко с его романом «Отсвет мрака».

Чёртовы куклы – 8

   Создаётся впечатление, что создатели фильма «Время» (2011) с Джастином Тимберлейком без стеснения всё позаимствовали из «Чёртовых кукол» (2007) Майка Гелприна: и так называемые «карты жизни», и обеспечиваемые ими жизненные ресурсы, и имплантрированные контрольные индикаторы, и саму идею жизни лишь в пределах оплаченного лимита. Но, если напрячься, можно вспомнить что-то подобное и у литературных предшественников Гелприна. Например, в рассказе Роберта Шекли «Кое-что задаром» или в рассказе Г.Л.Олди «Цена денег». Очень давно придумано и никем не оспаривается крылатое двусловие «Время – деньги». Автор уверенно использует выросшее из этой фразы фантастическое допущение «Время жизни – за деньги», разворачивая картину большой любви и верной дружбы отчаявшихся героев в отчаянных обстоятельствах. И у него отлично получается.

Одна шестьсот двадцать седьмая процента – 8

   Майк Гелприн в своих интервью признаётся, что в своё время был профессиональным карточным игроком, а свои первые рассказы (он называет их «игроцкими») написал по заказу покерного журнала. Часть вещей, составляющих сборник «Миротворец 45-го калибра», как бы «замешаны» на карточных играх. Вот и завязка этого рассказа – мастерское описание проигрыша одного из персонажей (рецидивиста Ерша) в «секу». Криминальные коллеги «обувают» Ерша на двадцать штук зелёных и подписывают на мокрое дело. Но завязка – всего лишь первый слой. Далее мы узнаём о личных проблемах «ангехрановца» Олега Саныча (второй слой) и о системе «Ангехран», дистанционно диагностирующей опасные для окружающих состояния её клиентов – бандитов и прочих маргиналов (третий слой). «Ангехран» помогает сотруднику-паранормалу «вживаться» в обстановку контролируемого района, а точнее – в личности подопечных клиентов и с помощью мотиваторов поведения корректировать возможные вероятности событий (четвёртый слой). Но это ещё не всё, не буду всё пересказывать, имеются в рассказе (как обычно у Гелприна) и другие слои. Лучшие традиции Филипа Дика соблюдены.

Ангел-хранитель — 6

   Шахматы – игра таинственная, я к ней отношусь с почтением. Поэтому охотно верю, что шахматная доска может стать мистическим зеркалом в черно-белую клетку, в котором отражаются жизнь и смерть. Именно с помощью шахмат и своего волюнтаризма автор связал судьбы героев.

Человеко-глухарский – 7

   В этом рассказе шахматы стали средством коммуникации между представителями двух цивилизаций. Две милые красотки-учёные с планеты Сван из системы беты Лебедя, которых спасают пилоты земного грузовоза «Антей» (конечно, их тоже двое, и они – мужчины в самом соку), разговаривают и слышат только в ультразвуковом диапазоне. Всё остальное у «глухарок» в полном порядке. Об этом автор позаботился. Как и о том, чтобы у читателя всё было в порядке с впечатлениями и хорошим настроением. Я вот, например, уловил забавные интонации O`Генри. Не часто, кстати, у Гелприна встречаются такие весёлые, добрые вещи…

Однажды в Беэр-Шеве – 9

Я не очень-то разбираюсь в массе специфических подробностей и терминов, из которых сделан этот рассказ. Но абсолютно все эти детали работают у Гелприна на результат. Чрезвычайно сильная вещь.

Устаревшая модель, одна штука – 7

Ещё один рассказ о добром роботе-гувернёре с человеческой душой. Эх, откуда бы нам их набрать, из чего собрать, таких воспитателей…

Последний вампир – 7

Хороший, крепкий, грустный анекдот.

Поговорить ни о чём – 7

   Да, я встречал аналоги случившегося в этом рассказе катализационно-цивилизационного воздействия на неразумных аборигенов у фантастических классиков, например, у Айзека Азимова. Но Гелприн пишет свою историю палеоконтакта, наполняя её своими фирменными фишками, делает её гуманной и человечной. Именно человечной, хотя живых людей в рассказе нет…

Кругосчет – 7

Я не очень понял, как летоисчисление, принятое у аборигенов одной из планет способствовало тому, что они уходили из жизни в заранее назначенное им время. Зато понял, что введение календаря от земного космонавта Григорьева (кстати, наш календарь тоже называется григорианским) здорово помогло её обитателям, слишком серьёзно подгоняющим свои мифологические представления под жизненную реальность, избавиться от неотвратимо-запланированных событий..

Ромб – 10

Канатоходец – 10

Два блестящих, виртуозно сделанных рассказа, завершающие сборник. Два прекрасных рассказа, при прочтении которых имена классиков в моей памяти не всплывали. Может быть, этому мешали мои сентиментальные слёзы? Браво, Майк!

Одно мелкое редакторское замечание

Автор почему-то любит употреблять слово «вовнутрь» (см., например, с. 228, 238, 243   и др.). Я б рекомендовал хотя бы иногда заменять его обычным наречием «внутрь». Всё-таки «вовнутрь» считается просторечным, разговорным вариантом.

Объяснительная записка

Очень надеюсь, что Майк Гелприн не обидится на меня за то, что я пересыпал свои краткие впечатления от его рассказов и повестей, составивших сборник «Миротворец 45-го калибра», фамилиями других писателей. Ни в коей мере я не намекаю на какие-либо заимствования. Гелприн – сложившийся автор, мастер короткой формы, много и активно в ней работающий, к тому же чрезвычайно строго относящийся к собственному творчеству. Некоторая перекличка рассказов Гелприна с вещами старших собратьев по перу, кое-где субъективно отмеченная мною, говорит лишь о том, что чересчур много ваш покорный слуга фантастики перечёл. А имена классиков я вспоминал для того, чтобы, используя их авторитетную литературную ауру, хотя бы приблизительно передать атмосферу и вкус замечательных произведений Майка Гелприна.

AntonAbramov, 01 октября 2014 г. в 12:36

ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ — от автора, ценителя жизни, и потому часто смотрящего на нее с позиции смерти, мастера по наполнению жизнью героев, будь то кольт, робот, смерть, шимпанзе, зек, ну и конечно – обычный человек.

ЗАЧЕМ МЫ СОКРАЩАЕМ ЖИЗНЬ ДРУГ ДРУГУ?

Названием сборника автор выделил “Миротворца 45 калибра”, герой которого кольт Миротворец любил человечью жизнь сокращать. Может кольт — случайный попутчик Дакоты Смита, а может авторская подсказка: в каждом из нас сидит воин. И время от времени требует выйти на тропу.

Что разделило мир на Верх и Низ (“Под землей и над ней”)? Я переживал и за верхних и за нижних. И думал – неужели дело только в начальниках? Что достали нас своей глупостью, жадностью, беспощадностью, равнодушием. Уже потом, когда высохли слезы, вспомнил про тропу воина. Глупые и беспощадные умудряются сталкивать нас лбами. Значит, умеют нажать на нужные наши точки, и мы уже на тропе войны. Почему мы так управляемы, так легко находимы эти точки?

Ну а мир в “Чертовых куклах”? Самый страшный, что мы позволили создать. Не похоже, что использовали дух воина в нас. Испугали миражом: слишком много нас развелось, скоро будет негде жить, нечем дышать и нечего есть. И мы позволили окончательно посадить всех на поводок – смертельный поводок регулирования жизни.

И “Чертовы куклы” и “Под землей и над ней” – повести из 2007-го и написаны не для конкурсов. Автор бил в колокол. И я не пришел к единому ответу на выделенный вопрос. Но осталось: что-то такое в нас есть, что позволяет кому-то за нас главные вопросы решать. Что делает нас же расхлебывающими все.

Автор пошел дальше в этом направлении. В 2008 – “Там, на юго-востоке”. Мы доигрались. Идут по дороге роботы и ищут хоть кого-то из нас. И еще вариант постАпокалипсиса: опять роботы, но теперь пытаются спасти хотя бы пару детишек (“Каждый цивилизованный человек”).

Похоже, будущее не радует автора. Развитие науки и техники, изобретения и открытия – ни к чему хорошему не ведут. Сам автор считает своим лучшим произведением “Свеча горела” (2011). Стало некогда читать книги, вымерли пишущие. А как же духовность? Что ее теперь будет питать? И лишь никому не нужный учитель литературы да робот-гувернер озабочены этими вопросами. Благодаря им свеча горит и передается в руки детей. Это манифест: тревога, набат и надежда – свеча еще горит. В сегодняшнем тотальном увлечении компьютерными играми автор видит грядущую опасность. Один из редких случаев моего несогласия с автором.   Считаю ситуацию с духовностью глубже и не сводящейся только к литературе или крену в науко-технику, игры.

И ЧТО В БУДУЩЕМ? Изобрели мотиватор, привлекли к работе ясновидящих – в результате преступность пошла вниз (“Одна шестьсот двадцать седьмая процента”). Хорошо же?! Но ясновидящий с мотиватором и пультом – не регулировщик на дороге. Здесь не просто выбор безопасного варианта будущего, но и формирование этого будущего. Безопасное будущее маловероятно. Почему-то. И нужен мотиватор, меняющий поведение людей, чтобы невероятность превратить в реальность. Получили мотиватор – манипулятор.

Открыли пси-связь (“Ромб”), и военные тут как тут. Стали из людей делать боевые звенья. Я вообще симбиотов не люблю и боюсь. И еще раз в этом утвердился. Стереть из памяти семью, родину, друзей?! Поменять личную индивидуальность на коллективную?! — Бр-р-р.

Изобретение ментоскопа (“Первоапрельская шутка”) вроде бы только на пользу: преступность снизилась, скрыть преступление стало невозможно. Но люди ведь ушлые создания. Особенно женщины. Всегда придумают, как из общественной пользы личный интерес сцедить, заодно чувствам выход дать. Замочить и спрятаться. Или подставить. И что ментоскоп? – женских ручек-то и не заметил.

НЕ ВСЕ ТАК БЕЗНАДЕЖНО. Во-первых, не всякое будущее мрачное. В “Интуите” землян, если и ждет неприятность, то извне. В ”Человеко-глухарском” – идиллия и благодать. Славные роботы даже помогли инопланетной жизни в цивилизацию развиться (“Поговорить ни о чем”).

Во-вторых, есть палочки-выручалочки – герои. Их – на любой вкус. Они или выруливают ситуацию или дают надежду. И само собой, каждому приходится решать проблему выбора. В первую очередь я бы выделил Смерть – ту, что на шестерых. Не палач. Не приспешница разных мастей убивцев и душегубов. А кто она? Не знаю, как было в начале времен, но за эти годы она насмотрелась всякого и не скрывает уже, что ей не все равно, что происходит, что ты делаешь и как. Сочувствует тебе, помогает, чем может, устало несет свой крест. Самое яркое впечатление из всех героев. С такой Смертью я начинаю думать, что и впрямь могу влиять на ход событий, на судьбу…

К Смерти автор не равнодушен. Под разными углами на нее смотрит. Совсем другая Смерть приходит в цирк (“Канатоходец”) отдохнуть пару часов, самой выбрать жертву. И старый Беппо, больной, злой, много раз битый шимпанзе пытается ее обмануть, спасая друга. Подставляется сам. Потому что в конце жизни ему повезло – нашел друга, встретились два одиночества. И случается история, от которой ком в горле. И еще долго грустно и светло на душе.

И даже если герой мне не понятен, как мальчик-даун в “Ангеле-хранителе”, он все равно нацелен на добро, спасает две жизни. И этим занимается большинство героев, потому как кто-то должен. И когда в нужном месте не оказывается людей, выручают роботы, еще одни любимые персонажи автора.

НЕ СМОТРИ, ЧТО ЖЕЛЕЗКА. Еще один робот-гувернер (“Устаревшая модель, одна штука”), и опять мальчик и девочка. Что-то есть в этих железках, что делает их верными, а зачастую единственными друзьями. Из тех, что не предадут, всегда рядом, подставят плечо. Тема детей явно беспокоит автора. Они часто мешают нам, взрослым, требуют слишком много внимания, терпения, любви. И находят у роботов, бездушных, кажется, железяк. Даже любовь.

И совершенно замечательные роботы в “Поговорить ни о чем” — для меня. Но для автора они обычные, то есть не просто сделанные людьми, а получившие от них каким-то образом нечто большее, чем программы Защитника и Распределителя. Что создает в них трогательные потребности, в том числе — поговорить со своими мертвыми наставниками. Пару минут. Ни о чем. Но обо всем. Это, оказывается, очень важно. Только ли для них?

Для меня особенно важно, что роботы наделены еще одним редким среди людей качеством – несут всю свою жизнь благодарность к тем, кто вкладывал в них душу. Самих же роботов больше всего беспокоит ненужность людям. Я, наверное, робот. Меня это тоже сильно беспокоит.

Трогательно, до пронзительности, проявляется в роботах ВЕРА. Очень важное понятие для автора. Так или иначе присутствует в каждом рассказе. Мнение большинства: что в роботов вложили, так они себя и ведут. Вот только – что вложили? Не покидает ощущение, что вложили и часть своей души, и она отзывается, проявляется по-человечески. За глуповатым, с дырявой памятью роботом Томом пошли остальные роботы. По сути – в никуда. Но так сильна вера в Томе – все пошли на этот неведомый юго-восток. Думаю, не случаен именно Том – няня-гувернер. Вера в светлое будущее детей – главная в каждом из нас.

И НАКОНЕЦ, МЫ … Впечатался в память почти потерявший рассудок еврей (“Однажды в Беэр-Шеве”). Потрясение, когда я понял, кто его семья. Зачем же мы убиваем друг друга?

Очень рад знакомству с Маратом из “Человеко-глухарского”. Лидер по натуре, яркая цельная личность. Так уместно звучит его “согласен”, развеивающее даже намек на конфликт, окрашивающее диалоги легкой иронией и юмором. Позитив, находчивость, оптимизм. На таких все и держится. Я б с ним и в космос полетел.

Еще одна авторская особенность: зеки у него часто проявляют лучшие человеческие качества. Вот и Валет (“Чертовы куклы”) таков. Он точно не марионетка, потому что привычный ему мир блатных устроен очень жестко. И он умеет в нем выживать. Знает, что делать в любой ситуации. При необходимости – повести за собой.

И лагерник Алесь Бабич (“Смерть на шестерых”) — не только разбитной и бесшабашный — он сохранил невыжженной душу. И там расцвела нежность. Пока Смерть ждала. Еще один яркий герой.

ЗАГЛЯНУТЬ В ПАМЯТЬ. Это мне особенно нравилось – посидеть с героями, повспоминать: атмосферу, эмоции, самому побродить по памяти, заглянуть в пыльные ее уголки, приблизиться к детству, а то и войти в него. Со звуками колес повозки, ночными шорохами, возгласами цирковых. Под музыку колоритных еврейских слов, экзотичных с Дикого Запада. Порыться в забытых книжных полках: Хемингуэй, Маркес, Пастернак…

ВОТ ТАКОЙ СБОРНИК. Рассказы за 2007-2014 гг. Меньшая часть. Но взгляды автора на жизнь (и смерть!) передавшие. Жизненные ценности отразившие. Боль и пожелания нам транслировавшие. От прямого манифеста до намеков.

Пять десяток и три девятки на 22 рассказа (треть!) – столько в сборнике рассказов уровня победителей конкурсов Фантлаба, Колфана… На мой взгляд.

Еще бы. Прекрасный язык, живые и столь разные герои, оригинальные и понятные идеи. Картинка действия всегда четкая, объемная, со звуками и запахами, эмоциями и смыслом. Остальное – штрихами, тенями, в которых иногда таятся нестыковки. Порой автору не до них. Иной раз специально, чтобы все внимание – на сцену.

И все эти девятки, десятки бьют по нашей броне и пробивают ее. Пусть не все, не у всех. От кого мы закрываемся? – вопрос, оставшийся во мне.

Несколько рассказов удостоил пятерками и шестерками. Но это не мешает мне оценить сборник по максимуму.

AntonAbramov, 24 сентября 2014 г. в 13:18

Я прочитал рассказ поздно вечером. Неожиданная концовка до мурашей взбодрила придремывающий организм. И даже что-то с глазами… Обида. Гордость. Надежда. С этим и уснул.

Наутро прочитал еще раз. Никаких мурашей, куча вопросов. Вспомнились “Отцы и дети”. Вечная тема. Но…

В рассказе вроде есть факты, против них не попрешь. “Но и в электронном варианте спрос на литературу падал – стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем – люди перестали писать”. А потом Андрей Петрович продолжает: “Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно…”

По прочтении я узнал, что Свечу автор считает своим лучшим произведением. Значит, это его позицию озвучил никому не нужный учитель литературы. Значит, Свеча – его манифест.

Люди перестали писать, и дети растут бездуховными. Первое, с позиций сегодня, ужасает. Второе кажется концом.

Андрею Петровичу, с его затворническим образом жизни, беда виделась в кризисе, из-за которого стало некогда (?). В победном наступлении техников на гуманитариев. В смещении интересов на компьютерные игры.

А если сейчас посмотреть на приоритеты, что выделяется? Да, читают все меньше, играют все больше. Но абсолютным королем стало общение. Мобильники и социальные сети. Это происходит на наших глазах. Уровень общения все время растет. Кто считает, что сейчас духовность падает? Вспоминаю вновь Отцов и детей. Этой теме тысячи лет. Нравственность уже давно в глубоком минусе должна быть.

Куда сместятся приоритеты через сто лет? двести? Бог знает. Я думаю, что Андрей Петрович не все сказал про свое время. Отметил только то, что его долбило. А многое не заметил, потому что рак-отшельник.

А робот-гувернер? Он-то не прятался, его мнение не в счет? – В счет. Только интересно мне – как он понял, что дети растут бездуховными? С чем сравнил? Откуда он знает, какие они – духовные, откуда берется духовность? Я, к примеру, не знаю. Но не взялся бы называть бездуховными миллионы крестьян, живших при царях и вряд ли что-то читавших. В те времена были свои приоритеты общения.

Боль и тревогу Андрея Петровича и автора понимаю, но не разделяю. Получилось плосковато.

А как же дети? Ведь “Свеча горела на столе, свеча горела”. Да, эту свечу они пронесут и, уверен, передадут. И вообще:

“…не все еще пропало,

пока не меркнет свет, пока горит свеча”.

bbg, 04 сентября 2014 г. в 21:03

Почему за годы дипломатических отношений Земля и Сван не составили хоть какого-то словаря? Ведь дипломаты как-то же утрясали свои двусторонние заморочки?

Собственно, это все мои претензии. Мало ли какие причины, что герои ничего не знают и ничего не имеют под рукой для? Ведь вывернулись же? И как!

Очень понравилась отсылка к двоичной логике. Если, конечно, это она. Я предпочитаю думать так. Замечательно показано развитие отношений, поведение Марата — изрядно порадовало, именно оно завоевало ему жену. Кстати, это намёк: иногда, чтобы получить, лучше отказаться.

С точки зрения стиля и языка — весьма и весьма! Я рассказ читал, а не протискивался среди слов, как иногда бывает.

За финальный рефрен диалогов землян — отдельное спасибо!

bbg, 02 сентября 2014 г. в 08:36

Вещь эта распадается для меня на три части, о каждой из которых напишу отдельно.

1. Мир. Предельно неправдоподобный, антиутопичный. Я не могу себе представить механизм, который может создать такой мир. Который позволит включить в него каждого человека. Пометить чипом под сердцем. Вернее, я могу его представить, коль представил автор, но я ни секунды не верю в возможность его реализации. Такая попытка залила бы планету кровью и завершилась ничем. Ибо есть ещё гордые нации, неиспорченные христианской всепокорностью. А как заставить ещё?..

Также мысль в самом деле приравнять время и деньги кажется мне несколько пошловатой. Учитывая, что за последнее время я встречаю её в текстах не впервые.

2. Сюжет и Интрига. Первого нет, есть перечисление однотипных событий, во вторую я тоже не верю. О каждой из кукол, если читатели помнят, Организация очень много знает. В предложенном Мире это может быть только тогда, когда Организация и сидит на распределении времени. Следовательно, хитрая эта комбинация с Чёртовыми Куклами бессмысленна по определению.

3. Собственно, и Мир и Сюжет нужны автору только для раскрытия героев. Вот это — хорошо, это — удачно. За строчками встают живые люди с разными характерами. Они меняются, они проходят от отчаяния к надежде и снова через беспросветность к решимости. Герои автору удались. Это примиряет с однообразной композицией и скучноватым развитием событий. Я даже не чувствовал обычной неприязни к герою-вояке.

Финал, несмотря на некоторую нарочитость и пафосность, а, может быть, как раз благодаря им — чрезвычайно хорош. Я перечитал три раза и все три раза на меня подействовало. На меня, циничного немолодого человека, который и сам знает уже, как красиво и значительно располагать слова. Браво!

Последнее.

Не уверен, что автор вербализовал для себя эту мысль. Мне она кажется основной в произведении. Главной, хотя скрытой и неявной.

За жизнь нужно драться, даже если срок её исчислен.

IPSE2007, 31 июля 2014 г. в 00:03

Рассказ обласкан. Это видно как по количеству изданий на бумаге, так и по изданию в виде аудио книги. Номинация на премию тоже о чем-то да говорит.

Можете в меня кидать тяжелые камни, но мне рассказ не понравился. Не могу понять мотивацию смерти. Отчего она так благоволит, в хорошем смысле слова, советским солдатам и так хочет насолить немецким? Может быть это советская смерть в высоком НКВДшном чине? А у немцев есть своя смерть в черной форме с двумя рунами сиг в петлицах? Я воспринимаю смерть как великого уравнителя и вероятность ее работы на «парней из той фирмы» мне совсем не нравится.

Сцена с попыткой обыграть смерть. Я очень извинюсь, если кого-то задену, но при чтении этой сцены у меня возникли немного не те мысли, которые, как мне кажется, хотел вложить в меня автор. Вместо размышления о геройском самопожертвовании (которое таковым не являлось), у меня в памяти крутились невесть как запоминавшиеся кадры из старой дурацкой комедии «Приключения Билла и Теда» — когда два раздолбая обыгрывали смерть в разные молодежные игры.

В догонку через три недели после написания отзыва. Случайно зашел на страницу этого рассказа и был удивлен, хотя скорее не был удивлен, увидев, что в 2014г. он был переиздан три! раза. Скорее всего в рамках «государственного» или «общественного» заказа. В прочем, писать о мире на великом и могучем сейчас уместно только в контексте «русского мира».

Во второй раз в догонку, но уже через два месяца. Никак не могу понять, чем вызвано такое обилие отзывов на, в принципе, обычный рассказ. Один из отзывающихся прочитал его, вдумайтесь, три! раза. Такое впечатление, что неким рецензентам дали задание написать на этот рассказ восторженные отзывы. Не могу себе представить, чтобы я прочитал рассказ, даже который мне очень понравился три раза подряд. Посидеть и подумать над рассказом — да, но чтобы сразу кинуться его перечитывать? Лично я написал на него отзыва, так как решил написать отзывы на все рассказы из сборника РЖБ Азимут. И право же, в этом сборнике есть рассказы, заслуживающие большее внимание, чем «Смерть на шестерых».

bbg, 14 июня 2014 г. в 23:58

Я не люблю фанфики.

Нет, не так. Я не люблю фанфики на самоценные, самодостаточные вещи. На произведения, в которых авторы сказали всё, что хотели. Для которых не требуется дополнительная расшифровка.

Так, например, вполне допустимы продолжения Толкина. Ведь ВК — это, собственно, не литература, но просто очень хороший манифест служения Свету и борьбы с Тьмой. Разумеется, в том смысле, как Профессор понимал Свет и Тьму. Потому фанфик по «Властелину Колец» не может испортить оригинальное произведение, ведь трактовки манифестов не только допустимы, но и желательны. Необходимы для верного понимания.

Не то произведения Стругацких. Когда закрываешь очередной том, переворачиваешь последнюю страницу очередной повести, становится понятно: продолжение не требуется. Всё, что надо читателю знать, он уже знает. Именно этим, кстати, объясняется обилие споров по произведениям Братьев. Все читатели всё поняли, только каждый по-своему, и теперь стремится донести Единственную и Неповторимую Истину до ревизионистов и догматиков.

Вернёмся, однако, к роману.

Впечатления у меня крайне двойственные. Их очень много, они разнообразны.

Герои.

В романе присутствуют действующие лица двух видов: перешедшие по наследству из оригинальной вещи Стругацких, и новые, изобретённые автором.

Между ними огромная, принципиальная разница. Герои Стругацких присутствуют, максимум, в виде схемы или функции. Их, собственно, и вовсе нет. Они появляются для некоторой авторской надобности и исчезают, едва становятся не нужны. Создаётся впечатление, что автор старался как можно скорее порвать с прошлым, с первоначальным миром Хармонта, и заполнить его героями собственными.

Которые чудо как хороши. Которые просто великолепны. Разные, отличающиеся нюансами характеров, они живут и действуют, в самом деле, как живые люди. Какого персонажа не возьми — всякий удача. Всякий сложен, всякий поступает так, как ему и должно поступать. Не в силу авторского произвола, а в силу внутренних побуждений. В общем, знакомиться с ними было интересно.

Может быть, это сделано осознанно. Не будучи критиком и не имея соответствующего образования, я не в силах словами объяснить, зачем применён подобный метод. Могу заподозрить только, что всякий уважающий себя писатель — а хотя бы и литератор! — должен всячески бежать повторов. Здесь — повторов персонажей. Да и нехорошо это — взять не только мир, но и героев.

Вот каких повторов автор не смог избежать, так это сюжетных параллелей. Первая сцена романа мне вообще не понравилась настолько, что я чуть не отложил книгу. Я могу примерно представить, для чего она понадобилась, но всё равно, такой подход мне активно не по душе. Кстати, это только первый повтор, будут и другие. Попытка иными мотивами объяснить оригинальную схему? Не знаю. Таких повторов, повторяю, не один и не два.

Кстати.

Язык Стругацких невероятно силён. Настолько, что пробиваются периодически текстуально почти точные отсылки к другим произведениям. Не стараясь специально, я нашёл слова из «Обитаемого острова» и «Волны гасят ветер». Или это пасхалки?

Кстати второй раз. Для романа, написанного в спешке, в тексте на удивление мало языковых ляпов. По большому счёту и совсем нет. В одном месте я обнаружил повторяющие эпитеты для описания персонажа, в другом — точный повтор описания артефакта. Точный повтор, не обусловленный необходимостью. Понятно, что точный повтор образа иногда оправдан. Но не всегда. Смею надеяться, я уже научился эти случаи различать.

Также текст грешит иногда объяснениями. Авторский всевидящий взгляд, который так просят не использовать импортные литучителя. И я склонен с ними согласиться. Абзац — другой авторских реминисценций — куда ни шло, но страница или даже несколько — многовато. Такие вводные либо промежуточные части лучше, наверное, пускать через действие или диалоги. Впрочем, это тоже не слишком страшно.

Вот что мне не понравилось, что заставило собираться с духом для сочинения отзыва, так это идейное наполнение произведения.

«Пикник на обочине» — о чём он, на мой взгляд? О смысле бытия в самом широком понимании этого слова. О судьбах людей, которых давят обстоятельства жизни. Кто-то борется, кто-то ломается,кто-то становится зол на весь свет. А кто-то пытается этот свет спасти.

«Хармонт. Наши дни» — история одной секретной операции. И всё. Конечно, он обвешан разными вкусными вещами, что и неудивительно, но в целом он весь — история внедрения и работы секретного агента. Каковая работа почти закончилась успехом. Или даже без почти.

Кроме того, название выглядит слегка издевательством. Оригинальная вещь предлагала читателю Тайну. Да, люди большей частью дрянные создания, переполненные мелкими страстями, отягощённые злом и переполненные предательствами, но в их жизни есть она — страшная, ужасная, отвратительная, но Тайна. В рассматриваемом романе эта тайна сведена до фона, на котором разворачиваются гангстерские разборки, мелкотравчатая или высокая, без разницы, политика, войны наркобаронов и прочие очень важные, но на редкость приземлённые дела.

И само Посещение — всего лишь экспансия с Денеба.

Вообще, финал — плох. Плох метафизически и мировоззренчески. Автор умело обставил его словами, этого отнять невозможно, и слова эти даже хватают за душу, но...

Возможно, правда, что я не умею читать и косноязычен, так как мысль не даётся в руки. Почему же так хочется — всем, кто делал это всерьёз — закончить историю Посещения бомбой? Так поступили АБС, так поступили они же — в соавторстве с Тарковским. И вот теперь — Майк Гелприн.

Оно хорошо, любого, кого мы не понимаем, бомбой по макушке, но как-то это... безысходно, что ли? Так будет всегда и нет никакой надежды?

В общем, и труба пониже, и дым пожиже. Это не укор. Стругацкие настолько велики, что эпигоны обычно ползают на уровне первого этажа. Какие уж там трубы. Здесь же налицо попытка, и она зачётна. Заслуживающая всяческого уважения попытка. Если, конечно, забыть о финале.

А вот Мартышку я расшифровал не с первого упоминания. Ужас.

Lartis, 19 июля 2013 г. в 01:33

Абсолютно осознанно приобрёл для прочтения книгу Майка Гелприна «Кочевники поневоле», изданную «Эксмо» в серии «Герои Вселенной», потому что знаю его как автора множества уверенно сшитых рассказов, нередко – рассказов с очень оригинальными идеями. Да и язык вещей Гелприна не какой-нибудь, а литературный.

И прочёл.

Добротная приключенческая фантастика.

Даже – социально-приключенческая.

Про странный мир планеты Терра, ставший из-за необыкновенного своего астрономического устройства и обыкновенной тотальной лжи смертельной ловушкой для обитателей. Про чудовищный Великий Круг – Ремень. Про то, как безостановочно тащатся по нескончаемому тракту, опоясывающему Терру, обманутые люди. Про мужественных парней и красивых девушек. Про любовь, подлость и войну.

При некотором желании и воображении бесконечное перемещение по замкнутому кругу в «Кочевниках поневоле» можно ассоциировать с нашей личной жизнью или жизнью общества в целом, но я вовсе не уверен, желал ли Гелприн, создавая эту книгу, подобных сравнений. Тем не менее, хочу отметить, что тупой и опасный бег по кругу в романе был в конце-концов автором жёстко остановлен.

sergej210477, 17 декабря 2020 г. в 23:33

На мой взгляд, самый сильный и профессиональный рассказ «ССК 2021».

Правда, относится ли он к хоррор-жанру, спорный вопрос.

Хотя, читаешь — «и смех и грех», яркий чёрный юмор, и, жуткий, беспросветный мрак...

Для кого-то, гротеск, чудовищная выдумка. Для кого-то, настоящий реализм. Страшно. С ненависти начинается жизнь

Жизнь идёт по кругу. С чего начали, тем и закончили. Ненависть, от рождения и до смерти.

Стилистически замечательно написано.

За финал — отдельное спасибо автору, очень грамотная концовка.

Получилась целая философская притча.

shadowdancerrr, 31 декабря 2017 г. в 17:59

ОКОНЧАНИЕ.

Фантлаб, оказывается, режет без предупреждения. Так что концовку сюда заливаю:

«Плохая примета» тоже прекрасно завершает цикл Гелприна. Как и в «Существе особенном», мы видим большую и долгую историю семьи, но только глазами не постороннего человека, а члена семьи. И это так тепло и чувственно, что когда Машенька давала концерт, я таки тоже всплакнул! Ну а шо делать?! Всегда чувствую, когда рассказы пишутся с любовью, и тут любовь прёт через край. И это единственный рассказ, над которым я искренне поржал, читаю о трансформере-фрезеровщике. Вот это, я понимаю, бытие определяет сознание!

Эх, вот и закончилась книжка. Стереоэффект был достигнут, и это оказался очень интересный опыт. По ходу рецензии было понятно, думаю, что лично мне ближе взгляд Оли. Но тем интереснее было прочитать зеркальные рассказы Майка, взглянуть на тот же мир другими глазами и сложить в голове полноценную объёмную картинку. Если бы я прочёл все эти рассказа вразнобой (а я действительно часть из них читал ранее), это было бы совсем не то. Именно в одном сборнике авторам удалось соткать полотно из нитей-рассказов, и следить за образовавшимися узорами и метаузорами оказалось очень интересно.

Результатом удовлетворён и считаю проект «Зеркала» крайне удачным. Теперь маме дам почитать, может ещё пару строк через месяц допишу уже от неё.

С любовью, Скорбилин Денис Shadowdancerrr!