Генри Каттнер (Henry Kuttner)

Генри Каттнер родился 7 апреля 1915 года в Лос-Анджелесе. Отец Каттнера держал книжный магазинчик — он умер, когда Генри было всего пять лет. Большую часть детства будущий писатель провел в Сан-Франциско, куда его мать перебралась в поисках заработка. Она содержала пансион, что позволило обеспечить Генри и двум его старшим братьям учебу в школе. К тому времени, когда Генри должен был перейти в старшие классы, семья вернулась в Лос-Анджелес, и после окончания школы Генри устроился на работу в литературное агентство, владелицей которого была жена одного из его братьев. Интерес к фантастике у него, как и у большинства писателей его поколения, проявился рано. Он начал с «Волшебника Страны Оз», зачитал до дыр «Принцессу Марса» — и в возрасте двенадцати лет попался на крючок под названием «Amazing Stories».

С годами, однако, его пристрастия сместились от научной фантастики к рассказам ужасов — он стал страстным почитателем журнала «Weird Tales», переписывался с Говардом Лавкрафтом и авторами его кружка. А в 1936 году дождался первой публикации — февральский выпуск «Weird Tales» напечатал его стихотворение «Баллада богов», написанное под очевидным влиянием Роберта Говарда. Месяц спустя тот же журнал опубликовал дебютный рассказ Каттнера «Кладбищенские крысы», который до сих пор считается одним из самых страшных произведений во всей литературе ужасов. Для молодого писателя это было огромное достижение. Несмотря на то, что в рассказе явственно ощущались мотивы, традиционные для творчества Лавкрафта, несмотря на то, что литературный опыт Каттнера был тогда мизерным, «Кладбищенские крысы» стали одним из самых эмоционально ярких его произведений. Рассказ был слишком хорош для дебютанта, многие высказывали предположение, что под именем «Генри Каттнер» скрывается кто-то из мастеров... В майском номере «Weird Tales» редактор Фэрнсуорт Райт эти слухи отмел:

«Генри Каттнер — это не псевдоним. Это молодой, но, без сомнения, чрезвычайно одаренный автор, и можно уверенно предположить, что в будущем его ждет большой успех»...

Ирония судьбы — это было написано об авторе, который обрел истинную славу под псевдонимом...

В том же 1936 году Каттнер вступает в Лос-Анджелесское отделение Лиги Научной Фантастики. Его рассказы продолжали регулярно появляться в «Weird Tales», но он уже совсем не напоминал своего недавнего кумира — Лавкрафта. Каттнер был блистательным шутником, прекрасным собеседником, легко сходился с людьми и был щедр на идеи (кстати, некоторые идеи его ранних рассказов использовали позже такие корифеи, как Сибери Куин и Э. Хоффман Прайс)...

В 1937 году он пробует себя в соавторстве с Робертом Блохом и чуть позже — с Кэтрин Мур.

Кэтрин родилась в Индианаполисе в 1911 году и, похоже, обречена была стать писателем — с самого детства она выдумывала длинные и невероятно занимательные истории и рассказывала их каждому, кого ей удавалось достаточно надолго загнать в угол. Научившись писать, она стала переносить свои истории на бумагу. Имена ее герои носили разные, но узнать их не составляло труда — были это Тарзаны, Робин Гуды и Ланселоты. Так продолжалось до 1931 года, когда Кэтрин попался в руки журнал с интригующим названием «Amazing Stories».

(Почему история вечно спотыкается об этот пенек? Или правы те, кто утверждает, что некоторые основные нити в ткани мироздания достаточно толсты, чтобы мы могли их заметить?)

В ноябре 1933 года журнал «Weird Tales» опубликовал дебютный рассказ некоего К. Л. Мура. Рассказ назывался «Шамбло» и был, по мнению редакции, потрясающим. Его удостоил хвалебным откликом даже сам Г. Ф. Лавкрафт, а уж восторгу читателей просто не было границ. Карьера дебютанту была обеспечена...

К 1937 году дебютант превратился в одного из признанных авторитетов. То, что «К. Л.» расшифровывается как «Кэтрин Люсиль», стало известно довольно скоро, но круг посвященных в сию тайну был узок и расширялся медленно и неохотно. Склонение по родам в английском языке не принято, что делает очень удобным сохранение подобных небольших секретов. Тем более, фантастика традиционно оставалась мужским жанром...

Знакомство Каттнера с Кэтрин началось с курьеза. Каттнеру рассказы «Мура» активно нравились, но он никак не находил повода завязать переписку с их автором. И вот однажды Г. Ф. Лавкрафт попросил Каттнера, который перебрался тогда на Восточное Побережье, переслать Мур книги, которые брал на чтение. Повод был самый что ни на есть достойный, и Каттнер написал «мистеру Муру» письмо. Ответ он, к своему изумлению, получил от «мисс Мур»...

Они впервые увидели друг друга только в 1938 году, через несколько месяцев после того, как «Weird Tales» напечатал их совместный рассказ «В поисках Звездного Камня» (соавторы писали его, обмениваясь фрагментами текста по почте). Шедевром этот рассказ не был, однако определенное влияние на развитие фантастики все-таки оказал — причем совершенно неожиданное. Герой рассказа пел песню, которая заканчивалась так:

...Пройдя сквозь тьму навстречу смерти,

Мы в битвах грозных полегли,

Но видели мы в миг последний

Холмы зеленые Земли...

Через несколько лет последняя строчка была вложена Робертом Хайнлайном в уста Слепого Барда Космоса и навеки стала классикой.

Наверное, это был Знак.

Кэтрин, в общем, в деньгах не нуждалась, но Генри должен был зарабатывать на хлеб насущный в поте лица своего. «Weird Tales» публиковал рассказы Каттнера часто, но гонораров на жизнь не хватало. Писать научную фантастику Генри опасался. Образования у него не было, и он не без оснований полагал, что в литературе технических идей ему делать, по большому счету, нечего. Оставались бульварные жанры. В конце тридцатых в США развелось множество журнальчиков, которые печатали «грязные» детективы и сексуально-мистические рассказы. Каттнер штамповал их буквально пачками и публиковал где ни попадя — как под своим именем, так и под псевдонимами (многие из которых уже никогда не будут раскрыты). Так ему удавалось удерживаться на плаву.

Но заплатить за это пришлось репутацией. Горькая слава литературного поденщика и автора «порнухи» прочно прилипла к его имени. Однажды Каттнеру удалось пристроить пару «левых» повестей в НФ-журнал «Marvel Science Stories», но это привело почти к катастрофе — на редакцию посыпались протесты читателей и Каттнер стал для мира фантастики чуть ли не изгоем...

Впрочем, это не мешало ему встречаться с Кэтрин. Их все больше и больше тянуло друг к другу.

7 июля 1940 года состоялась свадьба.

С тех пор они всегда были вместе. И даже когда Генри во время войны был направлен для прохождения службы в медкорпус в Форт Монмут (из-за сердечной недостаточности он был признан негодным к строевой), Кэтрин поехала вслед за ним.

Главное — они продолжали работать. Вместе. С этого момента Каттнер не написал ни одного рассказа, который не был «причесан» Кэти, а все рассказы, написанные Мур, приобретали законченность в суровых руках Генри. Он привносил в прозу динамику и ярость, она — отточенность и шарм. По сути, они стали единым целым, одним писателем.

И этот писатель был гением. Его звали то Лоуренс О'Доннелл, то Льюис Пэджетт, то Кэтрин Мур, то Генри Каттнер. Но рассказы его были почти всегда потрясающе хороши. «Все тенали бороговы», «Механическое эго», «Жилищный вопрос», «Музыкальная машина», блистающие юмором циклы о Хогбенах и Гэллегере — и бесконечно печальный шедевр «Лучшее время года»... Да, «Лучшее время года» почти целиком написала Кэтрин, а «Ярость» — большей частью Генри, но кто именно сидел за машинкой, перестало иметь для них какое-либо значение. Они достигли гармонического единства. И Кэтрин не видела ничего плохого в том, что написанные большей частью ею рассказы переиздаются в сборниках, на обложках которых стоит только имя Генри. Это было неважно. Мир фантастики оставался миром мужчин, и бороться с этим было бессмысленно. Да и не хотела она с этим бороться...

А потом секрет Льюиса Пэджетта перестал быть секретом.

Пришедший успех не опьянил и не заставил расслабиться. Каттнер все еще остро чувствовал недостаток образования. В 1950 году он поступил в Университет Южной Калифорнии — и Кэтрин последовала за ним. Он закончил курс за три с половиной года и взялся за магистерскую диссертацию, одновременно ведя в университете класс литературного мастерства. Она продолжала учиться. И они продолжали писать. Появлялись новые повести, по одному рассказу в 1952 году был снят фильм, серии рассказов сливались в романы — но все это было как бы мимоходом, для того, чтобы как-то прожить, для того, чтобы не потерять беглости пальцев. Настоящая работа еще только предстояла...

Пришло новое и очень заманчивое предложение из Голливуда.

Диссертация Генри была практически закончена. Осталось только подготовить тезисы.

Сценарий фильма катился как под гору.

Мир вращался вокруг них — все быстрее...

Каттнер умер 4 февраля 1958 года. Сердечная недостаточность, которая спасла его от окопов второй мировой, спасла его и от жизни в бурных шестидесятых. Он не видел ни полета Гагарина, ни убийства Кеннеди, ни «Битлз»...

Кэтрин привычно закончила начатый им сценарий и несколько повестей, четыре года читала его студентам лекции по литературному мастерству. Потом были новые сценарии для кино и телевидения, редкие рассказы, предисловия — и долгая-долгая одинокая жизнь...

А в Советском Союзе, где в конце пятидесятых вдруг вспыхнул интерес к переводной фантастике, начали один за другим переводиться их рассказы. Обычно они выходили под именем Генри. Лишь изредка ее имя упоминалось где-нибудь в примечании.

Но это было по-прежнему неважно...