Все отзывы на произведения Вячеслава Рыбакова

Дядюшка Шу, 28 июня 2008 г. в 11:12

Все знают, что такое ядерная война. Все знают, что такое ядерная зима.

Точно так же все знают, кто такие Халк, Спайдермен, Годзилла и Кинг-Конг.

Ядерная война — это не страшно, да? Это прикольное приключение, что-то типа Fallout'a?

Рыбаков показывает, что — нет. Нельзя, невозможно относится к войне так же, как к Кинг-Конгу и Сэйлор Мун. Атомный гриб не должен быть брендом. Война — не абстракция и не досужая выдумка, она может стать реальностью, в отличие от человека-россомахи и иже с ним. Войной, в которой погибнет ваша жена. Войной, в которой погибнет ваш ребёнок. И она не кончится чем-то хорошим, никогда. Пикника на зелёной траве под пулями не будет, а будет вот так — страшно.

Склизкие монстры из триллеров — не страшны. Лавкрафтовское неведомое — не страшно. Сотня трупов в новостях — не страшно, далеко. Но современного человека, достаточно обеспеченного, чтобы купить фантастическую книжку, испугать легко; просто пугать надо не этим. Рыбаков нашёл, чем: тем, чего каждый и так боится, подсознательно.

А символическая встреча с Создателем возносит рассказ из разряда «пугалки» в разряд философской притчи.

Я боюсь этого рассказа. Я не могу не думать об этом рассказе. Гли-гли-гли. Я перечитываю его время от времени. Ужасно страшно.

А вам не страшно? А дети свои есть? И всё равно не страшно?

Извините, не верю.

prouste, 21 июля 2016 г. в 10:49

В.М. уже давно в плохой форме — как и Никита Михалков, например. Уважаемый человек с большими художественными заслугами пишет публицистическое предсказуемое и безвкусное месиво, в котором косвенно, но в общем, вполне уважает альтернативного Сталина ( и не как в рассказе «Давние потери», а куда как более определенно) и оправдывает пакт «Молотов-Риббентроп». За исключением несостоявшейся любовной линии ( в центрального персонажа помимо почти идеальной жены влюблена еще и молодуха, так что рассказчик мается — ничего не напоминает?), большую часть текста занимают диалоги самого Рыбакова с вымышленными персонажами.Рассказчик на всех производит очень сильное впечатление ( скажет фразу и видит, что «Сталина проняло»), собеседники поддакивают.

При сложном отношении к пресловутым «девяностым» степень, с которой они прямо ошарашили Рыбакова ( свидетельством чему в первую очередь повесть об угасании инвалида от нищеты, ну и все остальное творчество), вызывает у меня прямо титаническое недоумение. Понятно, что был период обнищания интеллигенции, но ведь не блокада и не война ни разу, а у Рыбакова отторжение условно говоря «либералов»( с полноценной ответственностью Ельцина или там Гайдара) привело к эволюции крайней степени — и утрате художественного таланта. Искренне рад, что с Алимовым удалось сделать компромиссный и забавный цикл. В современном состоянии последние книги В.М. ужасны. «На мохнатой спине», вероятно, худший роман автора.

Sawwin, 25 марта 2008 г. в 09:54

Когда пером даже самого гениального автора движет ненависть, книга получается насквозь лживой. Автор не видит или не хочет видеть, что наши поля заросли бурьяном ещё до 1984 года, что шарлатаны от науки пользовались государственной поддержкой только при советской власти, а после 91 года ни на один из дурацких проектов не было выделено ни единого гроша. Стараясь возбудить в душах чувство негодования, автор идёт на откровенное враньё. Так, в романе вырубают Таврический сад, чтобы выстроить на его месте элитные дома. При этом забывается, что если сада не будет, то весь район немедленно превращается в трущобы, элитные дома обязаны стоять рядом с зелёной зоной. Ложь в большом, ложь и в мелочах. Реклама пива с мультяшным Сахаровым... ясно, что речь идёт об очень неплохой рекламке пива «Иван Таранов», в которой напрочь отсутствуют какие-либо политические аллюзии.

Проклятые империалисты под пером Рыбакова обретают карикатурные черты, превращаясь в полных кретинов, которыми движет одна только ненависть к русскому народу. Прикиньте, сколько стоит снести сталинский небоскрёб... так они тратят эти миллиарды для того, чтобы поставить там дешёвый аттракцион. Великий учёный пропадает и нищенствует, поскольку отказался уезжать в Америку. Отказался? -- тем лучше, нам это дешевле обойдётся. Работай здесь, а мы тебе гранты дадим! Не хочешь грантов из кровавых Ымпериалистических рук -- организуем фонд под эгидой компартии или любой другой организации. Но так поступает умный враг, а Рыбаков в своём ослеплении оглупляет всех.

Ненависть всегда жестока. Перевоспитавшийся КГБэшник сравнивает себя с одноразовым изделием -- использовали и выкинули. И он прав, именно так с ним и поступили главные положительные герои. И мальчишку забрали у матери и отправили на верную смерть. О матери и слова нет, так ей и надо, мерзавке! И это пишет Рыбаков, который прежде умел видеть правду противных сторон и жалеть всех!

Особо стоит остановиться на концовке. Предположим, балаганный «Буран» взлетит. И что дальше? Его собьёт первый же расчёт ПВО. И даже если герои полетят далеко и красиво, в обществе, которое живописал Вячеслав Рыбаков, никакого энтузиазма не вспыхнет, народ всего лишь перепугается, а у врагов России появится дополнительный довод: Вот они, какие гады эти русские! так и смотрят, чтобы сбросить миру на голову какую-нибудь бомбу.

По счастью, мир не таков, как видится слепой ненависти, и на будущий год не только в Москве, но и по всей России можно будет не издыхать под присмотром забугорных дядей, а жить, пусть небогато, но по-своему. Жаль, что этого не видит автор, который прежде был совестью эпохи.

saddlefast, 17 декабря 2009 г. в 02:08

В начале 1990-х годов практически все крупные авторы-фантасты обратились к жанру альтернативной истории. Сказалось стремление писателей к литературному эксперименту, который может помочь прояснить суть исторического процесса. Но не только это.

Тогда только прокатилась мода на все дореволюционное. Люди тогда вновь открыли Серебряный век, имена Ахматовой и Гумилева стали символами литературы. Некоторые с головой окунулись в бесконечный мир русской философии – Соловьев, Бердяев и сборник «Вехи» внезапно стали актуальными и читаемыми.

Из глубин ужасов всеобщего забвения всплывала русская Атлантида запрещенных имен. Люди попроще довольствовались лубочными картинками и возрождением религиозного культа. Помню, как на всех развалах продавались фотографии семьи последнего русского императора.

Исторические сочинения стали главным чтением того времени. Сколько тогда было обсуждено статей о путях русской истории. Один отчаянный вопрос мучил всех: «Как нас могли лишить всего этого? Как Россия могла ринуться в бездну коммунистической утопии, чтобы сгинуть там?» Что значило наше долгое беспамятство?

В условиях современности, столь ужасающе демонстрирующей кошмар механики истории, творящийся на наших глазах, — фантастика, бывшая в советское время своеобразной «философией для бедных», популярной философией, — пыталась сохранить хоть что-то от своего статуса. И, конечно, не могла не обратиться к столь волнующей общество тематике.

В романе Рыбакова «Гравилет «Цесаревич» рисуется чудесный мир Российской Империи, какой она стала в 1992 году. Не было революции, а коммунизм стал религией, права которой защищены мудрыми и гуманными законами огромной, величественной Империи.

В описанном Рыбаковым обществе толерантность к нацменьшинства, позволившая избежать кошмаров игры в самоопределение, сочетается с суровым величием русской национальной идеи. Это такой лубок, который может придти в голову только совершенно измученному сознанию, уставшему от ужаса истории. Хлынул на советского человека поток патоки о русских философах, Серебряном веке, добром царе с царицей.

И так охота не бороться за историческое завтра, а вернуться в этот придуманный Рай. И остаться там навсегда. Там, где гравилеты «Цесаревич» бороздят просторы под нашим имперским стягом. Где великая страна и где правит добрый царь. И его персонификация —   главный персонаж романа — вызывающий восхищение крутой князь-спецагент имперской госбезопасности.

Этот главный персонаж очень точно найден Рыбаковым. По всей видимости, это своего рода общественный идеал русского народа – смесь Штирлица с добрым царем. Способный победить в борьбе за признание, рисковый и сильный, знающий ответы на все вопросы. Idée fixe патерналистского сознания.

Вообще, роман Рыбакова – это психоаналитическое исследование общественного сознания. Русское сознание желает найти себе господина, — князя и спецагента в одном лице, — который бы вернул Рай на земле. Вернул бы нас в лубочную Царскую империю, выдуманную картину «первоначального рая» невинного детства, безнадежно утраченного.

«Реальности с ее борьбой за выживание нет на самом деле. Скажите нам это! Разрешите нам в это поверить! Мы хотим обратно в детство» – кричит наше общественное сознание, — «Скажите, что вся наша безумная история – это только ужасный сон! А на самом деле все хорошо! И мы все под началом доброго князя-спецслужбиста, сурового, сильного, но доброго, живем в земном Раю».

Роман — это аналитика русского бессознательного. Описана наша жажда беспамятства. Хочется, чтоб пришел добрый царь и утешил, сказав, что все ужасы дитятке-русскому народу только снились, и на самом деле все хорошо, и наши гравилеты самые передовые и сильные в мире.

kkk72, 18 ноября 2008 г. в 22:41

Для меня каждая книга — как собеседник. Все эти собеседники разные: веселые и грустные, добрые и злые, умные и не слишком. Кто-то расскажет интересную байку, кто-то начнет заваливать нудными подробностями, кто-то изложит целый философский трактат. С одними книгами расстаешься легко, как со случайными попутчиками в дороге: закрыл последнюю страницу, пожал руку и — прощай навсегда. Другие идут рядом со мной по жизни как надежные друзья. И в разных жизненных обстоятельствах, в радости или грусти, я вновь и вновь открываю заветные страницы и на душе становится легче. «Звезда Полынь» Рыбакова свалилась мне на голову как старый приятель, которого не видел много лет, ну, скажем, бывший одноклассник. Плюхнулась рядом со мной на скамейку, живо разлила водку по стопкам, достала соленые огурчики и сало и началось: «А помнишь!?», «А знаешь!?», «А как там они? Неужели», «А ведь было...». И вот уже развернулась во всю ширь застегнутая на все пуговицы душа. И в какой-то момент чувствуешь, что старый твой товарищ тебе как брат. А через минуту так бы и дал ему в морду, а еще через минуту вы снова сидите в обнимку и орете песни, например «Нау» или «ДДТ», от которых балдели полжизни назад.

А потом наутро просыпаешься с трещащей башкой, мучительно вспоминаешь то, что происходило вечером, недоумеваешь, что же тебя так понесло и зачем ты братался с этим, вобщем-то уже давно чужим человеком. И вспоминаешь, что и то он делал не так и этакие его недостатки просто очевидны. Но все равно, несмотря ни на что, на душе остается какое-то теплое чувство, что все вчера было правильно.

Но вернемся к Рыбакову. Первые три главы его книги меня просто сразили. Вот только взялся я за него и сразу понял, что автор — мой товарищ или, как любит выражаться сам Рыбаков — единочаятель. Что мучают его те же важные вопросы о смысле нашей жизни, что у него без всякого притворства болит душа за нашу жизнь и нашу Родину, и пытается он понять, как же теперь жить дальше. И герои книги описаны так просто и без всяких украшательств, и с такой симпатией и попыткой понимания, что сразу видишь в них живых людей, и их судьба становится тебе небезразлична. И книга, зацепив меня с первых страниц, уже читается на одном дыхании до самой развязки.

И только потом, присмотревшись более внимательным взглядом, начинаешь видеть, что сюжет, в сущности, весьма прост, что некоторые сюжетные ходы очевидны и совершенно наивны, что у некоторых героев главные, ключевые черты характера, просто таки карикатурно выделены, что размышления самого автора отнюдь не всегда безупречны.

И все-таки, в этой книге есть еще одна важная составляющая, в ней есть мечта, и не какая-нибудь «бескрылая приземленная», а самая что ни на есть крылатая. И я готов мечтать с автором вместе.

Вывод — по воздействию на меня этой книги — безусловное 10, по ее объективным литературным качествам — не больше 7. Буду необъективен, поставлю 9.

Готов ли я рекомендовать эту книгу? Очень не уверен. Все-таки ее восприятие очень сильно зависит от взглядов читателя, а молодому поколению она может быть просто не слишком понятна. И все же попробуйте, рискните.

Blackbird22, 12 февраля 2009 г. в 20:52

Всё-таки атмосфера Фантлаба оказывает своё искривляющее воздействие)) Вот и меня потянуло на анализ бессознательного — «Почему я не люблю российскую фантастику».

Решил взять для этого «Гравилёт Цесаревич». Благо немало слышал о нём в «фантастических» кругах.

Прочитал. Ну что тут сказать. Если коротко — плохо. Начинаю понимать, почему представителей жанра недолюбливают в литературной среде. И поделом — если это из раздела «лучшего», то, что же хотя бы «среднее»? Вопрос, впрочем, риторический.

История в принципе нормальная — очередная вариация на тему «Альтернативы», как её видит очередной автор. Ну, как видит, это в общем его дело, тут без проблем. Но как изложено...

В какой-то момент я даже засомневался — может это «любовный роман» в фантастистических декорациях? Очень уж много пространства автор уделяет размышлениям ГГ о равновеликой любви к 2 женщинам одновременно. А уж подставление «настоящего полковника» под пулю, как будто взято из «мыльного«сериала и предназначено единственно для того, чтобы свести воедино жену и любовницу.

И разные там идеи ( «вселенная — это кристалл; взаимовлияние параллельных миров и прочие постсоветские ужастики) это в книге не главное. Это всего лишь фон для « И жили они долго и счастливо. Втроём ( или вчетвером)

Высокую оценку ставлю только за успешную реализацию мечты двоеженца. Не принимая ислам и без воплей «господин назначил меня любимой женой!».Кто же откажется от такой идиллии?!))

Нет, всё, теперь буду писать отзывы только на понравившиеся произведения

kerigma, 13 марта 2018 г. в 00:18

На редкость противное впечатление оставляет текст — сильно, но омерзительное. Собственно, такое же впечатление оставляют «Записки из подполья» и «Мелкий бес». В этом романе на роль беса выбрали писателя Вербицкого, представителя «загнивающей интеллигенции», пьяницу, циника, подхалима и далее по тексту. С другой стороны, и жена-не-жена героя тоже, по сути, тот еще мелкий бес — потому что единственное, что скрашивает ее существование — это любовь к Симагину, и наоборот. А без этого что она такое, если взять все мелкие черточки, взять ее воспоминания до встречи с ним? Да тот же недовольный жизнью и копающийся в своих обидах бес.

СДУ мне нравится как идея, «синдром длительного унижения». С другой стороны, верно подмечено, что нашего человека хлебом не корми — дай только почувствовать себя оскорбленным и униженым. Отрицательные персонажи так тщательно это в себе растравляют, с такой внимательностью относятся к тому, что в автобусе давка, а на работе не слишком приятные люди — и из этого и состоит весь их мирок! Ничего больше, ничего в нем нет. У Аси есть хотя бы любовь к Симагину, у писателя Вербицкого кроме гноя ничего не наблюдается — и автор при этом хочет нам сказать, что у него есть талант, и внутренний мир, и пишет-де он, когда находит, хорошо и сильно. Только этой стороны нам не показывают, а показывают одну даже не черноту, а серость.

Я не знаю, может, действительно существуют люди, которые каждую минуту своего сознательного внутреннего монолога размышляют о том, как они несчастны, унижены, жизнь их не удалась, денег нет и женщины не дают. И не касаются в своих мыслях ничего хорошего, не испытывают радости или даже просто покоя. Такое впечатление, что ни для Аси, ни для Вербицкого просто посидеть в тишине и почитать книжку в свое удовольствие — какое-то невозможное занятие. Нет, эти истерики могут только нервно курить на кухне и подтираться рукописями. Извините, но спасение утопающих — дело рук самих утопающих, и если уж человек сам решил воспринимать жизнь именно так — никакая любовь ему не поможет. И не помогает, что характерно, тому пример концовка.

Симагин — другое дело. Он герой, хоть и лопух, но в целом я скорее позитивно настроена к его перспективам. У человека должно быть дело, которое приносит ему радость и в которое можно погрузиться, если личная жизнь не складывается. Да, он подслеповат и толстокож — но это как раз и огромное достоинство. Потому что сколько ему плевали в лицо эти милые люди — будь он такой же «трагической натурой», как Вербицкий и Ася, никакую науку никуда бы не сдвинул, а застял бы навсегда в мелких дрязгах и традиционном подсиживании. Понятно, что расставание выбило его из колеи, но у него куда больше шансов вернуться к нормальной жизни, чем у всех остальных — потому что у него есть другие ценности, помимо и своей персоны, и отношений, и эти ценности не пострадали.

Сам конфликт и особенно фантастический прием с этим аппаратом Вербицкого ну очень вымученный. У ученого Симагина не получается, а таинственный приятель Вербицкого за какую-то ерунду настроил в гараже «синхрофазатрон» — и все получилось. Так не бывает, извините. Либо Симагин и все его друзья-ученые полные дураки и занимаются ерундой, с которой справится любой радиолюбитель — либо автор не смог придумать достоверной причины, как бы еще сделать героям побольнее. Это такой неуклюжий «рояль», что как-то даже неловко. И тем более неловко, что в нем нет потребности — жизнь такая штука, что и от насквозь положительных героев уходят к отрицательным, и самая безумная влюбленность рано или поздно проходит. И не нужна тут никакая фантастика, и Симагин мог бы вполне трудиться в обычном НИИ над проблемами теории чисел, и любящая Ася могла бы уйти от него к «трагическому» и романтическому другу-писателю просто так. Потому, что стало скучно, захотелось романтики, и трагического накала, и чего-нибудь красивого, а не шестнадцать раз обед греть и стесняться того, что твой мужчина выглядит как чучело. Если автор собирался это написать — он вполне мог бы это сделать и так, не вымазав попутно героев в черный цвет. Стало бы скучнее или нет — зависит от таланта автора, хотя это сюжет уже для Пруста, а не для Рыбакова.

Повторюсь, не верю я в «искалеченных» людей. Ни в «искалеченного» Вербицкого, ни в «искалеченную» Асю, которую Симагин вынужден был «оттаивать» своей любовью. Все это разговоры в пользу бедных. Почему злодейская власть всех искалечила, а одного Симагина пожалела вдруг? Нет, тут другое, тут кто-то думает о себе больше, чем стоило бы — и меньше, чем стоило бы, думает о своем деле. И наоборот — вот вам и готовый рецепт счастья.

duke, 06 января 2009 г. в 15:21

Кажется, эта повесть – лучшее, что написал В. Рыбаков. На мой вкус, конечно. Пронзительная история, другого слова и не подобрать. Вот дать бы её почитать каким-нибудь узколобым литературоведам, которые при слове «фантастика» презрительно поджимают губы. Наглядный образчик того, как настоящая литература размывает жанровые границы. Точнее, не размывает, а делает их существование бессмысленным.

«Дерни за веревочку» — история про молодых людей. Людей счастливых и несчастных, странных и обыкновенных. Кто-то мечется в поисках выхода из сложившейся ситуации, кто-то пытается существовать созерцательно, ни к чему особо не стремясь, кто-то мучается от неразделенной любви, а кто-то просто «умеет слушать ветер».

Психологизм – это главная «кувалда», которую «заготовил» Рыбаков для читателя. И по мне она бабахнула от души. С упреками некоторых лаборантов в некоторой «картонности» и «чрезмерности» характеров, поступков, мыслей персонажей – категорически не согласен. Это же не публицистика, а художественное произведение. Вспомните незабвенного Фёдора Михайловича, вот уж где «чрезмерность» зашкаливает за все мыслимые (реалистические) границы. И ничего, вполне себе метод.

Согласен с Nog, помногу Рыбакова у меня читать тоже не получается. И как бы я ни готовился к шквалу эмоций (как в этот раз, собираясь перечитывать), уберечься от нахлынувших чувств не удалось…

Petro Gulak, 17 марта 2008 г. в 10:06

Начало большого пути, завершением которого стали откровенно мракобесные «На чужом пиру», «Плохих людей нет» и «Звезда Полынь». Наш коммунизм — это, конечно, плохо... но был бы он хорошим — так лучше его никакой религии не было бы! И живем мы плоховато... но уж если бы жили хорошо, то лучше всех! И КГБ у нас было бы отличное, и царь-батюшка у нас был бы замечательный, и многоженство процвело бы, потому что как же иначе!

Остается сделать один ма-аленький шаг и признать: во всех наших бедах виноват не какой-то там мистический кристалл, а вполне реальные Цоросы-Соросы, либералы проклятые и прочие наймиты гнилого Запада. Ах да, еще украинские националисты. Вот как разъясним их всех, тогда и настанут полная любовь, гармония и опять же многоженство.

Или нет?

Это не литература, это диагноз. Диагноз не общества, но автора.

osipdark, 02 июля 2018 г. в 12:17

*Заранее прошу прощения, дорогие друзья, господа и товарищи, но в этом отзыве будет вновь обилие политоты, исторических споров с автором и т.д. А также определенная критика в адрес Вячеслава Рыбакова. Поэтому если и будете ставить мне минусы за данную «критическую работу», то только за последнее! Политоту придется принять*

Попросив прощения у всех, кто будет читать эту попытку социально-исторической рецензии, хочу сделать еще одно обращения. Хочу извиниться перед отечественным писателем-современником Юрием Арабовым. В другом критическом отзыве (https://fantlab.ru/work547852#response342...), уже на его роман, я обвинил авторское произведение в чрезмерной нереалистичности. В абсолютной невозможности описываемой альтернативности. Так вот, прошу за это милости и снисхождения ко мне. Юрий Арабов, ваш роман «Столкновение с бабочкой» — самая настоящая реалистическая проза, историческая публицистика и красивый худлит по сравнению с творящимся в книге Рыбакова «Гравилет «Цесаревич»«!

Итак, собственно, о самом романе и моем негодовании. Я первым делом постараюсь объяснить, почему в первом же абзаце был введен негативный критерий «нереалистичность». Речь же идет о фантастическом произведении, альтернативной истории, в конце-то концов! По какому такому праву я вменяю упреком фантастической литературе фантастичность же?! А я отвечу, что есть разница между нереалистичностью и фантастичностью. Для меня это две разные дефиниции. Постараюсь обрисовать их различие для меня. Вот есть научная фантастика. Некое абстрактное произведение в вакууме. Что мы от него ожидаем? Прежде всего, некое фантастическое допущение, которое вместе с тем будет реалистичным в сути самого придумываемого мира, его логики, и желательно нашей современной науке. Все-таки фантастика научная ж рассматривается. Но реалистичность должна быть и в других участках архитектоники литературного произведения. В действиях героях, их взаимоотношениях, психологии и т.д. В наличие здравого смысла, если он, конечно, не аннигилируется вездесущностью фантастического допущения. А в «Гравилете «Цесаревич»» именно реалистичность в перечисленном и отсутствует. Да и само фантастическое допущение чересчур нереалистично...

Я не собираюсь верить в такой мир. Казалось бы, какая великолепная утопия! Просто сказка, которая вот для всех прям. Рыбаков пытается угодить всем. Великодержавникам всех мастей, националистам, патриотам, коммунистам, даже в чем-то либералам. Ну, а как же не может быть прекрасной и блестящей вселенная, где войн от франко-прусской до Второй Мировой включительно и как минимум отродясь не было! А что уж говорить про всякие там революции что у нас, что у них. Вон, и Парижской коммуны не было! Про Февраль с Октябрем я вообще молчу. Все глянцево, мирно и красиво! Крестьяне не голодают, не бунтуют, помещиков не убивают, землю их не отбирают. Хотя, быть может, недоедают, но все же люди добрые! Добрые идиоты-терпилы, без всякой потенции к действиям. Абсолютно статичные полудурки, ни на что не способные. Тут, черт подери, мать вашу, большевики — милые белые кролики! Они ведь, оказывается, чуть ли не толстовцы с не-насилием или там, не знаю, буддисты. Не переживайте, никаких обобществлений и экспроприации средств производств! Ленин, миролюбивый бездейственный не-радикал, просто заявил о «обобществлении интересов» (это авторское, но что это, простите, за галиматья, ни писатель не объяснил, ни я не понял). И все вместе эти добряки-коммуняки создали свою религию, без блэкджека, но с патриархом! Вот серьезно, прямо вспоминается следующая цитата: «Коммунистическая идеология, она очень сродни христианству на самом деле – свобода, равенство, братство, справедливость – это все заложено в Священном Писании, это все там есть» (с). Только вот забывает не-товарищ писатель, что коммунизм (уточнять надо — большевизм, марксизм-ленинизм; это и есть коммунизм, о котором говорят все вокруг и, в основном, снаружи) — это если и религия, пусть, ладно, бог с этим, но религия действия! Не лоялизма и и царского лоббизма, не соглашательства и смирения. Смирение — это христианское. А коммунизм — это революционизм и борьба с устоявшимся режимом. Да, в итоге, коммунизм (ленинизм) стал соглашательством с ЦК КПСС, но изначально это ни коем образом не идеология смирения. Да толстовцы в таком случае, закидайте меня, вульгарного порнографа, гнилью, мужики с большими яйцами. Здоровски Церковь критикуют и говорят послать государство с призывом в армию на три прекрасные эвфемистичные буквы. В общем и целом, идеальная планета для слюнтяев. Зато какая замечательная Россия — империя, здраво-рациональный-человеколюбивый капитализм, отсутствие угнетения по религиозному и национальному признаку, альтруистичная аристократия и просвещенная монархия. И вообще держава наша впереди планеты всей. А теперь просто феерическое фантастическое допущение от автора! Почему все это так? Откуда такая утопия! Да потому что все люди в нашем мирке одурманены агрессией. Вот были бы не под влиянием этого опиата, все было бы по-другому. А революции только на деньги Рейхстага и Госдепа делаются! Народу не может нравиться власть, тем более помазанная самим Господом. И да, еще всему виной франко-прусская война и Парижская коммуна. Вот не было бы в дьявольской триады — зажили бы! Никакого крестьянского малоземелья, революционных настроений и расстрела царской семьи... Про изобретение в 19 веке мини-модели Солнечной системы я молчу.

А главные герои? Герой, точнее. Трубецкой этот. Князек-коммуняка. В России-матушке так все православненько и просто славненько, а он направо-налево трахается, изменяет своей жене с несколькими женщинами. В повествовании упоминаются именно несколько. Жена его прощает, продолжает любить, все ему позволяет. Классный мужик, что сказать. Доблесть и честь Российской галактической империи и религиозного коммунизма. Некоторые пассажи этого аристократа, например, его любовнице о самцах и самках, и вовсе убивают всю возможную симпатию к нему. Прочие герои же... А они вообще есть? Блеклые функции. Пустота. Как и вся книга. Вот серьезно, о чем «Гравилет «Цесаревич»»? Мы же литературоцентричная страна. У нас литература заменяет философию. Мы если и пишем фантастику, априори развлекательный книжный жанр, все равно о высоком через текст говорим, о великом, о вечном. Остросоциальном. А здесь? Вячеслав Рыбаков хотел показать, что наш мир — это экзистенциальная тюрьма? До него это делали, мы знаем. И не только в литературе обыкновенной, но и в нашем любимом литературном гетто, где с этим лучше всего справился Филип Дик. Но не вышло это даже вполовину у российского автора. Ибо описывает он по большей части утопию снаружи нашей адской тюрьмы. Да и при сопоставлении нашего «ада» и рыбаковской лучезарной «России, которую мы потеряли» для идиотов я выбираю наше мироздание. Не хочу я мир подобных слабаков. Может, нечто другое хотел писатель показать нам? Хм... Не-а, он просто написал про мир русских добряков без милитаризма, но с порядочным царизмом, где можно построить развитый социализм без индустриализации, коллективизации, Русской Революции и Гражданской войны. А мы — всего лишь испражнение этого рая. Но, смотря на главного героя, я лучше останусь в фекалиях имперской утопии.

Таким образом, простите, но я невзлюбил эту книжку. Мне было неинтересно и практически противно ее читать. Я постарался абстрагироваться от взглядов Рыбакова и даже в чем-то собственных. Просто смотрел на героев книги через призму нормальной истории и человеческого поведения. И увиденная мною калейдоскопная ахинея разочаровывает. Смело пропускайте этот гравилет. Расстрелять и даже не задумываться! Военно-революционный трибунал решений не меняет. Никакой жалости... И вообще, заскучал я, что-то, по «Столкновению с бабочкой». Видимо, когда-нибудь перечитаю.

Angvat, 03 ноября 2017 г. в 15:40

Эта книга маскируется под детектив средней руки в декорациях альтернативной истории, но на самом деле это больше напоминает сочинение чиновника той же средней руки на тему «Как я хотел бы жить». Вот несколько пунктов скромных мечтаний сего условного индивида:

Хочу жить в самой видной стране, где царят патриархальные порядки, а виновных наказывали бы батогами.

Хочу большую зарплату и быть в верхах этого патриархального строя, куда ж без этого.

Хочу, чтобы мой город был столицей, а реальная столица стала деревней.

Хочу в помощники статного молодца с катаной, чтобы он за меня все делал.

Хочу такую жену, чтобы она сама искала мне любовницу и потом жила с ней в одной квартире.

Хочу, чтобы не было матерей-одиночек. Просто попалась сегодня статья на эту тему, и я аж прослезился.

Ну и далее в том же духе. Как сочинение на заданную тему, оно может и можно читать. Как полноценное художественное произведение, тем паче как интересный детектив… с трудом, с большим трудом.

ivan2543, 02 февраля 2014 г. в 21:11

Крайне неоднозначная книга. Отлично, исключительно хорошо написанная, в форме «потока сознания» персонажей; написанная сложно, без рубленых предложений, которыми грешат фантасты-попсовики, и без громоздких синтаксических монстров, с трудом воспринимающихся даже на слух, которые так часто встречаются в текстах интеллектуалов от НФ. Одним словом, языком, который свойственен «большой литературе», да и там, честно говоря, встречающимся чаще в виде жалкого пижонского «закоса» под «этих ваших *подставить фамилию классика*».

Но при этом эта книга, написанная совершенно живым языком, оставляет крайне тягостное, убийственно депрессивное ощущение. Да, автор именно этого и хотел. Но способ, которым он добился такого результата, сродни удару ниже пояса.

Дело в том, что примерно полкниги он тщательно, всесторонне исследует счастье героев. Препарирует, раскладывает по составляющим, оттенкам эмоций. Изучает, собирает, разбирает и любуется со стороны, как хорошо работает этот отлаженный механизм.

Чтобы потом люто, бешено, дико его сломать.

Причем разрушение этого счастья и самих счастливых личностей так же подробно и реалистично описано. В мельчайших деталях, посекундно (поток сознания же, ни одна мысль героев не проходит мимо.

Все это, конечно, оставляет очень сильное впечатление. Не может не оставить – разве что крайне завистливый человек не будет радоваться счастью Симагина и его супруги, поэтому дальнейшее развитие событий не может оставить читателя равнодушным. Но сразу же вспоминаются слова Шварца – точную цитату я не вспомню – о том, что не стоит «убивать» персонажа только ради того, чтобы разжалобить читателя. Слишком дешево, слишком просто.

Искушения этой простотой автор не выдержал. Доблестный Симагин – прямо-таки идеал советского инженера, порядочный до наивности, трудолюбивый до фанатизма. Разве что с супружеской верностью проблемы – но сам же Рыбаков так преподносит этот факт, что обозвать Симагина «кобелем» язык не поворачивается. Даже у жены Симагина. Она – красавица, интеллектуал, отличная мать, верна мужу. Ну курит, например – но в наше время некурящую девушку найти сложно, и в 80-е было не легче. То есть идеальны они до тошноты. Если бы не «поток сознания» — можно было бы сказать «не верю». Но этот прием как бы делает персонажа реальным, мыслящим – и читатель свыкается с очевидностью его существования. Ну как может быть не жалко таких людей?

Полная противоположность – Вербицкий и его «тусовка». Тут автор не пожалел черной краски (а может быть, грубо говоря, и несколько иной, сортирной цветовой гаммы). На читателя без всякой подготовки, после симагинской идиллии вываливаются тонны интеллектуальных нечистот – пошлости, нигилизм, цинизм, пьяный бред. Да, Вербицкий вроде как боится, что Симагин соорудит орудие для «промывки мозгов» — но боится-то он в конечном итоге, что бы ни говорил, в первую очередь за себя.

Да, и ребенок Симагиных в центре событий – тоже удар по слабому месту читателей. Ну кому не будет жалко мальчика, страдающего из-за родителей?

Сюжетные ходы тоже подчинены эффектности – в ущерб логике.

И действие этого приспособления… Почему оно именно такое? Ведь могло получиться все, что угодно. А получилось именно то, что нужно Вербицкому… или автору.

По поводу формы я сказал в самом начале – она практически идеальна. Но вот композиционные параллели между сценой «Вербицкий в сортире» и сценой аборта, как-то пошловаты. На этот счет есть много метких народных пословиц – о том, что и с чем не следует путать.

Автор работал четко – на эффект. И шел к цели кратчайшим путем. Хорошо ли это? Думаю – не очень.

Не могу упомянуть, если уж взялся критиковать книгу, авторскую аннотацию. Начинающуюся словами «Захватывающая социально-психологическая драма». Вы уж, господин автор, позвольте читателям решать, насколько она захватывающая. И дальше – нехилые спойлеры, практически краткий пересказ книги. Прочитал бы я такую аннотацию и всю свою эффектность книга бы растеряла. Ведь суть книги – именно в шокирующем повороте сюжета. А ведь именно по аннотации читатели чаще всего выбирают книгу…

Болезненная книга получилась, жуткая. И в то же время нет вывода, нет катарсиса, нет светлого пятна. Да, герой поднимает голову и решает жить дальше – но как-то не верится. С тем же успехом он может через несколько часов вспомнить снова произошедшее – и полезть в петлю. Да, будет продолжение, и автор на это рассчитывал…

Что до идеи… А какова, она, идея? За потоками слез она теряется. Предупреждение о зле, которое может нести научный прогресс? Напоминание, что есть на свете безумцы и сволочи, для которых ничего не слишком и ничто не свято, и которые с наслаждением растопчут любую красоту? Ну да, все так и есть. Справедливо. Но все же…

Итог: книга странная, болезненная. Отлично написанная, но при этом нездоровая, садомазохистская какая-то. Безысходная трагедия, вымученный катарсис, задел на продолжение… Как там говорил Достоевский о «Мертвом Христе» Гольбейна – «От такой картины вера может пропасть». От такой книги – тоже может пропасть вера в любовь, в жизнь. 7 из 10, скорее автору за талант, чем этой неприятной книге.

Джо Блэк, 29 декабря 2010 г. в 08:35

Перечитал отзывы, и вот чему удивился. А что такого милого и радостного находят читатели в Ордуси? Умильно-радостная интонация автора (авторов). Это они умиляются и любуются. Мир, где за разбитую витрину или появление в метро в нетрезвом виде секут, а не штрафуют лишь потому, что после уплаты штрафа придется голодать (сразу можно оценить величину зарплат в этом мире). Знаете, мне лично доводилось и разбивать стекла, и навеселе ехать в метро. За стекла заплатил и не умер с голоду. Но вот категорически не хотел бы, чтобы меня за эти проступки высекли. Видимо, поклонники Ордуси жаждут порки. Там много еще подобного в мелочах — и женщина-реставратор, которая не может прокормить одного-единственного сына, и необходимость докладывать о своих действиях в партбюро (как бы они ни назывались). Все это вроде как бы подано с юмором, но на самом деле — всерьез.

Понравился книжный магазин, где пьют чай. Но теперь такие магазины появились в реале. Можно и книгу почитать, и чай-кофе попить. Надеюсь, все остальное не осуществится.

Что касается жизнеспособности альтернативки, то, по моему мнению, альтернативка не обязательно должна быть убедительной — на то она и альтернативная история, то есть вариант неосуществленный. Другое дело – что именно хочет показать автор и что сказать.

Что касается Ордуси, то она мне не нравится. Не только потому, что фактически это политый сиропом совок, а еще потому, что западная культура мне куда ближе, чем китайская. Ничего против означенной культуры не имею, но не мое это, не моя атмосфера.

armitura, 19 января 2009 г. в 19:59

Казалось бы, рассказ совсем крохотный — на десять страниц. Однако прочитать их мне было тяжелее, чем иной роман. Постапокалиптика без грани любования, декадентской красоты увядания и прочей мишуры. Реально страшно. Если вчитаться, Рыбаков даже не показывает нам, что думает его герой. Что он чувствует кроме холода? Что он чувствует, когда убивает своего ребенка? Когда он едет по мертвого шоссе, по мертвому городу? Нет ярости, нет боли — есть только пронзительное, адское чувство холода, безысходности.

Рыбаков не предлагает сочувствовать герою, плакать над его поступками, сентиментальничать. Нет. Он просто и жестоко бьет в лицо этим рассказом, розовые очки слетают и ты остаешься один на один с настоящей ядерной зимой...

napanya, 17 мая 2008 г. в 23:08

В эссе «Что дали ему Византии орлы золотые?..», появившемся в журнале «Полдень. XXI век» (2005 год, № 3), Алан Кубатиев мимоходом бросил в адрес романа «Гравилёт «Цесаревич»» Вячеслава Рыбакова: «Сразу оговорюсь — эту книгу... я люблю, это последний стоящий роман Вячеслава Михайловича». Последний стоящий роман... Безапелляционность этой оценки вызывает естественное отторжение. Ну что вы, в самом деле: после «Гравилёта» были «Трудно стать богом», «Дёрни за верёвочку», «Человек напротив»... Однако всякий любопытствующий может выяснить, что повесть «Дёрни за верёвочку» была написана в 70-е годы и просто два десятка лет дожидалась публикации; что «Трудно стать богом» — талантливая, но весьма спорная попытка переосмыслить и развить идеи повести братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света», и известный афоризм Бернарда Шартского о плечах гигантов (но не о карликах!!!) здесь вполне к месту; что роман «Человек напротив» был изувечен нехарактерными для тогдашнего Рыбакова примерами лобовой публицистики, и это дало основания Д. Володихину говорить о романе как о некоей редвыборной агитке.

Дальше — больше. Появившийся в 2000-м году роман «На чужом пиру» уже имел к литературе весьма отдалённое отношение. Это была исповедь, прокламация, но только не художественное произведение. Для реализации замысла автору оказались не нужны едва ли не ярчайшие персонажи отечественной фантастики постсоветских лет Симагин и Ася, они были задвинуты на задний план повествования. Главным героем вместо них выступила «дискета Сошникова», представляющая из себя изложение политических воззрений и космогонических идей В. Рыбакова. Обмен неравноценный. Столь же неудачным оказался и следующий роман «На будущий год в Москве». Даже симпатизирующий писателю Дмитрий Быков вынужден был признать: «Эта книга нарочно написана в плакатной, грубой, лобовой технике. Она — простая. Наверное, от боли только и можно — кричать. ...до чего горько мне видеть, что плоское время и Рыбакова сплющило, заставив вместо романа писать плакат!».

Но рубежом, за которым писатель Вячеслав Рыбаков превратился в публициста, я бы назвал реалистическую повесть «Хроники гнусных времён», опубликованную в 1998-м году в журнале «Нева». Российская действительность 90-х годов была описана в таких депрессивно-беспросветных тонах, что превзошла, пожалуй, «чернуху» перестроечных времён. При том, что повесть была написана мастерски, а претензий в нагнетании негатива автор никак не заслуживал, нельзя было не заметить, что художник впервые взял в руки малярную кисть.

Таким образом оценка А. Кубатиева из скороспелой и несправедливой оказывается и обдуманной, и достаточно точной.

В 2007-м году, после четырёхлетнего перерыва, Рыбаков представил читателю новый роман «Звезда полынь». События происходят в современной России, где некая частная корпорация, заручившись поддержкой государства («государство большое... Сколько ведомств... Разве все знают про всех, кто что делает?»), создаёт фирму под знаковым названием «Полдень-22» и собирает под своё крыло разбросанных по всему свету специалистов в области космических технологий. Задача поставлена ни много ни мало восстановить космическую отрасль в стране, а потом, «ухватившись за это звенышко, и всю экономику помаленьку вытянуть». Наверное, это единственный фантастический момент в книге — вряд ли даже самая успешная и высокотехнологичная отрасль сумеет потащить оставшийся без топлива, карты и толковых машинистов российский состав.

Действие романа проходит под аккомпанемент всевластия ЦРУ, ведущего себя в России, словно в бананово-кофейной Нагонии. Китайская разведка американцам мало чем уступает — без проблем отправила своего соглядатая на Байконур (наверное, длительное сотрудничество с еврокитайским гуманистом Ван Зайчиком сказалось в том, что китайский шпион довольно симпатичен, чего не скажешь об американских). Сюжет, как и в романе «На чужом пиру», служит лишь фоном для изложения политических и философских воззрений автора, и, как то было и прежде, публицистика одеяло стянула на себя. Значительную часть идей об особом пути России автор, не мудрствуя лукаво, вложил в уста писателя Шибагутдинова, и этот приём недалеко ушёл от «дискеты Сошникова». Немало горьких, но справедливых упрёков в адрес России В. Рыбаков дал высказать выразителю либерального мировоззрения журналисту Бабцеву. Однако Бабцев нарочито карикатурен, и, как всякая карикатура, лишён полутонов. В его речах и внутренних монологах по поводу и без повода достаётся гнусной «этой стране», не умеющей ни унитаза сделать, ни дерьмо за собой прибрать, во всех этих бедах виноваты «они», т.е. идеологические противники Бабцева. Во всём этом утрированно-либеральном грохоте практически все дельные мысли выворачивались наизнанку и зачастую выглядели либо махровой русофобией, либо банальной глупостью. В итоге честной дискуссии идеологических оппонентов не получилось.

Когда грохот идеологических схваток стихал, а либералы, патриоты, русофашисты и шпионы лежали под лавкой, тяжело дыша и приходя в чувство, художник напоминал о себе. Он выписывал отличные метафоры, рисовал пейзажи, и благостные буколические, и скрежещущие индустриальные, грустно иронизировал, и вообще напоминал себя давнего — мастера лирических портретов и тончайших психологических нюансов. Однако не чувствовал художник себя хозяином в пространстве романа, и не было у него возможности углубляться в психологию персонажей. Поэтому некоторые действующие лица взяты напрокат из прежних книг Рыбакова: один из главных героев физик Константин Журанков является лишь копией Симагина, журналистка Наташа — Аси, а Бабцев — ухудшенный Вербицкий. Вглядываясь в знакомые черты незнакомых героев, понимаешь, что ни единого полнокровного образа с невообразимых пор писатель действительно не создал.

И всё-таки что-то заставляет следить за попытками Вячеслава Рыбакова осмыслить настоящее и в очередной раз огорчаться несостоятельности этих попыток. Это «что-то» — многолетнее нежелание представителей «высокой» прозы обратить внимание на происходящие в стране перемены. Почтенные авторы мейнстрима отгородились от действительности плексигласовым забором и предались самосозерцанию. Первые значимые попытки описать процесс первоначального накопления капитала («Небо падших» Ю. Полякова, «Охота на изюбря» Ю. Латыниной, «Generation «П»» В. Пелевина) запоздали лет на десять. Тема войны в Афганистане долгие годы была отдана на откуп литературной нежити, и едва ли не единственная достойная попытка осмыслить эту трагедию была предпринята в романе «Знак зверя» Олега Ермакова. Ещё меньше повезло другой трагедийной теме — войне в Чечне, ставшей лишь полигоном для приключений разнообразных Бешеных. Весьма несовершенный роман Захара Прилепина «Патологии» был так споро поднят на пьедестал потому, что едва ли не впервые чеченская война появилась в художественной литературе. «Хуррамабад» Андрея Волоса и более поздние пробы букеровского лауреата Дениса Гуцко — редкие попытки осмыслить произошедшее с людьми, вдруг волею политиков оказавшихся вместо родины на чужбине. Не минуло прискорбное равнодушие к действительности и отечественную фантастику. Многие лучшие образцы 90-х — откровенно игровая проза: «Эфиоп» и «Там, где нас нет», «Посмотри в глаза чудовищ» и «Катали мы ваше солнце». А ведь лучшая советская фантастика — это почти всегда и «литература больших идей», как бы не смеялся над этими словами лощёный классик. От вопроса «что же будет с родиной и с нами» не отмахнуться, особенно если не до конца ясно не только то, что будет, но и что было, и что есть. Вячеслав Рыбаков был одним из немногих, кто предложил читателям своё видение происходящих в стране перемен. И оказался втянут в публицистику, как в омут. «И не выплыл, совсем пропал».

Цена оказалась слишком высокой. Как справедливо заметил Д. Быков, с тех пор иные из публицистических статей Рыбакова «даже как-то более художественны», чем собственно художественные произведения. Слаженного дуэта писателя и публициста не получается, в итоге страдают оба. Однако публицистов в России много, даже слишком много, а Вячеслав Рыбаков — один. Истовость, с которой он вытравливает в себе писательский талант, вызывает сожаление.

suhan_ilich, 21 мая 2007 г. в 20:34

Рыбаков, это наверное, последний писатель в России герои которого четко ассоциируются с интеллигенцией. Это началось еще с Симагина, а дальнейшие книги только подтверждали правильность такого утверждения, даже в «Дерни за веревочку», читая кусочки про Наблюдателя, я понимал, что так болезненно может воспринимать подлость, несправедливость только человек с обостренным социальном чувством «неправды», которое особенно присуще нашей интеллигенции. Рыбаков так и не смог принять сердцем те изменения, которые начали происходить в России и которые получили логическое завершение после распада СССР. Он не оправдывает Советский Союз и не призывает к возвращению к нему, думаю, он четко осознает все его недостатки, его глаза режет другое — полная и совершенная потеря Россией и русскими своего места в жизни. Ему больно и обидно видеть уничтоженную науку, сотни людей, которые разменивают себя на деньги и более высокое социальное положение. Причем, на его взгляд, в отличии от СССР это стало преподноситься не как некое позорное деяние, а как высшая добродетель. «Продай себя подороже» — стало лозунгом последних 20 лет. Свою задачу он видит в попытке предложить какую то альтернативу.

«Звезда Полынь» стала логичным продолжением «На будущий год в Москве», в нем Рыбаков несколько переборщил с градусом сатиры и перешел незримую черту, отделяющую настоящую литературу от злобной сатиры, и поэтому возвращение к основному посылу той книги было неминуемым. Автор считает, и я с ним полностью согласен, что необходима какая та новая идея — Мечта, которая «заразит» большое количество количество людей в России как в свое время «коммунизм», что то что позволит забыть о чем то сиюминутном, что то что заставит вновь гордиться, а не ненавидеть самих себя. Такой идеей Рыбакову видится идея межзвезных перелетов. Здесь, сейчас кто то начинает собирать людей, которые сохранили способность верить во что то кроме своего кармана и пытается с их помощью совершить рывок в Космос. Этим начинается и заканчивается эта повесть. Чтобы понять будет ли реализован проект нам придется ждать две следующие книги, написание которых, судя по гостевой книге сайта автора, откладывается минимум на год.

Идея Мечты красной нитью проходит через всю книгу, помимо основной о Космосе, мы видим и более мелкие индивидуальные, которые позволяют автору четко показать диапазона современных российских мировозрений. Особенно хороша выписана линия журналиста- западника Бабцева, хотя ассоциации с Бабицким, возникают сразу, я бы не спешил ставить между литературным образом и реальной фигурой знак равенства. Бабцев не негодяй, это человек, который, совершенно серьезно верит в то, что своими публикациями он поможет России исправиться. Ради своих убеждений он готов даже претерпеть вполне реальные страдания, правда, надо отметить, что ради них же он готов пойти и на откровенное предательство. Отрывок, посвященный его радостному ожиданию, что вот-вот его наконец то арестуют, выписан просто мастерски. Как и в случае «На будущий год в Москве» основной претензией станет или вернее уже стало то, что многие свои политико-социальные мысли Рыбаков дает в лоб, никаким образом не завертывая их в ткань текста. Я бы не стал расценивать это однозначно как недостаток, все таки скорее эти мысли должны определенным образом настроить читателя на то, чтобы он лучше воспринял, то что реально вложил в книгу Рыбаков.

Если подводить какой то итог, то мастерская повесть, немного неудачна сюжетная линия, но как и в других произведениях Рыбакова это не мешает сопереживать происходящему, а в эмоциональной передаче Рыбакову равных просто нет, уменее писать так, как будто каждая строчка гвоздем по сердцу никуда не пропало.

С.Соболев, 14 мая 2008 г. в 14:40

Вячеслав Михайлович Рыбаков лет семь не радовал своих поклонников свежими произведениями. Нет-нет, цикл Хольм ван Зайчика про Ордусь продолжает выходить, но эта коллективная литературная игра в голландского затворника уже порядком истопталась на одном месте, превратившись в очередной издательский проект, в котором от былой оригинальной мирообразующей задумки ровным счётом ничего не осталось, а любопытный альтернативный мир не разрабатывается, а только используется как декорация для нехитрых детективных сюжетов.

Если рассматривать творчество Рыбакова ретроспективно, то, начиная с кинофильма “Письма мёртвого человека” (1986 год, реж. К.Лопушанский, гос.премия братьев Ваильевых), можно видеть планомерное изображение убийства Мечты. Именно Мечты с большой буквы, Мечты о прекрасном мире, где люди живут и поступают честно и по совести.

Если в первых рассказах, написанных в 1970-е, события происходят в далекие-далекие, мифически давние (“Художник”) или коммунистически недостижимые времена (“Великая сушь”), и проблемы волнуют героев глобальные (планеты спасают, о человечестве беспокоятся), то в рассказах восьмидесятых годов место действия – возможное завтра, засыпанное “радиоактивным песочком”, и целью персонажей становится выживание остатков человечества, спасение очагов Культуры после атомной бойни (“Сказка об убежище”, “Зима”).

Эпохи разнятся даже в описаниях окружающего ландшафта.

70-е:

“Медленно наступал вечер – прозрачный и тихий вечер Солы, наполненный медовым светом заката”

Далекие планеты, неизвестные миры. Всё ещё в наших руках, мы сильны и бодры, а ошибки (как бы они не были тяжелы) можно исправить в будущем; мы даже мечтаем допускать оплошностей вовсе – при освоении других, свежих планет.

80-е:

“Один раз где-то далеко – за городом, за мысом, в открытом море – полыхнула долгая голубая зарница. Что-то горело? Взорвалось? Или война еще шла?”

Вот бегали дети, цветочки цвели, и тут война. Самая последняя, окончательная Бомба. В том мире уже нет Будущего, некому даже мечтать о нем. Будущее всего лишь только-только перестало существовать, осколки Мечты стеклянной крошкой катаются по запустевшему асфальту под вой озлобленного ветра. Но у нас, читателей, еще есть возможность не допустить атомной войны. Звучит патетично, но ни один бункер не спасет от ядерной зимы.

90-е:

“Разгорается восход, яркий, кровяной, иссеченный лезвиями серых морозных облаков. Темными мертвыми коробками громоздятся на его фоне дома, какие-то промышленные трубы, над которыми наискось, кренясь по ветру, встают султаны то бурого, то белого дыма, ажурные, но уродливые опоры линии электропередач… С обвисшим хоботом чернеет перекошенный контур безжизненного экскаватора”.

Веерные отключения электричества, задержки зарплаты, тотальная безнадега… Сытый голодного не разумеет. Какая уж тут фантастика, отмечтались…

Период перехода от социализма к капитализму (если можно выразиться этим стереотипным клише марксистско-формационного подхода) самым негативнейшим образом отразился на всех произведениях В.Рыбакова, написанных в 1990-е. Годы девяностые сузили континуум до предела “здесь и сейчас”, практически не оставив фантастическому допущению ни единого шанса для появления в тексте (“Трудно стать Богом”, “Смерть Ивана Ильича”), но Рыбаков — воистину писатель Божьей милостью, для него всегда и при любых обстоятельствах важен человек и его судьба на переломе обстоятельств, а уж фантастическим антуражем далеких планет наполнено место действия, или трагедия происходит в полуголодной семье менеэса – не столь значимо. Важно, что Вячеслав Михайлович ставил вопросы, однозначного ответа на которые не существует. Это не простенькие задачки типа “солгать во спасение” или “несчастье одного ради блага других”, это почище тринитротолуола: пересказывать сюжеты тех рыбаковских книг – бессмысленное занятие, это надо прочесть собственной душой.

Однако с той поры прошло лет почти десять лет, и в новом романе “Зведза Полынь” мы видим нечто странное.

Америка враг России, Америка враг прогрессивного человечества, Америка шпионит за всеми учёными и скупает всех чиновников, Америка спонсирует шовинистические, фашистские и прочие деструктивные организации на территории России, все иностранные журналисты – шпионы. Если вдруг не шпионы — то в хороших отношениях с американской разведкой. Шпиономания – вот основной лейтмотив этого романа.

Лет двадцать назад, еще при СССР, в секретной лаборатории “Сапфир” гениальный учёный Константин Журанков разработал новый способ перемещения в космическом пространстве. Что это за способ, каким образом будут передвигаться корабли – никому не понятно, автор едва обмолвился, что это как-то связано с плазмой. Не секрет, что новый космолёт может быть использован и как транспортник при колонизации планет, и как неуязвимое средство доставки оружия. Неудивительно, что за изобретением идёт самая настоящая шпионская охота.

В предыдущем романе Вячеслава Рыбакова (“На чужом пиру”, 2000) эту роль “оружия возмездия” играла небольшая, размером с чемодан, приставка к космическому челноку “Буран”, позволяющая стотонному кораблю взлетать... без ракеты! Якобы этот прибор был сделан ещё в советское время и спрятан доброхотами до лучших времён. В романе “Звезда Полынь” оружие возмездия существует только в виде рукописи с расчётами, и лежит полтора десятка лет в земле в полиэтиленовом пакете, чтобы его не нашли ни демократы, ни иностранцы. Лучшие времена наступили только благодаря некоему олигарху, решившему на сэкономленные от уплаты налогов средства, в глубокой тайге и в тайне от общественности, разработать новое космическое транспортное средство. Про неуплаченные налоги вставлено не для красного словца, это именно так в романе и описано: на деньги, сворованные у государства, олигарх разрабатывает новые космические технологии. Ну, чего только не позволишь в фантазии для осуществления мечты! Чем олигарх так глянулся Журанкову, не совсем понятно. Ясно, что для овладения новой коммерческой технологией хитрый делец-нувориш всего лишь инсценирует на людях свою заинтересованность космосом.

Фантастические проекты В.Рыбакова великолепны в своём гигантизме и подслащены толикой патриотизма (видимо, с целью притупить критическое осмысление), но что хорошо в выдуманном мире фантазий, то разбивается вдребезги от соприкосновения с реальностью, и прожекты не перестают от этого быть нелепыми. Например, он предлагает восстановить систему “ГЛОНАСС”, чтоб не зависеть от иностранцев (с.179). Подозреваю, в следующем романе с таким же успехом будут обоснованы необходимость создания “Русской компьютерной Операционной Системы”, “Русского летоисчисления”, “Уникальной Русской Вилки” или даже “Русского Автомобиля”.

Жалкая детективная линия в романе строится по лекалам тридцатых годов, с обязательными циничными шпионами, мерзкими вредителями и кристально честными россиянами. Не стоит даже пересказывать сюжет, ибо он носит всего лишь подчинённое значение, обрамляя размышления автора о месте России в мировой политике и истории. На три четверти книга – чистая публицистика, и, чтобы не уподобиться Чернышевскому с его бессмертным “Что делать?”, автор вкладывает свои взгляды и свои размышления в уста журналистов, безработных учёных, успешных олигархов, китайских и американских шпионов. А потом увлекается и не замечает, что тринадцатилетняя девочка периодами пересказывает Достоевского, а фашиствующий болван как профессиональный историк рассуждает об историографии русско-польского вопроса. Ну, раз публицистика, то и разбирать книгу можно по законам публицистики.

Симпатии автора однозначно на стороне Советского Союза (не знаю, дошло ли до Санкт-Петербурга известие о его распаде): если фигурку стройной девушки обтягивает майка, то обязательно с надписью “СССР” на груди, если на скамейке стаканчики и окурки, то персонаж обязательно вспомнит советское время, когда мусора в парках не было, не говоря уж о изумрудной зелени травы образца 1976 года.

Любопытен пассаж про советские репрессии: “Коммуняки хоть и насиловали, когда им в их бреду это казалось необходимым, все же чуяли сами, что совершают нечто ужасное и отвратительное, — другой рукой тут же норовили как-то извиниться и подсластить произвол” (с.102). Интересно было бы озвучить эти оппозиционные пары, посмотреть на эти симметричные ответы, подержать в руках эти горькие и сладкие пилюли: на одной чаше весов расстрел Мейерхольда, на другой – массовое издание “Первого удара” Ник.Шпанова. Сначала загнать всех крестьян в колхозы, а потом одуматься, подсластить произвол, и ввести паспортный режим для горожан.

Среди персонажей романа, если человек придерживается вдруг либеральных взглядов – то он обязательно будет непримиримым, воинствующим и недальновидным, карикатурно нарисованным журналистом Бабцевым (прямолинейный намёк на радиожурналиста Бабицкого?).

Если человек придерживается патриотических взглядов, то ему и все девки дают, и в семье у него полный порядок. А если персонаж фашист – то он настолько милый и обаятельный, настолько умный и эрудированный, настолько дружелюбный, что кажется, что это не нацист, пристреливший инородца, а герой из крапивинской книжки про романтичных пионеров. Юному фашисту у Рыбакова дают пять лет условно за убийство по неосторожности — но это мелочи, это частности, мало ли, может, это олигарх потянул за какие надо ниточки, и мальцу дали такой срок, не новость, не концептуальная новость.. Но что же тогда Рыбаков так удивляется разгулу бандитизма, я не совсем понимаю.. Ведь когда это надо для своих (реальных родных ли, виртуальных персонажей ли) – это как бы и хорошо получается.

Даже едва не убитый нацистом персонаж книги, развалившись на больничной койке, лёжа под капельницей, настолько очарован фашистской сентиментальностью, что выдает такую примечательнейшую фразочку, выдающую какой-то глубинный мазохизм интеллигента (за который Ленин называл их всех скопом “говном”):

“– Я его минуту видел, ну, от силы две — не помню, сколько мы с тем вторым друг дружку валтузили, да и не в минутах дело... Ему с самого начала противно было Шигабутдинову говорить всякую чушь. Он говорил как робот — обязан сказать, вот и говорил. Без этой их фашистской истерики, понимаете... Такую идейную речь толкал — а себе под нос, с отвращением: бу-бу-бу... А потом за какую-то минуту он успел и изумиться тому, что его руками сотворили, и посочувствовал, дурачок, своему напарнику, потому что был уверен — тот случайно человека завалил и теперь будет угрызаться... и мне впердолил уже совершенно искренне, от души, потому что товарища выручал... Он мне понравился, ребята. Я бы такого сына хотел» (с.325).

Симпатия к фашистику выражается неоднократно, причём до того, как последний был изъят из нацистского сообщества сердобольным отцом и водворён под крыло олигарха и вынужден был раскаяться и осознать всю никчёмность и невыгодность данной неконструктивной парадигмы в новых жилищных условиях в таёжном городке “Королёв-16”. Намеренные антидемократические, антилиберальные инвективы в книге смотрятся как пришитый лисий хвост к чучелу утконоса. Апологеты либерпанка могут включать “Звезду Полынь” в хрестоматию шовинистической фантастики, наряду с какими-нибудь опусами С.Волкова (“Аксолотль”), А.Сивинских (“Формалинщик”), М.Харитонова (“Дракон”, “Разоритель”).

Рыбаков по прежнему находится в плену примитивной, упрощённой, безальтернативной модели мира, в которой почему-то обязательно должен быть только один верховный руководитель, одна идеология, один, единообразный образ мысли. Как пример, можно привести цитату о демократах и либералах: “Жуть представить, что было бы, если б и впрямь они пришли к власти, да не украдкой, вполсилы, как при Пьяном Хряке, а всерьёз. Они бы всех несогласных не то что пересажали, а просто в землю вогнали по ноздри, видно же: чуть им кто слово против – тот с ходу фашист, и весь сказ” (с.203). Практика – критерий истины. На земном шарике более двухсот государств с различным политическим устройством, и хотелось бы просто посмотреть на страну, в которой демократы и либералы пересажали бы всех несогласных. Пока же этого не произошло, эти гладкие рассужденья Рыбакова остаются всего лишь подтасовкой и обманом доверчивого читателя. Особо пикантно выглядит фраза “культура-взяточник” в адрес всего запада; наверное, автор давно не заглядывал в рейтинг коррупционности.

Предназначение России Рыбаков видит в военное время – в умиротворении всех воюющих и противоборствующих сторон по всему миру, а в мирное время — в открытии новых, негодных для проживания, земель (именно так в тексте). Примеров миротворческих операций Рыбаков приводить не стал, неужели он стесняется раздела Польши, событий в Венгрии и Чехословакии, ввода ограниченного контингента войск в Афганистан? Непоследовательно как-то..

Эпизод со сдачей новых космических разработок китайцам мне вообще в предложенной системе координат слабо понятен. То есть сначала эти инженеры-патриоты готовы свою печень продать за гроши, но не продать за миллион американцам свои разработки. А тут готовы китайцам просто отдать те же самые разработки – но с целью, чтобы, значит, не было монопольного использования сверхновой технологии. Китайцы же конечно они и мирные, и дружелюбные – они и атомных бомб Пакистану отродясь не продавали, и с Вьетнамом не воевали, и с русскими всегда дружили – на острове Даманском фестиваль был, помните?

Если отбросить политику, то основная идея романа – вовсе не в особой какой-то православной миссии России, конечно же.

Михаил Веллер ещё в “Кассандре” писал, что “для долгожительства цивилизации полезнее подтягивать ремни и бухать все силы в создание кораблей для экспедиции на Марс – чем в производство услуг друг другу”.

Рыбаков продолжает мечтать о космосе, строит логичные конструкции о том, как Мечта о полёте в космос заразит людей, они начнут двигать науку и технику в сторону колонизации Луны, Марса, спутников Юпитера…

Идея отличная, однако, будучи реализованной В.Рыбаковым в рамках патриотического высокопарного детектива и сдобренная типичными националистическими пропагандистскими клише из арсенала какого-нибудь махрового квасного патриота типа Макашова или М.Леонтьева, оказалась не такой уж и привлекательной, а даже в некоторых местах – отталкивающей. Что, естественно, лишь удаляет обитателей этой планеты от космической экспансии и мирного расселения в космосе.

Вот так форма (показавшаяся автору завлекательной обёрткой) меняет смысловое содержание.

“Хороших людей нет. Их выдумывают писатели, чтобы заработать хорошие деньги”.

“Я буду продолжать копаться в грязи, я буду выдумывать все новые и новые комбинации отчаяния и грусти”.

В.Шукшин “Точка зрения”

ismagil, 27 декабря 2010 г. в 21:40

Лет 40 назад ленинградский четвероклассник Слава Рыбаков дочитал повесть Стругацких «Далекая Радуга». Повесть рассказывала о вышедшем из-под контроля научном эксперименте и завершалась, вопреки традиции, гибелью почти всего населения земной колонии. Ну, то есть не самой гибелью, а всеобщей гордой готовностью к неотвратимой. Слава написал авторам знаменитое письмо с отчаянной просьбой: «Припишите там что-нибудь вроде: Вдруг в небе послышался грохот. У горизонта показалась черная точка. Она быстро неслась по небосводу и принимала все более ясные очертания. Это была «Стрела». Вам лучше знать. Пишите, пожалуйста, больше».

Авторы не приписали. «Стрела» не прилетела. Слава вырос, стал лучшим учеником Бориса Стругацкого, видным востоковедом и прекрасным писателем, точно и сильно разрабатывающим жилу этической фантастики. А потом вдруг обнаружил, что Волна не остановилась, всё кругом — Радуга, и вся надежда только на «Стрелу». И принялся раз за разом приписывать к нашей Радуге «Стрелу», придавая ей все более ясные очертания — то принципов Кун Цзы, русского духа и советского интернационализма, то челнока «Буран», то устремленных в будущее разговоров про прошлое. Теперь вот замахнулся

«Се, творю» — вторая часть трилогии «Наши звезды». И сюжет, и идеи делают вид (поначалу), что линейно продолжают первую книгу, «Звезда Полынь». Там, значит, безымянный олигарх давал деньги на сколь-нибудь близкую к тексту реализацию строчек из старой советской фантастики, а болеющий за страну академик собирал с человеческого бору последние сосенки, способные приподняться над свинцовыми мерзостями — к звездам. А сосенки ссорились, мирились, много, развернуто и немножко пародийно говорили-рзмышляли и выпадали из русофашизма в приятный такой патриотизм, а из либерализма — в шпионский пиндософашизм. В общем, было интересно, но не слишком понятно, а к чему все, собственно.

Вторая часть тенденцию развила, но не усугубила — а заодно сделала пару-тройку кульбитов, которые к бабушке стряхнули все родимые пятна первой части и позволили развивать какие угодно линии в какую угодно сторону. Рыбаков этими возможностями умело воспользовался.

Выяснилось, что, к счастью, в звезды и железки все не вперлось, что главное — на Зземле, что не все шпионы одинаково вредны, и что татарово место не бывает в пустоте. То есть натурально: в «Се, творю» скинхед плюс еврейка равняется любовь, защитой от отвратительной, как соответствующие пальцы, власти служат интеллект, любовь к Родине, гласность и функельшпиль, а главный гений не то что изобрел новый шаттл, а без малого просчитал божий промысел — ну или его транспортную составляющую.

И поначалу читать это было немножко стыдно, как слушать любимого родственника, который, то ли подвыпив, то ли расчувствовавшись, объясняет, почему надо любить мамку свою, которая у тебя, понимаешь, одна — и она тебя рОдила, ты понял, нет? Тем более, что как раз публицистичность, монологичность и карикатурность, вызывавшие досаду в первой части, никуда не делись. Заставляя грустно вспоминать, как длинно и печально завершался другой многообещающий цикл, книги которого назывались библейскими строчками.

А потом в тексте возник сам автор, тщетно пытающийся урезонить буянов и прокламаторов — и стало забавно.

А потом случился первый сюжетный кульбит — и текст заиграл совершенно иначе.

А потом фирменный рыбаковский накал проткнул мое черствое сердце — и я вовлекся.

А потом — специально для меня, видимо, — безымянный олигарх и главный благодетель оказался правильным татарином (заменив, очевидно, выбывшего в первой части неубедительного татарина-выкреста, павшего от бритоголовых рук — ну и заодно компенсируя, наверное, удивительную особенность татарского государства Ордусь, в котором есть русские, монголы, евреи, украинцы, узбеки и все советские народы против общего врага — нет только татар, ни единого), — и я важно кивнул.

А потом случился второй кульбит, совсем беспощадный и неожиданный — и я понял, как здорово ошибался, считая фабулу сколь-нибудь предсказуемой.

А потом книга кончилась на полузамахе и полуобещании, красивом и безнадежном, как мечта о «Стреле».

И я поверил, что «Стрела» придет.

Рыбакову лучше знать.

Bizon, 05 декабря 2013 г. в 00:27

Прочитал. Подумал. Единственная мысль оставшаяся в голове спустя некоторое время: несоответствие названия и сути. К другому настраивает «гравилет». А на выходе любовный роман в альтернативной России. Любовная линия мягко сказать воспринимается странно. Это мечты автора чтоль, чтобы женщин было много, чтоб любили, и между собой дружили? И самое главное, чтобы не нужно было разрываться — нехай уладят меж собой сами все проблемы, а под такое дело не грех и пулю получить, коль приведет это к миру и согласию. Складывается впечатление, что «накипело».

Альтернативная Россия: коммунизм как религия, прочие политические, религиозные общины на одном миролюбивом интернациональном уровне. Государства ведут совместные проекты, сотрудничают на разных уровнях. В целом, фантазия допускает любую вероятность, но излишний упор на социальность, с моделированием новой версии коммунизма в условиях монархии с определенной точкой расхождения в истории, вызовет как ярых поклонников так и противников. Слишком политизировано и надумано, если заменить слова «коммунизм», «Ленин», «ГБ» было бы намного лучше. К чему эти однозначные посылы к реальности?

Идея параллельного мира созданного с целью влияние на реальный мир конечно впечатляет, но! я так и не понял, каким образом в другом мире так быстро произошло развитие? т.е получается сразу от сотворения Солнечной системы возникли люди. А дальше история (бац!) идет параллельно. Это как? в результате ускоренного развития искусственный мир должен был уже исчезнуть! а происходит нечто непонятное: живут люди имеющие двойников в мире Трубецкого, в критической ситуации способные переселится между мирами. Но где все что было до этого? Где протоплазма, возникновение воды,первые организмы, динозавры и т.д.? это все пролетело в ускоренном ритме, а потом замедлилось до состояния реального (или рая) мира?

Идея выбора точки преломления автором тоже непонятна, особенно коробят слова «о поступательной гуманизации общества». он об инквизиции, крестовых походах, охотой на ведьм, колониальных завоеваниях с вырезанием целиком народов не слыхал вообще? историческая подоплека — жирная двойка.

вот и получается, что обе линии романа надуманы. Единственный плюс язык автора, читать можно, но лучше не вдаваться в подробности.

Может в начале 90-х это и было читабельно, но сейчас отнюдь. Как любовный роман понравится экзальтированным девушкам, мечтающим о неземной любви. А больше то и сказать нечего.

Green_Bear, 11 июля 2017 г. в 15:23

Вопреки диаметрально противоположным по тону и оценкам отзывам от критиков Нацбеста, роман «На мохнатой спине» Вячеслава Рыбакова уже стал лауреатом Интерпресскона и АБС-премии. С одной стороны, чему удивляться, ведь произведения Рыбакова и раньше часто завоевывали первые места. С другой, именно роман «На мохнатой спине» вызвал резкие обвинения в политизированности, ангажированности и даже отсутствии литературной составляющей, однако это не помешало ему найти свою аудиторию. Что же собой представляет эта книга?

Действие романа разворачивается в нечасто посещаемых писателями предгрозовых годах перед началом Второй Мировой войны. Скрупулезно и обстоятельно Рыбаков предоставляет читателям объемную подборку реальных исторических событий, из которых четко следует, что страны Западной Европы нисколько не были заинтересованы в борьбе с Гитлером, напротив, поощряли его агрессию и подталкивали к движению на восток, чтобы чужими руками избавиться от слишком инакового и опасно набирающего силу СССРа. Масштабное панно от кварталов Мюнхена и Мадрида до степей Халхин-Гола и улиц Нанкина демонстрирует, как мир постепенно сползал в кровавую мясорубку, все чаще истекая кровью в локальных конфликтах и гражданских войнах, расчленяясь пактами и договорами.

Главный герой хотя и не имеет высокой должности, но вхож к наркомам и руководителям ведомств, консультирует Кобу. Сталин у Рыбакова получился не демоническим деспотом и не гениальным отцом народов, а скорее прагматичным и хладнокровным управленцем, который упрямо движется к цели, добиваясь максимальной эффективности без оглядки на жалость или совесть. Без оглядки, потому что любое принятое решение приведет к гибели тысяч людей, вопрос лишь в том, будет ли это оправданно. Вот и перебирает кремлевский властитель варианты, ища тот, что позволит достигнуть цель — вырастить и воспитать новое поколение, которое будет трудиться и творить не из страха, но вдохновения.

Несмотря на благожелательное отношение к советской власти, Рыбаков отнюдь не идеализирует ее методы и средства достижения необходимого результата. По ночам у подъездов останавливаются черные воронки, а герой отвечает жене, что за ними придут иначе. Сплошь и рядом пишутся доносы на коллег и соперников, составляются в НКВД расстрельные списки. И вот уже глава спецслужб, Лаврентий, то ли признается, то ли оправдывается, что хотя большинство доносов — хлам, но государство уже не может не реагировать, поскольку слишком часто и много требует бдительности от граждан. И в итоге обе стороны оказываются заложниками ситуации, поддерживая круговорот дерьма и смерти.

Однако следует понимать, что воспевается в романе скорее даже не советская идеология, а любовь к обычному повседневному труду, восторг упрямого созидания вопреки препятствиям, радость от воспитания и взросления своих детей. И все это — труд, созидание, воспитание — не ради чинов или богатства, славы или власти, но согласно совести и убеждениям. Именно это в поступках и разговорах защищает и утверждает главный герой романа, а вместе с ним и Рыбаков. Именно это более претендует на основную мысль произведения, чем обвинительные исторические подборки или злободневные политические аналогии. Честный и упорный труд, как высшее мерило и заслуга.

Но если вернуться к политической стороне, то при внимательном рассмотрении становится заметно, что осуждает автор лицемерие и двуличность, хоть государственную, когда правительство рассуждает о свободах и процветании, одновременно разжигая конфликты, хоть личную, когда публицист или ученый выспренне славословит демократию и гласность, а затем кропотливо пишет доносы на соперников, предает близких, подставляет и лжет. Более того, в ответ на упреки возлагает всю ответственность на режим. Как не вспомнить здесь слова Шварца: «Всех учили, но зачем же ты оказался первым учеником, скотина этакая?» Рыбаков жестко обличает и горько высмеивает эту общественную гниль, которая особенно комфортно чувствует себя в тепле кабинетов и культурных салонов. Гниль, которая ненавидит страну и готова рукоплескать любому врагу, лишь бы сокрушить ненавистный ей порядок — «ура, микадо!»

Что касается формы, то перед нами посмертная исповедь, колеблющаяся от мирных ремарок и отстраненного анализа до лиричных зарисовок и пронзительных терзаний. Играя с читателем, Рыбаков чередует откровенные анахронизмы с элементами постмодерна, реальные бытовые мелочи и крылатые фразы, до боли усиливая аллюзии между прошлым и настоящим.

Итог: злободневный историко-политический роман с элементами психологической драмы.

Эдди, 11 января 2017 г. в 22:56

Все-таки Рыбаков, с моей точки зрения — один из самых, если не самый талантливый «птенец гнезда Стругацких». И этот талант, несмотря на априорную публицистичность (я бы даже сказал: ангажированность) его произведений постсоветского периода, пробивается сквозь навязанный самому себе автором политический настрой. Что позволяет не предвзятому читателю несколько отстраниться от навязываемых ему Автором оценок и суждений, и искренне сопереживать героям его произведений.

В этом отношении «На мохнатой спине» я бы поставил в ряд с послереволюционным творчеством А.Толстого. И его НФ-вещи и, например, «Хождение по мукам», тоже вполне ангажированные и публицистичные, с интересом читаются до сих пор.

Конечно, столкнув главного героя, носителя морали скорее интеллигента позднесоветского и постсоветского периода с реальными персонажами конца 30-х годов Автор сильно рискнул. И, с моей точки зрения, далеко не всегда оправданно, поскольку убедительной психологической трактовки их (персонажей) в таком контексте не смог бы, наверное, дать никто. Хотя логически поиски Сталиным и другими советскими персонажами выхода из сжимающегося, словно под прессом, пространства возможных дипломатических решений, который позволит стране еще некоторое время прожить без войны и подготовиться к ее неизбежному приходу, душевные метания означенных персонажей, с учетом того, что мы об их моральном облике знаем, совершенно неубедительны.

Но, тем не менее, целый ряд сцен, из которых я бы особенно выделил диалог с немецким послом (лучшего художественного манифеста превосходства коммунистической над националистической идеологией я до сей поры не читал) представляются настолько хорошо написанными, что читать эту книгу стоит только из-за них.

anagor1, 09 апреля 2015 г. в 22:36

Как обидно! Какой был автор! Один из моих любимейших! Увы, чересчур увлекся организацией отпора клеветникам Ордуси — и переступил некую грань. «Се, творю» — это уже не литература, а публицистика, это даже вообще непонятно что. Внутренние монологи героев напоминают редакционные статьи газеты «Завтра», а вместо живых характеров — жизненные (а то и просто политические) позиции. Остатки классной литературы в романе есть – например, при описании отношений двух молодых ребят. Но в целом – беда!

Идея красивая? Да бросьте вы! Давно знакомая пошлая мечта вшивой интеллигенции, что вот придет добрый дяденька (Господь Бог, теория струн, и т.п.) и отделит агнцев от козлищ, причем ее, интеллигенцию, безусловно, отнесет к первым. Тьфу!

Касаемо острого авторского неприятия «мира шоу и чистогана»… понимаете ли, я почти одновременно «Мертвый язык» Крусанова читал. Даже сравнивать глупо. Божий дар с яичницей.

Неужто автор всерьез полагает, что так вот, захлебываясь желчью, можно научить кого-то чему-то «разумному, доброму, вечному»? Фигушки! Таким образом только рознь можно разжечь всякую-разную! Разумное и доброе в массы — это Крапивин, но никак не ордусевший в борьбе Рыбаков. Даже «Симбионты» куда добрее и назидательнее, хотя Дивов, думается мне, на просветительские порывы вовсе не претендовал.

Самое смешное (или, скорее, грустное), что позиция, с таким апломбом выставляемая Рыбаковым, не то что не нова, а ужо обрыдла. Тысячу раз слышал все эти рассуждения. И давно понял, что отвечать на наезды типа «Да вы только о деньгах и думаете! Вам ничего, кроме них, не надо!» — не след. Лучше пожалеть наезжающего. Ибо как раз наезжающий о деньгах и думает всё время. Бедняга.

(с) 2010 г.

DeD_0k, 15 декабря 2012 г. в 13:08

Это вторая книга Рыбакова, которую мне довелось прочитать. Первая была «Очаг на башне». И я не ожидал, что у автора получится настолько метко попасть в яблочко второй раз подряд. А постоянство как известно — признак мастерства! Рыбаков — Мастер с большой буквы. Мастер создавать людей... это не образы, не герои, не персонажи. Это именно люди! Они живые. А мир в котором они живут — это твой мир.

Читая этот роман (как и «Очаг на башне») я не мог отделаться от ощущения, что действующие лица мне знакомы, а их чувства, мысли и поступки я и сам не раз переживал в своей жизни. Вся история будто бы разворачивается, где то рядом с тобой... в соседнем дворе. И от того ты настолько искренне и по-настоящему сопереживаешь всему происходящему. В одном из отзывов охарактеризовали данное произведение, как «пронзительное». Согласен на 100%, очень точное определение. Вообще удивительно, что такой, достаточно небольшой роман, успевает так сильно захватить, проникнуть тебе в самое сердце и сидя у тебя внутри, так «жестоко» играть твоими чувствами. Но в этом весь Рыбаков.... Браво, Мастер!

Lartis, 10 января 2011 г. в 14:17

Люблю писателя Вячеслава Рыбакова за его пронзительную прозу, за его волшебный слог, за естественность, которая кому-то может казаться нарочитой, но мне-то, постоянному читателю Рыбакова, ждущему его новых произведений, с незапамятных времён отслеживающему его эволюцию, понятно, что эта пронзительность, сдирание с себя кожи и надрывная эмоциональная откровенность, граничащая, на взгляд некоторых, с бесстыдством – это настоящий Рыбаков, он на самом деле так думает, он и читателя пытается объять и разоружить своей откровенностью. Герои Рыбакова отнюдь не супермены (правда, обычными людьми их тоже не назовёшь), они много размышляют-рефлектируют, это такой авторский приём – писатель, подробно излагая сомнения персонажей, разбирается вместе с читателем в противоречивом и трагическом бытии нашем. Кстати, Рыбаков и в публицистике своей так же эмоционален и откровенен. За что и страдает. Обзывают его по-всякому… Конечно, в художественных вещах Рыбакова его фирменные публицистические вставки могут запросто отпугнуть читающего (читатель у нас разный: кто-то ещё не дорос до размышлений, кто-то никогда не дорастёт), но для меня они всегда не менее интересны, чем непосредственно сюжет (и в «На чужом пиру», и в «На будущий год в Москве», и в «Звезда Полынь» и в «Се, творю»). Другое дело, что я не всегда согласен с заявлениями и выводами Рыбакова-публициста. Но как спорить с художником? Он так видит. А Рыбаков – настоящий художник, мастер… Отечественной фантастике бесконечно повезло, что он есть у нас: писатель от Бога, замечательный стилист, человек прошедший школу братьев Стругацких; драбант Бориса Стругацкого, давно выросший в самостоятельную, независимо и отдельно мыслящую личность, часто несогласную с учителем; учёный-филолог, отлично разбирающийся (редкий случай!) в научно-технических проблемах, смело берущий сочетание научных парадоксов с парадоксами этическими за основу сюжета своих произведений; публицист, искренне болеющий за Россию, напряжённо размышляющий о её политическом будущем и настоящем…

Как-то я писал о «разрывах» между словами, о давно всем известной истине про мысль изреченную – вот и у Рыбакова мимоходом, но тоже есть об этом: «Одним словом не сказать. Даже двумя. Вселенная — сложная механика, её коротким определением не уговоришь, не обманешь… Сказал — опошлил. Лучше даже не пробовать». Но как раз именно Рыбаков умеет адекватно передать словами свою Вселенную, не искажая и не опошляя её. Мне так кажется… Подробнее о романе ничего писать не хочу, тут уже есть отзывы, пересказывающие содержание. Читая, я весь был там — в тексте, эмоционально и почти физически, мне стало совсем худо, когда автор жутко убил … (не скажу кого). Впрочем, худо, наверняка было и Рыбакову, который вдруг сам, незаметно, исподволь начинает появляться на страницах книги, то ли как автор, то ли как Творец, пытаясь что-то подсказать героям, помочь им, спасти их, но они настолько живые и настоящие, что уже не слушаются Сидящего на престоле…

P. S

«Се, творю» — научно-публицистический любовный шпионский фантастический роман. Чтение следует начинать со «Звезды Полынь» — первой книги цикла «Наши звёзды», в который входит и «Се, творю».

Lartis, 09 января 2010 г. в 23:50

ЗВЕЗДА НА ЁЛКЕ

Сборник эссе Вячеслава Рыбакова, вышедший в 1994-м году и получивший «Бронзовую Улитку» Бориса Стругацкого в 1995-м, имел знаковое название «Кружась в поисках смысла». Рыбаков ищет «смысл» давно и истово. Изучая политический и культурный контекст эпохи, писатель нащупывает суть бытия, пытясь обозначить то, что делает наше существование не стыдным, счастливым и насыщенным, причём занимается этим не только в своей публицистике, но и в художественных произведениях. К примеру, немалую долю объёма его романа «На чужом пиру» (2000) заполняет вшитый в ткань повествования философско-социологический трактат («Дискета Сошникова»), где автор весьма неравнодушно размышляет о настоящем и будущем России, о свободе и воле людей, живущих в стране. Аналогичные размышления, только значительно более язвительные и гротескные, воплотились в памфлет-предупреждение «На будущий год в Москве» (2003). Последняя книга В.Рыбакова «Звезда Полынь» в этом плане не исключение. Писатель продолжает разработку заявленной ранее темы, главная идея которой передаётся цитатой из романа «На чужом пиру»: «В России без общей цели не работают заводы. В России без общей цели все на всех обижены и всем кажется, что им всё недодали…».

«Звезда Полынь» уже вызвала дискуссии в интернете, реакция на книгу далеко не однозначна… Насмешливо-издевательски пересказать роман, как это сделал, например, В.Топоров (http://www.spbjournal.ru/culture/82.html) не трудно. Труднее объяснить неприкрытое хамство «рецензента»... Я могу понять «сильно правых» читателей, коих смущает утрированное педалирование автором «либерастических» черт в описании характера журналиста-прозападника с говорящей фамилией Бабцев. Или читателей, умы которых, безнадёжно перепрограммированные дикими нынешними денежно-рыночными реалиями, не воспринимают коммунарские поведенческие мотивации ряда персонажей «Звезды». Кто-то из прочитавших книгу недоволен тем, что Рыбаков якобы подаёт материал слишком упрощённо, в лоб и «без обёртки», хотя многие страницы романа — это пища для глубоких и серьёзных раздумий (взять хотя бы главу-диспут «Лебединая песнь соловья», в которой любопытно солирует персонаж по фамилии Шигабутдинов, ранее — мусульманин и татарский националист, а ныне — православный россиянин). Кто-то ничтоже сумняшеся приписывает абсолютно все высказывания героев сокровенному альтер эго автора, считая, например, наивные аберрации мысли подростка Вовки, запутавшегося в сетях фашистской секты, криком души самого писателя. А ведь как раз именно в этом романе В.Рыбаков методично и скрупулёзно демонстрирует внутреннюю философию очень разных людей, находящихся по разные стороны политических и социальных баррикад, подробно описывает их сомнения и переживания, влезает в их черепные коробки, искренне стремясь «объяснить» каждого из своих персонажей. И уж если «слушать» писателя через его героев, то почему бы не прислушаться к тому, что автор доносит до читателя устами гениального учёного Константина Журанкова, пропадающего без любимого дела после закрытия родного КБ; или неподкупного аудитора Счётной палаты Семёна Кармаданова, собаку съевшего на расследованиях финансовых махинаций; или простодушно-непосредственного журналиста Степана Корхового, сравнивающего жизнь со срубленной на Новый год ёлкой. И повнимательнее присмотреться к тому, как Рыбаков вместе ними продолжает искать «смысл»…

«Мы вот уж сколько десятилетий лишь судорожно дергаемся на одном месте. История наша, несмотря на океаны крови и кажущееся изобилие судьбоносных событий, прекратила течение свое. Потому что наша культура не в силах ответить на очень важный и очень простой, самый простой и самый важный вопрос, а без этого все мудрования — подозрительны как игра ума, жаждущего хотя бы в мире иллюзий скомпенсировать фатальную жизненную неудачу...

...Для чего жить?..

...Мы попытались жить для величия державы — и обломались. Потом попытались жить для светлого коммунистического завтра — и обломались еще больней. Полтораста лет бьемся лбом в эту стенку — и никак не можем двинуться дальше…».

Так что же нам всё-таки делать?

Какой должна быть звезда, венчающая нашу жизнь-новогоднюю ёлку?

Выражаясь языком учебников по менеджменту: каково наше целеполагание?

Рыбаков (с помощью Корхового) отвечает — следует раздвигать мир. Раздвигать туда, «…где вроде бы и жить нельзя. Где не надо ничего отнимать у других, не надо никого сгонять или истреблять, не надо ни с кем сутяжничать, где, кроме нас, никого нет и, если бы мы не поднатужились, то и не было б…». «…Новое небо и новая земля. Вот что на самом деле получается у нас лучше всего». Да, взгляд писателя с надеждой устремлён в космическое пространство. Но может ли освоение космоса стать коллективной, привлекательной для многих, с энтузиазмом принятой обществом жизненной целью?

Писатель уверен — в этом направлении следует активно работать, соединяя возможности государства и частного капитала. А вот слова другого героя книги (Кармаданова) о необходимости собирания умов: «У нас не земель не хватает, а людей… Настоящих людей — особенно. Будет у нас перспектива — земли сами обратно подтянутся».

Для решения этих фундаментальных национальных задач и создаётся придуманная писателем корпорация «Полдень-22». Собственно, в романе мы наблюдаем за процессом её рождения, сопровождаемым преодолением всяческих трудностей, собиранием ярких умов и хитроумными шпионскими интригами, а заодно знакомимся с главными героями, их прошлым и настоящим. Автор с подкупающей увлечённостью и убедительностью показывает, как соскучились новосёлы сказочно-коммунистического спецгородка Королёв-16 по захватывающей работе на благо великой и общей цели не ради одних только денег (для объективности отмечу, что с материальным обеспечением проблем у них нет). Правда, о конкретной деятельности «Полдня-22» в книге рассказывается скупо, но ведь «Звезда Полынь» — это лишь первая часть цикла романов «Наши звёзды», посвящённого покорению Галактики звездолётами российского производства. В тексте кое-где имеются зацепки, этакие «глазки в грядущее», касающиеся, в частности, будущего детей героев, обещающие читателю, что дальше будет ещё интереснее. И, конечно, в книге есть любовь, описывать которую Рыбаков умеет с душераздирающим откровением. Да и вообще весь роман написан замечательным, простым и свободным русским языком, которого лично мне так не хватает в современной отечественной фантастике.

Поэт Арсений Тарковский когда-то спросил: «Как на свете надо жить — ради неба, или ради хлеба и тщеты земной?». Вы, наверное, уже догадались, что думает по этому поводу писатель Вячеслав Рыбаков. А что думаете вы сами? Вы хотели бы почувствовать «очарование предложенного твоей страной варианта будущего»? Но прежде чем отвечать, прочитайте «Звезду Полынь».

(с) Владимир Ларионов. Июнь, 2007.

Опубликовано в журнале «Реальность фантастики» #8, 2007.

benyakrik, 24 сентября 2009 г. в 01:23

Одна моя знакомая не смогла прочитать этот роман до конца. Она просто отбросила книгу в сторону. Не потому что роман ей надоел, а потому, что обожглась. Она не вынесла развязки, не захотела принимать участие в судьбах героев, а значит роман вовлек ее в свой мир несмотря на фантастические отступления. Вот эта способность художественного произведения принимать читателя в свой внутренний мир, заставлять его жить проблемами его героев, импонирует мне больше всего. Мало кто из авторов в своих произведениях настолько обнажается перед, как в писательской среде принято называть, «чихателями». А Рыбаков просматривается в каждом своем романе. Близкие к нему люди с удивлением обнаружили в «Гравилете» решение личных проблем автора.

Когда-то давно в писательской среде мусировался вопрос о признании фантастики за литературу. Ее относили к жанру развлекаловки и бульварного листка. Возможно когда-то это и было актуальным, но количество всегда переходит в качество. В мутном потоке чтива фантастика тонет также как и литература, отсутствие реальной критики, обилие купленных анотаций и предисловий примирили писателей и фантастов. Книги Рыбакова — как глоток чистого кислорода, освежают, отрезвляют, заставляют верить в лучшее. «Веревочка» — лучшее произведение постсоветской фантастики.

С.Соболев, 14 мая 2008 г. в 17:28

В книге действительно есть космический корабль на гипердвигателе, но не ждите от этого романа космических путешествий и стрельбищ из лазерных луков на грязных просторах диких планет. Путешествия будут, но не дальше Стокгольма; равно и планета дикая хотя и присутствует, но уж больно привычная она для нас… По сути, это два повествования в одном — и по внутренней динамике текста, и по композиции. Первая половина — детективная история, преступление «в медовом раю», ловко раскручиваемое полковником ГБ Трубецким, и заканчивается она вполне удовлетворительно для героя: тяжелое ранение в легкое, пуля выбивает его из привычной колеи и вынуждает переходить от приключений тела — к исканиям духа, каковое занятие и наполняет вторую половину романа. Причем оказывается, что открываемые Трубецким в пыли архивной исторические факты ни чуть не уступают ни по значимости, ни по увлекательности событиям в современном ему мире. Ведь мир тот — альтернативная историческая реальность, с вилкой где-то ДО Парижской Коммуны; лучший из миров, в котором слова «коммунист» и «буддист» — близки; идеальный мир, в котором веротерпимость, взаимность, доверие, толерантность являются единственными стержнями в поведении любого человека. Как говорит сам В.Рыбаков — мир «мощной этики», в котором только и можно достойно существовать.

Массаракш, 16 мая 2022 г. в 02:55

Подробно описано: какие-то пасторальные овцы в степи. Возлюбленная главного героя с ухватками взвинченной кокаинистки-эмансипе. Испорченный плохим воспитанием мальчик-купальщик и его родители-мещане. Совсем уж сумасшедший человек Веспасиан, изрыгающий маловразумительные словеса. Такое вот сомнительное светлое будущее, ну да ладно, автору виднее.

Вопрос в другом: какое отношение все эти тщательно прописанные (две трети текста, если с овцами) персонажи имеют отношение к сюжету и таинственному артефакту? Что это был за Шар, для чего он подманивал людей, что стряслось с Солнцем и куда мы теперь скакнём на пятьдесят лет? О чём, собственно, речь?

А ни о чём. Вся суета вокруг Шара – просто повод для главного героя всласть рефлексировать и горько усмехаться от несовершенства окружающего мира. Да и как по-другому, ведь будущее густо населено (овцы не в счёт) хамоватыми истериками, как коммунальная квартира в рассказах Зощенко. А Шар... что Шар? Нигде не указано, что если автор загадал загадку, то он должен ещё и отгадку придумывать. Открытый финал, понятно? Просто очень сильно открытый, нараспашку. Сами что-нибудь домыслите, если приспичило.

А ведь когда-то я это читал (в «Знании-сила» 83 года почти наверняка), и в память впечаталось название и ощущение чего-то оригинального и необычного. И сейчас, перечитывая, предвкушал удовольствие. Ага, получил. Правда, написано, что в журнальном варианте рассказ был сильно сокращён. Вырезали, стало быть, Веспасиана. Что ж, и от проклятой советской цензуры, значит, был толк.

lammik, 07 января 2019 г. в 16:50

Вечером 3 октября 1993 года мы сидели в одной из комнат ФДС МГУ и смотрели телевизор. Внезапно экран стал чёрным, трансляция прекратилась. И вот мы втроём, три студента 2 курса, решили поехать в центр Москвы, чтобы воочию увидеть, что же там происходит. Близость к средоточию исторических событий и возрастное любопытство не дали остаться на месте. Метро работало как обычно, мы доехали до «Смоленской» и оттуда по Садовому пошли к Белому дому. Обычно оживленная улица выглядела как декорация для фильма-катастрофы, которых мы тогда ещё не видели. Никакого движения по проезжей части, единицы людей на тротуарах, сгоревшие, разбитые и перевёрнутые машины по обочинам. Вышли к зданию Верховного Совета, все окна в нём чернели, ни единого огонька, у подножия стояли люди, публика была довольно пёстрой, но в основном просто одетые мужики лет под сорок. Какие-то бабки продавали или раздавали, уже не помню, газеты коммунистического или что-то вроде содержания. Одна старуха стояла рядом со штендером, увешанным наоборот иконами и чем-то подобным и что-то бормотала. Два мужика тащили третьего и на вопросы встречных отвечали, что поймали шпиона и сейчас отволокут его туда, где с ним есть кому разобраться. Мужчина в военной форме стоял с мегафоном и призывал добровольцев строиться, чтобы на автобусах, которые стояли тут же, ехать в «Останкино». Один из нас вдруг загорелся идеей туда поехать и, как мы его ни отговаривали, таки поехал. К счастью, вернулся на следующий день к обеду помятый, но живой. Всё это было настолько дико (Москва, вооружённые люди, смерти случайных прохожих), что сейчас воспринимается так, будто какой-то не слишком удачный фильм.

Собственно всё это затянувшееся вступление было к тому, что «Гравилёт» нельзя рассматривать в отрыве от времени написания и вся та боль, что проступает через строчки, тот ужас перед происходящим в стране, возникли не на пустом месте. И невыразимо прекрасно, что в 2019 читающие могут со снисходительностью знающих будущее писать отзывы на тему «как-то всё здесь чересчур». Весь роман — это один большой призыв к гражданскому миру, согласию и терпимости, ибо альтернатива ужасна и в конечном итоге не понравится никому. Для меня это и есть нормальная позиция русского писателя и тем сильнее было разочарование в подписантах «письма 42», которые оказались просто «носителями культуры» уже из другого рыбаковского произведения. Депутаты потом прекрасно себе жили, многие переизбрались, а кто вернёт в семьи погибших отцов и матерей, даже не все из которых готовы были участвовать в том противостоянии, некоторые просто неудачно оказались не в том месте и не в то время?

Что касается самого романа, то он написан настолько хорошим языком, что не отметить этот момент отдельно просто невозможно, особенно с учётом трёх последних книг, что я прочитал перед Новым годом.

Насчёт всей этой любовной чехарды князя Трубецкого, должен сказать, что женщины все разные и нельзя, зная одну, заявлять, что знаешь всех. В конце концов никто же не пишет, что «Гранатовый браслет» — это «фантастика, бабам должна нравиться».

shakko, 07 июля 2018 г. в 15:13

Прочитала «Гравилет Цесаревич», который мне отрекомендовали как классику российской фантастики — альтернативной истории, тема «Россия до сих пор монархия». Сейчас 2018 год, вероятно, надо было это читать в 1990-х, тогда бы она, возможно, произвела впечатление.

Цельной удивительной картины волшебного мира (как Ордусь у Ван Зайчика, скажем), в книге не замечено. Империя выведена как задник в театре, никакой экономической и социальной характеристики особо нет. Не знаю, как эта книга читается мужчинами; женщина будет либо ржать, либо испытывать нездоровые позывы. Примерно половину (!) текста занимают страдания главного героя по поводу его сложных отношений с любовницей. И терзания, как их воспримет жена. Жена, кстати, узнав об измене + чужой беременности, ни говорит ни слова упрека, дружески распивает с беременной любовницей чаи, та называет ее «сестрой». И (контрольный в голову!) добровольно удаляется в дальнюю часть квартиры, чтобы предоставить мужу спальню для интимного свидания.

Действительно, забористая фантастика, мужикам должно нравиться.

Тема сия для писателя Рыбакова, видно, является больной. В написанном им же «Деле жадного варвара» Ван Зайчика (роман, который я нежно люблю) фигурирует аналогичная ситуация. Жена главного героя сама находит ему «вторую жену», знакомится с ней, приводит в их дом, усиленно подкладывает и объясняет, как мужа надо хорошо обслуживать, в том числе кулинарно. НО! В мире Ордуси официально существует многобрачие, а сия жена — вообще мусульманка. Поэтому это не кажется бредом, а логично встраивается в способы характеристики альтернативного мира. Короче, здравомыслящим читательницам я рекомендую читать «Гравилет Цесаревич», только перематывая тошнотворную и неправдоподобную любовную линию.

А! Про «правдоподобную» реакцию жены главного героя я написала. Любовница там тоже «хороша», должна всех прямо сразу очаровать своей непосредственностью и интеллектом. Дамы, зацените ее трепетную душу: у нее должна выйти книга, она выбирает себе псевдоним. Хочет сначала подписаться фамилией главного героя-любовника, а потом говорит «хи-хи, а можно я лучше подпишусь девичьей фамилией твоей жены?», И тот смеется этому милому предложению.

oblom, 29 мая 2017 г. в 12:56

Интересно, что когда человек становится орудием демона великодержавной государственности, его мастерство, наработанное за долгую жизнь, никуда не пропадает. А талант уходит. Видимо, талант от Бога, а уж мастерство человек нарабатывает сам, и когда связь с Богом пропадает, пропадает и талант. И пустая оболочка, питаемая уже не божественной искрой, а из прямо противоположного источника, начинает не творить, а добротно мастерить продукцию.

Так произошло с Никитой Михалковым, снимающем очень технично сделанное, но скучное кино, и то же самое, к сожалению, случилось с Вячеславом Рыбаковым.  

От нас ушел талантливый писатель, увы нам!

vgi, 06 августа 2012 г. в 17:51

Книга, написанная большим, очень умным и начитанным ребёнком, который никак не может поверить, что несчастья, произошедшие с ним (его близкими, его веком, его страной), происходили в этом мире не один раз и до него.

Конечно, эмоционально эта вещь цепляет очень сильно — как всегда у Рыбакова. И, как почти всегда у Рыбакова, когда первое впечатление отпускает, выясняется, что есть некие логические шероховатости. Hу, о мелочах я говорить не буду. Hо вот о самом большом своем недоумении умолчать не могу.

И пришла мне в голову альтернативная теория, объясняющая описанное в книге.

Вот так. Гораздо менее весело, но намного более правдоподобно...

Нил Аду, 27 ноября 2010 г. в 15:27

Если продолжить аналогию, предложенную героем книги Степаном Корховым и подхваченную критиком Владимиром Ларионовым, русскому человеку позарез необходима звезда на верхушке ёлки. Причём, не только и не столько домашней, собственной, а скорее уж кремлёвской, или же, на худой конец, общегородской, районной, волостной и так далее. То есть, такая мечта, которую нужно мечтать не в одиночку, а с единомышленниками. И мечтать не сидя на завалинке, а в перекурах между упорным трудом по её — этой мечты — осуществлению. Вот тогда всем будет счастье, а если и не всем, то очень многим.

Ну, и раз уж такая мечта нужна, то Рыбаков её, естественно, сам же и предлагает. Нет, не в возрождении прежних порядков, оказывается, счастье, а в соединении патриотического трудового энтузиазма русских учёных с поистине безграничными возможностями частного капитала. Вот она, та самая ёлочка, наряженная в отдельно взятом и тщательно охраняемом от иноземных шпионов районном центре. И направлена она, как и полагается всем ёлочкам, вверх, в небо, в космос. Туда, где мы действительно были когда-то впереди планеты всей и могли бы, в принципе, снова всех перегнать. Если бы не кабы.

Но без «кабы» у нас на Руси никогда и нигде не обходилось. Рискну предположить, что именно поэтому и не удался авторский замысел. Мечту он придумал красивую, но сам в неё так и не поверил. Потому как Рыбаков — писатель умный, тонко чувствующий, искренний. Не мог он не видеть, что создаёт химеру. Но продолжал писать, потому что мечта необходима. И ему самому — не в последнюю очередь. Заставлял себя поверить, что это возможно. Но как раз поэтому и не смог заставить поверить читателя.

Отсюда и все беды книги: нудные многостраничные политинформации (себя самого автор пытается убедить, что всё правильно придумал, и оттого, что убедить не получается, заводится ещё больше); на удивление рыхлая драматургия с оборванными сюжетными линиями (либо законсервированными до лучших времён и будущих книг); невразумительный финал (не стану распространяться в силу природной стыдливости); опереточные злодеи и иконописные положительные герои.

Нет, я бы не стал рекомендовать эту книгу людям, не знакомым с творчеством Рыбакова. Так можно навсегда отбить желание читать книги этого незаурядного автора. А вот для тех, кто уже прошёл обработку Рыбаковым, роман представляет немалый интерес.

Да, Рыбаков, конечно, зануда. Редкостный, невозможный, ни с кем не сравнимый. Великий зануда. Так глубоко, мучительно и самозабвенно копаться в собственной душе, а заодно и в душах тех, кто попался под руку, не способен, наверное, никакой другой современный российский писатель вообще, а уж писатель-фантаст — и подавно. Думаю, не будет сильным преувеличением назвать его Достоевским от фантастики. И как у самого Фёдора Михайловича, в книгах Вячеслава Михайловича меня привлекают в первую очередь не положительные герои — святые они, чего уж там, а жития святых я с детства не читал и впредь не собираюсь, — а отрицательные персонажи. Как-то ближе они, что ли, понятнее, земнее. Во всяком случае, сопереживать какому-нибудь Бабцеву из «Звезды Полынь» или, допустим, Вербицкому из «Очага на башне», представить себя на их месте всё-таки проще, чем на месте Журанкова или Симагина. Последние двое — нравственный идеал, стремиться к которому, конечно, можно, но достичь — нереально.

Но как раз тут и начинаются сложности — можно-то можно, а вот нужно ли? Нужно ли продавать свою почку только ради того, чтобы твой сын-оболтус не пошёл в армию? Ну, не знаю. То есть, знаю, но высказать вслух то, что я думаю по этому поводу почему-то неловко. Наверное, потому что Рыбаков думает по-другому. Хотя сам же и показывает, к чему привела бы такая жертвенность. Отмазанный от почётной обязанности сынуля запросто может отправиться защищать Родину от внутренних врагов — инородцев и инодумцев. Видимо, заботиться о потомстве следует всё-таки как-то иначе. Но не Журанкова же обвинять в таком стечении обстоятельств? У нас же для этого Бабцев имеется.

А чем он по существу плох, кроме того, что позиционируется автором как антипод хорошим, «нашим» людям — Журанкову, Корховому, Кармаданову?

Ах, он Родину не любит?! А разве нет у него оснований для этой нелюбви? Автор убедительно показывает, что есть. С иностранцами Бабцев общается, информацию им сливает? Так ведь он попробовал выступить с разоблачением в отечественной прессе. И что получилось? Мыльный пузырь, как обычно. Никого у нас финансовыми махинациями не удивишь и ничего изменить в привычном порядке вещей не сможешь. Вот если бы на Западе об этом написали — тогда, может быть, хоть какой-то резонанс и возник. И опять же, Бабцев всё же отказался предоставить американцам конкретные имена, факты, цифры. Во всяком случае, в тексте романа про это ничего не сказано. И автор его вроде бы даже простил, но преступных намерений не забыл. В то же время Фомичёв, по всей видимости, действительно работающий на иностранную разведку, только китайскую, описывается Рыбаковым с нескрываемой симпатией. Потому что китайцы — это ж не америкосы поганые, с ними сотрудничать можно.

Ещё Бабцев отказался помириться с пьяным быдлом, за неимением других аргументов легко переходящим с дискуссии на мордобой. Это тоже преступление?

Или, может быть, он виноват в том, что не признался, кому ещё известен его источник информации? Так, извиняюсь, и я бы на его месте не стал сдавать хоть и бывшего, но всё же друга гэбистам, пусть даже уверяющим, что действуют они как частные лица и исключительно в целях обеспечения безопасности самого Кармаданова. Может, в конце концов, и сломался бы, но хотя бы попытался. А вот Бабцев, будучи уверен, что даром его упрямство не пройдёт, на полном серьёзе ожидавший выстрела в спину, всё-таки не сломался.

И всё равно он плохой?

Разумеется, потому что не «наш». Потому что его правда никак не уживается с авторской правдой. Потому что он в ёлочку не верит.

Удивительное дело, но такая вот ситуационная, протестантская этика –«нравственно то, что идёт мне на пользу» — неоднократно проскальзывает в «Звезде Полынь». Утаивать доходы от государства плохо, но вести двойную бухгалтерию ради благого дела — допустимо. Убийство — страшное преступление, но для душевного спокойствия хорошего, «нашего» человека, можно и оправдать его сына-убийцу. Можно даже лжесвидетельствовать во имя высокой цели. И всё это пишет наичестнейший, искреннейший (по общему убеждению, с каковым я спорить не собираюсь) писатель в нашей литературе. Так какие ещё нужны доказательства того, что он оказался в тупике? Если для утверждения идеи приходится переступать через себя, то, может быть, что-то не так с самой идей?

Крафт, 19 мая 2010 г. в 11:34

Вообще, в призерах последних конвентов и фестивалей сюрпризов хватает, но когда увидел эту повесть, возглавляющую список призеров «Интерпресскона-2010» — натурально ошалел. Сдаётся мне, не настолько уж плохи дела в нашей фантастике, чтобы награждать ЭТО. Вкусовщина и компанейщина в чистом виде. ИМХО, конечно.

Интересно, что в чём-то сходный по посылу и даже гораздо более жёсткий по содержанию роман Пелевина «Омон Ра» я в своё время воспринял гораздо более благосклонно. А при чтении сего произведения испытывал рвотные позывы. До сих пор при воспоминании возникает стойкое чувство гадливости.

Не ловитесь на этикетку «Социальная научная фантастика и сатира в стиле АБС» — под ней скрывается фантасмагорическое беспросветно-чернушное действо в стиле кондового постсоветского нигилизма с элементами гомосексуальной порнографии.

Пелевина рекомендую, Рыбакова — категорически нет.

Diam, 23 июля 2009 г. в 22:13

Извиняюсь конечно, но такое впечатление что некоторые отозвавшиеся читали роман в лучшем случае по диагонали. Какая нафиг Великая Россия??? Где Вы увидели что автор выделяет Россию среди других стран? Только потому что герой из России? Автор говорит о всём человечестве и рисует утопическую Землю, а не «Россию которую мы потеряли». Очень хорошо проявляются всякие «ымперцы» и «анти-ымперцы». А стремление некоторых судить об отношениях между мужчиной и женщиной в утопическом мире с мерками из реального — вообще смешно. утопия это вообще из ряда «так не бывает»

вообще роман достаточно либеральный и говорит больше о терпимости и толерантности. и коммунисту, и буддисту, и монархисту — всем есть место в этом мире. мне кажется, автор хотел показать, что любое учение имеет право на существование, а в те формы в которые оно выливается превращают их люди, стремящиеся к своим порочным целям. также и в отношениях: каждый человек имеет право любить того, кого он хочет, пусть даже двух, и никто другой не может ему запрещать это делать.

P.S. А аннотация, конечно же, просит спойлера ))

armitura, 02 июня 2008 г. в 19:02

Обычно, садясь писать отзыв, я уже примерно складываю у себя в голове примерный набросок того, что буду набирать.

Однако этот роман Рыбакова так ударил по мозгам, что каждая осознанная и красивая мысль тут же сметается шквалом эмоций и впечатлений.

А вообще «Дерни за веревочку» — очень настоящая книга. Такая же простая, незамысловатая и вместе с тем живая, как корабль, который нарисовал в своем блокнотике Димка. И можно сколь угодно долго пытаться с помощью тех же нехитрых приемов повторить это, однако будет уже не то.

Недаром столько времени уделяет Рыбаков противопоставлению настоящего и фальшивого. Ходит-бродит и ищет себя настоящий Димка, осязаемый и реальный, словно помещенный внутрь какого-то пластмассового мира. В этом мире словно все ненастоящее, даже люди какие-то картонные — «ядовитая» бабушка Юрика, честолюбивая мамаша Вики. Эти образы кажутся некими символами и самое ужасное — они вполне реальны. Я читал и вспоминал своего больного дедушку, который отличался таким же несносным характером, вспоминал многие аналогичные мысли моей матери. Условность и пластмассовость нарисованного Рыбаковым мира тем ужаснее, что подтверждение ей мы можем ежедневно видеть в мире, нас окружающем.

И еще не могу не добавить — очень согрела меня мысль том, что настоящие, живые люди, быть может, этот мир уже не раз спасали и не раз спасут, сами того не осознавая. Как рыбаковский Димка, благодаря картине которого («Люблю!», «Люблю!», «Люблю!»)

drenay, 27 сентября 2012 г. в 00:26

Книга-ШОК,Книга-ОТКРОВЕНИЕ!Это-действительно-ЛИТЕРАТУР А с большой буквы.Сложно даже назвать этот роман фантастическим,только концовка таковая и есть.Хочется сказать,что есть психологи по специальности,а есть психологи от природы.Вячеслав Рыбаков-это психолог от бога.Так написать книгу,чтобы читатель растворился в ней и сопереживал героям как будто находится рядом с ними-не каждому дано.Очень тяжелый роман для восприятия,хотя читается на одном дыхании.Тяжелый-потому что всю боль,унижения,подлость,предательство проганяешь через себя вместе с героями.Автор в этом романе не рассказывает нам историю,а преподает урок жизни.Такие люди как Шут-пофигисты,которые живут для себя всегда будут «на коне».И будут такие люди как Лидка,которые будут всегда пресмыкаться перед кем-то,и будут как Ева,способные только использовать людей.А Димка,простой и добрый Димка всю жизнь ишущий свою настоящую любовь и почти обретший ее в лице Инги,должен потерять ее...купившись на провокации и простую человеческую слабость.Очень сильное психологическое произведение,бьющее по всем участкам нервной системы.

Нил Аду, 05 мая 2011 г. в 22:04

Книги Рыбакова никогда не были «приключениями тела», а идейная составляющая «Звезды Полынь» — возрождение забытой мечты о покорении космоса под заботливым присмотром частного капитала — мягко говоря, не впечатляла, отдавала химерообразностью. И сам автор, разумеется, не мог этого не понимать, не мог не попытаться как-то исправить положение, отчего книга вышла довольно-таки невнятной, противоречивой, перегруженной вставными объяснениями того, что не удалось передать через слова и поступки героев.

Поэтому новый роман «Се, творю» ожидался с надеждой и тревогой: увидим ли мы прежнего Рыбакова, сумеет ли он доказать, что прошлая неудача была случайной, или же бытующее в определённых кругах мнение, будто бы Вячеслав Михайлович исписался, так навсегда и остался в восьмидесятых-девяностых годах уже прошлого столетия, всё же имеет под собой некое основание.

И первые же страницы новой книги вроде бы развеяли все сомнения: да что вы, господа, ерунду всякую говорите? вот же он, Рыбаков, никуда не делся! Такой плотности мыслей и чувств в обычном диалоге, когда каждое слово имеет скрытый подтекст, каждый взгляд — особый смысл, каждый жест — важное значение, пожалуй, не способен добиться ни один другой автор. И если такое гурманство нам предложено при встрече второстепенных, даже эпизодических персонажей, что же будет, когда на сцену выйдут главные герои? Сразу же вспомнились кухонные разговоры Симагина с Вербицким из «Очага на башне», такие же напряжённо-пронзительные, как, допустим, встреча Пилата с Каиафой в булгаковском «Мастере».

Однако такой текст требует серьёзной читательской работы. Нормальный человек, в обычной своей жизни, редко попадает в ситуации типа «Штирлиц знал, сколько будет дважды два, но не знал, знает ли об этом Мюллер». Он попросту долго не выдержит такого напряжения, даже если будет просто читать об этом. Ему необходим хотя бы кратковременный отдых между подобными сценами. Но в том-то и беда, что пауза слишком затянулась. Встреча разноимённых зарядов большой мощности всё откладывалась и откладывалась, а сами по себе не совсем, скажем так, положительные герои почему-то оказались, в отличие уже упомянутого Вербицкого, тускловаты, с невзрачным каким-то внутренним миром, напоминающем то ли сумрак Лукьяненко, то ли «пыльный мир» Лазарчука.

Возможно, всё дело в неудачном дроблении одного антипода на кучку антиподиков. Мало того что традиционная для отечественной фантастики пара Профессор — Писатель видоизменилась в неравноценную Профессор — Журналист, чем уже проиграла и «Сталкеру», и «Очагу», так ещё и Журналист разделился на три ипостаси, одна из которых перестала интересовать автора ещё в первой книге, вторая настолько резко ушла в духовный штопор, что последовательность необратимых изменений смогли бы зафиксировать разве что специальные высокочувствительные приборы, а третью автор упорно выдавал за этакого современного… ну да, опять Штирлица. Которого, оказывается, теперь уже не нужно никуда забрасывать, он и в своей стране может так же героически шпионить на пользу… чью? своей страны?

Ну да ладно, это вопрос действительно сложный, вернёмся лучше к тому, кто поначалу представлялся главным антагонистом — Бабцеву. Да, он нехороший человек, не любящий Родину, пусть даже предающий её, подонок, враг. Но он ведь умный враг. Поэтому откровенно покоробило от эпизода в театре, когда он с замиранием слушал какой-то запредельный бред. Добро бы ещё про совок — тогда можно было понять его реакцию, а так… Раз уж у нас тут всё время всплывает Штирлиц, позволю себе процитировать гениальную фразу из пародии на «Семнадцать мгновений весны» в передаче «Большая разница»: «Да бог с ней с правдой, дайте мне что-нибудь, во что не стыдно было бы поверить». А в это — именно стыдно. Это уж как-то слишком напоминает придурковатых фрицев из советских же фильмов «про войну». Причём, и здесь автор всё прекрасно понимает, позволяя одному из героев сказать про Бабцева: «Он, в сущности, неплохой. Это же страшное дело — так хотеть хорошего и так навыворот его себе представлять». Понимает, но собственную неприязнь к герою преодолеть не может.

И при этом нельзя ведь сказать, что авторское неравнодушие — это плохо. Убедившись и на своём, и на чужом опыте, что героев не следует оставлять без присмотра в комнате, где исполняются желания, что даже Сталкер не помешал Профессору протащить с собой бомбу, а уж Симагин, при котором и вовсе проводника не было, сам умудрился передать Вербицкому почти такую же бомбу — кассету, уничтожающую любовь, Рыбаков решил застраховаться от подобных случайностей. Его мечта попросту не даётся в руки нечестным, корыстным людям. Но и этого автору показалось мало, он решил лично исполнить роль Сталкера и предупреждать героев об опасности. И ах, как этот внезапный прорыв автора в виртуальность в первый раз шибает по мозгам! Читаешь: «Да не белиберда это, уже в открытую закричал я», и вдруг вздрагиваешь, ошеломлённо трясёшь головой, перечитываешь — не померещилось ли? — нет, всё так и написано. Эффектно, неожиданно, смело.

Но потом, когда тот же приём повторяется в сцене гибели Журанкова, результат получается совсем другой. Нет, никто не говорит, что нельзя убивать героя во имя торжества идеи. Не высший пилотаж, конечно, но допустимо. Напрягает лишь то, что Журанков, по бесконфликтности своего характера никогда бы не додумался пробраться за забор, не тот он человек, чтобы штурмовать преграды. И автору пришлось долго объяснять, почему он так поступает, по сути дела подталкивать его к роковому шагу. И вроде бы такой же, как и в первом случае, крик души: «Ну не делай же глупостей», теперь уже звучит до ужаса фальшиво. Может быть, кому-то эта фальшь и сошла бы с рук, но только не Рыбакову. Что позволено быку — не позволено Юпитеру.

А дальше пошла совсем уж тоскливая, да к тому же ещё и политизированная безнадёга. И вот в этот момент, когда, казалось бы, книга уже окончательно испорчена, Мастер всё-таки возвращается. Триумфально, под просветлённые читательские всхлипывания и чуть ли не слёзы умиления. Мало кто из современных писателей способен так ярко и образно, так просто и естественно нарисовать человеческое счастье. Мало кто отважится на стене, испоганенной надписями: «Толян — лох!» «Смерть хачам!» «Долой власть чекистов!», нацарапать трогательно-наивное: «С + В = Л». И уж совсем никому другому не пришло бы в голову отправить влюблённую парочку прогуляться на Эпсилон Тукана.

Ну как тут не сказать автору спасибо за возращение славянке мечты, за его веру в то, что есть ещё люди, этой мечты достойные. Пусть немного, но ведь есть! Правда, Рыбаков не был бы Рыбаковым, если бы ещё раз не перевернул всё с ног на голову, выдав в финале мрачный прогноз будущего человечества. Но что уж с ним поделаешь — такой человек. И, наверное, не остаётся нам ничего другого, кроме как и его книги тоже любить такими, какие они есть, а не какими мы хотели бы их видеть.

Shean, 22 февраля 2011 г. в 07:25

В свое время я мгновенно выкупиа рыбаковскую закваску за маской ван Зайчика — именно по следам «Гравилета». Один у нас он, пламенный поборник полигинии)))) Талантливая, искренняя, возвышенная проповедь чистосердечного мужского б-(козлизма)-ства в притянутом за уши фантастико-политичеческом антураже. Антураж, кстати, в Ордуси сильно лучше — видимо, за счет соавторства. Тут же фигуры Горбачева и Ельцина (одна в нимбе, другая политая грязью) — вызывают ощущение, что автор заставил меня читать телевизор.

И наконец. По самой своей сути что панки, что металлисты были для моего поколения альтернативой развитию гоповско-патцанско-бригадного типа. То есть, как бы не боялся автор молодежи, как бы не демонизировал ее — и будущее (в противостояние белым воротничкам белой гвардии белого-белого прошлого) шанс быть утопленным в сортире именно неформалами у него очень маленький.

UraN2, 27 марта 2009 г. в 08:13

Вот рассказ который рисует истинную картину жизни после ядерной войны. Никаких приключений, мутантов стычик с бандитами. Только холод, разруха и смерть которая окутывает все. Все, что когда то было тебе дорого — жена, дети, родные, друзья, дом, работа, все прелести жизни — этого уже нет и никогда не будет. Ты это осознаешь и становится очень страшно. Есть только снег и холод — ядерная зима. Если хотите прочувствовать, что есть ядерная зима то читайте, хотя рассказ тяжелый.

fox_mulder, 17 октября 2008 г. в 09:43

Всегда любил сольное творчество Рыбакова, после Семагинского цикла, он надолго занял свое достойное место в пятерке самых любимых российских писателей. Однако, поставить этому циклу выше 6/10 просто не могу, ибо с художественной литературой, на мой взгяд, он имеет весьма мало общего. Как и в случае со «Звездой полынь» входящие в него произведения, скорее напоминают не романы, а смесь политических карикатур в стиле незабвенного журнала «Крокодил» и книги Солженицына «Как нам обустроить Россию». Политические идеалы обоих авторов видны невооруженным взглядом и излагаются с «утонченностью» крикливой газетной передовицы. Увы, но кроме этих листовок, прокламаций и призывов, я во всем цикле ничего не увидел. Сюжеты присутствуют чисто номинально, так для галочки и связки бесчисленных афоризмов в подобие единого целого. Сами афоризмы и отсылки ск современности, поначалу развлекают, но потом начинают утомлять своей предсказуемостью и одноообразием. Тоже и со стилем: хороший язык с элементами литературной игры, подозрительно быстро наскучивает и начинает отдавать клишированностью. Главный корень зла для Рыбакова и Алимова заключается в сериальности. Придумав множество «фишечек» для самого первого романа, они просто повторяют их 6 раз подряд без видимых изменений, что разбивает весь эффект «Литературной игры». Представьте себе, что Вы играете с товарищем в прятки, но он вместо креативного подхода, постоянно прячется от Вас в одном и том же месте. Как быстро Вам надоест этот процесс? Мне наскучил уже на втором томе, благо вместе с копированием достоинств, из книги в книгу кочуют и те же недостатки: отрывочность сюжета, превращения натужного юморка из литературного фона в самоцель для авторов.

    Резюмирую: у «Евразийской симфонии» был бы шанс, если бы вместо цикла авторы ограничились одним романом. При дефиците идей и приемов и чресчур сильной «заполитизированности» текста, данное произведение конечно имеет ( и еще найдет) своих преданных поклонников. Но людям, которые не разделяют политических и социальных идеалов авторов, лучше подыскать для чтения, что-нибудь менее тенденциозное.

ceh, 16 января 2006 г. в 18:28

Рыбаков — просто гениальный писатель!

Как человек, который живет за границей — могу подтвердить, что все в этой книге — абсолютная правда, все так и есть на самом деле. Они здесь очень не любят Россию — потому что очень боятся, и делают все, и сделают все — только чтобы Россия не стала супердержавой. И я преклоняюсь перед Рыбаковым, который смог это все увидеть, а главное — прочувствовать, находясь не здесь за границей, а дома, в России! И при всем при этом, книга не только об этом, а об обычных людях, которые любят, страдают, и чувствуют!

Nalia, 19 мая 2022 г. в 17:58

Задумка, несомненно, интересная: описать альтернативную Россию, которая осталась в составе Золотой Орды. Орда это тоже не распалась, так что Россия, Китай, вся средняя азия и арабские страны — едины. Тем более это интересно тем что книгу пишут специалисты-китаисты.

Однако авторы захотели копнуть поглубже: они захотели написать утопию, продвинув идеи евроазийства, противостояния загнивающему варварскому западу и прочему.

Потом, видимо, сообразили, что всё это звучит как-то уныло, и щедро сдобрили детективом и всякими смешными, пародийными моментами.

Что вышло в итоге? Нартуральный винегрет.

Альтернативная история? Ну, есть упоминания о том, как Мамай с Дмитрием Донским отражали польско-литовское вторжение, но подробного описания, как же история пошла по альтернативному пути, нет. Наверное, к лучшему — авторы решили не перегружать текст нудятиной.

Детектив? Слабоват. Всего лишь одна «красная сельдь», и герои выходят на настоящего преступника.

Юмор? Вот он получился весьма милым. Заржать в голос не заставит, но улыбнуться — точно.

Утопия. Вот это самое противоречивый аспект в книге. Авторы очень стараются описать гармоничное дружное общество Ордуси, не стесняясь пихать читателям в лицо собственные идеи, прямо проговаривая их устами героев. Варваров-де волнуют только деньги, а у нас тут все устремлены мыслями исключительно к служению Ордуси и обществу, да. При этом реалии вымышленного мира и государства настолько искусственны и противоречат логике, что в них просто не веришь.

К примеру, Ордусь не производит высокотехнологических изделий — мол, ракеты производят много шума и экологию портят, поэтому все работы в этом направлении свернём — и всё покупает у варваров, благо что ресурсов у Ордуси достаточно. Нужно ли говорить, что в реальном мире такое государство бы прожило очень недолго, разорванное варварами, у которых ресурсов нет, а ракеты — есть?

Консультации по важным вопросам, в том числе и касающимся правопорядка, проводятся у наставника в храме, который изрекает туманную цитату Конфуция. На основе этого принимаются решения и выносятся приговоры. Серьёзно? Это уже не утопия, а сатира.

Ну а самый фейспалмный момент связан с «мыслью семейной». Читала, что товарищ Рыбаков, один из тандема, который скрывается за псевдонимом «Хольм ван Зайчик», и в другом своём произведении даёт герою сразу двух нежно любящих его женщин. В этом он идёт по той же дорожке: жена одного из героев, Богдана — очень правильная мусульманка. Она беременна, уезжает по обычаю рожать в отчий дом, а чтобы муж не скучал в одиночестве, находит девушку-варварку Жанну, которая не против побыть несколько месяцев «младшей женой», чтобы погрузиться в ордусскую культуру. С официальной регистрацией брака и всё такое. Богдан любит обеих жён, старшая жена всячески одобряет младшую и учить её, что и как Богдану готовить, просит только хоть не начинать заниматься секасом при ней...

В этой линии плохо практически всё.

Во-первых, авторы-китаисты как-то забыли, что в китайских и мусульманских гаремах между жёнами существовала жестокая конкуренция, иногда доходящая до смертоубийства. И старшая жена, подыскивающая мужу молодуху — это настолько дико с точки зрения реальной жизни и психологии женщины патриархального общества, что дальше просто некуда.

Во-вторых, авторы, опять же, забыли, что брак у китайцев и мусульман был делом серьёзным. Это включение человека в семью, в род. Просто взять с улицы чужеземку и расписаться с ней — позор. На роль наложницы, полурабыни — да, но не младшей жены. В реале, кстати, «временные браки» у арабов существуют, но это замаскированная проституция: замуж выдают девочек из бедных семей на неделю-две богатым заезжим мужчинам, которые хотят развлечься с молодым мясцом. Но в этой практике нет ничего красивого, а тут оный временный брак романтизирован.

В-третьих, чувства Богдана к Жанне абсолютно неправдоподобны. Точнее, обращает он внимание на молодое личико и красивую фигурку, и всё это как-то без перехода превращается в возвышенную любовь и заботу, при том что как людей друг друга они не знают и узнать не пытаются, а просто спят вместе.

При этом на втором плане маячит мать-одиночка. Замотанная, заплаканная, депрессивная, полунищая. Конечно, во всём виновата старшая жена её возлюбленного, которая не дала тому взять её младшей. С гордостью отмечается, что в Ордуси матерей-одиночек почти нет, очень редкие случаи, окружающие её желают, но... Почему-то мужа ей до сих пор не нашли, хотя это самое естественное, что могут сделать с матерью-одиночкой в более-менее гуманном патриархальном обществе. Или же родители могут принять её под своё крыло и помогать растить ребёнка. Но в книге почему-то не происходит ни первого, ни второго. Авторы хотели показать что ли, что все матери-одиночки — несчастны и должны страдать даже в утопии?

Вердикт: любителям евроазийства, мечтающих о нескольких жёнах, читать обязательно. Любителям почитать что-то с приколами на тему китайской культуры и её любви к церемониями — тоже. Остальным — не стоит.

white noise, 14 июня 2012 г. в 11:13

Невозможно больно. И стыдно. За человечество в целом и за каждого из нас. Зачем – вот так? Зачем? Ни малейшего шанса, ни малейшего права на счастье. Все ниточки, сплетающиеся воедино, в итоге все равно будут порваны – и итог закономерно должен быть одним и тем же: чтобы спасти, нужно умереть. Нужно страдать. Смертью своей заплатить за сотни, миллионы других смертей. Кто сказал, что песчинка, упавшая на чашу весов, не может решить исход дела? Только вот стОит ли жертвовать этой маленькой, но правильной, пусть и не осознающей этого до конца, песчинкой ради других? Похоже, все-таки стоит. И от этого становится еще больней. За нас, за всех нас, тех, которые просто неспособны на такое, привыкших больше брать, чем отдавать, привыкших катиться по выбитой колее.

История трогает. Но еще больше трогают те моменты, которые затрагивают вопросы творчества, прочувствованные Автором, а потому прописанные просто гениально. Может, потому, что мне это очень близко, а может – потому, что Автору ничего не надо было выдумывать – он просто раскрылся читателю, заранее зная, что может быть не услышан, а может – еще хуже – не понят и поэтому оплеван. Но именно в этом и есть смысл, и именно поэтому я готов простить Автору все: и слегка затянутое начало, и сухую, излишне морализаторскую лекцию в конце, и липкую грязь, в которой вязнут и тонут его герои. В этом и есть смысл творчества: те, кто надо, обязательно увидят и поймут. Непременно поймут. И, может быть, однажды тоже спасут этот мир.

snovasf, 08 мая 2012 г. в 01:23

Давнно мне не попадалось книги, автор которой бы так напрямую увязывал сегодняшнее состояние общества и конкретику новостей с традицией отечественной фантастики, ставящей как планку обобщений, так и понимание перспективы, которая раскрывается с помощью фантастического допущения, столь высоко. Причём это делается на максимальном приближении к нам сегодняшним. Высоко-низко, далеко-близко. С чего начинается Родина?

Всё это изнутри, из букета перевязанных родственными и супружескими узами героев, для которых наука — не абстрактный звук, а способ и цель существования, либо та сфера, которая втянула их в свою область притяжения.

О чём говорит малое количество оценивших? О том ли, что насыщенность текста размышлениями на насущные для текущего момента темы недостаточно отрывает от него и не даёт забыться? Мало «боёвки»?

Хотя концентрация взаимно-перекрёстно женатого народа, только повышающаяся по мере развития сюжета, несколько напрягает, не думаю, чтобы это отпугивало. Видно — поотвыкли от столь настоятельного обязательства диалога с собственной совестью, который возникает при чтении рыбаковского текста.

Мне это, напротив, импонировало. Хотя и вызывало порой оторопь от того, как такой эрудированный автор временами ведётся на откровенные утки (в основном в отношении американских реалий, вроде избиения лесбиянками беременных женщин).

Основной тезис о том, кому может «даться» новый способ освоения мира, вызвал у меня совершенно естественное приятие. Сразу вспомнилось читанное о необходимости изменения науки с учётом законов этики у Донны Харауэй и Урсулы Ле Гуин, Ивана Ефремова и, совсем недавно, Виктора Булгакова, чей роман в сильно сокращённом виде мы опубликовали в № 43-44. О том, что если мы не искажаем законов природы, а постигаем, как следовать им, умножаются возможности совершенствования и счастья. Вот такие высокие категории совмещаются.

Герои в романе, даже эпизодические, обрисованы ярко. «Шестикрылая» Сима притягивает читательский, а не только мужские взгляды на пляже Эйлата с первых страниц, а потом пропадает едва не до конца книги. Но в ней явно заложен гораздо больший потенциал, и ожидания вознаграждаются вполне. История Катерины и троих её мужей составляют сущую энциклопедию российской жизни конца 90-х- 10х гг. Шпионская сеть показана тоже «по-домашнему», как почти неустранимый спутник современной науки. Хотя, мне она показалась ненужной — и без неё вполне сюжет полнокровно бы развивался.

Журанков вышел совсем родным.

В книге есть ещё приметы, приближавшие описываемое действие к местам, где я сама выросла — около площади Индиры Ганди в Москве, и вокруг пруда перед китайским посольством не один год гуляла школьницей, а потом, когда уже родился сын — с коляской.

А литературных примет и не счесть, самые явные — Эпсилон Тукана и Наиль-Дар, не говоря уже о Полдне.

Словом — книга, чтение которой не будет зряшным делом, а герои вспомнятся не раз.

Ank, 28 марта 2009 г. в 11:41

У Астафьева прочитал пророческую фразу: «Литература двадцать первого века будет отпеванием человека, отображением его полного банкротства и краха». И читая подобные опусы, понимаешь, что действительно будет так.

Против чего протестует автор? Против современных режиссеров? Ну так «у нас нет других режиссеров». Все же понимают, что кино – это огромные деньги, которые можно украсть. А главная проблема, что для этого надо хоть что-то снять. Снимать мало кто умеет, вот и получается на выходе то тягомотина про мужика с мечом, то розовые танки, то «Ночной позор».

Если бы писатель ограничился этим, на выходе получилась бы более внятная и сатирическая вещь. У него же в одной куче и дети режиссеров, и космонавты-3,14@@сы, и гнилая Америка, и всё остальное. В итоге сумбур и неприятные чувства после прочтения.

Вещь на любителя чернухи.

duke, 23 февраля 2009 г. в 17:03

В кои-то веки «порадовался» тому, что живу в Питере. Многочисленные авторские шуточки, касающиеся переделанных названий питерских проспектов, улиц, вокзалов и т.д. – попали точно по адресу. Да и кроме этого есть над чем посмеяться. Иронии, юмора, а порой и откровенного стёба – с лихвой. Немного удручает, правда, то обстоятельство, что некоторые уважаемые лаборанты, поставившие крайне низкие оценки «Делу жадного варвара», излишне серьезно к этому отнеслись. И вместо, скажем, беззлобного подтрунивания над «западными варварами» видят злобные нападки на западную цивилизацию, вместо веротерпимости (а ля «Роза Мира») – претензии к западной церкви, а вместо «вековечной» мечты нормального мужика стать уже, наконец, султаном и иметь трех жен — попирание основ семейной морали. Проще к этому надо относиться, проще и с юмором. Лично я ничего «крамольного» в романе Хольма Ван Зайчика не увидел. А увидел — причудливый альтернативный мир, прекрасный язык, весьма приятственную китайскую ориентальность и очень симпатичных главных героев, следить за действиями которых было огромным наслаждением (несмотря на всю «неказистость» детективной составляющей сюжета).

duke, 10 января 2009 г. в 00:46

Эту книжку можно очень долго анализировать: и так и эдак вертеть идеи о коммунизме с человеческим лицом, о просвещенном самодержавии, о патриотизме, о национализме, можно даже порыться в «белье» главного героя и порассуждать о допустимости и самой возможности любовных отношений между ним и двумя его «женами». Но как-то совсем не хочется. Роман мне понравился. И хоть я много с чем (идейно) не согласен, а какие-то вещи чисто по-человечески даже не приемлю, — кажется мне, да что там, просто уверен, писалось это произведение Рыбаковым совершенно безоглядно. Так, как захотелось, так, как казалось правильным. Это подкупает. Сильно, честно и оригинально, как по замыслу, так и по исполнению. Про язык рыбаковский молчу – получится трюизм. Эмоциональное воздействие, как всегда, сногсшибательное. Поэтому безо всяких размусоливаний порекомендую этот роман всем, кто его еще не читал и на этом успокоюсь.

kkk72, 28 декабря 2008 г. в 11:09

Да, когда-то Рыбаков писал так. Интересно на примере этого рассказа понаблюдать за эволюцией творчества автора. За 25 лет у Рыбакова совершенно изменился стиль, а вот идеи, смысл его творчества остались теми же.

События этого рассказа развиваются нарочито путано, невнятно. Такое впечатление, что смотришь старый документальный фильм, где мелькают разрозненные кадры. Антураж рассказа демонстративно уродлив — барханы, развалины, разумные крысы, падающая луна — все это производит впечатление сюрреалистического бреда, но при этом дает четкое представление масштабности катастрофы. Но не в декорациях дело, дело в людях. Персонажи выписаны нарочито схематично — пилот, шофер, музыкант, друг музыканта. Мы не успеваем даже разглядеть этих людей, а им уже приходится биться насмерть. А дальше все как всегда — кто-то пытается выжить любой ценой, а кто-то готов погибнуть лишь бы остаться человеком. Да, все мы смертны. И только музыка, пусть даже льющаяся из старого рояля в разрушенном доме, — вечна.

Razumnaya Plesen, 28 сентября 2018 г. в 02:52

Невероятно сильный и жуткий рассказ. Пожалуй, самое правдоподобное описание мира после глобальной ядерной войны. У героев нет имён — и это делает рассказ ещё более жутким, ведь так проще поставить себя на место ГГ, прочуствовать его боль и отчаяние. Нет надежды, нет будущего, нет сил и возможности выжить, есть только мёртвый, промёрзший, заражённый радиацией мир, в котором не осталось никого, кроме человека и его маленькой дочки. Еда закончилась, надежда иссякла ещё раньше. Возможно, есть ещё такие же случайно выжившие, но какое это имеет значение? Ведь их положение ни чуть не лучше, и их шансы так же равны нулю.

Сначала концовка показалась несколько надуманой, но потом... Мне понадобился день, чтобы переварить эти несколько страниц. (Такой вот я слоупок, да). Я вдруг понял, как же я зачерствел с возрастом. Вспомнил, как гладил своего мёртвого кота. Я знал, что он мёртв, но всё равно гладил его, разговаривал с ним. Вспомнил, как выл, когда не стало отца. Меня (как и многих других) воспитывали под девизом «мужик не плачет». А я и не мог плакать, я мог только выть, главное где-нибудь по-дальше, чтоб никто не видел и не слышал. И, вспомнив всё это, пережив это вновь, я понял, что другой концовки у этого рассказа и быть не могло.

Финальный диалог (или монолог) превосходен

[— Спички-то хоть найдутся? — спросил человек. Горячая рука вложила в его пальцы коробок. Человек криво усмехнулся: — Этого добра у тебя всегда для нас хватало…]

10 из 10